Текст книги "Цена твоего прощения (СИ)"

Автор книги: Дина Сдобберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Глава 8.

Осень. Самое любимое и самое ненавистное время года. Всё самое дорогое в своей жизни и саму эту жизнь я получил осенью. И всё самое страшное в моей жизни, то же происходит гребанной осенью.

Приближается годовщина чёрного для нашей семьи дня. Дня, когда этой семьи не стало. По чистой случайности, я с матерью тогда остался у деда, а отец и оба его брата уехали. Больше живыми мы их не видели.

 Новый дом. Целый квартал из домов для людей одной крови. С ними поехал и побратим отца, собиравшийся перевезти туда своих троих сыновей. Отец сам рисовал проект, чуть ли не каждое дерево вырисовывал вдоль дорог и в саду. Он вложил всю душу в это место. Тот дом, что он создавал для своей семьи, был не просто местом, это был ещё один ребёнок.

 Там их всех и положили. Вместе с верными людьми, а потом устроили взрыв. Думали пламя, скроет все следы. Только забыли про внешние камеры, что были снаружи и работали автономно.

 Мне было всего пять, и я не мог понять, как это папа умер. Мой строгий и суровый отец, сильный и требовательный, тот, чье слово было законом, и к которому все относились с уважением, вдруг умер? Я помню тот день, когда в дом деда пришёл один из его доверенных людей и принес черный прямоугольник кассеты. И помню бешенный, полный боли и горя крик матери, когда на экране белая рубашка на груди отца расцветала алыми кровавыми маками от автоматной очереди.

 Она тогда была беременна вторым ребенком, которого не смогла сохранить. Дед до сих пор винит себя, что не запретил ей, что показал, что пошёл на поводу у беременной и потерявшей мужа женщины. Найти виновников так и не смогли. Да и все ресурсы дед бросил на то, чтобы обеспечить максимальную безопасность мне и матери.

Но с того дня в моей жизни была только одна цель. Вырасти, найти и уничтожить того, кто лишил меня отца. Отомстить так, чтобы земля содрогнулась и небо заплакало кровавым дождём. Бесконечные тренировки и учёба, все ради этого. В шестнадцать я сбежал из дома и по поддельным документам оказался в Африке, где несколько лет отпахал наёмником, только раз в месяц выходя на связь и сообщая, что жив и здоров. Я должен был привыкнуть к смерти, должен был перестать ценить свою и чужую жизнь. Потому что нельзя мстить дрожащей от волнения рукой.

 Я вернулся домой всего три года назад и быстро напомнил бывшим прихлебателям, а теперь возомнившим себя крутыми боссами, что Агировы всегда были хозяевами в этом городе. Хозяин вернулся и принял свое наследство. И то, что некоторых недовольных и несогласных пришлось показательно уничтожить, было уроком и предупреждением всем  остальным. Даже подчищать за собой не стал. Дал возможность обсудить, разнести слухи по городу, перетереть жуткие подробности.

А потом начал разгребать. Архивы отца, дела, на которые дед особого внимания не обращал. Помню как нашёл папку с эскизами и проектом того самого дома. Даже какими должны были быть перила на лестницах снаружи и внутри отец решил сам, придумал и нарисовал. Этот дом я считал частью его наследия. И потому нашел подходящий кусок земли и построил дом точно по задумке отца.

 Стоило переступить порог в первый раз, и я почувствовал, что это действительно мой дом. И как у зверя есть его территория, его лёжка, так и у меня появилось мое место. Моя нора, моя земля, мое собственное логово. Иногда приезжала погостить мать. Пару раз был дед. Но старший Агиров был любителем алабаев и развел у себя целую псарню, так что надолго своих псов-убийц оставить не мог. Я с трудом терпел бойцов охраны и приходящую готовить и убирать прислугу.  Но это была необходимость, с которой пришлось смириться.

 Но это было не единственным, что было для меня значимым. Я решил, что если я найти убийц или убийцу отца не могу, то к чему бегать? Пусть сами меня находят. И я пошёл по стопам отца, тщательно разбираясь по пути с его наследством.

Холдинг, созданный им, висел, оттягивая на себя хорошую часть дохода семьи из других источников. Но когда я влез в дела этого холдинга, меня накрыло ощущением, что я по самые ноздри провалился в вонючее, тухлое болото. И получив за бешеные бабки и после месяца ожидания результаты частичной проверки одного из подразделений, я решил, что это отличный повод это болото встряхнуть!

Нагрянул вечером, когда рабочий день закончился, зная, что директор этой компании любит посидеть в тишине офиса с коньяком. Нескольких ударов оказалось достаточно, что бы этот обоссавшийся со страху слизень начал петь, как скрывал прибыль, чтобы получать дотации от головного центра холдинга, то есть из моего кармана, и отдавать меньшую часть прибыли.

Я уже остыл и думал, что делать дальше с этим куском дерьма, когда бойцы притащили перепуганную девку, которая хрен знает, что забыла в это время на работе, когда рабочий день закончился четыре часа назад. Что с ней делать было непонятно, вот не вовремя она решила задержаться на работе.

 Стоит между бойцами, глаза на пол лица от страха, трясется, бумажки какие-то в кулачке сжала. Не успел я и рта открыть, сказать, чтобы гнали взашей и не трогали, найдут с кем развлечься и без неё, как она, молча, всадила каблук в ногу Шасиму и ударила в колено, и пока все немного обалдели от такого трюка, она кинулась за диван. Не к двери, где её поймали бы в два счета. А к дивану, который бы стал препятствием на несколько минут, не больше.

 И вот тут я задумался, а зачем ей эти несколько минут, что такого должно за это время произойти, что она не побоялась рискнуть ради этих пару минут? Спросил, кто она и что здесь делала чисто, чтобы выиграть время и решить для себя, опасна ли эта девка для меня или можно выкинуть и забыть. Ответ, который получил, заставил меня поверить, что отец явно поддерживает меня и помогает, потому что иначе такое совпадение хрен объяснишь.

Бумажки, которые она сжимала в руке оказались результатами куда более тщательной проверки, чем та, за которую я отвалил бабла, как за хорошую тачку. Я специально сверил. Случайно пойманная девка оказалась золотой находкой, в прямом смысле этого слова, я просто представил, за какие сроки она сможет проверить весь холдинг, и сколько бабок я при этом сэкономлю!

Эта ответственная дурёха за копейки, на которые нормально поесть разок в ресторане не получится, сделала работу, ради которой в очередь к спецу записываются. Вот это подгон! Значит, работу ищет? Ну, считай, нашла, и даже куда круче, чем искала.

Но тут она решила характер проявить, заявила, что не согласна. Только я упускать такие мозги не собирался, чудо, что она до сих пор дожила, и её никто не заграбастал. Резко осадил и предупредил, что её мнение ничего не меняет, и главное, что я уже решил. Сказал и замолчал, ожидая истерики и уговоров. Но она в который раз удивила.

Что-то такое мелькнуло во взгляде, знакомое... Она как-то сразу успокоилась, не спорила, не скандалила, не начала использовать все эти бабские выкрутасы. Ну, видно, наличие мозгов сильно влияет, а то, что эти мозги есть, я не сомневался. Она видимо поняла, что спорить ни к чему, всё равно бесполезно. Как-то расправила плечи, появилась еле угадываемая улыбка, успокоилась короче. Перед тем, как идти в машину даже попросилась в туалет, не стесняясь трёх посторонних мужиков. Туалет я уже осмотрел, когда отмывал руки от крови слизня-директора. Никаких пожарных выходов, только окно. Но с учётом того, что офис находится на тридцатом этаже... Мой новый, и, пожалуй, самый ценный сотрудник, скрылась за дверью туалета.

– Вежливо проводить до машины, не пугать, не зажимать в лифте и не мять. Другую дырку найдёте, чтобы член почесать. А она мне нужна здоровая и спокойная, понятно?– отдавал я распоряжения, когда меня осенило понимание.

Я видел прежде такой взгляд. Взгляд принявших решение и не видящих иного выхода. С таким взглядом в расположение наёмников приходили те, кто подрывал себя, желая забрать с собой как можно больше жизней врагов. Взгляд человека принявшего решение умереть. Черти, ни хрена эта коза не успокоилась!!!

Дверь туалета вылетела от одного толчка плечом, и я замер. Она стояла напротив зеркала, оперевшись руками на раковину, длинные волосы покрывалом окутывали хрупкую фигурку. Она медленно подняла голову на грохот, окинув меня взглядом странно блестящих глаз. На её губах расцвела победная улыбка. Не успел. Скинул пиджак на полку и медленно пошел к ней. Что же ты успела сотворить? Порезов нет... Взгляд зацепил упаковку от лекарства, но обычного, его каждому второму назначают и продают без рецепта.

– Что там было? – задаю вопрос, не давая отвернуться и всматриваясь в глаза.

– Там написано. – Говорит, словно губы онемели, но все равно с насмешкой и превосходством.

Ну, всё! Взбесила.

– Их врачи назначают. Что там было? – настаиваю и сам прокручиваю в голове варианты: дурь, отрава?

– У меня на них аллер...

Язык совсем перестаёт её слушаться, но я уже понял. Спасибо за подсказку, дорогая. В самом прямом смысле этого слова.

– Зачем? – единственное, чего я не понял и хотел знать.

 Ответ заставил на мгновенье замереть. Видно бойцы её сильно напугали. Но поразило не это, а то, что она готова была сделать. Точнее сделала. Красивая, умная девка. Тем более сейчас бабы не видят ничего такого в том, что у них мужиков больше чем пальцев на руках. А эта... Но думать и размышлять о её поведении, было некогда.

Тем более, что когда она поняла, что я собираюсь промыть ей желудок и снять интоксикацию, она начала активно сопротивляться спасению. А я только благодарил Бога за то, что она видимо, готовилась к чему-то подобному давно, и поступила согласно подготовленному варианту, и у меня ещё был шанс её откачать. А вот если бы она соображала на ходу, то тут есть окно и тридцать этажей вниз. А она бы смогла бы сообразить!

Вся мокрая с покрасневшим от холодной воды лицом и блестящими от слёз глазами, она была очень хорошенькой, такой, что я впервые с момента, как увидел её, почувствовал пробуждающееся желание. Мокрая белая рубашка облепила высокую грудь, спрятанную за скромным белым бельём. Но меня как по башке приложило, взгляд отвести не могу, в голове картины, как срываю к демонам эту блузку, как зубами рву на ней этот лифчик. Сразу вспомнилось, как она извивалась, прижатая моим телом, когда пыталась вырваться. В паху так скрутило, что думал пар из ушей пойдёт.

От греха, завернул её в свой пиджак и повел в машину. Скорее почувствовал, чем заметил, что на неё накатило. Ничего, будет знать, как дрянь всякую глотать. До машины её почти донёс, но чего мне это стоило! Всё никак угомониться не могу, картины в дурной башке одна другой развязнее. Девчонка после отправления, еле на ногах стоит, а я её к машине прижать хочу, распластать по металлу, в губы эти, такие яркие сейчас, впиться, до крови вцепиться, прокусить нежную кожу. Пометить, оставить свой след.

Не пойму, что со мной, что за дурь? Чтоб я так от бабы заводился, что мозги съезжали? Если тело требовало разрядки, выбирал, разворачивал и нагибал, оставлял несколько купюр, всё. Чтоб без лишних заморочек. Чтоб ещё непонятной бабе рот облизывать?

А тут, с Владом разговариваю, а сам снова и снова возвращаю взгляд на неё. В машине она заснула. А у меня внутри непонятное чувство довольства, что спит, закутанная в мой пиджак, пропитывается моим запахом, привыкает. Духи у нее, что ли с приворотом? Феромонами какими облилась? Слышал, есть духи такие с этой приблудой.

Только вот на ней краски, которой все размалёваны, и то ни грамма нет. Ладно, к чёрту. Видно бабы давно не было, а тут эта поизвивалась, вот и приглючило.

 Пока ехали, покопался в её сумке. Обезболивающие, жаропонижающее, таблетки от аллергии, спрей от насморка, леденцы для горла, капли для глаз, витамин "С"... Посмотрел на спящую девушку с недоверием, зачем ей при себе пол аптеки? Маленькие ножницы с острыми концами, пилка, несколько шпилек в специальном футляре. Леденцы со вкусом малины и вишни. Зарядка от телефона, кошелек, ключи, проездной.

Проездной? То есть не своя машина, ни такси, а вот так? Круто, что! Из какого она заповедника, что с такой мордахой и с проездным? Хотя, судя по её словам и поступку, от мужиков она подальше держится не просто так. Ладно, разберёмся. Благо документы тоже здесь обнаружились. Фотки скинул и потребовал узнать всю подноготную. Где, когда, что и почему.

Перед домом хотел разбудить, но в последний момент передумал. Пусть спит. У охраны перед домом глаза на лоб полезли, когда увидели меня с ней на руках. А у меня только раздражение, что пялятся, стоят. Заняться нечем, что ли?

Зато эта девица умудрилась меня удивить даже будучи в полусне-полубреду. У неё поднялся жар, как последствие её выкрутасов. Следящая за домом Тамия, хоть и старалась, чтобы я не заметил, но неодобрительных взглядов я поймал на себе далеко не один. Зато Кира, как значилось в её паспорте, вызывала у неё сочувствие. Сказать Тамия, мне ничего не могла, но я кожей чувствовал её неодобрение.

 А тут ещё и Кира прижалась к её руке и выдала фразу на моем родном языке. Откуда? Кто она? Почему на моём языке говорит? Одни вопросы. Пока она приходила в себя, к ней дважды вызывали врача. Тамия заглядывала к ней регулярно, хотя я таких распоряжений не давал. И вот, что странно. Сама Тамия, что следит за домом с тех пор, как я сюда заселился, вызывает чувство глухого недовольства, потому что чужой человек ходит по моему дому, лазает по шкафам. А вот расположившаяся в одной из комнат Кира, нет. Но со своими непонятными реакциями, я позже разберусь.

 Досье на девушку мне принесли утром следующего дня. Родилась, осиротела, воспитывали две бабушки, мать отца и мать матери. В школе отличница, музыкальная школа по классу фортепиано, балетный класс, бальные танцы, кружок по шахматам, верховая езда и фехтование.

Серьезно? Фехтование? Ну, да, семнадцатый век же идёт, очень актуально. Особенно для девочки.

Участие в археологических раскопках и поисковых отрядах. В университете тоже всё отлично. Интересно, она кроме оценки "отлично" вообще о других знает? Научно-исследовательская работа. Участие в научных конференциях, первая статья в возрасте семнадцати лет. Посмотрел по датам, это она на первом курсе была. Стажировка в Лондоне от университета. Во всем остальном не замечена, не была, не состояла.

 Но тогда, как объяснить, что она с собой отраву таскала? Замяли дело или побоялась заявить? Запугали, угрожали? Глухая ярость будила желание узнать, найти и порвать. Видно, эта девочка каким-то непонятным образом будила во мне какие-то остатки правильного и светлого. Да и насилия над бабами я никогда не признавал. Зачем? Когда столько тех, кто без всяких требований и по звонку примчатся и встанут в нужную позу.

 После того, как Кира наконец-то пришла в себя, легче не стало. Оставить без присмотра я её не мог, и самое главное не хотел. Смотреть на неё, когда она увлекалась своими расчётами, становилось невозможно. Это была её стихия, в которой ей не было равных, где она царила и повелевала. Она и колонки цифр, за которыми она видела всё, что происходило и происходит в моём холдинге.

Открытием оказалось, что помимо всяких школ и классов, она умудрилась научиться готовить. Как она говорила "простое и домашнее". Но на кухне, за плитой, она себя чувствовала не менее комфортно, чем со своими "проводками за такой-то квартал"! Расслаблялась она, видите ли, когда готовила. Ну, так такой способ расслабления я ей обеспечу запросто.

Только кто бы мне помог расслабиться! Одевается она скромно, себя на показ не выставляет, чувствуется кровь и порода, хоть и в пятом поколении. Но мужики на нее стойку делают. Вижу, как глаза загораются, как раздуваются ноздри, желая втянуть запах её духов. Тонких, ненавязчивых, непонятно есть они или нет. Охрана её глазами пожирает, понятно, что и на метр не подойдут, да и кастратов у меня в бойцах не числится.

Влад и тот ей улыбается. Говорит, она понимает иронию и юмор, хотя его тупых шуток не понимал никто. Да и не знал никто, что из всех моих бойцов он самый доверенный, но и самый опасный. И встретились мы с ним не здесь, а в начале моего наёмничества.

Вернулся я домой далеко за полночь. Задолбало слюни пускать, и как пацан вспоминать её гриву на своём кулаке. После того, как привёз её домой, отправился в закрытый клуб. Там меня должна была уже ждать эскортница, которую я часто выбирал за неболтливость и отсутствие фантазий, что если дать мужику, то он тут же готов жениться и тратить бабло в немереных количествах на уникальную обладательницу просто предусмотренного природой физиологического отверстия. Думал, спущу пар, мозги прояснятся.

 Только даже ширинку не расстегнул. Эта ведьма так и стояла перед глазами, волей-неволей заставляя сравнивать. И да с херов ли я должен довольствоваться продажной размалеванной давалкой, в которой мужиков, как в общественном туалете побывало? Самому гребостно и противно стало. Брезгливо.

Все эти ужимки, что должны были показать, как сильно вызванная девка хочет нагнуться... Клоунские гримасы.

Недосмотрев это представление, кинул несколько купюр на стол и вышел из вип-комнаты.

– Вы так быстро от нас уходите? – подбежал администратор.

– Бронь с комнаты сними. Насовсем. – Бросил ему вместе с ключ-картой.

Придя домой, поднялся в комнату Киры. Спит. Свернулась калачиком, ноги поджала, чуть ли не к подбородку, и спит. Вот как есть лиса. Только масть подводит, лисы рыжие, а эта темно-русая. Хотя, она у меня особо ценных пород, черно-бурая. И от этого «у меня» появилось ощущение правильности происходящего. Поправил на ней одеяло и тихо вышел.

Глава 9.

Сабир Агиров.

Я рассматривал приглашение на очередной званый ужин. Хотя, ужином это назвать, язык не поворачивается. Какие-то куски на зубочистках, которые в рот кладут исключительно, чтобы создать видимость, что закусывают бухло.

 Некоторые появляются там с жёнами, этих видно сразу, церберами на всех глядят. Большинство приходит со своими содержанками или берут эскортниц, собственно для них это культурная программа на вечер, такой повод для убеждения самих себя, что не шалава.

Я ходил один. Всё ждал, может, наконец, проявится хоть одна ниточка к убийству отца. В конце концов, должен же я был надоесть. Но нет, тишина. И вот теперь очередное приглашение на совершенно бесполезную тусню. Похвастаться бабками, новой тачкой или бабой, часами или обвесить жену побрякушками стоимостью в яхту. Ну и, как максимум полезного, договориться о встрече по делам.

А ну да, ещё поднабраться новых сплетен. И я думаю, что многим любопытно появлюсь ли я, как всегда, один или приведу с собой никому неизвестную, и от того только всё более интересную всем девушку, с которой не расстаюсь уже почти месяц.

Вроде опасности никакой быть не должно. Захотят разобраться со мной, побоятся зацепить всех остальных, да и охраны там будет немерено. Один из организаторов, тот самый друг отца, что открывал с ним холдинг, и следил за ним первое время после убийства. А он тот ещё параноик.

Что ж, может и получится ещё и подразнить, привлечь к себе внимание. Да и Кира развеется, а то последние дни она всё больше задумчивая ходит. Может, после этого сборища, отправлю её с охраной на пару часов домой. Скучает, может или переживает за своих. Они-то за неё не побоялись диаспору поднять, когда узнавали, куда она пропала. Вроде Кира и сирота, но заступиться за неё есть кому.

Оставил её сегодня дома, дав Владу указание отвезти, куда там надо и всё оплатить, и привезти уже к назначенному времени к месту сборища. Приготовился ждать СМС о списаниях. Интересно, насколько Кира не побоится погреть лапки в моём кошельке. Но до вечера ни одной смс так и не пришло.

 Не понял, Влад что, код забыл и со своей платил что ли? Встретил машину уже на стоянке и решил, что потом разберусь. В гардеробной не подпустил к ней швейцара и сам снял с неё пальто. И вот лучше бы я этого не делал.

Длинное платье в пол, цвета горького шоколада с расходящейся от бедра юбкой, затянутым в мерцающую ткань по лопатки телом и воротником-петлей через шею, оставляло плечи и руки открытыми. Складки ткани на груди вроде и закрывали саму грудь, но притягивали к ней взгляд, будоража мужское любопытство.

 Краски на лице было не заметно, но глаза стали ярче, притягивали, завораживали. Непонятного каре-зелёного цвета, что и не определишь, чего больше, сейчас её глаза отливали ведьминской зеленью. Грива распущенных волос окутывал её до самой задницы. Лишь чуть присобраные у висков, они переливались и отражали свет. Ни на пальцах, ни на руках никаких цацок у Киры не было. Только капельки бриллиантов в ушках и непонятная хрень на золотой цепочке на шее, которую она не снимает вообще.

 Ничего вроде вычурного, ничего развязного или открытого, но самец внутри бесновался от ярости! Хотелось завернуть её обратно в её пальто и утащить с этого вечера домой, запереть в спальне и заявить свое право на это тело самым прямым образом. А она просто улыбается, спокойно и с лёгким любопытством, а что дальше.

 Наше появление в зале не осталось незамеченным. Куча ревнивых бабских взглядов, оценивающих и завистливых. Но меня они мало волновали. Зато втягивающие пузо при её приближении мужики, что буквально облизывали её взглядами, вызывали зубной скрежет. На каждый взгляд в её сторону мне хотелось ответить ударом.

Кто-то подходил познакомиться под видом желания поздороваться со мной. Кто-то, молча, разглядывал. Через час этого вечера, я уже готов был кидаться на людей.

Основные устроители сегодняшнего вечера подошли засвидетельствовать своё почтение. Только муж не сводил глаз с Киры, а жена пыталась побольнее зацепить и поставить на место "выскочку".

– Что-то не могу вспомнить из какой коллекции это платье. – Говорила она много громче того шипения, что было принято в этом гадюшнике.

– Это платье не из коллекции. – Мягко улыбнулась Кира. – Оно шилось для меня, такой вот полёт дизайнерской мысли.

Руки бы оторвать тому дизайнеру, за такие полеты. Хозяйку вечера перекосило, но гадюка так просто не сдавалась.

– У вас очень интересный дизайн серёг, то же индивидуальная работа? – прищурилась стерва.

– В то время другой и не было! – продолжала улыбаться Кира. – Эти серьги мой далёкий прадед подарил своей жене за рождение сына и дочки.

– Ваш далёкий прадед? И кем же он был, что имел возможность дарить бриллианты? – поджала губы получившая по носу гадина.

– Графом. Граф Шашков. Большая часть семьи была репрессирована, согласно документам, я сейчас единственный потомок. – Всё также мило улыбаясь, забивала последний гвоздь в крышку гроба хозяйки Кира.

Остальные змеи предпочитали шипеть по углам. Меня отвлёк на пару слов один из тех, с кем у моего холдинга были заключены контракты на грузоперевозки, которые сейчас пересматривались и перезаключались или разрывались совсем. Он минут пять уговаривал меня с ним встретиться в рабочей обстановке, для решения вопроса по контракту.

 И так весь на взводе, добесили эти голодные взгляды, и этот ещё со своим нытьём. Вернулся в зал, и сердце пропустило удар, так как Киры я не увидел.

– Что, не уследил за своей красавицей? – раздался за спиной голос хозяина вечера. – Хотя, своей ли? Серьги семейный антиквариат, платье своё... Твоего на ней ничего и нет.

– Ты, смотрю, совсем мозги бухлом залил? – сгрёб его пиджак в кулак, заставляя вспомнить, с кем он разговаривает.

– На балкон пошла, душно ей стало... – проблеяло это враз протрезвевшее ничтожество.

Зал я пересёк за мгновения, не обращая ни на кого внимания. Хотя кто-то и пытался вроде что-то спросить. Кира была на балконе. И не одна. Та самая эскортница, чьими услугами я пользовался, даже не помню, как её звали. Или даже не спрашивал.

– Мне тебя даже жаль, – видимо продолжала она уже начатый разговор. – Сколько таких девочек у Сабира уже было. Все вы думаете, что что-то для него значите. А возвращается он после вас ко мне. С дорогими подарками, видишь это колье? Специально для него надела. Это его благодарность за ночь несколько дней назад. Он на меня денег не жалеет. И с официального бизнеса, и с ... ну, другого. Да ты, наверное, знаешь?

– Вы зря тратите мое время и свое красноречие. – Ответила Кира спокойно, без капли волнения или ревности, чем только ещё больше подняла градус моего раздражения. – Меня не касаются личные отношения Сабира Фахратовича. И уж тем более, как и чем он расплачивается за ваши услуги. И ни к каким "другим бизнесам" я отношения не имею, и иметь не собираюсь.

– Да неужели? – не задержал злости я.

– Сабир, я тут...

– Пи@дила, я слышал. Убралась вон отсюда, пока башку не размозжил, падаль. Быстро. – Рявкнул на шалаву, не сводя взгляда с Киры, которая даже и не пыталась скрыть брезгливое выражение на лице.

Чем окончательно уничтожила последние остатки терпения. Может мне ещё оправдываться начать, башку о стенку разбить, доказывая собственную верность? Да с чего бы вдруг, она мне жена? Или я её своей женщиной назвал? А ещё звучали в ушах насмешливые слова, что ничего моего на ней нет.

– Я тебе не по-русски утром сказал? Или ты не поняла, что надо поехать и купить? Ты настолько не соображаешь? – почти вплотную к ней встал я.

– Зачем покупать? Если у меня всё есть? – удивилась она.

– Мне срать на твои пыльные тряпки столетней давности! Ты не могла постараться, чтобы прилично выглядеть? Это вот что за хрень? – схватился я за медальон с каким-то символом на её шее, желая сорвать его ко всем чертям.

– Не смей! – вдруг взбесилась Кира и вцепилась когтями в запястье руки, сжавшей побрякушку. – Отпусти, я сказала.

– Чееего? А ты не охренела ли? Рот закрыла, и не смей вякать, пока не спросил. – Я со всей силы сжал её предплечья и встряхивал на каждое слово, что бы поняла, кто здесь хозяин. – Думаешь, готовишь в моём доме, так теперь хозяйка? Кем себя почувствовала? Решать вздумала, что тебя касается, что будешь делать, а что нет? Так вот я тебе скажу, что делать ты будешь все, что мне вздумается, и по первому приказу. Понятно? И отчёты вести, и готовить, и в постель придёшь, если скажу!

Выплеснув часть накопившегося бешенства, и понимая, что если останусь ещё хоть на секунду рядом, я её просто загрызу, я с огромным усилием оторвал от неё руки и ушёл с балкона. Минут десять пытался сквозь шум крови в ушах вникнуть в разговоры вокруг. Даже назначил пару встреч, хотя в мыслях всё возвращался на балкон.

Чего взбесился? Так задело, что она не ревновала? Или слова, что по ней не видно, что она принадлежит мне? Или это от понимания, что она-то во мне видит кого угодно, но только не своего мужчину. Она и представлять себе подобное явно не собирается. Считает видно, что проведёт свои проверки и свалит? Ей, поди, названные родственнички и женишка уже подобрали, что не попрекнет её страхом и тем, что произошло.

Ходит, молчит, а за какую-то цацку взъелась, как фурия. Хотя... Может, не просто висюлька какая. Дорогая вещь, может, от родителей память. До ушей донёсся приглушённый, но явно злорадный смешок со стороны скучковавшихся клуш. Проследил за их взглядом. Кира подошла к столу с напитками и взяла бокал с водой. Но не это развеселило местных стерв.

На ее предплечьях наливались цветом следы от моих рук, гарантируя будущие синяки. Оборвав беседу на полуслове, пошёл к ней. Приобнял за талию, тут же почувствовав, как она напряглась всем телом.

– Ты замёрзла совсем. – Едва касаясь, провёл ладонью по руке. – Принести горячего, попить?

– Не надо. – Ровно и бесцветно, ни одной эмоции в голосе, моих молчаливых извинений замечать не желают.

– Может, устала? – вот же, ледяная королева, хрен к ней подступишься, а вокруг все жадно ловят каждое слово, пока я тут пытаюсь накинуть ей на плечи свой пиджак и намекнуть, что понимаю, что неправ. – Хочешь, уйдём.

Она еле заметно кивнула, и я, прижав к себе её напряжённое тело, повел её на выход. Её пальто просто забрал и понёс сам. Пока мы были на этом долбаном вечере, на улице начался дождь, выложенная "под булыжник" стоянка покрылась лужами. А она в туфлях. Впихнул ей в руки пальто, а её саму подхватил на руки.

Влад встречал нас, открыв пассажирскую дверь машины. В машине Кира сразу отодвинулась, как можно дальше, совсем, как в первый вечер. Только сидела сейчас на самом краешке сиденья, с абсолютно прямой спиной. Словно не хотела, чтобы даже ткань моего пиджака её касалась. Ни одной эмоции на лице. Только складка между бровями выдаёт, что она сейчас сосредоточенно что– то обдумывает.

Мне тоже было о чём подумать, например, почему меня заботит не то, что все собравшиеся на ужине прихлебатели видели, как я таскаю на руках девчонку, а то, что в тот момент я ощущал сжавшееся и напряжённое, словно камень, тело?

Стоило машине остановиться перед домом, как, не дожидаясь меня, Кира выпорхнула из машины с другой от меня стороны. Я, молча, наблюдал, как она идёт в дом.

– Смотрю, кто-то накосячил? – раздался весёлый голос Влада.

– Слушай, у меня сейчас настроение разбить кому-нибудь рожу. Ты отлично подходишь. – Предупредил его я. – Лучше скажи, что за загогулину она носит на шее?

– Ладинец. Языческий оберёг. – Просветил меня друг.

– Понятно. – Хотя на самом деле, ничего не понял. Разберусь.

Дома первым делом заметил, сложенный пиджак на подлокотнике кресла. Киры нигде не было. За дверью её комнаты была тишина. Надо бы зайти, проверить, чтоб не сотворила чего. Но пугать её ещё больше не хочу.

 Видно ночь мне предстоит не из спокойных.