Текст книги "Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII"

Автор книги: Дмитрий Быстролетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

Джонни тускнеет. Он разочарован. Пожимает плечами. Опять сует нос в кипу денег и говорит:

– Какой-то идиот сказал, что деньги не пахнут, и с этой глупостью вошел в историю! Как не пахнут? Пахнут! Пахнут лучше любых цветов!!

Сергей закуривает, улыбается и качает головой.

– А как насчет знакомств?

– Отсчитайте пятьсот долларов, и я вам дам два.

– Графа Чано и Мафальду Муссолини?

– Не смейтесь, Джеки. Я говорил всерьез, мне нужны Деньги. Верьте моему слову.

Он крестится.

– Я – католик, Джеки. Моему кресту можно верить!

– Увидим, Джонни. Итак, я слушаю!

Джонни:

– Номер один: человек, связанный со всеми разведками и контрразведками в Европе. У всех покупает и всем продает. У него материалы текут, как вода из водопровода, открыл кран – и подставляй хоть стакан, хоть ведро. Не человек, а колесо счастья! Идет?

– Идет.

– Второй: отставной русский генерал, готовит резидентов для работы в России. За каждого по двести пятьдесят долларов, Джеки!

– Хорошо, но после их согласия работать. Кто они?

– Назову без опаски, Джеки. Без моей рекомендации они с вами разговаривать не будут: оба – старые, стреляные воробьи. Не пытайтесь обойти меня!

Интернациональный бар. Раннее утро. Бар еще закрыт, две девушки в форме готовят столики для посетителей. У стойки Сергей и Джонни, они пьют кофе с бриошами.

Джонни шепчет бармену Эмилю:

– Это тот самый парень, о котором я тебе говорил. Эмиль, зови его Джеки. Из солидной фирмы. За него ручаюсь. Полное и бледное лицо Эмиля непроницаемо.

– Очень приятно, мсье Джеки, – вежливо говорит он с легким поклоном.

Сергей наклоняется и отвечает вполголоса:

– Нам обоим будет приятно работать вместе, мсье Эмиль.

Эмиль наклоняется через стойку к лицу Сергея.

– Я уже в контакте с японцами, мсье, – он испытывающе и вызывающе глядит в глаза Сергею.

– Возможно, – небрежно кивает головой Сергей. – Меня интересуют не ваши контакты, а материалы. Я плачу не японскими йенами, а американскими долларами.

– Сколько вы ассигнуете денег на меня, мсье? Я подберу соответствующий материал.

– Я заранее не ассигную никаких сумм. Покажите образец материалов, потом будет видно.

Эмиль вынимает из бокового кармана жилета небольшой документ.

– Это фотография личной записки мсье фон Риббентропа итальянскому министру иностранных дел мсье Чано. Обратите внимание на оценку позиции Англии, мсье. В настоящий момент это важно – мы, вероятно, накануне европейской войны, мсье.

Сергей не спеша читает, затем спокойно возвращает документ Эмилю.

– В чем гарантия, что этот документ – не фальсификация?

Эмиль делает легкий поклон.

– В том, что вы покупаете его у такой солидной фирмы, как моя, мсье. Она не менее солидна, чем ваша. Я не смог бы долго удержаться здесь, если бы работал с фальшивками.

Мсье Эмиль обратился к Джонни:

– Я вас прошу немного рассказать вашему приятелю обо мне. Итак, мсье, бар открывается, и я попрошу вас пересесть за столик вот в том углу.

Угловой столик в Интернациональном баре. Джонни и Сергей продолжают завтрак.

– С согласия Эмиля я сообщу вам следующее: он – не француз, а итальянец Эмилио Спада. Он сицилиец и член тамошней мафии. Здесь он управляет негласной организацией официантов, горничных, чистильщиков сапог в отелях и прочей мелюзги, обслуживающей иностранцев в больших гостиницах. Ни одно их движение не остается без наблюдения, и каждый их шаг контролируется.

– И что это дает?

– Дает возможность спокойно рыться в чемоданах, портфелях и бумажниках без боязни быть застигнутым врасплох. Дело поставлено у Эмиля хорошо, и вы, Джеки, узнаете, какие ротозеи все эти хваленые дипломаты и официальные разведчики: то тут забудут порвать документы, то там порвут их так небрежно, что обрывки легко склеить, то пошлют мальчика с секретным поручением бросить весьма доверительное письмо где-нибудь в отдаленной части города. До ящика такое письмо обязательно побывает в руках Эмиля. Здесь все пьют, Джеки, а алкоголь – плохой сторож секретов, и к мсье Эмилю стекается большое количество сведений. Каждое из них – обрывок, а все вместе они – картина.

Оба завтракают, потом курят.

– На счет фальсификации надо сказать прямо: ее не может быть. На фальшивках далеко не уедешь, и Эмиля его сицилийские боссы быстро уберут, если он когда-нибудь осмелится мошенничать. Мсье Эмиль нужен всем разведкам вокруг Лиги Наций и нужен только как солидная фирма!

Дверь. Медная табличка с надписью: «Высшая школа русского языка».

К двери в темном костюме и в темных очках подходит и звонит Сергей. Дверь приоткрывается, кто-то сквозь узкую щель под цепочкой долго рассматривает Сергея, наконец, дребезжащий старушечий голос спрашивает по-русски:

– Кто там? Вы к кому?

Сергей отвечает по-русски с заметным акцентом, медленно подбирая слова:

– К генералу Иноходцеву, мадам.

– Не вы ли мистер Джеки?

– Да, мадам.

– Входите. Генерал вас ждет.

Сергей входит.

Сергей с весьма суровым видом сидит в кресле напротив маленького сухонького старичка с седыми усами, кончики которых закручены вверх. Старичок в штатском, но в осанке и в движениях хорошо проглядывается давнишняя военная выправка.

Иноходцев говорит вежливо и несколько угодливо: он едва скрывает улыбку радости, что заполучил такого перспективного клиента.

– Вот пепельница, мистер Джеки. Курите, пожалуйста, не стесняйтесь. Я весьма рад нашему знакомству.

Сергей делает легкий поклон.

– Мистер Джеки, я несколько разочарован, увидев перед собой европейца. Я думал, что ко мне явится японский офицер в штатском. Это упростило бы переговоры. Не скрою, мне давно хотелось установить контакт с японской разведкой. Очень хотелось. Наш общий друг, которого я ценю за связи с швейцарским Генштабом, поручился за вас.

Пауза. Вдруг Иноходцев хитровато улыбается.

– В том, что на первый раз появились вы, а не японский офицер, я вижу обычную восточную осторожность. Передайте вашим начальникам, что я это высоко ценю.

Генерал сидя делает легкий поклон. Потом продолжает солидно, с достоинством:

– Я являюсь владельцем «Высшей школы русского языка». Моей задачей, как руководителя и преподавателя, является не только передать моим курсантам знание русского разговорного языка, но и обучить их манере держаться в различных слоях советского общества: партийцев, хозяйственников, военных, интеллигентов, рабочих, комсомольцев. Курс обучения длится у меня не меньше года. За это время при самом интенсивном методе невозможно добиться, чтобы иностранец научился говорить без акцента и смог бы в Советском Союзе выдавать себя за русского. Несколько лет тому назад школа была центром обучения офицеров Добровольческой армии генералов Деникина, Врангеля и других для переброски их в Совдепию: ведь важно не только знать язык, но и усвоить манеры держаться в обществе. Теперь среди белой эмиграции боевой пыл несколько остыл – это прискорбное действие времени, мистер Джеки!

Сухой кивок Сергея.

– Но на помощь мне и иностранным курсантам приходит многонациональный состав населения этой страны. Курсант со светлой окраской волос, глаз и кожи станет жить и работать в Ленинграде, северных областях или в Москве, и я подгоняю его акцент под манеру говорить и акцент под уроженцев наших остзейских губерний: Эстляндской, Курлянс-кой, Лифляндской, Виленской, Ковенской и других. В определенных случаях они могут говорить как уроженцы Царства Польского. Вторая группа – это смуглокожие брюнеты, которых я готовлю так, что их русский язык не отличается от акцента жителей Закавказья. Третья группа, к которой принадлежали бы и курсанты-японцы, после окончания моих курсов может говорить так, как в России изъясняются среднеазиатские инородцы с монгольским типом лица. Их теперь большевики называют казахами. У них национальный характер сказывается не только в акценте, но и в жестах, привычках, манере говорить и прочих особенностях быта. Японец, выдающий себя за жителя Средней Азии, должен был бы учиться у меня дольше и больше, чем, скажем, швед, который потом будет выдавать себя за финна или латыша: азиатские манеры трудны для имитации.

Генерал с приятной улыбкой склонил голову на бок и покрутил усы. Сергей с неподвижным лицом молча смотрел на него в упор, совершенно не шевелясь. Вдруг спросил:

– Откуда вы можете знать столько акцентов, господин генерал?

– Из личного опыта. Я служил в Остзейском крае и в Туркестане. Моя жена – уроженка Риги.

Пауза. Генерал продолжает:

– Люди разных национальностей теперь в России одеваются более или менее одинаково. Мой бывший курсант, попав в Советский Союз, всегда должен носить что-то такое, что сигнализировало бы собеседнику его национальности – скажем, тюбетейку на голове или ременной поясок, если он японец и хочет, чтобы в нем сразу узнали уроженца Верного или других туркестанских городов.

– Господин генерал, как по-вашему, для чего едут ваши курсанты в Россию?

Иноходцев усмехнулся в усы и хитро прищурился:

– Это меня не интересует, мистер Джеки. Курс обучения у меня стоит недешево, я работаю добросовестно и со знанием дела, но курсант, покинув школу, может быть уверен, что я его забыл и в дальнейшем им и его работой не интересуюсь.

– Это похвально, господин генерал. Японцы не любят любопытства.

– Знаю, мистер Джеки. Японцев уважаю и ценю. Надеюсь заслужить их доверие.

Иноходцев встал и сделал широкий жест рукой.

– Пожалуйста, господин Джеки, осмотрите учебные пособия. Проходите сюда. В этой комнате помещается моя костюмерная.

Они в комнате, через которую протянута проволока, на ней висят плечики с небогатой одеждой разных типов и на разный рост и легкая материя для закручивания на голове тюрбана. Все вещи покрыты пылью и производят впечатление затхлой театральной костюмерной.

Иноходцев:

– Придя на урок начиная с первого, курсант обязан одеться в соответствующую одежду, чтобы привыкнуть к ней и потом более похоже копировать жесты, походку и специальную манеру вести себя – скажем, пить чай.

– Эта одежда сделана здесь?

– Что вы, мистер Джеки, как можно! Эта одежда – гордость моей школы, она показывает точность и добросовестность моего метода.

Иноходцев снимает с плечиков несколько пиджаков. Поднимается облачко пыли. Генерал показывает Сергею фирменные ярлыки на подкладке.

– Смотрите, мистер Джеки, – «Ленодежда», «Москва-швей» и прочее. Я не экономлю, моя агентура скупает эти вещи у матросов советских судов, а иногда, в части, касающейся азиатских предметов, закупает их на месте в советских среднеазиатских городах через иностранных специалистов, работающих в России. Стоит это много денег, но все же окупается.

Иноходцев ведет Сергея в другую комнату.

– Это классная комната. Здесь уже переодетые курсанты изучают русский язык. Взгляните, мистер Джеки, все учебники советские, видите место издания? Москва, Ленинград, Ташкент…

– Что означают эти увеличительные стекла на столах?

– Каждый день один час посвящается рассматриванию в лупу советских фотографий, вырезанных из газет и журналов, партийных или специальных. Я особенно люблю массовые сцены, где люди держатся обычно более естественно.

Генерал взял со стола две книги.

– Взгляните – вот фотографии первомайской демонстрации в Алма-Ате. А это – киргизские учителя на прогулке с детьми. Курсанты, рассматривая эти фотографии, рано или поздно подметят те особенности костюма, выражения лица и жесты, которые им придется позднее копировать.

– Умная постановка дела, господин генерал!

Иноходцев усмехнулся.

– А кое-какие руководства мне пришлось написать самому.

– Какие именно, господин генерал?

– Учебники ругательств. По-русски последние называются матом. Вот видите эти толстые тетради? В каждой из них свыше тысячи, заметьте, тысячи, ужасных ругательств.

– На всех языках?

– О, нет. Великий русский язык велик и в наборе ругательств. В России люди говорят на разных языках, но ругаются по-русски! Я усаживаю курсантов друг против друга, и они ровно час каждый день обкладывают друг друга, пока не приобретают ловкость, богатство фантазии и верность интонации голоса!

– Гм… Да, у вас дело поставлено научно, господин генерал. Ну а результаты?

Старичок развел руками.

– Перед отправкой в Россию все мои курсанты проверяются специалистами у себя на родине. Отзывы самые лестные: моя подготовка выше похвал! Затем подготовленные люди едут в Россию!

– Там их ловят?

Генерал перекрестился.

– Но не всех. Извольте взглянуть сюда. Я показываю этот журнал только вам и специально для пересказа нашего разговора японцам, жест исключительного доверия. Надеюсь, и ваша сторона ответит тем же!

Иноходцев в третьей комнате подошел к платяному шкафу и вынул из-под белья тонкую журнальную тетрадь, похожую на складской реестр.

– Я работаю не один год, и в Россию отправлена не одна сотня моих учеников. Я получаю извещения о случаях, когда мои курсанты проваливаются: мне это помогает выяснить причину провала и совершенствовать подготовку. Путем вычитания фамилий провалившихся из списка отправленных в Россию я вывел список уцелевших.

На мгновение генерал открыл журнал и сейчас же захлопнул его.

– Да-с, – Иноходцев гордо закинул голову и похлопал рукой по обложке, – вот эти люди уцелели и работают сейчас в России: они создали там свои организации и руководят ими. Этот посев – мой дар будущей Российской империи!

Пауза. Иноземцев стоит в гордой позе, Сергей спокойно смотрит на него и говорит равнодушно:

– Чем же объяснить высокий процент отсева?

– Помощью населения советским чекистам. Моих учеников раскрывают не чекисты, а простые люди.

– Значит, ваша подготовка все же недостаточная?

– Она совершенна, мистер Джеки, но не совершенны советские люди! А их я смогу переделать только тогда, когда снова стану генерал-губернатором Лифляндии или Туркестана.

– Пожалуй, вы правы! Еще вопрос: а не подозреваете ли вы, что большевики уже открыли вашу школу?

Генерал фыркнул и лихо закрутил усы.

– Мистер Джеки, я чую, слышите, носом чую большевика! Фотографию товарища из Совдепии носом найду и отличу среди тысяч фотографий порядочных людей! Да, да, это не выдумка! А уж живого большевика не учуять – нет, мистер Джеки, не оскорбляйте меня таким подозрением, я специалист по советским делам, да-с, и хороший специалист!

И старичок колесом выпер запавшую грудь и щелкнул каблуками.

– Не волнуйтесь, господин генерал, и не обижайтесь. Японцам такой вопрос показался бы естественным. Итак, я вижу, что наша беседа подходит к естественному концу. Мне остается только выслушать ваше деловое предложение.

Генерал сделал учтивый жест рукой, провел гостя в первую комнату и усадил в кресло. Сел сам. Сделал паузу.

– Мистер Джеки, вы понимаете, для меня лестно и прибыльно получить такого клиента, как японская разведка. Сколько курсантов вы могли бы давать каждый год?

– Человек десять.

– Примерно года на полтора, учитывая особенности обучения и места назначения?

– Да, можно и года на полтора. Но не больше: японцы усидчивы и трудолюбивы.

Иноходцев быстро:

– Прекрасно. Это меня устраивает!

– Какова стоимость обучения?

– И воспитания, мистер Джеки!

– Да, конечно, и воспитания.

Генерал встал. Поднялся и Сергей. Оба они вытянулись друг перед другом:

– Ваш чин, мистер Джеки?

– Подполковник в отставке, господин генерал.

– Господин подполковник, моя супруга и я будем польщены, если вы пожалуете к нам откушать чаю. Сегодня, к пяти часам вечера.

– Благодарю вас.

Оба щелкают каблуками и церемонно жмут друг другу руки.

Генерал держит за плечи свою старушку-жену. Оба восторженно улыбаются, потом истово крестятся и торжественно целуются.

Генерал:

– Вот, матушка Эльфрида Карловна, и пришло счастье! У края гибели были, школу закрывать готовились, и вдруг такое счастье: косоглазые! Я тому типу намекнул, что дела школы хороши, что у меня много учеников из господ офицеров. Этот Джеки не должен знать о нашем настоящем положении.

Старушка умиленно, сквозь слезы:

– Бог послал! А ты еще плакал, что ты сам и школа – чистейший анахронизм, – она еще раз крестится. – Хотя не знаю, друг мой Иван Константинович, как бог – командует японцами или нет?

Генерал закручивает усы:

– Бог над всеми армиями верховный командир-с, а уж генерала российской службы он в обиду не даст – это ему не положено-с! Если я и анахронизм, то перед неумными людьми, а не перед богом! Да-с!

Небогато обставленная столовая в квартире генерала Иноходцева при «Высшей школе русского языка». За столом, сервированным для чая, с самоваром и объемистым графином, сидят Сергей, генерал и его жена, молчаливая полная старушка в очках и темном платье.

Сергей:

– Я вас понял, господин генерал. Слушаю дальше.

Генерал, уже изрядно выпил:

– Я сделал смету, вот извольте видеть, тут все цифры, обоснование и итог. Но прежде чем вручить их вам, мистер Джеки, я хотел бы просто, по-русски, знаете ли, по-семейному, побеседовать с вами. Нам, очевидно, придется в будущем видеться не раз, хотя я надеюсь на скорое знакомство с японскими офицерами. Вот и выпейте с нами чайку или рюмку водки. Эльфрида Карловна для вас испекла хворост, это печенье у русских принято к чаю, к водке закуска вот здесь. Кушайте, уважаемый гость, чувствуйте себя спокойно, вы – среди друзей.

Сергей:

– Сотрудничество с японцами вы, господин генерал, внутренне приемлете?

Пауза. Генерал собирается с мыслями для разговора, который принимает философско-политический оборот, столь подходящий для его состояния:

– Господин Джеки, я – русский и внутренне приемлю только Российскую империю и все к оной относящееся. Но жизнь есть жизнь, и ради будущего торжества империи я готов сотрудничать, извините, с самим чертом и его бабушкой, и сотрудничать честно и добросовестно.

Генерал опрокидывает граненую большую рюмку.

– Я полагаю, что истинная культура с ее высокими духовными ценностями существует только в России. К западу от нее простирается иудейская культура, к востоку – азиатская. Сейчас исчадие ада, ставленник тринадцати сионских мудрецов, готовит поход на Россию, чтобы в ней окончательно утвердить иудейство. Это – верховный цадик иудейский!

– Кто же именно?

Генерал в изумлении. Его жена поверх очков строго поднимает на Сергея глаза.

– Как кто?! Кто в мире является сейчас ставленником тринадцати сионских мудрецов и верховным цадиком?

Генерал делает страшные глаза и произносит загробным голосом:

– Рейхсфюрер Адольф Гитлер!!!

Сергей этого не ожидал. От удивления он даже не улыбается. Несколько придя в себя, неуверенно начинает:

– Но позвольте…

Генерал вспыхивает. Стучит ладонью о стол. Захлебываясь словами, отвечает:

– Не позволю-с, молодой человек, не позволю-с! Вы извините мою горячность, но для старого человека идея – это дело веры и чести! Немецким фюрером Германии был и пока остается император Германии и король Пруссии его величество Вильгельм Второй, как вождем русского народа всегда был в бозе почивший Государь император всероссийский Николай Второй, а вождем японского народа – его величество император Хирохито, ныне здравствующий и ведущий доблестную японскую армию от одной победы к другой. Но иудеи и социалисты свергли в Германии и России законную власть и передали ее своим ставленникам. Как же вы не видите этого, мистер Джеки? От Ротенау до Гитлера прямой путь-с!

Генерал наливает себе большую граненую рюмку.

– Что вы знаете, мистер Джеки, о сионских мудрецах? Ничего? Я так и думал! Так слушайте же, я вам сейчас же открою глаза на мир, в котором вы живете-с!

Комната в гостинице. Иштван и Сергей. Хмурое лицо Иштвана. Плотно сжатые губы. Светящиеся от сдержанной ярости глаза.

– Сколько же резидентов этот гад насадил у нас?

– Он не назвал цифры.

– Но ты мог же заглянуть и определить на глаз?

– Нет. Иноходцев стоял прямо против меня и держал журнал так, что я ничего не увидел.

– Черт…

– А не все ли равно, Иштван? Надо переснять страницы журнала. Дома потом быстро разыщут всех резидентов вместе с их разведывательной сетью! Пока не поздно, давай разрешение на операцию!

– Подожди, я поговорю со Степаном.

Тот же фешенебельный высокогорный курорт. Лето. Извилистая горная дорога среди елочек, волшебные виды зеленых ущелий, белых вершин и сияющего неба. На скамейке сидят Степан и Адриан в гриме. Кормят белочек.

Адриан:

– Я на днях уезжаю и должен выполнить обещание указать вашему человеку Флорику Бомбеску. Поэтому прошу вас быть сегодня в Цюрихе в отеле «Бар-о-ляк». Ожидайте в вестибюле. Она войдет приблизительно в семь часов вечера. Я подниму к глазам книгу в красном переплете – это знак, что вошедшая – Флорика. Потом она обычно переодевается у себя и сейчас же спускается в бар. Там ваш человек подцепит ее и предложит вместе поужинать. Все ли согласовано, товарищ Стефан?

Степан протягивает руку:

– Спасибо. Через месяц мы увидимся здесь, дорогой Адриан. Я сообщу ответ из Центра, его позывные, дни и часы вызова, а также явки в Скандинавии!

Веранда дорогого отеля. Ночь. Полукруглый блестящий, как зеркало, паркетный пол, по краям окруженный столиками. Богатая публика – мужчины во фраках, женщины в вечерних туалетах. Позади столиков выложенный голубым кафелем канал воды, отведенный от быстрой и чистой горной реки. По каналу лениво плавают полусонные лебеди и лениво получают подачи. Мягко звучит оркестр.

Через паркет к столику идет пара: Сергей во фраке и статная, несколько полноватая, смуглая брюнетка с красивым, но грубоватым лицом. На ней белое платье с блестками, поверх которого наброшена алая материя, на правом плече сколотая брошью, напоминающей орденскую звезду. В волосах фальшивый золотой обруч с искусственными жемчугами. Пара проходит, обращая на себя общее внимание.

Флорика и Сергей за столиком. Идет живой любезный разговор, во время которого он и она не скупятся на самые обворожительные улыбки. Иногда он слегка наклоняется к ней и говорит что-то вполголоса, а она, гордо подняв голову, слушает, глядя в пространство, и довольная улыбка не покидает ее красиво очерченных и ярко накрашенных губ.

Она:

– Если вы обманете меня, Джеки, то помните: у меня в соседних странах есть немало могущественных друзей в полиции и разведке. Первая же гадость с вашей стороны – и ваша судьба решена. День, когда вы сунете нос из этой страны, будет вашим последним днем!

Обмен улыбками.

– А если вы обманете меня, Флорика, то знайте: именно в этой стране у меня немало могущественных друзей из числа разведчиков. Первая же гадость с вашей стороны – и вы даже не успеете добраться до границы!

Обмен улыбками.

Она:

– Друзья зовут меня Кометой. У меня в сумочке браунинг. Стреляю я неважно, но готова стрелять когда угодно, хоть сейчас!

Он:

– Друзья зовут меня «убийцей из Сингапура», но я человек ласковый и по убеждению вегетарианец.

Он принимает свирепый вид, она смотрит на него с восхищением.

Оба хохочут.

Она:

– Люблю нахалов! Обожаю шпану, Джеки! Всем сердцем чувствую, что мы с вами сработаемся!

Она кладет свою руку на его руку и пальцами перебирает его пальцы, добавляет томно и со значением:

– Мы сработаемся, Джеки.

На экране хроникальные кадры и фотографии из советских и других газет и журналов. Голос диктора: 26 июня 1935 года. Введение всеобщей трудовой повинности в Германии. Языческий шабаш на горе Гессельберг под предводительством Геринга, где фашисты, одевшись в древние тевтонские одежды, беснуются вокруг костров в честь языческого бога Вотана. В эту ночь Геббельс устроил такой же ночной шабаш на горе близ Гёттельберга. Голос диктора еле слышен сквозь дикий вой и рычание фашистских дикарей.

Летний день. Флорика вся в белом, Сергей в светлом костюме на катере, бешено мчащемся по озеру. Мимо проплывают зеленые горы, великолепные санатории и туристические отели, пляжи и яхты. У руля Сергей.

– Какая роскошь, Джеки!

– Да, потому что со мной здесь вы, Флорика!

– Как приятно это слышать! Я с вами готова вечно мчатся вдаль, Джеки. Вот так, как сейчас – сквозь теплый ветер и брызги!

Сергей выключает мотор и оборачивается к Флорике. С видимым наслаждением закуривают.

– Я ценю эти мгновения счастья, Флорика, потому что для меня они редки.

– Почему, Джеки?

– Я человек небогатый и мне не всегда можно предаваться удовольствиям. Увы, я должен работать!

Флорика задумывается. Отвечает, глядя на него влюбленными глазами:

– Сколько долларов вам надо в месяц?

Сергей хохочет.

– Ни одного от вас, Флорика! Деньги мне нужны, чтобы самому сделать частыми такие чудные дни. Помогите мне заработать больше!

– Каким образом?

– Познакомьте меня с вашими агентами, которые согласились бы за деньги давать для Японии политическую информацию!

Привокзальный большой полутемный ресторан. Столики отделены один от другого высокими перегородками, заглушающими разговоры и придающими помещению вид коровника со стойлами. Над каждым столом тускло светит лампочка в абажуре. Неопределенный час дня – ни день, ни вечер. Публики много, все столы заняты, кроме одного.

Туда Флорика и подводит Сергея. Навстречу, кряхтя, чуть приподнимается старческая фигура, похожая на мертвеца, и протягивает руку.

– Познакомьтесь и подружитесь, – вежливо говорит Флорика. – Мистер Джеки – работник японской разведки, мсье Икс – частный предприниматель. Господа, я свела вас и полагаю, что на этом моя миссия кончается, желаю успеха, мсье, прощайте!

Сергей садится и с интересом рассматривает освещенный тусклой лампой профиль соседа. Это диковинный профиль: он точно вырезан художником из картона и грубо подкрашен желтой и коричневой красками; удивленный Сергей видит лицо, похожее на театральное лицо злодея и мерзавца. Остановившиеся мертвые глаза, глубоко запавшие под нависшими рыжими с проседью лохматыми бровями, дополняют отталкивающее впечатление. Подходит официант.

– Садитесь, молодой человек, – хрипло скрипит старец, – и давайте поужинаем, а заодно и поговорим. Посмотрим меню. Не вздумайте заказывать лангуста – лангусты хороши у нас в Брюсселе и, конечно, в божественном Париже. В качестве закуски я беру холодную ветчину и маринованные овощи. Поддерживаете? Официант, две порции, пожалуйста. A-а, горная отварная форель с картофелем под сливочным маслом! Рекомендую, молодой человек, это местный продукт, и назавтра вас не хватят кишечные боли. Сыр. Черный кофе. Ликер? Не возражаете, по рюмке зеленого шартреза? Теперь вино… Дайте взглянуть… Бутылку мозельского, не так ли? Ну вот мы заказали легкую еду. Да, молодой человек, теперь я заказываю еду без удовольствия – стар стал, да и времена не те. Знаете ли вы Испанию? Нет? Жаль. Прекрасная страна, чудесный народ. Видите ли, после того как немцы в прошлую войну заняли Бельгию, я служил во французской жандармерии. Немцы тогда повадились засылать из Испании во Францию своих агентов, то по двое, то по четыре, мы хорошо наловчились их ловить. Всякий был народ – от лохматых тамошних крестьян до пресловутой Мата Хари, длинноногой девки, которая нашими стараниями попала в историю: мы, молодой человек, бывало допросим пойманных и тут же их шлепнем!

Мсье Икс с аппетитом ест и прихлебывает вино.

– Вы любите убивать людей? Нет? Странно! Я, знаете ли, люблю, в основном по чисто гастрономическим соображениям: шлепнешь парочку, так легко себя чувствуешь, так бодро и потом всегда поешь с аппетитом. С тех пор я всласть так не уже едал, хотя лет десять служил в нашем Конго. Жара, что ли, виновата? А? Как по-вашему? В Конго шлепнешь, и ничего: желудок этого не чувствует, он молчит.

Старик поворачивается к Сергею.

– Может, поедем вместе в Париж? Я вас познакомлю с моими друзьями-сослуживцами по испанской границе и по Конго! Достойнейшие люди, молодой человек, образец для теперешней молодежи. Едем?

– Времени нет, мсье, – с приятной улыбкой отвечает Сергей.

– Жаль.

Он вытирает губы салфеткой и откидывается на мягкую спинку дивана. Официант подает кофе и ликер, получает деньги.

– Так, говорите, вы работаете для японцев. Возможно, молодой человек. Может быть, вы американец или даже большевик из Москвы. На это мне, милый юноша, в высшей степени наплевать! Я – разведчик, а не проповедник политических идеалов!

Он придвигается ближе и, чуть не касаясь своим длинным крючковатым носом щеки Сергея, говорит вполголоса:

– Я – не продавец. Я – покупатель, в крайнем случае, человек, работающий на обмен. Обмен – выгодное дело, он выгоднее покупки. Посудите сами, молодой человек, за дипломатический шифр большой европейской державы вы платите три с половиной тысячи долларов, а у меня в порядке обмена получите почти даром. Я даю вам немецкий, вы мне английский плюс законных десять процентов комиссии. Что вам от того, что не одна ваша страна будет иметь какой-то шифр? Для работы это ничего не значит, а заплатите вы одну десятую суммы. Я готов с вами обмениваться материалами любой значимости, качества и стоимости. Напишите в ваш Центр – и по рукам!

Мсье Икс хрипло закашлялся и через стол протянул Сергею костлявую жесткую руку. Сергей с содроганием ее пожал.

– Что вы хотите иметь сегодня, молодой человек? Материала для обмена у вас нет? Прискорбно. А деньги? Ладно, для начала я вам продам финский шифр. Устраивает? Цена обычная – тысяча американских долларов. В обмен на датский вы и ваши руководители могли бы получить его бесплатно, не считая, конечно, 100 долларов моей комиссии. Поняли выгоду?

Старик, кряхтя, начинает подниматься.

– Пойдемте в мой номер, время не стоит на месте, у меня его тоже не очень много, молодой человек!

Номер гостиницы, входят мсье Икс и Сергей. Сергей, стройный и прямой, мсье Икс согнут дугой, но еще бодрый. Вид у него агрессивный. «Старый стервятник!» – косится на нового знакомого Сергей.

На кровати стоят кожаный старый саквояж и современный плоский черный чемодан, больше похожий на большой портфель. У кровати еще один чемодан. Мсье Икс отпирает большой и сложный замок черного чемодана и извлекает книгу в черном переплете.

– Пожалуйста. Если хотите проверить, вот несколько финских шифровок, я по ним проверял шифр при покупке. Шифр я уже перефотографировал. Получайте натурой!

Он вручает книгу Сергею. Тот внимательно ее осматривает.

– Будете проверять?

– Нет.

– Благодарю. На столе старая газета, заверните книгу в газету.

Старик сует бланки шифровок в черный чемодан, тщательно его запирает, потом открывает саквояж, отходит и садится в кресло. Сергей, отвернувшись, потрошит свой подвесной карман.

– Деньги бросьте в саквояж, – хрипит мсье Икс.

Сергей начинает бросать пачки в саквояж и невольно туда заглядывает.

Внутренний вид саквояжа. Он наполовину набит пачками валюты разных стран. Сергей, не удержавшись, крякает. По тощим губам старика змеится довольная улыбка.

Дорогой ночной бар. Нарядная публика – мужчины в смокингах, дамы в вечерних туалетах. Из гущи танцующей толпы выскальзывают Флорика и Сергей и садятся за свой столик.