Текст книги "Playthings (СИ)"

Автор книги: Диана Комарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 50 страниц)

– Мы можем поговорить с глазу на глаз? – неожиданно выдал Блондин, обращаясь к Нику. Тот неопределенно дернул плечом и кивнул в сторону двери.

– Эй! – возмущенно насупилась я, но эти двое уже поднимались из-за столика. – Что за дискриминация по половому признаку?

– Потом поговорим, хорошо? – Мика бросил на меня быстрый виноватый взгляд, но я только сморщила нос.

– С тобой я согласна говорить только по телефону, и если нас будут разделять три штата, ты же и так знаешь, – возмущенно зашипела я в ответ, отворачиваясь в сторону, а эта парочка уже направлялась в сторону выхода. Мне оставалось только смириться – сохраняя при этом удивленно-оскорбленное лицо, – и, вздохнув, поднять глаза к потолку. Что они оба скрывают, что даже не хотят при мне обсуждать? Если Блондин хотел дать в нос Лисенку, зачем выходить ради этого? Это логично, поэтому какие странные взаимоотношения были у этих двоих, мне до сих пор было неясно.

Если посчитать, что Мика теоретически – да что уж там, какое “теоретически”! – во мне заинтересован, и если Ник знал об этом? Чего стоит фраза “у тебя нет шансов”, упомянутая им недавно. И если – предположим, Ник об этом догадывался, и догадывался о том, что сам Блондин, честно говоря, не будет предпринимать никаких активных действий, чего он и делал все это время, ненавязчиво болтаясь где-то рядом – мог ли Лисенок пользоваться этими внезапными козырями?

Я глухо вздохнула и уткнулась лбом в столик. Да что ж за…?

“Я знаю про нее”. Про кого?

“Я не в игре”.

Тогда что тебе от меня надо? Что за дурацкая мнимая забота? Или это часть какого-то очередного плана?

К концу рабочей смены я была настолько морально взвинчена и отчасти разбита, что при виде “Астон Мартин” у служебного входа едва не начала истерить, но мигом собралась. Поэтому когда Мика поднял голову под звучный визг из игры “Angry birds” на айпаде, я уже была само хладнокровие и равнодушие. А моя коленка неумолимо и верно приближалась к его паху – я не смогла отказать себе в этом удовольствии. Поэтому пока Блондин пытался хоть как-то продохнуть, согнувшись и подпирая рукой капот, у меня было время встряхнуться, нахохлиться, и, как это не странно, – почувствовать себя весьма бодро.

– Когда я говорила про три штата, я что, изъяснялась на китайском и ты не понял? – рыкнула я, хватая Каллахена за ухо. – Что ты тут забыл, калечный на голову?

– Ну наконец-то то похожа сама на себя, а не на фарфоровую куклу… – отозвался все еще не разогнувшийся толком Мика, морщась теперь еще и от того, как я бесцеремонно выкрутила ему ухо секретным приемом монахов из Тибета.

– Точно ведь – на всю голову калечный. Спрашиваю еще раз – что надо?

– Если ты… – начал было он, но я сжала пальцы сильнее, потянув на себя, и Мика мгновенно передумал с ответом. – Я же сказал, что потом поговорим.

– Для меня это автоматически означало “в следующей жизни”, поэтому залезай в свою машину – и чтобы я тебя больше не видела. Мне что, пойти на тебя в суд подать? Тогда он запретит тебе приближаться ко мне на пятьдесят метров как минимум!

Фыркнув, я рывком отпустила злополучное ухо и показательно отряхнула руки, наблюдая как Блондин более-менее разгибается, продолжая держать руку где-то в районе паха, шумно выдыхает – и смотрит с таким нескрываемым упреком, что даже сдержать ухмылку было нереально, простите.

Мика шумно выдыхает еще раз, отложив планшет на капот, и трет покрасневшее ухо, на что я ухмыляюсь еще более явно, пожимая плечами.

– Надеюсь, разговор окончен?

– А сама как думаешь? – криво ухмыльнулся Блондин.

– Господи, за что ты так со мной? – я обреченно вздохнула и подняла голову в сумеречное небо. – Уйду в монастырь. Там будет тихо и спокойно.

– Джейсон.

– Ты что, убил его? Убил и закопал? – сощурилась я, в упор уставившись на Каллахена. – Окей, хочешь говорить – давай. Рассказывай.

– Эмм, – он даже растерялся на мгновение. – Ну мы все уладили…

– Исчерпывающий ответ. Ты мне расскажешь, что у вас там за романтические переговоры? Там фигурирует какой-то женский персонаж?

– Никто там не фигурирует, с чего ты взяла? – пожал плечами Мика.

Охтыж. Ну ничего нового я от него и не ждала. Впрочем, я тоже не сахар, Блондин хотя бы как-то раз буркнул что-то на тему наших взаимоотношений, а я же молчу как партизан. Ну а как тут скажешь, когда мы только и делаем, что цепляемся друг к другу?

Надо выбрать другой путь. Тот самый, который – если мне повезет – и самый верный…

– Значит, все хорошо? С Ником все в порядке?

– А что с ним станет?

– Тогда я рада, что вы решили свои проблемы. Потому что мы свои тоже уже решили. Око за око, я тоже отличилась, поэтому решила его простить и…

Взгляд Мики был как мармеладная тянучка.

– Не прокатит, – отозвался он. – А ты быстро учишься…

– Не прокатит – что? – уточнила я с ухмылкой. – Эй, ты же сам хотел со мной поговорить.

– А кто сказал про “три штата между нами”?

– А кто про “потом поговорим”?

– Пять минут назад ты была другого мнения!

– Пять минут назад я тебя убить хотела!

Мика раздраженно фыркнул и сложил руки на груди. А мне оставалось лишь признать истину:

– Ничего не меняется, видишь?

– А ты бы хотела, чтобы что-то поменялось? – иронично спросил он.

Я бы хотела… “просто любить тебя?”. Как глупо.

– Честно? Нет, – я дернула плечом. – Если что-то поменяется, ты застрянешь в моей жизни еще на пару лет, а это ужасно и моя нервная система не выдержит такой нагрузки. Я точно попаду в психушку. После того, как в состоянии аффекта забью тебя лопатой и пару раз перееду машиной, а потом закопаю посреди центрального парка и закажу огромный могильный мемориал… А еще…

– Стоп, стоп, женщина! Выключись! Слишком много кофеина, слишком много!

– Ты знал про Ника? – внезапно в лоб спросила я, мгновенно состроив серьезное лицо. – Про него и про пергидрольную? Тогда в школе, скажи честно. Ведь знал, поэтому и…

Мика тоже посерьезнел и глянул на меня исподлобья:

– Знал.

– Почему не сказал? Пользовался моментом? Не подумал о том, как это выглядит по отношению ко мне?

– А ты бы поверила?

– Прости?

– Ты бы поверила, если бы я тогда тебе сказал об этом? Вот честно? А я вот думаю – отправила бы в далекие дали и сказала, что я специально выдумываю. Из вредности.

– Но ты всегда так делаешь, ничего нового.

– Ну так в чем тогда вопрос?

– Ты прикрывал его задницу или действовал в своих интересах? – все-таки осмелилась спросить я, при этом разглядывая ночки своих ботинок так, словно собралась писать по ним диссертацию.

– С чего мне прикрывать его задницу? Чести много! Я просто воспользовался моментом…

– …а от душа чего отказался?

– Джейсон!

– Что? Раньше мы так увлекательно обсуждали твою половую жизнь, а сейчас чего тушуешься? У Кло вроде все на месте, – я даже позволила себе вальяжно опереться о машину рукой и, прищурившись, наконец-то поднять глаза на Мику.

– Давай еще твою обсудим, чего уж там… – фыркнул тот.

– А у меня ее нет, так что и обсуждать нечего, – я пожала плечами, на что Каллахен тоже сощурился.

– Исправить?

– Так что с пергидрольной? – отбрила я невозмутимо.

– Женщина, я тебе уже не раз говорил, что она мне не нравится, – просто ответил Блондин, пожимая плечами. – Что ты к ней каждый раз привязываешься?

– Потому что я больше никого и не знаю, в кого мне еще тыкать, – отозвалась я.

– Ревнуешь?

– Недоумеваю.

– …ревнуешь, – мурлыкнул Мика. – Это мы уже выяснили, помнишь?

– Ох, чего мы только не выяснили за последние несколько недель, а! Мне с лихвой хватило твоего гомосексуального опыта и того, что ты до сих пор маячишь у меня на горизонте, как красная тряпка, – ох, как мне великолепно удалось закрутить фразу, избежав слов “секс”, “привязался” и “надоел”, – горжусь собой! – Вот что мне с тобой делать? Ты же сказал, что ты “не в игре”, зачем тогда лишний раз меня дразнишь?

– Да ты сама сразу в кобру превращаешься, стоит хоть шаг лишний в твою сторону сделать… – надул щеки Мика, сердито фыркнув.

– Какие шаги, ты посмотри на себя! Каждый раз умудряешься ткнуть меня носом в какашки, несравненный пуп земли, мир не вертится вокруг тебя!

– Мир вертится вокруг тебя, – невозмутимо выдал Мика и пожал плечами. – И я ничего не могу с этим поделать, хотя и не раз пытался. Сдаюсь. Между нами правда должен быть как минимум континент, чтобы я перестал думать о тебе. И то я не совсем уверен, что это сработает.

– Не сработает, – кивнула я. Каллахен рассерженно рыкнул и сморщил нос, скорчив при этом на редкость умильную мордашку. “Мир вертится вокруг тебя” – не это ли я на самом деле хотела услышать от него? Не это ли хотела когда-то сказать сама? Только не так это было просто, да и сейчас как-то…

– Он тебе нравится? – спросил Блондин с любопытством. – Сейчас. Все еще нравится?

– Да я хочу ему все зубы пересчитать, – буркнула я, закатив глаза.

– Что ты такая кровожадная? Может, тебе и правда сменить ориентацию?

– Я сейчас тебе поменяю ориентацию, Каллахен.

– Мне уже поздно, я же признался, что я гей. Смирись, – Мика облокотился на крышу машины, почесал затылок, с ухмылкой глядя в ночное небо – я даже невольно засмотрелась на линию скул, на широкую шею с чуть выпирающим адамовым яблоком и на то, как пальцы скользнули с шапки по уху к шее. Вот нашла я себе огромную проблему – и ведь правда, не могла на того же Нэйтана засмотреться в свое время? Он тоже симпатичный, спортивного телосложения, с широкой дружелюбной улыбкой, а этот ведь – хитрющий коварный упырь, как есть. Пусть и блондин. Пусть и улыбается так, что забываешь обо всем на свете – но при этом не сказала бы, что она такая безобидная. Мика и безобидность? Простите, но нет.

– Господи, Джейсон, скажи хоть что-нибудь!

И я его отлично понимала. Последние пару недель он только и делал, что натыкался на сухое равнодушие – и, конечно же, понятия не имел, чего оно мне стоило. А что мне оставалось делать? Позволить ему сломать меня – потом, позднее, когда окончательно наиграется, и я надоем ему, как десятки других?

Закрыв глаза, я сказала это вслух. Легче от этого не стало ни на грамм, признаться, но я хоть что-то сказала впервые – и по делу. Правду за правду.

– Почему не стало легче? Мне хотелось бы, чтобы стало проще – потому что так решились бы все проблемы. Все было легко: ты парень, я девушка, – этот раз должен был снять это напряжение, и эмоциональное, и физическое, но почему этого не случилось? Мы как собачились, так и продолжаем, но только стало еще неприятнее. И если раньше это было в удовольствие, когда мы скидывали агрессию друг на друга, а потом улыбались друзьям, то сейчас это удовольствие от стычек куда-то пропало. Тогда мне было все равно, что ты обо мне думаешь, а сейчас – неприятно думать, что ты и правда так считаешь.

– …я никогда не считал, – отозвался Блондин. – И я никогда не заставлял тебя сделать что-то против воли.

Я уже открыла глаза, но смотрела себе под ноги, – не хотела поднимать взгляда, эмоционально я была к этому не слишком готова. Моя нервная система и без того была потрепана за последние пару недель, да и я отлично представляла, какой мятный сейчас взгляд у Каллахена.

– Не заставлял? А кто предложил мне сделку? Как я могла от нее отказаться? Я согласилась не из-за того, что ты хотел позвать какую-то очередную цыпочку с рабочим ротиком, а из-за того, что ты хотел отдать ей должность ассистента мадам, а я этого целый год ждала – того кастинга и собеседований. Да гори оно в аду, лучше бы этого вообще не было…

– То есть сейчас ты жалеешь?

– Все было бы проще, обойдись мы без поцелуев.

– Все было бы проще, если бы ты каждую ночь в Сан-Франциско спала на своей половине кровати. И после той крутой вечеринки ты сама меня поцеловала.

– Не сочиняй.

– Ты еще скажи, что у меня дома я тоже первый начал. И в раздевалке… – голос стал медово-приторным, со знакомой ехидностью. Я не утерпела, глянула на него исподлобья, но Мика разглядывал небо над головой, засунув руки в карманы пальто и привалившись спиной к машине.

– А ты, я смотрю, ну очень яростно сопротивлялся.

Каллахен хохотнул, опустил голову.

– Заметь, я пытался.

– Ты так всем говоришь?

– Зачем ты вечно все усложняешь?

– Потому что хочу снова ненавидеть тебя, как раньше?

– Не выходит?

– Как-то не очень… – хмыкнула я.

– Тогда может просто перейдем к той стадии, где можно опять целоваться? – мурлыкнул Мика, склонив голову набок и взглянув на меня, поймал взгляд. В глазах его была только насмешка – а я-то знала, как с ней можно бороться.

– В следующей жизни, Каллахен.

– Я же тебе нравлюсь.

– Когда я такое сказала? – я наиграно удивленно приподняла бровь. – У тебя слишком богатая фантазия. Как всегда. Брэд Питт мне тоже нравится, например.

– То есть и его ты бы поцеловала?

– Его – тем более!

– Ты разбиваешь мне сердце.

– Там есть что разбивать?

– Язва.

…

– Эй, я же просила отвезти меня домой! Это же твое упырское логово, с каких пор оно называется “дом”?

– Откуда я знаю, где находятся твои общаги, ты заснула!

– Не прикидывайся! Ты уже отвозил меня туда.

– Я не помню. Ты меня с кем-то путаешь.

– Как я могу тебя с кем-то путать?

– Хорошо, твоя взяла. Сейчас развернусь.

– И еще полчаса убить на дорогу? Меня и так укачало, кто продал тебе права?

– Ты заснула!

– В отличие от некоторых я – после трудной работы!

– Пф.

– Идем, дедуля. Только ты спишь на диване – хватит с меня приключений на сегодня.

– Может, это ты ляжешь на диване?

– Где твой телефон? Я вызову такси…

– Звони со своего!

– Я еще не забрала сим-карту из офиса, скряга. Тебе что, жалко?

– А кто утопил телефон в пиве?

Спать хочется неимоверно, особенно после горячего душа. Поэтому я чувствую, как прогибается матрас на второй половине кровати уже в полусне, и тихо-тихо бормочу:

– Обними, холодно…

И он обнимает, утыкается носом в затылок и сонно вздыхает, укутывая нас обоих в кокон из теплого одеяла. Тут горячо, немного душно, пахнет миндалем и совсем немного – ментоловым гелем для душа, и мне хорошо, уютно и комфортно.

Ведь я – дома.

Глава 26. Wonderful tonight

Просыпаться от сонного вздоха в самое основание шеи, когда от неожиданности не то что табун мурашек, а целая армия, и сердце пропускает два удара, кажется, – не самое приятное. Учитывая, что Блондин продолжает сладко спать, а у меня теперь – сна ни в одном глазу, так и хочется развернуться и дать ему в лоб.

Под одеялом так тепло, а если вытащить из-под него ступню, кажется, что вокруг ледяное царство. Вот тебе и осень. Или кто-то забыл закрыть окно, что более вероятно. Поэтому из-под одеяла меня вытащит либо атомная война, либо звонок мадам Жюстин (что нереально, учитывая отсутствие телефона!), либо проснувшийся Мика.

Если подумать здраво – ничего и не случилось. Мы даже по дороге до дома не особо разговаривали, поэтому спроси меня под дулом пистолета, в каких мы сейчас отношениях с Каллахеном – я не смогу ответить. Я не могу понять, чего хочет он, а также не могу понять, чего хочу сама. Частично понять, чего хочет Мика, как и любой другой парень его возраста, я еще могу, но этого мне явно недостаточно, чтобы понять, как вести себя с ним дальше. Он же как капризный ребенок, который будет ездить по мозгам, пока не добьется того, чего хочет, а наигравшись – выкинет и забудет. Да ладно Каллахен, я сама местами не хуже него самого. Он хотя бы честен с собой и окружающими, а я пытаюсь закрываться какими-то своими глупыми правилами, которые не очень-то работают, когда Мика Каллахен находится в пределах видимости. Да что уж и говорить, – они перестают работать, даже когда этого занудного капитана и рядом нет, ведь это не мешает мне думать о нем. Периодически. И при этом с абсолютно каменным лицом отшивая любые поползновения этого самого капитана в свою сторону. Прячась за Ником, создавая иллюзию идеальных отношений (и кто на это повелся?), и все бы ничего, и переболело бы, перегорело, затянулось прочной оболочкой, все эти дурацкие чувства, глупые такие, – если бы не выключенные тогда тормоза. Или не перегорело бы? Осталось бы висеть этаким красным восклицательным знаком, вспыхивало, сжигало изнутри, сводило с ума, на расстоянии и без…

Интересно, все слишком печально в плане времени? Окна зашторены, да и на улице непонятный утренний полумрак, свойственный нашей осенней погоде. Быть может, уже почти полдень, и я конкретно опоздала на занятия… Если этому гамадрилу все простят, то мне подобные радости не светят.

Пришлось вытащить нос из-под одеяла, выискивая взглядом электронные часы на стене – точно помню, что они были! 7.43 – смотрите, да я ранняя пташка.

Потревоженный моим поиском часов, Каллахен во сне перекатился на спину – и я потеряла свою грелку за спиной, вот досада. И спит ведь, и как не мерзнет, ведь почти все одеяло на мне…

Красивый.

Со своими аристократичными чертами лица, острой линией скул, узким носом и самую малость – с девчачьими пухлыми губами. Что-то снится, раз забавно сморщил нос. Такой дурак, с растрепанными волосами, вот честно – никогда бы не подумала, что там пробуждается Повелитель Ада каждое утро, с ядовитыми клыками и леденющими кошачьими глазами.

Мне хотелось взять, и глупо уткнуться носом в шею, вдохнуть миндальный аромат, а потом взять – и прикусить за мочку. Тогда уж точно проснется, но… это означает снова спустить тормоза. Да не просто спустить – сломать их конкретно так. У меня и так проблемы с рельсами, еще не хватало…

“Мой мир вертится вокруг тебя”.

Да ладно уж. Пусть вертится. Но интересно, как быстро сойдет с орбиты?

Подперев локтем подушку и положив голову на ладонь, я разглядывала спящего Каллахена рядом, пока была возможность. Если у меня получится видеть подобное почаще, это здорово, а пока что я полюбуюсь на развалившегося котяру рядом. В боксерках от Кельвин Кляйн, между прочим! И футболка, о счастье глаз моих, – та самая, которая “Born to be wild”, и если бы она так неприлично не задралась выше пупка, цены бы ей не было. Очертания пресса – совсем едва, – и незаметная дорожка волос от пупка вниз. Я не удержалась, протянула руку, пощекотала подушечками пальцев, – мышцы брюшного пресса ощутимо сократились от прикосновений, Мика сонно вздохнул. Но вряд ли этого достаточно, чтобы растолкать такого упыря – и то предельно ясно, что до заката его вряд ли из гроба выкуришь. Ну или до звонка будильника, должен же он как-то просыпаться?

Осторожно веду пальчиками по направлению к краю футболки, потом опять спускаюсь вниз, провожу по линии резинки к себе, ухмыляясь под нос. Живот чуть подрагивает, спящий организм неохотно принимает подобное ленивое раздражение, и этого все еще явно недостаточно. Совсем чуточку запускаю пальцы под резинку боксерок, и отчетливо понимаю – нет, все, не могу, – прижимаюсь сбоку, утыкаюсь носом куда-то в основание шеи и так томно вздыхаю, что Каллахен ощутимо вздрагивает, а дыхание тотчас сбивается. Проснулся или нет? Весьма ощутимо прикусываю кожу на шее, краем глаза вижу дернувшееся адамово яблоко, – и тут же прикасаюсь к месту укуса языком.

Приподнимаю голову – проснулся, ясное дело. Такой смешной и сонный, с растрепанными волосами, и улыбается, паразит.

– А кто кричал про суд и сексуальные домогательства? – спросонья пробормотал Мика, голос такой с хрипотцой, как контрольный в голову. Лучше бы ничего не говорил, ей богу, а то у меня – микроинсульт.

– Не припоминаю ничего конкретного, – отозвалась я.

– Кто ты? – протянул Блондин с ухмылкой. В ответ я лишь прижимаюсь к нему еще плотней, вальяжно закидываю ногу и уже совсем не осторожно, а с нажимом, провожу ладонью по оголенному животу вверх, чувствуя как напрягается под пальцами пресс. Мика стоически терпит, только сглатывает, и я громко ухмыляюсь в ответ, чувствуя под коленом томную тяжесть.

– О-па, – подтверждаю я, а тот только пожимает плечами с абсолютно невозмутимым видом и сладко зевает, сонно потягиваясь.

– А то ты не догадывалась, что это произойдет.

Потянувшись, Мика неторопливо и лениво переваливается на левый бок, обнимает двумя руками, – у меня было смутное ощущение, что он еще спит, если бы не рука под мой футболкой, конечно же.

– Доброе утро, – мурлыкнул в самые губы, ладонь скользит по позвоночнику. От Блондина привычно пахнет миндалем и мятной зубной пастой – еще с ночи, и он совсем-совсем не хочет просыпаться окончательно. Поэтому и нежничает, и смешно дует щеки, и пока что остается настоящим собой, и за это нужно ухватиться двумя руками, затолкать эгоистичного упырюгу поглубже, а то клыки мешают… целоваться. Нежно, совсем невесомо, одни губы. А потом, когда внезапно прикусывает, а я едва не вонзаю от неожиданности ногти ему в бок, – глухо усмехается, до боли привычно, и вот тут уже точно – проснулся. Поцелуи становятся все крепче, как и объятия, и я прямо чувствую, как его накрывает. Как лавина, сносит так, что у меня в голове шумит, до судорожных вздохов, когда горячая ладонь скользит со спины на грудь.

– Ох, извини, – вдруг шепчет с досадой, шумно вздохнув в ухо. – Немного… соскучился.

– Теперь моя очередь спрашивать: “Кто ты?”, да? – смеюсь я, а мои пальчики уже скользят к резинке боксерок, Мика прикусывает меня за ухо, второй рукой нашаривая где-то под подушкой вибрирующий и играющий какую-то мелодию телефон, на котором сработал будильник.

– В девять надо уже выскочить за дверь, иначе не успеем заехать в общагу и в салон связи, – недовольно констатирует Блондин, избавляясь от телефона в руке. Но я и сама понимаю, тяну резинку трусов вниз, потому что в список утренних дел нужно добавить еще и кофе.

Спустя сорок минут я уже сижу на кухне на высоком барном стуле, подогнув под себя ногу, и пью растворимый кофе из кружки, потому что стоять у плиты и варить кофе в турке желания совсем нет.

– Лучше белая.

– Что? – уточняет Мика от шкафа.

– Рубашка. Под пальто, – меланхолично делаю очередной глоток кофе.

– Окей, – невозмутимо соглашается он, и я уже открыто пялюсь, как белая ткань скользит по плечам, как пальцы быстро и ловко застегивают пуговицы, а потом заправляют края под ремень.

– Ты как девица на выданье там крутишься, – ухмыльнулась я. – Ты точно гей.

– Сегодня собрание студсовета.

– …и там дресс-код, я смотрю.

– Язва.

– И тебе не болеть, – я отсалютировала ему кружкой, которую Блондин невозмутимо перехватил, проходя в сторону холодильника, на ходу сделал большой глоток – и конечно же, привычно сморщился.

– Как ты пьешь…

– …эту гадость? – закончила я фразу, забирая кружку из протянутой руки. – А ты что пьешь по утрам? Молоко для роста?

Каллахен обернулся от раскрытого холодильника и скорчил гримасу, на что я только и смогла, что ухмыльнуться.

– Вообще – грушевый сок, – он звучно поставил на стол еще закупоренную стеклянную бутылку, типа “ну вот, смотри!”. – Он полезный для здоровья.

Пока я скептически разглядывала надписи на упаковке, гласящие о стопроцентно натуральном составе сока и каком-то новом методе пастеризации, Мика попытался незаметно стащить кружку с кофе, за что был сурово бит под капитанский зад.

На самом деле, признаться, я совсем не знала, как себя вести сейчас. Вроде бы все хорошо, но мы же не встречаемся, и я не его девушка – Мика скорее отгрызет себе руку, чем скажет об этом окружающим. И мы не друзья, потому что они ну явно не целуют друг друга, как мы сейчас, позабыв про кофе и сок.

– Я же лучше кофе, ну? – насмешливо поинтересовался Каллахен, а я улыбнулась, не смогла сдержаться. Когда этот громила смотрит с такой дурниной во взгляде – да еще и ухмыляется, это просто как контрольный в голову. Я поцеловала его совсем мягко, чуть прикоснувшись пальчиками к шее – и облизнула свои губы.

– По вкусу – как тот же кофе, – мурлыкнула я.

– Можно мы никуда не поедем? – протянул Мика заунывно. – Будем валяться на диване и ничего не делать…

Конечно же, меня такая перспектива тоже очень прельщала, но ни учебу, ни салон связи, ни мадам Жюстин никто отменить не мог – поэтому я отрицательно покачала головой, хотя Мика и сам понимал, что выходить все равно надо.

– Так все-таки, о чем вы с Ником говорили? – снова невзначай спросила я, когда мы уже одевали верхнюю одежду у двери. Мика, до этого увлеченно переписывающийся с кем-то по телефону, лишь неопределенно дернул плечом, но ответа от него я и так и не дождалась. – Там правда есть какая-то девушка, и это не я? Расскажи! Что за секретность? – продолжала атаку я. – Каллахен!

– Давай заедем купим хотя бы пару сэндвичей? Ты взяла телефон? – Блондин смотрел на отсчет этажей на панели лифта, словно первый раз видел цифры и старался их выучить. Нда, такими темпами я ничего не добьюсь. Тем более – от такого как Мика.

– Упырь, – беззлобно констатировала я, закатив глаза, а Блондин молча протянул мне руку, как только двери лифта открылись.

– Просто позволь мне сегодня все до конца уладить – и я все тебе расскажу, обещаю.

– То есть ты его убил, но не успел закопать?

– Давай сменим тему?

– Ты само очарование.

Ладонь привычно опустилась мне на макушку, и я так же как и всегда вывернулась из-под нее, с ухмылкой глянув на Каллахена снизу вверх:

– Ты же помнишь, что моя машина осталась у “Саванны”, да?

Ой, какое новое ругательство, куда бы записать?

В салоне связи, пока ждем мою сим-карту, стоим плечо к плечу за стойкой, подпирая ее локтями. Я пытаюсь быть единственной вменяемой, пока Блондин тихонечко, практически на ухо, шутливо пытается выяснить, кто из двоих ребят-консультантов гей, небрежно поигрываясь в руке моим белым айфоном. Забавно, но теперь наши телефоны – парные, только у Блондина он черный. Видимо, Аарон и Джес решили убить двух зайцев сразу и заказали их к нашим дням рождения. Должно выглядеть весьма романтично для самой обычной пары, которая еще и о помолвке объявила, но учитывая что все в наших отношениях было уж слишком непредсказуемо…

– Что? – тупо переспросила я, надеясь, что мне и вправду не послышалось.

– Хочу. Тебя. Поцеловать. Прямо сейчас.

– “Прямо сейчас” будет вечером, когда ты закопаешь труп Лисенка, – невозмутимо отозвалась я, искоса наблюдая за реакцией на ответ. Мика же фыркнул мне в ухо, отстранившись, надул щеки и, подперев ладонью подбородок, отвернулся в сторону консультантов.

– Коварная женщина.

– У меня был великолепный учитель, – улыбнулась я.

– Это был только факультатив, ты не посещала занятия основного курса, – Мика сказал это с таким невозмутимым лицом, но с такой интонацией, что мне захотелось посетить занятие прямо сейчас и прямо на заднем сиденье машины. – Ну что, ты готова записаться на курс? – он насмешливо покосился на меня, как бы невзначай барабаня мизинцем по нижней губе. Вот же…

– Я подозреваю, мне не хватит места в аудитории, у вас же такая популярная специализация и столько желающих.

– …поэтому у меня весьма строгий отбор, но у вас же есть грант на обучение, мне придется принять вас без собеседований, если вы захотите.

– Твою мать, Каллахен! – не выдержала я. – Прекрати.

Блондин злорадно ухмыльнулся и пожал плечами. Ну вот что, что мне с этим делать? По каким правилам играть? Снова строить святую невинность и давать по тормозам, или все-таки, наоборот, пустить все на самотек? Но ведь потом…

Потом.

Потом…

Плевать мне на это “потом”, хочу наконец-то жить с “сейчас”. А сейчас Мика Каллахен мне улыбается, отчего сердце из груди вот-вот выскочит, и мне ничего не остается, как иронично возвести глаза к потолку.

– Ты невозможен.

– Я незабываем? – уточнил он.

– И это тоже, – соглашаюсь я, и улыбка Блондина становится такой потрясающе ослепительной, что мне даже не жаль проигранного раунда, да чего уж там – проигранной войны. Хотя в этой войне, скорее всего, победителя и не должно быть.

– Мы же… не встречаемся? – спросил наконец-то Мика, когда мы уже остановились на заднем дворе “Саванны” рядом с моим “Жуком”. Всю дорогу я ковырялась с новым телефоном, поэтому мы почти не говорили в пути, – и когда я подняла на водителя глаза, все еще размышляя над списком контактов, ответила не раздумывая:

– Как хочешь.

– Я не совсем уверен, что… – нервно пробормотал он в ответ, не менее нервно и криво улыбнулся, потирая шею и откинувшись на спинку водительского кресла. – Тем более я же… гей.

Он был сконфужен просто ну настолько, что я подавилась смехом, едва не выронив телефон куда-то под ноги, и махнула на него рукой, отстегивая ремень безопасности – время уже поджимало, а надо было еще и до общаги добраться. Я все понимала, и даже понимала то, что Мика спросил не просто так – ему действительно было важно, что об этом думаю я. Это было… приятно. И если раньше все это было весьма прикрыто еще миллионом словечек, что сбивало с толку, то сейчас…

– Ты мне нравишься. И я готова ненавидеть тебя только за это. Ты… упырь!

– Это было самое романтичное признание в моей жизни.

– Да ну тебя, – отмахнулась я. Не ожидала я, что это получится так легко сказать. Впрочем, он мне “нравится”, а не то, что “очень нравится”, хотя что бы изменилось от одного слова?

– Нравлюсь? – Блондин перехватил меня за запястье скорее просто для того, чтобы я не выскочила из машины в ту же секунду. – Правда?

– Мне казалось, мы это выяснили? – наивно похлопала я ресницами, зачарованно разглядывая приборную панель.

– Пф.

– Ты же хотел поговорить об этом… вечером? У кого пергидроль в голове?

Мика хмыкнул в ответ, но даже комментировать не стал. Чувствую, за пергидроль мне еще достанется, но позднее. И как я раньше не догадалась использовать это как очередную шпильку?

В общаге никого не было, но я уже представила, как на меня накинется изнывающая от любопытства Мелисса где-нибудь на обеденном перерыве. Может, пообедать у мадам Жюстин? И пропустить отличный цирк с Микой Каллахеном в столовой? Такой соблазн, такой соблазн. Да и Ник – с этим еще занятнее. Как он будет себя вести, и о чем с ним говорил Блондин? Вряд ли он грозился его прикопать под баскетбольной площадкой, да и если следовать любимым поведенческим инстинктам Мики – они о чем-то обоюдно договорились, и я догадываюсь о чем.

– Эй, привет.

Мироздание подкинуло мне Лисенка в первые же минуты после въезда на территорию университета – мы столкнулись уже на крыльце главного здания. Золотистоволосое чудо в смешной шапке с помпоном поздоровалось со мной первое и даже улыбнулось – как ни в чем ни бывало. Я удивленно вскинула на него глаза, притормозив на лестнице и поздоровалась в ответ.

– Как твои дела? Смотрю, ты тоже утеплилась, – он кивнул на шарф, в который я замоталась по самый нос. – У вас тут весьма суровая осень, мне пришлось выпросить шапку у соседа по комнате… – Ник похлопал себя по маковке, махнул рукой и спустя секунду уже сбегал по лестнице вниз. Тут я его понимала – времени оставалось в обрез. Судя по всему, шарахаться от меня и обходить по дуге рыжий не собирался, да и чувствовал себя вполне комфортно – точнее сказать, вел себя как ни в чем ни бывало. Хотя вряд ли я могу судить по такой мимолетной встрече, но в любом случае среагировали мы друг на друга без какой-либо неприязненной гримасы, и на том спасибо.