Текст книги "Левиафан (СИ)"

Автор книги: Дина Галкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Но сами легионеры совершенно определенно считали иначе. Здесь, в Императорском крыле, их тоже было полно, но в отличие от тех, кто был во дворе, они смотрели на Ли-фанну с любопытством и каким-то отвращением. Она ясно видела, что от нее чего-то хотят. Но что она, пятнадцатилетняя девчонка с неустановившимся еще даром, может сделать? Чем она так важна? Страха не было – одно сплошное замешательство.

Чес-фи-Ом довел ее до двери тронного зала и внезапно остановился. Он слышал, что там, за дверью, все еще идет собрание. Предводитель что-то вещал лучшим своим воинам. Хотя отдельные слова сложно было разобрать – мешала толстая дверь тронного зала – общий смысл был вполне ясен: главарь Легиона выговаривал своим подданным за то, что они так долго выполняли его задание – речь, разумеется, шла о поимке «пророческой четверки».

– Что значит – вы пострадали в битве?! – вскричал вдруг предводитель, да так, что никакие стены не смогли заглушить его голоса. – Неужели вы, лучшие воины великого Легиона, не в состоянии сразиться с четырьмя малолетками, двое из которых – ха! – неустановившиеся сверхмаги?!

После этих слов Ли-фанна не смогла сдержать торжествующей улыбки. Все-таки они сумели достойно встретить этих легионеров, хотя и попали в итоге в плен.

Собрание закончилось довольно быстро. Слишком быстро, как показалось Ли-фанне. Легионеры выходили из тронного зала, что называется, «организованной толпой», и каждый, похоже, читал своим долгом с неприязнью и чуть ли не с ненавистью посмотреть на Ли-фанну. И как не старалась девушка сделаться как можно незаметнее, уйти от этих ненавидящих взглядов никак не удавалось.

Когда в тронном зале не осталось никого, кроме предводителя, Чес-фи-Ом зашел внутрь, потянув за собой Ли-фанну.

Предводитель восседал на своем мраморном троне, и, видимо, сам себе казался очень величественным и грозным.

Ли-фанна увидела на троне старика невысокого роста. На нем, как и на всех легионерах, были черные доспехи (и как только они не устают постоянно их носить?), только в отличие от всех остальных, нагрудник доспехов предводителя украшал герб Легиона, нарисованный кроваво-красной краской, а на голове у него вместо шлема была устрашающего вида корона, сделанная, похоже, из обсидиана: абсолютно черная, с тремя острыми, как стрелы, шипами сверху. На переносицу опускалось что-то вроде защитной пластины, больше похожей на коготь. Это роднило корону главного легионера со шлемами его подданных.

Про лицо предводителя можно было сказать только одно: ничем, кроме высокомерно-надменного выражения, в котором читались также неприязнь, отвращение и ненависть, свойственные всем легионерам, оно не выделялось. Лицо обычного тронувшегося умом старика. Неприятный тип, в общем. Да, не так представляла себе Ли-фанна легионерского предводителя. Совсем не так.

– Я привел ее, мой повелитель, – с очередным поклоном произнес Чес-фи-Ом.

Ли-фанна с удивлением глянула на своего конвоира. Его голос она узнала сразу. Это ведь именно он тогда, на пустоши, командовал другими легионерами, а им предлагал сдаться! Вот так номер! У Легиона, что, все военачальники у предводителя на побегушках?

Предводитель властным жестом отослал своего советника прочь, и внимательно посмотрел на Ли-фанну.

– Так вот, значит, какая ты... – задумчиво произнес он через несколько секунд. – Та, которая начнет все...

– Начнет что? – не удержалась Ли-фанна. Определенно, в этом мире все знали больше, чем говорили им четверым! Так пусть хоть этот сумасшедший старикашка хоть что-нибудь прояснит! Хоть какая-то польза от Легиона будет!

Предводитель взглянул на нее, как на забавную зверушку, которая, оказывается, еще и разговаривать умеет.

– Смешно, – сказал предводитель, внимательно разглядывая девушку. – Смешно, что ты спрашиваешь об этом. Неужели ты действительно не знаешь своего предназначения? – он неприятно рассмеялся. – Так, значит, ты не знаешь, что тебе суждено восславить в веках имя великого Легиона?

Снова в глазах предводителя Легиона сверкнул этот сумасшедший, фанатичный огонь. «О, боги! Да он же совсем сумасшедший!» – подумала Ли-фанна. Впервые за все это время ей стало по-настоящему страшно: не потому, что так хотел Легион, а потому, что это действительно было жутко.

– С твоей помощью мы сможем наконец пробудить его, – самозабвенно продолжал предводитель. – Он поможет нам поработить этот жалкий мир, и править наконец-то будет тот, кто достоин этого! Так что готовься, глупая девчонка! Через шесть дней свершится твое предназначение! Так что пока мы не тронем тебя и твоих друзей. Эй, южанин! Уведи ее пока, да определи в уединенную – ха-ха-ха! – комнату.

Чес-фи-Ом появился будто из ниоткуда. Все это время он стоял за дверью, внимательно слушая, что предводитель говорит пленнице.

Войдя, он, ни слова ни говоря, схватил девушку за плечо, причем гораздо сильнее, чем до этого – Ли-фанна даже поморщилась от боли. И в полном молчании Чес-фи-Ом вывел девушку из тронного зала.

Она почти сразу заметила, что ее ведут не так, как на пути в тронный зал. И это ей, мягко говоря, очень не понравилось.

Чес-фи-Ом явно направлялся в Гройвудские подземелья, намного ниже, чем располагалась камера, где оказались четверо Избранных сразу после битвы. Но этого Ли-фанна, опять же, не знала.

Несколько странным было и то, что, выйдя из тронного зала, Чес-фи-Ом сразу ослабил хватку. При желании Ли-фанна легко смогла бы вырваться – сколько раз проделывала это в Дарминоре, когда приходилось иногда сбегать от городских стражей порядка. А те, бывало, хватали ее посильнее, чем сейчас этот легионер.

Но все же она не сбежала. Нельзя было убегать сейчас, когда с остальными творилось невесть что. Раз уж Легиону что-то нужно от нее, неплохо было бы сначала разобраться, что именно. А зная это, можно было придумать что-нибудь более-менее дельное.

Под конец этого мрачного, молчаливого пути Ли-фанна начала уставать. Ей никогда не нравились всякого рода подземелья, тем более такие, как в Гройвуде.

Если бы в подземелья легионерской крепости каким-то образом попал кто-то из нашего мира, наверняка первое, о чем он подумал бы, были бы мрачные средневековые замки, в глубоких подземельях которых томились брошенные туда на веки вечные пленники. Неприступные замки эти были окружены глубокими рвами, в их высоких башнях сидели в ожидании рыцаря на белом коне прекрасные принцессы, а в огромных залах весело пировали короли со своими приближенными. Романтика средневековья, одним словом... Но Гройвуд, увы, походил на такие замки исключительно подземельями – глубокими, сырыми, темными, с закопченными факелами стенами, с железными дверями или решетками, с цепями, которыми приковывали узников... долго можно продолжать этот мрачный список, но многоуважаемый читатель наверняка уже понял, что именно в такое унылое место Чес-фи-Ом и привел Ли-фанну.

Камера, или, как сказал предводитель, «комната», где Чес-фи-Ом оставил Ли-фанну, была раза в три меньше, чем та камера, где остались Алька, Эван и Тарлиан. Но там было, как ни странно, не так сыро, как в коридоре, и вообще, жить, кажется, можно было.

– Шесть дней на то, чтобы спасти мир... – сказал вдруг Чес-фи-Ом, собравшийся было закрыть за собой железную дверь. – Не так уж и плохо. Удачи тебе, дочь Оррайны!

И, не слова более не говоря, советник предводителя Легиона два раза провернул в замке ключ и ушел. Слышно было только эхо его удаляющихся шагов, да и то с трудом.

– Что?! – несколько запоздало воскликнула Ли-фанна. Но толстая дверь не пропустила ее голос наружу. Так уж все устроено в подземельях Гройвуда: пленник еще может слышать, что происходит снаружи, а вот его не слышит никто. Да даже если бы Чес-фи-Ом и слышал ее восклицание, он вряд ли пожелал бы ответить.

Он назвал ее «дочерью Оррайны». Но почему? Ведь Оррайна – это Верховная Ведьма Эфарленда, о ней еще в Эймаре рассказывал учитель Сойрен. А в одной из эймаровских галерей висел ее портрет. Этот портрет еще показался Ли-фанне каким-то знакомым, похожим на кого-то... но вот на кого? Этого девушка так и не смогла понять. Не смогла вспомнить. Пока не смогла...

***

А вот Тарлиану пришлось намного хуже, чем Ли-фанне. Его, к счастью, ни к какому предводителю не отводили, но все-таки когда двое здоровенных легионеров скручивают тебе руки за спиной, и чуть ли не волоком куда-то тащат, это, мягко говоря, не очень приятно. И еще больно, вдобавок ко всему.

Его сразу же повели в подземелье, но, в отличие от Ли-фанны, забросили его намного ниже и в куда более худшие условия.

В камере, еще более тесной, чем та, где заперли Ли-фанну, было сыро и темно, хоть глаз выколи. Темноту же Тарлиан всегда терпеть не мог. Не боялся, нет – просто он не любил, когда ничего вокруг не видно. Да, сейчас бы очень к месту пришелся его внутренний огонь. Но как его вызвать, этот огонь, он до сих пор так и не понял. В прошлый раз, во время сражения на пустоши его меч загорелся ровно в тот момент, когда все было уже настолько плохо, что, казалось, хуже уже некуда. А сейчас ничего. Он даже не ощущал этого своего «дара». Вывод: все пока что не так плохо. Это вселяло некоторую надежду, но все-таки возникал вопрос: насколько же все должно быть плохо, чтоб этот огонь снова разгорелся? Даже подумать об этом страшно.

«И все-таки это из-за меня, – подумал Тарлиан, ложась на холодный каменный пол. – Все от моей невезучести... Заразная она, все-таки... вот где теперь все? Что с ними? Нет, нужно что-то делать. Причем чем скорее, тем лучше. Но как выбраться отсюда? Как?..»

И погруженный в такие невеселые размышления, Тарлиан провалился в забытье.

***

– Эй! Эй, брат, просыпайся давай!

Тарлиана разбудил незнакомый голос. Что-то тут было не то... Он ведь совершенно точно был в Гройвуде, а там точно некому называть его «братом». Так что же такое тут происходит?

Юноша открыл глаза. И почти сразу зажмурился от нестерпимо яркого солнечного света. Но откуда было взяться этому свету, если он был в глубоком подземелье, где даже окон не было, что вполне естественно.

Он снова открыл глаза, приготовившись на этот раз к яркому свету.

Вокруг был лес – яркий, зеленый, живой и какой-то радостный лес. Странно было видеть его после Клеренских пустошей и Гройвудской жути, по-другому и не скажешь. Все здесь было пронизано солнечным светом и наполнено жизнью, причем до такой степени, что Тарлиан увидел все это в первую же секунду.

Недалеко от него стоял человек, которому, похоже, и принадлежал голос, разбудивший Тарлиана. Приглядевшись немного, юноша понял, что этот человек едва ли намного старше него. Высокий худой парнишка с жестким ежиком черных волос, торчащих во все стороны. Одет он был несколько странно: в длинный красный кафтан, расшитый золотой нитью; на ногах – остроносые красные же сапожки. Непривычный вид для человека Грифоновской эры. Такие наряды были в моде скорее в эру Феникса. Но Тарлиан не удивился: мало ли чудаков на свете? И все равно, было во всем этом что-то не то.

– О! Проснулся наконец-то! – сказал он, увидев, что Тарлиан начинает подниматься. – Давно у нас новичков не было...

– В каком смысле – новичков? – спросил Тарлиан. – Где я?

– Ты? В принципе, ты там же, где ты и заснул, просто... как бы сказать... сознание твое переместилось сюда. Ты до попадания сюда где был?

– В Гройвуде, – откликнулся Тарлиан.

– О-па... – медленно произнес незнакомец. – Да, попал ты, брат...

– Слушай, а почему ты меня все время братом называешь?

– Почему? Ну, просто... а как же еще? Брат, потому что такой же, как и я. Феникс. У нас одна сила. Без этой силы сюда не попадешь, тем более во сне.

– А «сюда» – это... – начал Тарлиан.

– Сюда – это именно что сюда, – ответил странный человек. – Туда, где мы, фениксы, живем. Я потому и говорю, что ты новичок. Сюда рано или поздно попадает каждый феникс. Кто-то остается, как я, например, а многие просто получают тут знания о своем даре, и снова возвращаются... ну, домой к себе, короче.

Тарлиан улыбнулся. Определенно, чем дальше, тем больше ему нравился этот странный парень, который вроде начинал говорить несколько официально, будто даже заученно, но потом сбивался на простой лад.

– Так, выходит, у вас здесь все не по-настоящему? – спросил он.

Собеседник сначала непонимающе взглянул на него, потом, видно, сообразил:

– А, ты об этом... нет, почему же? Это ведь реально существующее место, не то что какой-нибудь Лаорин, который, не поймешь, то ли есть, то ли нет. А таких, как ты, у нас тут очень давно не было. Сюда в основном все на своих двоих добираются.

– Вот ты говоришь «все». А что, фениксов так много?

– Много? Нет... скорее наоборот, – пожал плечами парнишка. – Но зато всех нас объединяют наши силы. Вот ты давно узнал про свой дар?

– Дней пять назад, – подумав немного, ответил Тарлиан.

– Всего лишь? И уже умудрился попасть в Гройвуд? – удивился собеседник. – Ладно, неважно. В общем, главное, что у тебя есть эти силы, ты феникс, а значит, один из нас. Мы все тут вроде одной большой семьи... ой, да что это я! Вот память дырявая! – неожиданно спохватился он. – Ты ведь новичок? Новичок. Значит что? Значит, надо отвести тебя к Старейшине. Тебя зовут-то как?

– Тарлиан.

– А я Арос.

«Подходящее имя для феникса», – подумал Тарлиан. Действительно: это имя с древнего языка переводится как «огненный».

И Тарлиан со своим новым знакомым отправились куда-то через.

В лесу Арос двигался легко и бесшумно, как кот. Тарлиан же, хотя и умел идти, не издавая лишнего шума, то и дело наступал на лежащие на земле веточки: не привык ученик Клеренской крепости к лесам, что уж тут скажешь...

Лес, все такой же радостный и светлый, закончился довольно быстро, и юноши увидели перед собой маленькую прозрачную речушку, через которую был переброшен деревянный мостик – будь здесь Ли-фанна, она нашла бы этот мостик похожим на тот, что соединял два берега ручейка в ее секретном уголке у подножья Бронзовой горы. Но о том месте Тарлиан ничего не знал, а сам он нашел эту картину симпатичной, но непривычно было видеть такой пейзаж человеку, который много лет провел среди скалистых пустошей и непролазных болот Клерена...

...За мостиком начиналась тропинка, ведущая в деревню, где, собственно, и жили фениксы. Красные крыши домов весело поблескивали в лучах жаркого полуденного солнца. Даже сюда, к мосту, доносились звуки голосов – мужских и женских, детских и старческих: поселение фениксов жило своей тихой, уединенной жизнью.

– Добро пожаловать в Норьаф, – сказал Арос, глядя на эти крыши. – Наш цветущий край, по-другому и не скажешь.

Тарлиан согласился. Ему нравилось это странное место, так что даже просыпаться не хотелось. Еще бы не тревога за остальных, не оставляющая ни на минуту...

Они перешли мостик и скоро оказались в деревне.

С первой же секунды Тарлиан ощутил, о чем говорил ему Арос. Здесь действительно все были одной большой семьей – вместе работали, вместе решали какие-то вопросы, вместе радовались, вместе горевали... более того, Тарлиан и сам ощутил связь с этими людьми. Его роднила с ними его сила, сила феникса – и теперь глупо было отрицать ее существование.

– Понимаешь теперь? – спросил у него Арос. Тарлиан только кивнул в ответ. Да и что тут скажешь?

Он то и дело ловил на себе заинтересованные взгляды – но заинтересованные по-доброму. Его принимали здесь, принимали, как своего. Ничего подобного Тарлиан прежде никогда не испытывал – даже в крепости все семь лет он оставался чужим.

Так же, как фениксы смотрели на него, он тайком поглядывал на них. Люди как люди, и не скажешь с первого взгляда, что все они фениксы. Все разные – южане, северяне, люди с Востока, даже несколько синир – это вольный народ, живущий в высоких горах. В одежде преобладают красный с золотым цвета – цвета фениксов, как догадался Тарлиан. Но на этом все сходство и заканчивается. Кто-то из обитателей Норьафа, как и Арос, выглядели по-старинному, а кого-то было не отличить от обычных жителей Дарминора или Клифура, столицы Норланда. И все же было здесь какое-то единение.

– Эй, Финьяр! – окликнул Арос могучего рыжебородого северянина. – Не знаешь, где сейчас Старейшина?

– У себя дома, – пожав плечами, басовито ответил Финьяр. – Где ж ему еще быть?

– Спасибо, – кивнул Арос, и направился к самому маленькому домику, стоявшему на деревенской площади. Тарлиан, разумеется, за ним.

– Тут живет Домиан, наш Старейшина, – сказал Арос, останавливаясь у двери. – Он мудрейший из всех Фениксов, и все новички обязательно попадают к нему.

Арос постучал в дверь.

– Иди, – сказал он Тарлиану. – Удачи тебе.

Тарлиан вошел в дом.

Несмотря на каменные стены, это была скорее хижина, состоящая всего из одной комнаты. Служила она сразу всем: и рабочим кабинетом, и кухней, и спальней.

Старейшина Домиан стоял у окна, глядя на деревню. Но услышав, что Тарлиан вошел, он обернулся.

Старейшина Домиан оказался среднего роста седым стариком с улыбчивым лицом и яркими карими глазами. Чем-то он был похож на учителя Сойрена, которого Тарлиан видел до этого пару раз. Но наставник Дарминорской академии был намного серьезнее, можно даже сказать – суровее.

– Итак, – произнес Домиан приятным, бархатистым голосом. – Вот ты и здесь. Не удивляйся, я знал о том, что ты придешь, Тарлиан. Вопрос был лишь в том, когда...

– Но откуда вы знаете меня? – спросил Тарлиан. Не удивляться, как он ни старался, не получалось.

Домиан улыбнулся: похоже, старик прекрасно понимал, что сейчас творится в душе и в голове Тарлиана.

– Я знал твою мать, Тарлиан. Она жила здесь долгие годы до того, как отправилась странствовать и встретила твоего отца. Так что нет совершенно ничего удивительного в том, что я знаю тебя.

– Но... но... – у Тарлиана просто в голове не укладывалось то, что он только что услышал. – Но разве моя мама была фениксом?

– Конечно! Притом каким фениксом... я давно не встречал среди нас никого с такой силой. Неужели ты думал, что твой дар появился сам собой, из ниоткуда?

– Я уже никак не думаю, – мотнул головой Тарлиан. – Потому что ничего не понимаю.

Он действительно запутывался все больше. Его мама была фениксом? Хорошо, пусть так. Но почему он об этом не знал? Зачем скрывать это от него?

– И это вполне естественно, мальчик мой, – с улыбкой кивнул Старейшина Домиан. – Ты сейчас оказался в том положении, когда вопросов все больше и больше, а давать ответы на них никто либо не хочет, либо не может. Все мы прошли через это. И хотя я не могу помочь тебе на твоем нелегком пути, я постараюсь хотя бы рассказать тебе о твоем даре. О том, кто ты.

Вот это Тарлиану понравилось. Даже очень. Наконец-то хоть что-то определенное! А то сплошные тайны да загадки...

– Ты, наверное, спрашивал себя: кто же такие фениксы? Я отвечу тебе.

– Но при чем тут фениксы и именно мой дар? – спросил Тарлиан. Он не совсем разбирался во всей этой магии, но знал, что у каждого обладающего каким-то даром этот самый дар уникален.

– У нас, фениксов, все не совсем так, как у магов и даже сверхмагов, – покачал головой Домиан. – Мы едины в своих силах, и поняв таких, как ты, ты сможешь понять и себя.

В первую очередь, пойми – феникс – это не дар. Не магия. Это народность, можно даже сказать – раса людей... да даже не совсем людей... это куда проще понять, чем объяснить. Просто внутри каждого из нас есть частичка пламени, которое в чем-то сродни драконьему. Оно горит всегда, но до поры до времени оно неощутимо. Появляется же оно в самый важный момент. Возможно, то, что твой дар открылся так поздно, вызвано тем, что ты долгое время находился в Клеренской крепости Феникса. Ее магия во многом непостижима...

Тарлиан согласно кивнул. Такую же мысль высказывал и хозяин Эймара.

– Издревле мы, фениксы, жили на этих землях. Извини, я пока не могу сказать тебе, где именно мы сейчас находимся. Ты узнаешь это сам... когда-нибудь.

Итак, мы жили здесь с самых древних времен. Жили мирно, никогда ни с кем не воюя. И так продолжалось бы до сих пор, если бы не Легион...

Для них существуют только они сами. Остальные – так, нелюди. Особенно сверхмаги, горцы-синиры и фениксы. За первые годы войны с Легионом фениксы потеряли многих. Очень многих. С тех пор мы вынуждены жить среди обычных людей, и лишь немногие отваживаются вернуться в Норьаф, на свою истинную родину. Пэотому борьба с Легионом – для всех нас – дело чести. Кто знает, быть может, именно поэтому самый лучший рыцарский орден Эфарленда – Орден Феникса?

А теперь переходим к самому главному. К самой главной силе всех фениксов. А главная наша сила – в превращении в птицу... – Старейшина ненадолго замолчал.

Тарлиану на ум сразу пришли легенды о рыцарях-птицах, слышанные в крепости. Может, не все в этих легендах – выдумка?

– Собственно говоря, – продолжал Домиан, – мы больше птицы, чем люди. Любой из нас может возвращаться к своей истинной природе, но только от тебя зависит, когда ты будешь к этому готов... Сейчас же запомни одно, Тарлиан. Самое главное. Твой путь впереди туманен и долог. Я в отличие от многих других, не верю в судьбу. Но я верю в человека и в его выбор. Верь тому, что говорит тебе сердце, Тарлиан. И доверяй тем, кого можешь назвать своими друзьями... Сейчас это – самое важное. Но тебе пора возвращаться...

Голос Старейшины становился все тише, а комната будто растворялась в темноте...

Через пару мгновений Тарлиан проснулся все там же, в сырой и темной камере в Гройвудском подземелье.

Было ли увиденное им правдой? Или это был всего лишь сон? Как бы там ни было, он, кажется, начинал понимать, что нужно делать...

***

– И снова здравствуй, Ли-фанна. Я знала, что ты вернешься сюда.

Она без труда узнала этот голос. Диона. А значит, произошло примерно то, что она и думала...

В этот раз Ли-фанна даже запомнила момент, когда лишилась сознания. Или просто заснула? В любом случае, ей показалось, что вся она, все ее существо превратилось в крошечную, ослепительно-алую искорку, подобную тем, что вспыхивают в глазах неустановившихся сверхмагов. И эта искорка стремительно летит куда-то – кажется, что сквозь Вечность, сквозь Вселенную...

Место, где она приземлилась, снова став человеком, было ей незнакомо. Была это небольшая полянка, укрытая с одной стороны крутыми горными склонами, а с другой – густым лесом. Одним словом, местечко было надежно укрыто от посторонних глаз.

Ли-фанне показалось странным, что там, на этой полянке, уже наступал рассвет (на самом деле, на Листе тоже есть часовые пояса, просто Ли-фанна про них забыла). Из-за этого рассвета все вокруг казалось золотистым: и трава, устилающая полянку, и лес, и горы... Красивое зрелище. Почти сказочное. Но Ли-фанне было не до любования природой. Сейчас ее занимали куда более важные вопросы.

– Диона? – спросила она у Лунной богини, стоявшей перед ней.

Та ничуть не изменилась с прошлой их встречи. В ответ на вопрос Ли-фанны она с улыбкой кивнула:

– Итак, ты уже знаешь... что ж, ничего удивительного. В прошлый раз я специально не назвалась тебе, чтобы у тебя не возникло еще больше вопросов.

«Но они, тем не менее, возникли», – подумала девушка не без раздражения. Хотя злиться на богиню – это по меньшей мере глупо и неосмотрительно.

Видя недовольство Ли-фанны, Диона тихо рассмеялась. Ее смех был похож на журчание воды в весеннем ручейке.

– Что ж, похоже, избежать вопросов не удастся, – сказала Диона. – Спрашивай же, а я постараюсь ответить... на что смогу.

Ли-фанна не поверила, что богиня может не знать ответа на какой-то вопрос, и спросила:

– Почему именно мы должны победить Левиафана? Неужели никто до нас не мог этого сделать?

Богиню слегка передернуло при звуке имени древнего чудовища: очевидно, ей, как и многим магам и сверхмагам, неприятно было слышать его. А Ли-фанна после рассказа Рональда о прошлом Левиафана, кажется, вообще перестала бояться его. Хотя, когда она думала о грядущем сражении с бывшим драконом, ей становилось как-то не по себе...

– Потому что только вы обладаете достаточной для этого силой, – ответила, немного подумав, Диона. – У вашей четверки, вместе взятой, в сумме сил больше, чем даже у рыцарей Феникса.

Не сказать, чтобы Ли-фанна ей так просто поверила. Но в последнее время ей все только и говорили, что о наличии у нее каких-то особых сил. Так что, пока представлялась возможность хоть что-то прояснить, она спросила:

– Но что это за силы такие?

– А вот этого, к сожалению, я тебе сказать не могу. Пока не могу. И ты, и каждый из вас должен узнать это сам.

– А если мы не сможем это узнать? Если мы не справимся? Что тогда?

Ли-фанна твердо решила выяснить сейчас хоть что-нибудь. В данной ситуации ей, а значит, и всем остальным, могли пригодиться любые сведения, любая информация. Какой бы ужасной она не была.

– Я не могу загадывать, – уклончиво ответила Диона. – А заглядывать в будущее, чтобы ответить на этот вопрос, я, честно скажу, опасаюсь. Кто знает, что можно там увидеть...

«Конец света», – поняла Ли-фанна. Хорошо же их, даже не знающих своих сил, отправили сражаться с чудовищем! «Все просто, ребят: вы сейчас сразитесь с Левиафаном, убьете его, а если вдруг не справитесь, ничего страшного – просто будет конец света». Видимо, примерно так.

– Тогда скажите хотя бы, как нам сейчас сбежать из Гройвуда, – хмуро сказала Ли-фанна.

– Вы должны использовать все свои силы, чтобы пройти это испытание, – таинственным голосом ответила богиня.

– Но как мы можем использовать силы, о которых почти ничего не знаем?! – воскликнула Ли-фанна. Даже в прошлый разговор с богиней она получила больше ответов.

– Ну вот, наконец, мы и подошли к главному, – вновь улыбнулась Диона. – К тому, для чего ты оказалась здесь.

Пять ночей назад я отдала тебе цветок со священной горы, где мы встретились в первый раз. Зарецвет. Можешь показать мне его?

Ли-фанна вытащила цветок-медальон, протянула его Дионе, не снимая, впрочем, цепочку с шеи.

– Значит, он уже проявил себя... – Лунная богиня задумчиво провела рукой над медальоном, не касаясь его. – Впрочем, другого и ожидать не стоило. Когда он стал таким? Ты помнишь?

– Во время битвы в Эймаре. Когда легионеры заполучили мою кровь, – бесстрастно ответила девушка. До сих пор ей неприятно было вспоминать об этом.

Диона покачала головой. Несомненно, она знала об этом.

– Ты говорила о нем кому-нибудь? – спросила богиня.

– О разговоре с вами – говорила. А о нем, – Ли-фанна перевела взгляд на медальон, – ни слова.

– И это правильно. Ты, конечно же, уже знаешь, что медальон появляется у сверхмага, когда его дар заканчивает свое становление...

– Но почему мой дар установился так скоро? Ведь даже недели не прошло! У Альноры дар ставится уже три года.

– У всех сверхмагов скорость становления дара зависит исключительно от их силы. Ты разве не знаешь об этом?

– Знаю, – сказала Ли-фанна, вспомнив, что о том же говорил учитель Сойрен.

– А скорость именно твоего становления, – продолжала Диона, – говорит о том, что силы, которыми ты обладаешь, просто огромны. И это – еще один факт в пользу того, что именно тебе принадлежит право начать.

– Начать что? – в который уже раз спросила Ли-фанна. – Все говорят мне о каком-то праве, но никто не может ничего объяснить. Чем это право так ужасно?

Диона в ответ покачала головой:

– В том-то и дело, что этого никто не знает. И это чистая правда. Потому что это зависит исключительно от тебя самой. Но в любом случае, Лист ждут большие перемены... какими они будут – неведомо даже самому нашему владыке Тарусу... – богиня замолчала.

Еще лучше! По сравнению с этим даже сражение с Левиафаном отошло на второй план. От нее, оказывается, судьба всего мира зависит напрямую! Вот это поворот...

– Но это, в общем-то, не так уж и важно, – продолжала Диона. – Для тебя гораздо важнее сейчас – полностью пройти посвящение в сверхмаги. Открой свой медальон.

Ли-фанна хотела было сказать, что медальон все это время открыть было невозможно, но, когда она попыталась открыть его, бронзовые створки легко поддались.

Она даже не сразу поняла, что там такое внутри. Но внутри точно что-то было.

Ли-фанна хотела аккуратно это самое «что-то» достать, но тут медальон сам с силой вырвался у нее из рук, будто хотел долететь до неба, и, сильно натянув цепочку – у Ли-фанны даже дыхание перехватило! – завис, обращенный к небу. Из него вылетели какие-то предметы, которые, стремительно увеличиваясь, сначала взмыли ввысь, а потом плавно приземлились прямо у ног Ли-фанны. И в тот же момент медальон сам собой закрылся, и тоже опустился вниз.

На земле перед собой Ли-фанна увидела... рапиру. Абсолютно новую, с блестящим и длинным стальным клинком.

Эфес этой рапиры был выполнен в виде крылатого бронзового дракона с рубиновыми камешками-глазами. Голова этого дракона служила и навершием рапиры.

Наклонившись, Ли-фанна подняла рапиру с земли. Обернутая кожаной лентой рукоять до странности легко легла в ладонь. Намного удобнее, чем та рапира, которую сломали в башне Знаний, и чем та, которую отобрали гройвудские легионеры. Девушка сразу почувствовала себя сильнее и даже как-то... взрослее. Она и сама не заметила, как пятнадцатилетняя девочка-подросток, перечащая всем и вся, и даже не умеющая толком держать оружие, превратилась в настоящего воина, сверхмага, готового бороться с Легионом до конца и несмотря ни на что. Сейчас же эта перемена была как никогда заметна. В том числе и для нее самой. Потому что прежняя Ли-фанна, спокойно живущая на Восточной окраине Дарминора, никогда не стала бы задумываться о том, насколько легок клинок и насколько удобно им будет сражаться. Хотя она до сих пор не была специалистом ни в оружии, ни в ведении боя, несложно было понять, что эта рапира просто идеальна для нее, Ли-фанны.

Пока Ли-фанна изучала новое оружие, Диона с одобрением смотрела на нее. Впрочем, любовалась рапирой девушка недолго.

Она не забыла, что из медальона вылетела не только рапира. И действительно: на траве лежало еще что-то. Она не сразу нашла это «что-то», а когда нашла, очень удивилась. Потому что она ожидала увидеть все, что угодно, кроме того, что она увидела.

Потому что увидела она несколько длинных, острейших дротиков, связанных друг с другом тонким кожаным шнурком. Она пересчитала их – семь. Семь идеально сбалансированных, отточенных с одного конца стальных иголочек. Отличились друг от друга они только цветом оперения.

Сказать, что Ли-фанна обрадовалась, увидев такое сокровище – значит ничего не сказать. Уж в чем-чем, а в дротиках и прочих метательно-кидательных вещах она разбиралась просто отлично. Потому что, если твое детство прошло на тихих улицах восточного Дарминора, ты поневоле выучишься вещам, о которых «приличные дети» из центра того же Дарминора, небось, и слыхом не слыхивали! Лишь бы эту тишину развеять...