Текст книги "Цена твоего прощения (СИ)"
Автор книги: Дина Сдобберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)
Глава 10.
Сабир Агиров.
Еле-еле продрал глаза. Какой день подряд уже, засыпаю только под утро. Все прислушиваюсь, боюсь услышать тихий вскрик или звук падения, если Кира решится повторить наше знакомство. Боюсь и жду. Потому что это будет охрененный повод перетащить её в свою спальню.
А то, что её терзают тяжёлые мысли, было заметно. Она вся словно поникла, отгородилась стеной от всего мира. Все ответы в одно-два слова, всё время сосредоточенна. Уставится в эти свои цифры и пойди, разбери, что там у неё в голове. Все чаще поглядывает на календарь, такое чувство, что какая-то дата приближается.
Я всё проверил, среди близких ей людей и в её старой семье ни дней рождений, ни дней смерти в ближайшее время ни у кого не было. Что тогда? Подруге рожать ещё не скоро. Что она там наметила? Хочется подойти, схватить и вытрясти всю подноготную. Но сдерживаюсь, до скрипа стиснул зубы и не даю себе сорваться. Хватит. Уже наговорил лишнего и руки распустил.
Сложно понять, почему в её присутствии всегда легко подавляемые эмоции выплёскиваются огненной лавой. Притом, что надо отдать ей должное, она не провоцирует, не истерит, не привлекает внимание. Старается быть в стороне. И это выбешивает.
Именно то, что она меня воспринимает, как неизбежное зло в своей жизни. Как ливень летом или снегопад зимой. Для меня происходящее со мной странно и непонятно, потому что самому мне до баб дела никогда не было. Пока время не пришло, они нужны для мужской разрядки. Настанет момент, для продолжения рода, рождения ребенка. А вот эти все нравится – не нравится, я в жизни не понимал.
Однажды я спросил деда, почему он до сих пор не заключил договор на брак с другим родом, хотя предложения были, как я знал. У того же друга отца было три дочери, и он не раз предлагал, и настойчиво предлагал породниться.
– Придёт время, и ты мне ещё спасибо скажешь за это. Поверь, если сердце молчит, толку от такой жены не будет. – Говорил дед.
– Причём тут сердце? Здоровая баба нужна и правильно воспитанная. Чтоб родила, и под ногами не путалась. – Самоуверенно отвечал я.
– Какое родила? Тебя ж воротить от неё будет. Смотри даже у собак, не всё так просто. То сучка нос воротит, то кобель отворачивается. А тут не собака, тут родной внук! А для детей страсть нужна. Тогда и правнуки будут сильные и крепкие. – Дед трепал загривок одного из своих алабаев. – Вот встретишь свою девочку, а на тебе договор весит, да ты ж бедную невесту возненавидишь, хоть она и не причём. Так и не дождусь я правнуков. А я старый стал, сентиментальный. Хочу с правнуком ему первого пса выбрать. Или с правнучкой. Девочки они ласковые, а с женихами ты сам разберёшься.
Я тогда только фыркнул, что и правда, стареет дед. А теперь понимал, что он мне хотел сказать.
Кира будила во мне эмоции и желания, которых я в себе даже не подозревал. Мне всегда было всё равно, как живёт и чем занимается баба, с которой я получил разрядку. Чистое удовлетворение потребностей, для этого даже ложиться в одну постель не нужно. Ещё не хватало, об шалаву всем телом тереться.
Но Киру я хотел присвоить. И после того грёбанного ужина, я сам себе откровенно признался, что бесит меня то, что она меня признавать своим мужчиной и хозяином не хочет и не собирается. А я хотел. Хотел её всю и без исключений. С её умом, душой и телом. Хотел, чтобы башню у неё рвало так же, как и у меня. А не вот этот высокомерно-презрительный взгляд, как на кусок тухлого мяса.
Может если бы я ту дуру пресанул, чтоб прям там, на балконе призналась, что всё наврала, Кира не смотрела бы, как на лужу посреди дороги. Мол, и перейти надо и пачкаться не хочется. Вот совсем уже крыша подтекает, если я всерьёз размышляю, надо ли было шмару пресануть, чтобы доказать девчонке, которой я вот на хрен не сдался, что у меня с этой шалавой ничего не было уже долгое время! А Кире не был интересен ни я сам, ни мои бабки...
Встал под холодный душ, надеясь хоть так прояснить голову и взбодриться. А холодный рассудок мне не помешает. Надо поговорить с Кирой. Объяснить, что те слова, вырвались со злобы. Что принуждать или покупать я её не собираюсь. Что хочу по-другому, что бы сама...
Главное, чтоб она в тот момент про синяки, мною оставленные, не вспомнила. Но должна же понимать, она же умненькая! Вспылил, не рассчитал сил. Она тоже, вон как вскинулась, когда я её этот, ладинец, тронул. Когтями мне кожу на запястье продрала. Не хочу, чтобы она боялась, чтобы в себе замыкалась, вечно ожидая удара.
Спустился на кухню. Кофе придется делать себе самому. С того вечера, Кира перестала готовить. Вообще. А я привык за три недели спускаться к завтраку. И ужинать дома. Нет, всё же эту войну миров пора прекращать.
Полдня наблюдаю за ней, не сводя глаз. Красивая она. И такая... Как любимые матерью лилии. Опять ловлю взгляд на календарь. И эта морщинка между бровями, что становится всё чётче, когда она закапывается в бумаги. Ей что-то сильно не нравится. Очень сильно, но молчит. Со мной разговаривать не желает.
На обед едем опять молча. При нашем появлении резко обрывается какой-то разговор. Вижу взгляды, какими провожают Киру. Наплевать. Наплевать, что хочется развернуться и поотрывать головы за эти взгляды. Я себя держу в руках, я ж не дикарь. Нечего девочку пугать. Заказал печень. Как и в первый совместный обед. Конечно не то, что Кира делала, но печень я люблю, а ей не мешает вспомнить, что со мной можно и по-хорошему.
От дверей раздалось покашливание, молча развернулся. Один из местных завсегдатаев, старший в той компании, что замолчала при появлении Киры, стоял в дверях рядом с Шасимом, прося о разговоре. Кивнул ему на стул, Шасим пропустил здоровяка к столу.
– Разговор есть к тебе, Сабир. Говорят, девка твоя тебя напрягать стала. – Замечаю, как сжались тонкие пальчики на рукояти столового ножа. Ну, что напрягаешься, девочка, я его сам убью. – Так я с предложением. Откупные за неё отвалим. Себе с ребятами заберём...
Договорить он не успел. Он не просто на моё глаз положил, он ко мне подошёл, как к терпиле какому, что свою женщину уступит. Злость и напряжение последних дней наконец-то нашли выход. За порогом распахнутой двери стояла гробовая тишина. Его дружки хоть и видели, и слышали всё, а говорил он громко, но заступаться на лезли. Он на мое пасть раскрыл. И сейчас я ему эту пасть ломал, за то, что думать посмел, что глаза поднял на чужое, что представил... Остановился, только когда этот рыжий совсем дёргаться перестал.
– Эту дохлятину вышвырнуть, мне воды руки помыть. – Боюсь оборачиваться, потому что понимаю, что увижу испуганные глаза и явное желание исчезнуть и никогда меня не видеть на лице.
Медленно поворачиваюсь... Сидит на самом краешке стула, вся, как натянутая струна. Глаза мерцают, отливают хищной зеленью. Как кошка перед броском в драку. Тонкие ноздри дрожат, выдавая кипящий в крови азарт. Да неужели! Мягко делаю шаг обратно к столу, стараюсь запомнить её такой, не спугнуть. А она оказывается совсем не тихоня!
– Хочешь пнуть ублюдка пару раз? – щедро предлагаю ей.
– Нет. Бессознательное тело пинать, это позорно. – Отвечает совсем не так, как я мог бы предполагать.
– В следующий раз, остановлюсь на моменте, когда тело ещё трепыхается, обещаю. – Цепляюсь за разговор и любуюсь проступающей несмелой улыбкой.
– Можно чистые салфетки и лёд, пожалуйста. – Очень вежливо говорит она официанту.
Тот только согласно кивает и испаряется, чтобы притащить запрошенное. Не понял, ей зачем? Но официант оборачивается за пару минут, буквально пока я снял испачканный пиджак и мыл руки.
– Руку можно? – смотрит на меня и ждёт. Протянул ту, которой мутузил урода. Она приложила завёрнутый в салфетку лёд к костяшкам, придерживая мою руку снизу, чтобы не была на весу. – Нужно подольше подержать, чтобы припухлости не было.
– Обязательно. И печень поесть, чтобы кровь быстрее восстанавливалась, да? – а сам взгляда от неё не отвожу.
– Здесь же не умеют её готовить. Зачем брать? – приподнимает бровь она.
– А дома мне не готовят. – Намекнул на её бойкот кухни.
– Зато не обвиняют, что я на основании допуска на кухню, решила что я владычица морская и золотая рыбка у меня на посылках. – Съязвила, глядя на меня Кира.
Рука с холодным компрессом лежит на столе. Возомнившее о себе тело вынесли и даже незаметно навели порядок. Смотрю на неё и еле улыбку сдерживаю. То есть эта хитрюга вывернула так, что выходит не она обиделась и меня пустым столом наказывает, а это чуть ли не я запретил, чтобы не зазнавалась. Да уж, это так уметь надо!
Я хотел было спросить её о календаре, но сегодня одни приключения в программе. Над моей головой гудел непонятно как и откуда залетевший шершень, вроде осень на дворе, поздно для всей этой братии. Аллергии у меня нет, но приятного всё равно будет мало.
Охрана растерялась, официант побледнел. А вот Кира полезла в сумку. Достала из неё леденец, которые постоянно брала и, немного подержав его во рту, выложила на открытую ладонь. Руку она протянула почти к моему лицу, и только тогда я понял, что она собирается сделать. Шершень естественно очень быстро спикировал на конфету, и Кира отправила его вместе с конфетой в окно, услужливо и расторопно открытое официантом.
– А если бы укусил, пока несла? У тебя же аллергия? – тут же спросил эту победительницу.
– У меня аллергия только на лекарство. А на пчелиный яд нет. Вот у бабушки была. Поэтому я с детства знаю, как сделать, чтобы никто никого не кусал. – Ей идёт улыбка, я и сам на неё залипаю, как тот шершень на конфету.
Схватить бы её сейчас, утянуть к себе на колени и самому покусать её всю. Чтоб каждый видел, что моя, что не свободна, мои метки. Но холодной водой воспоминание о сжавшемся каменном теле у меня на руках в тот вечер. Я прикрыл глаза, чтобы она не увидела моего взгляда. Потому что почувствовал, как дикая ярость окатывает изнутри. Желание найти и разорвать на куски любого, кто посмел обидеть. Пора в этом поставить точку. Встал изо стола и, взяв её за руку, повёл за собой.
– Езжайте домой. – Осадил охрану, дернувшуюся было следом.
Усадил её на сиденье, сам сел за руль. Меньше часа езды и мы почти за городом. Парк, заложенный в честь какой-то годовщины чего-то, давно превратился в кусок дикого леса на окраине города. С небольшого склона было видно широко разлившуюся реку, и ивы, склонившиеся до самой воды. Внимательно смотрел на девочку. Поймёт или нет, что не в простое место привёз.
Осматривается. Внимательно, настороженно. Подошла к дубу, что стоял чуть в стороне и с таким стволом, что за ним даже я мог бы спокойно спрятаться. А она ведёт тонкими пальчиками по шершавой коре, улыбается, что-то разглядывает. Вот взгляд замер. Рассматривает, взгляд на меня, снова на дерево. Я знаю, что она там нашла. Старые, глубоко вырезанные буквы "С" и "А". Перед тем, как из дома сбежать в шестнадцать вырезал. Чтобы если не выживу и не вернусь, вот такая памятная надпись была.
– Здесь я последний раз был с отцом. Он планировал выкупить землю на той стороне реки. И отсюда показывал будущие владения. – Объяснил значимость этого места я. – Через несколько дней его не стало.
– А место красивое, светлое. – Задумчиво произнесла она, усаживаясь на выпирающий корень дерева. – Для тебя это место памяти. А я здесь зачем?
– Поговорить. – Сажусь рядом, опираюсь локтем на согнутую ногу. – Что тогда произошло? Почему не нашли и не наказали?
– Когда? Кого наказали? – не понимает она.
– Ты носила с собой отраву, чтоб всегда под рукой была. Ты готова была на дурной шаг, лишь бы не пережить насилия. – Не думал, что спросить об этом будет так тяжело. – Снова?
– Что значит снова? Меня никто не насиловал. – Удивляется она, а мне словно дышать легче становится с каждым её словом. – Я вообще этого переживать не собираюсь! Я когда на практике была, в морге дежурила. Вот туда девочку привезли, после изнасилования. Вот после этого я и носила с собой... Чтобы никогда...
– Подожди, какая практика с моргом? – не понял я.– У тебя же экономическое образование!
И потом я сидел и охреневал, выслушивая, как две подружки поменялись местами. И пока та, что с медицинским образованием, помогала третьей подружке из этой компании сохранить ребёнка, та, которая училась на бухгалтера, делала уколы и следила за назначениями в больнице! Да уж, отчаянные.
Но зато теперь понятно, почему такое отношение со стороны названной родни. Такие поступки не забываются. Странно, правда, что замуж среди своих не выдали. Отсюда же и знание языка. И почему её искали через диаспору. Своя же. Напугалась девочка тогда конечно здорово. Но это даже близко не сравнится с тем, если бы беда случилась с ней.
– А зачем ты это спрашиваешь? – вдруг спросила она.
– Нашёл бы и убил. – К чему скрывать? Пусть сразу привыкает, что за каждую её обиду я по полной спрошу.
– Я же тебе никто. – Мои планы её удивили.
А я промолчал, не озвучивая, что для себя уже всё решил. Моя будет. Сама придёт, измором возьму.
Утром проснулся наконец-то выспавшимся. И уже спускаясь вниз, почувствовал вкусный запах с кухни. Кира уже мыла посуду, а на столе стояла тарелка с рулетиками из лаваша и яичницы с ветчиной. Ну, надо же! Чернобурка сменила гнев на милость. Из-под короткого рукава домашней футболки были видны, уже начинающие желтеть, синяки.
– Извини. – Провел пальцами, едва касаясь, только, чтобы обозначить, за что извиняюсь. – И за всё, что тогда наговорил.
– То есть, у тебя нет мыслей про работу не только на официальный твой бизнес, но и на теневой? И про... – замялась она.
– Про постель? Есть. – Не стал врать и отнекиваться, наоборот, прижался к ней со спины, ограничивая возможность к отступлению с двух сторон опираясь руками на столешницу. – Только принуждать не буду. Хочу, чтобы сама пришла.
– Я не...
– Чшш. – Перебил её возражения я. – Я терпеливый. И я подожду.
– А ждать тебе будет помогать, как её там зовут? – а мы оказывается и не так равнодушны были, как показывали.
– Понятия не имею. Ты серьёзно ждёшь, что я каждую подстилку по имени знать буду? – сразу решил обозначить, кто это была. – Или решила, что тот бред хоть долю правды содержит?
– Ну, она красивая! И ну, мужчинам же надо. – Глаза опустила, щеки краской залились, смущается, как школьница.
– Это шалава, продажная девка, тело, которое любой может купить за бабки. Ты вообще не о том думаешь. Чисто чтобы успокоить, единственный раз тебе говорю, пока ты в этом доме, ни с кем, ничего не было. И я подожду, когда ты сама согласишься, и помощь мне во время ожидания не нужна. – Развернул её и сжал её лицо в своих ладонях. – Но если узнаю, что на сторону глянула, только посмотрела, Кира! Я тебе башку сверну! Никто не имеет на тебя больше права!
Глава 11.
Кира.
День был заполнен привычными делами. Изменилось ощущение от присутствия мужчины рядом. За месяц, я незаметно для себя прошла путь от страха и неприятия, до любопытства и ревности. Не важно, что я и думать себе в эту сторону запрещала. Но я каждый день, с утра и до самой ночи проводила время рядом с этим мужчиной. И кроме угрозы в тот вечер и непонятного всплеска злости несколько дней назад, ничего плохого он мне не сделал.
Как я не старалась себе напомнить кто такой Сабир Агиров, страх и здравые опасения не возвращались. Попытки рассуждать здраво и логически захлебывались, каждый раз приводя меня к выводу, что уже месяц я в полной его власти, живу за его счёт и в его доме, нахожусь всё время рядом. Да даже комнаты у нас через стенку. Приди ему в голову идея сделать со мной всё, до чего он только додумается, ему ничто и никто не помешал бы.
Но я жива, здорова, меня не оскорбляют и не унижают, условия для жизни обеспечили такие, что придраться сложно к чему-нибудь. Единственное, не отпускают от себя.
Но чем больше я разбиралась в работе холдинга, тем больше я понимала, что скоро сама носа без охраны на улицу не покажу. Потому что тот, кто стоит за всей этой махинацией, сотрёт меня в порошок, как только ему станет известно, кто выявил все эти схемы оттока денег. Так что и тут вопрос спорный.
Я, как человек далёкий от всех этих дел, поняла ситуацию только сейчас. Сабир, который варится в этом с рождения, понял сразу и принял меры на опережение. Другой вопрос, согласилась бы я на такую работу, зная заранее всё о подводных камнях и течениях? Скорее всего, нет. Да нет, не скорее всего, а точно нет. Только вот подписав договор о неразглашении, и взявшись проверять одну из компаний, входящих в холдинг, я уже увязла в этом по самую макушку.
Ну и как тут настроить себя против этого мужчины? Если он обеспечил работой и побеспокоился о безопасности своего сотрудника? Другое дело, что его бойцы вели себя так, что я себе смогла представить самое неблагоприятное развитие событий. Но и тут Сабир побеспокоился, и кроме изредка перехваченных взглядов, меня ничто не беспокоило.
А с Владом я и вовсе себя чувствовала спокойно и комфортно, не смотря на то, что тот был той ещё язвой!
И хотя я прекрасно понимала, что вижу только одну сторону этих людей, настороженность по отношению к ним пропадала. А когда опасаться нечего, в голову начинают лезть совсем другие мысли.
Сабир очень красивый мужчина, и строгое выражение на лице, его совсем не портит. Тёмно-карие, почти черные крупные глаза, густые ресницы, которым и девушка бы позавидовала. Четко очерченные губы, прямой нос. Его лицо было гармоничным и некоторая грубость черт, только больше привлекала взгляд. От него веяло ощущением силы и уверенности. И дело тут не в накаченной, "бычьей" шее, и не в широченных плечах, хотя это тело само по себе было опасным оружием.
Звериная, хищная аура этого мужчины покоряла. Правда, согласны со мной были не все. В предоставленный перед официальным выходом выходной, я уговорила Влада отвезти меня домой. Ну, к чему мне тратить время на поездки по магазинам и бесконечные примерки, если дома есть платье, причём, которое я так ни разу и не одела. И да, я забежала домой к Заринке.
– Короче так. – Сказал Влад в ответ на мою просьбу отпустить ненадолго, показаться на глаза своим. – Признавайся, побег задумала?
– Нет, правда! Просто успокоить, что всё хорошо. – Заверила его я
– Час, Кира! И серьёзно, мне Сабир потом шею свернёт, но сначала я сам тебя найду и придушу! – пугал меня последствиями предполагаемого побега Влад, останавливая машину, возле подъезда Зарины.
Дома у подруги меня встретили объятиями, поцелуями и слезами. Тётя Наргиз и Зарина выспросили всё. Вплоть до того, сколько раз в день я кушаю. А потом настало время неудобных вопросов.
– О чём он думает? Что возомнил о себе? – возмущалась тетя Наргиз. – Это ему, как с гуся вода. Какой спрос с мужика? А девочке потом как? После того как она у мужчины в доме без родителей или родственников пожила? Кабель страшномордый!
– Почему кабель? Я за месяц никого не видела. Дома точно никого не было. И он красивый. – Стало, почему-то обидно за Сабира.
– Кто красивый? – не поняла тётя Наргиз. – Ты на него, под каким углом смотрела? Чёрный, жуткий. Такого ночью встретишь, да и днём увидишь, все грехи вспомнишь, не важно, делал или нет, главное покаяться. Если успеешь до инфаркта, конечно. Нашла красивого! Страшён, как совесть прокурора!
– Кира, я его издалека видела, от него даже на расстоянии мороз по коже. Как он может нравиться? – с сочувствием смотрела на меня Заринка. – Он тебя точно не обижает?
– Нет, Зарин, правда, не обижает. – Рассказывать про то, как он мне промывание желудка устроил и почему, я не стала, что бы не волновать.
Через час Заур пригласил Влада в квартиру, перекусить, пока Зарина помогала мне собраться. Ещё через полтора часа я вышла к машине с макияжем и уложенными волосами, сотней наставлений и горячим домашним пирогом с ягодами. Влад, увидев меня в платье и готовой к выходу, пробурчал что-то про кондрашку, которая кого-то хватит, и помог мне накинуть пальто.
– Влад, сколько у нас времени? – немного замялась я перед машиной.
– А что? – спросил он.
– Тут за углом есть кафе...
– А в кафе, второй ход? – перебил он.
– Ну, второй вход там есть, но там необыкновенно вкусный кофе и самый вкусный торт, который я когда-либо пробовала. А когда теперь удастся покушать с этим вечером не понятно. – Объяснила я.
– В принципе, ты права. Где-то час у нас есть, но потом сразу на место сбора. А то нам обоим Сабир таких горячих всыплет, что ни один кофе не сравниться. – Сдался Влад.
Хотя кофе и пирожные он оценил. Меня, правда, терзали смутные сомнения, что больше он оценил девушку, подававшую кофе и сладости. А вот когда мы подъехали к месту проведения торжества, Влад довольно ухмыльнулся.
– Ну, всё, иди, расстреливай в упор, и помни, пленных не брать, даже если будут проситься! – напутствовал он меня, наблюдая за приближающимся Сабиром.
Я сама немного растерялась, увидев его. То ли после разговоров с Зариной и её свекровью, то ли сама атмосфера вечера так повлияла, но мне казалось, что в этом зале ни один мужчина с ним не сравнится. Нет, здесь многие были и высокими и накаченными, но вот такого ощущения властности, понимания, что вот он хозяин и от его воли зависит если не всё, то очень многое, больше ни от кого не было.
Весь вечер Сабир был мрачен и чем-то недоволен. Я тоже начала нервничать, потому что постоянно ловила на себе его хмурые взгляды. Заметив, что мужчина занят решением каких-то вопросов, воспользовалась моментом и вышла на балкон, немного подышать и остыть от душного зала. Но одна я надолго не осталась. Очень яркая и эффектная девушка окинула меня оценивающим взглядом.
– Значит вот ты какая, новая игрушка Сабира. – Начала она
– Я хотела бы отдохнуть. – Грубо намекнула ей, на нежелание с ней общается.
– Что, заездил тебя Агиров? – усмехнулась она.
– А давайте, вы оставите меня в покое? Я совершенно не собираюсь разделять ваше желание обсудить личную жизнь успешного мужчины, к которой вы слишком явно и навязчиво хотите иметь хоть какое-то отношение. И видно всё никак. – Я понимала, что у Сабира, конечно, была та часть жизни, которую я не знала.
И что женщины были, но почему-то слова вот этой особы были неприятным открытием. Но и я. видно прошлась по больным мозолям. Потому что она сорвалась, и начала выливать на меня кучу лишних подробностей, хвастаясь, как после очередной новой девушки он возвращается к ней и раскрывает кошелёк. Я очень резко и прямо объяснила ей, что мне мало интересно, каким местом она зарабатывает на жизнь, и в каком объеме её услуги оплачивают.
Именно этот момент выбрал Сабир, чтобы появиться. И сразу оказалось, что свое значение девица сильно переоценила. Потому что вот не встречают с настолько испуганным лицом постоянного любовника, который "денег не жалеет". Но разозлили его не её слова, а почему-то мои.
Я его за почти месяц таким ни разу не видела. Глаза вытаращил, брови нахмурил так, что они почти сошлись на переносице. Слова не произносит, а практически выплевывает. И в чём я виновата, я понятия не имела.
Зато его слова о моем внешнем виде почему-то сильно задели. Но все раздумья закончились, как только он попытался сорвать с моей шеи цепочку с оберёгом. Столько я насмешек пережила из-за этого, да ещё и обида от несправедливых слов и желание защитить хоть что-то своё, раз даже собственную свободу отстоять не смогла, заставили на время отключить все сомнения и раздумья.
Я со всей силой вцепилась в его запястье, с мстительным удовольствием чувствуя, как впиваются когти в его кожу.
В зал пришлось вернуться, хотя я очень хотела просто уйти и сесть в машину к Владу, и дождаться окончания всего этого сборища там. Тем более, что сейчас я со всех сторон ловила злорадствующие взгляды. Платье не скрывало следов от лапищ Сабира. Я себя чувствовала, как под перекрёстным огнём. Я уже ждала, кто подойдёт ко мне первый позлорадничать и вылить ведро грязи под видом сочувствия.
Но подошёл Сабир. И вёл себя странно. Но только я не могла понять, как это поведение воспринимать. И выкинуть из мыслей его фразу о том, что как только ему взбредёт в голову, он заставит меня не только работать, но и заменить его любовницу, тоже не получалось.
И что я смогу ему противопоставить? А ведь ещё утром думала о нём совсем по-другому. И даже удивлённо вытянувшиеся морды местных пираний не вернули мне былой уверенности. Поэтому предложение уйти я приняла, чуть ли не с радостью. И полночи провела, разглядывая потолок.
Как нелепо понимать, что как девочка из младших классов умудрилась из всех возможных вариантов выбрать для симпатии именно этого, наглого, самоуверенного, на всю голову отмороженного, не признающего никаких вообще законов, кроме собственных понятий, монстра! И единственное, что мне светит в этой жизни теперь это подпрыгивать по воле самозваного хозяина и выполнять команды, как цирковая обезьянка.
Осеннее утро было таким же серым как и мое настроение.
