Текст книги "Playthings (СИ)"
Автор книги: Диана Комарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 50 страниц)
Глава 23. Love like oxygen
Особого выбора у меня не было. Пристегнув ремень и полностью проигнорировав водителя, я откинулась на сиденье и уставилась сквозь тонированное стекло на проносившиеся мимо дома, светофоры и редких людей на тротуарах. Мика тоже решил не продолжать и без того не начавшийся толком разговор, занятый дорогой и маневрированием по трем полосам центрального шоссе. С него, видимо, было достаточно и того, что я не пытаюсь его придушить ремнем безопасности, выпрыгнуть из машины на полном ходу или дернуть за ручной тормоз. Конечно, я нагнетаю обстановку – никто бы не стал этого делать в здравом уме, исключая критические ситуации. А это явно не относилось к разряду критических, если не считать того, что я старалась не улыбаться слишком уж явно и надеялась не сболтнуть чего лишнего.
Ничего-ничего, завтра ты за все ответишь, Лысая башка.
Зато сейчас я первый раз сижу внутри этого серого красавца, это того стоит. Приборная панель под дерево наверняка стоит как половина моей машины, меня так и тянуло погладить гладкую поверхность, но выглядело бы это по меньшей мере глупо. Хотя начни я разговор про машину, мы вполне могли бы поговорить хотя бы об этом. Кто-то из нас двоих должен быть разумней. Я подозреваю, что за последние недели пальму первенства держит Мика, как ни крути. А я извиваюсь, вру и щетинюсь миллионом колючек.
– Куда мы едем? – логично спросила я, переводя-таки взгляд от окна на Блондина.
– Умм? – тот на мгновение скосил на меня изумрудный глаз, неопределенно дернул плечом. – А куда ты хочешь?
– Я хочу в Диснейленд и кататься на горках, но это на другом конце страны. Или ты спрашиваешь о более низменных вещах? Тогда я хочу огромный холестериновый бургер из закусочной на углу пятой, где еще площадь с фонтаном. Ну, если этот водопроводный кран можно назвать фонтаном, конечно… У тебя же нет никаких идей? Конечно, нет. И как у тебя еще мозг сообразил нагло… повторюсь и особо выделю слово “нагло” … практически похитить меня из “Саванны”?
– Похитить? Ты сама села в машину! – возмущенно отозвался Мика.
– Я думала, что это такси! Что я теперь скажу Нику?
– Хочешь, я ему… позвоню? – хитро улыбнулся он, а я слегка толкнула его в плечо.
– Совсем свихнулся? Или это твой коварный план в очередной раз испортить мне жизнь? Я тебе нос сломаю, слышишь?
– Я просто захотел забрать тебя из этого рассадника порока…
– …не говори так о моих друзьях, – надулась я в ответ.
– Да ты посмотри на них!
– Ты посмотри на себя и своих друзей!
– Я хотя бы обаятельный, – улыбнулся Каллахен, поворачиваясь ко мне. Мы как раз остановились на одном из немногочисленных светофоров перед выездом на хайвэй.
– Хотя бы? – уточнила я скептически.
– Ай, женщина, хватит! Я уже жалею о своем решении. Давай я отвезу тебя назад?
– Не уж, страдай, сам виноват, – хохотнула я, сощурившись. Блондин улыбнулся в ответ тепло-тепло, все еще так непривычно, что захотелось вот просто ткнуться лбом в его плечо, да так и сидеть. Пришлось мотнуть головой и поерзать на сиденье, чтобы хоть как-то откинуть эти фантазии в сторону. Мика адресовал мне вопросительный взгляд, но вот уже загорелся зеленый сигнал – и мы поехали дальше. Вопрос сам собой потерялся в процессе пути и выезда на шоссе, поэтому я перевела дух.
Быть может, мне надо быть смелее? Стоит ли говорить Блондину то, что у меня в голове? То, как я себя ощущаю рядом с ним, когда он вот такой простой, теплый и домашний? Может, это будет так глупо? Это же такие розовые сопли, по сути. Да и с чего мне вообще говорить ему подобное, мы даже не встречаемся. Да и вряд ли когда будем, учитывая ветер в блондинистой голове и радар на миллиард чужих юбок.
– Ты сделал это назло Нику? – спросила я, чтобы хоть что-то спросить.
– А ты собираешься ему рассказать, что это я забрал тебя от “Саванны”? Знаешь, это отличный способ перестать встречаться, а вы же у нас такая образцовая пара, – ухмыльнулся Каллахен. Машины выехала на шоссе и Мика прибавил ходу, быстро перестроившись в крайний левый ряд.
– Не завидуй, – поддразнила я его.
– Было бы чему завидовать, – отмахнулся Мика.
– Ханжа.
– Злюка.
– Завидуешь все-таки? – протянула я насмешливо, наивно похлопав ресницами.
– Тому, что он может оценить нулевой размер в приватной обстановке? Вот уж нет! – Блондин даже выкроил пару секунд, чтобы окинуть меня этаким оценивающим взглядом, после чего мне опять захотелось его стукнуть. Впрочем, не скажу, что взгляд был ну очень уж ироничным или язвительным – я даже подумала, что для Мики это один из поводов подразнить меня. И это он что-то еще про целлюлит не сказал, непорядок…
– Ты наивно надеешься, что я сейчас начну возмущенно доказывать ошибочность твоих… наблюдений? – заулыбалась я. – Взрослей. Мы не в старшей школе.
Блондин притворно надул щеки – даже скорее на то, что я не поддалась на провокацию, чем на упоминание старшей школы и возрастной группы. Я умиленно хихикнула на эти щеки, покачала головой. Каллахен такой Каллахен.
– Так у тебя есть план действий на вечер? – еще раз уточнила я, разглядывая пейзаж за окном. Точнее – пытаясь понять, где мы. Судя по указателям, мы где-то на севере, но где точно – рассмотреть не успевала, скорость большая. Я старалась также не смотреть в сторону спидометра. Мало ли что.
– Выпить кофе? – дернул плечом Мика, не отрываясь от дороги. – Я же за рулем, мне ничего крепче нельзя.
– То есть ты собрался меня напоить?
– Куда тебя больше?
– То есть сейчас ты наивно думаешь, что я пьянее, чем была на яхте тогда? – приподняла я бровь.
– Когда утопили гриль, и вы пели в караоке так, что я чуть не выбросился за борт? – уточнил Мика насмешливо.
– Это было не настолько ужасно, – обиженно возразила я.
– Ты же не помнишь! А я и мои слуховые проходы запомнят это навечно, – протянул Блондин с усмешкой, перестраивая машину из полосы в полосу на обгоне.
– Смотрю, и припоминать ты мне это будешь вечно, – буркнула я. Мика заулыбался, и я поняла, что да – вечно. До тех пор, пока я не сделаю что-то еще более запоминающееся. Хотя думаю, переплюнуть караоке, гриль, яхту и танцы мне ничем не получится, даже если я сейчас разденусь догола и буду бегать по шоссе и распевать гимн. Вообще нет, переплюну, но вариант дурацкий.
– В этом году ты решил не трогать “Жука”? Что случилось? Кто ты и что сделал с Ми-ми?
– Каждый год одно и то же? Я не хочу быть таким предсказуемым! – отозвался Мика. – В этот раз я купил тебе медведя.
– Что? – уточнила я на всякий случай, засомневавшись в собственном слухе. – Кого?
– Медведя, – невозмутимо повторил Блондин, махнув рукой в сторону заднего сиденья. – Сама посмотри, я же за рулем.
Я обернулась назад и сразу же наткнулась взглядом на огромного игрушечного белого медведя, который занимал практически одно пассажирское место. Медведь смотрел на меня задумчиво, во мне проснулось что-то девочковое, захотелось обнять этого большого пушистого зверя – но зная Мику…
– Он взорвется? Лопнет? Истечет слизью? Начнет вонять? – деловито уточнила я, повернувшись к водителю. Мика покосился на меня с наигранным ужасом:
– Откуда такая фантазия, женщина? Это просто игрушка.
– Самая обычная?
– Самая обычная.
– Смотри у меня! – пригрозила я с улыбкой, продолжая внутри себя борьбу с желанием потискать большую мягкую игрушку и здравым смыслом. Второй победил, стоило мне только представить, как я буду протаскивать эту тушу через узкий проем между передними сиденьями. – Но… спасибо. Это приятнее спущенных шин.
– А как же шарики? – возмущенно добавил Мика, улыбаясь. – В них был весь смысл!
Я легко стукнула его кулачком в плечо, не удержалась.
– Эй! Если у тебя праздник, это не значит, что ты можешь творить все, что вздумается. Хотя бы делай все в пределах разумного! Например – попроси кофе.
– Кофе! – повелительно выдала я, царственно махнув рукой.
– Перебьешься, – хмыкнул Каллахен.
– Эгоист. Даже в щеку не поцелуешь в честь такого знаменательного дня?
– Не наблюдал за собой предрасположенности к гомосексуализму.
– А как же эти гейские штаны?
– Не путай одно с другим. Это – стиль и мода. Ты же должна в этом разбираться, неужели мадам тебя ничему не учит?
– Всего лишь в щечку! – нудно повторила я.
– Я за рулем.
– Когда это тебе мешало?
Мика покосился на меня, приподняв бровь.
– Джейсон! – возмущенно засопел он, а я победно заулыбалась, гнусно хихикнула и поудобнее растянулась на сиденье. Забавно. Стоит бить Каллахена его же приемами, как он превращается в целомудренную клушу. Или это он меня стесняется? Неужели он представить не может ничего более близкого между нами? Может, это правда бесполезная затея, а я повелась на глупую шутку Мелиссы?
Машина стала перестраиваться в крайний правый ряд, мы уходили с шоссе в один из районов, Каллахен обиженно молчал, я смотрела в окно и старалась просто ни о чем не думать, но выходило плохо. Я была эгоисткой, испуганной школьницей, идиоткой, гуманоидом с синдромом Дауна – и еще миллионом личностей одновременно, отчего хотелось биться головой о стекло. Что мне выбрать? Что сказать? Оставить все как есть или все-таки сказать, разбить эту стеклянную стену между нами?
А если и разбить – но не могу же я сказать в лоб? “Поехали к тебе”? Блондин точно подумает, что я либо мозгами двинулась, либо под наркотой какой. Тогда у меня тут только один выход – бить в лоб большой такой лопатой, надеясь на то, что Мика сорвется первым.
– Ты не будешь ревновать, если я буду спать с этим милым пушистым и мягким медведем? – спросила я с улыбкой, набравшись смелости и ляпнув первое, что пришло в голову.
– Это с чего это ты так решила, что я вообще буду…? – уточнил Каллахен, сморщив нос и даже не поворачиваясь в мою сторону. – Это всего лишь игрушка.
– …большая, теплая и мягкая игрушка, – пояснила я насмешливо, еще раз обернувшись на медведя позади. – И он хотя бы не говорит, что у меня целлюлит и грудь нулевого размера.
– Минус первого.
– О, спасибо. Минус первого, да, – хмыкнула я. – Откуда у меня вообще грудь? Я же мужик.
– Заметь, ты сама это сказала, – приподнял бровь Мика. Мне оставалось только сморщить нос и опять отвернуться к окну. Некоторое время мы молчали, но обстановка была такая насмешливо-расслабленная, что эта пауза никого не напрягала.
– Хочу мохито, – внезапно сообщила я.
– Почти приехали, – отозвался Каллахен, сворачивая на очередном повороте. И правда – уже совсем скоро мы парковались на одной из общественных стоянок, потом прошли полквартала пешком, добравшись до небольшого развлекательного клуба. На мой вопросительный взгляд Блондин ответил, что это его любимая точка и он часто тут бывает.
– Я же не переоделась в коктейльное платье! Меня туда не пустят! – в притворном ужасе отозвалась я.
– То есть ты наивно думаешь, что я обычно нахожусь в более пафосных местах, чем обычный ночной клуб? Ошибаешься. Тем более из всех клубов города тут – самые симпатичные официантки. Очень ответственно подходящие к своему делу, – насмешливо поиграл бровкой Мика, на что я толкнула его локтем.
– Ты невозможен.
– Я невероятен. Женщина, не путай понятия.
– Ты предсказуем как бревно.
– У меня хотя бы есть чувство юмора, – отпарировал Каллахен, невозмутимо улыбаясь охранникам на входе на их приветственное “Давненько не бывал, проходи!”
Музыка оглушила сразу же, яркие вспышки в полумраке непривычно слепили поначалу, – я сощурилась, привыкая к освещению и инстинктивно схватила Блондина за рукав темного плаща.
– Какая у нас программа-минимум? Выпить все виски в баре и пойти приставать к малолеткам? – поинтересовалась я насмешливо, пробираясь вслед за ним к столикам в вип-зону. Там было тише, потому что танцпол остался где-то внизу и сбоку, а мы поднимались на второй этаж, лавируя сквозь толпу.
– Как пожелаешь, – обернулся Каллахен и заулыбался. – А то вышло, что в Сан-Франциско мы развлекались по отдельности. Нечестно, не находишь?
– А как же яхта? – заулыбалась я в ответ. Мика почти споткнулся на лестнице, отчего я сильней вцепилась в его руку, опять обернулся:
– Нашла что вспомнить! Точнее сказать, твои приключения помню только я и папа, между прочим, и вряд ли бы ты хотела услышать о них на трезвую голову, – рассмеялся он, подтягивая меня ближе.
Вип-зона со столиками располагалась на балконе, прямо над одним из баров. С нее открывался отличный вид на стойки с шестами, у которых уже крутили попами симпатичные танцовщицы. Блондин бросил в их сторону любопытный взгляд, оценил масштаб действий – и равнодушно отвернулся, пропуская меня на диванчик со столиком первой.
Двойной мохито и разговоры ни о чем. Оказывается, мы ведь можем просто болтать? О вчерашней пробке около университета, о слухах, что студенческий совет собрался устроить конкурс красоты и чем это закончится, и даже о том, что скоро очередная отборочная игра с университетом Западного Миссури.
– То есть вы поедете к ним? – удивленно уточнила я, кивая официантке, принесшей очередную порцию коктейлей. – И деканат не разорится?
– Учитывая что мы лучшие по штату… – ненавязчиво так напомнил Блондин, и я скривила презрительную мордашку. – Деканат должен нам всем дипломы дать по умолчанию…
– Твой средний балл хотя бы близок к “хорошо”? – скептически уточнила я, увлеченно разглядывая стриптизерш внизу. Не сказать, что мне это так уж нравилось, но взгляд притягивало – красивая пластика, движения, музыка. Подозреваю, что Мика тоже наблюдал за ними, пусть и не так открыто.
Признаться, отчасти я завидовала Блондину. Тому, как быстро он мог заводить знакомых, как мог непринужденно общаться и так же непринужденно менять подружек. Мика всегда был окружен огромной толпой людей, что делало его общественным, всеобщим, он проводил вечера в барах и на тренировках – и когда только все успевал? Я разрывалась между “Саванной” и мадам Жюстин, и то у меня уже крыша от этого ехала. Чего уж там говорить про развлечения? На них просто не оставалось времени.
– Они тебя заводят? – задумчиво спросила я. – Девушки у шестов?
– Ни капельки, – мотнул головой Мика, лениво переводя взгляд с одной танцовщицы на другую.
– Они же красивые, и двигаются так эротично… Парни должны хоть как-то реагировать на подобное, – удивилась я. – Вон та, блондинка, ты только посмотри!
Мика засмеялся, потрепал меня по голове и снова потянулся к бокалу с виски:
– Мне кажется, у тебя все время какое-то неправильное представление обо мне.
– То есть ты готов поспорить, что ты не самовлюбленный эгоист?
– Нет, ну с этим я соглашусь.
– Так о чем тогда разговор? – фыркнула я, презрительно сморщив нос. Мика улыбнулся в ответ, и я снова поймала себя на том, что пялюсь на него. Просто безбожно и неприкрыто. Просто потому что никак нельзя так улыбаться сегодня. Или наоборот – можно?
Можно. Ведь правда можно. Ведь он улыбается только мне. Пускай только сегодня, но вдруг Каллахен улыбнется мне и завтра?
Я слегка толкнула его плечом в ответ на эту ухмылку, да так и осталась сидеть. И пусть в клубе шумно, привычно грохочет музыка и свет от лазерного шоу слепит глаза, но зато под боком привычный миндальный аромат, спрятанный за пеленой дорогой туалетной воды и маской насмешливого цинизма. Вот за что мне такое? За какие грехи в прошлой жизни я в этой расплачиваюсь такими грезами в адрес главного идиота моего университета? Нет ничего хорошего в этом, нет.
Красивая картинка, да не моя. Чужая.
– Ненавижу тебя, – пробормотала я, отлично осознавая, в каком я сейчас болоте.
– Я тоже, – горячо мурлыкнули в самое ухо. – Просто потерпи меня еще годик.
Каллахен, я готова тебя вечность терпеть, когда ты не звездишь и не выпендриваешься. Потому что ты такой дурак, когда становишься самим собой. Но смогу ли я когда-нибудь сказать это вслух?
– Я к Рождеству буду уже в психушке.
– Вот видишь, и того короче.
Мысль с возмущением толкнуть его локтем угасла, только зародившись, и я зевнула в кулак. Время близилось к трем, а я вчера плохо спала, ворочаясь в предвкушении нового дня и размалеванной машины.
– В твоем плане действий предусмотрено слово “поспать”? – на всякий случай уточнила я. – Если нет, надо придумать новый план. А то мой организм бормочет что-то про усталость…
– В моем плане давно уже маячит слово “поспать”, на самом деле, – отозвался Мика, толкая меня плечом. – По-моему мы стареем, Мелкая. Скоро будем ложиться спать до полуночи и смотреть бразильские сериалы.
– Тебе-то уж точно такое не грозит, – рассмеялась я, поднимаясь вслед за ним с диванчика. Дожидаться счета Каллахен не стал, сказал, что расплатится потом и ему слишком лень ждать официантку. Впрочем, логично, раз его тут даже охранник знает.
Пока мы обсуждали тему бразильских сериалов, спортивных штанов и домов престарелых для продвинутых, за два квартала и без приключений дошли до вампирского склепа. Логово располагалось в одном из многоквартирных домов, из окон которых наверняка открывается шикарный вид на парк позади. Хах, а я ожидала по меньшей мере пентхауз, хотя и была рада тому, что хоть в этом-то Блондин ничем не отличался, да и не старался выделиться, от остальных студентов. Десятый этаж, чистые коридоры и вежливая приятная консьержка внизу. В лифте Каллахен рассеяно перебирал ключи, рассказывая о том, что тут он живет всего год и почти не знаком с соседями.
– Надеюсь, ты убрал раскиданные грязные носки и трусы? – ухмыльнулась я, переступая порог.
– Могу для тебя достать парочку, если ты хочешь окунуться в атмосферу общежития, – вздернул бровь Мика, бросая ключи на тумбочку. Я только раздраженно фыркнула в ответ, сбросив сумку на пол.
– Что, даже чужие трусики спрятал? – умиленно добила я спустя пару секунд. Мика пробормотал что-то про скудные женские мозги и только рукой махнул.
Квартира была небольшой, две комнаты и холл, совмещенный с кухней и гостиной. Вся в таком современном стальном стиле и цвете, что казалась очень холодной и слишком уж… безликой? Да, футболки были даже на диване, на барной стойке, заменяющей стол, и даже на полу, которую Мика перебросил куда-то на новое место. На стальном холодильнике – пару магнитов, на стенах какие-то футуристические картины, то ли потому что они правда понравились владельцу, то ли потому что это сейчас модно, не знаю. Но все равно выходило знатное холостяцкое логово и мне даже удивительно, что Каллахен живет один. Впрочем, наверняка он так редко тут бывает, что сосед ему за ненадобностью.
Мика оставался Микой, особенно у себя дома. Пока я разглядывала квартиру, он успел сбросить куртку на диван (зачем ему тогда вешалка на входе?), залезть в холодильник и выпить сока прямо из горлышка большой бутылки.
– Теперь я знаю, где ты живешь. Не боишься, что к тебе внезапно начнут приезжать стриптизерши или проститутки? – улыбнулась я.
– Ты про первокурсниц? – невозмутимо уточнил Блондин, делая нарочито задумчивый вид. – Они не пройдут фэйс-контроль даже у моей консьержки.
Захлопнув дверцу холодильника, Мика лениво потянулся. Выглядело это так по-домашнему и отчасти настолько интимно, что мне захотелось вот просто сейчас взять и…
Чтобы дотянуться до него, мне пришлось встать на носочки. Поцелуй вышел странным, с привкусом апельсинового сока. Мика лишь удивленно вздохнул мне в губы и, очень осторожно отвечая на поцелуй, притянул меня чуть ближе.
– Отпускай ручник, Каллахен, – пробормотала я, прикусывая его за нижнюю губу. – Сегодня можно.
И он отпустил. Потому что уже через секунду я забыла, что такое дышать, думать и уж тем более говорить, чувствуя под ладонями тепло чужой кожи даже сквозь футболку. Поцелуй был неторопливый, мне даже показалось – специально, потому что он ждал в миллиардный раз, что я опять дам задний ход. Не дождешься, Каллахен. Я буду думать об этом завтра.
Ладонь скользит по моей спине, а мне хочется мурлыкать, и я сильнее сжимаю пальцы на чужих плечах. Блондин глухо усмехнулся в самые губы – и тогда вот по настоящему спустил тормоза, позволяя себе все. Позволяя мне все.
– Ты делаешь это из любопытства? – поинтересовался Мика, чуть прикусывая мне кожу на шее и тут же прикасаясь губами.
– А ты? – на выдохе переспросила я.
– Женщина, я вырос из этого подросткового периода лет пять назад. Конечно, мне интересно в какой-то мере, потому что это мой первый гомосексуальный опыт…
Я толкнула его кулачком в грудь, и Мика хохотнул в полный голос. Глупо было надеяться, что даже сейчас этот гуманоид перестанет быть… самим собой? Как ни крути, Каллахен останется Каллахеном в любой ситуации. С глупыми пошлыми шутками, ужасными манерами, неандертальским складом ума, повышенным самомнением… но стоит ему улыбнуться, как мне правда становится все равно.
– Тогда я сверху? – как бы невзначай поинтересовалась я. – Твоя задница готова?
– Детские наивные мечтания – это так… прекрасно! – томно пробормотали мне в самое ухо, да так, что у меня мурашки по шее вниз побежали. Блондин горячо вздохнул, прикусил за краешек уха, а руки уже забрались под кофту, и я поняла, что попала. Окончательно, глупо и без обратного пути. Потому что я – внутри скорого поезда, который обгоняет даже скоростные машины, и едет без остановок в волшебную неизвестность, снося все на своем пути. Оставалось только смиренно достать из сумки журнал и продолжить чтение, а смысл? Не выскакивать же на полном ходу? Тем более в этом поезде бесплатные напитки и вкусно кормят… А проводник целуется так, что хочется либо остановить время, либо ехать и ехать в бесконечность.
Мика не целуется – он играет. Скачет от губ к скулам и шее, кусает за ухо, чуть прикасается губами к щеке, и мне ничего другого не остается, как привычно принимать удар и отвечать. Он играет во всем. Насмешливо улыбается, присаживаясь на край кровати и позволяя мне забраться верхом, а его пальцы уже скользят по внутренней стороне бедра. Где джинсы – я уже и не помню, да и какая разница?
Он улыбается как томная девица пару мгновений позднее, потому что игра продолжается, и еще даже не время тайм-аута – поэтому я все еще сверху, а за мной наблюдают из-под полуопущенных ресниц и от этого еще больше какого-то детского азарта. Мика теплый, даже слишком, и руки у него точно живут отдельной жизнью, что неудивительно, да и, признаться, целовать его мне нравится гораздо больше, чем Лисенка. Ник скорее покладистый, особенно в ситуациях со спущенными штанами, а Блондин все еще оставался большим тигром, которого стоит опасаться.
– Надеюсь, ты на таблетках? – уточнил он, прикасаясь губами к ямочке между ключиц. Пальцы скользнули с груди на спину, пробежались по линии позвоночника и совсем слегка – нетерпеливо – сжались на бедрах, на что я сама пробормотала в ответ: “Давай уже!”.
И вот теперь он улыбается совсем уж криминально. Я понимаю – все. Потому что я уже где-то на белизне простыни и одеяла, подушки разлетелись в стороны, а я в горячем коконе, или кокон вокруг нас обоих, не знаю, не понимаю, да и какая разница. И мне чертовски стыдно признаться, как это хорошо, сладко, круче любого наркотика и любого алкоголя, лучше чем с…
Ни вздохнуть, ни выдохнуть в этом клубке движений, то мягких и плавных, то резких и таких сильных, что пробирает до кончиков пальцев на руках. Быть может поэтому все получается громко, я думаю – даже слишком, но ему, черт возьми, нравится. Я чувствую его под ладонями, эти бугристые плечи, широкая шея, где с безумным ритмом бьется пульс, линия скул и жесткие короткие волосы на затылке, и хочется, чтобы время остановилось. Хотя бы на пару суток или месяцев, чтобы мне просто хватило этих миллиардов секунд, чтобы насладиться этим ощущением. Ощущением его рядом, сверху, везде. Не отпускать, держать, чтобы эти губы на шее, руки на бедрах, и взгляд – в глаза, расфокусированный, как мятная жвачка, такой дурацкий и безумный одновременно.
Тянусь к нему сама, Мика отвечает на поцелуй, простынь протестующе трещит под его пальцами, а я лишь улыбаюсь, насколько это возможно сейчас, и тихо, совсем тихо, выдыхаю ему в губы практически неосознанно лишь одно слово. Одно имя. Которое произносила вслух впервые.
– Мика.
Для него – впервые. Он с силой вбивается, почувствовав, как меня скрутило от первого оргазма, на пару секунд замирает, но всего лишь на пару, даже дух не дает перевести – и продолжает плавно двигаться.
– Я убью тебя, клянусь, – хрипло отзываюсь я, потому что он этого движения спазмы стали еще сильней и сладко-болезненней. Блондин ухмыляется мне в ухо, вскользь целует в висок и быстрым движением прикусывает и тянет за нижнюю губу.
– Конечно, – соглашается он томно, целуя меня. – Утром. Я хочу услышать свое имя еще пару раз, как получится, – вздыхает Мика с хриплым стоном, когда я мстительно зажимаю его внутри. Вот ты ж, зараза! Погоди, сейчас у меня круги перед глазами перестанут прыгать…
И все начинается заново, если это можно так назвать. Потому что, к сожалению – или к счастью? – Каллахен правда знает много способов “не повторяться”, чтобы еще раз услышать свое имя из моих уст.
– Ну еще раз, а?…
Я улыбаюсь, получаю в ответ безумно горячий поцелуй и забываю обо всем на свете. Хотя бы на эту ночь… или утро?
– Что за…? – сонно взбрыкнулась я, не открывая глаз. – Я вырву ему печень и отдам на корм акулам в Африке… И ты! Что за мерзкий рингтон?!
За моим плечом пробурчали что-то невразумительное, сонно ткнувшись носом в затылок. Телефон где-то в коридоре звонил уже как минимум третий раз, что и выдернуло меня из сладкого утреннего сна мгновением ранее.
От теплого дыхания на шее и от сонно-ленивой скользнувшей на живот руки я снова задремала, но проклятый телефон вновь затрезвонил из коридора. Пальцы, скользившие по животу ниже, замерли и в затылок мне разочаровано вздохнули. Не одна я понимала, что просто так телефон звонить не перестанет.
– Ответь уже, иначе тебе придется покупать новый телефон, – проворчала я, демонстративно ворочаясь в каллахеновских объятиях, чтобы сподвигнуть того хоть на какие-то активные действия в сторону коридора. Мне не хотелось баловать себя сейчас томными минутами, потому что – заглядывая правде в глаза – ничего не изменилось. И не должно измениться.
Мы остались прежними. Апокалипсиса не произошло, и я отлично понимала, что как только мы выйдем за порог этой квартиры, все вернется на круги своя. С язвами, упреками, насмешками и распусканием триллионов слухов начиная с курения марихуаны и заканчивая стриптизершами из злачных районов.
Чем дольше я нахожусь в тигрином логове, тем хуже для меня. Хотя куда уж хуже? Ведь я же мазохист со стажем.
Вместо ответа Мика прикусил меня за шею чуть ниже затылка так, что я непроизвольно вздохнула. Пальцы под огромной футболкой, которой снабдил меня Блондин перед тем, как мы завалились спать, продолжили свое путешествие по моему животу, иногда поднимаясь к груди. Я чувствовала, как отвечало мое тело на каждое практически мимолетное прикосновение, нежась в кольце рук, чувствуя спиной горячее тело и даже то, как размеренно и сильно бьется его сердце, отдаваясь мне где-то в области лопаток.
Это надо прекращать. Все настолько хорошо, так не должно быть. Просто потому, что у меня как бы есть бойфренд, и ключевое тут слово “как бы”, ага. Мне должно быть стыдно, где мои моральные терзания? Совесть все еще спит невинным младенческим сном, да?
Телефон зазвонил вновь. На этот раз – мой. И по одному рингтону я уже знала, кто звонит и почему мне лучше ответить на звонок в ближайшие пару минут, потому что патронесса звонит редко, но по делу. Признаться честно, я была благодарна этому звонку. Потому что я одним движением выкрутилась из-под одеяла, спихнув руку в сторону, и бросилась на поиски сумки в коридоре. Понятное дело, отыскать телефон и ответить на звонок я не успела, пришлось перезванивать.
Часы на стене показывали одиннадцать утра.
Я успела проклясть все и вся, и с грустью подумать о том, что пропущенные две лекции по финансам (кому они вообще нужны?) мне придется отрабатывать. Профессор по финансам, фамилию которого я помнила смутно, он представился очень скомкано, считал, что его предмет самый важный на всем курсе, особенно на факультете дизайна – и за пропущенные лекции заставлял делать нудные доклады. Вот так вот, предвкушая чудесный вечер в библиотеке и на просторах интернет-поисковиков, я перезванивала мадам Жюстин, бесцельно расхаживая вокруг дивана босиком.
– Ты приедешь к двум или к трем? – поинтересовалась патронесса, поздоровавшись. – Нужно забрать копии проекта, ты сможешь заехать за ними?
– Да, конечно, – я сцедила зевоту в кулак. – Я буду к трем.
Была бы моя воля, никуда бы я вообще не ехала. Теперь придется еще на другой конец города тащить кости, застрять в парочке пробок на обратном пути – романтика, что. Отличное начало дня.
Впрочем, пропущенную лекцию, о которой я даже вчера и не подумала, это не перебьет, как ни крути. Я готова была всю неделю ездить в типографию, только бы не писать этот дурацкий доклад! Но увы.
В гостиной явил свой заспанный лик Блондин Великолепный в Трусах, бросил на меня мимолетный взгляд, отчего я как-то неосознанно потянула футболку вниз, и ухмыльнулся. Понятное дело, наверняка у меня еще и челка дыбом стоит! Чего уж говорить и об общей картине, я явно не с обложки модного журнала. Хотя прическе Каллахена я бы тоже не позавидовала…
Пока я слушала другие указания от мадам, Мика захлопал кухонными полками, загремел посудой и даже развил какую-то подозрительную деятельность у плиты. На запах кофе я отреагировала сразу же, как собака-ищейка, развернувшись в его сторону.
– На яичницу с беконом не рассчитывай! – хмыкнула я, попрощавшись с мадам Жюстин и откладывая телефон на диванную ручку.
– Учитывая, что это единственное блюдо, которое ты умеешь готовить – как-нибудь обойдусь, – отозвался Мика невозмутимо, поставив турку на плиту. Мне захотелось со всей молодецкой силушкой отвесить ему пинка, но пришлось ограничиться тем, что я оттянула резинку его боксерок и отпустила, звучно шлепнув его по филее. Еще и пришлось перебороть соблазн прикоснуться пальцами к ямочкам на пояснице, они так притягивали взгляд, что мне пришлось даже отвернуться в сторону, отвлекаясь на приглаживание челки в отражении на вытяжке.
Каллахен толкнул меня бедром, и на этом конфликт был исчерпан.
– Ты нашел телефон? Вдруг что важное? – поинтересовалась я, пытаясь заставить одну предательскую прядь на челке лежать ровно.
– Ничего особенного. Пропустил утреннюю тренировку, наверняка услышу столько приятных слов по этому поводу от тренера, что, пожалуй, отложу этот момент… – вооруженный одной лишь ложкой, которой он помешивал кофе в турке, Блондин выглядел непривычно. Хотя, подозреваю, выглядел он так, потому что был в одних боксерках. Это сбивало с толку, сами понимаете.
