Текст книги "Цена твоего прощения (СИ)"
Автор книги: Дина Сдобберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
Глава 20.
Сабир.
Просыпался я медленно. Особое удовольствие после горячих точек. Непривычное ощущение, чьего-то присутствия рядом, заставило открыть глаза. Воспоминания о вчерашнем дне, точнее вечере, вызывали сразу чувства вины и мужского самодовольства.
Мое собственническое я было безмерно довольно. Кто бы мог подумать. Я даже близко ни на что подобное не надеялся и не ожидал, поэтому и понял не сразу, а только когда переворачивался на спину после ухода Киры в душ. Измазанная в крови простынь, я сам, воспоминание о напрягшемся теле в объятьях, и сопротивлении внутри неё... Но даже тогда первой мыслью было, что может я ей что-то повредил?
Хотя и сейчас эта мысль беспокоит. В любом случае, проверить надо, и ей лучше, и мне спокойнее. И так, только понимание того, что девочка спит, останавливает желание убедиться, что кровотечения нет, что не пошло ночью заново.
Нет бы, поговорить, расспросить хорошенько. Куда там, один дегроид озверел на радостях! Да и как башку сохранить, когда вот она, теплая, жаркая, податливая, на мой голод своей лаской отвечает? А я ждал, аппетит нагуливал, перекусами не перебивал, для неё жажду копил. Мозги начисто вынесло, когда она выгибаться начала и сама ко мне потянулась. Сейчас со всем по-другому воспринимается, не игра, чтоб мужика распалить. Не один я видно голодал.
Только от того, что первым в ней этот голод пробудил, жаром обдаёт. Ну, кто бы удержался? Да и кто на нее, глядя, предположить бы мог, что нетронутая, что девочка ещё, что бережёт себя? Красивая же, что аж клыки прорезаются и слюной захлебываться начинаешь. И жила без присмотра, сама себе хозяйка, что хотела, то и воротила, никто бы укорота не дал, не осадил.
Всю учебу в общаге прожила, что там творится, и как себя девки ведут, не понаслышке знаю, Кайрат, когда учился, нагулялся досыта, отказать никому в голову не пришло, словно ноги вместе у баб не держатся. Дважды ему на его девок бабло отваливал, косяки замазывать.
Да и проще простого скромной девочке подлить чего, на очередной гулянке. Она может, и не хотела бы, и не собиралась, только муд@ень свое получил и свалил. Кто там и когда о том, как девке дальше жить, думает?
Про Киру я сначала и вовсе думал, что насилие пережила, а потом о её мужиках и думать не хотел. Беситься от одной мысли начинал. Я ж её к себе уже приговорить успел, а теперь и подавно не отпущу.
Даже если заново всё начинать придётся. Не по нраву ей первый раз пришёлся. Так сам дурак, напугал. От мысли, что опять со мной ложиться вчера чуть не затрясло её, еле успокоил. В полотенце как мелкую закутал, с головой, на кресло в комнате усадил, постель сам сменил. Уложил, к себе прижал, наглаживал, пока не уснула. Что я там вчера ей вечером наболтал?
По хрен, главное успокоилась, расслабилась. И меня не боится, слову моему верит, себя доверяет. Может, знай, я заранее, проще было бы, может... Не знаю, подразнил бы подольше, сделал бы что! Только сроду не заморачивался бабским кайфом, готова она там, нет, смазки выдавил и отделал.
А вчера, когда почувствовал... Как поддых ударило. Моя она, вся моя. Как такую из рук выпустить, на волю клетку открыть? Совсем безмозглым быть надо? Сам на неё смотрю и млею.
Сколько себя помню, один спал, даже в детстве на ночь ни игрушек, ни собак с собой в кровать не тащил. Про то, что в моей кровати какая-то баба дрыхнуть будет, даже в страшном сне не представлял. Даже для жены другая комната есть, ни к чему казалось.
А сейчас Киру под себя подгрёб, ногой придавил, рукой ещё держу, видно чтоб во сне не отодвигалась. Как только не придавил! А она спит, свернулась, спиной ко мне прижалась, улыбается во сне. Одеяло где-то в ногах сбилось. Мне и так жарко, а ей я сам вместо одеяла. Как сопляк, какой, тихонько на лицо ей дую, смотрю, как забавно она нос морщит, хмурится.
Завозилась, заёрзала. Тело враз на неё откликнулось, помнит об удовольствии, что каждый нерв взрывало. А она только теснее ко мне прижалась, лицо в моей раскрытой ладони спрятала и спит спокойно, искушение моё. Ничего её не пугает, не настораживает. Страха нет, это главное. Не думает, что нарочно боль причиню, не ждёт от меня этого.
А уж дальше легче будет. Раздразню, приучу к себе, снова голод почувствует. Чем дольше и сложнее охота, тем ценнее добыча. Накосячил я, конечно, дальше некуда. Но вот только от представления как буду её по шажочку к пропасти подталкивать, чтобы подхватить во время падения, как пламя буду из углей разжигать, предвкушающе улыбаюсь. Ощущаю себя хищником, почувствовавшим запах свежей крови, довольным таким зверюгой!
Всматриваюсь, ловлю каждое движение ресниц, недовольно сжавшиеся губы, когда руку убрал. Стоило только ей распахнуть глаза, как я набросился на неё с поцелуями.
– Я же говорил, что будем целоваться. – Смеюсь, затягивая её на себя, и любуюсь, рассматривая, как она заливается краской от смущения, заметив след от своих зубов на моей груди. – Хорошо, что платье с закрытым горлом выбрали.
Она не сразу понимает, а потом замирает.
– У меня тоже так? – догадывается она о наличии следов. – Или ещё хуже?
Ну, как ей сказать... Грудь, плечи, живот, ключицы... Всё в моих метках.
– Я их ещё и обновлять буду, так что привыкай! – смеюсь, выходя из её комнаты.
– Гепариновая мазь и примочки с уксусом, и никаких вредных привычек! – слышу вслед и разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов.
Сгребаю девчонку, разворачиваю к зеркалу, одна лапа на её животе, вторая закрывает грудь. Смотрю чётко в глаза её отражению. Наклоняюсь к самому ушку.
– Даже и думать не смей! – быстро чмокаю в макушку и выметаюсь из комнаты, чтобы она не успела понять, насколько сильно я готов повторить вчерашний вечер.
Уже в машине озвучиваю план на сегодняшний день.
– Сейчас на Мирный проспект, к новому медицинскому центру. Потом ты останешься с Кирой, я отъеду, по делам заскочить надо. – Вспоминаю про ювелира. – За побрякушками сам заеду.
– К центру, к какому крылу? Там же их несколько, по специализации. – Уточняет Влад.
– Гинекологии, акушерства и репродукции семьи. – Сверился с пометкой в телефоне, куда и к кому записал Киру на приём, пока она готовила завтрак.
Ну, как записал. Секретарю позвонил. Толковый парень, а в такие моменты этот шустрик и вовсе незаменим. Всё-таки дельную мысль про помощника мне тогда Кира подсказала. Ловлю удивленный взгляд Влада в зеркале заднего вида. На меня, на покрасневшую Киру.
– На дорогу смотри. – Нет, некоторые вещи я не собираюсь обсуждать даже с лучшим другом.
У стойки администратора нас уже ждут. Приятная, улыбчивая женщина в возрасте, а не свиристелка какая-то, представившаяся администратором, проводила нас до нужного кабинета. Врачиха удивлённо приподняла брови, увидев, что я захожу следом за Кирой в кабинет.
– Может, я лучше сама? – шепчет мне Кира.
– Знаю я твоё "сама". – Пододвигаю ей стул.
– Какие жалобы? – буднично и даже устало спрашивает Алина Андреевна, как указано на бейдже.
– Надо осмотреть, всё ли в порядке. – А зачем к ней ещё бабы приходят? Чего глупые вопросы задаёт.
– У меня вчера, вобщем... – начинает Кира уточнять, но от смущения совершенно теряется.
– Первый раз у неё вчера был. Нужно посмотреть всё ли в порядке, и не повредил ли я ей чего. – Мне как-то смущаться нечего.
– Если у девушки вчера произошла дефлорация, то наличие определенного повреждения очевидно. Если вы так издалека намекаете на восстановление плевы, то я этим не занимаюсь, вам к другому специалисту. – Врач начинает крутить в руках авторучку, явно собираясь закругляться с приёмом.
– На хрен нам восстанавливать? Мне нужно, чтобы проверили, чтобы там, кроме целки, лишнего повреждено не было.– Чувствую, что начинаю терять терпение
– Сабир! – возмущённо ахает девчонка, ладно надо сбавить обороты.
Это мне по хрен, а она чуть не плачет уже, стыдно ей такое обсуждать хоть и перед врачом.
– Инородные предметы использовали? – несёт откровенную дичь врачиха.
– Чего?– в один голос спрашиваем с Кирой.
Только я с возмущением, а она пищит придушенно. Не понял, я, что, на кастрата похож, чтобы палками вместо члена тыкать?
– Я уточняю! Должна же я понять, почему у вас появилось предположение, что возможна внутренняя травма? – ну хоть какое-то вменяемое объяснение. – Кира проходите на кресло и готовьтесь к осмотру. А вы, можете подождать за дверью.
– Зачем? – усаживаюсь на место Киры, ушедшей за ширму.
– Зах... – чуть не высказалась она. – Потому что осмотр не самая комфортная процедура, многие чувствуют себя неловко, тем более у незнакомого врача. Да и вам здесь находиться не нужно, нет в этом необходимости.
– Необходимость есть. – Хоть и заверяли, что она профессионал и вообще чуть ли не лучшая в городе, мне она не нравится, никакой обходительности, понятно, почему Кира так зажата при ней.– Потому что мне нужно знать, что я ей ничего не сделал, а если сделал, то как и чем лечить, что непонятного?
– И меня ещё спрашивают, почему я в цирк билетов не беру. – Бубнила она, уходя за ширму. – Давай-ка барышня на кушетку, внешних разрывов не вижу, сразу УЗИ сделаем. Так... Расслабились, живот не напрягаем...
Какое-то гудение, щелчки, чего она там делает? Но судя по репликам вроде волноваться причин не было. Потом она начала что-то там рекомендовать, я особо не вслушивался, если что надо купят и привезут, а Кира ни разу не дура чтобы себе вредить и назначения врача не исполнять.
– Но вообще, лучше мужика смени, крупноват он для тебя. Про грубость и несдержанность и говорить не буду. – Я чуть не подскочил, услышав этот ядовитый шепот.
Как сдержался, когда эта падла со своей лицемерной улыбкой на глаза вышла, сам не знаю. Видно только сразу подошедшая ко мне Кира помогла сдержаться. Губу закусила, все пунцовая, глаза в пол. Довела выдра мне девчонку.
– Всё хорошо...
– Вот и отлично, пойдём. – Перебил Киру, обнимаю за талию, к себе прижимаю, наглядно демонстрирую, что она мне принадлежит и под моей защитой.
Башку бы проломить за такие советы, врачихино счастье, что я за всю жизнь ни разу с бабами разборок не вел. Даже если выбешивали, на хрен высылал, даже если виноваты были, не наказывал, давал уйти. В лифте опять Киру обнял, а то стоит ладони к щекам прижала.
– Боги, я такого позора за всю жизнь не помню! – простонала, утыкаясь мне в грудь лицом.
– Да просто напели бабе, какая она супер невозможный специалист, вот и приборзела. Времени пробить не было, специалиста искал. – Ну, бывает, рвёт у людей крышу, корона прёт неудержимо.
– Да причём тут врач? – возмущается, глаза сверкают. – И так пришлось постороннему человеку всё выложить, хотя особых проблем не было. Так ты ещё и сделал это в такой форме... Да ещё и осмотр этот в твоём присутствии!
– То есть это я виноват? А врачиха тебе понравилась? Или тебе советы её по душе пришлись? Решила уже на кого менять будешь? – ярость кровавой пеленой заслоняла собой всё перед глазами.
Кулак впечатался в стену лифта. Кира держалась от меня подальше, отошла к другой стене, противоположной от меня. Обхватила себя руками, губы сжала, стоит, молчит.
– Кир...
– Почему я, в который раз уже, оказываюсь виновата в чужих словах? Когда и чем я дала понять, что заслуживаю твоих обвинений? Тем более на эту тему. Это из-за того, что я вчера пришла? – твою мать, опять язык впереди мозгов вылетел.
Не успел один косяк загладить, уже второй наворотил! Договорить мы не смогли, двери лифта открылись в холле первого этажа. Кира шла к машине молча, впрочем, и до дома её родни-друзей она молчала, глядя в окно. Даже Влад, чувствуя напряжение, молчал и не лез со своими шутками.
Остановив машину на площадке перед обычным подъездом, Влад вышел, давая нам несколько минут вдвоём. Понимая, что обиженная и по делу обиженная, девушка, сама ко мне не пойдет, просто затянул её к себе на колени, легко преодолевая её сопротивление.
– Кир, – удерживаю её лицо ладонями, заставляя смотреть себе в глаза. – Не злись на меня. Понимаю ведь, что злишься. Только у меня башку рвёт об одной мысли о твоих мужиках, даже теоретических. Понимаешь?
– Понимаю. Но врезать тебе хочется! Вот правда! – вдруг выдает она.
– Серьёзно? Только боюсь, тебе больнее будет! – даже дышать легче стало, обнял ее, расплющивая об себя.
Удержаться и не начать её целовать было просто невозможно.
– Буду надеяться, что на вечере все гости будут голодными, и будут только есть, а не говорить. А то мало ли... – всё-таки она та ещё язва!
Глава 21.
Сабир
– Не злись. – Снова повторяю, потому что просто не знаю, что сказать. Пообещать, что больше не повториться? Самому смешно. – И бред не неси.
– Ну, а как мне ещё это понимать? – возмущается Кира.
– На Урале тоже сорвался, а ты ко мне не приходила. – Напоминаю ей.
Забавная, чуть, что щеки румянцем заливаются, глаза не знает куда деть. Как открытая книга, все эмоции наружу. Вижу, вспомнила не столько, как я сорвался, сколько, чем всё это чуть не закончилось, если бы Влад не растащил. Зато, не будет теперь загонятся.
Оставил парней у дома, в квартире с ней Влад будет. Я его хоть и предупредил, что он за Киру головой отвечает, но в том особой нужды не было. А у меня действительно дела были. И хорошо, что Кира занята. Не всё обо мне и моих делах, ей стоит знать.
И так, после того как пару человек, попавшихся во время её проверок, пропали, она шухарнулась. Думать не о том начала, свою вину искать. А ей это и вовсе не к чему, тем более сейчас. Пусть в офисе сидит, чистенько, тепло, лишняя пылинка не сядет. Разборки, долги, наказания её касаться не должны.
Пока еду на место, пытаюсь понять, что со мной творится. Завожусь с полуоборота, рамок не чую. Дичь творить начинаю. И по хрен бы, но девочку пугаю, от себя отталкиваю. Она спокойная, несколько раз подумает, присмотрится, чтобы решение принять, на конфликты не нарывается, ничего не требует не истерит. Но всем нутром чую, что своих решений она не меняет. Такие тихие люди самые опасные, никогда заранее взрыв не предугадаешь.
А тут дикарь какой-то всё время рядом, то орёт, то кидается. Только с собой ничего поделать не могу. Только подумаю, представлю, что её какой-нибудь левый мужик касается, что улыбается ему... И убивать хочется. Жестоко, кроваво, чтоб никто не думал пасть на моё распахивать!
С такими мыслями и явился на хату к одной крысе. Давний партнёр, ещё с отцом работал, на кого бы в жизнь не подумал. И опять Кира. Что-то её там смутило, полезла проверять, запросы куда-то отправляла, с какой-то знакомой из налоговой созванивалась. После того, как выяснилось, что компания меняла лицензию на право деятельности, Кира и вовсе землю рыть начала.
– Тут за километр видно какую-то аферу. Ну, не меняют просто так лицензию! Готова спорить, что-то тут не чисто! – я и не сомневался, что при всей внешней мягкости, она имеют железную хватку.
Спорить я не стал, только наблюдал. И вот странное дело, как только Кира начала копать в том направлении, владелец компании, приносящей очень хороший доход, высылает жену и детей из страны, и сам одномоментно исчезает. Точнее, он официально отправился здоровье подлечить. Но нигде его не нашли. Машина брошена на одной из стоянок, телефон не отвечает, и вообще не в сети. У меня было ощущение, что это паническое бегство.
Один из самых неблагополучных районов города, настоящая клоака, просто один сплошной бомжатник, целые улицы бараков. Даже не верил, что брезгливый чистюля Сергей Николаевич может вдруг согласится находиться в таком месте. Казалось, что даже трястись от страха он предпочтёт в куда более комфортных условиях.
Не верил, пока не зашёл в комнатушку-пенал в коммунальной квартире, где кажется уже последние лет сто не прекращается бесконечная пьянка. Пьяный вдрызг Сергей Николаевич, не бритый и с характерным амбре, сидел на полу, прижавшись спиной к облупившейся батарее, в компании ящика водки.
– Аааа... Зверюга пожаловал! Я знал, что однажды ты за мной придёшь. Веришь? Каждый день знал, что придёшь. – Нёс он пьяный бред, который, тем не менее, меня насторожил.
– Собирайся, поедем... Поговорим в другом месте. – брезгливо кинул ему.
– Зачем? Здесь кончай. Ты же приехал, чтоб за папеньку своего меня на тот свет спровадить. Так я готов, сразу понял к чему речь идёт, как только ты копать про смену лицензии начал. – Он попытался встать, но пьяное тело плохо слушалось. – Давай... Давай договор, а? Я всё что знаю, расскажу, а ты детей не тронешь, а? Я виноват, меня и кончай.
Я стоял оглушённый, не сразу даже осознал, что слышу. А этот пьяный хряк продолжал.
– Я с химией работал, перевозил. На площадку, где твой отец дома построил себе и ближнему кругу. Я тогда во все подвалы бочек загрузил, с химией. Там состав... От жары сам взрывается. А с поджогом... – Он пьяно захихикал. – Была стая Агировых, и не стало. Пубуф... Только кто за груз платил, я тебе не скажу, не знаю. Приехал и забрал с Промхима. Три дня заби... Забир...
Он начал хватать ртом воздух, словно задыхался, схватил его за грязную рубашку и тряс, пытаясь заставить прийти в себя. Трусливый боров сдох, просто от страха и количества выпитого. Те несколько дней, что он здесь прятался, он видимо только бухал, заливая сжиравший его страх алкоголем.
На улице я несколько раз глубоко вздохнул. Понимая, что получил очень призрачный, но шанс. То, что сдохшего идиота использовали в тёмную, любому понятно. А вот что можно извлечь из этой информации?
Кира. Почуяла подставу, на блюдечке мне преподнесла эту ниточку. Нельзя её никуда от себя отпускать, хоть зубами, но держать надо, как угодно к себе привязывать! Чтоб и не думала и не помышляла, и советов дебильных даже не слушала!
К ювелиру приезжаю уже взявшим себя в руки. Мрачные мысли никуда не делись. Всё равно гоняю, что столько лет такая падла рядом сидела, и никто в его сторону не думал. Никто, кроме одной умненькой девочки с удивительными глазами.
Кирин набор уже был готов.
– Эрик Рихторович, а из особого ничего нет? – спросил, зная, что у ювелира есть своя слабость.
Он порой месяцами что-то творит, горит идеей, созданием, а по завершении остывает. Такие работы не выставляются напоказ, вообще не демонстрируются. Мастер сам показывает только то, что готов отдать конкретному покупателю.
– Есть, конечно, как не быть.– Довольно улыбается ювелир. – Роберт, внучек, свари гостю кофе. Вы же не откажетесь?
– С удовольствием немного отдохну. – Парень у ювелира действительно варит не плохой напиток, а мне спешить некуда.
Я уже почти успел допить принесённый кофе, когда вернулся ювелир с двумя коробочками. Одну, ту, что поменьше открыл сразу.
– Рубины и александриты. Всё, как любит ваша мама. – Протянул он футляр. – К тому же эта брошь идеально подойдёт к её комплекту, который ей дарил ваш дед лет пять назад. А вот это из очень ранних моих работ. Не думал, что когда-нибудь увижу ту, кому это сочетание камней подойдёт.
Во второй шкатулке лежали длинные серьги, колье-россыпь и браслет в комплект. Жёлтые, коричневые и тёмно-зеленые камни переливались, отражая друг друга и действительно, я сразу вспомнил о Кире.
– Цитрины, раухтопазы и турмалин параиба. Странное сочетание, конечно, но вашей невесте подошли бы идеально. – Пояснил Эрик Рихторович.
– Невесте? – не понял с чего такие разговоры пошли? – Это кто вам сказал.
– Да, это я старый, предположил просто. – Очень хитро и понимающе улыбался ювелир. – За мимолётным увлечением так пристально не следят.
– Забираю и то, и другое. И с сапфирами комплект конечно. – Не стал переубеждать старика, пусть что хочет, то и думает.
По дороге за Кирой ещё успел заехать, забрать заказ для деда. Кроме своих алабаев он ещё очень любил курить. Дед для меня всегда даже ассоциировался с запахом табака и трубкой. Последних у него была целая коллекция. Как я, просто обожал клинки, дед фанател от трубок и настоящего табака. Как он своим псам нюх напрочь не поотбивал, для меня до сих пор загадка.
Единственное, ради чего дед мог изменить своей трубке, это кубинские сигары. Не все, правда, дед курил исключительно гурховские "мажесте ресерв". Продают их чуть ли не поштучно, везут в двойном хьюмидоре. Помимо основного, в котором они и после доставки хранятся, есть ещё и дополнительный, чтобы наверняка исключить все возможные риски. Ну, значит, обрадую на днях своего старика.
Киру и Влада я дожидался у машины. Уж не знаю, каким образом, но волосы Кире забрали в высокую прическу. Бесконечные петли и переплетения вызывали дикое желание запустить в них руки и выпустить эту гриву на свободу. А заодно и успокоиться.
Потому что каким-то образом эта прическа подчеркивала осанку девушки и притягивала взгляд к изгибу затянутой в переливающуюся ткань шейку, красивые скулы, аккуратненькие ушки. У меня появилось чувство, что я собираюсь запустить красивую аквариумную рыбку в бассейн с пираньями!
Косметики почти нет, по крайней мере, я её не вижу. Только на глазах чуть-чуть. И то, я б запретил! Это не глаза, это чистый грех, искушение.
– Ну, вы пока постойте, а я в машине погреюсь. Сабир!!! – вдруг раздалось от Влада. – Ты по каким помойкам машину гонял?
– Она чистая, чего вопишь? – отвечаю, помогая Кире сесть в машину, Влад прав, нечего на улице торчать. Не май месяц.
– Ага, чистая, все покрышки не пойми в чём. – Бурчал Влад, но меня мало волновало его недовольство.
Отсекая лишний шум, поднял тонированное стекло, пусть будет хотя бы иллюзия того, что мы с Кирой вдвоем. Сидим, молчим и улыбаемся.
– Ты очень красивая, – звучит коряво, а по-другому я не умею, хочется, конечно, ей наговорить всякого, но одна пошлятина на ум приходит.
Протягиваю ей футляр с сапфирами, сам бы нацепил, но боюсь, больно сделаю. Она серьги застегнула, в тонировку смотрится.
– Спасибо. Они необыкновенные. – Хоть и знает, что это больше моя прихоть, мне это важно, а все равно благодарит.
– Давай я сам, – Забираю у неё колье, сам застёгиваю, как куклу наряжаю.
И не сдерживаясь, так к себя и утягиваю, благо, она ко мне спиной повернулась, чтобы удобно застёгивать было.
– Ты чего? – смотрит на меня, но не вырывается.
Чего, чего, непонятно что ли? Затискал бы сейчас всю, вместо стоящих поперек горла всех этих сборищ.
– Спасибо, Кир. Просто спасибо.– Не хочу ей говорить, про что речь веду, только один момент уточнить всё равно надо. – Можно узнать, кто оплачивал большую партию химикатов больше десяти лет назад?
– Опасная химия, то есть промышленная или бытовая? Ну, в смысле, удобрения там какие или ещё что-то в таком роде? – сразу по делу уточняет она.
– Взрывоопасная смесь. – Говорю и замираю, ожидаю её слов, боясь даже дыханием спугнуть какую– нибудь важную мысль.
– Нууу... Если конечно специально не позаботились эти сведения уничтожить... Хотя, подожди. Эти же документы не только через бухгалтерию должны проходить. – Она хмурит лоб, старательно вспоминая что-то. – Через погрузку, сопроводительные документы, в отчётности наверх. Вероятность небольшая конечно, но думаю, стоит попробовать поискать. Это из-за твоего папы, да?
Прижимаю её к себе крепче, целую плечо и шею, чтоб не испортить ничего, и слов для ответа не нахожу. Всё ведь поняла, и даже я могу себе представить, что за геморр те данные найти, а она не отнекивается, готова на себя и это взвалить. Ну и как её не беречь, не следить за каждым шагом, чтобы не обидел кто? Да я б её уже к себе приковал, что бы и на шаг отойти не могла.
Вот и на этот вечер иду, крепко держа свою девочку за руку. Время просто тянется, всего час на этой тягомотине, а у меня уже сил терпеть это все, нет. Я б лучше дома камин разжёг, Кира бы приготовила что-нибудь.
Хозяин вечера заискивающе трётся рядом. Контракт с его фирмой я разрываю. Благодаря договорённостям с Малецким, мне уже не надо в четыре раза переплачивать. Для него это, конечно, более чем существенная потеря. Но он достаточно пользовался тем, что по факту срок договора давно истёк, и просто пролонгировался сам договор.
Всё-таки поймав меня "на пару слов", чуть ли не по пути из сортира, он начал мне лить в уши всякую хрень, единственный смысл которой заключался в том, чтобы уговорить меня сохранить это партнёрство. На кой оно мне надо, если я просто сливаю кучу бабла в пустоту? На этот вопрос никто отвечать не собирался.
Захожу в зал и вижу, как дочка хозяина с брезгливой миной на роже, что-то говорит Кире. Благо стоит ко мне вполоборота, и я успеваю расслышать последнюю фразу.
– Сабир, конечно, значимый человек в городе, но это просто невежливо! Приглашение было на одного человека и там точно значилось, что вечер семейный, то есть никаких ... – И тут она увидела меня, побледнела и попыталась выкрутиться. – Не членов семьи...
– Кира, солнечная моя, мы вынуждены покинуть это место. Я не являюсь, членом твоей семьи и поэтому не могу здесь находиться. Ты же не бросишь меня, драгоценная? – несу околесицу, но смотрю, как моя девочка расцветает улыбкой, и сам улыбаться начинаю. Ей.
И хотя хозяин пытается нас остановить, у него и деньги уплывают, и явно я такого отношения не забуду, своего решения я не меняю. Даже не дослушав слезливые извинения той мымры, что пыталась на мою девочку наехать.
– Не везёт нам с вечерами. – Улыбается в машине Кира.
Такая красивая, готовилась, вся как куколка, такой только любоваться. Взгляд цепляется за коробки в углу сиденья. Нет, у моей девочки сегодня будет хороший вечер.
– Дед, чем занят? – говорю в телефон, слушаю родной голос и хитро смотрю на удивлённо распахнувшую глазищи Киру. – Я скоро буду. Я с гостьей.
– Как? Куда? – начинает паниковать. – Нельзя же без подарка! Не красиво так!
– Кстати о подарках. – Протягиваю ей футляр со вторым комплектом. – Не знаю, понравится или нет, но под твои глаза должно подойти.
Она замирает, мягко проводит кончиками пальчиков по камням, осматривается и замечает коробку с сигарами.
– А можно ко мне домой? Пожалуйста. Я не долго, правда! – ну, что ей там могло понадобиться?
– Заедем. Всё равно по пути. – Отвечаю, и неожиданно она меня обнимает, сама.
– Спасибо тебе. И за украшения, и за то, что уступил. – Прижимаю и не даю ей от себя отодвинуться, а она и не особо возражает.
Чуть позже снимает и аккуратно укладывает обратно комплект с сапфирами и одевает второй, тот, что я только что подарил.
В её квартиру поднимаюсь вместе с ней. Вот странно, она здесь с сентября не живёт, а в квартире чисто и проветрено.
– Заходи! Я сейчас. – И бежит вперёд меня в дальнюю комнату.
– Ты зачем ключи от квартиры с собой брала? – кричу ей.
– Так я их и не выкладывала из сумки, а сумка с вещами, в которых я к Заринке приехала, в машине. Никакого волшебства! – и заливается смехом, возвращаясь ко мне.
– Уютно у тебя. – Честно делюсь с ней первым впечатлением. – А это что?
В руках она осторожно держит небольшой прямоугольный ящик.
– Бабушка, та, что работала ревизором на гиганте, его очень любила, хотя и говорила, что за всю свою жизнь держала в руках три таких бутылки, две из которых были взяткой. – Она опускает ящик на диван и аккуратно сдвигает крышку. – Эту она собиралась распить с родней жениха на моей свадьбе, поэтому берегла, вот она и осталась. А я когда смотрела, что это такое запомнила, что этим коньяком пропитывают сердцевину сигар, с тем же товарным знаком, что и на тех, что сейчас в машине лежат. Значит, точно по душе придётся! Правда, же?
Да уж, думаю, дед точно обрадуется. У него самого несколько бутылок от Реми Мартина хранится, и уж редкий "Луи Тринадцатый" точно станет украшением дедовой коллекции.
– Ты меня все время удивляешь. – Признаюсь Кире.– мало девушек понимают в сигарах и коньяках.
– Не хочу тебя разочаровывать, но я ничего не понимаю ни в сигарах, ни в спиртном. Просто зрительная память очень хорошая. – Смеётся моя самая ценная добыча.
Дед встречает нас на крыльце, стоит только машине въехать за ворота. И конечно с собакой. Огромный алабай несётся к нам, я уже приготовился прятать и успокаивать Киру. Я хоть и знаю, что без команды не нападет ни один из дедовых псов, все равно ощущение жуткое, когда на тебя бежит такая махина.
– Какооой, ой какой лапочка! – от восхищённого голоса из-за моей спины обалдели все, включая пса. – А можно... Можно я его поглажу? Или он не терпит нежностей от посторонних.
– Ну, кто откажется от ласки такой красавицы! – довольно тянет дед, хоть и видно, что удивлён, и отдаёт резкую команду тут же севшему алабаю.
Кира опустилась на корточки перед собакой, гладила его по шее, давала обнюхивать свою руку и всё это просто с детским восторгом в глазах. А уж когда разомлевший пёс лизнул её в щеку и положил на колено лапу, уровень радости и умиления просто зашкалил.
– Судя по реакции на мою собаку, я так понимаю, кто-то из моих сыновей тайком сделал мне внучку, а ты нашёл? – довольно смеётся дед.
– Нет, дед, Кира не твоя внучка. – Беру девушку за руку, но дед быстро её перехватывает.
– Да? Не похоже. Пойдём-ка, милая, похвастаюсь своими орлами. – Дед хоть и в возрасте, но сразу видно, что глава рода.
Киру он ведёт на псарню. Чуть ли не про каждого пса рассказывает. Ну, ещё бы. Это я к собакам равнодушен, мать их вообще недолюбливает и боится, а тут такой заинтересованный и благодарный слушатель.
– Ну а это наш ветеран, чемпион собачьих арен, сейчас вот, на заслуженном отдыхе. – Дед остановился возле одной из дальних клеток. – Доживает свой век, старый.
– Он не старый, он матёрый! – заступается за собаку Кира. Пес, услышав голоса, поднялся с лежанки. – Вон, какие лапы! А грудь? Прямо былинный богатырь, а не пёс! Настоящий князь.
Четырёхлапый князь не торопясь подошёл к дверце и просунул в щель между прутьями решётки нос. Кира его начала гладить по переносице, а собака все пыталась прижаться к руке лобастой башкой сквозь решётку.
– Ты смотри, что творит, проходимец! Ты смотри, как мы оказывается, умеем! Что-то ко мне за столько лет так не ластился! Ах, ты пройдоха! – шутливо возмущался дед.
Кира вся светилась, словно неожиданно исполнилось её заветное желание, надо будет аккуратно расспросить. А то может она всю жизнь о собаке мечтает. А то зима уже на пороге, скоро и Новый год.
Пришедшая Тамия передала, что мать всех нас ждёт в доме. Куда мы и поспешили. Но полный тепла взгляд, который Тамия бросила на Киру я заметил. Впрочем, я давно уже понял, что Кира нравилась моей домработнице.
– Сабир, сынок, ты на этот раз не похудел! – мама всегда встречает с улыбкой, но сегодня нет её обычных причитаний, что похудел, и глаза впали.
– У меня появился личный повар, так что я теперь не перебиваюсь перекусами, а очень вкусно, и очень много кушаю дома. – Целую мать в щеку и вручаю подарок. Мама всегда, сколько себя помню, любила украшения. И по довольному блеску глаз, понимаю, что и сейчас она рада подарку. – Мам, это Кира...
