Текст книги "Трон Торна"

Автор книги: Дмитрий Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

И вдруг Берг с пронзительной ясностью осознал, что именно ради этой комнаты он и примчался сюда. Именно здесь он должен найти нечто, очень для него важное. Что это может быть?

Он толкнул створки и дверь медленно распахнулась. Простенький железный засов, даже не засов, а так, тоненькая щеколда, осыпался струйкой ржавчины, а то, что осталось, легко переломилось под пальцами Берга. Он шагнул в комнату, прислушиваясь к скрипу рассохшихся половиц.

Здесь, конечно, ничего не изменилось. Только ровный слой пыли говорил о том, что хозяин давно не приходил в свой кабинет. Теперь он вернулся.

«Дальняя стена».

Берг дернул головой. Шепот был таким явственным, что ему на мгновение показалось, что кроме него в комнате кто-то есть. Он обернулся, одновременно складывая пальцы для нанесения огненного удара. Когда-то он твердо знал, что вызов фаербола в замкнутом пространстве может окончиться плачевно и для цели, и для самого мага. Теперь такие мелочи были ему безразличны. Огонь, даже магический, был ему не страшен.

Но позади некроманта никого не было. Как и во всем доме.

Медленно, осторожно он подошел к дальней стене кабинета, проговаривая вслух заклятие поиска. Это было одно из самых простых и, наверное именно поэтому самых надежных заклинаний. Даже начинающий маг мог применить его… правда, новичку не следовало ждать слишком уж эффектного результата. Все зависело от количества Силы, что вливалась в эту простенькую с виду формулу.

Он был не новичком, далеко не новичком. И поэтому он увидел…

Мерцающим зеленым светом вспыхнул квадрат висевшей на стене картины. Картина была весьма посредственной, пожалуй, увидев такую на рынке, он бы прошел мимо, даже не соизволив бросить на нее повторный взгляд. Какая-то дешевая батальная сцена – стрелы, мечи, оскаленные лица. Художник, похоже, имел довольно смутное представление о серьезных сражениях, у знатока некоторые детали вызвали бы лишь презрительный смех.

Теперь посреди картины полыхало зеленое зарево. Даже цвет этого колдовского огня был неприятным, навевавшим мысли о чем-то опасном. А уж у того, кто сумел бы прочесть и понять охранное заклятие, и вовсе зашевелились бы от страха волосы – столько злой силы было вложено в охрану того, что скрывалось за этим полотном.

Медленно, осторожно Берг приступил к снятию защиты. Безусловно, щит ставил Учитель, но сделал он это, как всегда, весьма изощренно, в нетрадиционной манере. Попытка снять заклятие одним пассом, хоть и сделанная неплохим магом, гарантированно отправила бы наглеца к Чару. Да и самому Бергу пришлось потрудиться, одну за другой отсекая сторожевые нити, способные плюнуть в неосторожного огнем, кислотой или иной дрянью. А потом ему пришлось заниматься и другими рубежами обороны, теми, что должны были испепелить сокровище, хранимое в тайнике, дабы оно не досталось слишком уж искусному вору.

Он знал, что стоит за магической завесой. Знал благодаря наследованной памяти. Знал и то, как именно надлежит устранять защиту. И все же к тому времени, как тонкая ювелирная работа была завершена и зеленое пламя, сигнал опасности, окончательно погасло, там, за стенами дома, уже давно наступили сумерки.

Магистр медленно снял со стены картину и небрежно отбросил ее в сторону. Прямо в стене виднелась стальная дверца, покрытая тонким слоем золота. Золото, идеальная защита от магического воздействия, материал, почти не поддающийся магии. Даже он, некромант и самый сильный маг в Империи и за ее пределами, не смог бы проникнуть внутрь этого тайника. Не зря так повелось, что сильные мира сего стремились украсить свое чело золотой короной – пусть давно уже забыт смысл этого, но защита, даваемая даже простеньким золотым ободком, отнюдь не становилась слабее из-за изъянов человеческой памяти. Даже доведенное им, Бергом, до совершенства заклятие подчинения было бы бессильно против человека, чьи волосы сжимает обруч из благородного металла.

Ключ! Чтобы открыть эту дверь, ему необходим был ключ. Последнее из защитных заклинаний было создано внутри ниши, и не существовало никакой возможности уничтожить его, не открыв дверцу.

Берг оглянулся – его глаза напряженно искали то, что уже в деталях обрисовала память. Он шагнул к полкам с книгами и, протянув руку, взял простенький с виду предмет. Крошечная статуэтка изображала солдата, несущего на плече алебарду. И солдат, и его миниатюрное оружие были сделаны с особой тщательностью, восхищала прорисовка малейших деталей, было очевидно, что солдат устал, он шагает по пыльной дороге уже давно, а алебарда тяжела и порядком натерла плечо.

Но сейчас Берг вовсе не собирался восхищаться тонкостью исполнения статуэтки, его куда более интересовала алебарда солдата, которая превосходно подошла к узкой прорези замочной скважины.

С легким щелчком ключ провернулся в замке, как будто бы только вчера механизм был вычищен и смазан. Золотая дверца раскрылась. В глубине ниши лежала старая, изъеденная временем, сыростью и червями книга.

Последнее защитное заклинание рассыпалось легко, оно было несложным, просто очень хорошо спрятанным. Тот, кто протянул бы руку к книге, лишился бы и этой руки, и самой книги – и то и другое просто превратилось бы в пепел в ослепительной огненной вспышке.

Медленно, словно еще чего-то опасаясь, Берг достал артефакт.

Когда-то давно, в одном из своих странствий, Учитель нашел эту книгу в старом, всеми заброшенном храме высоко в горах. Он тогда так и не сумел прочитать более двух-трех страниц реликвии, все остальное было почти полностью разрушено временем, но и того, что ему удалось понять, было достаточно, чтобы замереть от благоговения.

Тогда, много лет назад, Учитель счел находку всего лишь книгой заклинаний, весьма ценной, содержащей никому не известные формулы, утраченные в веках… но не более того. Теперь же, ощущая, как Чаша прямо-таки тянется к фолианту, Берг вдруг понял, что это. В руки некроманта попала одна из легендарных «древних книг».

Легенда о «древних книгах» была одной из самых малоизвестных. Некроманты всех времен никогда не переписывали ее, не доверяли пергаменту, что с готовностью отдает вверенные ему тайны первому же встречному грамотею. Возможно, вечная борьба с теми, кто высокомерно считал себя магами белыми, заставила некромантов хранить эту тайну в надежде на возможное преимущество. Шли века, мечты о преимуществах или даже победе в этой борьбе все более уходили в область фантазий, некромантов нещадно истребляли, их становилось все меньше и меньше, а легенда, обрастая новыми и новыми деталями, в зависимости от способностей рассказчика, продолжала жить внутри этого всеми преследуемого клана.

Еще на заре этого мира, как гласила легенда, сам Торн, поддавшись скуке и пытаясь убежать от нее, написал несколько книг. В них он изложил для потомков то, что хорошо знал сам. Книга Начал содержала в себе первооснову всей магии – язык и законы построения магических формул. Книга Жизни включала в себя могущественные заклинания, использованные Создателем при порождении жизни в этом мире. Мощные и изощренные заклинания способны были вдохнуть жизнь в ветер, в лед, в огонь или в кажущийся безнадежно мертвым камень. Фразы, что были записаны на страницах этой книги, породили и духов стихий, и драконов, и множество иных существ, расселившихся затем по всему миру. Последняя из «древних книг», Книга Смерти, содержала заклинания, способные уничтожить этот мир. Страшные заклинания, заготовленные заранее Создателем на тот случай, если его творение вызовет у него полное разочарование. Согласно легенде Великий Торн, посмотрев на дело рук своих, переменил решение и уничтожил третью книгу, ибо знания, в ней содержавшиеся, были слишком опасны для мира. Исчезла в веках Книга Начал, кем-то похищенная у Торна. То ли эльфы, то ли гномы завладели ею – то было неизвестно. Затерялись следы и Книги Жизни, которую Торн, уходя из этого мира, оставил где-то в потайном месте под охраной одного из своих творений.

Важно было другое. Сейчас Берг ощущал, как жар, нарастающий в его левой, сплавленной с Чашей руке, стекает в этот истлевший фолиант. Он не управлял этой Силой, напротив, превратившаяся в бесформенный золотой комок Чаша сама тянулась к книге. Казалось, между двумя этими предметами установилась незримая связь, по которой текла и текла Сила, жадно поглощаемая древними страницами.

И вот на темной, покрытой пятнами обложке явственно проступили сияющие золотым светом буквы.

Бергу не было нужды читать их. Да и не смог бы он прочесть слова, написанные на языке, что был рожден задолго до этого мира. Непостижимым образом он просто знал, что означает эта короткая фраза.

Перед ним лежала Книга Жизни.

Страницы, утраченные навсегда. Время и сырость не оставили шансов на прочтение текста. Каковы бы ни были помыслы Торна, когда его перо касалось этих листов, но вряд ли он особо задумывался о грядущем. Книга не пережила битву со временем. Конечно, если бы Торн приказал вытравить текст на золотых пластинах, что способны на равных сражаться с тысячелетиями, тогда, возможно, его творение и уцелело бы. Увы. Очень быстро Берг убедился, что лишь те немногие заклинания, что сумел в свое время разобрать на этих страницах Учитель, доступны и ему. Остальное погибло.

Он мрачно взглянул на книгу, лежавшую на низеньком столике из черного мрамора. Что ж, она оказалась бесполезной… да и чего он мог ожидать? Что привело его сюда, к этому тайнику? Книга – ерунда, все, что можно из нее извлечь, было уже давно извлечено и уютно покоилось в его памяти.

Внезапно он вздрогнул. В левой руке опять зародилось тепло, опять, как и ранее, струя Силы устремилась от Чаши к древнему фолианту. Сама собой книга раскрылась. Зашелестел листаемый пергамент. Незримый вихрь, что сейчас терзал истлевшие листы, был, видимо, незнаком с нынешним состоянием артефакта – иногда в этом медленном перелистывании возникали паузы, именно тогда, когда дело доходило до отсутствующих, вырванных с корнем или просто рассыпавшихся в прах страниц.

И вот перевернута последняя… Теперь поток Силы стал особенно мощным, казалось, еще мгновение – и книга вспыхнет, не сумев вместить в себя такую энергию. Но вспышки не произошло – все тем же золотым светом полыхнула надпись. Мелкий почерк, заполнявший большую часть последнего листа, ранее казавшегося девственно чистым, можно было легко разобрать.

Ни единого слова не понимал Берг в этих бисерных строчках. Он чувствовал, что здесь содержится нечто важное, но не мог уловить не только общего смысла, а даже значение любого из слов. О, если бы он имел возможность хотя бы одним глазком заглянуть в легендарную Книгу Начал… Всем сердцем, если оно у него, конечно, сейчас было, Берг желал постичь смысл светящихся фраз.

И Чаша, повинуясь его желанию, снова ударила в книгу потоком Силы. Строки затрепетали, меняя форму, складываясь в сложные, подвижные образы, стремительно перетекающие один в другой. Берг сидел неподвижно, впитывая мозгом цветные пятна – и где-то там, в его разуме, что давно уже не был человеческим, эти золотые всполохи сливались, по крупицам отдавая самое ценное, что в них содержалось – знание о том, где захоронено величайшее сокровище давно ушедшего бога. Его Трон, позволявший ему творить этот мир.

Сияние давно уж погасло, а Магистр все так же неподвижно сидел, сжимая в руках древнейшую из существующих книг. Голова, впервые с тех пор, когда он снова начал чувствовать себя живым, выбравшись из огненной могилы, раскалывалась так, что Бергу хотелось орать от боли. Знания, что несли в себе огненные строки, были не предназначены для разума смертного… и даже для его, Берга, измененного разума. Он прекрасно понимал, что любой другой, чей мозг столкнулся бы с этой Силой, скончался бы на месте, а вместо черепа этого искателя знаний остался бы лишь черный пепел.

Он, Магистр Берг, выдержал!

И теперь он знал – знал, где искать Трон. Его переполняло бешенство, частично даже заглушавшее боль: все это время, пока он строил планы захвата Империи, ломал слабое сопротивление лордов, собирал неисчислимую и совершенно уже не нужную армию, – все это время здесь, в тайнике, лежало сокровище… ключ к предмету его поисков. Более того, и то место, где хранилась древняя бесценная реликвия, тоже было ему известно. Хотя его, Берга, глаза никогда не видели этого места, он мог бы до мельчайшей черточки представить тот заброшенный храм, от которого начинался спуск в подземелье. Много лет назад именно там была найдена книга… древняя Книга Жизни. А ведь если бы Учитель сумел тогда прочитать горящие строки, то Трон – сила и власть – уже был бы в его… в их с Учителем руках. И вряд ли тогда какой-то там Серый Паладин смог бы так легко оборвать жизнь Учителя.

И все же кто знает, случись это, возможно, и Берг навсегда бы остался лишь жалким учеником, вынужденным скрупулезно, по крупицам постигать магические тайны.

Некромант поднялся. Медленно, с трудом. Он не мог видеть свое отражение в зеркале – то, что не позволило ему превратиться в пепел в огненной купели, что не дало его костям разрушиться, что не оборвало навсегда его жизнь, почему-то лишило Берга этой способности. Он не отражался в зеркалах – ни в воде, ни в полированном металле, ни в этих модных новинках – стекле, покрытом ртутной или серебряной амальгамой. Но если бы он сумел каким-то чудом увидеть сейчас свое отражение – он бы ужаснулся.

Казалось, не просто годы – столетия пронеслись над ним за то время, что он просидел, склонившись над книгой. Теперь он выглядел стариком… его чудовищная, ни в малейшей степени не похожая на человеческую кожа покрылась глубокими морщинами, взгляд, заставлявший смертных дрожать от ужаса, теперь был тусклым и безжизненным. А суставы противно хрустели, и при каждом движении их пронзала острейшая боль. Он с испугом бросил взгляд на правую руку – изборожденную складками, что оставляет на живом теле время. Пожалуй, первый раз за эти годы он по-настоящему испугался – именно сейчас он понял, что все еще смертен. По крайней мере до тех пор, пока он не найдет Трон и не обретет полное и абсолютное могущество, один враг все же может победить его – время.

Но пока время не нанесло смертельного удара, оно попыталось – и отступило. Колдовская старость, что обрушилась на некроманта так внезапно, продолжалась недолго. Пока Берг шел к выходу из дома, его плечи постепенно распрямились, кожа разгладилась, а острая боль в суставах ушла, уступив место другой – той, что была, может, и не слабее, но стала привычной за эти годы.

Берг вышел из дома и бросил последний взгляд на стены, что какое-то время служили ему жильем. Вряд ли он когда-либо вернется сюда. Все, что нужно, было уже взято, драгоценная книга исчезла в складках плаща, а остальное… остальное было ему не нужно. Некромант поднял руку, и первый пламенный шар ударил в бревенчатые стены, сразу весело подхватившие огонь. Еще один, еще… Берг не жалел Силу, ее у него теперь было в избытке – один за другим огненные шары впивались в дерево, влетали в окна, опаляли крышу. Вовсю загудел огонь, дорвавшийся до пищи: там, в огне, бесследно сгорали древние манускрипты, безделушки, что когда-то старательно собирал Учитель. Мебель, хранившая память о его теле. Стены, слышавшие его голос. Некромант равнодушно смотрел на дело своих рук. А потом легко взлетел в седло и направил коня прочь, не прислушиваясь к треску разгорающегося позади пожара.

И вновь мчался, роняя клочья пены, конь, взбивая копытами пыль дороги, унося своего всадника к ведомой ему одному цели. Сила некроманта непрерывным потоком лилась в тело коня, это было уже не прежнее животное, его жизнь теперь поддерживала лишь магия, и скоро, очень скоро благородный скакун падет, не выдержав бешеной скачки, и тогда всадник найдет себе другого коня. А потом – еще и еще. Он не знал усталости, он не нуждался в отдыхе, он не признавал промедления. Только вперед. Цель близка, он знает, где она, он знает, как ее достичь.

Глава 17
Серый Паладин. Ледяные пещеры

Утро было неожиданно холодным, сырым и промозглым. Рон выполз из шатра, потянулся, сгоняя остатки сна. Сегодня их ожидала встреча с Ледяной Статуей, или с Наследием, как предпочитали называть этот артефакт гномы. Еще несколько лет назад Рон ни за что бы не поверил, что человек может проникнуть в пещеры Чара и вернуться обратно. Конечно, в сказках и легендах это происходило сплошь и рядом, но на то они и сказки, чтобы не слишком им верить.

Тогда, два года назад, когда безжалостный удар некроманта смял его грудь, словно переспевшую дыню, он сам побывал там. Был ли это бред умирающего, или то, что он видел: друзья, родители, уже давно покинувшие мир живых, – было на самом деле? Он не мог ответить на этот вопрос, да и не очень-то искал ответа. Сегодня все выяснится – является ли статуя просто одним из въевшихся в плоть и кровь подземных жителей суеверий, или и в самом деле один из Создателей оставил здесь небольшую дверь, ведущую в его владения.

Откинулся полог соседнего шатра, и на свежий воздух вынырнула отчаянно зевающая Айрин. Видимо, она не слишком-то крепко спала этой ночью.

Несмотря на беспокойный ночной сон, Рон должен был признать, что гномы устроили незваных в общем-то гостей со всеми возможными удобствами, даже роскошью. Шатры были просторными, подушки – мягкими, а какая-то магия, вплетенная в ткань, не подпустила к ним ни единого кровососа из тех, что порядком надоедали им во время всего путешествия. И о безопасности гномы позаботились со свойственной им основательностью – вокруг шатров несло стражу не менее десятка широкоплечих латников, с ног до головы закованных в превосходную гномью сталь, ощетинившихся арбалетами и державших секиры в пределах досягаемости. Вечером, когда Рон спросил короля, зачем нужна такая мощная охрана, тот ответил серьезно, не выдав и тени улыбки:

– Те, что получили право обратиться с вопросом к самому Чару, священны. Их желание – закон, их безопасность – превыше всего. Так повелел Он. Так было и так будет.

Бросив взгляд на фигуры, неподвижно простоявшие всю ночь, Рон с каким-то отстраненным интересом подумал, кого же на самом деле стерегли эти несгибаемые воины. И что произошло бы, реши кто-то из них ночью уйти отсюда…

– Ты готов? – улыбнулась Айрин. Улыбка вышла не сколько натянутой.

– Вполне. Знать бы только, что нас ждет…

– Ты должен думать сейчас не об этом, – нахмурилась девушка, зябко передергивая плечами. Она плотнее завернулась в плащ, подошла к костру, что старательно поддерживался гномами на протяжении всей ночи, и присела возле огня, подставляя лицо теплым волнам.

– А о чем?

– О том, что спросить у Чара…

– Я думал, это известно.

– Скажи, Рон, ты много слышал о Ледяной Статуе?

Рыцарь удивился, почему этот вопрос прозвучал именно сейчас. Удивился и задумался. А в самом деле, что он знает об этой легенде… кроме самой легенды? Да почти что и ничего.

– Я очень много времени провела в подвалах школы Сан, – продолжала девушка, не ожидая ответа. – Читала старые книги, искала потерянные заклинания. Знаешь, там можно было много чего найти. Попадались и… сказки. Разные, не только про Ледяную Статую. И много среди этих сказок было о таких вот вопрошающих. Кому только не задавались вопросы: Чару и Торну, оракулам и мудрецам, душам мертвых… И везде было одно и то же. Тот, кому следовало отвечать на вопрос, стремился сказать как можно меньше.

– Разве это не очевидно?

– Я не о том. Боюсь, что, спроси ты у Чара, куда на правляется некромант, тот ответит что-нибудь вроде: «в храм» или «в пещеру». И сочтет, что ответил на твой вопрос. Тот шанс, ради которого мы пришли сюда, окажется упущенным. Нужно очень тщательно продумать каждое слово, что будет произнесено.

Серый Паладин, что подобно несущим стражу гномам провел ночь, внимательно вглядываясь во тьму, повернул укрытую магическим шлемом голову к Айрин и утвердительно кивнул, словно давая понять, что полностью согласен с волшебницей. Его исполинский меч покоился у него на плече, тяжесть призрачного оружия нисколько не беспокоила сэра Райнборна. То, что латы и клинок были порождением магии, отнюдь не делало их легковесными.

Ильтар тоже проснулся и присоединился к товарищам у костра. Он выглядел невыспавшимся и осунувшимся. Видно, ночь у эльфа также прошла не лучшим образом.

– И когда?

О чем он спрашивал, ясно было и так. Но никто не знал ответа. Король сказал – на рассвете, и теперь только и оставалось, что терпеливо ждать.

Где-то вдали застучали барабаны. Их рокот звучал торжественно и немного угрожающе – так туго натянутая кожа кричит о войне, о битве и боли, об ожидаемой победе и о готовности стойко снести поражение. Звук все нарастал, давил на уши, отзывался в голове Рона короткими спазмами боли, волна нервной дрожи пробежала по коже, настолько острым было желание взяться за оружие, ощутить в ладони надежную тяжесть меча.

Медленно и неслышно сдвинулась в сторону скала. Даже очень внимательный наблюдатель, бросив взгляд на эти камни вчера вечером, вряд ли догадался бы, за каким из них скрывается вход в подземелья гномов. А если бы даже и догадался – немного в этом мире было умельцев, что сумели бы взломать наложенные на гранит защитные заклинания, делавшие эту дверь неприступной.

Звуки барабанов стали громче, резче – теперь было ясно, что доносятся они оттуда, из темного зева пещеры, где мелькали отблески факелов.

Вот на пороге тоннеля показались хозяева подземелий. Двое, за ними – еще пара и еще… Гномы, столь же древние, как и их король, медленно и торжественно шагали по направлению к четверым путникам. На седобородых карликах ослепительным светом сияли доспехи – белые, со слабым голубым отливом, символизирующие, видимо, лед. Открытые шлемы, не слишком любимые гномами, ценившими надежную защиту всего тела, позволяли видеть выражения лиц жрецов… Кто же, кроме жрецов Чара, мог бы сопровождать Наследие в его пути навстречу рассеянному утреннему свету? Глаза гномов смотрели серьезно и сурово, на старческих губах не играло и тени улыбки.

Шаг жрецов подчинялся ударам барабанов. Медленно приближались они к почти погасшему костру. А из прохода выходили все новые и новые воины, укрытые льдисто мерцающими панцирями. И вот в проеме, сияющая в льющемся изнутри тоннеля свете негасимых факелов появилась она.

Ледяная Статуя. Наследие.

Кто бы ни породил этот артефакт – сам ли Чар или кто-то из его адептов, но скульптор и не пытался вдохнуть в свое творение красоту, очарование, прелесть… Статуя на вевала ужас, она изображала огромное, куда больше даже высокого Рона существо, с лицом, насколько это можно было разглядеть на полупрозрачном материале, из которого была высечена фигура, выражающим злобу, презрение ко всем, жестокость и коварство. Длинные, наверняка, будучи распрямленными, доходившие до земли руки были увенчаны короткими широкими когтями. Два массивных рога завивались в кольца, но придавали они скульптуре не смешной, как следовало ожидать, а угрожающий вид.

Колосс перемещался на небольших колесах, и Рон только сейчас заметил, что участок земли между ними и вратами в подземный мир на диво гладок и утрамбован – видать, здесь немало поработали хозяева, ровняя путь для своей реликвии.

Пока соискатели глазели на Статую, гномы в ледяных латах окружили их идеально ровным кольцом. В центре кольца замерло изваяние, протянув к странникам согнутые в локтях руки.

– Вы, что пришли на встречу с Наследием, преклоните колена! – Звучный голос принадлежал одному из жрецов, самому древнему, борода которого, тщательно расчесанная, доставала почти до земли. Он, как и остальные его сподвижники, был безоружен. Вряд ли это было проявлением неосмотрительности – краем глаза Рон видел, что вокруг них, а особенно позади, на опушке леса, скопилось изрядно гномов в полном боевом облачении. И уж они-то отдали должное самому различному оружию – от здоровенных, что не каждому человеку под силу поднять, секир до способных навылет пробить прочные латы.

Рыцарь медленно опустился на одно колено. Рядом в такой же позе замерли Айрин и эльф. Сейшел не оглядывался, но был уверен, что и Серый Паладин не стал уклоняться от священного обряда.

– Перед вами, ищущие, одна из ипостасей Великого Чара, бога тьмы и холода, что правит нашими телами, что властен над нашими душами и встреча с которым неизбежна.

Голос гремел в ушах, наверняка усиленный нужным заклинанием. От статуи волнами расходилась опасность, Рон видел, как мелко дрожит его возлюбленная, да и сам ощущал, как страх тонкой змеей пытается войти в его сердце. Рыцарь сжал зубы, стараясь отогнать предательское чувство.

– Встаньте, ищущие, ибо не ищет Чар раболепного преклонения, только искреннее служение по душе Великому.

Гномы говорили на наречии людей. Это можно было бы назвать странным, поскольку ритуал обычно велся на языке самих гномов. А может быть, слова, что были положены в его основу, впервые были произнесены совсем на другом языке и уже потом, по мере необходимости, неоднократно переводились, чтобы стать понятными тем, кто возжаждал встречи с Наследием.

– Но служение то завещано было Чаром лишь детям его, и я, старший из них, сейчас говорю вам, ищущие, что час ваш настал. Пусть тот из вас, чье сердце ждет встречи с Создателем, вложит длань свою в руку, что проведет его по дорогам мрака.

Рон резко, словно боясь передумать, шагнул вперед. Его левая рука легла на ладонь статуи, и рыцарь вздрогнул. Несмотря на промозглый утренний холод, материал изваяния был теплым. Ему вдруг со страшной силой захотелось разорвать рукопожатие, но он с нарастающим ужасом почувствовал, что не может сделать это. Сейшел опустил взгляд и увидел, что полупрозрачные пальцы плотно сомкнулись вокруг его кисти.

А за его спиной снова раздался властный голос жреца.

– Пусть тот из вас, что готов разделить судьбу своего спутника, встанет рядом с ним. Пусть путь ваш будет недолог, пусть милостив к вам будет Великий, и да свершится то, что должно.

«Нет, Айрин, не-е-е-ет!!!» – хотел было заорать Рон, слишком поздно осознав, что его уверенность в своей способности защитить любимую рассыпается в прах… Но ни единого звука не вырвалось из его горла.

Позади раздался глухой удар, а затем глухой шум, который могло бы издавать, к примеру, падающее тело. Гневный ропот пробежал по рядам жрецов, их лица исказила ярость… Что послужило причиной такой реакции, Рон не знал. И терзался в догадках…

…Пока во вторую, все еще пустую ладонь Чара не легла массивная, затянутая в латную перчатку странного дымчатого цвета, рука.

А потом все померкло перед его глазами.

– Где я?

Вопрос прозвучал, но ответа Рон не дождался. Он с трудом разлепил глаза, изо всех сил пытаясь разобраться, что с ним произошло. Он помнил серую перчатку, упавшую в ладонь Ледяной Статуи, помнил мрак, мгновенно покрывший все вокруг. Ему казалось, что в какой-то миг его тело стало невесомым, а сам он куда-то летит…

А потом вдруг все кончилось, все – кроме мрака.

– Почему так темно?

Голос все еще плохо повиновался ему, слова вырывались из горла с хрипом, чуть ли не с болью.

– Здесь правит Чар, свет – не его стихия… – раздался справа глухой голос.

Это был странный голос. В нем не было жизни, в нем не было огня. Только какая-то застарелая, глухая тоска.

– Кто здесь? – резко спросил Рон, заставляя себя удержаться от прыжка в сторону и выхватывания меча. Клинок все так же висел у него на боку, это не слишком обнадеживало, но некоторой уверенности все же добавляло. Неизвестный ответил не сразу.

– Когда-то меня называли Таем Райнборном…

– Серый Паладин? – У Рона от удивления перехватило дыхание.

– И так называли меня.

– Но… но как ты можешь говорить?

– Не знаю, – спокойно ответил голос/ – Возможно, здесь царят иные законы и подобные мне имеют здесь иные права.

Рон вспомнил тот полубред-полувидение, когда он, получив смертельный удар некроманта, ощутил себя в глубине его ледяных пещер. Тогда ему встретились те, что были дороги ему, те, кого он потерял. И он слышал их голоса, запомнил их – такие же тусклые, безжизненные, но вполне явственные и отчетливые.

Может, и впрямь он оказался там, куда уходят души, оставляя этот мир? И душа Паладина, что столько лет не могла найти путь сюда, обрела наконец голос.

– Что… что там случилось?

– Леди Айрин намеревалась шагнуть вслед за тобой. Эльф Ильтар намеревался помешать ей и занять ее место. Я сумел помешать им обоим. Прошу извинить меня, сэр Сейшел, мне пришлось обойтись с твоей возлюбленной не слишком мягко.

Теперь Рон отчетливо понял, что означали те звуки, которые он услышал перед самым полетом в ничто. Такие звуки приходилось временами извлекать и ему самому… сталкивая головами тех, кто не заслуживал удара мечом.

– Почему? – только и смог выдохнуть Рон.

– Никто из них не сумел бы вернуться.

– А я?

– У тебя есть один шанс.

– Один шанс? Какой же?

Не успело отзвучать эхо этого короткого слова, как тьма вокруг стала отступать, поначалу неохотно, но потом все быстрее и быстрее уступая странному, мерцающему свету. Почему-то свет этот живо напомнил Рону отблески Ледяной Статуи.

Теперь было хорошо видно, что находятся они в просторном зале, из которого не было выхода. Тьма убегала, тонкими струями втягиваясь в невидимые щели или просто сливаясь с мрачными стенами. Она была похожа на живое существо, враждебное, опасное, временно решившее уйти со сцены. Но было очевидно, что тьма вернется… и тогда она будет беспощадна.

Рон тряхнул головой, отгоняя эти странные, тоскливые ассоциации, и принялся оглядывать помещение, куда привел их путь сквозь мрак. Теперь света было достаточно, чтобы увидеть все в деталях.

А посмотреть здесь было на что. Этот зал, который можно было смело назвать тронным, казался целиком высеченным внутри матово-черного скального монолита. Колонны, уходящие ввысь, были частью стен и скорее служили для красоты. Только кто ее тут оценит. Рон был уверен, что зал этот появился здесь несколько мгновений назад и бесследно исчезнет сразу после того, как их миссия будет завершена. Что толкало его к этой мысли, он не знал, да и не слишком-то хотел задумываться над такими вещами.

Куда больше его интересовал трон, что стоял у дальней от них стены. Массивное сооружение все из того же матово-черного камня было пусто. Но восседать на нем предначертано было явно не человеку. Или если уж человеку, то настоящему великану. Пожалуй, на этом сиденье Рон и Паладин вполне уместились бы оба.

Он перевел недоуменный взгляд на своего спутника. Сейчас тот выглядел почти так же, как и ранее, там, в мире живых. Почти… только теперь, сквозь прорезь тяжелого шлема, на Рона смотрели печальные темные глаза.