Текст книги "Весло Харона"

Автор книги: Дмитрий Алейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 18

Далекая Теплая Страна, октябрь 1998

Да, этот Максимилиан оказался не чета прочим игрокам-любителям. Туго пришлось Алексею Владимировичу. Он занял глухую оборону, но Максимилиан пер как танк и в итоге выиграл две пешки. Впервые в жизни Кирьянов решил схитрить, прервав партию под видом сбоя в компьютере.

Получив этот тайм-аут, Алексей Владимирович взялся за шахматную литературу, надеясь отыскать выход из создавшегося положения. Увы, довольно скоро он выяснил, что соперник увел его от разработанного варианта сицилианской защиты и заманил в дебри, откуда уже не было выхода.

Алексей Владимирович воспроизвел позицию на обычной доске и просидел над ней до рассвета, но не смог найти варианта даже для ничьей. Ожидались неминуемые потери и быстрый разгром. Он вроде бы нашел ход, который мог свести партию к ничьей, но уже через несколько минут сам же убедился, что это лишь оттянет разгром на пять-шесть ходов: сдвоенные ладьи, словно тяжелая артиллерия, грозили растерзать нестройную оборону его стоявших в замешательстве фигур.

Но сдаваться Алексей Владимирович не желал.

Вздремнув пару часов и наскоро позавтракав, он сел за компьютер и сообщил противнику, что готов продолжить партию. Ответа пришлось ждать больше часа. Наконец игра возобновилась.

Кирьянов двинул пешку, делая тот самый ход, призванный продлить агонию. Максимилиан ответил почти сразу, но вовсе не тем ходом, который ожидал от него Алексей Владимирович. Противник предпринял лобовую атаку, стремясь, очевидно, разменяв фигуры, быстро закончить партию.

Алексей Владимирович машинально щелкнул курсором по слону, намереваясь нанести ответный удар, но вдруг заметил, что выдвинутая Максимилианом ладья оголила фланг его шахматного войска. Не может быть! Кирьянов лихорадочно пересчитывал ходы, пытаясь убедить себя в том, что принял желаемое за действительное. Но сомнений не было: то ли увлекшись победоносным наступлением, то ли подзабыв за ночь о своей стратегии, Максимилиан допустил роковой промах.

Алексей Владимирович оставил слона и сделал выпад ферзем: шах! Максимилиан был вынужден закрываться, жертвуя фигуру. Ого! Вот это удача! Алексей Владимирович воспрянул духом и принялся реализовывать полученное преимущество. Еще шесть ходов, и неприятельский король оказался зажат в угол, жертвуя ради своего спасения фигуру за фигурой. Еще три хода, и Максимилиан сдался.

Алексей Владимирович был счастлив. Он отметил победу порцией хорошего виски и велел охраннику, чтобы тот решил вопрос относительно девушки на вечер. Нет, ради такой победы стоило устроить маленький праздник!

Через полчаса пришло сообщение от Рона. Назвавшись Хиро Али Роном, организатор чемпионата поздравил Кирьянова с нелегкой победой и выходом в полуфинал, где его ожидал некто мистер Уайт. Кстати, Рон сообщал, что призовой фонд снова вырос, пополнившись неким сюрпризом. Сюрприз этот заключается в том, что, в случае очередной победы, в финале пану представится возможность сыграть с партнером, с которым он, по словам Рона, «никогда еще не играл и не сыграет в будущем».

Что-что, а заинтриговать этот парень умел.

Москва, октябрь 1998

Сергей привез их в какую-то квартиру. По его словам, она принадлежала знакомому, уехавшему работать по контракту в Штаты, а Сергей снимал ее по сходной цене и использовал, как он выразился, для конфиденциальных встреч. Валя хотела было съязвить относительно характера этих встреч, но благоразумно воздержалась: все-таки хозяин только что вывез их, можно сказать, с поля боя.

Они уселись за кухонным столом. Всем было ясно, что есть несколько вопросов, которые необходимо обсудить немедля.

Переговоры, как правило, всегда начинала Валя, но сейчас она несколько стушевалась, ибо ее глодали известные сомнения относительно знакомства Ольги и Сергея. Ольга ждала, что Валя, как обычно, заговорит первая. И поскольку обе они молчали, а пауза затягивалась, Сергей решил ответить, не дожидаясь вопроса:

– Вы хотите поинтересоваться, какого черта я за вами увязался и притащил сюда. Вам любопытно, какой смысл мне вытаскивать вас из-под пуль.

Валя, взглянув на подругу, кивнула, приглашая Сергея продолжать, и он продолжил:

– Причин две. Перво-наперво мне нужно вступить в контакт с Хароном. Это мой заказ, и заказчик платит за это хорошие деньги. Подчеркиваю: моя задача – лишь вступить в контакт, ничего больше. Раз Харон согласен общаться с Ольгой, то она крайне интересна для меня с точки зрения выполнения этого заказа. Поскольку я вытащил вас обеих с поля боя, я, как мне кажется, заслуживаю некоторой благодарности, а значит, вправе надеяться, что вы, – он церемонно поклонился Ольге, – замолвите за меня словечко перед знаменитым киллером. Вот такой расклад. – Сергей встал и раскланялся. Опасаясь, что в кухне снова повиснет тяжелая пауза, он захлопотал у плиты. – Чаю не желаете?

– А вторая? – напряженным голосом спросила Валя.

– Что – вторая? – Сергей повернул ручку конфорки, и под курносым немецким чайником сам собой вспыхнул огонь.

– Ты сказал, что причин две.

– А-а… – Детектив кивнул. – Действительно. Хотя зря я сказал про вторую причину, но раз уж сказал…

Он открыл холодильник и начал доставать какие-то продукты: початую банку джема, колбасу, масло, плитку шоколада. Валя обратила внимание на то, что вареная колбаса не заветрилась, хотя лежала без упаковки: значит, не так редко посещает детектив эти апартаменты.

– Вторая причина, – продолжал Сергей, доставая нож и снимая с колбасы шкурку, – в том, что вы мне нравитесь, девчонки.

– Сразу обе? – поинтересовалась Валя с сарказмом.

– Да, сразу обе. Но не в том смысле. Вы мне даже не нравитесь, а… – Он задумался, подбирая нужное слово, и в это время пилил колбасу на тонкие ломтики. – Сочувствую я вам.

– Почему? – допытывалась Валя.

Ольга порывалась одернуть ее, но не успевала, поскольку Сергей сразу отвечал на очередной вопрос.

– Почему? Сложно сказать. Вы несколько отстали от жизни.

– Семь лет на зоне, – напомнила Валя.

– Да, семь лет там – это много. Но, понимаешь, я видел людей, оттянувших срока и побольше. И малолеток бывших, и взрослых. Они все сразу бросаются наверстывать упущенное, недополученное, недоеденное, что ли. Рвут друг друга, в банды собираются, под воров встают…

– Возвращаются на прежний проторенный путь… – Валя процитировала лекцию, которую читали незадолго до освобождения всем заключенным. Текст лекции, словно молитва, оставался неизменным много лет, но знали это, пожалуй, только рецидивисты, если, конечно, их не избавляли от этого ритуала. Отсидевшие один срок слышали ее лишь однажды, так что нужды редактировать напутствие «возвращающимся в ряды строителей социализма» не возникало. Тем более что многие из работавших в зоне были, возможно, еще больше отрезаны от внешнего мира, чем вверенные их заботам заключенные. Некоторые контролеры не выезжали из района десятилетиями, погрузившись с головой в исполнение своего долга перед отечеством.

– Да, возвращаются. – Сергей поставил на стол чашки. – Вам покрепче?

– Покрепче. – Ольге удалось-таки вставить хоть слово.

– Но дело в другом. – Сергей, подумав, решил заварить чай прямо в чашках. – Дело в том, что эти люди зачеркивают все, что было до срока. Списывают и стараются забыть. Понимаете? Бывших друзей, любимых девушек, все, чем занимались до того. Понимаете?

– Не совсем. – На сей раз Валя ответила честно.

– Ну вот друг у меня был… – Сергей помолчал, помешивая заварку сразу в двух чашках. – В общем, сел он. Ненадолго. За драку. И знаете что? Девушка у него была. Ждала его, письма писала. Вроде как в армию он ушел. А вернулся… – Детектив пододвинул девушкам чашки и, сев за стол, налил чай себе.

– И что? – Ольгу заинтересовал рассказ.

– И ничего, – пожал плечами Сергей. – Он к ней даже не зашел. Лучшим другом у него стал один забулдыга у гастронома, бывший атлет, а теперь начальник бригады по приему посуды. Алкашей и бабулек строит в очередь…

– А она что? – Романтическая история явно заинтересовала Ольгу больше, чем следовало.

– Она? – Сергей медленно сыпал сахар в свою чашку. – Да при чем здесь она? Я же не о ней говорю. Понимаете, вы мне интересны. Вы прошли через это и, пройдя, не заразились этой дрянью. Для вас все было как… как этап, который нужно пройти, чтобы вернуться… ну, как…

– Как у спортсмена, который не выиграл Олимпиаду, – задумчиво произнесла Валя.

– Точно! – подхватил Сергей. – Прошло четыре года, и он опять на стадионе…

– Так, ладно. А почему тебе нас жалко? – перебила его Валя.

– Почему жалко? – Детектив погрустнел. – Да потому, что нет у вас шансов.

– Вот как?

– Вот так. А жаль. Я в детстве очень любил книжку про Айвенго. – Сергей отхлебнул из чашки.

– И что там с Айвенго?

– Да с Айвенго все закончилось хорошо. А ты не читала?

– Читала, – сказала Валя. – Только не пойму, почему у нас шансов нет.

– Вы дилетанты, – жестко ответил Сергей. – Хуже того, вы настолько отстали от жизни, что даже не понимаете правил тех игр, в которые садитесь играть. Если бы не я, то…

– Спасибо! – выпалила вдруг Ольга.

– Да, – согласилась Валя. – Спасибо. И спасибо за напоминание о вашей роли в нашей судьбе, доблестный рыцарь. Но вернемся к нашим баранам. Неужели все так безнадежно?

– Увы.

– Что же делать?

– Бежать.

– Бежать?

– Бежать, – повторил Сергей и кивнул на «дипломат». – Денег вам теперь хватит, а в провинции сейчас затеряться – пара пустяков.

– Что-то я не пойму. – Валя прищурилась. – Что ты гонишь тут?

– Фи, тюремный жаргон. – Сергей шутовски скорчил брезгливую мину и тут же нахмурился. – Что значит «гонишь»?

– То ты говорил, что тебе нужен Харон и ты помог нам поэтому. Теперь предлагаешь нам бежать. Как-то не очень понятно, Айвенго.

– Если на то пошло, то одно другому не мешает. Вы знакомите меня с Хароном, а я помогаю вам бежать.

– Ловко! – Валя хлопнула ладонью по столу и торжествующе посмотрела на подругу: – Как тебе благородный рыцарь, а?

Ольга опустила глаза.

– А что, собственно, такое? – не сдавался Сергей. – Ты мечтала прострелить башку своему муженьку? Прострелила? Так чего ж тебе еще?

– Мне еще нужно рассчитаться с теми подонками.

– Тебе или Ольге?

– Не твое дело, понял?! – Валя вскочила.

Вскочила и Ольга.

– Стоп! – Сергей вскинул руки. – Сели и успокоились. Предлагаю запасной вариант.

Подруги переглянулись и медленно сели.

– Я помогу вам остаться в живых до конца вашей вендетты, – с расстановкой произнес Сергей. – Мои условия вам известны.

Он посмотрел на Ольгу. Валя тоже перевела взгляд на подругу. Та замялась:

– Ну, я не знаю. Я ведь даже не понимаю, почему этот Харон согласился мне помогать.

– Может быть, это кто-то из твоих прежних знакомых? – осторожно предположил детектив.

Ольга пожала плечами:

– Я правда не знаю. Я даже не знаю, на кого подумать. – Она развела руками и опустила голову.

Сергей задумчиво потер подбородок.

– Слушай, – повернулась к нему Валя. – А ты можешь найти компьютер?

– Компьютер? – Сергей посмотрел на девушку с недоумением.

– Ну, как на даче.

– А! – сообразил детектив. – В смысле – с выходом в Интернет?

– Ну да.

Сергей усмехнулся:

– Да компьютер и здесь есть. Так что можем попробовать прямо сейчас.

– Давай? – Валя толкнула подругу.

– Давай, – неуверенно согласилась та.

Сергей провел их в комнату, где высился на столе двадцатидюймовый мультимедийный красавец. Быстро войдя в программу, детектив послал запрос по сети. Прошло две минуты, и на экране появился значок.

– Черт, он что, спит с ним в обнимку? – Сергей с довольным видом потер руки, поставил пальцы на клавиатуру и повернулся к Ольге: – Сначала решаешь свои вопросы, потом пишем обо мне. Мол, хороший парень хочет с тобой поговорить. Идет?

Ольга пожала плечами: почему нет?

Сначала Харон, как обычно, прислал ребус для проверки. Ольга ответила.

«Понятно. Долго молчала. Докладываю, что Евгений Зыков убит. Завтра это должно попасть в сводки газеты «Московский комсомолец». С тебя десять штук…»

Ошарашенные, они прочли краткую инструкцию: Ольга должна пойти в камеру хранения, открыть по коду ячейку, взять лежащую там записку, вложить в свой пакет с деньгами и оставить там. Записку разворачивать смертельно опасно.

«Поняла. Все сделаю», – набил Сергей ответ и, получив от девушки одобрительный кивок, отправил сообщение.

«За мной еще трое. С тебя еще двадцать штук. Кирьянова я тебе дарю. Конец».

– Черт! – Сергей в сердцах стукнул кулаком по столу. – Обидно. Не успели.

На самом деле он был доволен. Во-первых, удалось договориться с девчонками. Во-вторых, диалог с Хароном продолжался. В-третьих, он собирался понаблюдать за ячейкой и выяснить, кто заберет деньги. Но самое главное, он был теперь почти уверен, что Харон работает в Москве. Уверен на девяносто девять процентов.

Москва, октябрь 1998

Ответов у Насоныча было гораздо меньше, чем вопросов у этого молодого следователя. Он и сам не понимал, что произошло на даче, пока они отвозили Валю к Бобру, а нужно было еще оставить следствие в относительном неведении.

Когда они вернулись, в доме шуровала милиция, во дворе стояли милицейские машины и «скорая». Оказалось, что Вадим убит, а Ольга таинственно исчезла. Милицию вызвали соседи.

Это было ЧП. Требовалось срочно разобраться, что произошло, и взять ситуацию под контроль, а он сидел здесь с этим проклятым опером и старательно завешивал ему уши лапшой, следя за тем, чтобы не ляпнуть лишнего и чтобы концы с концами хоть немного сходились. Самой большой проблемой было то, что Вадим оказался вооружен. Вопросы типа «есть ли еще оружие в доме?» могли обернуться большими неприятностями. Насоныч, не испытывая особых угрызений совести, свалил все на убитого инструктора: дескать, попросился знакомый пожить, а что уж там с собой привез, проверять было неудобно.

Допрос длился более часа. Вернее, как поправил его следователь, не допрос, а опрос, ибо на данный момент Насоныч проходил как свидетель. Выпроводив наконец команду ищеек, Насоныч бросился к телефону и назначил встречу двум людям, которые могли понадобиться для прояснения обстановки. Само собой, на дачу их приглашать не стоило, встреча была назначена в ресторане «Бомбей».

Быстро собравшись, Насоныч со свитой вышли во двор и сели в машину. Человек, вызванный для охраны дома вместо Вадима, проворно открыл ворота. Машина тронулась, плавно преодолевая небольшой подъем от ворот к шоссе.

Неожиданно к ним подбежал, возбужденно размахивая руками, молодой парень. Он постучал в окно со стороны Насоныча, прося открыть дверцу.

Лицо парня было знакомо: один из боевиков Шалы, помогавший Жуку наводить порядок в рекламных агентствах. Шестерка, в общем. Насоныч решил держать марку и снизошел лишь до того, что опустил тонированное стекло, и то лишь сантиметров на десять.

– Чего тебе? – спросил он, даже не повернув головы.

– Я это… – засуетился парень, доставая что-то из кармана. – Я от Шалы.

– И что? – Насонычу нравилось разговаривать высокомерным тоном. В рекламном деле это удается редко, и грех было упустить такую возможность.

– Шала просил передать, – нервно заговорил парень, – что ты зря затеял эти игры.

– Что?! – Насоныч изобразил возмущение, но сердце екнуло: Шала присылает к нему какого-то шныря, чтобы сообщить о своем недовольстве. Что это значит?

– Он сказал, что с ним такие номера не проходят…

Надо было сворачивать разговор. Что за черт? Эта шестерка его отчитывает!

– И еще. Он просил передать ультиматум.

Парень просунул в окно запечатанный конверт. Принимая его, Насоныч успел заметить надпись на каком-то непонятном языке.

– И еще вот. – Парень сунул в окно небольшой сверток и зацепился пальцами за край стекла. Продолговатый комок тяжело упал, больно ударив, на колени Насонычу и скатился под ноги.

Насоныч машинально наклонился. Не сделай он этого, то увидел бы, что парень бросился бежать, неуклюже прикрывая голову руками. И тогда, возможно, у Насоныча был бы шанс выпрыгнуть из машины прежде, чем взорвется аккуратно завернутая в пакет из «Макдоналдса» граната. Но он не увидел этого. Он успел лишь поднять посылку от вора и удивленно посмотреть на вскрикнувшего от ужаса более сообразительного Котю.

От первого взрыва машина содрогнулась. Тонированное стекло разметало по желтеющей уже траве, будто осколки пивных бутылок. Впившиеся изнутри в кузов осколки выгнули металл, словно покрыв гладкую поверхность сыпью или бородавками, отчего благородные бока иномарки стали вдруг похожи на кожу жабы. Но, если даже и были очевидцы этого взрыва, вряд ли кому-то успело прийти на ум подобное сравнение, потому что почти сразу рванул бензобак.

Москва, октябрь 1998

Борис Беленков не собирался так легко сдаваться. Для начала надо было подсчитать, сколько денег можно снять со счета фирмы, сколько можно собрать, если не закупать следующую партию оборудования. Конечно, не наберется и половины необходимой суммы, но по крайней мере будет ясно, сколько не хватает. Тогда уже можно думать. О чем? Например, о том, чтобы собрать какие-нибудь предоплаты. Неплохой вариант. Отдать эти деньге Шале, потом получить наконец товар из Италии и скинуть его по дешевке. Максимум придется заплатить небольшие пени по этим договорам. Вопрос только в том, подо что набрать столько предоплат? Может, попытаться впарить кому-нибудь эти обогреватели? По дешевке, но с предоплатой. Но кому?

Борис сел за стол и включил компьютер. Начинать надо с подсчета того, что есть.

Загрузившись, программа немедля сообщила, что для Бориса имеется сообщение. Он щелкнул клавишей, чтобы прочесть.

В сообщении была картинка. Фотография. На фотографии Борис на своем рабочем столе проверял профессиональную пригодность одной новой сотрудницы. Снимали через окно кабинета сквозь открытые жалюзи, но понять, кто попал в кадр и чем они заняты, не составляло труда.

Беленков посмотрел в окно, пытаясь сообразить, откуда была сделана фотография. Это оказалось нетрудно: с крыши соседнего дома.

Фотографию сопровождала подпись: «В ваш семейный альбом».

Борис проверил, нет ли других сообщений. К счастью, это было единственным.

Что ж, значит, у него стало проблемой больше. Но с ней он разберется позднее, тем более что пока не ясно, с какой стати эта фотография появилась в его компьютере. Да и обратиться за подмогой было не к кому: Жук пропал, а соваться к тестю не только не имело смысла, но и вообще было теперь равносильно самоубийству.

Борис занялся подсчетами. Выходило, что можно рассчитывать на еще меньшую сумму, чем та, которую он надеялся снять со счетов. Со всеми активами и резервами не набиралось и пятой части необходимого.

Что ж, сколько есть. Надо искать остальное. Борис набрал номер одного своего приятеля и партнера:

– Привет! Как жизнь?

– Нормально. Идет. А у тебя как?

– Тоже нормально. Слушай, у меня для тебя выгодное дело.

– Ну?

– Можно по дешевке привезти из Италии технику.

– Вези. Какие проблемы? Сейчас все улетает – дай дорогу!

– Войдешь в долю?

– В смысле?

– Ну, в смысле взять контейнер под себя.

– Под себя? Да не, Белый, ты чего! Ты привози – я куплю.

– Так ведь по себестоимости же все получишь!

– Ну… Это хорошо, конечно, но столько бабок замораживать… Сейчас ведь метут все подряд. Я, знаешь, сколько дрелей продал за неделю?

– Давай дрели привезем!

– Не, Белый. У меня получается, бабки три раза оборачиваются, пока этот контейнер придет. Нет мне смысла. Да и бабок столько, если честно, нет.

– Ну, возьми не половину, возьми часть!'

– Да не, Белый, ты извини, но я пас.

Примерно так же сложились разговоры со всеми, кому звонил Борис в течение следующего часа. Те, у кого больших денег не было, не хотели рисковать, те, у кого были, возили оборудование сами. Оставалось рассчитывать только на сбор небольших сумм с небольших фирмочек, но, чтобы по таким крохам собрать всю сумму долга, понадобилась бы как минимум неделя.

Исчерпав список потенциальных крупных инвесторов, Борис положил трубку, но телефон тут же зазвонил.

– Слушаю, Беленков.

Из трубки хлынули ругательства, всхлипывания, какие-то несвязные выкрики. Борис не сразу понял, что это звонит Лялька.

– Подожди, что стряслось?

В ответ – новый поток тех же звуков, из которых удалось наконец вычленить смысл. Стряслось нечто, сопоставимое только с историей с кредитом: Лялька получила заказное письмо с пачкой фотографий, и, поскольку она говорила о похождениях мужа во множественном числе, стало ясно, что недостатка в картинках не было.

– Погоди минутку, – предпринял Борис тщетную попытку угомонить супругу.

– Кобель чертов, сволочь, я уезжаю! Уезжаю к папе… У-уу! – Лялька заревела и бросила трубку.

К папе! Только папы ему и не хватало! Борис спешно набрал домашний номер, но Лялька не отвечала. То ли она просто не подходила к телефону, то ли за тот час, что Борис обзванивал компаньонов, успела собрать шмотки и теперь уже выкатилась из квартиры.

Что ж, здесь уже ничего не изменишь. Борис решил не дергаться и продолжать поиск денег. Тем более что секретарша принесла ему на подпись счет за междугородние переговоры, и Борис узнал, что имеющаяся в его распоряжении наличность уменьшилась еще на триста баксов.

Следующие полчаса принесли некоторый успех. Один из компаньонов согласился вложить в контейнер двенадцать тысяч. Не бог весть что, но лиха беда начало!

Борис позвонил в торговый зал и осведомился о сегодняшней выручке. Торговля шла неплохо. Сумма приближалась к десяти тысячам. До конца рабочего дня еще три часа, так что на десятку можно рассчитывать.

Снова зазвонил телефон.

– Слушаю, Беленков.

– Слушай-слушай, козел! – По тону тестя Борис без труда понял, что Лялька уже добралась до родительского порога. – Я тебе обещал устроить веселую жизнь?

Вопрос был явно риторическим, и Борис не счел нужным отвечать.

– Обещал, – напомнил тесть. – И я тебе устрою! Ублюдок!

Громко посопев несколько секунд и, видимо, не найдя, что сказать, Семен Васильевич бросил трубку.

Борис приуныл. Обложили его со всех сторон. Причем фронтов, по всей видимости, даже не два, а три. С одной стороны Шала с вопросом о деньгах. С другой стороны – любимый тесть во всеоружии своего департамента. А с третьей – вообще неизвестно кто. Раз фотографии – не Лялькина работа, значит, существует некто третий, сделавший их с непонятной целью и подсунувший теперь и без того разъяренным родственникам. Хоть бы намекнул, гад, кто он и чего от него еще ожидать?!