Текст книги "Левиафан (СИ)"

Автор книги: Дина Галкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Алька улыбнулась, Ли-фанна только пожала плечами.

Но времени у них оказалось не так уж и много. То ли хваленая защита подвела, то ли Легион был еще сильнее, чем думали защитники башни...

Так или иначе, в башню противник ворвался через три минуты ожидания. И если поначалу Ли-фанне казалось, что собраться всем в обсерватории – не самая лучшая тактика, то теперь она ясно видела: иначе не победить. Слишком уж много было легионеров.

А было их, как и говорил Искар, человек тридцать или даже сорок. В обсерваторию они ворвались, как черные тени, и тут же рассредоточились по всему помещению, взяв защитников в кольцо. Все это составляло какую-то дикую противоположность с тем боем в Черном лесу, где противников, во-первых, было всего семь, причем нападали они не все сразу, а во-вторых, и вооружение, и броня у них уступала этим. Ли-фанна, Эван и Алька подумали об этом одновременно.

Но битва – это такая штука, которой любые раздумья только вредят. Легионеры кинулись на них все разом – видимо, слов «честный бой» для них просто не существовало.

Ли-фанна едва успела вскинуть свою рапиру – с момента, когда она ушла из дома, она стала куда увереннее держать оружие, хотя и сама этого замечала – как на нее набросились сразу трое. Причем все трое были, мягко говоря, не из слабаков.

Если вы, друг мой читатель, когда-то смотрели фильмы, где главный герой с легкостью расправляется с нападающими на него тремя, а то и семью злодеями, то запомните, пожалуйста: так быть не может! Это все придумано режиссерами для пущего эффекта. Чтоб интересней смотреть было. Но в реальности одержать победу и над двумя-то сразу проблематично, не то что над тремя или семью! Хотя многим такое умение очень бы пригодилось.

Например, Ли-фанне, которой приходилось волчком вертеться, отбиваясь от этих троих типов. А те специально наносили удары так, чтобы она не успевала парировать: стоило отвлечься на атаку первого, второй и третий тут же накидывались с других сторон, так что она оказывалась зажата между двумя противниками, норовящими проткнуть ее мечом.

Она снова испытала то чувство, которое впервые ощутила, глядя во двор из окна коридора в Восточном крыле. Легионеры действовали слишком слаженно, слишком отработано. Обычные воины так не дерутся. Не может быть так, чтоб сражались они без единого прокола! Тактика у них была отработана до самых мелочей. Они просто давили ее, предугадывая каждое движение своей жертвы. А жертвой Ли-фанне быть не хотелось.

И Альке тоже не хотелось. На нее тоже напали сразу трое, но, в отличие от Ли-фанны, к бою она была готова больше. Опять же, у нее была сверхмагия. Правда, полагаться на сверхмагию против троих... по меньшей мере неразумно.

Она попыталась сотворить какое-нибудь простенькое заклятие – никакой боевой магии, нет, просто небольшая вспышка, которая на пару секунд могла бы ослепить противников. На то, чтобы прочитать заклинание (а делала она это, как и любой сверх, молча), у нее ушла всего секунда. С учетом того, что за это время она смогла каким-то чудом уклониться от двух ударов и довольно ловко парировать третий, это был просто отличный результат. Но, хотя она была уверена, что сделала все правильно, и нигде не ошиблась в заклинании, совершенно ничего не произошло. Результат оказался нулевым. Чары словно отскакивали от мощной брони воинов Легиона. И вот тогда Альнора поняла, что попала...

Тарлиану приходилось не лучше. На него черными вихрями налетели сразу четверо: решили, видимо, что ученика Феникса можно как следует помучить перед смертью.

Пламя где-то у него внутри так и полыхало, разве что наружу не вырывалось. Тарлиан не знал, хорошо это или плохо. Он вообще уже ничего не знал. Просто был он, у него был меч, и еще были четверо типов, которые намеревались снести ему голову. А это было бы нежелательно.

Правда, иногда возникало ощущение, что его руку что-то или кто-то направляет. Он откуда-то знал, что вот сейчас, когда вот этот, стоящий чуть правее, легионер, направил острие своего меча прямо ему в глаз, нужно уйти с уклоном вправо в сторону того, кто приготовился ударить ему куда-то в бок. Он тогда промахнется, а если проделать все достаточно быстро, то оставшиеся двое вообще не успеют среагировать. И ведь все так и получалось! Но задумываться о том, почему так выходит, кто его направляет, было некогда – слишком уж большой темп у битвы. Это словами все описывать долго, а на деле противники обменивались ударами с просто умопомрачительной скоростью.

Из всей четверки только Эван пытался еще сохранить какое-то самообладание и здравый рассудок. В отличие от Тарлиана, он в академии был одним из самых лучших учеников, и навыки, полученные во время учебы, он умел применять и в реальном бою. Быстренько оценив ситуацию, он решил, что трое – а на него тоже напало трое – это еще не самое страшное, что могло произойти, и смело кинулся в бой. Как и учили в академии, он старался атаковать с помощью неожиданных приемов. И его тактика даже имела успех... какое-то время.

А вот Ли-фанне везло намного меньше. Она чувствовала: еще несколько минут такого боя, и она упадет без сил. Она парировала очередной удар, нанесенный самым из ее противников. Клинки со звоном соприкоснулись. Если бы у Ли-фанны было время на раздумья, она бы заметила, что обсидиановый меч, в отличие от ее стальной рапиры, не издал ни звука. Но она думала о том, что легионерам ничего не стоит сломать ее рапиру, как спичку. И о том, что нужно как-то увернуться от атак тех двух.

Где-то слева послышался звук разбивающегося стекла – кто-то покинул обсерваторию через купол. Наш или легионер? Непонятно. Все смешалось в этой битве. Невозможно было отличить, где защитники Эймара, а где их враги. Ли-фанна вообще никого, кроме троих легионеров, окруживших ее, не видела.

Но после того, как в куполе обсерватории появилась пробоина, начало твориться что-то совсем уж непонятное. Один из противников Ли-фанны – а именно самый сильный и рослый из всех – совершенно неожиданно повалился на пол. Оставшиеся двое в растерянности поглядели друг на друга...

Воспользовавшись этой внезапной задержкой, Ли-фанна стремительно выскочила из окружения и переместилась ближе к куполу. Ей почему-то казалось, что так надежнее.

Большая часть сражающихся сосредоточилась около дыры в куполе. Там сверкали заклятия, звенел металл, соприкасаясь с обсидианом, слышались какие-то выкрики... Ли-фанна старалась не смотреть в ту сторону: это было просто невыносимо. Зато она видела, как отважно сражается Эван... и как бьется Альнора, пытаясь вырваться из кольца, в которое взяли ее легионеры. Их было уже не трое, а пятеро.

Ли-фанна хотела кинуться ей на помощь, но тут ее снова атаковали подоспевшие противники...

И одновременно с этим там, около пробоины в куполе, полыхнуло что-то оранжево-красное...

***

...Когда рука Тарлиана, держащая меч, вдруг вспыхнула ярким пламенем, он подумал, что попал под какое-то легионерское проклятье, и это конец. Но огонь нисколько его не жег, и через несколько секунд Тарлиан понял, что это такое проявление его «дара». Пламя вырвалось-таки на волю.

Легионеры шарахнулись от юного феникса, как от огня. А впрочем, почему «как»? Ах, если бы он умел хоть как-то управлять своими новыми способностями...

Но на первых порах, похоже, и этого было достаточно. Похоже, что огонь этот жарил так, что легионеры не могли приблизиться к нему. А через некоторое время пламя перешло на меч Тарлиана, не причиняя клинку никакого вреда. И это пришлось как нельзя кстати.

Еще никогда меч в его руках не был так грозен, никогда он не ощущал свою силу в полной мере. Он вообще ее раньше никогда не ощущал, что уж там говорить. А теперь легионеры боялись его, потому что не понимали его силы, не знали, на что он способен. А вот он не испытывал совершенно никакого страха. Вокруг кипело сражение, заклятия проносились мимо с бешеной скоростью, сверкали в лунном свете клинки защитников, свистел ветер, влетавший в обсерваторию через дыру в куполе – а ему, кажется, было все равно. Он просто сражался – даже не за свою жизнь, а за весь замок.

Сколько прошло времени? Несколько минут или несколько часов? А может, время вообще остановилось, и эта битва никогда не прекратится? Этого Тарлиан не знал, и это казалось ему неважным. И неизвестно, сколько бы времени так могло продолжаться, если бы не...

...Если бы у него из руки не выбили меч. Какое-то шальное заклинание просвистело мимо, и со страшной силой ударило прямо в горящее лезвие. Причем, скорее всего, никто не собирался выбивать клинок у него из рук, а произошло это совершенно случайно. Но Тарлиан не смог удержать меч: слишком сильным был удар. Пламя на нем сразу же погасло, как и огонь на руке Тарлиана. Феникс остался безоружен. Сражаться врукопашную против шести легионеров сразу – и это минимум! – просто самоубийство. Они в момент проткнут его своими мечами.

Видимо, сообразив, что грозный противник больше никакой опасности не представляет, легионеры дружно пошли в атаку. Они, похоже, собирались встать в кольцо, и... а вот о том, что «и», Тарлиану думать совершенно не хотелось.

Его бы совершено точно убили, если бы к нему не помощь не подоспел кто-то. Тарлиан не сразу разглядел, кто. А кода разглядел...

Ему помог не кто иной, как Андроний. И это было самое странное, что только могло случиться с Тарлианом за время этой битвы.

Пробив кольцо легионеров, Андроний бросил Тарлиану его меч, который юноша тут же поймал. Затем он встал рядом с ним, спросил, как ни в чем не бывало:

– Помощь нужна?

Тарлиан кивнул в ответ, и два будущих рыцаря приготовились отражать новые атаки легионеров.

Сражаться вдвоем, пусть даже против шестерых, все-таки намного легче, чем одному. Тем более, что огонь на Тарлиановом мече каким-то чудесным образом разгорелся с новой силой, а это значительно облегчало ведение боя.

Похоже, легионеры огня боялись больше, чем любых заклинаний и мечей юных Фениксов: самих своих противников они всерьез не воспринимали. Но не стоит думать, что Тарлиан ничего не делал, надеясь только на этот огонь. Он, наоборот, вошел в какой-то боевой раж, сражая противников эффективными и порой весьма эффектными приемами. Пару раз он ловил удивленные взгляды Андрония. Ну еще бы, в крепости с ним такого никогда не случалось!

Но все-таки Андроний сражался куда лучше него: как-никак, опыта у него было куда больше. Из тех шести легионеров, с которыми им пришлось сражаться, Андронию удалось тяжело ранить двоих, так что они выбыли из строя Тарлиан же смог ранить только одного. Еще двое, судя по всему, решили не связывать с его огненным мечом. С последним же они разобрались вдвоем, причем, как показалось Тарлиану, разобрались окончательно и бесповоротно. В том смысле, что последний удар, нанесенный Андронием, оказался слишком сильным для легионера.

– Что это на тебя нашло? – спросил Тарлиан, когда с легионерами было покончено. – С чего это ты кинулся мне помогать?

– Да просто так, – пожал плечами Андроний. – С теми, кто нападал на меня, я кое-как расправился, и решил помочь остальным. Я даже не видел, что они окружили именно тебя.

«Ага, а если б видел, не стал бы помогать», – подумал Тарлиан, но вслух сказал только:

– Ну, спасибо. И за меч мой тоже. Без него было бы несколько труднее.

Андроний с любопытством посмотрел на меч Тарлиана, все еще горевший ровным, ярким пламенем, но спрашивать ничего не стал.

– А ты, как оказалось, неплохо дерешься, – сказал он.

Тарлиан только хмыкнул в ответ. Сам он пока не решался так заявлять.

– Знаешь... беру назад свои слова начет «птенчика» и все такое, – негромко сказал Андроний.

– С чего бы? – с крайним изумлением взглянул на него Тарлиан.

– Потому что это глупость. И мы с тобой оба выжили в этой битве. Пока что. А значит, ты тоже кое на что годишься.

– А я тогда беру назад свои утренние слова. Ну, про твою фамилию, – сказал Тарлиан, решив не обращать внимания на последние слова Андрония.

Тот только отмахнулся.

– Все нормально. Просто у меня есть причины не любить свою фамилию.

И оба юных Феникса снова кинулись в бой, в самую гущу сражения. Защитники Эймара могли выиграть эту битву. Теперь Тарлиан ясно это осознавал.

***

А вот Ли-фанна ничего подобного не осознавала. Она не видела победы Тарлиана и Андрония, не видела, что Эван пришел на помощь Альноре, что легионеров становится все меньше... ее окружили, зажали в кольцо, причем за спиной у нее находился купол обсерватории. Теперь она понимала свою ошибку, но ничего сделать было уже нельзя. От купола не отойдешь. Оставалось только стоять с рапирой наизготовку, и ждать атаки легионеров. Их было теперь пятеро: столько же, сколько билось против Альки. И все пятеро, хоть их лица и были скрыты шлемами, выглядели как нельзя более довольными: как же, им удалось загнать в угол сверхмага!

Она даже не заметила, в какой момент они сломали ее рапиру. Просто она вдруг обнаружила у себя в руке одну рукоять с бесполезным обломком клинка. Она метнула эту рукоять в одного из своих врагов, но разумеется, жалкий обломок не причинил никакого вреда закованному в броню легионеру.

– Значит, ты хочешь сражаться? – спросил вдруг один из них, самый сильный, который был, по-видимому, главарем всех нападавших на башню. – Опомнись. Мы сильнее, и нас пятеро. А ты одна. У тебя нет шансов. Впрочем, даже если ты выживешь сейчас, потом... ты обречена. Так что прими свою судьбу, и исполни ее!

С этими словами он дал остальным легионерам какой-то знак рукой, и они тотчас повалили девушку на пол. Видимо, с помощью магии, потому что с места никто из них не сдвинулся.

Вот и все. Прощайте, мама и сестренка. И все друзья и знакомые тоже. Эван, Алька, Рэй... Мифъол. Больше она никого из них не увидит.

Пока она мысленно прощалась со всеми, легионерский главарь размотал бинты на ее правой руке.

– Так-так, – удовлетворенно произнес он, глянув на наполовину зажившую уже рану. – Отлично. Тут и делать ничего не придется. Явно кто-то из наших постарался.

И он приложил свой меч прямо к ее ране.

Каким-то чудом Ли-фанне удалось сдержаться и не закричать: боль была просто дикая. Легионер, ухмыляясь, взглянул на нее:

– Тебе довелось стать частью великого плана, девочка! Ради такого и потерпеть можно.

Что происходит? Зачем она нужна Легиону? Что с ней будет? Ли-фанна не знала. И от этого ей становилось очень страшно.

И вот, когда стало совсем уж плохо, и ей казалось, что пришла ее смерть, она почувствовала у себя на шее что-то тяжелое и холодное. Цепочка, подаренная незнакомкой во время ее обморока в Черном лесу! Неужели настало то время, когда «цветок сам себя проявил»? Как бы там ни было, ей почему-то стало намного легче. И стало понятно, что сейчас ей умереть не придется.

Легионер долго не забирал свой меч – целую вечность, как показалось Ли-фанне. А когда все-таки забрал, клинок в самом своем центре был рубиново-красным...

Это было последнее, что запомнила Ли-фанна. Потом она потеряла сознание.

Глава 11

Глава 11

XI. Лист. Эфарленд. Замок Эймар. Ли-фанна. Эван. Альнора. Тарлиан. Рональд. Рэй.

Она очнулась от резавшего глаза яркого света. Открывать глаза было страшно. Неужели она все еще жива? А если нет? Вдруг она откроет глаза и окажется в подземном царстве бога Зентара, куда все люди попадают после смерти? Хотя, если задуматься, какой свет может быть в подземном царстве?

Пришлось Ли-фанне все-таки открыть глаза. Потому что гадать о том, что с ней случилось, было гораздо страшнее.

А в жизни все было не так уж и страшно. Она была в своей комнате, лежала на кровати.

Кроме нее, в комнате находились еще Эван и Алька. Никогда еще она не была так рада видеть их обоих.

– Слава богам, ты жива! – Воскликнула Альнора, увидев, что Ли-фанна пошевелилась. – А мы уж было подумали, что...

Эван искоса поглядел на нее.

– Что произошло? – спросила Ли-фанна, пытаясь хоть немного прийти в себя. – Как я сюда попала?

– Ты не помнишь ничего? – спросил Эван? – Что, совсем?

– Помню, меня окружили... потом повалили на пол... а потом...

О том, что было после, ей вспоминать не хотелось. Она попыталась привстать, но не смогла: во всем теле была дикая слабость. И еще очень сильно болела правая рука, которой она с трудом могла пошевелить.

– Мы уже почти всех перебили, – начал рассказывать Эван. – Когда в башню нагрянул Рэй со своим братом. Я даже не думал, что так вообще можно сражаться! Тех легионеров, которые еще оставались, как ветром сдуло. Кто-то сбежал, а кто-то попался под горячую руку. Дольше всех продержались те, кто тебя поймал. Но Рэй и с ними справился. И тогда мы увидели тебя...

Ты была без сознания, и выглядела, на самом деле, просто ужасно. Бледная вся и... как будто мертвая. Алька, как тебя увидела, испугалась жутко, а Рэй рассердился ужасно, и сказал, что теперь Легиону удалось заполучить твою кровь. Он вообще очень рассердился, когда узнал, что вы с Алькой были там, в башне.

– А как же мне было не рассердиться? – спросил вдруг Рэй, входя в комнату. – Ясно же было сказано: оставаться там, в центральном зале! А они умотали сражаться, стоило только один раз положиться на вашу ответственность!

– Ну, мы ведь не могли бросить Эвана, – заметила Алька. – И потом, наша помощь, по-моему, пригодилась защитникам!

Рэй сокрушенно покачал головой.

– И что мне с вами делать? Но, ладно, что было, то прошло. Хотя бы все живы. Ли-фанна, ты встать сможешь?

– Не знаю, – девушка снова попыталась подняться, но опять без сил рухнула на подушки.

– Понятно. Лежи, лежи, не вставай. Плохо, что им удалось поймать тебя. Очень плохо. У них теперь есть твоя кровь, кровь сверхмага, а это значит, что они стали еще на шаг ближе к его пробуждению.

Эван и Алька с ужасом переглянулись. Ли-фанна, наоборот, старалась ни на кого не смотреть. Это же надо было умудриться так всех подставить! Как она теперь будет людям в глаза смотреть? Она спросила, чтобы хоть как-то отвлечься от этой мысли:

– А как закончилась битва? Мы победили?

– Почти. Если бы легионеру, меч которого вобрал твою кровь, не удалось улизнуть, победа была бы полной, – ответил Рэй. – Ну и потери... всегда сложно терять хороших людей. Из тех, кто вместе с вами был в башне, погиб только Искар. Картен, наставник Клеренской крепости, ранен, но не сильно. Гораздо больше досталось его ученикам, Эрлгримму с Промсом, но и они жить будут. С учетом того, со сколькими легионерами сразу вам пришлось сражаться, вам еще повезло.

Ли-фанну это не успокоило. Новость о смерти Искара глубоко опечалила ее. Хоть она совсем не знала этого человека, в бою он показал себя отважным воином и верным товарищем. Рэй верно сказал: хороших людей терять всегда тяжело.

Некоторое время все молчали. Потом Рэй произнес:

– Да, Ли-фанна, задала ты нам всем задачку... Похоже, сегодня вы отправиться дальше не сможете. Ну ладно, время пока что есть. Ты отдохни пока, силы скоро восстановятся, я думаю. И, между прочим, я, кажется, сказал вам двоим, – он перевел взгляд с Альки на Эвана и обратно, – расходиться по своим комнатам! Вам тоже отдых нужен, воители вы наши! Борцы с Легионом!..

И с этими словами он вышел из комнаты.

***

Разумеется, ни Эван, ни Альнора никуда не ушли, а остались в комнате Ли-фанны. И девушка была им за это очень благодарна.

– Зато мы Эймар отстояли, – сказала Алька после пары минут молчания. – А все остальное, в принципе, не важно.

Ли-фанна устало прикрыла глаза.

– Конечно, не важно. Только теперь из-за меня планы Легиона могут осуществиться с куда большей вероятностью. Я всех вас подставила, и больше ничего. Все нормально.

– Хватит ерунду городить! – заявила Альнора. – Никого ты не подставила! И вообще, на твоем месте легко могла оказаться я. И что же теперь, вообще из комнаты не выходить? Сидеть, всего бояться? Ни в чем ты не виновата! Наоборот, помогла: защиту поставила. У меня бы ни в жизнь так не получилось!

– Да ладно тебе, – улыбнулась Ли-фанна. Она чувствовала, что силы постепенно возвращаются, и это значительно повышало ее настроение.

– Я просто говорю, что есть, – пожала плечами Алька.

– Слушайте, а из вас-то никого не ранили? – спохватилась вдруг Ли-фанна. – А то я видела, как вы сражались, хотела помочь, но...

– У меня была пара царапин, – сказал Эван, – но Алька почти сразу меня подлатала, так что ничего страшного.

– А меня даже ни разу не задели, – весело сказала Алька. – Ладно, я пойду, и вправду отдохну. А то ночка выдалась та еще...

– Я тоже пойду, пожалуй, – сказал Эван, и соскочил с подоконника, на котором все это время сидел.

Альнора уже ушла; Эван подошел к двери, но вдруг обернулся и произнес, глядя Ли-фанне прямо в глаза:

– И хватит себя во всем винить.

Потом улыбнулся, как ни в чем не бывало, весело подмигнул и ушел.

И Ли-фанна осталась в полном одиночестве и в некоторой растерянности. Она до сих пор так и не разобралась, как вести себя с Эваном... а вот он, похоже, уже давно во всем разобрался.

***

За те два часа, что она оставалась в комнате одна, Ли-фанне так и не удалось уснуть. В голове блуждали какие-то непонятные, спутанные мысли. Вспоминались то какие-то отрывки ночного боя, то переход через Черный лес, то разговор с загадочной незнакомкой... Вспомнив о нем, Ли-фанна тут же подумала о цветке, который подарила ей таинственная женщина. Интересно, как он себя «проявил» во время битвы?

Она провела левой рукой по шее. Цепочка никуда не делась, и оставалась все такой же холодной и тяжелой. Но теперь она почему-то стала видимой. А вместе с ней стал видимым и цветок. Только теперь зарецвет выглядел совсем по-другому.

Это больше не был алый цветок, похожий на звезду. Вернее, похожим на звезду-то он остался, но вот алым он быть перестал. Он стал, как и цепочка, бронзовым. В прямом смысле. Он превратился в изящный бронзовый медальон, он которого – она явственно это ощущала – исходила какая-то непонятная энергия. Ли-фанна попробовала его открыть, но бронзовые половинки цветка почему-то не поддались.

И все-таки чем дальше, тем меньше она понимала. Что это за цветок? Какими силами он обладает? И почему он стал видимым именно сейчас?

Но как бы там ни было, она все еще не знала, можно ли рассказать обо всем этом кому-нибудь из тех, кто может что-то знать про этот цветок. Хотя она и не понимала, в чем причина такой секретности, нарушать запрет незнакомки она не собиралась.

Силы у нее, несмотря на то, что очнулась она просто в ужасном состоянии, восстановились довольно быстро. Спустя где-то полтора часа, Ли-фанна практически полностью пришла в себя. Только правая рука напоминала о себе тупой, приглушенной, но ни на секунду не прекращающейся болью. Интересно, она хоть когда-нибудь перестанет болеть? Или это на всю жизнь? Почему-то Ли-фанне не очень хотелось об этом задумываться.

Итак, через два часа размышлений непонятно о чем, от которых Ли-фанна порядком уже устала, в комнату без всякого стука вошла Альнора.

– А я думала, ты спишь, – сказала она, заметив, что Ли-фанна на нее смотрит.

– Попробовала бы ты заснуть, когда у тебя рука мало того, что работать отказывается, так еще и ноет постоянно! – сказала Ли-фанна, снова пытаясь приподняться. На этот раз получилось.

– Ко мне сейчас Эван зашел, – сообщила Алька. – Сказал, нас с тобой учитель Сойрен ждет. Ты идти сможешь?

– Вроде да.

Ли-фанна встала, сделала несколько неуверенных шагов. Алька вопросительно посмотрела на нее.

– Все в порядке, – ответила ей Ли-фанна. – Можем идти. Ты знаешь, куда?

– Да, конечно. Эван мне объяснил. Но это довольно далеко...

– И что? – Ли-фанна сделала вид, что не поняла намека. – Слушай, хватит обращаться со мной, как с больной!

Алька в ответ весело хмыкнула и пожала плечами. Решила, видимо, что раз Ли-фанна снова говорит в своем привычном тоне, то все действительно в порядке.

Девушки вышли из комнаты, и пошли... куда-то. Дорогу показывала Альнора, и Ли-фанна не была до конца уверена, что она выведет их, куда надо. Вообще, во всей сложившейся ситуации было очень много странностей. Эти ощущения собственной слабости и вины, которые так и покинули Ли-фанну. Картина замка после битвы: стены кое-где разрушены, в коридорах обломки камней, где-то можно было увидеть воронки от заклятий Легиона, на дне которых еще курился легкий дымок... разрушения были не очень большими, но картина все равно печальная.

Они шли молча. Ли-фанне говорить не хотелось – да и о чем? Она оглядывала картину вчерашней бойни, и где-то в глубине подсознания появлялась мысль, что если бы они с Алькой не были сверхмагами, ничего такого бы не случилось.

Но идти вдвоем и грустить им пришлось недолго. Стоило только им выйти из Восточного крыла, как их встретил учитель Сойрен.

– А вот и вы! – произнес он, увидев девушек. – Я думал, вы будете чуть позже. Ну, как вы? Оправились после вчерашней битвы?

– Почти, – ответила Алька. Ли-фанна промолчала.

Учитель Сойрен внимательно поглядел на обеих девушек. В его взгляде можно было увидеть сочувствие и тревогу. Но вслух он сказал лишь:

– Идемте. Мне нужно многое вам рассказать.

Позднее Ли-фанна частенько поражалась людям, которые могут ориентироваться в Эймаре, даже не задумываясь. А учитель Сойрен был как раз из таких людей. Он вел их порой такими коридорами, о существовании которых сами девушки ни за что бы не догадались: так хорошо спрятаны были входы в эти коридоры. А наставник Дарминорской академии шел так, словно в древнем замке от него нет никаких тайн.

– Почти пришли, – сказал учитель Сойрен минут через десять хода. – Давайте задержимся здесь ненадолго. Кое-что из того, что мне нужно вам рассказать, лучше говорить именно здесь.

Они находились в длинной галерее, по стенам которой висели самые разные картины: портреты, пейзажи – виды Эфарленда. Почти все пейзажи Ли-фанна узнала сразу: таких картин полно было и в школе, и в некоторых учебниках. А вот лица, изображенные на портретах, по большей части были ей незнакомы. На этих портретах были запечатлены совершенно разные люди: мужчины и женщины, старики и совсем молодые люди. Но была у них одна общая черта: лица у всех были очень серьезными, с каким-то даже мрачным выражением. Оптимизма все это абсолютно не прибавляло.

– В этой галерее, – начал рассказывать учитель Сойрен, повернувшись лицом к девушкам, – хранятся портреты самых великих сверхмагов Листа. Все эти люди героически противостояли Легиону на протяжении многих эр... быть может, когда-нибудь и ваши портреты окажутся здесь... это великая честь для каждого из нас, наделенных сверхмагией.

Алька уже вовсю разглядывала портреты и читала подписи под ними.

– Приайн Донирская... вы ведь про нее рассказывали, учитель?

– Верно. Хорошо, что ты помнишь. Да, это она, та женщина, кто еще в эру Феникса...

Ли-фанна не слушала этот разговор – не потому, что было неинтересно, как раз наоборот – просто ее внимание полностью приковал к себе другой портрет.

На нем была изображена молодая женщина – лет двадцати – двадцати пяти. Она была очень красива, но красива как-то по-своему. Ее внешность практически ничем не походила на внешность обычных женщин Эфарленда: смуглая кожа, лицо с правильными чертами, высокие скулы, длинные угольно-черные волосы. Ее легко можно было бы принять за жительницу какой-нибудь южной страны, если бы не глаза. Светло-серые, почти прозрачные, с ярко выделяющимися зрачками, которые были словно затуманены легкой серебристой дымкой. В глубине ее глаз чувствовалась глубокая печаль, хотя лицо было преисполнено решимости. Она была похожа на воительницу из какой-то старой легенды, которую Ли-фанна уже наполовину забыла. В памяти осталась только главная героиня, которая действительно была очень похожа на женщину с этого портрета. Ли-фанна даже рисовала ее когда-то, стоящую на вершине утеса со вскинутым мечом в руке и оглядывающую поле грядущего сражения. Помнится, она тогда еще очень долго провозилась, рисуя ей руки. Но в этом портрете из галереи замка Эймар было что-то очень знакомое, что-то, не относящееся к тому старому, детскому рисунку и к той легенде. Но Ли-фанна так и не смогла понять, что именно было ей так знакомо. А подписи под портретом не было.

– Учитель Сойрен, – решилась спросить Ли-фанна, воспользовавшись паузой в разговоре наставника с Альнорой. – Можно вопрос? Кто на этом портрете?

Наставник подошел, внимательно взглянул на портрет, после перевел взгляд на девушку.

– Это, Ли-фанна, изображение одной из самых сильных чародеек нашего мира. Это Верховная ведьма, известная также, как Верховная Чародейка Эфарленда. Ее имя Оррайна. В своей юности она совершила много такого, что не удавалось никому ни до, ни после нее. Сейчас же она куда-то исчезла, так что никто не знает, где она.

Больше учитель Сойрен ничего не прояснил, так что Ли-фанна так и не смогла понять, откуда она знает эту женщину. Так что пришлось отойти от портрета Верховной ведьмы, и отправиться дальше по галерее. Но пройдя вперед пару метров, она снова остановилась. Потому что следующая увиденная ей картина дала ей ответ на один из мучавших ее вопросов. И ответ этот, честно говоря, ее просто шокировал.

В принципе, это даже не была картина. Это была очень яркая красивая фреска, изображающая Лаорин – мифическую волшебную страну, откуда, по преданиям, правят миром тринадцать богов Листа. Есть также легенды, которые повествуют о том, что все волшебные существа, когда-либо жившие на Листе, ушли туда.

Но главным было совсем не это. Главным было то, что на этой фреске была изображена Диона – богиня Луны и покровительница всей магии Листа. А самое странное было в том, что Ли-фанна вдруг поняла, что это именно с ней она разговаривала тогда, во время своего странного обморока в Черном лесу. И вот это было что-то совсем уж из ряда вон выходящее. С ней говорила богиня? Как такое вообще могло быть? Просто невероятно!

Сама эта мысль казалась ей какой-то неправильной, чуть ли не кощунственной. Боги не должны показываться простым людям! А тем более такие боги! Диона ведь на втором месте по главенству – после бога Солнца, Таруса. Одним словом, чем дальше, тем все более странной становилась вся эта история.

Пораженная этой мыслью, Ли-фанна даже не заметила, как к ней подошла Альнора.

– Красиво как... учитель, а Диона, что, тоже как-то связана со всей нашей сверхмагией?

– Диона? Ну, разумеется. Она ведь считается еще и богиней магии, а значит, и сверхмагии тоже. Существовала даже легенда, что это именно она даровала первым сверхмагам их силу. Но кто знает, как это было на самом деле...

Альнора внезапно помрачнела, словно вспомнив что-то очень неприятное. Ли-фанна же совсем запуталась в своих мыслях.