Текст книги "Цена твоего прощения (СИ)"

Автор книги: Дина Сдобберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава 28.

Кира.

Младший, из встретивших нас мужчин, повел меня в одно из двух одноэтажных зданий.

– Откуда кровь? – кивнул он на мой лоб.

– Ударилась об машину. – Ответила ему, не желая его злить, раньше времени, надеясь хоть как-то избежать ужасной участи.

– Правда, беременна? – последовал следующий вопрос.

– Наверно. Только сегодня тест сделала, осмотра не было. – Голос начал мне изменять, в нём зазвучали слёзы.

– Заходи. – Он раскрыл передо мной дверь одного из кабинетов.

Само здание напоминало общежитие, длинный и широкий коридор и двери с двух сторон. Мужчина хоть и вел меня, крепко держа за предплечье, но не старался сделать больно. В кабинете, куда он меня привел и оставил, мало что напоминало о враче.

 Небольшая комната, обитая деревянной вагонкой, выкрашенной темным лаком. Стол с двумя стульями. Кушетка и большой шкаф со стеклянными дверьми. Я не услышала щелчка замка, когда меня сюда привели, поэтому решила, что меня не заперли.

 Но к чему запирать, если здесь наверняка полно охраны? Раз Дамира притащила меня сюда, значит, была уверена, что никуда я не денусь, и неважно хочу я здесь находиться, по доброй ли воле и всё остальное. Скольких таких как я здесь сломали?

 Пытаться бежать? Я не Лара Крофт и не Чёрная Вдова, чтобы вырубить всю охрану и бежать быстрее тренированных мужиков.

 Взгляд остановился на небольшой аптечке в шкафу за стеклом. Надежда маяком вспыхнула в душе. Я кинулась к шкафу и вытащила аптечку. Бинты, пластыри, всякая ерунда и... Блистер "Диргидрола". Почти пустой, всего одна таблетка. Но мне хватит, и хоть времени уйдет больше, но я уйду не измаранная, минуя всю грязь.

 Я легла на кушетку, прижав ноги к груди и обхватив их руками. Теперь мне осталось только ждать. В эти последние минуты своей жизни я разговаривала со своим ребёнком, о существовании которого я узнала только сегодня утром и которого никогда не смогу взять на руки из-за предательства его отца.

Громкий шум в коридоре оторвал меня от прощания с моей маленькой искоркой. Мужские крики, в которых я почему-то услышала панику и страх доносились сквозь деревянную дверь. Совершенно не осознавая, что я делаю, я распахнула незапертую, как я и предполагала, дверь и вылетела в коридор.

Те двое мужчин, которым отдала меня мать Агирова, склонились над лежащим на полу ребёнком, мальчиком лет трёх-четырёх. Мгновенно несколько лет моей жизни словно растворились, и снова я студентка-самозванка на практике в отделении. И словно за спиной стоит Арина Дмитриевна, заставлявшая меня вновь и вновь отрабатывать определение начинающегося удушья у детей, и меры по его купированию.

Я буквально подлетела к ребенку, оттолкнув мужиков. Не зря меня в своё время гоняла старенькая врач-педиатр. Навыки никуда не исчезли, хоть практики слава богам у меня за это время не случилось.

Уже видя, что малышу ничего не грозит, я попросила воды и салфетку, чтобы умыть мальчишку. Всё это время я с ним разговаривала, спрашивала о чём-то, начиная от имени и заканчивая тем, как он хотел бы провести выходные. Посчитав, что я всё сделала, я сказала мужчинам, что всё это время находились рядом, что ребёнка нужно уложить спать и попыталась встать. Но не смогла. Признаки собственной аллергии, которые я не замечала из-за стрессовой ситуации с маленьким Арланом, сейчас проявились. Да и мальчишка вцепился в меня со всей силы и не хотел отлипать.

– Тебе надо поспать. Выпить теплого молока, чтобы завтра не болело горлышко и спать. – Увещевала я напуганного мальчика, но тот только упрямо тряс головой. – Хорошо, а если просто полежать? Я рядом посижу?

Дождавшись, что маленький согласился, я взяла его на руки и пошла в комнату, где была до этого, чувствуя, как меня шатает. В какой-то момент, покачнувшись, я почувствовала на плечах руки, что аккуратно меня поддержали. Отметила этот факт с удивлением, но списала на то, что у меня на руках ребёнок, принадлежащий этим мужчинам. Семейное сходство было на лицо.

 Уложила ребенка на кушетку, на которой ещё недавно лежала сама и села так, что спиной, я оборачивалась на стену, а ноги ребёнка лежали у меня на коленях.

Я молча наблюдала за тем, как старший из мужчин поднимал рассыпанную мной аптечку, с задумчивым видом покрутил в руках пустой блистер. Я была спокойна, потому что уже чувствовала поднимающуюся температуру. А значит, мой конец уже почти наступил.

– Что с тобой? Ты выглядишь очень странно, я бы решил, что ты под кайфом, если бы не видел какую тебя привезли и не знал, что здесь ты бы ничего не нашла. – Сказал, тот, что постарше, выкладывая какой-то пластиковый прямоугольник, вроде телефона на стол.

– Я нашла главное. То на что у меня сильнейшая аллергия. И приняла. Скоро всё закончится. – Рассмеялась я.

Ведь, правда, забавно получилось. Я ровно в той же ситуации, от которой меня спас Агиров, и второй раз из-за него же. Что тогда он припёрся выбивать свои деньги, что сейчас его мать решила выбросить надоевшую сыну игрушку.

– Зачем? – спросили меня.

– Зачем? А зачем мне жить? Что меня ждёт? Изнасилование, потеря ребёнка, и что там ещё в перспективе? – страх, обида, боль от предательства любимого мужчины, оказавшегося такой тварью, что мне и представить было немыслимо. – Или вы верите, что я по доброй воле соглашусь ублажать всех этих извращенцев?

– Почему извращенцев? – удивился мой собеседник.

– Потому что только извращенец может получать удовольствие, унижая и причиняя боль. – Очевидно же, что нормальный мужчина не опустится до насилия над женщиной.

– С чего ты взяла, что тебя ждёт именно это? Да при моем отце и старшем брате, многие сплавляли сюда неугодных невесток не нашей крови и любовниц сыновей, мешавших планам на этих самых сыновей. Но шлюхи, что сейчас здесь работают, работают добровольно. И с подобным мы больше не связаны. Я бы и Дамире отказал, да больно интересно стало, в чем же там жена её сына провинилась. – Прозвучало в ответ, в который я не торопилась верить.

– Провинилась? Тем, что оказалась дурой, поверившей, что могу довериться пустым словам. Что обещания Агирова что-то значат. Что нужна, что смогу занять место в его жизни. Что весь этот фарс с женитьбой хоть чего-то стоит. Мной поигрались. Ведь влюбленная дура из кожи выпрыгнет, но сделает больше, чем могла сама себе представить. – Язык плохо слушался и заплетался, перед глазами всё плыло. – А когда узнал, что заигрался, что выгода от бухгалтера на поводке уже не так важна и значима, можно обвинить в измене. Какая же я наивная дура! Утром выясняется, что я кажется, беременна, а вечером Агиров вдруг становится бесплодным, не способным иметь детей! Но проверять отцовство он не хочет. Какое отцовство, зачем оно ему? К чему проводить проверки, что сейчас делаются, чуть ли не на каждом шагу, если он и так знает результат! Я ни на минуту не оставалась одна. Все мои передвижения отследить, раз плюнуть. И выяснить встречалась ли я с кем или нет, так же как провести экспертизу ДНК дело десяти секунд. Только зачем, если надо от меня избавиться? Отпускать нельзя, я же всю его бухгалтерию прошерстила. Но у этой мрази даже не хватило духа, что бы сделать это самому. Не выливая ушат придуманных помоев! Трусливая падаль! Мамашу прислал. Ненавижу! Всем сердцем! За ту судьбу, что уготовили мне и ребёнку, за то, что даже то, что это его ребёнок не помешало нас приговорить. Гореть им в вечном огне! Нет таких проклятий, что были бы для них слишком.

Даже не знаю, говорила ли я всё это или только думала. Жар от принятых таблеток превратился в пламя, что яростно лизало мою кожу, и выжигало в душе и сердце все чувства к Агирову. Надеюсь, что его жизнь превратиться в один нескончаемый кошмар. Не из-за меня. Из-за ребёнка. Безотчетно я прикрыла руками живот.

Вдруг мягкая прохлада коснулась лба, пробежала по щекам и губам. Раз, другой... Чей-то смутный знакомый голос эхом пронёсся высоко надо мной.

– Ну и что тут у нас? – отчётливо слышимая фраза сменилась неясным гулом и темнотой. К чёрту всё. Мы уходим.

*******

Странное ощущение, словно я лежу на чём-то мягком, пахнет лавандой, причем слишком сильно пахнет. И что в комнате кто-то есть. Медленно и с трудом открываю слипшиеся глаза. Даже приглушённый занавесками солнечный свет резко бьёт по глазам.

– Папа, Кара уже не спит, теперь можно говорить? – раздается с боку детский голос.

– Да, Арлан, сегодня мы удачно зашли. Как себя чувствуешь, дорогая? – резко разворачиваюсь на голос и вижу одного из мужчин, того, кто разговаривал со мной в борделе.

– Хорошо, только вялость. Но, как... – не понимаю где я и почему.

– Как ты оказалась здесь?– улыбается он в ответ. – Сейчас расскажу по порядку. Давай представлюсь для начала. Это Арлан, помнишь мальчика, которого ты спасла? Мой сын. Я Амиран, ты ещё видела моего младшего брата, Тайгира. Ты зря рисковала собой и детьми, Агировы давно с нами не общались. С тех пор, как наш отец и четверо старших братьев погибли от взрыва вместе с Фахратом Агировым. И о том, что в нашем клубе больше нет тех, от кого хотят избавиться родственники, Дамира не знала, она позвонила по привычке. Чтобы встретить её, мне и брату пришлось делать крюк и заезжать в наш клуб, увидев тебя и услышав твои слова, я решил помочь, поэтому и не сказал Агировой, что она не по адресу. Думал, переждешь пару дней и уедешь из города, а дальше не мои проблемы, я греха на душу уже не взял. Но ты спасла моего единственного сына. Даже думая, что я отправлю тебе под клиентов. Я умею быть благодарным. Мой брат, видя, что ты избита, и услышав, что ты возможно беременна, позвонил своей подруге, очень хорошему гинекологу. Алина приехала очень быстро и только поэтому, ты и дети вне опасности. После экстренной помощи в клубе, тебя перевезли в стационар, Алина здесь главврач, ты в платной вип палате. Кроме Алины и меня с сыном сюда никто не заходит. Так что не переживай.

– Дети? – уловила я главное.

– Ты действительно беременна, тесты не ошиблись и срок приличный, как сказала Алина. Десять недель. УЗИ показало, что у тебя двойня. Развиваются по сроку и твое решение им не навредило. – Он присел на край кровати, наблюдая, как его сын закарабкался ко мне и улёгся, прижавшись ко мне спиной. – Мой сын тянется к тебе, и есть вещи, которые делают нас друг другу обязанными. Поэтому... Наш отец прославился тем, что помимо детей от двух жён, ещё нажил и кучу детей от разных любовниц. Своих детей он забирал в свой дом. Мы с братом посовещались и решили, что мы вполне можем предложить тебе помощь и принять тебя в нашу семью. Алина настаивает, что тебе всё равно нужно быть под постоянным наблюдением, из города ты не можешь уехать. А это защита.

– Меня уже принимали в одну семью! – горечь от этих воспоминаний жгла глаза.

– Я тебе должен жизнь своего сына! Это не пустой звук. И мы, не Агировы! – четко сказал он, глядя мне в глаза. – Так как доставили тебя в очень плохом состоянии и в реанимацию... Короче, держи. Это свидетельство о смерти Киры Агировой и заключение врача о наступлении смерти в результате анафилактического шока. Дубликат. Оригиналы буду держать у себя на всякий случай. А вот это твои новые документы. Карина Алановна Тахмирова. Наша сестра по отцу. Если спросят, то брак у тебя был традиционный, супруг умер, вспоминать не хочешь и вообще тебе нельзя волноваться.

– Мы тебя будем защищать! – выдал мальчишка, переворачиваясь ко мне лицом и обнимая меня за шею.

Не знаю почему, но слёзы градом побежали по щекам.

Глава 29.

Кира.

Почти неделя проходит для меня в больничной палате. Каждый день ко мне приезжают или Амиран, или Тайгир, оказавшийся очень весёлым и заботливым парнем. Он каждый раз приезжал с чем-то вкусненьким. То пирожные, то шоколадка. Спрашивал, может, я чего почитать хочу, или повышивать люблю, отпрашивал меня хоть на полчаса на улицу, погулять. Строго под его ответственность.

 Несколько раз, вместе со старшими, приезжал и маленький Арлан. На мой вопрос, где малыш, когда он вдруг не приехал, мне сказали, что он приболел.

– Что с ним? – Не влюбиться в этого мальчишку сразу, с первого взгляда, было попросту не возможно. – Простыл?

– Не знаю, он родился недоношенным, вскармливали на искусственном питании, жена у меня в родах умерла. – Рассказывал Амиран. – Сердце не выдержало. Поэтому сын слабый, болезненный. Где-то год назад начались эти приступы. Таких сильных, как в клубе ещё не было, но наверное прогрессирует. Всех врачей обошли, никто заразу найти не может!

– А с кем же он сейчас? – удивилась я.

– Дома, в кровати, под присмотром пяти нянек. А чтобы няньки за ним смотрели, а не сплетни обсуждали, там сожительница старшего брата. Его женщина. В доме вся прислуга на ней. Я стараюсь с сыном, как можно больше времени проводить, страшно подумать, что было бы не возьми я его в тот вечер с собой, и не реши мы с братом, что нужно тебе помочь. – Амиран похлопал меня по сложенным ладоням в жесте поддержки и продолжил. – Я хочу тебя предупредить, Расим, наш старший брат, не самый хороший человек. И его образ жизни никто не сможет назвать достойным. Мы с братом не просто так не по старшинству все дела ведём. Поэтому не удивляйся. На территории стоит отдельный дом, небольшой три комнаты, две подсобки и кухня. Но тебя никто посторонний лишний раз тревожить не будет. Охрану выставлю, чтобы названных гостей не случилось.

– Странно. Мальчик болеет, куча нянек, за которыми самими пригляд нужен, женщина старшего брата, которой то ли за ребёнком, то ли за няньками, то ли за собственным мужчиной смотреть. Отец и дядя, на которых все дела и вопросы, и ещё один дядя, от которого охрана нужна. А кто же о мальчике заботиться? Бабушка где? Родители мамы? – спросила я. – Может и болезнь переросли бы при любви и заботе.

– Отец у нас был очень жестоким человеком. И я не преувеличиваю. Жён, что мать Расима, что нашу с Тайгиром брал по договору. Обеих в могилу загнал постоянными родами. Он считал, что чем больше сыновей, тем круче мужик, тем сильнее род, семья. Нашей матери едва исполнилось восемнадцать, когда он взял её в жёны, как только закончился траур по первой жене, родившей ему пятерых сыновей. Мальчишек гонял, как зверей, как собак натаскивал, таких же зверей растил, чуть ли не едва ходить научились и у матери забирал с собой таскал. – Я слушала, затаив дыхание, даже сомнений не появилось, почему в место принадлежащее такому человеку спокойно могли привезти ни в чем не виновную девушку и превратить в последнюю шлюху. – За любую провинность бил, не считаясь ни с тяжестью вины, ни с возрастом. Это нас с братом и спасло. Расим болел, а мы с Тайгиром отлёживались после порки. Отец и остальные братья, те, что поехали с ним, погибли вместе со старшим Агировым, отец считал себя другом Фахрата Агирова, хотя на самом деле, был не более, чем верным цепным псом. Но то, что ему выделили место рядом с собой в этаком закрытом месте для "хозяев жизни", для него прям было признанием и очень значимым событием. Поперся не просто так, с наследниками. Всё там и полегли. Помимо нас, законных сыновей, у него ещё и детей от любовниц было достаточно. Но пока мы в силу вошли, пока пытались после его смерти территорию удержать, в живых остались Расим, я и Тайгир. Конкуренты даже мелких не жалели. Поэтому появление уже взрослой незаконнорожденной дочери нашего отца вообще никого не удивит. Скорее недоумение вызовет, что только одна. Или решат, что остальных до сих пор прячем. Но ситуация у нас была тяжёлая. В какой-то момент стало понятно, что нам нужна поддержка. А её можно получить только через брак. За Расима, уже хорошо так себя показавшего, отдавать дочь никто не хотел, глава одной из нужных нам семей согласился, но при условии, что женихом буду я и женюсь на его племяннице. Так что с моей стороны ни бабушки, ни прабабушки нет, и дедушки тоже. А со стороны жены, ее отец, который видел внука раз десять всего, и младшая сестра, которой восемнадцать только вот должно исполниться. Кроме меня и Тайгира получается, что некому заботиться и любить моего сына. Ты первая, кто его обнимает и о чём-то спрашивает, интересуется его делами. Если решишь сама присматривать, я буду тебе благодарен, потому что сын тянется к тебе, ему тепла не хватает. Если конечно не в тягость будет, тебе вон, своих двоих нужно...

– Мне совершенно не в тягость! Арлан уже взрослый серьёзный мальчик, с которым можно прекрасно договориться! И совершенно не вредный. – Перебила я заулыбавшегося Амирана.

– Ты, как солнышко, у тебя очень доброе сердце, Кара. – Моё новое имя ещё звучало странно для меня.

– А что с ним, может, выясним, если он будет под постоянным присмотром. Я тоже в школе в обмороки постоянно падала. Потом нашли анемию. И ничего, живу же! – улыбнулась в ответ, хоть и с усилием.

– Анемия? А ты Алине сказала? – нахмурился Амиран.

– Да конечно, Алина Андреевна про каждый чих расспросила! – заверила его я.

По иронии судьбы, врачом – гинекологом, с которой дружил Тайгир, оказалась Алина Андреевна, тот самый врач, к которому на прием меня притащил Агиров. Она не задала мне ни одного вопроса, касающегося того, каким образом я оказалась в борделе. И хоть Амиран и Тайгир называли его клубом, сути от этого не менялось.

 Анализы, назначения, обследования... Только к концу второй недели, и строго под обязательные еженедельные осмотры, Алина Андреевна согласилась выпустить меня из больницы. Точнее нас, потому что последние четыре дня со мной в палате жил Арлан.

 По созвучию имени, я звала его Орлёнок. Но оказалось, что его имя означает волк. Со мной он остался, заявив, что так мне не будет скучно и страшно ночью одной. Я, конечно, подтвердила, что с ним, мне ночью точно страшно не будет.

 Играясь с Арланом, я словно возвращалась к себе домой, где нет никаких проблем, и можно забежать к Заринке с Зауром и помочь на кухне тёте Наргиз, или поиграть с Асланом. Я очень сильно скучала по ним, и волновалась, потому что знала, что Зарина и тетя Наргиз наверняка переживают, куда я пропала. А что одной, что второй переживания ни к чему. Может, потом как-нибудь смогу дать весточку о себе и малышах, о которых пока знают только четыре человека. Семейство Агировых я в расчёт не беру.

К нашему приезду в дом Тахмировых, домик, о котором говорил Амиран, был тщательно отмыт, так что при всём желании невозможно было найти и пылинки, и тщательно проветрен. Всё полы были выложены толстыми коврами, в которых ступни утопали по щиколотку. Может и старомодно, зато на таком полу можно было и посидеть, и поваляться, и даже подремать.

Буквально на следующий день по приезду я столкнулась и с Расимом. Очень неприятное, гнетущее впечатление от человека. Впрочем, и он мне не обрадовался.

– Что отец вечно тащил в дом всех своих ублюдков, теперь вы его дело продолжили? – буквально плевался словами он.

– Расим, ты уверен, что стоит продолжать разговор в том же тоне? – осадил его Тайгир. – Карину не тронь. Поласкай своим жалом в стороне. А сюда и близко не подходи, тем более, в таком состоянии.

Удивительное дело, но только после того, как Расим ушёл, я заметила, что маленький волчонок встал передо мной так, что я оказалась у него за спиной. В ручке он крепко сжимал лопатку, которой мы строили замок в песочнице рядом с домом. Действительно, защитник растёт.

 Арлан в большой дом не уходил, окончательно переселившись ко мне. Даже за своими игрушками он не пошёл сам, а попросил дядю Тайгира. Поэтому одна из трёх комнат в домике очень скоро переоборудовалась под детскую. А каждое мое утро начиналось с приготовления молочной каши, которую мальчишка лопал за обе щёки.

Несколько раз ночевать в домике оставались и оба брата Тахмировых. Так как Арлан всё равно спал со мной, они могли расположиться в комнате сына и племянника. Правда, на утро Арлан требовал, чтобы они сменили за собой постель.

Иногда мы сталкивались с Ингой, женщиной Расима. Вот от неё ничего плохого я не слышала, она кивала мне головой, приветствуя при встрече, и устало улыбалась. Может когда-то она и была радостной и красивой, но сейчас напоминала манекен. Безобразно накаченные губы и щетина ресниц лучше и красивее её не делали.

Но когда один из охранников сообщил, что она хотела бы пройти к нам в гости и спрашивает, не против ли я, особо я не удивилась.

– Привет! – поздоровалась она, проходя на кухню. – Ты сама готовишь?

– Привет. Да, это не сложно и мне нравится. – Ответила я.

– Извини, что так напросилась, но здесь совершенно не с кем даже поговорить. Может, сможем подружиться?– Инга вызывала симпатию, даже не смотря на какую-то пластиковую внешность.

– Почему бы и нет? – не стала отталкивать её я.

Мы перебрали несколько тем, магазины были не интересны мне, а книги ей. Зато оказалось, что смотрели один и тот же фильм, и у нас было диаметрально противоположное мнение, так что мы с удовольствием поспорили.

Геркулесовая каша была уже готова, я отставила её в сторону и накрыла крышкой, когда сверху послышались быстрые детские шаги. Я извинилась перед Ингой, что ненадолго её бросаю и побежала к Арлану, чтобы помочь ему умыться и одеться. Точнее, просто подать одежду. Одевался он принципиально только сам.

Видно Инга устала нас ждать и ушла. Я только помогла Арлану забраться на высокий стул, чтобы он мог нормально кушать, сидя за столом, и накладывала кашу, когда пришли Амиран и Тайгир. Видимо, они уже с утра мотались по делам, так как оба были в костюмах. Пока я грела запеканку и ставила чай, мужчины приступили к завтраку.

 Но неожиданно Арлан начал капризничать и отказываться от каши.

– Арлан! Что происходит? – прикрикнул на него отец. – Прекрати распускать сопли и ешь!

– Ну, подождите, не надо сразу кричать. – Попыталась утихомирить всех сразу я. – Волчонок, что не так? Ты же любишь эту кашу.

– Она горькая! – размазывая слезы по щекам, говорит мне ребёнок, уверенный, что я не буду ни орать, ни наказывать.

– Что за истерики! Всегда нормальная каша была, а сегодня вдруг начала горчить? Ты опять начинаешь? – злился и ругался на мальчика Амиран.

– Так! Всё! Амиран, прекрати, пожалуйста, кричать. Арлан, давай я попробую твою кашу, можно? – беру немножко из тарелки, пробую и действительно чувствую горьковатый привкус. Не сильный, но ощутимый.

– Не поняла... Подожди. – Пробую из кастрюли и чувствую тот же привкус. – Странно, может каша пока стояла, подгорела?

Наклоняю кастрюлю, но дно чистое. Вообще не понимаю, что за бред. Лезу уже пробовать молоко. Молоко нормальное, масло тоже, овсяные хлопья никаких привкусов не имеют.

– Каша действительно горчит, а вы на мальчика кричите. – Беру Арлана на руки, он обвивает меня как обезьянка, ногами за талию и ручками за шею.

– Всегда, когда горько, потом будет плохо. Не хочу, страшно. – Пряча лицо у меня на плече, признается ребёнок.

– Может, что попало, и пока постояло, начало горчить? – предполагает Тайгир.

– Нет, я кашу пробую раз десять, пока готовлю. И все было нормально. И хлопья просматриваю. Тут что-то не так. Ну не может молочная каша, да ещё и подслащенная взять и начать горчить просто так! – мужчины меня внимательно слушают, видно, что не считают мои слова бабской придурью. – Арлан, волчонок, всегда-всегда еда горчит перед тем, как плохо становится? Да?

Мальчишка уверенно кивает головой.

– С тех пор, как ты появилась, приступов у него не было. – Вспоминает Амиран. – А парень живёт с тобой и постоянно под присмотром. Готовишь ему тоже ты, сама. И здесь, а не в большом доме.

– Кира, кто из посторонних сегодня был здесь? – вдруг спрашивает Тайгир.

– Инга приходила, ей скучно, она хотела познакомиться поближе, чтобы подружиться. – Вспоминаю я. – Я как раз отключила кашу и пошла к Арлану...

– Она оставалась здесь одна? – напряжённо спрашивает Амиран.

– Да, недолго. А потом ушла, не попрощавшись, потому что я помогала умыться и одеться волчонку. – Объясняю я.

Братья медленно переглядываются и просто срываются из-за стола. Кажется, они поняли причину неизвестно откуда взявшейся болезни ребёнка. А мне нужно его отвлечь.

– Так, давай-ка на всякий случай, выпьем сейчас таблеточку, да? – Арлан кивает мне с серьезным лицом. – Извини, но сегодня ты без каши. Запеканку будешь?

Смотрю как маленький мужчина без уговоров и капризов, доверчиво берёт из моих рук таблетку от аллергии и выпивает, даже не поморщившись. К тому времени, как разъярённые братья врываются на кухню, мы уже успеваем, и покушать, и посуду помыть. Пока я вытираю тарелки и чашки, Арлан натирает полотенцем ложки и вилки.

– С@ка! Мразина! – не сдерживается Амиран.

– Папа! – возмущённо вскрикивает Арлан, роняя ложку в раковину и пытаясь закрыть мне уши ладошками.

– Извини, сын! Кара, это ни в коем случае не о тебе! Побудете, сегодня дома, хорошо? – сложно было понять всё, что отражалось в глазах мужчины.

– Конечно! Я что-то переволновалась, что кашу испортила. – Пытаюсь отвлечь Арлана от разглядывания отца.

– Вот! Арлан, присмотришь за Карой? Хорошо? Мы по делам, а ты останешься за старшего мужчину в семье. – Стоя на табуретке, с серьезным видом кивающий отцу малыш, вызывает у меня столько нежности, что хочется просто обнять и защитить от всего.

 Поэтому я готова была сказать и что переживаю, и что волнуюсь, и даже что боюсь. Все занятия мы сегодня придумывали внутри дома, от греха подальше, я решила не испытывать судьбу лишний раз, и не выходить на улицу вообще. Мужчин не было дома весь день, и только поздно ночью я проснулась от бряканья на кухне. Спустившись, я застала обоих братьев за попытками собрать поесть.

– А разбудить меня не судьба была? – я заранее приготовила им тарелки с ужином, предполагая, что вернуться они поздно и голодные, поэтому стол я накрыла в разы быстрее и тише, чем это получалось у обоих Тахмировых.

Вдруг меня обнял Амиран и крепко-крепко к себе прижал. Не успела я прийти в себя от удивления, потому что до этого момента Амиран старался прикасаться ко мне по минимуму и строго, когда это необходимо, когда почувствовала, что со спины меня обнял Тайгир. Я оказалась зажатой в объятьях обоих братьев.

– Спасибо, Кара. За сына спасибо, за тепло, за уют, за то, что не отмахнулась от детского лепета! – со скрытой болью и с сильно ощутимой усталостью в голосе, говорил мне в волосы Амиран. – Сестрёнка, ты же сегодня его второй раз спасла! Всю семью, родная наша. Правда, родная. Срать я хотел, есть там у нас общая кровь или нет. Ты наша, Карина!

Столько было в его голосе, столько всего в этих объятьях, что я опять начала реветь. Увидев мои слезы, братья словно позабыли о своих проблемах и начали успокаивать меня, слишком часто в последнее время устраивавшую слезоразлив. Успокоилась я не сразу. А после того, как я пришла в себя, и мужчины наконец-то поели, я спросила, что сегодня целый день происходило.

– Понимаешь, Кара, очень странная ситуация, как ты тогда в больнице и сказала. Куча нянек, бабла во врачей вбухано немерено, а ребёнок болен непонятно чем. И ведь эта дрянь ему действительно вредит, и всё сильнее, особенно в последнее время. – Амиран, сделал большой глоток чая. – Я уже боялся сына одного оставить, от себя отпустить. Каждый раз уезжая, думал, а что если я сейчас его вижу в последний раз? Знаешь... Когда мне позвонила Агирова и сказала, что сейчас привезёт к нам в бордель шлюху, обманувшую её сына, и не оценившую, что тот даже женился на ней, я хотел сказать, чтоб девала её куда хотела, я не собираюсь, как мой отец, за Агировыми грязь зачищать. Мне было всё равно, если честно. Но она, изливаясь желчью, обронила, что, мол, дрянь забеременела от неизвестно кого и собиралась выдать ублюдка за ребёнка от её сына, я подумал, что и так понятно, что история мутная. А тут ещё и девка беременная... Решил, заберу у старухи, посидит в клубе максимум недельку, и вывезу куда-нибудь в глушь. Пусть живёт, а я может, этим поступком сыну помогу, ведь не зря говорят, что за добро бог отвечает добром. Я и подумать не мог, что в тот момент, своим согласием или отказом, решаю судьбу не только своего сына, но и брата, и свою.

– Я не понимаю...

– Сейчас поймёшь, Кара. В тот вечер ты спасла Арлана, тут и спорить без толку, всё очевидно. Да и он заметно к тебе тянулся, словно знал всю жизнь. Потом был тот разговор в больнице, во время очередного обострения непонятной болезни у сына, когда ты согласилась принять его под свою опеку и заботиться о моем сыне. Помнишь? – Амиран смотрел мне в глаза, как будто хотел, чтобы я могла видеть все его эмоции. – Арлану стало лучше, и сразу он попросился остаться с тобой. С того момента, он контактовал только с тобой, мной и Тайгиром. Постоянно был у тебя на глазах, никто другой к нему не подходил. Мало этого, ты оказалось ещё и на кухне прекрасно управляешься, и необходимость приносить сюда еду для тебя и Арлана исчезла. Да что там, мы сами перестали есть в большом доме и уже скоро совсем бы переселились сюда. Сын часто капризничал и отказывался есть со словами, что еда горькая. И услышав сегодня те же слова, я разозлился на него, не захотел разбираться, никто не подумал даже услышать ребенка. Я, как обычно, криком решил заставить сына прекратить капризничать и всё съесть. Я не раз это делал. И этим сам убивал своего сына, помогал его убийцам. Понимаешь?

– Амиран, что ты говоришь? Ты же любишь сына, это видно! – возмутилась я.

– Люблю. Но и мои слова, правда. Когда ты разложила нам, двум идиотам, про то, что каша вдруг начала горчить, хотя все продукты хорошие, и ты её пробовала во время приготовления, первая мысль, что пришла в голову, что что-то туда подсыпали. И раз до сегодняшнего утра всё было нормально, значит, что-то изменилось именно сегодня. Когда ты сказала, что сегодня неожиданно в гости пришла Инга, мы побежали в дом. И вовремя. Ещё бы минут десять, и она бы уехала. У неё оказывается и путевка на отдых, на острова была. Мы её хорошо тряханули, говно полилось, только успевай отчерпывать. Она уже очень давно подсыпала сыну в еду препарат, который ей давал наш брат Расим.

– Что? Но ведь Арлан его родной племянник! – в чудовищность этого поступка было сложно поверить.

– Кара, ты ведь поняла, что Расим из тех, кто живёт под кайфом? – задал вопрос Тайгир.

– Подозревала, да и твои слова тогда о его состоянии косвенно подтверждали эту мысль. – Честно ответила я.

– Из старших детей отца, он был самым трусливым, но и самым изворотливым. Отец ему власти не давал, да ему и не светило ничего. Отец его больше терпел, признавал через силу. – Продолжал Амиран. – А ему хотелось. Власти, денег, ощутить собственную значимость! Когда мы приехали сегодня в его берлогу... Он уже подыхал от передоза. Поэтому говорил много, без всякого давления. Он гордился собой. Тем, что его оценили, а вот отца убрали. И всех, как он сказал, выродков нашего отца. Он знал. Понимаешь? Знал о том взрыве. Именно он помог провести особую смесь на территорию поселка, именно он прикрывал грузчиков, что закатывали эти бочки в подвалы домов. Именно он провёл под видом сантехников тех, кто за полдня до приезда всех на место, установили взрывные устройства. И потом... Он долго и методично убирал тех, кто стоял между ним и безграничной властью. У этого шакальего выродка руки по плечи в братской крови. Он помогал убийце отца. Жаль сдох с@ка!