Текст книги "Следствие по-русски 2"

Автор книги: Дмитрий Леонтьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Матерясь сквозь зубы, он порылся в карманах джинсовой куртки и протянул пригоршню мятых купюр. Я удовлетворенно кивнул и защелкнул на протянутых запястьях наручники.

– Вот теперь можно ехать, Семен Иванович, – сказал я. – Только не к метро, а чуть подальше. Куда священника дели?!

– Ка… Какого священника? – оторопело взирая на блестящие хромом наручники, переспросил он. – Кто дел?

– Не играй со мной, Семен, – посоветовал я. – Я за этого священника любому «авторитету» глотку перегрызу. Где он?!

– Не знаю я никакого священника, – пролепетал он, переводя взгляд с меня на подходящего к машине Гаранина. – Я и в церковь-то не хожу.

– Где Разумовский?! – заорал я, чувствуя, как вновь заворочалось в душе нехорошее предчувствие. – Если вы с ним хоть что-то сделали! Если хоть один волос упал с его головы!.. Если…

– Успокойся, Коля, – похлопал меня по плечу Гаранин. – Теперь он у нас, и уже через пару-тройку часов мы будем знать все подробности. Так ведь, Усачев?

– Да не знаю я никакого священника! – взвился тот. – Я вообще в толк не возьму, о чем вы говорите!

– Вспомнит, – убежденно сказал Гаранин. – Перебирайся на заднее сиденье, Николай. Через двадцать минут будем в отделе и начнем вспоминать.

Я уступил ему место за рулем и перебрался на заднее сиденье,

Чувствуя, как растет где-то внутри меня чувство тревоги. В молчании мы добрались до отдела, где уже ожидал нас взволнованный Агафонов.

– Привезли! – обрадовался он, рассматривая сникшего Усачева. – Ребята из Центрального уже выехали. Они как только услышали, что в деле какой-то просвет появился, так даже заикаться от волнения стали. Там, оказывается, такое дело! На такую сумму! С такой неподражаемой наглостью!

– У тебя назревают крупные неприятности, – сообщил Гаранин Усачеву. – Насколько я понимаю, сейчас сюда примчатся полные энтузиазма ребята, которых начальство заряжает энергией на каждом утреннем совещании по поводу твоего дела, и эта энергия ничего хорошего тебе не обещает. Я тебе искренне советую успеть рассказать все до их прибытия. Право слово, нет нужды осложнять и без того тяжелый день. Где священник?

– Ну не знаю я никакого священника! – заорал Усачев, вскакивая со стула. – Вы хоть объясните, чего вы от меня хотите? Что я должен рассказать? Я в прокуратуру пойду! К вашему генералу пойду! К этому, как его…

– Ты можешь идти хоть к Папе Римскому, – заверил Гаранин. – Но перед этим ты расскажешь нам, что случилось со священником.

– С каким священником?!

С Разумовским! – вновь не выдержал я. – С иереем! С отцом Владимиром! С тем, который пропал в ту ночь, когда ты привез в деревню…

– Подожди, – остановил меня Гаранин и, поднявшись из-за стола, поманил за собой в коридор. – Можно тебя на минутку…

Из последних сил стараясь держать себя в руках, я последовал за ним.

– Коля, – сказал Гаранин, – у тебя были довольно трудные сутки. Насколько я вижу, ты давно не спал и постоянно находишься в напряжении. Я понимаю, что это твой близкий друг, но пойми и ты меня: будет лучше, если его «расколом» займемся мы. Поверь, мы это сделаем весьма старательно. Просто дело в том, что его раскол выгоднее проводить людям спокойным, отдохнувшим, хладнокровным и незаинтересованным… Ну, относительно незаинтересованным. Как профессионал, ты должен понять, что твоя нервозность на пользу дела не пойдет. Позволь мы возьмемся за него сами, хорошо?

– Но я…

– Тебе лучше отдохнуть, – твердо сказал Гаранин. – И не спорь. Мы не знаем, как повернется все через два часа. Может быть, это займет еще… некоторое время. Послушайся моего совета и воспользуйся предоставившейся возможностью для того, чтобы отдохнуть несколько часов и набраться сил для дальнейшей работы… Подожди, не возражай. Усачев уже никуда не денется. Ты доверяешь нам как профессионалам?.. Вот и хорошо. А если ты не отдохнешь, то сможешь ли работать со стопроцентной отдачей? Во всю свою силу? Нет, в то, что ты будешь держаться до последнего, в это я верю, но будет ли так лучше, с пользой для дела?

– Скажи лучше, что я вам мешаю, – проворчал я.

– Мешаешь, – легко согласился Гаранин. – Я хочу взяться за него всерьез и работать с полной уверенностью в том, что он отдаст нам все, что знает. Все, до конца. А эмоции в этом деле – Я не лучшие помощники. Дай нам и себе три часа, хорошо?

– Я не уйду.

– Я выделю тебе роскошный диван в своем кабинете, и как только Усачев поплывет…

– Саша, ты знаешь, сколько опаснейших и серьезнейших дел мы провели вместе с Разумовским? – горько спросил я. – Ты знаешь, сколько пудов соли нам довелось съесть? Во скольких переделках мы побывали, прикрывая друг друга? Сколько драк выдержали спина к спине? Ты знаешь, какой это друг?!

– А ты знаешь, на какое время ты оттянешь «раскол» своими эмоциональными репликами? А молча наблюдать ты ведь не сможешь… Так что послушайся доброго совета и предоставь работу с Усачевым нам. Пойдем, – он прихватил меня за локоть и, невзирая на слабые протесты, повел к дверям одного из кабинетов.

Отомкнул ключом замок и указал мне на обтянутый дерматином диван:

Вся эта роскошь – для тебя. Я запру двери снаружи, и часа три тебя никто не будет тревожить.

Но как только что-нибудь прояснится…

Я тебя тут же разбужу, – заверил Гаранин. – Одеяло и подушку найдешь в стенном шкафу.

Дверь за ним закрылась, замок защелкнулся, и мне осталось только тяжело вздохнуть. Я достал из шкафа белье и осторожно прилег на поскрипывающий от старости диван. На противоположной стене висела огромная карта России с еще не отгрызенными от нее горбачевской «перестройкой» республиками и полузатертыми буквами: РСФСР.

– Хуже коммуниста во власти может быть только коммунист в демократии, – проворчал я, поворачиваясь к карте спиной. – А уж если это коммунист-реформатор… Интересно, кто будет следующим? Коммунист-диктатор или коммунист-анархист? Где бы найти Моисея, который бы вывел всех их в пустыню лет на сто? Этого хватило бы, чтоб державу отстроить. Но я не стал бы возражать и против кандидатуры Сусанина…

Усталость и напряжение последних суток все же дали о себе знать… Мои веки сомкнулись, и мгла забвения приняла меня в свои объятия. Мне показалось, что я только задремал, а кто-то уже тряс меня за плечо.

– Что случилось? – спросил я склонившегося надо мной Гагарина. – Что, уже?

– Ничего себе «уже», – усмехнулся он. – Три с лишним часа работали, пока ты тут дрых. Едва добудился, ты так руками размачивал, что чуть нос мне не своротил.

– Это я веревку намыливал, – припомнил я сон. – Мне приснилось, что к власти пришел коммунист-монархист и реформы – еще триста лет. Я уже вешаться собрался, и тут ты мне помешал. Теперь придется мучиться… Это все твоя карта со стены, и без того в политике по уши, так еще и ночью эти ужасы мучить будут. Сними ее. А еще лучше, замени на карту Брунея и засыпай с мыслями о гареме… Хорошие новости есть?

– Есть, но… Усачеву ничего не известно о судьбе священника. Это точно.

– Не может быть, – уверенно заявил я. – Если Разумовский и поехал в город, то это было как-то связано с грузовиком Усачева. Просто ничего другого у нас не происходило…

– Не знает он ничего, – настойчиво повторил оперативник. – Мы все это дело уже на составные части разобрали, каждую деталь в отдельности изучили и обратно в единое целое собрали. Все сходится… Тут вот какая история. Усачев год назад устроился ночным сторожем на завод, собирающий компьютеры. А около месяца назад познакомился с двумя парнями, предложившими ему поживиться за счет его работодателей. Усачев узнал, что в ближайшее время на завод должна прибыть крупная партия микросхем. Они подготовили уникальный по дерзости план нападения на грузовик прямо возле проходной завода. Охрана немного потеряла бдительность, не подозревая, что на них могут напасть в двух шагах от места назначения, а именно на это и делали ставку преступники. Машине требовалось заехать в подворотню и на несколько секунд остановиться перед воротами проходной, дожидаясь, пока охрана пропустит их на территорию завода. Но вахтера к тому времени уже связали, и вместо него грузовик встретили преступники. Охрану и водителя тоже связали, а грузовик перегнали за пару кварталов и перегрузили товар в заранее подготовленный фургон. После чего благополучно скрылись. Операция могла пройти идеально, но все погубила жадность Усачева. Дело в том, что самой дорогостоящей частью груза была партия микросхем: центральные процессоры, математические сопроцессоры и прочая дребедень. Но дребедень компактная, невероятно дорогая и в большинстве своем не имеющая серийных номеров. Настоящий клад для тех, у кого есть покупатель. А покупатель у новых знакомых Усачева был. Вся партия микросхем умещалась в трех коробках, но ее стоимость превышала стоимость всего остального груза. И после долгих споров они решили уничтожить ту часть товара, которая представляла для них опасность при сбыте. Идея, кстати, очень недурная, потому что кроме милиции в поисках такого огромного количества микропроцессоров были задействованы и частные детективы, и «крыша», кровно заинтересованная в возвращении груза. А «крыша», надо заметить, v них не самая немощная. Весь этот наглый план увенчался успехом только потому, что никто не допускал даже мысли о подобной наглости» бандитов-одиночек. По той же причине не давали результатов и поиски похищенного. Все искали мистическую группировку, долго планирующую и разрабатывающую эту операцию, и даже в самых бредовых мыслях не допускали возможность подобного успеха дилетантов. Нет, те двое, что действовали заодно с Усачевым, не были дилетантами в грабежах и кражах, но по сравнению с теми, кто занимается операциями подобного масштаба… Тех денег, что они могли выручить с продажи микропроцессоров, хватит на долгие и безбедные годы, но тут взыграла жадность Усачева. Он просто не мог понять – как можно пожертвовать деньгами ради чего-то, даже ради собственной безопасности. И если б его друзья-подельники уничтожили эту часть товара собственноручно, может быть, эта история навсегда осталась бы в анналах криминалистики как пример наглой, расчетливой и удачной операции. Но они поручили вывоз «мусора» самому никчемному члену их группы. Поездка за город, где детали должны были быть похоронены на дне какого-нибудь озера или оврага. Требовала времени, а они были заняты переговорами с покупателями. Усачеву же стало жалко такого богатства, и, несмотря ни наставления своих спутников, он отвез комплектующие в деревню и спрягал у себя в сарае до лучших времен, надеясь впоследствии найти возможность для их реализации. И машину, кстати они и нашли по объявлению в газете, и водитель не был поставлен и известность о происхождении груза. Скорее всего, он догадывался что дело нечисто, но деньги надежно заткнули ему рот. Вернувший, в город, Усачев доложил подельникам, что утопил груз в озере И теперь невероятно напуган тем, что дружки узнают о его «проколе»

– Фактически он провалил всю операцию.

А Разумовский? Разумовский где? – спросил я. – Что с иереем?

Про священника он ничего не знает, – сказал Гаранин. – Он в глаза не видел никого, более или менее похожего на Разумовского.

Не может этого быть! – вскочил я. – Ложь! Ложь от начала и до конца! Может быть… Может быть, они с ним что-то сделали и теперь боятся в этом признаться?

– Возможно, и так, – не стал спорить оперативник. – Но в этом случае о судьбе священника нужно узнавать у подельников Усачева. Сам он ничего не знает. Я в этом уверен, или же я не разбираюсь в людях и мне пора уходить с этой работы. Единственное, что я могу предположить, что священник в отличие от нас не стал ограничиваться установлением личности Усачева, а решил пройти эту цепочку до конца. Проследил за Усачевым и вышел непосредственно на тех, у кого в настоящий момент находятся микросхемы. В этом случае Усачев действительно может ни о чем не подозревать. Возможен такой вариант?

Я задумался и нехотя кивнул.

– Вообще-то, голова у Разумовского работает весьма недурно, и, опасаясь, что Усачев может не знать о дальнейшей судьбе микропроцессоров, он вполне мог пойти дальше, – сказал я. – В конце концов, он мог предположить, что спрятанное Усачевым в сарае – его «доля» от грабежа, и остальная часть банды, расплатившись с наводчиком, может скрыться… Да, это могло быть и так… Но почему он до сих пор не связался со мной?

– Представь себя на его месте, – пояснил Гаранин. – Ты в одиночку следишь за группой людей и отойти куда-то, даже на пять минут, у тебя просто физической возможности нет. К тому же он мог звонить в деревню, а там-то тебя и нет.

– Хорошо, если так, – успокоился я. – Нужно срочно задерживать остатки банды, вы получили их адреса?

– Да, но сегодня их не будет в городе. Они должны были вчера вечером выехать к покупателю – договариваться о механизме сделки. Вернутся завтра утром, и завтра же попытаются сбыть товар.

– Засаду уже организовали?

– На день, – кивнул Гаранин. – Ночью охранять пустую квартиру нет смысла. Ведущие это дело оперативники хотят взять их с поличным в момент продажи. Им чем-то интересен покупатель. Все же нельзя полностью исключать возможность того, что кража заказная и не Усачев познакомился с этими двумя парнями, а они сами вышли на него и плавно подвели к мысли о возможности кражи. В этом случае дело приобретает совсем иной оттенок. Ребята уже выехали на этот адрес и отзвонились нам – в квартире никого нет.

– Саша, – напомнил я, – мы ведь начинали это дело с совсем целью. Я тебе честно скажу: мне совершенно наплевать, кто

заказчик этой кражи и получит ли завод свои микросхемы назад. Мне нужен Разумовский, а все остальное сейчас не так уж и важно. Знаешь, он как-то сказал мне: «Разница между помощью и желанием возмездия – огромна. Если смысл своей работы ты видишь в помощи людям – это добро, если же занимаешься чем-то с позиции наказания и возмездия – зло». Он помогал людям,

И теперь мы должны помочь ему. Это главное. А не все эти процессоры, микросхемы и дисководы…

– Думаешь, я стану с тобой спорить? – устало отмахнулся Гаранин.

.– Нет. Я соглашусь с тобой. Только я кое-что добавлю к этому.

– Ты знаешь, что самое сложное в нашей работе?

– Душой болея за тех, кому помогаешь, тем не менее уметь эти эмоции сдерживать на время работы. Дьявольская необходимость. И не каждому под силу. Полностью выжжешь в себе боль за убитых, изнасилованных, ограбленных – превратишься в бездумную легавую, а будешь проецировать эмоции на дело – и дело развалишь, и сам на скамью подсудимых угодишь. Так что давай подпилить к расследованию не с точки зрения обывателей, а как профессионалы. Нам нужна как можно более полная картина преступления. Нам необходимы козыри, если преступники решили «уйти в отказ». А ведь такая возможность не исключена. Расколоть-то мы их расколем, но сколько уйдет на это времени? Нам, как ты понимаешь, нужно действовать быстро. Лучше уж потратить несколько часов на слежку и задержать всех, причастных к этому делу, нежели задержать их чуть раньше и потратить несколько суток на допросы. Я прав?

– С одной стороны, прав, – признал я, – но с другой стороны… Черт побери, я сейчас выступаю в любимом амплуа пропавшею иерея. Ты действуешь как оперативник, с профессиональной точки зрения, а я как человек, которому необходимо найти друга, несмотря на все правила и законы следствия. Как офицер, я понимаю, что ты прав и делаешь все возможное, но как Николай Иванович Куницын… Мне нужен живой и здоровый иерей!

– И что ты предложишь? – холодно спросил разозленный моим упрямством Гаранин. – Что конкретно ты хочешь предложить?

– Я сам поеду по адресу, где живут эти двое, и буду ждать там до их возвращения. А вдруг они вернутся раньше?

– Вот с этим я согласен, – улыбнулся он. – Сиди возле пустой квартиры сколько влезет. У тебя времени много, ты себе это можешь позволить. Я тебя даже отговаривать не стану. Так ты хоть нам мешать не будешь. В девять вечера оперативники снимают наблюдение за домом, вот к этому времени туда и отправляйся. В восемь утра оперативники вернутся, а к десяти и я подоспею. Не думаю, что тебе это так уж необходимо, но коли ты настаиваешь… Вот адрес квартиры, которую они снимают, – он протянул мне бумагу с адресом. – Фамилия первого Котенков, на вид ему лет тридцать пять, черноволосый, носит небольшие усы, второй – Потапов, не узнать его сложно, он рыжий. Причем не просто рыжий, а огненно-рыжий. По всей видимости, опасен; не расстается с финкой, которой весьма недурственно владеет. Очень здоровый бугай. Поэтому, если все же произойдет что-то непредвиденное и они каким-то чудом вернутся, – звони мне. Я буду на том же самом складе. Телефон на обратной стороне бумажки.

– Судя по тому, что ты заранее подготовил для меня эту информацию, ты тоже не всегда действуешь с «максимальным профессионализмом», – улыбнулся я.

– Но я стараюсь изжить в себе этот недостаток, – усмехнулся в ответ Гаранин. – Газовый пистолет дать?

– Не надо, – отказался я. – В случае опасности я просто вызову вас. До завтра.

– И не высовывайся там, – предупредил меня на прощание Гаранин. – Речь идет о суммах, из-за которых вполне может исчезнуть еще один парень… И найти его будет уже куда сложнее.

Я стянул отвороты куртки и поежился – в подъезде было немногим теплее, чем на заливаемой дождем улице. Потерев коченеющие руки, я достал из пачки сигарету и, закурив, закашлялся.

– Полпачки за пять часов продымил, – проворчал я, с отвращением глядя на сизую струйку дыма. – Ох, и выскажу же я батюшке все, что у меня наболело по поводу его «хобби». Лишь бы живым и невредимым остался…

Где-то внизу хлопнула входная дверь. Я взглянул на часы и отступил в тень, вжимаясь в холодную стену рядом с мусоропроводом.

…ворчишь? – донесся до меня раздраженный голос одного из поднимавшихся по лестнице. – Кто ж знал, что так получится? Ну ничего, сутки промучаемся, зато закончим все куда быстрее

– Да, только завтрашняя встреча с Рашидом срывается, – проворчал второй.

– Тут уж приходится выбирать, что выгоднее, – возразил первый. – А по «бабкам» так вообще несравнимо.

– То-то нам лишние деньги бы помешали. Ладно, завтра уже будем в Москве, а там определимся.

Мимо меня прошли два человека. Я выждал немного и, поднявшись к лестничному проему, осторожно взглянул наверх. Рыжеволосый широкоплечий парень стоял, облокотившись о перила, и терпеливо ждал, пока его товарищ отыщет ключи от квартиры.

– Что за черт! Да где же они?

– Посмотри на связке с ключами от «джипа».

Ага, нашел… Неси коробки в машину, я пока соберу вещи.

– И так опаздываем.

На сбор им потребуется не более десяти минут, – подумал я. И это максимум. Значит, Гаранину звонить бесполезно. Ведь как чувствовал! Почему из всех возможных вариантов сбываются всегда самые худшие? Что за закон подлости? Думай, Куницын, думай!.. Одному тебе их не задержать. Вызвать наряд из ближайшего отдела? А если не успеют? Потом их уже не найдешь… Думай, думай! Нужно что-то, что сработает наверняка. Если ими сейчас уедут… Уедут? Черта с два они сейчас уедут! Они не Только не уедут, они мне еще и Разумовского собственноручно вернут. Причем с радостью. С огромной охотой вернут.

Не теряя больше времени, я бросился вверх по лестнице. К моему счастью, вход на крышу был открыт. Перспектива поднимать шум, сбивая замок, меня не устраивала. Но это уже сделал кто-то за меня: помятый и раздробленный замок валялся тут же. | А на крыше, возле самого поребрика, выстроилась очередь из пустых пивных бутылок, подсказывающих мне, что сидевшим здесь в засаде оперативникам скучать в течение минувшего дня не приходилось.

– И на том спасибо, – проворчал я, подкидывая на ладони пустую бутылку. – Чувствую себя прямо как панфиловец перед «тигром»…

– Ну-с, начнем…

Первая бутылка разбилась в полуметре от зеленого «джипа», стоящего напротив подъезда, зато вторая удачно попала в лобовое стекло, покрыв его замысловатым узором из трещин. Сигнализация взвыла, словно кот, которому впотьмах наступили на хвост.

– «Тигр» подбит, но еще рычит, – констатировал я, тщательно прицеливаясь. – Ап!..

Еще одна бутылка оставила на крыше машины глубокую вмятину, которую тут же увеличил следующий удачно брошенный «снаряд».

Окно на пятом этаже распахнулось, и я увидел огненно рыжий затылок владельца злополучного «джипа».

– Какая сволочь?! – заорал он, страдальчески заламывая руки. – Убью! Убью мерзавцев!

С трудом преодолевая желание использовать вместо следующей цели его загривок, я обрушил новую бутылку на капот машины. Человек в окне поднял голову и впился взглядом в доступный его зрению край крыши. Подтверждая правильность его, предположений, я запустил еще один «снаряд».

– Убью! – прорычали снизу. – Кирилл, срочно на крышу! | Там какой-то ублюдок…

Не целясь, я швырнул вниз две оставшиеся бутылки и бросился к выходу. Не рискуя зря, я притаился за мусоропроводом на последнем этаже. Я понимал, что мои преследователи вряд ли заподозрят, что я могу вернуться тем же путем. Когда преступники с сопением и матом прогрохотали мимо меня, я смог продолжить свой путь. Добравшись до двери их квартиры, я было собрался вышибить ее ногой, но вовремя остановился – она оказалась открыта.

– Это не просто ублюдки, – заметил я. – Это самонадеянные ублюдки. Эй, есть тут кто? – поинтересовался я, просовывая голову вовнутрь. – У вас дверь не заперта, а сейчас время такое….Шастают тут всякие…

Удовлетворенный царящим в квартире безмолвием, я вошел и огляделся. Три картонные коробки весьма внушительных размеров стояли прямо посреди комнаты.

– С кем бы поспорить, что я знаю, что там внутри? – пробормотал я. – И что ты собираешься делать теперь? Бежать с ними бесполезно – догонят. Прятать их в подъезде или подвале тоже не годится – найдут. У тебя есть десять секунд на раздумье, потом сюда ворвутся здоровенные парни и будут тебя бить, причем именно за тугодумие. Ты этого хочешь?

Этoгo я не хотел, поэтому, быстро воплотив в жизнь появившуюся у меня идею, через минуту уже выбегал из парадной дома. Добравшись до ближайшего таксофона, я отдышался и набрал номер телефона только что покинутой мной квартиры. Трубку не снимали минуты две, затем в ней что-то щелкнуло, и раздраженный голос рявкнул:

– Да!..

– Привет, мужики, – жизнерадостно поздоровался я. – Я тот парень, который у вас коробки стащил. Вы уже это заметили?

После краткой паузы последовала такая замысловатая брань, что я даже покраснел. Правда, от удовольствия.

И машину вам тоже я испохабил, – в экстазе признался я. – Причем это далеко не последний сюрприз для вас. этой ночью…

– Ты кто, ублюдок?! – взревели в трубке.

– Барабашка, – усмехнулся я. – Слышал про такого шаловливого пакостника? Ну так что, вам нужны ваши микросхемы обратно или нет?

– А ты что, собираешься их отдать? – несколько озадаченно поинтересовался мой собеседник.

– А зачем бы я стал вам звонить? – в свою очередь удивился и, У меня есть то, что нужно вам, у вас – то, что нужно мне.

Сообразил?

– Сколько ты хочешь за них? Только в пределах разумного.

– Ты прекрасно знаешь, что я хочу! – рассердился я. – Деньги ссуньте друг другу в… нагрудный карман, а мне отдайте иерея!

– Ты сумасшедший?! – опять заорали в трубке. – Что ты несешь? Какой «иерей»?! Что это – «иерей»?

– Православный, – отчеканил я. – Двухметровый! Голубоглазый и черноволосый!

– Это точно какой-то псих, – услышал я, как мой собеседник жалуется другу. – Он требует в обмен на микросхемы… иерея! И чтоб обязательно не ниже двух метров, с черными волосами и голубыми глазами. Я даже не знаю, что отвечать. Эй, парень, ты меня слышишь? – обратился он ко мне. – Давай мы тебе лучше заплатим, а? На эти деньги ты сможешь себе трех иереев купить. Давай поговорим, как деловые люди. Назови цену.

– Отдайте иерея! – повторил я свои условия. – Вы мне иерея, я вам микросхемы. Мне нужен иерей!

– Ты что, издеваешься? Это шутка такая? Или ты просто хочешь помотать нам нервы и повысить цену выкупа? Мы не можем отдать тебе иерея! Физически не можем!

– Если вы что-то с ним сделали, – тихо сказал я, – если вы хоть что-то с ним сделали…

– Да ничего мы с ним не делали! Ни черта мы с ним не делали! Ни фига мы с ним не делали! Ни…

– Я вас в мелкие клочки порву, – закончил я. – И каждый кусочек будет не больше этих самых микросхем!

– Это точно псих, – сказали в трубке. – Такого я даже в бреду представить не мог. Я тебе говорю: мы на шизофреника нарвались.

– Дай-ка трубку мне, – сказал другой голос. – Послушай, приятель, давай поговорим серьезно. Я понять не могу, как ты на нас вышел, и не понимаю, чего ты от нас хочешь, но готов признать, что ты нас переиграл. У нас очень мало времени, и мы согласны играть по твоим правилам. Что ты хочешь?

– Отдайте иерея! Я устал это повторять. Мне нужен священник, и ничего больше. Все остальное меня не интересует.

– Тебе патологоанатом потребуется, а не священник! – голос в трубке стал истеричным. – А если священник когда-нибудь и подойдет к тебе, то только для того, чтобы отпевать!

– Ну, вы пока подумайте, – посоветовал я. – Может быть,| я еще позвоню вам… Не знаю…

Я повесил трубку и закурил. В их положении было полезно немного понервничать. В том, что они не сбегут, я был уверен. Осталось решить – вызывать наряд милиции сейчас или сперва попытаться вынудить их вернуть Разумовского добровольно, с грубой силой в лице милиции я решил не торопиться. И конце концов, Гаранин был прав: кто знает, насколько крепки эти ребята и сколько времени оперативникам придется повозиться с ними, прежде чем прояснится судьба иерея. Во всяком случае, еще один звонок, по моему мнению, особенно усугубить понижение дел не мог.

Я потушил окурок, взглянул на часы и вновь набрал номер телефона.

– Это снова я, – сказал я. – Считайте, что вам повезло, я все же надумал позвонить. Но этот шанс последний. У меня правило одно доброе дело в месяц. Как у тимуровцев. Лимит исчерпан. Итак, что вы решили?

– А как ты умудрился вынести все эти ящики? – вкрадчиво спросил мой собеседник. – Мы вернулись довольно быстро Ты физически не мог вынести их в одиночку. Здесь какой– то подвох.

– Интересная загадка, да? – самодовольно усмехнулся я. – Даже не знаю, что тебе и ответить. Может быть, я живу в этом же подъезде и просто-напросто перетащил ящики к себе в квартиру, может быть, скинул их с балкона моему приятелю, который поджидал меня в машине, а может быть… Гадать можно долго. Что будем делать? Гадать дальше? Бегать по квартирам, будить соседей и пытаться заглянуть им под кровать? Или все же возможно возвратим иерея?

– Значит, если мы не отдадим священника, то микросхем не увидим? – переспросили на другом конце провода. – Без вариантов?

– Только иерей, – подтвердил я. – И не позднее, чем через три часа. Священник в обмен на микросхемы. Вы согласны?

– У нас есть выбор? Хорошо, ты получишь своего священника.

– С ним все в порядке? Он жив? Здоров? Где он?

Здоров, здоров, – заверил мой собеседник. – Соскучился по тебе так же, как ты по нему. Как будем производить обмен?

– Сколько времени вам потребуется на то, чтоб привезти иерея?

– Он недалеко. А где микросхемы?

– Они тоже недалеко.

– Так какие же ты предлагаешь варианты обмена?

Ответить я не успел. Тонкое холодное лезвие ножа плотно

прижалось к моей шее, и стоящий сзади человек взял трубку из | моих рук.

– Все в порядке, Кирилл, – услышал я рядом уже знакомый, голос рыжеволосого. – Он жаждет отдать нам микросхемы безвозмездно. В качестве гуманитарной помощи.

Ни на секунду не отрывая ножа от моего горла, он повесил трубку и усмехнулся:

– Неужели ты думал, что мы, как перепуганные ягнята, будем жаться у телефона и слушать твою дребедень? Мы же поняли, что ты звонишь нам с улицы, а далеко уйти ты не мог. Правда, мне пришлось побегать, осматривая все ближайшие таксофоны.

И вот тебе лично от меня!

Тяжелый удар обрушился мне на затылок. Когда звездочки наконец прекратили свой хоровод перед моими глазами и комариный зуммер в ушах смолк, я сплюнул появившуюся во рту горечь и пообещал:

– Я лично перекрашу надгробие на твоей могиле в рыжий цвет. И это будет единственное место на кладбище, где народ будет падать со смеху.

– Ах ты дерьмо, – разозлился рыжеволосый, занося руку для повторного удара, но его остановил голос из подъехавшей машины:

– Не торопись, Вадим. Такими делами надо заниматься вдумчиво, спокойно и в специально отведенном для этого месте. Сажай его в тачку.

Меня впихнули на заднее сиденье помятого «джипа», и острое лезвие вновь оцарапало мне шею:

– Только пикни, и ты – труп!

– Пи-пи-пи, – тут же просигнализировал я. – Интересно, почему это я еще жив? A-а! Вам, наверное, нужны микросхемы, а с того света мне будет трудно указать их местонахождение.

– Нужны, – подтвердил Котенков. – Но не настолько, чтоб рисковать своей свободой из-за такого придурка, как ты. Поэтому, если ты поставишь нас перед выбором, мы выберем свободу.

– Где микросхемы, шизофреник?!

– А где иерей? – спросил я и тут же получил сильнейший удар в солнечное сплетение.

Куда ты дел микросхемы? – повторил свой вопрос Котенков – Учти, у нас мало времени. Часа два ты будешь мучиться, и потом… Потом окажется, что твои мучения напрасны. Давай обойдемся без этого и расстанемся живыми, здоровыми и удовле– торенными обоюдовыгодными результатами.

– А я разве против? – с трудом переводя дыхание, спросил я. Я отдаю вам микросхемы, вы мне – иерея, и вот тогда результат будет обоюдовыгодным.

– Не усложняй условия сделки, – поморщился Котенков. – Пока что обсуждается возможность вернуть микросхемы в обмен на твою жизнь. И никаких других условий быть не может.

Может, – заверил я, чувствуя, как из порезов на моей шее бегают вниз теплые ручейки. – Еще как может! Вы взялись за слишком большой гуж, и если что-то пойдет не так – вы потенциальные покойники. Этой кражей вы разозлили очень серьезных людей, и если у вас не будет денег, чтоб раствориться за рубежом или в глубинах России, то получится, что вы рисковали даром. И меня очень интересует вопрос: будет ли так же рисковать, человек, заказавший вам эту кражу? Овчинка-то теперь не стоит выделки. Так что, убив меня, вы присоединитесь ко мне не позднее, чем через неделю.

– Ну, охране завода нас еще долго искать придется, – отмахнулся от меня Котенков, и я понял, что об аресте Усачева им еще неизвестно. – А заказчик… Заказчика не было. Это наша идея.

Врешь, – сказал я. – По глазам вижу, что врешь. Лучше подумай: стоит ли рисковать, ставя все на один кон и полагаясь только на грубую силу? А вдруг не получится?