Текст книги "Весло Харона"

Автор книги: Дмитрий Алейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 19

Москва, 1991

Хильде сообщили, что в дальнейшем она будет работать в паре с Харитоном.

Она успела взять себя в руки и теперь смотрела на историю с генералом как на несчастный случай. Или даже счастливый случай, позволившей Хильде одним ударом приобрести взамен репутации перспективного сотрудника репутацию профессионала.

Но это вовсе не означало, что Хильда собирается продолжать готовить почву для смерти новых людей. И Харитона она встретила в штыки.

– Какие у нас планы, коллега? – Слово «коллега» она произнесла, не скрывая неприязни.

– Никак не возьму в толк, за что ты на меня взъелась.

– Мы уже перешли на «ты»?

– Да. Думаю, да, ибо нам предстоит много работать вместе. Так вот, я никак не возьму в толк, чем я перед тобой так провинился? В конце концов, ты же сама взялась уговорить нашего общего знакомого повеситься, хотя, признаться, не пойму, как тебе это удалось? В любом случае это фигура высшего пилотажа, каких я на своем веку еще не видывал.

– На своем веку? То есть вы хотите сказать, что знаете случаи, когда людей сознательно доводили до самоубийства?

– Знаю? – Харитон усмехнулся. – Не просто знаю. Я сам занимался этим.

– Как?!

– Довольно долго и профессионально. Поскольку мы теперь работаем вместе, тебе лучше узнать это сразу. Я занимался тем, что подводил людей к нужному решению…

– Кому нужному?

– В те годы, когда я начинал, это было нужно отечеству, – уклончиво ответил Харитон. – Теперь это нужно нашему работодателю. Кстати, ты уже знаешь?

– О чем?

– Премия – сто тысяч.

– Какая премия?

– Премия тебе. За генерала. Сейчас деньги лежат в Цюрихе. Можешь перевести их куда захочешь.

– Сто тысяч долларов? – Сумма привела Хильду в замешательство.

– Долларов, – подтвердил психиатр. – Вижу, что ты довольна. Но вернемся к теме разговора. Я занимался тем, что подводил людей к нужной мысли. Сразу успокою, что суицид как цель был редкостью и готовились такие программы месяцами. В основном речь шла об определенных шагах, способных повлечь последствия…

– Понятно. Дальше что?

– А теперь я собираюсь на заслуженный отдых, и мне нужно передать кому-то…

– Свою лиру, – подсказала Хильда.

– Да, именно.

– То есть вы с Кирьяновым и компанией хотите сделать из меня профессионального серийного убийцу?

– Ну, я полагаю, не стоит так утрировать. Я же говорил, что довести человека до подобного шага крайне сложно. Как правило, речь идет лишь о том, чтобы подвести его к мысли отказаться от какого-то шага или уйти с занимаемого поста. Поверь, это намного проще и безобидней. Убедить человека сойти с дистанции достаточно легко. От него не требуется никаких дополнительных усилий, ничего особенного. Чтобы покончить с собой, нужно находиться в совершенно ином состоянии, расположении духа, что ли. А тут: устал бежать – просто остановись!

– Просто? – с сарказмом переспросила Хильда.

– Конечно. Отойди в сторону, дай дорогу другим. В физическом устранении человека необходимость возникает крайне редко, а при сегодняшнем разгуле преступности существует такое изобилие способов убрать человека без ущерба интересам дела…

– Какого дела?

– Хильда Арвидасовна, – всплеснул руками Харитон, – да что ж вы все к словам цепляетесь?! Никакого дела. Мне, прошу прощения за каламбур, нет дела до того, для чего заставляют уйти на пенсию того или иного чиновника. Это мне не интересно. Я получаю деньги за свою работу.

– Удобная позиция.

– Она меня вполне устраивает.

– А меня, представьте, нет! – Хильда скрестила руки на груди.

– Ты зря встаешь в позу, – улыбнулся Харитон. – У тебя просто нет выбора. Так что давай не будем терять времени. Я введу тебя в курс дела.

Москва, октябрь 1998

Выполнив инструкции Харона и положив деньги в нужную ячейку, Ольга поспешила доложить ему об этом, но прошло два дня, прежде чем киллер соизволил откликнуться.

Эти два дня девушки провели в квартире Сергея. Детектив уходил куда-то рано утром и появлялся лишь поздно вечером. Так что переезд с дачи на квартиру практически не изменил распорядка их жизни. Они по-прежнему оставались в добровольном заточении, сменилась лишь тюрьма.

Правда, Сергей доверял им несколько больше: пользоваться компьютером они могли безо всяких ограничений. Хотя Валя и подозревала, что хитрый хозяин настроил машину так, чтобы без него контакт с Хароном был невозможен. Подозрения свои она высказала только раз и, не получив поддержки подруги, впредь держала их при себе. Однако подозрения ее усилились после того, как Харон наконец отозвался: ответил он именно тогда, когда Сергей забежал на часок, чтобы принести продукты и пообедать. Слишком уж много совпадений в последнее время.

Итак, Харон ответил:

«Макс Андросов. 10 000 положите на счет…» Далее последовал номер счета и банк, куда нужно было положить деньги. На сей раз Харон замолчал, даже не попрощавшись.

Ольга и Валя были ошеломлены скоростью, с которой развивались события. Они никак не могли привыкнуть к мысли, что сидят вот тут у компьютера, глядя на светящийся экран, и получают рапорты о том, что люди, на которых они указали, умирают один за другим. Умирают просто потому, что Ольга и Валентина этого захотели.

Мысли Сергея витали в иных сферах. Изображая уныние по поводу того, что ему снова не удалось отрекомендоваться легендарному киллеру, он поздравлял себя с удачей. Счет в банке! Счет, открытый, судя по всему, недавно на физическое лицо. Это могла быть ниточка, ведущая к Харону!

Детектив не питал иллюзий относительно таланта Харона запутывать следы. Помнил он и о неудаче, постигшей его при прошлой попытке. Засада у камеры хранения вывела его на одного из боевиков бывшей бригады Жука, парня по прозвищу Серп. Сейчас Сергей не сомневался, что Серп имел отношение к смерти своего бригадира. Но так же не сомневался детектив в том, что Серп не знал, кто такой Харон. Суперкиллер просто использовал заурядного бандита для грязной работы.

На сей раз тоже могло случиться так, что владельцем счета окажется обычный рекрут, которому, возможно, было поручено организовать убийство Андросова. Но чутье подсказывало детективу, что теперь его ждет сюрприз. Нужно было срочно проверить, кто владелец счета. Сергей даже вызвался отвезти деньги в банк, но Валя корректно объяснила ему, что они хотят быть уверены в том, что деньги точно попадут по адресу.

Сергей, конечно, изобразил оскорбленное достоинство и отправился «по своим делам». На самом деле он помчался наводить справки о владельце счета. Если бы удалось это сделать, прежде чем деньги со счета будут сняты! Сергей не сомневался, что потом счет будет немедленно закрыт.

Москва, октябрь 1998

Борис сидел за столом и задумчиво выбивал пальцами популярный мотив. Выбивал он этот мотив, барабаня суставами по черному боку австрийского «дипломата», где лежала ровно половина суммы, которую он через два часа должен был отвезти Шале. Только половина.

Он отослал секретаршу обменять всю имевшуюся в кассе наличность на доллары. Там оказалось не так много, около четырех тысяч.

Настроение у Бориса было препаршивое. Слава богу, что хоть тесть дал ему сегодня выспаться. Хотя их с Лялькой молчание, конечно, подозрительно. Может, тесть попытался привести в исполнение свою угрозу и у него ничего не вышло? Эта версия очень нравилась Борису, но он боялся, что затишье вызвано иными, менее утешительными причинами. Впрочем, каковы бы ни были эти причины, они никак не могли повлиять на решение проблемы с долгом. И Борис просто приказал себе забыть о них.

В приемной послышались шаги. Борис убрал руку с «дипломата» и откинулся на спинку кресла.

Дверь распахнулась, и на пороге возникли двое: высокий широкоплечий детина лет двадцати пяти и невысокий кавказец в некогда дорогом, но сильно полинявшем костюме. Уверенной поступью они направились к столу.

Борис нехотя поднялся им навстречу.

– Я прошу прощения, но… – Он хотел было извиниться и сказать, что посетителей сегодня не принимает, но кавказец перебил его:

– Мы от Шалы, братан.

– От Шалы? – Брови Бориса поползли вверх.

– От Шалы, – кивнул кавказец. – За бабками. Собрал?

Борис неуверенно повел плечом и щелкнул по «дипломату»:

– Здесь ровно половина вместе с процентами.

– Половина? – удивился кавказец. – Мы все пришли забрать, да? Почему только половина, братан?

– Сейчас секретарша еще принесет, – сказал зачем-то Борис, хотя принести она должна была сущие крохи.

– Братан, я не пойму, – кавказец приблизился вплотную и повысил голос, – я что, должен ждать твою секретаршу? Я кто, по-твоему?

– Ну, – Борис демонстративно посмотрел на часы, – у меня есть еще час. Пятьдесят шесть минут с секундами. Не так ли?

– Нет. Время вышло, братан. В воскресенье часы переводили. Забыл, да?

– Вот как! – Борис возмутился от души, которая, кстати, при появлении таких гостей ушла в пятки. – Даже это посчитали!

– А ты как думал, братан? – искренне удивился Бориной наивности кавказец. – Бабки должны все время крутиться. Каждый час, каждую минуту, да?

Борис не нашелся, что ответить.

– В общем, – подвел итог кавказец, – здесь только половина.

– Половина, – обреченно кивнул Борис.

Кавказец молча развернул «дипломат» к себе. Открыв его, посмотрел на деньги, взял одну пачку в руки и принялся перелистывать стянутые резинкой купюры.

В этот момент дверь с треском распахнулась, едва не слетев с петель, и в кабинет ворвались пятеро в камуфляже и черных масках. Размахивая автоматами и выкрикивая классические для операции по задержанию команды, руоповцы споро уложили всех троих на пол и обыскали.

Еще через минуту комната наполнилась людьми. Голоса, щелчки фотоаппаратов, шелест бумаги.

Борис лежал, уткнувшись носом в пыльный ковролин, и беззвучно смеялся от счастья. Все-таки он был несправедлив к своему тестю! Тот прислал-таки подмогу: Борис не сомневался, что появление в его кабинете опергруппы – дело рук Семена Васильевича. Должно быть, и Лялька не осталась в стороне: проплакавшись, уговорила папашу помочь непутевому мужу. Одним махом были решены все проблемы: само собой, с тестем, с долгом, ибо вряд ли Шала посмеет теперь прислать к Борису своих боевиков, и с тем фотографом – его фотоальбом не представлял больше угрозы.

Борис не возражал, когда его подняли и сопроводили в милицейскую машину. Семену Васильевичу виднее. Наверное, он решил представить дело так, что руоповцы нагрянули в «Белтех» по собственной инициативе. Гениально! Теперь даже воры не смогут обвинить Бориса в том, что он заложил братву легавым.

Дальнейшие события были разыграны по всем правилам. Борису и его гостям сообщили, что они обвиняются по ряду статей в вымогательстве, захвате заложников, бандитизме и еще черт знает в чем. В общем, у курьеров Шалы не должно было возникнуть ни малейшего подозрения, что Беленков – такая же жертва ментовского произвола.

Потом всех троих развели для допроса в разные камеры.

Борис рассчитывал, что тут-то и появится Семен Васильевич в парадном мундире, чтобы пожурить зятя, сделать ему последнее предупреждение и отпустить с миром восвояси, к супруге. Вместо этого угрюмый следователь начал задавать ему какие-то дикие вопросы. Когда гражданин Беленков вступил в преступную группу? Как давно является держателем общака? Что ему известно об убийстве такого-то? Сначала Борис пытался подыгрывать, самым серьезным образом отвечая на эту чушь и решительно отметая абсурдные обвинения.

Он уже собирался напрямую спросить следователя, долго ли еще они будут ломать комедию, но воздержался: вдруг опер не в курсе планов тестя?

Допрос длился меньше часа. После этого следователь вызвал конвоира и распорядился отвести задержанного в камеру. Так далеко заходить Борису не хотелось. Сидеть в камере со всяким сбродом, а возможно, и с теми двумя курьерами – это чересчур.

Наклонившись к следователю, Борис тихо спросил:

– А вы не могли бы связаться с Семеном Васильевичем?

Маленькие глазки следователя сузились:

– Зачем?

– Ну, сообщить, что я здесь.

– Он в курсе.

– Я понимаю, – глупо улыбнулся Беленков. – Но я хотел спросить, когда он распорядится меня… это… освободить.

– Освободить? – Глазки сверкнули недобрым огоньком. – Семен Васильевич звонил сегодня утром и велел проводить следственные действия в строгом соответствии с законом. И просил, кстати, не делать тебе поблажек, хоть ты ему и зять. А освободишься ты с таким послужным списком лет через двадцать, если не схлопочешь вышака. Еще вопросы есть? Увести!

– Подождите! – Борис вскочил. Мир перевернулся с ног на голову во второй раз за сегодняшний день.

– Сейчас будет больно, – бесцветным голосом предупредил следователь.

Борис сник.

Он шагал в сопровождении конвоира по каменной утробе чекистских коридоров. Тесть, оказывается, и не собирался вытаскивать его. Напротив, он привел в исполнение свою угрозу, отбив его у одних воров лишь для того, чтобы тотчас засунуть к другим.

Борис поражался своему спокойствию. Он шел с невозмутимостью барана, которого гонят на бойню. Но баран спокоен потому, что не понимает смысла происходящего, но он-то… А что, собственно, он? Он тоже не представляет себе, что ждет его в камере, что ждет его завтра, через месяц, год. Он, Борис Беленков, – тот же баран, находящийся во власти своего чабана. И ничего тут не поделать.

– Лицом к стене! – скомандовал конвоир возле массивной железной двери.

Борис повиновался, встав к стене. Он много раз видел в фильмах, как это делают арестованные.

Прежде чем дверь камеры распахнулась, чтобы принять нового обитателя, конвоир чуть слышно произнес:

– Если нужно передать маляву – передай мне. А тебе привет от Ольги Климовой.

Упоминание незнакомого имени заставило Бориса встрепенуться и напрячь память. Ольга Климова. Нет, это имя было не незнакомым. Оно было основательно подзабытым.

Климова, Климова… Борис шарил по пыльным полкам своей памяти, пытаясь сообразить, кто же это передает привет.

Дверь камеры открылась.

Климова. Ольга Климова…

Конвоир втолкнул Бориса в тесную камеру.

Климова…

Дверь за спиной Беленкова с лязгом затворилась.

Ольга Климова!

Он вспомнил.

– Стой! – Повернувшись, Борис бросился на дверь и забарабанил по холодному железу кулаками. – Стой!

Он вспомнил и понял сразу все. Он вспомнил, кто такая Ольга Климова, вспомнил Алексея Владимировича, хлопотавшего, чтобы замять то дело. Вспомнил, что Климову Кирьянов называл тогда не иначе как «серая мышка». Мышка! Так вот кто этот проклятый фотограф! Вот кто эта мышка, чьи слезки отливаются теперь ему, Борису Беленкову! Вот, кто его подставил!

– Откройте! – Борис молотил в дверь, не обращая внимание на то, что вся переполненная камера наблюдает за ним.

– Слышь, падла! – раздался у него за спиной прокуренный голос. – Ты что, в натуре, бакланишь? Перебудил всех, понимаешь…

Борис перестал стучать и медленно обернулся. Все население камеры заинтересованно рассматривало новоприбывшего.

– Ты Белый? – снова последовал вопрос, заданный тем же хриплым голосом. Принадлежал этот голос немолодому щуплому мужичку, полулежащему на верхних нарах в дальнем углу камеры.

Борис кивнул.

– Мусорской зятек, значит? Своих сдавал, гад?

ГЛАВА 20

Далекая Теплая Страна, октябрь 1998

«Дорогой пан, поздравляю Вас с блестящей победой над господином Уайтом и выходом в финал. В финале, как я и обещал, Вас ожидает сюрприз. Вам предстоит встретиться с самым необычным соперником, какого можно представить. Приз в случае победы будет также большим сюрпризом для чемпиона. Ваш новый соперник свяжется с Вами через некоторое время.

Искренне желаю успеха!

Харитон А. Рон».

Теперь он стал Харитоном! Алексей Владимирович усмехнулся и набрал:

«Господин Рон! Прежде всего позвольте поблагодарить Вас за то удовольствие, которое я получил от участия в Вашем турнире. Во-вторых, спасибо Вам за поздравления. Еще я хотел поинтересоваться, как все-таки Ваше имя. Я обратил внимание, что каждое свое сообщение Вы подписываете новым именем. Как же прикажете Вас называть?»

Ответ пришел почти сразу, словно Рон ждал этого вопроса и уже подготовился. Алексей Владимирович невольно вздрогнул, увидев, что сообщение написано по-русски.

«Имя, Алексей Владимирович, не имеет значения. Главное, чтобы сохранялись инициалы. X. А. РОН».

Кирьянов отшатнулся от монитора, словно от экрана могла исходить какая-то угроза. Харон! Харон нашел его! Харон собственной персоной! Восстал, вернулся из мертвых и нашел его, умершего для всего мира, чтобы… Чтобы что?

«Какими судьбами?» — отправил Кирьянов очередное сообщение.

«Хочу забрать Вас в свое подземное царство».

«Спасибо за приглашение, но я не тороплюсь».

«Думаю, что через несколько дней Вы сами попроситесь туда. До скорого! Харон».

«Это угроза?»

Ответа не последовало. Кирьянов просидел возле компьютера почти полчаса, но ответ так и не пришел.

Значит, Харону удалось не только уцелеть, но и найти его. Ясно, для чего: чтобы свести счеты, отомстить. Следовательно, надо готовиться защищаться. Прежде всего – попытаться узнать, обнаружен он, или убийце известен только адрес в сети. Затем нужно бы связаться кое с кем в России.

Да, с Хароном шутки плохи, но и сам Кирьянов стреляный воробей, а деньги и связи, еще сохранившиеся в резерве Алексея Владимировича, уравнивали шансы.

Москва, октябрь 1998

Ольгу снова мучили кошмары. С той лишь разницей, что теперь это были просто кошмары со страшилищами, уродцами и разной пестрой белибердой.

Проснувшись в очередной раз, она тихо, чтобы не разбудить спящую Валю, встала с кровати и на цыпочках прошла в ванную.

На кухне горел свет. Сергей сидел за столом и чертил на листе бумаги какую-то схему. Услышав шаги, он поднял голову и посмотрел на девушку.

– Доброе утро, – кивнула Ольга.

Сергей лишь усмехнулся в ответ и снова склонился над своей схемой.

Ольга вошла в ванную и взглянула в зеркало. Ничего забавного она не увидела. Просто заспанная девушка. Она умылась и промокнула лицо полотенцем. У Сергея был всего один халат, висевший сейчас на вешалке у двери. Ольга надела его и вышла. Остановившись на пороге кухни, она выждала минуту, пока детектив оторвется от работы.

– Что смешного я сказала? – спросила она с вызовом.

– Да, в общем, ничего, если не смотреть на часы, – пожал плечами Сергей.

– А сколько времени?

– Половина третьего.

Ольга сделала шаг вперед и посмотрела на циферблат его «Касио».

– Да, действительно. А ты чего не спишь?

– Я сова.

– Сова?

– Ну, есть люди-жаворонки, а есть…

– Это я знаю, – отмахнулась Ольга. – Просто я не замечала, чтобы ты спал днем.

– А ты наблюдательная.

– Ты тоже.

– Спасибо. – Сергей сложил листок и отложил на край стола. – Кофе будешь?

– Давай. – Ольга села за стол.

Сергей достал из шкафа турки и банку.

– Над чем работаешь? – Ольга кивнула на сложенный листок.

– Это? Да так, очередной заказ.

– Интересная у тебя, наверное, работа.

– Когда как, – усмехнулся Сергей. – Иногда становится до того скучно, что хочется все бросить.

– Это когда? – Ольга, подперев кулаком подбородок, приготовилась слушать.

– Когда висишь, привязанный за ноги к трубе отопления, а перед носом у тебя размахивают паяльной лампой.

– Даже такое было?

– Один раз. – Сергей поставил турки на плиту.

– А стоит ли так рисковать? Может, заняться чем-то другим?

Детектив молчал, сосредоточенно наблюдая за турками.

– Почему ты вообще этим занимаешься? – попыталась зайти с другого бока Ольга.

– Исключительно ради денег.

– И что, большие деньги?

– Я считаю, что приличные.

– Но если тебя убьют, то никакие деньги будут не нужны.

– Ну, до такого я стараюсь не доводить. – Сергей приподнял турки и, подождав, пока осядет пена, снова опустил их на огонь.

– А ты… – Ольга понизила голос и отвела взгляд, – много людей…

– Убил? – Сергей с ловкостью бармена поднял турки и, развернувшись, быстро вылил их содержимое в чашки. – Ни одного. Я не то что сильно верующий, но считаю, что если есть возможность не грешить, то и не стоит. Вдруг там кто-то есть?

– Значит, не при одном условии?

– Можно сказать и так. Но я думаю, что убить человека можно только в одном случае – если этот человек пытается убить тебя самого.

– А за деньги?

– За деньги – нет.

– А за большие деньги? За очень большие деньги?

– Всех денег не заработаешь. А мне хватает работы и без этого.

– Вкусный кофе. – Ольга пригубила напиток и поставила чашку на блюдце.

– Я его иногда потребляю литрами, так что была возможность научиться.

– Сергей, а мы – это тоже бизнес?

– Отчасти.

– А отчасти тебе нас жалко?

– Отчасти я хотел бы вам помочь.

– Почему?

– Я уже объяснял как-то.

– Но тебя ведь коробит, наверное, от нашей кровожадности?

– Есть немного. Но я вполне могу это понять.

– Все равно как-то странно…

– Что – странно?

– Ну, что ты так рискуешь из-за людей, которых видишь впервые в жизни.

– А ты считаешь, что рисковать можно только из-за людей, которых знаешь давно?

– Тогда ты хоть уверен, что рискуешь не зря, не ради… случайных знакомых.

Сергей допил кофе и встал, чтобы помыть чашку.

– А будь мы знакомы давно, это тебя не удивило бы?

– Может, и удивило бы, но меньше.

– Тогда могу тебя успокоить. Мы знакомы уже двенадцать лет.

– Как?!

– Мы учились в одной школе.

– Правда? – Ольга просияла. – Вот здорово!

– А чего же здорово, если ты все равно этого не помнишь?

– Ну… Я вспомню. Я обязательно вспомню, если только ты мне чуть-чуть поможешь.

– Как?

– Ну, напомни мне, в каком ты классе учился, чем занимался… – Ольга даже привстала от волнения.

– Попробую, – Сергей кивнул, закрывая шкаф. – Помнишь записку со стихами?

Глаза у Ольги округлились:

– Это был ты?!

– Ну, теперь ты доверяешь мне свою безопасность?

Ольга стояла и смотрела на детектива широко раскрытыми глазами.

– Что же ты раньше молчал?

– Когда раньше?

– Да тогда, придурок, в школе!

– Вот те раз! Почему же я придурок?

– Да потому, что, знай я, кто автор этих стихов, убежала бы с тобой на край света и никогда не связалась бы с этим… – губы ее дрогнули, глаза заблестели от навернувшихся слез, – с этим…

– Оля… – Сергей поднял руку, словно пытаясь остановить готовые побежать по щекам соленые капли, и этого оказалось достаточно, чтобы девушка уткнулась в его рубашку и разрыдалась.

Сергей не знал, что делать. Одной рукой он неуверенно обнимал девушку за вздрагивающие плечи. Он просто стоял и ждал, пока слезы иссякнут и Ольга успокоится.

– Оля, – тихо повторил он, когда соленый поток пошел на убыль.

– Что? – спросила она, не отрывая головы от его груди.

– Ты прости меня, пожалуйста.

– За что? – Ольга подняла заплаканное лицо и улыбнулась.

– Я не писал тебе записок.

– Что? – Улыбка начала быстро таять. – Как не писал?

– Ну, – Сергей отвел глаза, – я…

– Ты знаешь, кто ее написал, да?

– Нет. – Сергей покачал головой. – Ты прости, пожалуйста, но я не учился с тобой в одной школе. Я вообще окончил военное училище в Кременчуге.

– Не понимаю… – Продолжая сжимать ткань рубашки, Ольга отстранилась, чтобы попытаться поймать его взгляд. – А как ты узнал?

– Боже ты мой! – Детектив всплеснул руками. – Да никак. Просто хотел показать тебе… Ну, не могло такого быть, чтобы тебе не писали таких записок, не может такого быть, чтобы ты помнила всех, кто учился в вашей школе.

Ольга разжала пальцы и отступила.

– Ты врешь, да?

– Я… – Сергей тяжело вздохнул. – Я говорю правду. Пойми.

– Я все поняла. Сволочь ты. – Она развернулась и хотела уйти, но Сергей схватил ее за плечо:

– Подожди, Оля!

– Пусти, – угрожающе прошипела она, и Сергей убрал руку.

– Я хотел тебе сказать…

– Пусти!

– Я бы тоже написал тебе что-нибудь, если бы учился с тобой…

Ольга не дослушала его. Войдя в комнату, она тихо скинула халат, легла на кровать и, свернувшись калачиком, укрылась с головой одеялом. Она несколько раз всхлипнула, но заплакать во второй раз не получилось. Она просто лежала и думала.

Пролежав неподвижно какое-то время, она услышала, как Сергей ходит в своей комнате из угла в угол. Потом раздался треск разрываемой бумаги, и шаги стали приближаться. Вот они стихли прямо за дверью комнаты…

Ольга замерла, стараясь дышать ровно.

Сергей двигался бесшумно, и, когда он наклонился и что-то сунул ей под подушку, Оля вздрогнула от неожиданности, едва не выдав себя.

Сергей вышел так же бесшумно.

Оля сунула руку под подушку и вытащила оттуда сложенный вчетверо листок бумаги. Было темно, и разобрать, что написано на листке, она не смогла. Только разглядела, что на бумаге выстроились строчки, начинавшиеся с заглавной буквы. Три столбика по четыре строчки. Ольга пыталась прочитать хоть слово, но у нее ничего не получилось. Да это было и не так уж важно, зато она точно знала, что это самые лучшие, самые вдохновенные и гениальные стихи на свете.

Сжав листок в кулаке, Ольга уронила голову на подушку и уснула. На сей раз – без сновидений.

Москва, 1991

Кирьянов был восхищен и напуган.

То, что выкинула эта строптивая чухонка, было непостижимо! Уговорить незнакомого человека наложить на себя руки и при этом управиться за сутки! Фантастика!

Алексей Владимирович понимал, какое страшное оружие попало ему в руки. Обладая подобным ассистентом, можно было если не мечтать о мировом господстве, то, по крайней мере, приобрести в стране такой вес, с которым будут считаться все, абсолютно все. С другой стороны, Хильда не машина. Это живой человек, к тому же женщина. Причем женщина, имеющая склонность к импульсивным поступкам. Такое оружие могло запросто обернуться против него самого.

Это оказалось не единственной проблемой, возникшей после самоубийства генерала.

Дело в том, что о готовящейся акции было известно еще двоим. Они же знали о своеобразном рекорде, поставленном кем-то из подручных Кирьянова. Эти двое буквально рвали Алексея Владимировича, требуя объяснить им, кто автор трюка.

Кирьянов отбивался как мог, но они продолжали наседать.

Алексей Владимирович не собирался делиться попавшей ему в руки властью. И он решил законспирировать своих психиатров, оградив их от возможных контактов с другими заинтересованными лицами. Он объявил, что вышел на некоего киллера высочайшего класса. Вышел случайно, по рекомендации. Киллер этот – фигура таинственная, и общение с ним возможно только через пейджер, зарегистрированный, кстати сказать, на имя недавно умершего дворника. Киллер этот не убивает явно: смерть его жертв выглядит как несомненный суицид или тривиальный несчастный случай. Иногда, как было с генералом, он и в самом деле доводит несчастного до самоубийства. Берется киллер отнюдь не за все заказы, но если берется, то услуги его стоят дорого.

Версия не бог весть какая, но опровергнуть ее было невозможно. То, что таинственный киллер может не ответить на сообщение, не надо было даже объяснять: человек со странностями. Не нравится ему ваш заказ!

Дело оставалось за малым: придумать киллеру прозвище. Как бы обозвать этот тандем старого психиатра и Хильды? Харитон и Хильда.

В тот момент, когда он размышлял над этим, на глаза ему попалась какая-то бумажка, подписанная Хильдой. Алексей Владимирович взял листок в руки и внимательно посмотрел на роспись Хильды Арвидасовны Ронкшинас. Сливавшиеся в изящную монограмму буквы X, А и Р венчала небрежная завитушка «он». Получалось X. А. Рон. Харон.

Алексей Владимирович напряг память. Харон. Кажется, что-то из мифологии. Он снял с полки словарь и нашел нужную статью. Едва начав читать, захлопнул тяжелую книгу и поставил на место. Харон – древнегреческий бог, сопровождавший души умерших в свое подземное царство. Очень удачно! Ведь речь идет не о заурядных убийцах, а о тех, кто провожает в загробный мир…

Вполне довольный своей легендой, Кирьянов изложил ее соратникам. Вряд ли те поверили в Харона до конца, но усомниться в предложенной им Кирьяновым байке тоже не смогли.

Что же до Хильды, то ей действительно не предлагали больше подобных дел. Она занималась отправкой на пенсию чиновников, организацией самоотводов директоров новых акционерных обществ, воздействием на новоявленных политиков, плодившихся на руинах августовских баррикад. Смутное было время, работы – невпроворот. Удивительно, но со временем, Хильда вошла во вкус. Ей нравилось ощущать себя демиургом, решающим и кроящим судьбы смертных по своему вкусу. Это было как наркотик, как увлекательная игра, от которой невозможно оторваться. Это было сродни тому безумному азарту, какой охватывает игрока за столом рулетки, когда ему удается выиграть несколько раз подряд. А в такой игре за каждой поставленной и выигранной фишкой были человеческие судьбы. Разве могли сравниться с ней кости или карты?! Разве можно было променять на что-то иное игру в Бога?

Чтобы не забивать голову и не запутаться самому, Кирьянов теперь всем излагал легенду о некоем Хароне, чье могущество сравнимо, пожалуй, лишь с могуществом булгаковского Воланда. Появление компьютерной сети несколько упростило процесс общения: из-за отсутствия возможности работать с сетью всякая шушера отпадала сама собой, оставались только клиенты солидные и денежные.

Надо отдать Кирьянову должное: он не злоупотреблял заказами. Харитон и Хильда работали в основном на него. И работали очень успешно: Кирьянов поднимался к вершине, перемахивая сразу через несколько ступеней, а то и через целые марши. Менее чем за год он стал одной из центральных фигур в деловом мире и политической жизни страны. Его фамилия то и дело мелькала в рейтингах толстых журналов: самый богатый, самый влиятельный, самый-самый… Аналитики предсказывали, что кандидатура Кирьянова будет выставлена на президентских выборах, и оценивали его шансы как весьма значительные.

Шагая столь широко, Алексей Владимирович не мог не затрагивать интересы своих конкурентов, которые, быстро оценив опасного соперника, преподнесли ему подарок в виде бомбы, подложенной в автомобиль. Лишь лисья осторожность Кирьянова и счастливый случай помогли ему избежать смерти. Но прошло чуть больше месяца, и в него стреляли. На сей раз четко сработала служба безопасности.

Когда же Кирьянов начал потихоньку запускать руку в область энергетики, покушения участились настолько, что ему пришлось превратить свой дом в настоящую крепость, а машину – в этакий броневик, поразить который можно было разве что крылатой ракетой.

И все-таки одна пуля достигла цели, попав ему в плечо.

Лежа в переоборудованной под палату спальне, Кирьянов получил возможность спокойно обдумать сложившуюся ситуацию и понять, что зашел слишком далеко. Он решил исчезнуть. Уехать из страны под чужим именем. Денег, разбросанных по европейским банкам, хватило бы даже внукам, в России же его ничто не держало. Нужно было только проделать это так, чтобы его не искали.

Алексей Владимирович вызвал Хильду. Его исчезновение должно было стать ее последним заданием, после которого оба они могли считать себя свободными от взаимных обязательств. Кроме, разумеется, одного: Хильда должна была держать в тайне то, что Кирьянов жив, а он не должен был раскрывать ее инкогнито.