Текст книги "Весло Харона"

Автор книги: Дмитрий Алейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– Может, сначала дозвонимся Шале?

– Нет его! Поехали, я сказал!

– Звякни на мобильный, – не унимался Сергей.

– На мобильный?

– Конечно. Включай аппарат, я наберу. – Сергей набрал номер и передал трубку Гоге.

– Алло? Шала? Да, я. Шала, мы сейчас у сыщика… Ну да. Что с ним делать?

В трубке загудел голос вора.

– Понял. Нет, не дергается. Понял. Понял. – Гога бросил трубку на базу и, отступив в сторону, скомандовал: – Поехали!

– Что он сказал?

– Поехали, говорю! – Гога передернул затвор. В стену ударил вылетевший патрон.

– Не сори. – Сергей демонстративно заложил руки за спину и пошел к двери. Ольга двинулась следом, опасливо косясь на дуло автомата.

Подручные Гоги наблюдали за происходящим, стоя у двери.

– Проверь! – приказал Гога одному из них.

Тот кивнул и исчез. Не прошло и минуты, как он появился снова и, привалившись плечом к косяку, уставился на Гогу.

– Ну чего? Чисто?

– Ага, – кивнул тот, кисло усмехнувшись. – Почти.

Дверь приоткрылась побольше, и все увидели за его спиной Валю, которая приставила к затылку заложника свой исторический пистолет.

– Бросайте стволы! – рявкнула она, и из-за плеча бандита выглянуло дуло автомата, направленное на второго подручного Гоги.

– Зачем? – Гога тоже схватился за оружие.

Немая сцена длилась секунд пять. Заложник неловко переступил с ноги на ногу, и Валя для острастки ткнула его в затылок пистолетом. Этого резкого движения оказалась достаточно, чтобы у кого-то сдали нервы: все три автомата «заговорили» почти одновременно.

Сергей ударом кулака свалил Ольгу на пол, а сам, бросившись к Гоге, сбил его с ног.

Грохот выстрелов оборвался столь же внезапно, как и начался, – словно по знаку невидимого дирижера. Сергей, убедившись, что цел, а Гога убит, вскочил и кинулся ко второму бандиту. Тот, выпустив автомат из рук, бился в агонии. Сергей быстро оглянулся. Заложник скверно послужил Вале щитом. Погибли оба.

Сергей сгреб Ольгу в охапку и поволок к выходу. Она была легко ранена: пуля задела чуть выше запястья. Не обращая внимания на боль и кровь, девушка зажимала ладонями уши.

Сергей затащил ее в лифт, очень кстати оказавшийся на этаже.

Пока они ехали вниз, Ольга не издала ни звука. Сергей лишь слышал, как поскрипывают ее плотно сжатые зубы. Но когда они вышли из лифта, Ольга вдруг закричала:

– Валя-а!

Сергей с размаху залепил ей рот ладонью и, пребольно выкрутив здоровую руку, потащил прочь из дома, к машине.

Ольга дернулась несколько раз, пытаясь освободиться, и разрыдалась. Подобное звуковое сопровождение было Сергею ни к чему, но, по крайней мере, девушка уже не просто висела на нем, а начала сама переставлять ноги.

Оказавшись во дворе, Сергей быстро протащил ее сквозь кусты, росшие вокруг дома, и вывел в переулок. Усадив Ольгу на заднее сиденье грязного «жигуленка», завел мотор и помчался. Куда? Не важно. Сейчас главное было унести ноги с места бойни.

Его пассажирка тихо всхлипывала, пытаясь носовым платком забинтовать раненую руку. Рука лежала на коленях, и джинсы были перепачканы кровью. Как она в таком виде пойдет потом по улице?

ГЛАВА 23

Москва, октябрь 1998

Звонок Гоги был не ко времени. Шала даже забыл удивиться, откуда боевик знает номер его мобильного телефона.

Не ко времени, потому что Шалу навестили редкие гости. Очень редкие и очень дорогие. Два вора в законе. Двое из троих посвященных в бухгалтерию общака.

– Скучное дело… – Один из них, Ходжа, как раз перешел к цели своего визита, когда на столе Шалы запищал мобильный.

– Извини, братан, – сказал Шала. – Если мобильник, то это срочно.

– Конечно. – Ходжа поднял руки, показывая, что не возражает.

– Алло? – Шала приложил трубку к уху. – Да. И что? Не понял. Я же сказал, что делать! Привезти, да? Если не захочет, то привезти силой и его и там бабу какую-то. Ты что, в натуре, братан? Что за вопросы? Вези, и все. Понял, э? Все тогда. – Шала в сердцах бросил трубку на стол. – Ничего не могут сделать, да? Что, брат? Я слушаю тебя.

– Скучное дело, – повторил вор. – Один тук по ельне качалово пошло. Кто-то голос дал, что ты в глоты заделался, общак на себя дербанишь, а башли выпуливаешь…

Побагровев до корней волос, Шала вскочил. Шутка ли, его обвиняют в том, что он прикарманил деньги, предназначенные для передачи в общак!

– Что за воздух, в натуре? – прорычал он, переводя гневный взгляд с одного визитера на другого. – Я что, вшивый или что?!

– Подожди, братан, – подключился к разговору Митяй, второй гость. – Мы же не гнем. Мы давно тебя знаем, что ты в чистоте, в масти. Потому так, в натуре, и передаем. Голосил не весовой, мы думаем, что он вола пасет, но зенки запалить надо. Закон для всех один…

Шала опустился на стул, сжав кулаки в бессильной злобе. Два его кореша с незапамятных времен пришли, чтобы проверить слова какой-то твари, оговорившей его, вора в законе.

– Валяй, – гони. – Шала поднял глаза на Ходжу.

– Пошел такой гон, что ты выпуливаешь воровскую долю. Заимел счета и туда ховаешь. Недавно для Лильки счет открыл, двинул туда десятку грина. Вот и скажи.

Шала вздрогнул, потом еще, а потом затрясся весь от распирающего изнутри смеха.

– Откуда это фуфло нагнали? – Он смотрел на кореша с укором. – Счета! Э! Для Лильки. Туфта это все! Порожняк, э!

– И у Лильки счета своего нет? – уточнил Митяй.

– Был бы – я бы знал, – отрубил Шала. – Десять штук, э! Я ей вообще денег не даю. Так, сотню-другую. Баба же…

– Спасибо, братан. – Ходжа поднялся и протянул ему руку. – Мы так и думали, что ты в чистоте. Пойми нас: закон – он…

– Ладно, э!.. – Шала, тряхнув головой, пожал протянутую руку. – Может, грева?

– Нет, спасибо. Мы спешим.

Попрощавшись, воры вышли из офиса. Шала проводил их почти до дверей подъезда и стоял на крыльце, пока гости не сели в машину. На этом инспекция завершилась.

Через двадцать минут после визита воров в офис Шалы вошел человек в спортивном костюме. Остановившись в приемной, он улыбнулся Лиле, поднявшей глаза от экрана монитора, вытащил из-под олимпийки пистолет с глушителем и дважды выстрелил. Левая сторона груди девушки мгновенно потемнела от крови, тело бесшумно сползло из удобного кресла и повалилось на пол, устланный мягким ковролином.

Не теряя времени, человек вошел в кабинет Шалы. Вор смотрел очередной боевик. Стреляному воробью хватило одного взгляда, чтобы понять, зачем пожаловал этот посетитель. Кавказец с неожиданной прытью развернулся в кресле и сунул руку под стол.

– Сходняк решил, что ты гад, – негромко объявил вошедший и поднял пистолет.

Шала успел выхватить из потайной ниши оружие, но лишь затем, чтобы тут же выронить его. Удивительно, как может боль заставить грузное тело почти взлететь в воздух! Палач оказался рядом раньше, чем голова отшитого вора коснулась пола. Выстрелив жертве в висок, убийца бросил пистолет рядом и быстро вышел из кабинета, на ходу снимая с руки хирургическую перчатку.

Москва, октябрь 1998

Заметка об очередном заказном убийстве в одном из офисов на Новослободской улице занимала всего несколько строк. Быстро прочитав ее, Хильда сложила газету и сунула в лежащую перед ней папку с пометкой «Ш». Потом взяла с края стола стопку таких же подписанных папок и водрузила всю стопку перед собой.

Сверху лежала папка с надписью «Е. Зыков». Хильда заглянула внутрь. Этот первый блин вышел у нее комом. По всем статьям, бригадира должны были наказать за промах с Дятлом, но он выкрутился. Пришлось срочно решать вопрос самым тривиальным путем – нанимать убийцу.

Хильда закрыла папку, отправила ее в пасть машинки для уничтожения бумаг и взяла следующую. Андросов. Психиатрический этюд – шедевр. Правда, пришлось включить в игру эту потаскушку, но для нее, как наводчицы со стажем, сделать укол пьяному да еще и накачанному снотворным хозяину квартиры было парой пустяков. Она даже не поинтересовалась, что было в шприце. А дальше – пустяковая работа для того же Серпа.

Папка тоже отправилась сквозь стальные ножи.

Беленков. Здесь неплохо поработал Сергей: и с фотографиями помог, и с компьютером. Ну а бескорыстные борцы за родную природу за деньги готовы на что угодно. Наверное, заплати она им еще тысяч десять, они вообще пустили бы этот транспорт ко дну. Просчитать же реакцию Семена Васильевича мог бы даже студент третьего курса: узнав про историю с кредитом и получив повод избавиться от нелюбимого зятька, старый мент поспешил засадить его в каталажку. Оставалось только перебросить в тюрьму соответствующую маляву…

Пережевывая папку Беленкова, машинка недовольно заурчала и захрустела чем-то. Конечно! Хильда и забыла, что внутрь вложена дискета с роковыми картинками. Она вытащила папку обратно и выбросила дискету в ведро: все равно с нее теперь не считаешь.

А вот и сам Серп. Здесь вообще ничего не пришлось делать. Достаточно было положиться на наблюдательность Сергея и жестокие законы уголовного мира. Все сработало безупречно. Само сработало…

Шала. И здесь основная часть работы сделана чужими руками. Ольга положила на счет деньги, а воры, прочитав записку, поспешили ей поверить и разделаться с вошедшим в большую силу авторитетом. Он единственный, кто не понял, за что его убили.

Больше папок на столе не осталось. Но было еще одно важное дело, еще один заказ, выполнить который было предначертано именно ей, Хильде, ниспосланной для этого в мир и наделенной силой Бога.

Алексей Владимирович Кирьянов.

На то, чтобы найти ниточку, ведущую к бывшему начальнику, Хильде понадобился почти год. Алексей Владимирович в прежние времена специализировался на странах соцлагеря. Свободно говорил по-польски. Было весьма вероятно, что он использует свои познания. Так оно и вышло. Среди подписчиков на российскую периодику оказалось на удивление много поляков. Чтобы проверить их всех, потребовался не один месяц. Но кропотливый труд не пропал даром. Сначала пан Штуровский просто был взят на заметку как единственный подписчик, реагирующий на путаницу с номерами лишь российских изданий. Продолжая наводить справки, Хильда обнаружила некоторые совпадения дат в биографии пана и бывшего шефа, а в приемах, какими Штуровский обеспечивал свое инкогнито, угадывался абрис плана, в разработке которого Хильда Арвидасовна принимала столь деятельное участие. Вскоре Харон уже не сомневался, что выследил свою жертву. Но как добраться до Кирьянова? Теперь наконец, спустя столько времени, она оказалась на расстоянии удара. Насколько он окажется точным, зависит только от нее, все остальные игроки свои роли сыграли и остаются за доской. Теперь только она и Кирьянов. Один на один.

Нижний Новгород, ноябрь 1998

Ольга вышла из здания вокзала на улицу и с любопытством огляделась по сторонам. Впечатление было странным. На фоне старых, начала века, полуразвалившихся домов из неопределенного цвета кирпича, сквозь который пробивались к солнцу мох и кое-где даже деревца, красовались торговые павильоны. Играющий на солнце гофрированный алюминий этих пыльных громадин смотрелся как галстук-бабочка, надетый под грязную телогрейку с торчащей ватой. Старый город не желал принимать инородцев. Тем не менее цивилизация вгрызалась в него хромированными клыками киосков, выцарапывала застоявшиеся под паром пажити сверкающими когтями новых витрин, пронзая насквозь бивнями рекламных стел. Пройдет не один год, прежде чем город преобразится, станет похож на обиталище существ разумных. Пока же здесь можно было нормально жить, лишь передвигаясь от одного нового островка к другому.

Впрочем, жить им предстоит даже не здесь. Они едут еще дальше, за Урал. Сергей пошел брать билеты, а она ждет его тут, осматривая современное здание вокзала.

Сергей говорит, что оставаться в Москве им нельзя. Там их будут искать и могут случайно найти. Гоняться же по всей стране за ними никто не будет, да и вряд ли у кого-то возникнет такое желание. Московская братва и воры займутся наследством Шалы. Какое им дело до его старых счетов? Насоныч тоже мертв. Бобры пребывают в счастливом неведении относительно того, кто укокошил их братца. Да и не до кровной мести им – удержать бы в руках компанию. Даже Сергея, как оказалось, не станут разыскивать в связи с той перестрелкой. Квартира, где они жили, и впрямь принадлежала человеку, уехавшему работать за рубеж. Только он не оставлял Сергею ключей. Он вообще не знал о существовании детектива. Сергей ангажировал квартиру по собственной инициативе. И о том, что он живет там, не знал никто. По большому счету, Сергей и Ольга были чисты, никто за ними по пятам не гнался. Попадись Сергей или Ольга случайно, им, возможно, и предъявят счет, а ловить по городам и весям…

Ольга никогда серьезно не задумывалась, чем займется во взрослой жизни. Сначала была слишком мала для этого: поступлю в институт, а там будет ясно. Потом стала вдруг сразу взрослой. Но одновременно и жизнь ее приобрела смысл и цель: месть. Дальше она не загадывала. Прежде всего потому, что не верила в удачу. А ей все удалось, и теперь она перешагнула ту грань, за которой и жизни-то вроде быть не должно.

Она будто родилась во второй раз. Все счета из прошлого были оплачены, за душой ничего, а что дальше?

Они уезжают вместе с Сергеем. Тот знает, что делать, куда идти. И она бежит за ним, как только что вылупившийся цыпленок бегает за первым движущимся предметом, который увидит, едва сбросив скорлупу. Может быть, они и закончат этот путь вместе, остановившись где-то на годы. Может быть, но сначала Ольге нужно убедиться, что чувство, заставляющее бывшего детектива помогать ей, – не жалость. Иначе она уйдет одна…

И только от нее зависит, как сложится эта начатая с чистого листа жизнь.

Ольга повернула голову и увидела трех омоновцев, приближавшихся к зданию вокзала. Она решила вернуться в зал. Не потому, что опасалась проверки. Документы у нее в порядке, она даже отказалась от предложенного ей Сергеем чистого, без судимости, паспорта на другое имя. Так что бояться ей было нечего, но что-то вроде аллергии к людям в форме стражей порядка осталось, наверное, навсегда.

Оказавшись внутри, Ольга сквозь стеклянные двери посмотрела в кассовый зал. Сергей все еще стоял у окошка, постукивая бумажником по стойке.

Ольга свернула налево и подошла к продавцу газет. Особого желания читать прессу у нее не было. Может, не то настроение, может, перечитала в лагере. Она просто разглядывала яркие обложки журналов и кричащие заголовки газет. «Маньяк отравил восемьдесят пять человек», «Пойман убийца Листьева», «Героин провозят инопланетяне», «Сенчукова – гермафродит!».

Проглядев первые страницы цветных изданий, Ольга решила напоследок пробежаться по передовицам ежедневных газет. Взгляд ее упал на прошлый выпуск «Совершенно секретно», случайно затесавшийся между «Известиями» и «Финансовой Россией».

Она вытащила газету и развернула. Статья называлась «Звезда и смерть пана Штуровского: Штуровский или Кирьянов?». Почти четверть страницы занимала фотография Кирьянова, стоящего на какой-то огороженной мраморными перилами площадке. Точеные балясины хорошо оттенялись пальмовой рощицей, начинавшейся сразу за пределами площадки.

Ольга начала читать.

– Будете брать? – повернулась к ней продавщица.

– Да-да. – Ольга, не отрываясь от статьи, сунула ей купюру и не глядя взяла сдачу.

По сообщению каких-то там источников, автор статьи повествовал о человеке, проживавшем под именем Ян Штуровский на одном из тихоокеанских островов. Две недели назад в усадьбе Штуровского произошла перестрелка, в ходе которой хозяин был застрелен. Был также ранен охранник. В ходе расследования неожиданно выяснилось, что имя убитого – вымышленное. Выяснилось также, что хозяин виллы был не поляком, как считали местные власти, а русским. Пока его настоящее имя не установлено, но время появления пана на острове и его фото наводят на мысль, что человек, скрывавшийся под фамилией Штуровский, на самом деле – Алексей Владимирович Кирьянов, считающийся на сегодняшний день погибшим от рук кавказских террористов. Автор не делал окончательного вывода, представляя на суд читателей только ставшие ему известными факты и фото.

– Де-вуш-ка! – Продавщица, видимо, уже не в первый раз окликала недавнюю покупательницу.

– А? Что? – Ольга испуганно взглянула на нее. – Здесь же не библиотека! Отойдите в сторонку и читайте!

– Да-да. – Ольга кивнула и, положив газету на прилавок, поспешила отойти.

– Девушка, газету! – вновь окликнула ее продавщица.

Но странная покупательница не слышала ее.

Ольга шла к дверям кассового зала. Сергей заталкивал в бумажник билеты и сдачу. Справившись с этой нелегкой задачей, он поднял глаза и улыбнулся, увидев идущую навстречу Ольгу.

Хэппи-энд, насколько это возможно. Если бы не смерть Вали и не ощущение того, что месть осуществилась пусть от их имени и их руками, но не ими… В этой игре Ольга была скорее орудием – не палачом, а карающим мечом в чужих руках, орудием Харона…

ЭПИЛОГ

Москва, ноябрь 1998

Бог Харон, всемогущий властелин мертвых, восседал на троне. Бог был погружен в раздумья. Дабы никто из суетившихся за дверями тронного зала смертных не обеспокоил его, не отвлек от важных мыслей, он принял человеческое обличье. Не любивший пустой суеты подобострастных людишек, так и норовивших поцеловать край его тоги или сандалию, Бог Харон часто пользовался этим приемом. В последние годы он принимал облик женщины – не молодой, дабы не возбуждать у людей похотливые мыслишки, но и не старой, чтобы не оказаться стесненным страхом сделать нечто, не подобающее возрасту преклонному.

Бог размышлял о роде человеческом. Тысячи лет прошли со дня, когда эти существа были наделены душой и разумом. Но за прошедшие века твари употребили бесценные дары лишь для того, чтобы вытравить из своих душ все, что только могло поднять их над диким зверем, и при помощи разума построить адские машины и страшные города-чертоги. Тысячелетие за тысячелетием они лишь совершенствуются в низости и непотребстве, погрязая в крови и разврате. По мере сил он, Бог Харон, уводил до срока в свое царство худших из них, дабы прекратить черные деяния их на земле, и лучших, чтобы не поглотила их страшная гидра слепой алчности. Все тщетно.

Что ж, в его власти увести в Тартар всех. Всех до единого, оставив солнечный мир лишь тварям безумным и потому чистым душой.

Да! Бог Харон поднялся с трона. Он поступит так! Сейчас он возьмет свое весло, отправится к берегу подземной реки, встанет в свою ладью и, приняв свой истинный облик, пошлет ангелов смерти во все концы света…

Харон направился к дверям. Он протянул руку, ожидая ощутить на ладони своей тяжесть весла, но рука замерла в пустоте.

Бог обернулся и грозно взглянул по обе стороны трона.

Лицо его потемнело от гнева: смертные осмелились посягнуть на его весло! Посмели прикоснуться к символу божественной власти!

Харон ринулся к дверям тронного зала и распахнул их.

Под дверями стояло несколько людишек: они шептались о чем-то и тотчас смолкли, испуганно глядя на явившегося перед ними Бога.

– Кто посмел прикоснуться к веслу?! – громовым голосом обратился к ним Бог Харон.

Испуганно переглядываясь, людишки защебетали какой-то вздор:

– Хильда Арвидасовна, что с вами? Какое весло?

Проклятье, они даже не могут понять своим жалким умишком, кто стоит сейчас перед ними. Они видят лишь это обличье женщины в одеждах целителя, которое принял Бог, надеясь избежать необходимости слушать их раболепное пустословие.

– Глупые твари, кайтесь немедля! Иначе я поражу вас пламенем!

– Хильда Арвидасовна, успокойтесь, пожалуйста!

Они осмеливаются хватать его за края одежд!

– Прочь, смертные! – Он отталкивает какую-то тварь и устремляется в длинный коридор, ведущий сквозь все здание: он знает, где пытаются спрятать похищенное весло.

Кто-то снова пытается схватить Его. На сей раз рука схватившего была много крепче, и высвободиться оказалось непросто.

– Хильда Арвидасовна, давайте пройдем…

Кто-то подхватил Его с другой стороны.

– Прочь!!!

Но они не слушают Его, они бесцеремонно волокут оболочку этой женщины, в которую заперто божество, не обращая внимания на то, что говорит Он ее срывающимся голосом. Они втаскивают оболочку в кабинет и валят на кушетку, по-прежнему называя Его глупым именем и прося успокоиться. Одна из тварей появляется рядом со шприцем в руках.

Глупцы! Они не понимают, что их жалкие яды бессильны против бессмертного Бога и не в состоянии причинить ему хоть какой-нибудь вред. Все их усилия могут лишь разрушить эту оболочку и высвободить Его, а тогда уж на их головы обрушатся Его гнев и кара!

И все-таки Он рванулся, в последний раз пытаясь освободиться, но три пары рук держали слишком крепко.

– Прочь, смертные! – вскричал Он, когда почувствовал, как игла проникает в Его плоть.

Прошло несколько секунд, и Хильда затихла, погрузившись в глубокий наркотический сон. Санитары ослабили хватку и отпустили ее, с сожалением глядя на пунцовые пятна, оставленные их пальцами на коже доктора Ронкшинас: нехорошо, синяки останутся.

Хильду решили спустить на первый этаж. Там как раз была пустая палата. Послали за Олегом Яковлевичем. Кто-то предложил даже позвонить домой Харитону Игоревичу: мол, столько лет проработали вместе, он должен хорошо ее знать, но потом решили не тревожить пенсионера.

Сотрудников, сбежавшихся на шум, попросили разойтись по своим местам, и люди расходились, вполголоса обсуждая происшествие. Все сочувственно качали головами, охали и соболезновали коллеге, хотя на самом деле переживали за доктора лишь немногие. Большинство же прикидывало в уме, какие перестановки на кафедре может повлечь уход заведующей, а некоторые, уже давно просчитавшие этот вариант и теперь дождавшиеся своего часа, мысленно ликовали. Хотя внешне все выглядело скорбно и пристойно. Психология людей – вещь тонкая и непредсказуемая…