Текст книги "Цена твоего прощения (СИ)"
Автор книги: Дина Сдобберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
Глава 37.
Кира.
Мне показалось, что ещё мой голос даже не затих, когда одновременно произошли две вещи. Слитный мужской рёв с двух сторон оглушил.
– Тебе кто позволил к гостям выйти? Тебя кто звал? Ты чем заниматься должна? – Афзал потемнел лицом, сдвинул брови и будь его слова обращены ко мне, я бы уже десять раз пожалела, что вообще попалась ему на глаза.
– Кира! Что за новости? Какая ещё на хрен жена? Ты с чего это взяла? – а это уже Сабир и мне.
– Твоя мать мне тогда сказала, что я недостойная, и избавившись от меня, она найдет тебе порядочную девушку, правильно воспитанную и умеющей быть благодарной мужу. – Злость бурлит внутри неприятным месивом. – Смотри, как радостно встречает! Соскучилась видать.
– Кира, я богом клянусь, я эту девицу вижу второй раз в жизни! В прошлый раз она чай нам с дедом принесла, я словом с ней и то не перебросился! Какая жена? У меня была, есть и будет только одна жена! Ты! – Сабир злится, но и волнение заметно, что заставляет сомневаться в моих выводах. – Дед, ты прости. Но или эта девица сейчас же собирает манатки и валит на хрен отсюда, либо моей ноги в твоём доме не будет. Сам будешь в гости ездить. Мне проблем из-за лезущих непонятно откуда и куда девиц только ещё не хватало.
– Ой, простите, я не заметила вас. Простите. Здравствуйте, Кира. – Испуганным голосом девушка запоздало здоровается и со мной.
– Тебе что именно не понятно? – дедушка всё ещё не успокаивается. – Полчаса, и чтоб духу твоего не было! Раз места своего не знаешь! Не успеешь собраться, как есть, за ворота выставлю.
– Откуда она вообще взялась? – недовольно ворчит Сабир.
– Я ж тебе говорил. Родня Дамиры из своих прислала, за тёткой ухаживать, Тамии в помощь. Она мне излишне уж услужлива показалась, да списал, что издалека же приехала, они дома воду из колодца носят до сих пор, вот и старается везде и сразу успеть. – Дед недовольно морщит лоб. – Я про эти разговоры, и планы твоей матери ни сном, ни духом. Иначе бы с порога развернул сразу.
– Я так понимаю, что мне пора с матерью поговорить. – Вижу по лицу, что муж себя еле сдерживает. – Дед, присмотришь за Кирой? Дожили, в доме родного деда жену без присмотра боюсь оставить.
– Да уж давно пора, а то она всё норовит если не сопли подтереть, то в трусы заглянуть. Зла не хватает. Иди уже, мамин сыночка! – бушует дед Афзал. – Пойдём со мной, Кира. Посидишь со стариком, поговорим.
– На псарню? – губы сами по себе расплываются в улыбке.
– Попозже, там ветеринары сейчас работают. Кому прививки, кому что. Ярла с боёв вчера привёз, подрали немного.
– Ой, сильно? – собственные переживания отошли на второй план.
– Да нет, на последнем бое досталось. На плече рану зашивали. Но хватка у него стальная! Весь в отца, Князь тоже если схватит, то попробуй, вырви из пасти. – Явно гордится своими собаками дед. – Ты мне лучше расскажи, ты как себя чувствуешь? Внук тебя хоть кормит? Ты и так худенькая была, а сейчас совсем прозрачная!
– Кормит, конечно, даже сам мясо с утра жарил. Ой! – дети неожиданно очень активно зашевелились, я накрыла живот руками и посмотрела на деда, который жадным взглядом осматривал мой живот.
– Разрешишь? – спрашивает очень тихо, и после моего кивка прикладывает ладони к животу.
Попыталась найти в памяти можно ли так делать, а потом махнула рукой. Какое такое нарушение родному деду шевеления мелких ощутить? Такая мелочь, а ему приятно. Он ради этого не постеснялся на колени встать перед диваном, на котором я сидела, ощущаю, как дрожат ладони на моем животе. Глаза будущего прадедушки наполнились слезами. Чуть сама не реву, понимая что для него дети, которых я вынашиваю, будут уже правнуками. Внутри меня опять начались бурные движения. Дерутся они там что-ли!
А вот с лицом Агирова-старшего стали происходить изменения, он сначала удивился, потом словно прислушался к своим ощущениям и расплылся в довольной улыбке.
– Сабир знает? – хитро прищуриваться дед.
– Нет пока. Не сказала. А как вы угадали? – интересно же.
– А ты не обидишься? – отрицательно машу головой. – У меня, сколько сучек ощенилось? Сколько я животов ощупал, определяя примерное количество щенков? Не переживай. Внуку не расскажу. Такую новость заслужить надо. А у него вон, жены неучтённые объявляются, да?
Афзал смеётся и присаживается рядом, притягивая меня к себе за плечи. Несколько минут проходят в тишине. И совсем другим, серьёзным, без капли веселья, голосом он начинает не самый приятный, но необходимый разговор.
– Ты прости меня, девочка. Что не досмотрел, допустил такое...
– Вы ни в чём не виноваты! Вас же даже не было. – Пытаюсь успокоить дедушку. – Кто же знал?
– Кира, я старший в семье, в роду. И за всех несу ответственность. И если такое произошло, что оболгали и выгнали, то это моя вина, под моей рукой такое, возможно оказалось! – объясняет он мне.
– Вам не за что просить прощения, я на вас не обижаюсь, и у вас передо мной нет вины! – упрямо повторяю я. – На Сабира злюсь, что не дал оправдаться, что не разобрался, слушать не стал. А всё остальное, это на совести Дамиры!
– Внука сложно не понять. – Дед обнимает меня, крепко прижимая к себе и похлопывая как маленькую по спине. – У тебя настолько яркое и доброе сердце, что в любом дракон проснётся! И не слушай никогда и ничьих слов, что ты какая-то там не такая! Ты для любой семьи очень ценное приобретение! От такой крови будут очень сильные дети, а от света такой души, это будут очень достойные люди, которыми любой род гордился бы.
Я не знала, что сказать и что ответить на такие слова. Было неловко их слышать, потому что я понимала, что не заслуживаю их. Ведь будь у меня по-настоящему светлая душа, я бы простила Дамире её поступок.
Вернувшийся Сабир избавил меня от ответа. Он был серьёзен и собран. Да я такого выражения на его лице не видела, даже когда показывала ему отчёты, подтверждающие, что у него воруют бешеные деньги.
– Ну что? Разобрался с новоявленным гаремом? – насмехается над Сабиром дед.
– Нет никакого гарема. Мать действительно обратилась к своей родне, чтобы прислали женщину ухаживать за ней. Почему прислали эту, и с чего она решила, что у неё какая-то другая роль, непонятно. – Сабир подал мне руку и помог встать. – Кира, я поговорю с дедом, а Тамия тебя проводит к матери, хорошо? И на лестнице осторожнее, не спеши.
Тамия меня встретила улыбкой и готова была вести, чуть ли не под ручку. Тепло, с которым меня встретила эта женщина, вызывало ответную улыбку и успокаивало все тревоги. Правда я себя чувствовала неловко, что женщина в возрасте, вынуждена бросить все дела и провожать меня, поднимаясь, а потом и спускаясь по лестницам. Поэтому, перед этой самой лестницей я её заверила, что уж двадцать ступенек и небольшой коридор я осилю, и ничего со мной не случится. Хотя она и постояла, подождала, пока я не поднимусь до самого верха.
Небольшой коридор заканчивался светлой деревянной дверью, перед которой, к моему удивлению, меня ждала та самая девица с крыльца. Только уже зареванная и какая-то растрёпанная. Её вид заставил меня сильно напрячься, неужели сейчас начнет рассказывать, что Сабир на неё напал? Увидев меня, она сделала полшага вперёд и упала на колени, схватив меня за ноги.
– Простите, пожалуйста! Я не знала, что вам так сказали, и что вы подумаете такое! – всхлипывая через слово начала она. – Я не хотела, не хотела, чтобы кто-то переживал. Понимаете, я же вашего мужа в глаза не видела, хоть и родственники. Думала нормальные, хорошие отношения будут, он меня перед родней отпросит. Мне двадцать три, я в семье младшая, достаток в семье скромный, приданного нет. Наша старшая сестра, ей за тридцать уже, в приживалках, за совсем старенькими родственниками присматривает. Ещё две сестры пошли третьей и второй женой. Так у них мужья чуть помладше нашего отца. Я и предпоследняя остались. Отец отправил не жалея, не подумал, как я после того, как в чужом доме с молодым мужчиной без сопровождения жила, замуж выходить буду? Кто возьмёт? Думала, если всё хорошо получится, с родней сойдусь, то учиться пойду, можно же будет на заочном. Я хорошо в школе училась, с медалью закончила. Я тоже в школу работать пошла бы, с детками. А если нет, то хоть на приданное заработаю. Хоть на небольшое, может и не узнает никто. А тут хорошо оказалось. Хозяин старший, женщина по дому. Мужчин посторонних в дом не пускают. Я если сейчас домой вернусь, считай, опозорена буду. Не губите! Я вам век служить буду, никогда не забуду!
– Так я и знал, что надо было тебя самому проводить! – голос Сабира из-за спины заставил нас обеих подпрыгнуть. – Хороша картина!
– Сабир, может... Может, я правда, погорячилась? – может, конечно, я и дура, но испуг и слёзы девушки кажутся мне искренними.
– Ага, погорячилась, вот когда решила пожалеть. – Сабир усмехается, но усмешка такая злая, нехорошая. – Тебя дед предупреждал, что у тебя полчаса? Вещи взяла и на выход. И чтоб ноги твоей здесь не было. Ребята проводят. Ну, или мне тебя с лестницы спустить. Поезд вечером, но ничего страшного, на вокзале подождёшь.
Девушка встала, и, утирая глаза, прошла мимо меня, не поднимая головы. Сабир сам проводил меня в комнату матери и усадил в кресло.
– Я надеюсь, что мне не придётся сожалеть о том, что допустил эту вашу встречу, мама. – Сказал он, оставляя нас наедине.
В комнате, не смотря на открытые окна, стоял тяжёлый запах болезни. В женщине, лежащей в постели, я с трудом смогла узнать Дамиру. Сколько времени прошло с того дня, когда Сабир приехал в клуб к Амирану? Неделя – полторы? За это время, мать Сабира похудела в два раза, и словно постарела лет на двадцать. От красивой, статной женщины, надменно смотрящей на меня в тот вечер, возле притона, не осталось ничего. Но самое страшное, то, что она была вся, абсолютно вся седая!
Мы обе молчали. Мне нечего было ей сказать. Я встала и, перейдя на другой конец комнаты, встала у окна, выходящего во внутренний двор. Старый, красивый дом, выстроенный перевернутой буквой "П". Два крыла дома стояли друг напротив друга и образовывали закрытое с трёх сторон пространство, превращённое в сад.
Клумбы, кустарники, даже небольшие фонтаны. По случаю тепла, уже бьющие искрящимися на солнце струями. Посреди этой площадки шла достаточно широкая, выложенная природным камнем дорожка, что вела к проходу, ведущему в хозяйственную часть территории Агировых. Единственное исключение это сад, что был разбит сбоку дома и псарни, что располагались сразу за садом.
– Всё вышло, как ты и пожелала. – Сказала Дамира.
Голос её был тихим и хрипящим, словно она очень долго плакала. Да и речь была явно нарушена. Я не спрашивала у Сабира, что произошло и почему его мать парализовало. Но вроде никаких оснований ожидать такого исхода не было.
– Всё вышло, как вы и заслужили. Зачем вы хотели меня видеть? – называть её по имени не хотелось. Хотелось побыстрее закончить этот разговор и уйти.
– Ты довольна? Я достаточно наказана за то, что сделала? Равноценно? – как-то непонятно прозвучало, равнодушно что-ли, словно она интересуется у меня, хватит ли, или ещё гайки подкрутить.
– Судя по тому, что сдохнуть, лишь бы избежать всего этого, вы не хотите, то нет. – Ответила я.
– Ты... Ты пыталась...
– Да! А вы думали, я под чужого мужика лягу? Нет, я приняла другое решение. И только чудо спасло меня и моего ребёнка. Успели довезти до реанимации и откачать. Это всё, что вам нужно знать. – Перебиваю её.
– Сабир знает? – послышалось тихое после небольшой паузы.
– Знает. – Всхлипы, что раздались со стороны кровати, меня не трогали.
– Он меня никогда не простит. Никогда. Как ни проси! – всхлипывала Дамира.
– Я тоже вас просила! Но услышала в ответ только оскорбления! – прервала это нытьё я.
– Ненавидишь меня? Правильно. Я заслужила. Ненавидь. Но меня, а не сына. Он ничего не знал. Я соврала, что ты ушла сама, видно к своему мужчине от которого беременна. – Продолжает рыдать Дамира.
– Чтоо? Что ты ему сказала? – забыла о всякой вежливости я.
– Что ты ушла. – Повторяет он. – Сама. А потом, потом он вдруг заинтересовался анализами, а их никто не делал. Да и зачем? Все же знают... А он, он пошёл позориться, для взрослого мужчины унизительней ничего и не придумать. Анализ сдал. Две недели мы ждали. Я несколько раз порывалась сказать ему, где ты. Но потом вспоминала, куда тебя отвезла и молчала. Потому что... Никто этого не простит! И как бы после такого... Да и анализы могли подтвердить, что я права. Когда анализы пришли, и Сабир узнал, что он не прав и зря меня послушал, он решил, что ты ушла из-за обиды, и собирался тебя искать. И он бы нашёл. Я призналась. В тот момент, когда я поняла, что ты говорила правду, что я собственного внука... Как я теперь ему в глаза посмотрю?
– Никак! Мои дети, не важно, когда они будут рождены, и близко к вам не подойдут! А когда они подрастут, я лично им объясню, почему это так! – аж клокотало внутри от подлости этой бабы!
– Ты жестока. – Шепчет она. – Где та девочка, которую привел в этот дом Сабир знакомиться?
– Сдохла, в борделе, куда вы её отвезли, под очередным насилующим её клиентом или от кровопотери, теряющая вашего внука. – Резко отвечаю и замечаю идущих по дорожке внутреннего двора деда и Сабира.
– Ты ещё не мать, ты ещё не провела со своим ребёнком ни одной бессонной ночи, ни разу не прижала к груди, но уже готова разорвать за того, чьё сердце бьётся вместе с твоим. Так почему ты думаешь, что я позволила бы грязной девке так беспринципно поступать с моим сыном? – говорит она.
– У вас есть конюшня? – с удивлением спрашиваю я, рассмотрев в руках у деда свёрнутый кнут.
– Нет, с чего ты взяла? – переспросила Дамира.
– Сабир и дедушка идут куда-то в хозяйственную часть, а у деда в руках кнут. – Пояснила я.
– Этот дом построен традиционно для нашего народа. Это женская половина. – Начала она как-то странно и слишком издалека. – Это крыло заканчивается комнатами с большим балконом, выходящим на закрытую часть двора, её использовали для наказаний.
– Что? Что за ...
– Наказывали обычно плетью или кнутом. Больно, унизительно и запоминается надолго. – Продолжала она, не обращая на меня внимания. – За всю мою жизнь в доме Афзала Агирова, так никого не наказывали. Но кнут остался ещё после моего мужа. Фахрат за мой поступок не посмотрел бы, что я его жена, шкуру до костей бы спустил. И наказана я должна быть. Но не в моем состоянии. Если мать не может принять наказание, за неё могут вытерпеть её дети. У меня только один сын.
– Не поняла... Вот этот весь пересказ "Великолепного века" к чему был? Какое наказание, какие плети! И причём тут Сабир? – спрашиваю, а саму накрывает не хорошее предчувствие.
– Что тут непонятного? Ты же умная девочка. Афзал, как старший, сейчас исполнит мое наказание, только вместо меня, спину подставит Сабир. – От такого пояснения меня прогиб холодный пот.
– Так какого ты тут мне весь этот бред несла? – закричала я на эту дуру и побежала на выход.
Чуть не упала на лестнице, но даже не запутавшись выбежала в большую гостиную, где Тамия убирала поднос со всем необходимым для чаепития.
– Тамия, срочно! Где двор для наказаний? Как туда попасть? – кричу я на всю комнату.
– Через кухню... – растерялась она.
– Веди! – тяну её за руку.
Стоило ей открыть для меня хозяйственную дверь, я бегом рванула через весь внутренний двор, совсем не обращая внимание на его красоту. Тот самый закрытый двор для наказаний я нашла очень легко, благодаря объяснению Дамиры. Когда я туда ворвалась, на спине у Сабира уже красовались несколько кровавых полос и дед снова заносил руку для удара. Я даже не поняла, каким образом я оказалась рядом с Афзалом и повисла на его руке.
– Нет! Нет, нет, не надо! Всё, хватит! Пожалуйста! – несу бессвязный лепет и реву в два ручья.
– Кира? Ты чего? – Сабир подходит и поднимает меня с земли.
– Дурак! Совсем идиот, да? Ты меня вот для этого спрашивал, да? Вот для этого? – прижимаюсь к его груди и никак не могу остановиться и перестать реветь.
– Кира, родная моя, солнышко. Я на всё пойду, чтобы тебе стало легче! Понимаешь? Главное, чтобы тебе было хорошо, на остальное, я срать хотел. – Он говорит, а я судорожно вспоминаю Ксюхины лекции, сколько там нервных окончаний вдоль позвоночника?
– Спину покажи! – требую и разворачиваю мужа спиной к себе, еле успеваю зажать себе рот рукой, чтобы не заголосить на весь дом. – Боги...
– Успокойся! Ничего страшного со мной не произошло, ну чего ты? – Сабир обнимает и прижимает к себе. – Такое наказание даже женщины выдерживают.
– Вот и пусть дальше выдерживают! А не ты! – начинаю потихоньку приходить в себя и восстанавливать сбившееся от бега дыхание, на что обращает внимание Сабир.
– Запыхалась и переволновалась? – улыбается он мне, хоть я и вижу, что пытается виду не показать, что ему больно от каждого движения.
– Ещё б она не запыхалась! – раздается возмущённый голос Тамии. – Она бежала так, словно за ней волки гонятся! Вам все ваши игры, а девочка беременная по этажам и дворам носится, как ужаленная! Пользуетесь тем, что девочка сирота и издеваетесь! Сколько можно уже доводить!
– Кир, ну зачем ты так? – шепчет мне Сабир.
– Затем, что я бы в жизни не сказала тех слов, если бы знала, что ты их буквально воспримешь! – шепчу ему в ответ, хотя никакой необходимости в этом нет.
Тамия уже ушла обратно, недовольно бурча себе под нос. А дед и так был в курсе. Однако его следующие слова меня сильно удивили.
– За твою обиду, ты можешь с семьи потребовать любое искупление или откуп. Правда, любое. – Говорит и смотрит на меня внимательно и серьёзно. – Захочешь украшений? Эрик год трудиться будет! Хочешь дом отдельный? Любое желание.
– А это вот обязательно? – смотрю по очереди на деда и мужа. – А можно... Можно Князя?
Сабир стонет в голос, а дед начинает смеяться. Почти сразу после этого мы решаем, что пора ехать домой. Да и заняться спиной Сабира необходимо для моего спокойствия. Его попытки взять меня на руки я пресекаю.
– Никаких "на ручки" пока спина не заживёт! Будешь знать, как по дури подставляться! – выговариваю ему, пока ждём, когда дед приведет алабая.
Меня он заметил ещё издали и рванулся так, что Афзал его не смог удержать. Последние несколько метров, разделяющие нас, Князь и вовсе преодолел прыжком, приземлившись прямо возле меня. Огромный, серьёзный пёс скулил и вертелся, пытаясь одновременно лизнуть ноги, руки и лицо, а ещё и подставить под ласку свою морду и оба бока сразу. Под конец просто уткнулся лобастой головой мне в живот. Почувствовав толчок изнутри, он отстранился, принюхался к животу и накрыл место толчка лапой.
– Ну, ты поосторожнее! – заволновался Сабир. – Я сплю с женой! Попытаешься влезть, жить будешь на улице, понял? Пошли в машину.
Сразу после этого мы попрощались с дедом, пообещав приезжать почаще. Князь, с видом победителя, разлёгся на заднем сиденье. По дороге Сабир распорядился привезти миски, лежанку и несколько килограмм костей и мяса для собаки на первое время.
– Едрит твою мать! – встретил появления Князя Влад. – Сабир, ты девочке собачку решил подарить? Или медведя? Там чихуахуа или корги не было?
– Она сама выбрала! – развел руками Сабир.
Лежанку Князь проигнорировал, зато с удовольствием вытянулся на ковре поперёк комнаты. Сабир вышел из душа, откуда пока он мылся, периодически доносилось его шипение, когда вода попадала на царапины, весь мокрый и в одном полотенце. Но мне даже смущаться было некогда.
Аккуратно промокнув влагу на спине, обработала каждую рану. Ещё и продезинфицировала, чтобы наверняка. Дождавшись, когда я закончу со спиной, Сабир притянул меня в изголовье кровати и прижался лицом к бедру. А я сидела, боясь шелохнутся и спугнуть такой тихий и уютный момент. А вот Сабир не боялся, потому что, уже через пару мгновений его голова оказалась лежащей на моих коленях, лицом к животу. Рука сама потянулась к его голове. Тут же почувствовала, как он целует живот.
– Наконец-то! – голос мужа был очень довольным.
– Да, а чего тогда у врача хмурился? – спросила про ещё один зацепивший меня момент.
– Потому что какая-то левая баба может послушать сердце нашего ребёнка, а я нет! – говорит между поцелуями. – Чего такая задумчивая? Сразу говори, а то вторая жена у меня уже была! Без моего ведома, правда.
– Так ты меня в жены тоже брал, не ставя в известность. Вот кольцо, вот паспорт на новую фамилию! – ответила ему. – Но вообще про эту девушку думаю. Может, действительно я зря налетела на неё? Она так плакала...
– Кир, знаешь, мне вот Влад любит говорить, что когда бог раздавал всем мозги, меня он пропустил. – Сабир укладывается на бок и меня к себе притягивает. – У тебя таже история, только у тебя богов много, и когда раздавали доброту, каждый по ходу одарил. Ты видела, какими глазами она на тебя смотрела на крыльце? И так она боится возвращаться и жизнь прям, разрушится, и детишек мечтает учить. Ну, конечно, чтоб ещё сказать беременной девушке, как не о детях речь завести? Только не вписывается в эту историю звонок её отца деду с оскорбленными визгами. Как это возвращают, если она столько времени прожила в доме с мужчиной? Не по-родственному, видишь ли, так девушку опозорить. И, мол, не важно, что я там не живу, все ж будут думать... Короче, давайте решать вопрос. Ну, дед и сказал, что раз её прислали в дом, заранее зная про мужчину, значит терять ей уже нечего. А ему тем более это в доме не надо. У него охрана, сплошь мужики. Я поэтому сразу за тобой и пошёл.
– А я ей поверила... – обидно было ощущать себя такой дурой. – А спину уродовать всё равно не надо было!
– Да дед успел пару раз ударить-то всего. Чего ты переживаешь? Меня отец сильнее порол! – говорит он.
– Что? Ты же говорил, что тебе лет пять всего было? – возмущаюсь я.
– Ну вот так воспитывал. Ты не думай, он был очень строгим и властным, но он был очень хорошим отцом. Я скучаю по нему. – Признался Сабир.
– Сабир пообещай, что наших детей ты воспитывать так не будешь! Никаких кнутов, хлыстов, плетей и всего прочего! – требую я.
– Обещаю, моя родная. Обещаю. И на будущее... – он помолчал, прежде чем продолжить. – У Агировых только одна жена! Никаких вторых-десятых, по нашим законам или по не нашим! Всегда одна!
– Но ведь...
– По нашим законам, я могу! Но после того, как у моего предка одна жена погубила нескольких детей от других жён, ни один Агиров не приведёт вторую женщину в свой дом. – Добивает он меня. – Так что запомни. Ты у меня единственная!
