Текст книги "Playthings (СИ)"

Автор книги: Диана Комарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 50 страниц)

– Что-то вроде этого. Да, это семейный бизнес, и на этом можно выехать, но… я не знаю, честно не знаю. Почему я думаю об этом? Если мой мозг анализирует это, что-то не в порядке, или я просто наоборот, излишне драматизирую. Не могу понять. И я хочу обсудить это с отцом. Вычеркнуть меня из списка наследников он всегда успеет, у него еще есть Марк, – в его голосе сквозит веселье. – Хотя от него толку еще меньше. Ну или Джес может родить еще одного Каллахена. Или даже двух.

– Эй, обычно в нашей команде отбитых перестраховщик – я.

– Это и странно.

Мы молчим пару уютных минут, а потом Мика просто встает, протягивает мне руку и улыбается:

– Как на счет взять плед, бутылочку вина, шезлонг – и дождаться рассвета?

И кажется, именно этой ночью мы впервые говорили обо всем на свете.

В Сан-Франциско было десять градусов выше нуля, но я низменно надеялась, что все-таки распогодится хотя бы немного. После жарких островов было весьма зябко, хотя мы и были вооружены комплектами одежды для такой погоды – Мика вообще натянул и толстовку, и кожаную куртку, стал походить на местного хулигана из трущоб, если бы не дырявые джинсы и дорогие кроссовки. Мы прилетели ранним утром, взяли в аренду ранее забронированный джип и первым делом конечно-же заехали в одну из круглосуточных кофеен, чтобы заправить меня огромной порцией американо, а Блондина – не менее огромной порцией пряничного латте. Рождество же уже сегодня!

Мы разослали всем подарки курьерской службой еще на прошлой неделе – весьма практичный вариант. Мы сделали так же с подарками для Каллахенов, так что скорее всего наши коробки уже стояли у них под елкой и ждали своего часа.

Весь город просто светился от гирлянд! Огромное количество разнообразных по высоте елок, даже высотные дома все подсвечены, до самой крыши! Наш город тоже не менее впечатляюще украшен, но это же Сан-Франциско, тут есть на что полюбоваться.

– Пожалуйста, давай вечером вернемся в центр и погуляем по ярмаркам? Тут так красиво, – я крутилась на сиденье как на раскаленной сковороде, разглядывая улицы через окно. – Я должна сделать миллион фотографий. Тут есть какой-то огромный пряничный домик. Говорят, самый большой в мире.

Мост Золотые Ворота был весь в практически осязаемом плотном тумане – я открыла окно и высунула руку, не удержавшись от соблазна потрогать его.

Знакомый нам жилой район потихонечку просыпался – нам встретилось лишь несколько человек с собаками на поводках, парочка машин и какая-то томная утренняя тишина. В сочетании с иллюминацией, светящимися оленями и прочей атрибутикой Рождества – уж кто во что горазд, действительно! – смотрелось очень по домашнему, в отличие от строгих городских улиц. Один из домов, который мы проезжали, был настолько украшен гирляндами, словно сам был одной большой гирляндой: даже сани Санты были на газоне перед крыльцом. Я бы не удивилась, если бы рядом и олени паслись, но увы.

Если бы не навигатор, мы бы точно заблудились в этом царстве светлячков. Если летом без помощи техники Мика наверняка ориентировался на фасады домов и улицы, то сейчас район стал неузнаваем и ощущение того, что ты тут был ранее, как-то терялось.

– Я очень надеюсь, что они не уехали никуда на праздники, – Мика припарковался напротив знакомого нам дома, глянул через стекло на крыльцо в обрамлении какой-то яркой гирлянды со светящимися шариками и заглушил мотор.

– Ты ничего им не писал?

– Это был бы уже не сюрприз, – Блондин пожал плечами, заглянул на дисплей телефона. – Ладно, десять утра, если они все еще спят, то это их проблемы. Давай, поцелуй на удачу. И надень это проклятое кольцо, – добавил он с улыбкой позднее, отстраняясь. Я издала звук умирающей касатки, откинулась на сиденье. – Ну не начинай, а?

– Почему каждый раз мы должны играть в какие-то игры? – ворчливо отзываюсь я, потянувшись на заднее сиденье за сумкой. Мика щекочет меня, как только я оказываюсь в просвете между сиденьями, я взвизгиваю и заваливаюсь на него. Мика обнимает меня, целует в нахмуренный лоб и шепчет на ухо:

– Потому что это весело? – он так сладко выдыхает это, что у меня мурашки по шее побежали.

Я целую его в ответ, сажусь ровно на сиденье, вытянув сумку, и пару мучительных минут пытаюсь отыскать косметичку – кольцо в отделении с другими аксессуарами, незаметно притаилось среди звеньев серебряного браслета. Я надеваю кольцо на безымянный палец левой руки, несколько секунд разглядываю его – ощущение почти непривычное, мимолетное, и я понимаю что, черт возьми, наверно это было бы здорово, будь оно настоящим.

– Почему я сразу вспомнила то утро, когда приехали младшие? – хмыкнула я, открывая дверцу машины.

– Ностальгия – признак старости, – хохотнул в ответ Мика.

– Поговори мне тут, – беззлобно проворчала я, выпрыгивая на газон. – И обещай, что решишь все с отцом, – напомнила я, когда мы поднялись на крыльцо. – Пожалуйста, – мне пришлось даже сделать умилительную ангельскую мордашку, сложить ладошки перед лицом и похлопать ресницами в разы чаще. – Иначе я начну болтать на такие темы, что у тебя будет нервный тик! – я тут же сменила лицо на какой-то адский оскал. Мика скорчил мне не менее вампирскую рожицу, нажимая на кнопку звонка. – Окей, окей.

Прошло не меньше минуты, прежде чем дверь открылась. Аарон, в домашних штанах и футболке, с огромной кружкой кофе в руке, смотрел на нас как на двух гоблинов с гор – это стоило снимать на видео, честное слово.

– …вы же на островах.

– Вчера на островах, сегодня тут, – заулыбался Мика. – С Рождеством!

– Надеюсь, не одним днем? – Аарон распахнул дверь шире, чтобы мы могли войти. – Глазам не верю. Наконец-то!

Глава семьи по медвежьи стиснул сына в объятиях, похлопал по спине, на порядок мягче обнял меня и заулыбался. Аарон как всегда, даже в таком домашнем виде, выглядел потрясающе. Немного заспанный, с взъерошенными волосами, и даже никакой седины: это просто копия Блондина, то, каким тот станет через пару десятков лет, – подтянутый, моложавый, с мелкими морщинками вокруг глаз, которые единственные и выдавали возраст.

– А где Джес? – спросила я.

– Еще спит. Вы с вещами или налегке? Арендовали машину? – Аарон сделал большой глоток кофе, поставил чашку на столик у двери и кивнул на встроенный в стену монитор с камерами. Классическая система внешней безопасности – пара фронтальных камер на дорогу, гараж и внутренний двор с бассейном. – Подгони ближе к гаражу, плевать на газон. Пойдем, помогу с вещами.

Отец и сын вышли во двор, а я отправилась прямиком на кухню. Ох, успела соскучиться по этому дому, просто жуть как. Такое ощущение, словно мы уехали всего на пару дней и вот вернулись – все было так привычно и так знакомо, словно мы действительно тут живем.

Я заново включила кофеварку, выглянула во внутренний дворик с бассейном, обнаружила нововведение в виде огромной барбекю-печи (уж ее то точно невозможно будет утопить!) и уселась на привычное еще с лета место за столом.

“Тут адски холодно, я уже скучаю по мистеру Радужные Какашки!” – написала я в карибский чат. Ребята разъехались по домам и семьям вместе с нами, поэтому я не сомневалась, что им не менее холодно и они не менее скучают по голубой водичке и единорогу в бассейне. Я проверила все социальные сети, даже инстаграм пролистала, добавила фотографию из кофейни, налила в кружку кофе, вернулась на свое место – и только потом комбинация из отца и сына появилась на кухне. Подозреваю, у них там был некий личный разговор, и я готова была хоть весь день проторчать на этой кухне, лишь бы они решили свои проблемы раз и навсегда. Все-таки, взрослые. Хотя бы один – так точно.

– Если вы правда перегнали машину на газон, Джес вас обоих убьет, – хмыкнула я, откладывая телефон на стол. – Оно того не стоит.

– Не стоило вообще брать машину, у нас вторая стоит без дела, – отмахнулся глава семьи, раскрывая холодильник. – Джес в нее не помещается, – хмыкнул он. – Пару минут, и будут тосты. Завтракали?

– Тосты – отлично, – закивал Мика, заглядывая отцу через плечо у холодильника. – И прихвати сок.

– Что, до сих пор не пьешь кофе?

– Этот – нет, – он скорчил рожу на мою кружку. – А напитком с привкусом кофе я еще с утра закинулся, мы рано прилетели.

Я привычно передразнила его рожицу, пока никто из них не видит, откинулась на спинку стула:

– Как у вас дела? – я улыбнулась. – Джес не просит поехать в ночи понюхать рельсы?

– К счастью, нет, – на полтона ниже отозвался Аарон. – Одно время она просила открыть собственную кондитерскую, чтобы “все и сразу”, “отличная идея для потомков” и “ууу, собственные пироженки круглые сутки!”. Я до сих пор думаю – может и правда открыть? С двумя-то сыновьями…

– Пожалуйста, нет.

Мика смотрел на меня через стол. Внимательно и серьезно.

– Тебе пора показать видео, откуда берутся дети! И что для этого желание женщины как-то не является главным компонентом, – я сдерживалась, чтобы не засмеяться в голос. – Мика! Боже, давайте сменим тему.

– Обсудим это, когда ты станешь женщиной, окей, – привычно огрызнулся Блондин. Я буднично показала ему средний палец, и наша мелкая конфронтация продолжилась бы, не зайди на кухню зевающая Джес. Завернувшись в огромный пушистый халат, она была похожа на воздушный шарик, – но такая очаровательная и потрясающая, как и всегда. Только сейчас я поняла, насколько успела соскучиться по ней!

Наша фея сонно моргнула, повернулась в Аарону с личиком, полным абсолютного непонимания, открыла рот, закрыла и только потом озадаченно приподняла брови:

– Мне вернуться в кровать и проснуться?

– С Рождеством! – я подняла руки вверх, и, с шумом отодвинув стул назад, побежала обнимать ее. – Ох, я даже не знаю, как тебя обнять, чтобы ты не рассыпалась! – чмокнув ее в щеку, я сжала ее ладони в своих и с любопытством оглядела ее уже заметно выпирающий круглый живот. – Выглядишь потрясающе. Мы ужасно соскучились.

– А я как! – Джес сжала меня в ответ. – Вот же чертята! Я перед сном ваши фотографии смотрела, когда вы успели? Ну ка иди сюда и обними меня! – она чмокнула меня в щеку и тут же протянула руки к Блондину. – Ох! Я соскучилась не меньше!

Я с улыбкой вернулась на свое место, краем глаза наблюдая, как осторожно Мика обнимает свою мачеху – и тут же внезапно резко отстраняется с таким озадаченным лицом, что Аарон хлопает его по плечу, а Джес смеется:

– Она толкается, сказала тебе “привет”. Позавтракаем, и можешь пообщаться с сестренкой нормально.

– Девочка? – уточнила я удивленно. – Неужели?

– Узнали всего пару недель назад, не смогли удержаться – хотелось посмотреть на нее на УЗИ, а там в любом случае можно увидеть, кто это, – покачал головой Аарон и заулыбался. – Так что уже выбираем имя, но пока только миллион вариантов и горячие споры о сочетании имен. Ну и в новом году начнем декорировать детскую, и спасибо Джес – никакого розового, слава богу! Горячие тосты, разбирайте пока не остыли. Джес? Тосты или достать говядину с овощами?

Пока старшие Каллахены возились с завтраком, я утащила хрустящий хлеб с тарелки и потянулась открыть банку “Нутеллы”. Мика наконец-то пристроил свой зад на соседний стул, также утянул тост и сделал большой глоток сока из высокого бокала.

– Это было странно, – пробормотал он смущенно. – Очень странно.

– Это естественно. Но непривычно, – улыбнулась я ему. – Мне тоже. Поздравляю с сестренкой! Будешь “Нутеллу”?

Мика мотнул головой и потянулся за банкой клубничного джема, который и так стоял на столе:

– Что, даже не спросишь, о чем мы успели поболтать с отцом?

– Не-а, – протянула я в ответ, засунув в рот целую ложку шоколадной пасты. – Сампотомрасска…

Блондин скорчил очередную рожу на мое непонятное и неразборчивое бормотание, потянул ложку за ручку:

– Кто там из нас двоих неотесанный мужлан?

Я радостно и дурашливо пожала плечами в ответ, с полным ртом “Нутеллы”, смешными раздутыми щечками, Джес хохотнула, повернувшись от микроволновки, и уселась на стул напротив.

– Как твой конкурс начинающих талантов? – спросила она. – Когда финал?

– Третья суббота января, – закивала я, облизываясь после пасты. Хрустящий загорелый тост уже был в моей руке, как и отобранная назад ложка для пасты.

– Ого, уже совсем скоро. Нью-Йорк?

– Потом там начинается Неделя Моды, мадам уже забронировала с десяток мест на показы. В итоге мы поедем туда на полторы недели, как будто еще одни каникулы, только не совсем каникулы. Жди миллиард фотографий. Я была в Нью-Йорке один раз, и то в детстве с мамой, и на самом деле совсем ничего не помню. Манхэттен, Бруклинский мост, статуя Свободы… Что там еще есть?

Мика звучно зевнул мне в ухо, я с силой впечатала локоть ему куда-то под ребра и даже бровью не повела.

– …ты сам сказал, что не поедешь.

– Я еще не решил. Кстати, что у нас с планами на Рождественский ужин? – Мика тут же повернулся к отцу и мачехе. – Мы привезли по паре дурацких свитеров с оленями, как и положено. Такой сельский ужас можно носить только сегодня, а еще Джейсон хотела успеть на ярмарку и в какой-то пряничный домик… Джес, ты как себя чувствуешь?

– Только не чахни надо мной, – невозмутимо отмахнулась от него фея. – Спорим, что я обгоню тебя на стометровке? Джи, не игнорируй имбирно-пряничных человечков, я вчера сама их испекла. Есть пожелания на ужин? Будет ростбиф под брусничным соусом.

– У меня есть рецепт семейного эгг-нога “Сандерс стайл”. Он, конечно, жутко алкогольный, но я сделаю специально для тебя еще один кувшин безалкогольного. В подвале же есть ром? …в крайнем случае – виски. Но с ромом – лучше.

– Это как “Хиросима”? – уточнил Мика.

– Хуже, – я протянула ему верхнюю половину имбирного Пряни, личико которого была разрисовано как кошачья мордочка.

– …в этот раз гриль надежно привинчен к земле, – невозмутимо вставил словцо Аарон – я тут же театрально закрыла лицо руками, а Блондин коварно хохотнул, откусывая пряничную голову. – Все запасы рома твои, Джейсон.

– Мне пора срочно сделать что-то адское, чтобы все перестали вспоминать этот несчастный гриль, – обреченно вздохнула я, не убирая рук от лица. – Это уже не смешно. Аарон, между прочим, я была не единственным героем. Не напомните мне, чья вообще была идея подвинуть его?

Аарон молча показал пальцем на собственную жену, Джес показала ему средний палец, невозмутимо потягивая сок через трубочку. Я опустила руки к кружке с недопитым кофе, зацепилась взглядом за кольцо на пальце – все еще непривычно, все еще странно, и как оно еще не прожгло мне кожу? Оно смотрится странно, чуждо, потому что оно не мое, совсем не мое, и его невозможно носить на левой руке, черт возьми. Я машинально прокручиваю его большим пальцем, отвлекаюсь от беседы на доли секунды, а Каллахены уже весело обсуждают что-то совсем нейтральное.

Боже, я и правда так скучала по этой атмосфере, только теперь и притворяться уже не надо.

– Вы понимаете, что ваши подарки уже должны быть в Миссури? И, кстати, вы уже зарезервировали место для проведения церемонии?

Ох.

Или не скучала.

Господь.

– …еще нет, – Мика покачал головой, неопределенно пожал плечами и даже наиграно вздохнул. – У нас Великий Спор, и пока мы не можем прийти к общему мнению.

– А какие есть варианты? Покажи мне, и я помогу определиться с выбором, – Джес развела руки. – Когда мы планировали свадьбу, я столько мест пересмотрела, что теперь могу быть негласным экспертом. Покажи мне все варианты завтра, и я сокращу ваш список до пары мест. Надо бронировать сейчас, иначе кто-то может вас опередить.

– Хорошо-хорошо, без проблем, – тут же закивал Блондин.

– А цвета оформления…

– …Джес, я тебя люблю, но сегодня – Рождество. Все остальное – завтра!

Беременная фея корчит рожицу, показывает пасынку язык и издает звук, похожий на фырканье. Я прячу улыбку за глотком кофе, но Мика замечает мое отчасти неосознанное веселье, толкает меня коленом, а я в ответ пытаюсь состроить невинную мордашку, но видимо получается плохо. У меня странная реакция, да, но видеть как Джес атакует капитана – бесценно.

– Ты. Не. Помогаешь, – возмущенно шепчет он.

– Обожаю твою семейку.

– Джейсон.

Я допиваю кофе одним глотком, улыбаюсь, звучно целую капитана в щеку, придержав за подбородок, и встаю из-за стола:

– Мне нужно в душ и зарядить телефон…

– …провести кровавый ритуал и начертить две пентаграммы на потолке, – кивает Мика. – Не смею отвлекать.

Когда я выхожу из душа, Джес хохочет из кухни, а я, расслабленная горячей водой и ароматным гелем, планирую пару минут просто поваляться на нашей огромной кровати в комнате: вытягиваюсь на капитанской половине поверх одеяла, пролистывая ленту сообщений телефона, моргаю – и проваливаюсь в сон.

Мика будит меня спустя какое-то время, говорит, что уже почти половина второго и пора ехать в город за впечатлениями. Он смешной и взъерошенный – говорит, что Джес сводит его с ума, что она очаровательна в своей беременности и что она успела обидеться на него раз десять, и столько же раз великодушно простить.

– Она – просто как ты в месячные, – посмеивается он, пока я одеваюсь.

Я бью его подушкой.

Долго.

Козлина.

– В следующий мой цикл будешь спать в лифте!

– Отмечу в календаре красным одиннадцатое число, – ерничает Мика. – Не переживай за меня.

– Пф.

Мы едем в город в какой-то совсем дикой атмосфере веселья, Аарон за рулем, а Джес ставит рождественский плейлист и говорит, что даже малышка в животе подтанцовывает.

Мы гуляем по центру, в окружении огоньков, всеобщего веселья и музыки – я даже вспомнить не могу, как проходило мое прошлое Рождество. Кажется, я работала в “Саванне” двойную смену. Возможно, я была со Сьюз и Мисси. Но определенно это Рождество – волшебное. Настоящее.

Когда я покупаю себе пряничный латте, бариста видит кольцо, улыбается мне и Мике, который просит имбирный чай для Джес, – и делает его просто так, потому что “вы очень красивые, поздравляю!”, и даже подмигивает капитану, желает хорошего Рождества.

А на ужин нас ждет ростбиф, свитера и Аарон, рассказывающий истории из жизни.

Я просыпаюсь в уютное рождественское утро, в тигриных объятиях – все как всегда, все на своих местах. Теплый, еще спящий капитан, обнимающий меня со спины, его руки на животе, миндальный аромат: и просыпаться так каждый день – то самое желание, которое я впервые поймала в этой самой комнате. Я смотрю на воздушные шторы, на голубое небо, что видно с кровати из окна, и я дышать не могу – это как приступ, как паническая атака, только другое. Это опять те самые пенопластовые бабочки, которые хотят разорвать тебе ребра, крутятся как ураган, маленькое торнадо, сталкиваются, разлетаются во все стороны.

Кручусь в капитанских объятиях, насколько это вообще возможно, высвобождаю руки, обнимаю его за шею, улыбаюсь и целую в губы – Мика сонно вздыхает, не открывая глаз:

– …Джи?

– Я так тебя люблю, – шепчу я, и из-за этих проклятых бабочек я едва ли не задыхаюсь от эмоций. Как дышать, когда этот сонный баритон уже часть твоей души, твоего мира?

– Я тоже тебя люблю.

Он обнимает меня одной рукой, пальцы скользят по обнаженной спине:

– Все в порядке?

– Лучше и быть не может.

– Славно.

Мика сладко зевает, приоткрывает один глаз: он смешно морщит нос, тянет одеяло на голову, накрывая нас обоих от этого дня, совсем не хочет просыпаться, и это понятно.

– Люблю каждый день с тобой, засыпать и просыпаться, – почти мурлычу я. – Боюсь представить, какие странные будут эти дни в Нью-Йорке.

– …смотрите-ка, кто зовет меня погостить в Большое Яблоко, – усмехается капитан, а я фыркаю в ответ и толкаю его локтем. Мика закидывает на меня ногу, прижимает к себе, зарывается носом в волосы. Это очередной миллионный момент интимности, комфорта и уюта, когда я ловлю себя на мысли о том, что мне все равно, где просыпаться, главное – чтобы вот так. Да, не каждый день, потому что учеба и работа, но сам факт. – Когда-нибудь мы проснемся в Париже, и у нас будет окно с видом на Монмартр, – вздыхает он мне в макушку. – Или в Лондоне, где-нибудь в Сохо. Может быть даже в Токио, с кучей ярких вывесок Акихабары.

– Куда бы ты хотел в первую очередь?

– А ты?

– …Диснейленд, – шепчу я по буквам.

– Орландо?

– Орландо, – улыбаюсь я, мои ладони скользят по его плечам. Если мне дать лист бумаги, я с закрытыми глазами могу нарисовать его – и я рисую, черт возьми, правда рисую, и эти листы – то самое, что спрятано на самом нижнем ящике в ванной, то, что я конечно не стала с собой брать, и отдам, когда вернемся домой. Карандаш и белый лист блокнота, лаконично и просто. Все как есть.

Он носит мой браслет – почти не снимая – и это тоже лаконично и просто.

Носит мои рубашки.

И да, он наконец-то перестал издеваться над моим “Жуком”.

И доверяет мне свой “Астон Мартин”, насколько это вообще возможно.

А я – к своему ужасу – доверяю ему себя. Потому что он делает меня лучше. Решительнее. Импульсивнее.

Такой воодушевленной.

Красивой.

Творческой.

Боже.

Его кожа под моими пальцами теплая и как будто бархатная, а еще он боится щекотки, мышцы напрягаются под моей ладонью, когда я пробегаюсь подушечками по границе последнего ребра. Могучий Мика Каллахен, который дрожит от щекотки. О да.

– Если ты выиграешь конкурс, то поедем в Орландо.

– Эй.

– Ладно, понижаю планку до тройки лучших, – посмеивается он мне в макушку. Его рука оглаживает мою шею, большой палец очерчивает линию челюсти, и я жду, когда он дойдет до моего рта, чтобы коварно прикусить его. – Тройка лучших, это же не проблема, эй, – я чувствую его улыбку в волосах, честное слово. – Орландо ждет.

– Я постараюсь.

– …тогда тебя ждет самая горячая версия меня, ты знаешь?

– А есть еще горячее?

– Думаю, из меня выйдет очень творческий Дьявол, как думаешь, юная Грешница? – выдыхает он. Несколько уютных минут он молчит, и я даже как будто слышу, как он фантазирует об этом, но совсем чуточку, примеряет на себя образ – оглаживает пальцем мою нижнюю губу, и я поддразниваю его языком. Совсем чуточку. Так, чтобы он стал… немного заинтересован.

– Как я пахну для тебя?

– Уммм, как мидии, – мычит он, и потом посмеивается. Я кусаю его за палец, и тот бодает меня пяткой в ответ. – Ладно-ладно. Не как мидии. Честное слово. Но я не знаю, чем, вот правда, ему нет названия.

– Как нет? Так не бывает.

– Еще как бывает.

Я изворачиваюсь в его руках, прижимаюсь губами к подбородку – капитан совсем чуточку щетинистый, и это особо не чувствуется, интересно, когда-нибудь он решится на легкую небритость в образе? Я цепляю его кожу зубами, и сладкая усмешка вибрирует где-то там в горле, миндальными сгустками.

– Похоже на абрикос, но не он. Немного корицы, но это из-за кофе. Цитрус, как будто апельсиновая цедра, но опять что-то рядом… – Мика перебирает варианты вслух, делает задумчивые паузы между предложениями, потом пожимает плечами и беззаботно добавляет, что это все не важно. Он ловит мои губы, мягко целует и бодает меня лбом. – С Рождеством. Как думаешь, что тебе принес Санта?

– Мозги?

– Очень остроумно.

– Ну, ты у меня уже есть. Единственный, неповторимый и переворачивающий все с ног на голову.

– В хорошем смысле?

– В хорошем смысле, – хохотнула я в ответ, прижимаясь к нему губами. – Конечно же. Никогда не меняйся, ладно? Потому что в таком перевернутом состоянии я вижу все ярче. Спасибо, что даешь увидеть и узнать себя со всех сторон. Что превращаешь все в “наше”, даришь столько отличных воспоминаний, и …ох, ты отвлекаешь.

– Она сама легла мне в ладонь. Я не виноват. Я говорил тебе, что они идеальны?

– Ты отвлекаешь.

– Ты же знаешь, что этой мой способ сказать “спасибо”.

– Для того, чтобы это сделать, нормальные люди используют рот.

– Так бы сразу и…

– …чтобы говорить, а не… Мика!

Мы спускаемся распаковывать подарки в тех же смешных свитерах, что были на нас вчера за ужином. Мои подарки просты и лаконичны – у меня рубашка для Аарона и в таком же стиле рубашка для Джес, и все вечера, когда я ими занималась, капитан пыхтел над ухом о том, что ему нужно еще парочку тоже. Учитывая, что у него их уже не меньше десятка, честное слово.

Уезжая на Барбадос, мы оставили подарки друг для друга под елкой дома – и мы распакуем их, уже когда вернемся в Миссури, но и в этом был какой-то кайф. И теперь уже – вместе с подарками от остальных, потому что даже Стивен и Марк прислали какие-то подозрительные коробки: они обе были обернуты желтым скотчем на манер того, каким места преступлений ограждают. Хотя на деле там наверняка что-то в стиле диска “Звездных войн”. Знаю я этих младших.

Аарон посмеивается, что их подарок нам определенно понравится, дразнит фотографией двух коробок, но при этом дарит мне небольшие и аккуратные серьги от Тиффани, а сыну – запонки и галстук. Когда он успел купить их еще вчера – загадка. Но интернет-доставку тоже можно было взять в расчет.

Мы пьем вкусный горячий глинтвейн в гостиной, и это позднее утро такое домашнее и семейное, что хочется так и сидеть под пледами, болтать и смотреть “Один дома” по телевизору.

Что мы все и делаем, собственно.

Когда я просыпаюсь наутро, Мики уже нет в комнате. Я сонно перекатилась по кровати, растянулась во всю ее длину, понежилась еще долгие десятки минут, прежде чем потянулась за телефоном под подушкой, чтобы посмотреть который час. Было около девяти утра, и на немой вопрос куда же упыря понесло в такую рань, дало ответ уже висящее как полчаса сообщение:

“Джес попросила свозить ее в клинику на консультацию, потому что Аарон сегодня работает. Скоро вернемся!”

“Технически мы даже вернемся раньше, чем ты откроешь правый глаз”

“Или левый, я не в курсе твоей инопланетной физиологии”

Я отправила ему сердечко в ответ, сладко зевнула и вылезла из-под одеяла.

Когда я спустилась вниз, на кухню, в шортах и огромной капитанской футболке, босиком и с телефоном в руке, – застала за завтраком главу семьи. Аарон, в моей подаренной на Рождество рубашке, в брюках и с пиджаком, висящим на вешалке на одном из кухонных шкафов, завтракал в компании кофе и брускетты с лососем.

– Оопс, доброе утро! – поздоровалась я, сворачивая прямиком к кофемашине. – Работать в праздники – нечестно.

– Доброе утро. И не говори, – закивал тот. – Можешь налить мне еще кофе?

– Конечно.

Я подсела к нему за стол и, пока мой кофе остывал до необходимой температуры, чистила манго ножом. На столе было огромное блюдо с фруктами, которое Джес наверняка выставила пару часов назад, и такой вкусный и полезный завтрак был мне весьма кстати. Обычно по утрам мы завтракаем более сытно, иначе уже к полудню упыриный король начинал страдать, кряхтеть, писать миллион занудных сообщений – и потом сбегал в столовую еще до большого перерыва. Период с сообщениями был самым адским, потому что телефон вибрировал не переставая – Мика писал об этом мало того, что мне, так еще и во все общие чаты, к счастью для меня я была с ним только в одном, общем на нашу небольшую тусовочную компанию.

Телефон завибрировал на столе – это Кайл прислал в карибский чат фотографию заснеженных домов: у него единственного семья живет на севере, и там просто сугробы и настоящая зимняя сказка. Ему тотчас ответил Нэйт смайликом с сердечками в глазах и написал, что яростно завидует. Кайл в ответ прислал ему фото с пятью снеговиками, которых слепил сам и это были наши мини-копии. У Криса была кепка, у Мисси – явно выделяющаяся большая грудь и сигарета, у Нэйтана – кусок пиццы, у Мики – нарисованный пресс, а у меня – кружка с кофе. Нэйтан прислал в ответ свое же фото с огромной пиццей, посмеялся над телепатией друга и спустя секунду коварно дописал, что тот забыл приделать его снеговику большой член.

Я даже вклиниваться в это все не стала, отложила телефон в сторону и вернулась к сладкому манго.

– Можем поговорить сейчас с глазу на глаз? – спросил Аарон тут же. Он лениво разрезал брускетту ножом, бросил на меня быстрый взгляд, и все бы ничего, но это же Аарон, черт возьми, и он хитрый как койот.

– А есть повод для подобного? – удивленно уточнила я, поднимая на него глаза.

– Точнее, я не так сформулировал. Хочу наконец кое о чем рассказать тебе, без лишних свидетелей.

– Вы – мой отец? – хмыкнула я, приподняв бровь. – Или будете говорить речи в стиле Селены Каллахен?

– …Селена – это вообще отдельный разговор, но ты не слушай ее. Она расчётливый манипулятор, и ты старайся не вестись на ее разговоры и “дельные советы”. И нет, я не твой отец, Люк, – хохотнул он. – Но! – он аккуратно отправил кусок брускетты в рот, прожевал и улыбнулся. – Мы знакомы с твоим отцом. Очень давно, на самом деле. Мы не дружили семьями, потому что Селена была та еще сучкой, но на это Рождество твой отец прислал мне целый ящик отменного бренди – кстати, мы должны его попробовать! – потому что проиграл в нашем стародавнем пари.

Я едва не отрезала себе палец от еще невысказанных слов.

Он знал.

Он, блин, наверняка все знал!

Знал, что мы не встречались тогда.

Боже.

– Аарон.

– Вот почему я говорю это тебе, а не Мике. Рассказывать это ему или нет – решай сама.

– То есть вы знали? – я отложила нож на стол.

– …что вы разносили школу и потом – университет? Конечно. Мы пропустили с твоим папой по стаканчику виски с колой однажды, когда я заскакивал в город, и Лэнс рассказал, что вы двое постоянно устраиваете адские свалки, ему постоянно звонили учителя и пару раз – сам директор. Тогда мы и придумали это шутливое пари. Просто подумали о том, что если создать определенные условия, то все случится само собой.

– Но увы, – хмыкнула я, наконец потянувшись за кружкой с остывающим кофе.

– Но увы, – кивнул Аарон. – Мика поступил в Миссури, сам выбирал университет и уехал, наверняка просто в первую очередь подальше от матери, – и на наше счастье именно в этом университете была отличная кафедра дизайна. У твоего отца были кое-какие знакомые, да и я сделал пару звонков, и вот прекрасный грант на обучение стал твоим. Пожалуйста, не подумай ничего такого – ты талантлива, и ты его заслуживаешь, мы просто немного помогли именно с выбором университета и кафедры.

Я смотрела на Аарона Каллахена поверх кружки и ушам поверить не могла.

Они все подстроили, вместе с моим отцом, и мой прекрасный родитель ни разу об этом не заикнулся!

– …кажется, моего папочку ждет серьезный разговор, – пробормотала я, откидываясь на стуле. – Аарон, это было… чертовски неразумно! Вы превратили наши жизни в ад.

– Да неужели? – приподнял бровь тот. – …зато смотри, какой результат.

– Вы специально сказали прошлой весной, когда приехали в университет, что девушку зовут моим именем?

– Мика начал эту игру, я поддержал. А потом просто подумал, что станет совсем горячо, если я прижму его к стенке выдуманным фактом. Но помнишь же, во что это вылилось? И к кому в итоге он логично обратился? Он мог взять любую девушку со всего университета, но пришел к тебе…