Текст книги "Цена твоего прощения (СИ)"
Автор книги: Дина Сдобберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)
– Я не оставлю ей выбора. И это единственное, что я заставлю её сделать! – обещаю и знаю, что так и будет, всё остальное будет по её воле.
– Сабир, ты подумай, девочка и так уже натерпелась от тебя! В этот раз только чудо спасло! А ты вспыльчивый до жути. Бл@! Я за Киру боюсь! Правда. Вот прикинь еще, кто что скажет, такое цепляющее? – признался в своих сомнениях друг.
– Да уж, имя свое не оправдываю. Только знаешь что? Пускай говорят, вот пару языков вырву, и остальные подумают, прежде чем имя моей жены просто так произносить. Я даже не знаю как тебе объяснить... У меня душа этой ночью сдохла. Вся жизнь обесцветилась. – Улыбнулся, вспоминая один страшный и одновременно самый лучший момент моей жизни. – А ради неё и для неё я жить буду, она вот всё! Просто всё!
– Да с чего ты взял, что ей надо вот оно всё? Что хоть шанс на прощение есть? Сабир честно, будь я бабой, я б тебя не простил. – Не понимает моей уверенности Влад.
– Она меня любит. Понимаешь? Она сама призналась в тот вечер. Пьяному уроду такие слова сказала. А для неё они не пустой звук, что каждому второму через полчаса после знакомству говорят. Для неё это значимо. Она меня любым приняла, понимаешь? – Влад только головой качает.
Идея, как это провернуть рождается минут через двадцать, когда мы проезжаем место, где я увидел Киру две недели назад. Ещё через два часа я знаю, что у неё прием через два дня и осмотр, охраны в смотровом кабинете никогда нет. Ну, ещё бы. Зато сразу за кабинетом ниша, в которой прячется лифт для персонала, и он сквозной, через всё здание. От самых верхних этажей и до подвального, где размещена парковка.
Остаток вечера провожу в подготовке. Всё должно быть идеально и отработать без осечек. Поздним вечером тормозим перед салом свадебных платьев. У них до закрытия полчаса. Я наивно полагал, что успею выбрать платье. У стойки две девицы. Смотрят на меня странно. Пытаюсь объяснить ситуацию.
– У меня свадьба. И очень неожиданная. Невесте нужно платье и самое лучшее. – Продавцы заметно расслабляются, одна начинает даже улыбаться.
– Бедная ваша невеста. В срочном порядке столько вопросов не решить. – Говорит вторая.
– Я решу. – Обрываю трёп.
– Да уж конечно! Платье ладно. А бельё под него, а украшения, букет, а прическа, макияж невесты...
– Ей краситься ни к чему, волосы шикарные, а вот остальное надо подобрать. – Соглашаюсь, что по делу говорит.
– Это долго и ...и нервно. – Предупреждает вторая.
Работа пошла. Обе старались подобрать то, что нужно, глазки не строили, намёков не делали, на себе ничего не показывали. Что несказанно радовало. Рыжая, думая, что я не вижу, кивнула на меня второй, брюнетке, когда я просматривал уже второе вешало с платьями. Та внимательно посмотрела на меня и кивнула в ответ, не догадываясь, что в зеркальной стене всё прекрасно видно.
– Может, посмотрите эти платья? – Передо мной вывесили три платья.
– Это сразу нет. – Указал я на то, что было на корсете. – Никаких утяжек.
– Беременна? – спросила рыжая. – Тогда и это не пойдёт. Силуэт "рыбка" девушке может не понравиться, потому что животик обтянет.
Я смотрел на оставшееся и представлял в нём Киру. И понимал, почему девчонки переглядывались. Большинство платьев, что я смотрел, были с декольте, голой спиной или оголяли плечи и пол груди. Моя невеста и жена в таком точно не будет выходить замуж. А у этого вся спина была закрыта плотным кружевом, предплечья закрывались лямками платья, талия была под грудью. Несколько слоев лёгкой ткани спускались от груди до пола свободными волнами. И никаких килограммов стекла! Строго и красиво. Кире должно подойти идеально.
Стопорнулись на туфлях. Каблуки отпали сразу. Но вот размера я не знал. Хорошо, что запомнил, как выглядела ступня Киры, когда я ставил её себе на ладонь.
И с букетом вышел косяк. Я вообще не представлял, какие цветы любит Кира! Букетов я ей не дарил. Но, недолго подумав, я решил, что нужно просто собрать букет, который без слов попросил бы прощения. Лилии, фиалки, белые пионы и розы. Я не скоро осмелюсь сказать жене "прости", но и молчать, словно я своей вины не ощущаю, тоже не дело.
Утром назначенного дня я нервничал так, как не волновался перед первым боем. Прячась за углом, слышал как администратор, привела Киру и попросила подождать врача.
– Почему здесь? Алина Андреевна всегда меня смотрит в своем кабинете. – Удивилась Кира.
– Сегодня немного не успевает. Сами понимаете в её работе накладки обычное дело. – Успокаивает её тетка-администратор, отрабатывая те деньги, что я ей заплатил.
– Это да, конечно. – В голосе жены, сразу проявляется тепло.
Слышу шаги, уходящей администраторши, выглядываю... Кира стоит у кабинета, спиной ко мне. Ждёт появления врача. Подхожу, обхватываю рукой за талию, другой закрываю рот и сразу шепчу, успокаивая.
– Тише, не пугайся! Это всего лишь я. и тебе ничего не угрожает. Не обижу, правда. Тихо, родная. – Утягиваю её в лифт и не затыкаюсь ни на минуту, пока мы спускаемся к машине. – Кира, сокровище, солнце моё.
А сам надышаться не могу ею. Её запах, её тело. Рука на животе остановиться не может, наглаживает еле выпирающий животик с моим малышом. Кайф такой, что аж позвоночник колет.
Моя, родная, любимая, единственная. С ребёнком. Сберегла, смогла. Знаю, не достоин, виноват, скотина. Но она моя. Пусть только рискнет, кто между нами встать или попробует посягнуть на неё! Небеса кровавыми слезами заплачут!
– Гони, Влад. – Говорю другу, едва успевая аккуратно посадить Киру в машину.
– Что происходит? – строго спрашивает она, пытаясь не показать своего волнения.
– Всё хорошо, моя душа. Всё хорошо. Мы опять женимся. – Отвечаю ей, любуясь разгорающимися искрами в её глазах.
– Не уверена, что выйти за тебя замуж, входит в понятие "всё хорошо"! – злится моя лисица с колдовскими глазами.
– А замуж это вообще не курорт, Кира. Обслуживание отвратное. – Зло язвит Влад. – Но у нас очень навязчивый сервис.
Глава 33.
Кира.
Непонятный визит Агирова всколыхнул бурю эмоций. В большинстве своем не самых приятных. Я полтора месяца старалась выкинуть из памяти предыдущие полгода, убеждала себя, что всё это было ложью, очень правдоподобной маской. Сама себе напоминала, что получилось в итоге, и что только благодаря чуду, я и мои малыши живы.
Но стоило только его увидеть, как я поймала себя на том, что смотрю на этого мужчину с мыслью, зачем он здесь. Как же я на себя разозлилась! Зачем бы ни приехал, мне нет до этого дела. Чтобы с ним не случилось, это его проблемы, не мои, и меня они не касаются! И, если честно, то взбесило, как он смотрел на меня. Словно я по-прежнему принадлежу ему, словно не было кошмара полуторамесячной давности, не было всех тех слов и оскорблений, что он щедро выливал на меня.
Безымянный палец правой руки свело фантомной болью от содранного кольца. Плотно севшее кольцо во время рывка, так сильно ободрало кожу на суставе пальца, что и сейчас было заметно. С двух сторон на пальце остались шрамы на местах повреждения. Свое кольцо Агиров так и не снял. По крайней мере сейчас, оно было у него на руке.
– Не переживай. – Похлопал меня по руке Тайгир. – Амиран его сейчас культурно выставит. Брат это умеет.
– Агиров очень влиятельный человек в городе... – начала я, но наткнулась на насмешливый взгляд Тайгира.
– Ну, вот пусть у себя дома и влияет. Наша семья, конечно, куда проще, чем Агировы, но за себя постоять в состоянии. – Подмигнул мне брат.
Не зная, куда себя деть от волнения, я пошла на кухню. Универсальный способ сбросить нервное напряжение и злость. И скрыть слёзы. Лук превращался в мелкое крошево под ножом. Три килограмма куриных сердечек отмокали в раковине. Арлану очень нравился этот салат, и я каждый раз после очередной поездки на процедуры, старалась приготовить что-то именно для него. Сейчас я даже очень порадовалась, что сегодня успела пообещать салат из сердца, лука и грибов, а не десерт какой-нибудь.
– И какую часть Агирова ты сейчас мысленно шинкуешь? – спросил зашедший на кухню Амиран.
– С чего ты взял...
– Ты свое выражение лица видела? – перебил он меня, улыбаясь при этом. – Не переживай. Лично выставил его за ворота и дверь закрыл.
– Чего он хотел? – всё-таки спрашиваю у Амирана.
– Узнать, где похоронена жена. Сказал, что собирался достойно похоронить. – Амиран открыл окно, потому что на кухне слишком сильно пахло луком. – А когда тебя увидел живой и здоровой, хотел поговорить.
– Боюсь мне нечего ему сказать. – На самом деле есть, но смысл в этих упрёках?
– Думаю я достаточно понятно ему объяснил, что здесь ему ловить нечего и появляться не за чем. В любом случае, охрана на чеку. – Успокаивает меня Амиран.
Следующие дни проходят спокойно. Агиров не мелькает поблизости, не пытается приехать. Последняя процедура Арлана перед двухнедельным перерывом между курсами прошла хорошо. Амиран сказал, что раз Агиров уже в курсе, что я жива, то можно больше не прятаться. И можно будет после приема у Алины Андреевны, на который я ездила раз в неделю в обязательном порядке, поехать к Зарине и тёте Наргиз, чтобы успокоить, и чтобы они меня не теряли.
В медицинском центре меня уже ждали, приезжала я пока без опозданий. Администратор вышла встречать чуть ли не на улицу.
– У Алины Андреевны сегодня такой сложный день, еле успеваем. Пройдёмте в смотровую. Нужно будет немного подождать, вы не против? – быстро объясняла она.
– Конечно, нет, я подожду ничего страшного. – Успокаивала я сотрудницу.
Врач обычно принимала меня в своем кабинете и осматривала там же. Но пару раз, из-за вот таких авральных дней, проводила осмотр в прямом смысле между родами здесь, в смотровом кабинете. Иногда задерживалась. Я не капризничала и не возмущалась. В конце концов, я могу подождать, а там от присутствия врача зависит очень многое.
Поэтому и сейчас не увидела в ситуации ничего не обычного или страшного. Я стояла, облокотившись плечом на стену, и ждала, когда подойдёт Алина Андреевна, когда неожиданно почувствовала, что меня обнимают со спины и прижимают к себе, одной рукой несильно зажимая рот, а второй закрывая живот.
Даже испугаться не успела, как почувствовала его запах. Вот как можно настолько привязаться к мужику, что даже после всего скотства с его стороны, его личный запах по-прежнему приятен?
Сказать ничего не могу. Агиров как начинает говорить у смотровой, так и не прекращает до самой машины. Только меня сильно настораживает его состояние. Дышит часто, тяжело, как после бега. Руки чуть ли не дрожат, глаза блестят, словно у него температура.
В машине сразу отодвигаюсь от него, как можно дальше, и пытаюсь узнать, что происходит. Ступор от услышанного быстро проходит. И я понимаю, что это не шутка. Сабир Агиров действительно собрался второй раз жениться. И опять на мне. И опять не поинтересовавшись моим мнением.
– Через край навязчивый, я бы сказала. – Отвечаю Владу. – А теперь верните меня обратно. У меня приём у врача. И времени на участие в ваших спектаклях нет. Тем более, если я не приду вовремя, Алина Андреевна начнет волноваться и звонить, где я и почему не пришла.
– Кира, солнышко моё, послушай меня, пожалуйста... – начинает Агиров, но у меня желания его слушать нет совсем, и ласковые слова в его исполнении только злят до бешенства.
– Я не солнышко, уж точно не твоё, и слушать не собираюсь. Хватит. Я уже послушала, полтора месяца назад. И от тебя, и от твоей матери. Мне на всю жизнь хватит. – Понимаю, что бабушки, всегда считавшие, что крик и истерика не красят ни одну женщину, и вообще не сочетаются с женским достоинством, сейчас были бы в шоке от моего поведения, но видят боги, он это всё заслужил. – Я не претендую ни на что, что бы тебе принадлежало, не строю козней, не сливаю информацию о твоём холдинге. Я не требую экспертизы и признания ребёнка! Сохраните боги от такой дури! Никто не собирается требовать денег на содержание или твою фамилию новорожденному. Сама прекрасно справлюсь с воспитанием. Так чего ты никак не уймёшься? Оставь меня в покое.
– Кира, родная, ну что ты говоришь? Не надо ничего требовать. Всё, что у меня есть и так принадлежит тебе и малышу. И вопросов с фамилией не будет. Мой ребёнок... – он пытается притянуть меня к себе, но я с размаху бью его по рукам.
– В смысле, твой? Как это он твоим стал? Ты же бесплодный, и детей у тебя, ну никак быть не может. – Те его обвинения меня сильно задели, только я не та испуганная девочка, что пытается убедить нежелающего ничего слушать мужика в собственной невиновности. – А этого я нагуляла. Ну, что? Успел выяснить с кем я ебл@сь, как ты сказал.
– Кира, не ругайся, тебе это не идёт. – Выдаёт Агиров.
– А я говорил, что ты её только плохому научишь. Вот уже матом стала ругаться. – Добавляет Влад, но я особо не обращаю на него внимания.
– Агиров, ты чего? Ты пьян? – начинаю подозревать, что он просто в неадеквате.
– Нет, Кира, я больше никогда и капли не выпью. – Говорит он и ещё больше меня пугает. – Я много чего наворотил, много дерьма вылил... Кир! Я всё исправлю. Мог бы вернуться назад, сам бы уже дурную башку в кровь размозжил, но не допустил бы и звука из того, что наговорил...
– Слушай, самое оно с беременной девочкой перед свадьбой о дерьме и пробитых головах поговорить! – оглядывается на Агирова Влад.
– Я прошу только об одном шансе и всё. Просто позволь мне... – продолжает он, не обращая внимания на реплику друга.
– Я кажется, понимаю. – Перебиваю эту инсценировку мексиканской мыльной оперы я. – Надо предполагать, что ты пришёл к выводу, что с моим увольнением из ревизоров собственного холдинга ты поторопился. Отсюда и все эти пляски с бубном, и столько мёда в словах, что аж зубы сводит. Неужели услуги грамотного специалиста настолько дорого стоят, что лучше гулящую девку в жёнах держать? Или когда не первая, уже не страшно?
– Моя жена не гулящая девка. И я никому не позволю подобных слов в твой адрес, даже тебе самой. – Агиров мгновенно каменеет лицом. – Что касается твоей работы в холдинге, она тут и вовсе не причем. Меньше всего я сейчас о ней думаю. Я понимаю, что ты сейчас ни одному моему слову не веришь, но ты мне нужна, не как ревизор.
– Куда мы едем? – спросила, обрывая этот разговор. Ни к чему он. И не за чем.
– Я же сказал. Жениться. – Стоит на своем Агиров.
– В этом нет никакого смысла. Понимаешь? Я не хочу. Не хочу, чтобы даже номинально что-то связывало с тобой и твоей матерью. Мне противно до тошноты от одной мысли, что между мной и вами может быть что-то общее. – Пытаюсь донести до него своё отношение к его дурацкой затее. – Не знаю, что за блажь ударила тебе в голову, но ничего путного из этой затеи не выйдет!
– Ты обижена и справедливо не хочешь слушать оправданий. Да и не может их быть. Но ты не права. Между мной и тобой всегда будет общее. Ребёнок, которого ты носишь под сердцем. – Пользуясь тем, что в машине не так много места, он протянул свою лапищу и снова накрыл мой живот.
И конечно, кто-то из мелких выбрал именно этот момент, чтобы начать шевелиться. Я, конечно, ждала этого, и очень ждала. Но помню, как Зарина рассказывала, что это ощущается как воздушный пузырек, который лопается, только изнутри.
Не знаю, что у неё там за пузырьки были, у меня это был конкретный такой пинок! Прям вот со всей силы и с размаху!
– Это что? – напрягся Агиров.
– Это не что. Это ребёнок шевелится. – Поясняю очевидное.
– Это он так шевелится? – удивляется он. – Да у меня рука подскочила.
– Ну, не мне одной видимо не нравится, когда ко мне прикасаются чужие люди. – Говорю и отворачиваюсь к окну, успевая заметить внимательный взгляд Влада в зеркало заднего вида.
– А ты стала злая. – Говорит Влад.
– Заставили научиться. – Отвечаю, рассматривая залитые весенним солнцем улицы, мелькающие за стеклом.
Весь оставшийся путь, в машине была тишина. Тяжёлая и давящая. И хотя мне казалось, что Агиров не сводит с меня взгляда, оборачиваться и проверять так ли это, мне не хотелось. Благо ехать оставалось недолго.
Приехали мы немного немало, а в музей-усадьбу конца восемнадцатого века. Только вот после Нового Года её торжественно открыли после реставрации, которая заняла почти пятнадцать лет. К счастью, в данном случае реставрацию вели строго в соответствии с архивными изображениями и под присмотром искусствоведов и историков. Да и архитекторы-реставраторы явно вложили душу, потому что результат потрясал. Ворота, арки, подъездная аллея... Словно разом перенеслась во времени.
Я вот только не поняла, мы-то сюда, зачем приехали? Вроде как Агиров жениться собирался, а не по музеям ходить.
Что происходит, я поняла, когда мы вошли во внутрь. Улыбающаяся, очень миловидная женщина лет пятидесяти, словно именно нас и дожидалась.
– Ой, здравствуйте! Только вас и ждём. Всё уже готово. – Звонким приятным голосом говорила она. – Вот сюда, пожалуйста. Вот тут невеста может переодеться...
Она показала на комнату рядом с огромным залом, в открытые двери которого я успела заметить трибуну, арку и небольшой оркестр.
– Роспись в музее? – удивилась я.
– Ну. так ты же у меня дворянка в каком-то там поколении. Вот, чтобы соответствовало! – нагло улыбается он мне в ответ, и мягко подталкивает меня в комнату.
Пока он закрывал дверь, я рассматривала платье, висящее на вешалке, букет, настолько нежный, что при других обстоятельствах, я была бы рада нести его в руках, в день своей свадьбы.
– То есть действительно роспись, а не просто готовые документы, как в прошлый раз? – говорю вслух.
– Всё по правилам. – Раздаётся тихое за спиной.
– Ты понимаешь, что я просто сейчас скажу "нет"? Или мой ответ значения иметь не будет? – пытаюсь достучаться до этого упёртого.
– Кир, переступить через произошедшее, не просто. И ... Да знаю я всё, знаю. Но и ты подумай. Сейчас Тахмировы тебе благодарны. Я и спорить не буду, что они хорошо к тебе относятся и переживают за тебя. Но как долго продлится эта благодарность? А когда родится ребёнок? Кира! Ты хозяйка всего, что у меня есть. Абсолютно всего. Зачем тебе и ребёнку жить на то, что посчитают нужным дать? – Агиров заметно нервничал, сжатые кулаки выдавали его с головой. – Я ни к чему принуждать тебя после свадьбы не стану. Ты знаешь, что я могу и умею ждать. Я хочу тебя вернуть. Не как ревизора, и даже не из-за ребёнка, которого хочу больше жизни. Мне ты нужна. Ты не веришь, и я сам бы на твоём месте не верил. Я всё сделаю, чтобы исправить всё, что натворил. Я за всё выпрошу прощения, за каждую секунду, что прошла за эти гребанные полтора месяца.
Агиров нежно держит за талию, но его руки всё равно обжигают сквозь ткань.
– Я не собираюсь выходить за тебя замуж снова! – чеканя каждое слово, выговариваю я, глядя в его лицо, от которого совсем недавно теряла голову.
– Придётся. – Он как всегда уверен, что его слово закон.
– Ты похитил меня из больницы, о моей пропаже уже знают...
– Вот поэтому, у нас очень мало времени. – Он почти прижался своим лбом к моему. – Ты же не желаешь зла тем, кто объявил себя твоими братьями? А я ведь могу и вспомнить, что моя жена, якобы погибла на их территории. Вместе с моим ребенком.
– С моим выродком, ты хотел сказать? – припомнила я его слова в тот вечер.
– Моя любимая жена и мой ребенок! И тебе лучше принять это уже сейчас. Так что ты мне ответишь, ты согласна стать моей женой?– и смотрит мне в глаза с таким ожиданием во взгляде, как будто не знает, что не оставил мне выбора.
Тайгир сам мне сказал несколько дней назад, что Тахмировы не так влиятельны как Агиров. А если он и дальше полезет напролом? Если всё равно будет добиваться своего?
– Смотри, не подавись моим ответом! – звучит зло и отчаянно.
Агиров пытается провести рукой по моей щеке, но я отдергиваю голову в сторону.
– Когда-нибудь я заслужу, чтобы твое сегодняшнее "да" стало искренним и желанным, моя родная. – Делает шаг к двери. – Когда-нибудь ты и мой ребёнок не будете избегать моих прикосновений.
– Конечно. Особенно после того, как я ему расскажу как ты на всю улицу орал, что я пытаюсь навесить на тебя непонятно чьего ублюдка. Я хорошо запомнила каждое твое слово. – Бросаю ему, подходя к белому платью.
Красивое, что-то подобное я и представляла, когда рисовала в своих мыслях свою свадьбу.
– И я запомнил, Кира. Каждое твое слово. И я дождусь, чтобы ты их повторила. Сама, по собственному желанию. – Это он о чём? Об экспертизе?
В зал, где должна была проходить регистрация, я входила, едва касаясь кончиками пальцев, согнутой в локте руки бывшего мужа-жениха. Или с учётом, что официально я умерла, то он вдовец? Представляю, как это звучит, я выхожу замуж за своего овдовевшего мужа!
Вся эта регистрация, как злая ирония над моими девичьими мечтами. Торжественный зал старинной усадьбы, десятки зеркал и напольных канделябров. Стены, оббитые шелковой тканью с объемным растительным орнаментом. Сверкающие мраморные полы, огромные окна во всю стену, высокие потолки. И идеальное исполнение "Вальса цветов". Откуда? Вот откуда он мог это знать?
Жених, самый красивый мужчина из всех, что я только видела, и совсем недавно моё сердце начинало биться птицей. при одном его появлении. А сейчас у меня аритмия от напряжения и непонимания ситуации. Я произношу свое "да" еле слышно, во рту все пересохло. Ничего, Агиров, зато рявкнул так, что эхо его "согласен" пару раз отозвалось под сводами потолка.
Подписываю документы, почти не замечая, что происходит вокруг.
– Обменяйтесь кольцами, в знак вашей любви и верности. – Говорит регистратор.
И вот тут происходит заминка, вызвавшая у меня какое-то злорадное удовлетворение, что не всё так гладко у господина Агирова! Его кольцо и так у него на пальце, а моё он выбросил в тот день. Агиров расстегивает пару пуговиц на рубашке, вызывая у меня недоумение, и достаёт из запазухи то самое кольцо, что оказывается, висит у него на шее, на цепочке.
Наблюдая за тем, как он отцепляет его и берет мою руку, регистратор не сдерживает умиления. А Агиров зависает, рассматривая шрамы на безымянном пальце. Потом очень аккуратно возвращает сорванное им тогда кольцо на его место, на мою руку. Мягко гладит следы собственной жестокости, и целует руку, прижимаясь губами к отметинам на пальце.
– Жених, можете, наконец, поцеловать невесту! – улыбается регистратор.
Да не дайте боги! Доводить этот фарс до такого я не собираюсь. Агиров видимо понял мое настроение, потому что просто прижимается губами к виску.
– Потанцуй со мной, – шепчет он мне на ухо и ведёт в центр зала.
Одна из любимых моих мелодий "Русский вальс" Пахмутовой, написанный ею для Юлиана. И хотя сейчас исполнитель другой, всё равно пробирает до мурашек. Агиров ведёт уверенно, чему я очень удивлена. Под конец просто подхватывает меня руками за бедра и поднимает вверх, прижимаясь губами к животу. Очередной пинок изнутри подсказывает, что детям такие горки не по нраву. Но теперь уже муж, только улыбается, как сумасшедший.
– Моя! Наконец-то! По закону моя! – громко, на весь зал заявляет он.
– Моя жена и мать моего ребёнка! – повторяет так же громко на крыльце усадьбы, перед которым стоят Влад и остальные охранники, что сопровождали нас на машинах от самого медицинского центра.
А у меня всё плывет под ногами, потому что среди этих людей стоят Шасим и его вечный напарник. Страх парализует горло, боюсь поднять взгляд на этих уродов, делаю вид, что не замечаю их присутствия. Что это значит? После всего, их присутствие здесь...
В памяти вовремя всплывают наставления бабушки, что, даже идя на эшафот, нужно сохранять осанку и лёгкую улыбку на губах, зачастую это единственная броня женщины. И не важно, что сердце обливается кровью, главное, чтобы на лице была улыбка.
По приезду в дом Агирова сразу поднимаюсь в комнату, где жила раньше. Все мои вещи на месте, ничего не пропало. Словно я отсюда ушла всего несколько минут назад. Стук в дверь. Муж принёс мои вещи и документы, с которыми я была в больнице.
– Спустишься к ужину, – спрашивает, как ни в чём не бывало.
– Нет. Аппетита нет, и я очень устала. Лягу спать. – Видела я, как ты хочешь всё исправить, присутствие тех, кто уже больше полугода угрожают мне изнасилованием, которые отвозили меня в тот вечер, не дав даже обуться, а вытащив из дома, как была, говорит гораздо больше всех твоих лживых слов.
Смотрю на него и так горько на душе от собственной наивности и беспомощности. Вцепиться бы сейчас в это лицо когтями, чтобы содрать наконец-то эту маску раскаяния! Сказал бы уже прямо, что ему понадобилось от меня.
На ночь одеваю плотные штаны, тяжело застегивающиеся, глухую плотную кофту. И прежде чем лечь спать, ставлю вплотную к двери стул, на сидушке которого я расположила вазу и поверх неё металлический поднос из-под средств для умывания. Любая попытка зайти в мою комнату не останется не замеченной.
Может это и бзик, но первое, что я сделала, в первый свой выход из дома Амирана и Тайгира, это приобрела пачку "Диргидрола". Вот и сейчас я вытащила один из двух блистеров и сунула под край подушки, накрыв ладонью.
Стоило голове коснуться подушки, как напряжение сегодняшнего дня вылилось слезами. Не желая, чтобы меня услышали, я затыкала себе рот собственной рукой.
Естественно я не выспалась. И как всегда, когда я нервничала, на утро меня ждал жёсткий приступ токсикоза. Из комнаты я старалась не спускаться. Только утром, запарила себе овсяные хлопья молоком, и несколько раз попила чая, с тем же молоком.
Агиров почти весь день отсутствовал. Зато вокруг дома ходила толпа охраны, среди которой я увидела и Шасима. Он вполне уверенно ходил по территории, о чём-то переговаривался с другими охранниками. Ледяные щупальца страха и паники, переставали быть для меня фигуральным выражением.
Я уселась на пол, прямо под окном, сейчас, когда Агирова нет дома, можно не скрываться. Успокоилась я только часа через два. Я пыталась придумать, как выкрутиться из этой ситуации, чтобы не подставить никого из близких, и ничего путного в голову не приходило.
На следующий день Агиров повез меня на приём к Алине Андреевне. Он сам был за рулём, и всю дорогу смотрел на меня в зеркало заднего вида. Встретившая нас Алина Андреевна была очень зла, она еле себя сдерживала. По дороге от холла, где она ждала нас, нервно расхаживая, до кабинета, она ещё молчала. А вот когда мы вошли в её кабинет, мне даже показалось, что она сейчас набросится на Агирова с кулаками.
Она требовала от него, кто ему помог меня забрать из центра. Агиров не признавался, говоря, что это не её дело.
– Сколько можно издеваться над девочкой? Совсем уже ничего святого не осталось! Скоты! – шипела она, рассерженной кошкой. – Завел себе игрушку!
– Хватит! – не выдержал Агиров. – Кира не игрушка! Она! Моя! Жена!
– Да неужели? А в прошлый раз она кем была? Когда я её в борделе откачивала и молилась, чтобы хотя бы до реанимации дотянуть? И это у тебя может быть и жена. Ты и тебе подобные любители обозвать женой, а потом насиловать, подсаживать на наркоту, чтобы окочурилась побыстрее, теперь вот новая развлекуха. В бордель сдать! Видно совсем с деньгами хреново у Агировых! – орала она на него. – А у меня на руках беременная, с угрозой выкидыша и на грани нервного истощения и срыва! Ушлепки! Вся ваша властность и авторитет яйца выеденного не стоит! Обычные живодёры и скоты! А то законы они себе придумали, заветы предков! Это предки так завещали, что каждый урод измываться над беременной может?
Видя, как наливаются яростью глаза Агирова, я бросилась между ним и врачом.
– Сабир! Выйди, пожалуйста! – впервые с того вечера я назвала его по имени.
Не знаю почему я решила, что он послушает, но услышав свое имя он молча кивнул и вышел.
– Зачем вы так рисковали? – спрашиваю врача.
– А сколько можно с ним сюсюкаться? Кто-то же должен был, наконец, сказать ему правду в глаза. Тем более, что мне совершенно не нравится такое состояние, поверь, я вообще не преувеличиваю, говоря об угрозе. – Говорит Алина Андреевна. – Прием назначаю через пять дней. Не будет улучшений, положу на стационар. Если конечно, ты хочешь родить этого ребёнка. А мне он ничего не сделает. Во-первых, весь город знает, что ни при каких обстоятельствах Сабир Агиров не ведёт разборок с бабами, а во-вторых, он даже из города меня не сможет выгнать просто потому, что ни один другой акушер-гинеколог не возьмётся вести твою беременность, просто из страха.
За всю дорогу домой мы не проронили не звука. К моменту возвращения, у меня ещё и закружилась голова. Наскоро поев обычной яичницы-болтуньи, я опять ушла к себе. Здесь было хоть иллюзорное ощущение безопасности. Когда за окном стемнело, перебралась на кровать и сама не заметила, как уснула.
Пока посреди ночи не проснулась от возмущённого выкрика Агирова.
– Кира, это что бл@ть за хрень? Откуда у нас в доме эта дрянь? Ты что не понимаешь, насколько она для тебя опасна? – нависает надо мной темной тучей и тычет в торчащий из-под подушки блистер.
– Это не опасность! Это единственное, что меня защищает! Эта таблетка! – ору в ответ я, понимая, что всё.
Тормоза слетели совсем. Сейчас я напоминала закусившую удила лошадь. Проще пристрелить, чем остановить. Я даже не пыталась остановить или как-то окультурить те слова, что я выплескивал на мужа. Всё до капли. Хватит с меня страха!
