Текст книги "Цена твоего прощения (СИ)"
Автор книги: Дина Сдобберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
Мужчина залпом допил свой чай. Немного помолчал, справляясь с болью и гневом.
– Ему мешали только мы трое. Начать он решил с моего сына. – Амиран подошёл с снова обняв, поцеловал меня в макушку. – Ты появилась в последний момент и спасла. Как ангел-хранитель, в которого многие верят.
– Сначала вы спасли меня и моих детей. От моего решения и от... – начала я, но голос перехватило.
– Не надо, не вспоминай о них. Они тебя не достойны. Ни тебя, ни того, что бы ты о них помнила.
– Завтра, значит дома? – уточнила план действий.
– Нет, почему? Ты едешь на осмотр, иначе нас Алина обоих сожрёт. Пока ты занята, Арлан тоже пройдет обследование, а потом вы едете домой. – Расписал мне мой завтрашний день Тайгир. – Охрана будет усиленная, так что не удивляйся, возможно, придется немного подождать, пока обследование у Ара закончится. Потом домой.
– А вы? – судя по тому, что мне сейчас описали, их не будет целый день.
– Мы на похороны. – Явно хотел сплюнуть Амиран. – Я этому чмырю лично в рот запихну кусок свиного жира, чтоб о нем даже бог не вспомнил!
Спорить и просить предоставить решение о душе Расима богу, я не стала. Не знаю, смогла бы я простить покушение на своего ребенка. Смогу ли когда-нибудь? Сейчас я однозначно говорю, нет.
Прием у Алины Андреевны прошел как обычно, она предупредила, что по срокам дети скоро должны зашевелиться, чем очень сильно меня обрадовала. Подождала немного Арлана на площадке перед центром, мы поехали домой.
Жизнь потихоньку набивала новую колею. Мальчик мужественно проходил процедуры, которые должны были помочь окончательно избавиться от остатков препарата, которым его травили, из организма, я ждала, когда смогу ощутить первые шевеления своих деток. Надеясь, что они окончательно затмят для меня воспоминания об их отце и его предательстве, и подлости Дамиры.
Пока однажды вечером, недели две спустя после похорон Расима, на телефон не пришло сообщение от Амирана.
– " В клубе Агиров. Ищет тебя. Поговоришь с ним?"– писал брат.
– "Нет" – ответила я.
Всё, что я из последних сил сдерживала все эти полтора месяца, прорвалось наружу горькими рыданиями. Последняя надежда, что он не знал о судьбе, которую нам, мне и детям, хотела устроить его мать, умерла.
Если бы он не знал, разве бы он приехал искать меня в "клуб"?
Глава 30.
Сабир.
Дни похожи один на другой. Серые, пустые и не нужные. Как и я сам. Выкинуть Киру из головы и из сердца не получается. Она настолько быстро и полно вошла в мою жизнь, что сейчас, за что бы я ни брался, в мыслях мелькали воспоминания о предавшей меня жене.
Или нет? Она же не дура, сама предлагать проверку на отцовство, если была бы у нее хоть капля сомнений, кто отец? Но тогда почему струсила и сбежала? Чего тогда испугалась?
В голове без конца по кругу мысль, что когда бы она могла с кем-то встречаться, если всё время была со мной или под охраной? Только если это кто-то из своих. Но кто? Влад, Измаил? Нет. Один только появился, второй не предаст. Если уж во Владе сомневаться, тогда и самого себя нужно подозревать.
А если она не была беременна? Ну, говорят же, что тест может показать беременность, если там какая-то болячка развивается, в организме. Или ошибка. Но это один тест мог ошибиться, но не восемь же?
И каждый день, все эти мысли бегали по кругу. И лучше бы мне вот вообще этого всего не знать. Сам себе я мог признаться, что предпочёл бы не знать об измене, и что ребёнок не от меня.
Принимать новую реальность, после ухода жены, не было сил. Всё внутри вставало на дыбы. Я до сих пор не мог заставить себя уехать от деда с матерью и вернуться в свой дом. Да и...
С момента возвращения деда от Зафара в доме словно собираются грозовые тучи. Увидев меня, он с радостной улыбкой спросил:
– А где же Кирочка? – моя жена всегда была для него долгожданным и желанным гостем, когда приезжали, её он обнимал, даже вперёд меня.
– Дед, Кира решила уйти. – Не стал тогда вдаваться в подробности. – У неё другой мужчина.
Дед долго не мог принять мой ответ, а я не хотел поднимать все эти подробности. Дед прислушался, даже стены дома не могли полностью скрыть звуки. Ещё одна головная боль. Князь уже второй день выл. Не скулил, не лаял, а именно выл, надсадно, болезненно, заставляя сердце тревожно сжиматься.
– Совсем сдурел пёс на старости лет, никак не заткнется. Видно нужно усыплять. – Сказала мать.
– Дамира! – резко и грубо одернул мать дед. – Ты забываешься! Ты распоряжаешься в моём доме, но не в жизни. И ты здесь не хозяйка. Только я решаю, что и как здесь будет, и по каким порядкам в этом доме живут. Кого не устраивает, может уходить в свой дом!
Не успев толком вернуться, дед пошёл на псарню.
– Мам... – Мать еле сдерживала слёзы обиды, от резких слов деда.
– Ничего, сынок. Афзал иногда бывает резок. – Не подала виду, что обижена и расстроена мать.
Следом за дедом я вышел во двор, где за небольшим садом располагались вольеры с собаками. Кольнуло на секунду, что именно здесь я видел Киру в последний раз. Разозлился сам на себя, что за слюни по неверной бабе? Неужели уже на столько опустился, что из-под другого мужика подберу?
Афзал Агиров как всегда, когда ему нужно было восстановить душевное равновесие, возился с собаками. Сейчас он сидел на корточках перед Князем и начёсывал ему шею.
– Ну, что Князь, бросили нас? – вот ведь, пса уже кроме как Князем, после того как Кира его так назвала, никто и не зовёт, даже дед. – Только сердце откроешь, прикипишь... Никому старики не нужны.
Пёс вторил ему тихим, каким-то щенячьим поскуливанием. Ровно до того момента, как ветер донёс до него мой запах. В мгновенье подобравшись, с коротким злобным рыком он рванул в мою сторону. Здоровенная туша, с оскаленной пастью на огромной скорости приближалась ко мне. Не рыка, ни лая...
Князь нападал молча, не реагируя на псарей и окрики деда. Всё, что я успел, это вскинуть правую руку, защищая собственное горло. От силы удара при столкновении с собачьим телом, я упал, меня ещё и протащило по брусчатке. Всё-таки это не просто породистый пёс, это бойцовская собака, не просто так бравшая победу за победой на боях.
Дед и работники псарни еле-еле смогли разжать его челюсти и оттащить от меня. Рука была в лохмотья. Мышцы продраны чуть ли не до кости. Будь у него чуть больше времени, Князь бы мне просто руку отгрыз. Запертый в вольере Князь продолжал с разбегу кидался на решетку двери, от ярости слюна падала клочьями пены. От злобы пса просто трясло.
Мне перетянули руку, чтобы остановить кровь. А я смотрел, как кровь заливает обручальное кольцо, которое я почему-то так и не снял. Перед глазами стоял другой день, тихий болезненный вскрик, быстро заливающая светлую кожу кровь. И точно так же испачканное другое кольцо. Пока обезболивали, промывали раны от клыков Князя и накладывали швы, дед молчал. Но стоило нам остаться наедине, он не выдержал.
– Рассказывай, что здесь было? Что ты сделал, что Князь теперь так лютует при виде тебя! И не вздумай мне хрень какую скармливать! – дед был мрачен, кулак, лежавшей на столе руки, постукивал по столешнице.
– Когда я всё узнал, я был здесь. Выпил. Надрался до невменяемости. И Кира приехала сюда. Я ей сказал, что всё знаю, наорал, сорвал кольцо и прогнал. Из дома она уехала уже сама. – Опять меня задевает эта несостыковка.
– Ты её ударил? – глухим голосом спрашивает дед. – Хотя и так достаточно. Ты совсем идиот? Алабай выбирает хозяина раз и на всю жизнь! Может и вовсе никого не признать. Но за своего хозяина порвёт, а ты при нём на его хозяйку бросался. И с чего ты так уверен, что девочка ушла к другому мужику?
– Дед, хватит! Я ещё вот не обсуждал, как моя баба перед другим мужиком ноги раздвинула! – разозлился уже я.
Вой по ночам не прекратился. Только теперь я знал, что это от тоски. И всё чаще думал, что скоро сам составлю псу компанию. Правда он будет, вряд ли рад. Теперь приходилось следить, чтобы к моему возвращению он был в вольере. Усыплять пса дед не собирался, не смотря на причитания матери, что совсем уже озверел, бросаться начал.
– Он в своем праве. – Отрезал дед, спорить с ним мать не отважилась.
Вот и сегодня я шёл к машине и спиной чувствовал тяжёлый, ненавидящий меня взгляд. И хотя с того дня прошёл почти месяц, я знал, что пёс просто выжидает момента, чтобы напасть снова. И мне может кто угодно говорить, что это всего лишь собака, что это я сам себе придумываю, собака не может испытывать человеческих эмоций. Я знал, что этот пёс меня люто ненавидит, и использует любой шанс, чтобы вцепиться в горло.
На работе дела совсем не шли, стопорились на одном месте. Запросив из финансового отдела какие-то отчёты, надеясь, что хоть чуть понятнее станет, я решил пораньше уйти на обед.
Ресторан выбрал тот, что был ближе всего, в торговом центре, через дорогу. И надо же было именно сейчас нарваться на Рубину. Та, натянув фальшивую улыбку, поспешила пересесть за мой стол.
– Смотрю, жена совсем пропала. Да и ты как-то не похож на счастливого молодожёна. – Со злорадным сочувствием произнесла она, выводя меня из себя окончательно. – Девки чужой крови никогда не смогут быть достойными женами...
– Встала и на хрен отсюда пошла. – Перебил её излияния я, от чего у неё аж морда вытянулась.
– Ты... Ты как смеешь со мной так разговаривать? Мой отец...
– Твой отец знает, что ты, как оставшаяся без работы эскортница навязываешься и липнешь в надежде, что на тебя всё-таки позарятся? – я обернулся в сторону стойки. – Администратор! Почему ко мне без моего согласия подсаживаются посторонние люди?
Разозленная Рубина вскочила и выбежала из зала, хотя к этой сцене и без того было привлечено достаточно внимания. Аппетита и так особо не было, а теперь он пропал окончательно. Кинув вилку в тарелку, вышел из зала, даже не доев.
Вернулся в офис, но на пороге своего кабинета чуть не остолбенел. На столе Киры почти разлеглась, задрав кверху задницу в неприлично короткой юбке, какая-то белобрысая девица.
– Это что ещё за хрень? – рявкнул я.
– Ой, я принесла документы, и пока вас ждала, решила протереть пыль. А то тут так грязно, столько пыли. – Лепетала она, старательно хлопая ресницами и выпячивая торчащие в вырезе сиськи. – Вашей жене, видимо, некогда за порядком следить, вот подумала...
– Что получится на хер присесть и бабла отсосать? Или уже фамилию примерила? – схватил дрянь за шиворот и вышвырнул в распахнутые двери, не обращая внимания на то, что она спотыкалась на своих каблучищах, в которых только стриптиз по кабакам танцевать.
– Это что за хрень в моем кабинете? – вызверился на помощника и начальника охраны офиса.
– Это не хрень, это племянница начальницы финансового отдела. Очень хотела быть вашим секретарём, но не получилось. – Ответил мне помощник.
– Так вы сами её вызвали. – Ответил начальник охраны.
– Я велел принести документы, а не вызывал шалаву! – ткнул в сторону показательно ноющей над разбитой коленкой дуры, которая от толчка в спину пролетела несколько метров по приемной и грохнулась, зацепившись каблуком. – Чтоб через минуту ни её, ни заботливой тёти здесь и духу не было. И если ещё раз хоть одна тварь протянет руки к вещам моей жены или распустит язык лишится и того, и другого.
Я прекрасно понимал, что через несколько минут об этой ситуации будет знать весь офис. Но находиться в кабинете больше не мог, пометавшись, как зверь по клетке, я решил, что нужно ехать домой. Толку здесь торчать, всё равно нет.
Поехал дальней дорогой, через центр, надеясь к приезду домой успокоиться, потому что дома и так только молнии не летают. Дед вечно в дурном настроении, мать всё время напряжена... Если ещё и я приеду заведённый, ничем хорошим не закончится.
Встав в небольшой пробке на светофоре, лениво осматриваюсь по сторонам. Надо же, тот самый медицинский центр, куда я привёз Киру после первой ночи. На улице сильно потеплело, и на небольшой круглой площадке перед центром было много народа. Весна очень ранняя и жаркая. Вон в песочнице уже даже ковыряются несколько мелких.
Вдруг сердце пропустило удар. Кира!
Пытаюсь получше приглядеться, но рядом с девушкой, так напомнивший мою жену останавливаются две машины, из одной из них вылетает пацан лет четырех и бежит к девушке, та подхватывает его на руки и идёт к машине, развернувшись ко мне спиной. Про себя отмечаю, что у Киры волосы были в два раза длиннее, и не было расцеловавшего её ребёнка.
Да и толпа охраны, прикрывающая девушку с малышом со всех сторон, намекает, что, скорее всего чья-то жена. Скорее всего, в больницу приходила. Может второго мужу собирается подарить. Вон как бережно ей помогают забраться в машину. К временным девкам хозяина так не относятся.
Приезжаю домой и словно и на похороны попадаю. Опять все молчат, настроения у всех нет. Понимаю, что сейчас буду выглядеть, как последний слизень, но больше уже не выдерживаю.
– Мам, а что конкретно написано в диагнозе о моем бесплодии? – мать испугано вскидывается.
– Чего? Что за хрень? Какое ещё бесплодие? – спрашивает дед, швыряя вилку на стол с такой силой, что та аж подпрыгивает.
– Какой диагноз? – спрашивает мать, и у меня по позвоночнику пробегает холодная липкая дрожь нехорошего присутствия.
– В смысле? – тихо спрашиваю я. – Ты мне сказала, что я бесплоден с детства, из-за перенесённой болезни, и ты это всегда знала. Где анализы, заключение...
– Какое заключение? Какие анализы, Сабир? Как бы я тебя к врачу повела? – чуть не плачет мать. – Да и зачем? Все знают, что при этом заболевании мальчики становятся бесплодными, да ещё и температура...
– Мам! Ты что, заверила меня, что я не могу иметь детей просто потому, что когда-то я там чём-то переболел? Без анализов? Потому что ты так подумала? – сам не заметил, как начал кричать.
– Тихо!– хлобыстнул по столу дед. – Сели! А теперь сначала и по порядку.
– Я приехал сообщить, что Кира беременна. Ей утром стало плохо, сделали тест. К врачу, правда, не ходили. – Начал я, уставившись в одну точку, боясь осознавать, что возможно...
– Тааак, продолжай, чего замолчал? – в голосе деда Афзала слышится едва сдерживаемый гнев.
– Мать сказала, что это не может быть мой ребёнок, потому что я бесплоден. А она с моего детства скрывала это, и именно по-этому она всегда была против моего брака по договору с теми же Багаевыми. – сердце билось где-то в горле, потому что слова матери могут быть просто ужасной ошибкой.
– А ты не проверив, напился и прогнал жену? Беременную жену! – припечатал дед.
– Я же говорю, что мне мать сказала...
– Дебил, а мать у тебя кто? Господь бог? Провидица? Прежде чем руки распускать проверить нельзя было, сопляк! – бушует дед.
– Кира просила... – вырывается у меня.
– Чего? – переспросил дед.
– Кира просила провести проверку на отцовство. – Вспоминал её слова в тот вечер я.
– В пору мне проводить тест, мой ли ты внук. Таких придурков среди Агировых никогда не было! – Выдал дед. – Ушла, значит, говоришь? Под другого мужика легла? А может, сбежала от ужравшегося вдрызг идиота, размахивающего клешнями? Кольцо он сорвал... Башку бы ты себе сорвал.
– Но он не может быть отцом того ребёнка! Это вам шутки что ли? Я пять дней не отходила от него, только успевала уксусом обтирать. Об него обжечься можно было! – настаивала мать.
– Молчать сказал! – рявкнул дед. – В общем, так, если твоя мать так уверена, что ты неполноценный, иди и проверяйся. А ты, Дамира, много воли взяла. Чтоб такими словами бросаться, нужно иметь что-то большее, чем бабью дурь в башке. Молись, Дамира, чтобы из-за ваших с внуком выкрутасов, с девочкой и ребёнком ничего не случилось.
– Дед, ты о чём? – спросил под вскрик побелевший матери.
– Об аборте, долбодятел! – выплюнул дед. – Хотя я не верю, что Кира избавилась от своего дитя, даже если его отец скот! А вот потерять могла...
– Вы уже во всем Сабира обвинили, чужая девка у вас святая! Столько поколений без анализов определяли и ни разу не ошиблись! – глотая слезы, уже почти кричала мать.
– Дамира! Встала из-за стола и пошла вон. Видеть тебя не желаю. Если анализы подтвердят, что у Сабира всё нормально, и ты своим языком дел наворотила, я с тебя сам шкуру спущу! Как положено, за бабью подлость и дурь! А потом вернёшься в дом своего отца. Как и должна была, овдовев, я тебя здесь только из-за внука оставлял. Я всё сказал. – Мать слушала, не веря, что эти слова действительно звучат.
Я метался между желанием защитить мать и осознанием, что я мог сотворить. По незнанию. Поверив матери. Матери! Не чужому человеку, а матери, в чьей любви я не когда не сомневался, которая готова была растерзать за меня, даже сейчас с дедом спорила. Прикрыл глаза, просто представив на мгновение, что если вдруг мать ошибается...
Мать вскочила и выбежала из-за стола, у деда тоже явно аппетит пропал, а мне стало не хватать воздуха. Словно кто-то сжал шею тугим ремнём.
Раздавшийся телефонный звонок заставил взять себя в руки, да и высветившийся на экране номер, подарил хоть немного радости. Звонил Влад, как и предсказывала Кира, он выкарабкался, вон уже и в общей палате. Хоть на пару минут, но позвонил.
После разговора я поехал обратно в город, в клинику. Немного нервничающий врач объяснил мне, что нужен комплекс анализов, и все они готовы будут только через две недели, и раньше никак. Только если результаты предварительные устроят.
По дороге обратно я думал о том, что если дед прав и мать ошиблась... С трудом представлял, как я заявлюсь к Кире. Понятно, что искать её особо не придётся, скорее всего, родственники отправили подальше, к своим. Мало ли я передумаю и решу прибить жену, которую обвинил в измене. Так что найду я её максимум за полчаса.
А вот, что ей тогда сказать? А с чего это я заранее покаянную речь придумываю? Может права как раз мать...
Хотя я уже сам понимал, что, скорее всего, нет, не права. За прошедший месяц я перебрал всю нашу жизнь с Кирой, каждый день. Она физически не смогла бы завести связь на стороне.
От машины я шёл всё ещё погруженный в свои мысли. Далёкий стук металла даже не сразу напомнил об опасности. Чутьё сработало в последний момент. По времени, недавно кормили собак. И видно задвижку протолкнули не до конца, потому что Князь смог выбить решетку. От его клыков я еле успел увернуться. Пёс вцепился в плечо. Понимая, что рядом никого и рассчитывать не на кого, пытался второй рукой не дать сомкнуть зубы, потому что иначе он мне кусок мышцы просто вырвет. Вдруг на морду собаки упал кусок ткани, в котором я узнал шарф Киры. Князь растерялся, и на нем смогли застегнуть ошейник.
– Откуда? – шарф я забрал себе.
– В машине забыла... – замялся Измаил.
– Моя жена. – Закончил за него я.
Пока зашивали левое плечо, я рассматривал ещё толком не зажившие шрамы на правой. Взгляд опять остановился на ободке обручального кольца. Вспомнил, как отшвырнул кольцо Киры. Тонкие пальчики в крови...
Кольцо нашли на следующий день, облазив весь сад с металлоискателем. Отмывал я его сам, и нацепил на цепочку на шею.
Дед ни с кем практически не разговаривал. Мать выглядела побледневшей и осунувшейся. Несколько раз мне казалось, что она хотела мне что-то сказать, но потом. видимо, меняла решение. Эти две недели в подвешенном состоянии, почти беспрерывные качели – здоров или нет.
Если здоров, как всё это объяснять жене, как её возвращать? Поверит ли, простит, согласиться ли забыть? Чем и как вину заглаживать? Сколько сейчас малышу, сходила ли она к врачу, появился ли уже живот? Ладони зажгло от желания прикоснуться, потрогать... Да, конечно, размечтался! Подпустят тебя теперь к себе, позволят живот гладить! Обязательно!
Кира очень тихая и спокойная, её решения всегда обдуманы и тщательно взвешены. А у неё было время решить, что такой муж и отец её ребёнка ей совершенно ни к чему. Спокойнее одной.
В конце второй недели ожидания, все уже были на взводе, я проверял готовность результатов каждый день. И каждый день злился, не понимая, что там можно проверять две недели! Поэтому, практически рычал на всех вокруг.
Немного остудил обстановку сбежавший из больницы Влад. Ровно до того момента, пока не спросил, как Кира.
– Киры нет. Влад... Она ушла, потому что я обвинил её в измене. У меня были основания для этого. – Даже другу я не смог признаться, какой я на самом деле муд@к.
– Чего? Какая на хер измена? Ты чего, брат? Какая с@ка тебе на уши присела? – возмутился Влад.
– Завтра всё будет ясно окончательно. Я и сам уже почти уверен, что обвинил несправедливо. – Признался другу. – Как всё исправлять на этот раз, даже не представляю.
– Помнишь, кафешка в которой Кире пытались всучить чип для флешки? Вот там продают брусничный тортик. Кира его очень любит, запоминай. Ну, и колени тренируй, конечно. – Сказал мне Влад
– Зачем? – не понял я.
– Слушай, Марк Антоний не постеснялся перед своей Клеопатрой на колени встать, а ты у нас вроде не легендарный римский полководец, или думаешь, прощения просить не придётся? – развел руками в стороны друг.
Утром мы с дедом, так как мать с нами за один стол больше не садилась, только закончили завтракать, когда курьер в сопровождении охраны принес запечатанный конверт из клиники и вручил мне под роспись. Конверт я просто порвал, прежде, чем разворачивать результаты взглянул на деда, на мать, что спустилась и стояла сейчас, прижавшись к косяку и вцепившись зубами в собственный кулак...
– Отклонений от нормы нет. – Озвучил я итоговую строчку. – Значит, Кира действительно ушла из-за обиды. А ребёнок, которого она ждёт мой.
Не успел я договорить, как мать начала задыхаться, она хватала воздух ртом, как только что вытащенная из воды рыба. Я просто перепрыгнул через спинку стоящего на пути дивана, и еле успел поймать оседающую мать.
– Тамия, врача, быстро! – крикнул на весь дом. – Мам, мама!
– Сабир, я... Я сказать...
– Мам, молчи, сейчас врач придёт и всё будет хорошо. – Пытаюсь успокоиться и взять себя в руки, но мать всё равно пытается что– то сказать, пока я укладываю её на диван.
– Кира не ушла.
– В смысле не ушла, мам, ты, что такое говоришь? – почему-то именно в этот момент всплывает в голове примета, что собаки воют не к добру, а Князь выл почти месяц каждую ночь.
– Я... Я выгнала. Отвезла к Тахмировым и отдала в бордель, ска... Сказала, делайте, что хотите. – От мгновенно появившегося грохота в ушах я почти оглох.
Я неверяще смотрел на мать и не мог, не мог принять её слова. Весь ужас свершившегося... Забыв обо всём, я рванул на выход.
– Сабир, стой! – рявкает дед.
– Дед, не смей меня задерживать! – рычу не хуже князя.
– Пасть захлопни, щенок! Тебя в какой подворотне учили на старших рыкать? – осаживает меня Афзал Агиров. – Ты понимаешь, что девочка пережила, и что случилось?
– Дед, если ты мне сейчас начнёшь, что она теперь грязная и недостойная... – В ушах лупит озверевший метроном.
– Я сам башку оторву первому, кто такое скажет. – Говорит дед, как глава рода говорит, как старший. – Ребенка она вряд-ли смогла сохранить в тех условиях. Слишком красивая. Понимаешь, что она, возможно, ненавидит мужчин вообще? Немногие женщины могут не сойти с ума после такого. Скорее всего, девочке нужна помощь. Серьёзная помощь и подальше отсюда.
– Спасибо. – Благодарю деда за подсказку. – Сможешь договориться?
– Давай! Верни девочку домой. – Отправляет меня дед.– Там ей точно не место.
Бегу в гараж и понимаю, что сам за руль сесть не смогу, мало того, что порванное плечо болит, так ещё и руки дрожат. Поэтому буквально сдергиваю с постели Влада. Друг, да какой там друг, брат уже и давно, лишних вопросов не задаёт. Надо ехать? Едем. Быстрее? Да как скажешь.
– Куда рулим с такой скоростью? На тебе лица нет. – Задаёт единственный вопрос.
– К Тахмировым. В принадлежащий им бордель. – Ловлю его удивленный взгляд. – Кира там.
Визг тормозов, меня кидает вперёд так, что думал, лобовое башкой пробью.
– Чего бл@дь? – орёт Влад. – В каком с@ка смысле "Кира там"?
– Моя мать её туда отдала, желая наказать за измену мне. Влад, я тебе потом всё расскажу. По секундно. Правда. – Тихо прошу друга, что смотрит вперёд не моргая. – А сейчас нужно Киру забрать.
– Сколько она там? – звучит еле слышно.
– Полтора месяца. Я не знал, слышишь? Я узнал об этом несколько минут назад. – Опережаю уже готовый сорваться вопрос. – Поехали, всё остальное потом.
Как оказалось, до этого я и не представлял, что означает ехать быстро. На спидометр я старался даже не смотреть. Как Влад выжимал из машины такую скорость, я даже не представлял. Но и этого мне было мало.
– Что? Думаешь, если сейчас ещё быстрее поедем, то успеешь застать её девочкой нетронутой? После полутора месяцев в борделе? Да на ней места живого уже не осталось! Тварь! Слышишь? С@ка ты, Агиров! – зло бросает мне Влад, только ещё больнее от его слов не становится.– Или ты её опять к врачу привезёшь? Лучшего специалиста в городе найдёшь?
– Заткнись, Влад. Что бы там с ней не сделали, она моя! Моя девочка, моя жена! И нужен будет врач, повезу к врачу! Нужен будет лучший специалист, найду лучшего и в городе, и в стране! – Срываюсь в ответ.
– Женааа!? Ух, ты как заговорил! А когда её под левых мужиков отдавали, помнили, что она твоя жена? – Влад со всей силы ударяет ладонями по рулю, от чего клаксон ревёт.
– То, что произошло моя вина, не её. – Шепчу я.
Машина влетает на стоянку перед клубом, как написано на вывеске, снеся шлагбаум. От той скорости, на которой мы неслись, при торможении, нас крутит по оси несколько раз. Даже не дождавшись, когда машина полностью остановиться буквально выпрыгиваю и бегу к зданию. Срать, кто тут может это увидеть и что подумать.
Казалось бы, этим бегом я выиграю несколько секунд. Что они значат после полутора месяцев? Для светлой и чистой девочки, для моей девочки? Той, что шептала разъярённому зверю, что любит... Я чувствовал дикую злость, что заливала глаза кровавой пеленой. На себя. И впервые в своей жизни, на мать.
Понимаю, что дед прав. Что... Даже в мыслях не могу произнести, что Кира потеряла ребёнка. Моего ребёнка. И виноваты в этом мы. Я и моя мать.
На пороге здания меня встречает и останавливает Тайгир Тахмиров.
– Какие люди! Какие гости! – останавливает меня тот, про кого, не смотря на смазливую внешность, ходит слава отпетого отморозка.
Несколько лет назад он перетряхивал город до основания. Многие это запомнили, ещё больше народу просто не пережили.
– Тайгир, уйди. Ты знаешь, зачем я здесь. – А в голове мысль, а он тоже...
– Откуда бы? – изображает Арлекина он.
– Я за женой! – рычу и хватаю его за пиджак.
– За кем? За женой? Да ладно! А твоя мать сказала, что шлюха! – выплевывает он.
Но мне некогда с ним тут препираться. А он не собирается меня пропускать. Начинающуюся драку прекращает появившийся Амиран, старший брат. А теперь ещё и старший в роду. Слышал, что они недавно похоронили Расима, хотя по нему давно могила плакала. Но мне было не до выражения соболезнований.
– Пропусти, Тайгир. Поговорим с дорогим гостем. Не стоит держать уважаемых людей на пороге. Тем более, что они так торопятся, что ворота сносят. – Амиран, старше меня на пять лет, но выглядит мы ровесниками. Тот ещё бык. Крепкий и здоровый.
– Амиран, у меня нет времени играть в эти игры, я хочу забрать свою жену. Надо, я её выкуплю. – Говорю прямо.
– Пойдем в кабинет, поговорим. – Предлагает старший Тахмиров. – Торопиться тебе все равно некуда. Твоей жены здесь нет, и никогда не было.
– В смысле? Мать же привезла её сюда! – не понимаю смысла фразы.
Мозг вообще не хочет работать. Только один план в голове. Найти, схватить и утащить. Домой, в безопасность. Оберегать от всего, зализать все раны, день за днём уничтожать её кошмары!
– Твоя жена в клубе не работала. – Поясняет Амиран.
– Ты продал её? Кому? – знаю, что в этом борделе можно выкупить девушку себе, в единоличное пользование, как рабыню.
– Никому. – Вдруг у него загорается экран телефона, он внимательно смотрит, видимо сообщение пришло, и отключает. – Сейчас сам всё поймёшь.
Амиран идёт к сейфу и достаёт оттуда коробку. Сначала достает диктофон.
– Так получилось, что твоя мать сорвала меня, когда я был с сыном. Поэтому мальчик оказался здесь. У него начался приступ, была серьёзная болезнь, которую мы сейчас успешно лечим. Но в тот, момент, он почти умер. – Пояснял он мне пока непонятные и ненужные мне подробности. – Твоя жена, что ждала осмотра в кабинете рядом, оказалось, умела справляться с такими приступами. Она сына и откачала. Сам понимаешь, что для нас это значит.
Я только кивал на его слова, но почему то на душе становилось холодно от плохого предчувствия. Я ждал его следующих слов и боялся их. Но он не говорил.
О его привычке с детских лет записывать разговоры, а потом их много раз прослушивать и обдумывать, знали все. Поэтому диктофон меня не удивил. Амиран включил запись, и моё сердце замерло, перестало качать кровь.
Голос. Её голос родной, до боли знакомый, только странно тянущий окончания слов... Стоило мне услышать про эти гребанные таблетки, что с@ку валяются в каждой аптечке, как я всё понял. В этот раз некому было откачать и вытащить...
Слышал её голос, её слова, как называла меня тварью и падалью, как проклинала, как говорила, что ненавидит. Она думала, что я в курсе всего, что сам всё это придумал. Она ушла, думая, что я соврал про бесплодие и специально отправил её сюда! Я!
Я слышал её мысли и понимал, что вот то, что она думала в последние минуты, как это всё выглядело её глазами. И ничего не изменить, не исправить. Пока моя жена и мой ребёнок умирали, я ужратый, как последняя свинья, пускал пьяные слюни! Кира не допустила, чтобы над ней надругались, чтобы малыш погиб во время изнасилования.
Она ушла сама. Чистой, нетронутой и ненавидящей своих убийц. Меня и мою мать. Амиран протянул мне ещё две бумажки в отдельных файлах. С трудом фокусирую зрение. Свидетельство о смерти и заключение экспертизы. Причина смерти – анафилактический шок.
– Выпьешь? – Тахмиров потянулся за бутылкой вискаря.
Сказать ничего не смог. Голос пропал, горло перехватил спазм, мешающий даже глотать. Одним движением сгреб и бумаги и диктофон со стола. Как теперь жить, зная, что моя мать убила мою жену и моего ребёнка. А я это допустил и позволил.
