Текст книги "Следствие по-русски 2"

Автор книги: Дмитрий Леонтьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Помолодел, – рассмеялся я. – Тоже прерывать отдых не хотелось. Столько еще развлечений… м-да… Отдыхал бы и отдыхал. Но уж больно соскучился.

Она поцеловала меня в щеку и сообщила:

– А ограду ты все равно чинить будешь.

– Буду, – сказал я. – Отдохнул, теперь можно с новыми силами и за работу.

Я опустился в кресло, расслабленно откинулся в нем и подтвердил:

– Да, это счастье, когда все живы, здоровы, ждут и любят тебя. Как приятно это чувствовать… Если этого не будет, откуда тогда вообще добро на земле возьмется? Злость, усталость, ненависть, борьба, даже работа и цели – все это блекнет в контрасте с такими вот минутами. Да, в сравнении это особенно заметно. Как думаешь, батюшка?

– Зло порождает зло, – подтвердил иерей. – А любовь, нежность, вера растворяют эту тьму, как лучи утреннего солнца. Тот, кто знает и любовь, и ненависть, и надежду, и страх, и веру, и обман, тот способен оценить их по достоинству и сделать выбор.

– Что это вас на философию потянуло? – удивилась Лена. – Это гимн моему возвращению?

– Да, – улыбнулся я. – Гимн. Просто я вновь и вновь ощущаю то счастье, которое ты даешь мне.

– Надеюсь, не «по контрасту»? – шутливо нахмурилась она.

Мы с Разумовским переглянулись и расхохотались.

– Куницын! – предупредила Лена. – Ты смотри у меня! Когти видишь? Фредди Крюгеру здесь просто нечего ловить! Вы мне еще посравнивайте!.. «Контрасты»!

– Я не сравниваю, – сказал я. – Я наслаждаюсь. Ты – несравненна, любовь моя.

– Вот то-то, – удовлетворенно кивнула она. – Теоретики…

Я незаметно подмигнул Разумовскому и нажал клавишу магнитофона:

Что мы оставим после нас в разрушенной Державе

Помимо злобы в этих пацанах?

Они же, видя нашу жизнь, себя считают вправе

Жить на земле, забыв про Божий страх.

Но это мы, а не они, ввели порядок новый,

Который нам теперь не по нутру!

И если не родит земля ни одного святого,

Откуда взяться на земле добру?…

ВЕРНИТЕ ИЕРЕЯ!

Веровать, веровать, веровать стало все трудней.

Хлопнули по столу пара апостолов

и выпили до дна,

Веровать, веровать, веровать стало все нужней

Мне бы в вериги влезть, много религий есть, а вера то одна…

А. Розенбаум. – Что случилось? – спросил я, переступая порог дома Разумовского. – К чему такая спешка, Алена?

– Андрей пропал, – растерянно сообщила она.

– Как это пропал? – удивился я. – Куда пропал?

– Если бы я знала, – всхлипнула она, спохватилась, понизила голос и бросив взгляд на второй этаж, где спала в своей комнате Наташа, потащила меня за собой на кухню. – Нет его, и все….А где он – никто не знает. Я уже всех соседей обежала….

– Подожди, подожди, давай-ка по порядку. Когда и куда он ушел?

– Не знаю. Мы с Наташей уезжали к моим родителям на неделю. Вернулись на два дня раньше и обнаружили что Андрея нет. Дом закрыт, никто ничего не знает….Я боюсь, что с ним что то случилось. Ты же знаешь его характер и страсть к поиску всякого рода неприятностей….Он даже записки не оставил. Все его вещи на месте – и одежда, и деньги …Коля что делать?

– А машина? его машина на месте?

– В том то и дело что на месте. В гараже стоит.

– Что говорят соседи? Они хот что – ни будь видели?

– За день до моего возвращения к нему ночью кто-то приезжал на машине, но что это за машина – никто не знает. В деревнях ложатся спать рано, слышали только шум мотора. Говорят, он собрался очень быстро. От прибытия машины до ее отъезда прошло не больше пяти минут…Ведь предупреждала я его, просила, умоляла: не лезь ты во все это, не высовывайся, живи как все люди живут. Что ему? Больше всех надо? Ведь священник, а не оперативник, его дело людей учить и наставлять, а не чужие проблемы решать…Вот и дождались….

Она расплакалась. Я угрюмо молчал, размышляя, сказать по правде, я разделял ее опасения. Зная Разумовского много лет, я вполне мог предположить, что батюшка в очередной раз «воспылал праведным гневом» на обидчиков его прихожан и, знакомый с неповоротливостью официальных следственных органов и скотским безразличием властей, взялся за разрешение проблемы своими методами. Надо признать – далекими от непротивления злу насилием. А это означало, что, действуя в одиночку, Андрей мог попасть в какую – то крайне неприятную историю.

– Это я виноват, – сказал я.

В каком смысле? – подняла она на меня заплаканные глаза.

– Я вечно ворчал на него, осуждая за желание помочь своим прихожанам….Понимаешь, я всегда соглашался ему помочь, но при этом обязательно упрямился, надеясь что когда ни будь смогу его убедить же ему просто надоест со мной препираться, а в одиночку много не навоюешь…

Видимо, он все же взялся за какое – то дело в одиночку, а оно оказалось ему не по зубам. Если бы он обратился за помощью ко мне, этого бы не случилось…Хоть знать бы, где его искать! Неужели вообще никаких зацепок? Ищи теперь по всей России …

– Господи, лишь бы обошлось! Лишь бы обошлось… Пусть что угодно, но лишь бы живым вернулся….Найди его, его Коля! Найди его, умоляю.

– Я бы рад, – вдохнул я. – Да весь вопрос в том, где его искать? Откуда начинать? Припомни, может быть, твоего отъезда он рассказывал о каком-то запутанном деле? О беде, которую попал кто-то из его прихожан? Был озабочен какой-то проблемой?

– Нет, нет…. Веселый он был. Никаких дел, никаких бед … На рыбалку с тобой в эти выходные собирался поехать …….

– Даже не знаю, – растерялся я, – В моей практике такого еще не случалось. Всегда есть какой то «хвостик», за который можно уцепиться и потянуть. Иногда это удавалось, иногда нет, но всегда было с чего начать, какая то информация, догадки предположения. Но ведь у Разумовского все не по человечески. Пропасть, и то умудрился без следа! Ну, если мне все же удастся его отыскать и он будет жив – здоров – убью!

– Нет уж, – всхлипнула Алена. – Ты его мне верни….Я его сама убью…..

– Ладно, не будем терять время, – решил я. – Сидя на месте, много не узнаешь. Я пойду к местному участковому, нужно начинить поиск… А ты созвонись с моей женой, объясни ей все, успокой. А то ведь я, получив твою телеграмму, сорвался с места, ничего ей не объяснив, и получится такая же история, как с Разумовским…

Я встал и направился к выходу.

– Найди его, Коля, – повторила мне вслед Алена. – Пожалуйста, найди его.

– Найду, – пообещал я. – Обязательно найду.

Едва я коснулся калитки участкового, как жуткий, басовитый лай разорвал тишину ночи. Я поспешно захлопнул калитку и замер, прислушиваясь к тяжелому дыханию по другую сторону забора. Я люблю собак, и они, чувствуя это, отвечают мне взаимностью, но никогда не следует забывать, что, в отличие от людей, собаки относятся к своим обязанностям как к главному закону, и покушаться на их право охранять хозяина я не рекомендовал бы никому… Особенно если это такой монстр, как тот, что ждал меня за калиткой. Судя по голосу, это был старший брат собаки Баскервилей и питался исключительно ночными гостями, забредающими на хозяйский двор. Это слышалось в предвкушающих нотках его баса.

– Хозяин, – позвал я в темноту. – Капитан Терентьев! Вы дома?

В окне дома вспыхнул свет, и минуту спустя пронзительно заскрипела входная дверь.

– Кто здесь? – послышался голос. – Кого нелегкая на ночь глядя несет?

– Моя фамилия Куницын! – крикнул я. – Я друг Разумовского… отца Владимира, священника. У нас несчастье. Отец Владимир пропал. Я боюсь, что произошло нечто нехорошее, поэтому и решился потревожить вас в такое время.

– Отец Владимир пропал? – удивился участковый. – Вот уж чего я даже представить не мог. Ну проходи.

– А собака? – напомнил я.

– Ах, да… Не наступите на нее в темноте.

Я помолчал, осмысливая услышанное, присел на корточки и, с трудом разглядев во мгле крохотный пушистый комочек чуть больше моей ладони, издающий будоражащие воображение «позывные», в сердцах сплюнул. Отворил калитку и смело шагнул вперед…

– Вау! – успел сказать я. – Откуда же в ней столько этого?

– Что, все-таки наступили? – испугался участковый.

– Я имею в виду наглость, – пояснил я, отдирая нахальную собачонку от своей ноги вместе с куском штанины. – Держи…

Я передал недовольно ворчащего коротышку хозяину и вошел в сени.

– Знатная псина, – сказал участковый, задумчиво наблюдая, как я пытаюсь приладить на место вырванный из штанов клок. – Голос как у московской сторожевой… За что и держу. Местные-то знают, а вот у посторонних желания залезть во двор не возникает.

– Я думаю, если б она молчала, эффект был бы не меньший, – предположил я, оставляя безуспешные попытки вернуть брюкам первоначальный вид. – Помощь твоя нужна, капитан. Признаюсь, я в растерянности. Отец Владимир позавчера уехал неизвестно куда и неизвестно с кем. До сих пор не дал о себе знать. Жена в панике. Да и я, зная его характер, могу предположить, что с ним не все в порядке…

– Я думаю, что, если бы с ним что-то случилось, мы бы уже знали, – сказал участковый. – Мне бы сообщили. Я только сегодня просматривал ориентировки. Ни из больницы, ни из морга сообщений не поступало. В районе тихо.

– С одной стороны, это хорошо, это дает мне право надеяться, что я смогу его отыскать. Но с другой стороны…

– Я имею в виду тех, кто рискнул бы напасть на него, – уточнил капитан. – Но ни из больницы, ни из морга сообщений не поступало.

– Но ведь он пропал! – воскликнул я. – Пропал! Причем пропал без следа. Я даже не знаю, с чего начинать поиски.

Капитан потер ладонью морщинистый лоб и вздохнул.

– Хорошо. Подожди меня здесь, я сейчас оденусь. Сходим к Федору… Это местный забулдыга. Шустрый, как мой кот Васька. За день успевает всю округу обежать, во все щели нос засунуть и все сплетни, словно грязь с дороги, на себя собрать. Используя эти сплетни и кормится… Точнее – поится. Может быть, эму что-нибудь известно. У тебя пол-литра есть?

– Нет, – озадаченно признался я. – Я как-то не предполагал…

– А надо было, – укорил меня участковый, извлекая из-за поленницы прозрачную склянку. – Это я от жены ее здесь храню. Никогда не знаешь, в какое время нужда в ней возникнет. Л жена у меня… Ну, что-то вроде моей Жучки – маленькая, пушистая, но страху нагнать умудряется, не приведи Господь. Спрячь пока бутылку у себя. Я мигом…

– Да откуда же мне знать, что со священником сталось? – удивился бородатый Федор, обводя нас мутноватым взглядом. – Я второй день из дома не выхожу. Приболел…

– А чего-нибудь странного в округе не происходило? – зашел с другого конца участковый. – Чего-нибудь подозрительного, необычного?

– Да откуда же мне знать, что в округе происходило? – развел руками Федор. – Я второй день из дома не выхожу… Приболел…

Участковый достал из кармана плаща бутылку «Пшеничной», посмотрел на пробку, на этикетку, зачем-то глянул на свет и, вздохнув, убрал обратно.

– Хотя некоторые подозрительные вещи имели место два дня назад в Степанове, – быстро сориентировался Федор. – Я бы даже сказал: очень подозрительные события… И держится это в большом секрете, – поднял он вверх заскорузлый палец. – Темная история…

– Откуда же тебе про это знать, если ты второй день из дома не выходишь? – прищурился участковый, поглаживая оттопыривающийся карман. – Или врешь?

– Вот те крест! – обиделся Федор, напряженно следя за рукой участкового. – Слухами земля полнится… Да и было это в то время, когда я еще здоров был…

– Тогда рассказывай.

– А?..

– Сперва рассказывай. А там видно будет.

– Дом Варвары знаешь? – решился Федор. – Усычихи? Он в Степанове на самом краю села стоит. Ветхий такой…

– Знаю, – кивнул участковый. – И сына ее Семена помню. Его первым парнем на деревне назвать было бы сложно, даже если б в деревне был только один дом. Наглый, вороватый, но трусливый. Только он уже два года как в город подался.

– Приезжал недавно, – сказал Федор. – Аккурат два дня назад. Был под вечер, на грузовой машине. И как только стемнело, что-то они из этого грузовика вместе с шофером в сарай перетаскивали. Долго перетаскивали, почти час. А потом сразу уехали. Вот так-то.

– История занимательная, – подтвердил капитан. – Но мы священника ищем, а эта история…

– Ты погоди, начальник, – остановил его Федор. – Священник когда пропал? В ту же ночь, что и машина приходила, верно? На машине петербургские номера были, а священник откуда к нам перебрался? Вот то-то и оно…

– А больше ничего за последнее время не происходило?

– Все было тихо, – уверенно заявил Федор. – И если исчезновение священника не связано с этой крайне загадочной и подозрительной историей, тогда я даже и не знаю… Может, заблудился?

– Нет, – отверг я предположение. – Это исключено. Что-то произошло.

– Тогда будем разбираться с грузовиком, – решил участковый. – Что они привезли, Федор?

– Откуда ж мне знать? – отвел глаза в сторону Федор.

– Да будет тебе, – поморщился капитан. – Ни за что не поверю, что ты не засунул свой нос в сарай сразу после отбытия машины. Два дня-то после этого ты с каких шишов болеешь? Видимо, было на что «болеть». Что ты там нашел?

Федор поскреб в затылке, подошел к дивану и извлек из его недр небольшой полиэтиленовый пакетик. Зубами надорвал пленку и протянул его нам.

– Компьютерный дисковод, – определил я, рассматривая деталь. – Трехдюймовый компьютерный дисковод… И много там еще такого добра?

Навалом, – сказал Федор. – Ящик на ящике, и не только такие. Там всякого добра полно. Но у меня только этот остался.

– Понятно, – сказал я. – И хранят все это в сарае?

– В сарае.

– Значит, ворованные, – уверенно сказал капитан. – Только где ж это Семен такое количество этих штуковин спер? Вещи-то видно заграничные. Дорогие небось?

– Если Федор не врет и там этих штуковин хотя бы полмашины, то сумма огромная, – ответил я. – Пока не увижу, оценивать не берусь, но даже приблизительная сумма определяется несколькими десятками тысяч долларов. А может, и сотнями – в зависимости от того, что в этих коробках. Нужно идти туда и самим смотреть.

– Вот что, Федор, – сказал участковый. – О нашем разговоре пока никому ни слова. К сараю этому даже близко не подходи, дело может оказаться весьма дурно попахивающим, а тебе это, как я полагаю, ни к чему. Договорились?

– Ну, так, – глубокомысленно отозвался Федор, не сводя глаз кармана участкового. – Ты же знаешь, начальник: из меня клещами слова не вытянешь.

– Знаю, – вздохнул капитан. – Потому и предупреждаю. Но гели все же проболтаешься и это помешает нам в поисках священника – закусывать тебе долго не придется. Это я тебе обещаю.

Он поставил бутылку на стол и вышел на улицу. Я последовал за ним.

– Проболтается, – уверенно сказал участковый. – У него язык, как помело. Завтра же, как только протрезвеет, побежит по селу свежие сплетни за стакан горькой продавать…

– А старуха эта, как ее?.. Усычиха. Может, она что подскажет?

– Нет, – покачал головой капитан. – Ей уже далеко за восемьдесят. Старая совсем. Скорее всего, и не вспомнит, что два дня назад было. Да и не станет ее Семен в свои дела посвящать. Он сюда не зря краденое повез. Места у нас глухие да полудикие, старуха из дома редко выходит, а заходят к ней еще реже. Так что от старухи нам проку мало. А вот сарай проверить стоит. Федор ведь и соврет – недорого возьмет. Может, он эту детальку нашел где?

– Такие вещи на дороге не валяются, – усомнился я. – Но посмотреть нужно.

Деревня, в которой жила Усычиха, находилась в двух километрах от дома участкового, и мы решили идти пешком, чтобы шум мотора машины не привлек внимания соседей к нашему визиту. Домишко, на который указал мне капитан, был немногим лучше примостившегося рядом сарая. Просевшая крыша, прогнившие венцы и перекошенный предбанник выглядели не просто по-нищенски, а как-то жалобно и убого.

– Хорош сынок, – сказал я. – Можно сказать, заживо мать похоронил.

– Знаешь, а то, что он уехал, – даже лучше, – ответил участковый. – Так хоть ее пенсию никто не пропивает да перед соседями пьянками, да драками не позорит. Бывают такие дети, любовь к которым не успевает превратиться в ненависть только потому, что они далеко. Надо же, на дверях сарая замок новый. А как же Федор внутрь проникал? Да через чердак, – ответил он сам себе. – Ну-ка, подсади меня… Вот так. Теперь давай руку.

Луч фонарика участкового скользнул по стенам сарая, по гнилым доскам и остановился на огромной кипе полусгнившей соломы, сваленной в углу.

– А ведь не соврал, паршивец! – покачал головой капитан, откидывая мокрый клок сена. – Здесь и впрямь на полгрузовика деталей… Ох, Семен, ох, шельма! Что делать будем?

– Прежде всего священника искать, – сказал я, мрачно разглядывая сваленные в кучу блоки питания, винчестеры и дисководы. – Все это уже никуда не денется, а Разумовский… У меня начинают появляться очень дурные предчувствия. И если

раньше я беспокоился о здоровье Разумовского, то теперь нанимаю опасаться за его жизнь. Нужно срочно ехать в город, разыскивать хозяина этих «безделушек» и любыми средствами вытаскивать из него информацию о местонахождении иерея. Хотя в делах, где вращаются такие суммы денег, свидетелей обычно не держат п темном погребе. Впрочем, и многомиллионные состояния обычно не хранят в ветхих сараях. Вот ведь угораздило батюшку попасть в переплет! Ну кто просил его соваться в такие дела? Да еще без меня! Делаем так, капитан: ты даешь мне полные данные сына Усычихи, и я срочно отправляюсь в город, а ты… До завтрашнего дня не трогай здесь ничего. Мы не знаем, остались ли сообщники у этого Семена в деревне. Он мог попросить кого-то из дружков приглядывать за сараем и сообщить в случае чего. А мне нужно успеть добраться до города прежде, чем они заподозрят что-то.

– Вряд ли он кого-то просил, – сказал участковый. – В деревне одни старики со старухами остались. Молодежь вся в город подалась, на поиски легкой жизни.

– И все же рисковать я не хочу, – упрямился я. – Это мой друг, и я не могу пренебрегать даже самыми незначительными шансами, если они могут повернуть его судьбу в ту или иную сторону. Я должен найти его. Постарайся немедля организовать поиск в ближайших окрестностях. Мобилизуй кого только сможешь. Особое внимание уделите лесочку вокруг этой деревни. Позвони, в районную больницу, в… в морг. Свяжись с местным егерем – он должен хорошо знать эти леса, – скажи ему, что я в долгу не останусь, но и он пускай заглянет под каждый пенек, в каждый овражек… Постарайся, капитан. Я не могу разорваться и быть сразу в двух местах, но ты постарайся сделать все так, что…

– Не волнуйся, – похлопал меня по плечу капитан. – Я сделаю все, как надо. Найдем мы твоего «потеряшку». Записывай данные Семена. Усачев Семен Иванович, 1965 года рождения…

– Петрович, Никитин у себя? – спросил я сонного дежурного, вбегая в отдел. – Он уже пришел?

– Что ты орешь, как полоумный? – зевнул Петрович. – Исчезает из города на полгода, врывается в семь утра и вместо того, чтобы поздороваться, справиться о жизни и здоровье, начинает орать над ухом… Какой же дурак в семь утра в отделе торчать будет? Нет никого, рано еще.

– Дай мне телефон, – схватил я трубку – Нужно позвонить ему домой. Дело срочное.

– И дома его тоже нет, – монотонно брюзжал дежурный, сонно глядя на меня. – Какой же дурак будет проводить отпуск дома? Да еще на территории отдела, в котором работает?

– Проклятье! – выругался я. – Ну хоть кто-нибудь из оперов на месте? Дежурит кто-нибудь?

– Какой же дурак будет… – опять начал было дежурный, но я не дал ему закончить:

– Петрович, пропал Разумовский. У меня есть все основания полагать, что его жизнь находится в опасности. Я еще ничего не знаю, но суммы, которые фигурируют в этом деле, таковы, что жизнь одного человека может показаться преступникам просто досадным препятствием. Даже если это жизнь священника. Я нашел небольшой «хвостик» в этом деле, но мне нужна помощь. И нужна срочно.

Дежурный медленно поднялся, зачем-то надел лежащую на столе фуражку и угрожающе сдвинул брови:

– Так что же ты молчал?! С этого надо было начинать!

– Так я…

– Я, я, – передразнил Петрович. – Давай по порядку. Что требуется от меня?

– Прежде всего установить адрес вот этого парня, – протянул я ему бумажку с данными Усачева. – Во-вторых, проверить номера вот этих компьютерных деталей. Скорее всего, в сводках по городу есть информация о них. Что-нибудь вроде кражи крупной партии комплектующих или мошенничество. Во всяком случае, их пытались спрятать, а это значит, они где-то засвечены. В-третьих, мне нужен толковый парень из оперативников – дело может иметь некоторые недоступные для меня глубины. В-четвертых…

– Подожди, не гони, – замахал руками дежурный. – Не все сразу. Иванцов!

Из комнаты отдыха выглянул белобрысый сержант, помощник дежурного по отделу.

– Возьми вот эти данные и установи адрес… – Петрович заглянул в бумажку,

– Усачева. Это нужно сделать очень быстро. На обратной стороне – номера деталей от компьютера. Прокинь их на предмет кражи. А вот с оперативником тебе придется подождать, – повернулся он ко мне. – В отделе их всего четверо осталось. Все в отпусках или на учебе.

– Петрович, мне каждая минута дорога, – взмолился я.

Дежурный пристально посмотрел на меня и, решившись, достал из ящика стола какой-то график.

– Ладно, возьму грех на душу, – проворчал он. – Но если из– за тебя мы выгодную халтуру потеряем, тогда тебя точно никто не найдет, сколько бы ни искали. Сейчас начальство опять возбудилось к руководящей деятельности, так что халтурить снова запрещено. А мы тут с ребятами склад одной фирмы на нашей территории охранять подрядились, и сегодня как раз двое оперативников там сидят. До конца их дежурства два часа осталось, так что, если упросишь, может, один и вырвется пораньше. Но только…

– Я понял, Петрович, понял! – заверил я. – И еще одно. Проверьте на всякий случай морги и больницы. Хотя я и надеюсь, что… Полные данные Разумовского оставить?

– Не надо. За столько лет твой поп у нас так примелькался, что в пору было в штат сотрудников принимать… Вот тебе адрес дома, в подвале которого охраняют склад оперативники. Нам на то, чтобы установить адрес этого парня и определиться с номерами запчастей, потребуется некоторое время, так что мы тебе прямо туда позвоним.

Я схватил бумажку с адресом и, не теряя времени, выбежал из отдела.

Склад и впрямь нуждался в охране. Фирма, которой он принадлежал, явно предпочитала форме содержание. Или же попросту экономила на внешних средствах защиты. Во всяком случае, дверь как средство защиты они не признавали. Ветхая

и перекошенная, она словно зазывала прохожих не полениться и преодолеть это соблазнительно доступное препятствие. Я постучал кулаком в гнилые доски и прислушался. За дверью царила тишина. Отыскав среди кучи валяющегося тут же мусора длинный и ржавый гвоздь, я просунул его в щель и, подцепив крючок, вошел внутрь. В подвале было сыро и холодно. Монотонно капающая с ржавых труб вода уже наполовину скрыла деревянные настилы, на которых стояли штабеля из ящиков и лежали сваленные грудой мешки, а все освещение подвала составляла одна– единственная забрызганная грязью лампочка в дальнем углу. Возле входа стояла старая школьная парта с разложенными на ней остатками незатейливого ужина, подсказывающая, что кроме мышей и приведений здесь же должны водиться и охранники.

– Эй! – позвал я. – Что-нибудь живое здесь есть?

Справа от меня зашевелилась груда мешков, и из-под рваного

ватного одеяла показалась чья-то голова.

– Живое в таких условиях впадает в спячку, – пояснил человек, садясь на своей импровизированной кровати. – Комаров, и тех по пальцам пересчитать можно. Какая-то аномальная зона. Даже сны исключительно про прокуратуру снятся. Что орешь?

– Агафонов и Гаранин нужны.

– Я Агафонов, – представился человек. – А Гаранина еще отыскать нужно в этих дебрях.

– Моя фамилия – Куницын. Николай Куницын. Я раньше работал…

– Слышал, – кивнул Агафонов, слезая вниз. – С тобой еще вечно какой-то поп из соседней церкви таскался. Ребята рассказывали.

– Пропал этот поп, – сказал я. – Два дня назад уехал из дома и не вернулся. А в это самое время в соседнюю деревню грузовик е ворованными запчастями приезжал. Зная характер Разумовского, мучают меня дурные предчувствия. Пришел я к вам за помощью.

– Насколько я помню, вы в последнее время из города уехали?

– Да, но следы сюда ведут. Машина городская, да и краденые детали отсюда. Боюсь, что увязался он за ними. И попал в переплет. Обычно в таких делах он ко мне за помощью обращается, а в этот раз даже не позвонил – значит, что-то произошло. Мне одному в короткий срок это дело не осилить. А действовать нужно очень быстро. Поможете? Пропадет ведь мужик.

Агафонов растер ладонями заспанное лицо и кивнул:

– Помозгуем. Что делать надо?

– Сейчас Петрович устанавливает адрес человека, привозившего краденые детали, и пытается выяснить, откуда эти детали взялись. Нужно будет объединиться с оперативниками, расследующими это дело, и срочно задержать всех, кто имеет к этому грузовику хоть какое-то отношение. Это – единственная возможность.

– Не нужно чужой работой заниматься, – буркнул выходящий из дальнего угла Гаранин. – Каждый должен быть профессионалом в своем деле, а не лезть в чужую область. Кто его просит вмешиваться в такие дела?

– Так и вы, как я погляжу, тоже не совсем своим делом занимаетесь, – не остался я в долгу.

– Так мы от безысходности…

– И мы… от безысходности, – вздохнул я. – Признаться, я ему то же самое говорил, но вокруг него постоянно толпа из обманутых, обворованных, преданных и проданных. Вот он нет-нет, да и сойдет с пути праведного.

– Сейчас в стране девяносто девять процентов преданных и проданных, – ворчал злой от недосыпания Гаранин. – Но если исправлять это полезет каждый, кто захочет, то лучше от этого не станет. Вы можете действовать только теми методами, которые мягко именуются «незаконными», а это порядка не прибавляет. У нас все беды от этого. Страной «дети кухарки» управляют, милицией в крупных городах вообще какие-то дилетанты руководят, далекие от юриспруденции, как я от балета… Каждый должен быть профессионалом в своей области. В своей!

– Да я-то согласен, – искренне заверил я. – И Разумовский согласен. Но когда к нему приходит какая-нибудь бабка, которую на старости лет без крыши над головой оставили, он не согласен.

– Лучше б молился, чтоб в России хоть одно не преступное правительство появилось, – буркнул Гаранин, втыкая штепсель кипятильника в розетку. – Ох и искрит, когда-нибудь так током долбанет!

– Это ты про розетку? – улыбнулся я.

– А ты про что подумал? – усмехнулся он. – То, что на соплях держится, обычно долго не существует. А ты уверен, что твой поп до сих пор… Что с ним ничего не случилось до сей поры?

– Я надеюсь на это, – покачал я головой. – Очень надеюсь. Но ответить на этот вопрос могут только хозяева грузовика. И мне нужно найти их.

– Ладно, не переживай, найдем мы твоего друга, – сказал Гаранин. – У меня сегодня выходной, так и быть – посвящу его твоему священнику. Только к вечеру мне опять здесь надо быть. Мы с Павлом должны здесь по очереди дежурить, да вдвоем все же сподручнее.

В глубинах стола что-то тоненько задребезжало. Гаранин нагнулся и извлек на свет кучу пластика, проводов и металла, когда-то, еще до потери корпуса, именовавшуюся телефоном. Снял перетянутую изолентой трубку и приложил к уху:

– Слушаю… Да, уже подошел, записываю, Петрович… Так… Так. А как там с комплектующими? Кража?.. Ах даже так. Хорошо, мы свяжемся с местными операми. Пока, – он положил трубку на рычаг и повернулся ко мне: – Адрес Усачева установили, он живет в Веселом поселке, недалеко от станции метро «Улица Дыбенко». А вот с теми номерами, которые ты просил проверить, выходит интересная штука. Партия комплектующих, найденная тобой, проходит по делу о грабеже в Центральном районе. Есть там какой-то экспериментальный завод, изготавливающий компьютеры, вот он-то и заказал крупную партию деталей из-за рубежа, но до заказчика товар не доехал ровно сто метров. Возле самой проходной завода машину, перевозящую товар, уже ждали. Связали вахтера, водителя и охранников, а сам грузовик угнали. Позже его нашли в двух кварталах от места происшествия, но уже без груза. А перевозили они товар на сумму ни много ни мало…

Он показал мне листок бумаги с записанной на нем цифрой. Я падал восхищенный вздох.

Вот это да! Я не самый крутой специалист, но то, что я вижу, – лишь десятая часть… Хотя… Смотря что было в той партии. Есть в компьютерах детальки совсем махонькие, но такие дорогие, что одна коробка потянет на стоимость квартиры… Это тоже следует уточнить. А сейчас нужно срочно ехать и брать Усачева.

– Я бы рекомендовал сперва поставить в известность отдел, ведущий дело о разбое, – сказал Агафонов. – Может быть, у них есть свои соображения по поводу этого парня. Представьте, что будет, если оперативники его «пасут», выявляя связи, а тут появляемся мы и выдергиваем его у них из-под носа?

– Я не могу ждать, – твердо заявил я. – Даже если они рассчитывают с его помощью получить компромат на всю российскую мафию, я вынужден буду огорчить их, задержав Усачева сейчас. Я не хочу, чтобы с Разумовским случилась беда.

– Хороший мужик? – улыбнулся Гаранин.

– Замечательный! – заверил я. – Умница, прекрасный товарищ, добрый, отзывчивый… Сволочь! Из-за него одни неприятности!

– Ну что ж, Паша, придется тебе до конца дежурства в одиночестве посидеть, – сказал Гаранин. – Поеду я разыскивать того мечательного парня, из-за которого одни неприятности. Мы поедем к Усачеву, а ты, как сдашь дежурство, попытайся связаться с расследующими разбой оперативниками и узнай все, что у них есть по этому делу. Встретимся в отделе.

– Удачи, – пожелал нам Агафонов, и мы вышли.

Усачев жил в однокомнатной квартире на первом этаже серого блочного дома в двух кварталах от станции метро «Улица Дыбенко».

– Будем работать по старинке, – решил Гаранин, останавливая «ной старенький «Москвич» возле угла дома. – Кто будет выступать в роли загонщика?

– Мне все равно. Главное, чтобы он дома оказался.

– Ладно, я сам пойду, – он передал мне наручники и ключи от машины. – Не пропусти его.

– Не пропущу, – заверил я.

Упустить Усачева действительно было бы сложно. Несколько минут спустя окно на первом этаже распахнулось, оттуда выпрыгнул взъерошенный, наспех одетый человек и бросился к нашей машине.

– Быстрей, шеф! Заводи свою колымагу! – заорал он, дергая дверцу «Москвича». – Хорошо заплачу! Только быстрее! Да открой же ты дверцу!

Я распахнул дверцу машины, и он плюхнулся рядом со мной на сиденье.

– Быстрее, быстрее! Что ты копаешься?

– Куда? – деловито осведомился я.

– Да куда угодно, только быстрее! К метро давай.

– Деньги вперед, – потребовал я. – Знаю я вашего брата. Сперва наобещаете с три короба, а потом…