Текст книги "Playthings (СИ)"

Автор книги: Диана Комарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 50 страниц)

Глава 30. ERROR

– Маттиас? – тупо уточняю я, выдыхая. Или вдыхая, или вздыхая – господи, кислород! Меня даже коленки не слушаются, что делать? Бежать, бежать. – Ох, привет, мне пора…

Он обнимает меня до того, как я успеваю вообще договорить, целует в щеку, и я замираю как сурикат и опять боюсь дышать – пахнет от него обалденно, хотя даже чересчур сладко и приторно, даже в носу щекочет. Но это все еще Маттиас, смуглый, томный и безбожно очаровательный, с полным отсутствием личного пространства и этакий поплавок из прошлого. О моих чувствах он догадывался тогда и пользовался, потому что клинило меня на него весьма здорово. Но, как я уже говорила, безответная любовь так и не вылилась ни во что серьезное или даже наоборот, бессмысленное и кратковременное, и я сумела переключиться на других ребят. Но Маттиас так и остался где-то там глубоко, странно, больно и с нотками сожаления в стиле “а если бы…”.

– Джейсон, ты выглядишь просто потрясающе! – продолжает улыбаться он. – Привет, Камилла, эээ… Я угощу тебя мохито или текилой, чего хочешь? – и этот тип просто берет и тащит меня с танцпола, а разве я могу вообще сопротивляться, когда это – Маттиас. – Как твои дела? Поверить не могу, ты приехала на встречу выпускников! Где-то должно начаться извержение вулкана как минимум… – болтает он у самого бара, а я опять хочу сбежать, потому что это – какое-то издевательство, удар по мозгам, ядерный взрыв с огромным расползающимся грибом в самое небо.

– Ну вот так вот… да, – неопределенно отозвалась я у самого бара, хотя наверняка это звучит очень нервно. Маттиас отпускает мою руку, попутно успевает задержать взгляд на открытом вырезе моей майки – и тут же бесстыже поднимает взгляд:

– Я так рад тебя видеть! Столько лет прошло, поверить не могу, и вот мы снова в городе, и вечеринка отличная, есть планы на вечер? Мы могли много чего упустить по юношеской глупости…

Нет, не смей, даже не думай, убери этот томный взгляд, и кудряшки эти, и вообще! Я дернула себя, насколько смогла, потому что это – прошлое, старое, давно забытое и запрятанное. И, самое главное – никому не нужное.

– Охтыж, вау! – нда, я мастер подбора слов по ситуации, но это все же лучше, чем просто моргать и пытаться поднять челюсть с пола. Но в любом случае тот факт, что мне нужно ограничить это общение по всем фронтам, ясен даже мне сейчас. Потому что это “матьегоМаттиас”, и мне трудно бороться с глупыми юношескими чувствами, которые хоть и глубоко спрятаны, но все же есть. И мне надо с ними что-то сделать. Желательно – понять, что это дела давно минувших дней, и мне придется это осознать сейчас, спустив все тормоза.

– Так каким ветром? – улыбнулся Маттиас, протягивая мне текилу с солью на ободке рюмки. – Эй, за внезапную встречу.

Я закусываю шот лимоном, возвращаю стаканчик на место и улыбаюсь – очередная порция алкоголя придает и уверенности, и разговорчивости, и – как я надеюсь, правдивости. Потому что я ловлю в голове мысль о том, где же Блондин, и то, что это мне сейчас намного важнее латинского симпатяги из старшей школы, уже о многом говорит. Да что уж там – у меня и так все датчики давно настроены только на капитана.

– Меня Камилла уговорила… точнее, она меня гнусно шантажировала – и вот я здесь. Всего на пару дней, у меня куча работы в университете.

Ура, я снова могу говорить осознанные предложения, хотя равнодушно реагировать на так близко стоящего парня я еще не могла: у меня даже уши горели!

– Но завтра ты будешь?

– Конечно.

– Как твои дела? Все хорошо? Университет в Миссури? Как там?

За болтовней ни о чем, такой классической, с рассказами о кампусе, развлечениях и общажной жизни, Маттиас ненавязчиво так протянул еще один шот:

– Как на личном фронте? Мальчики, девочки? – он пожал плечами и так мило закусил губу, разглядывая меня уже неприкрыто кокетливо, – а потом бросает взгляд поверх моего плеча и – о да, я узнаю этот взгляд из миллиона. Взгляд “ооопс, офигеть!” всегда означал, что там где-то на горизонте маячит упырь.

Мне на плечо вальяжно закидывают руку, брови Маттиаса ползут вверх со скоростью экспресса, а мое сердце возвращается на место: все как надо, как и должно быть. Вид удивленного школьного товарища настолько резво вернул меня в реальность, наполненную страданием, тленностью бытия, жизнью в вампирском логове со скелетом на двери и все такое, что я едва ли не готова резвой ланью прыгнуть за стойку бара и затаиться.

– Что? Там Хью Джекман?! – я передразнила эти брови домиком, даже не оборачиваясь. – Хотя вряд ли, конечно, учитывая его рост…

– То есть уважения к старшим у тебя нет? – уточнил Мика невозмутимо, забирая текилу из рук и возвращая ее обратно на барную стойку.

– Но ты же не Хью Джекман! – я толкнула его локтем, потому что капитан повис на мне совсем уж безбожно, а вот Маттиас воспринял это явно иначе и сообщил, что он тоже не вышеупомянутый актер и даже не Россомаха, но не нужна ли мне в любом случае помощь, потому что ночной клуб все равно остается таковым, даже если там собирается вся знакомая местная молодежь. И особенно такие ее представители, как Мика Каллахен.

Ситуация ощутимо накаляется, потому что Маттиас явно не в восторге от руки Блондина на моем плече (он думает, что я кроткая монашка что ли?), а Мика не в восторге от самого смуглого красавчика. Наверняка они тоже еще со школы знакомы, оба конкурентоспособны и девчонки за обоими гонялись не хуже отрядов зомби за последними выжившими.

– Не думаю, что ей нужна твоя помощь, Бэтмэн, – голос Мики был холодным настолько, что щедрая фантазия уже подкинула мне картинку, где капитан закидывает Маттиаса за барную стойку, – и как бы мне не хотелось где-то в глубине души это увидеть, я очень надеюсь что до такого не дойдет. Потому что Каллахен очень терпеливый, а смуглый красавчик – догадливый. Надеюсь, что догадливый.

Маттиас посмотрел на меня, напрочь игнорируя Блондина, и я, не отводя взгляда, сняла капитанскую руку с плеча, привычно сжала его ладонь и отступила назад:

– Нам пора, и помощь мне не нужна, все отлично.

– Увидимся завтра, – Маттиас улыбнулся так, что и сомнений не оставалось – непременно увидимся. Этот взгляд мне не понравился, да и Мике тоже, потому что тот сразу же фыркнул в ответ:

– И губу закатай к этому моменту, – и зашагал прочь, утягивая меня следом. Мимо бара, мимо танцпола, – мне было все равно куда, на самом деле, хоть в грязную узкую кладовку со швабрами, ведь мы снова вдвоем и совершенно одни.

– Господи, Джейсон, я был готов застать тебя распивающей пиво из шланга стоя на барной стойке, но никак не в компании этого ушлепка, – возмущенно выдал Мика, стоило нам выйти в относительно тихое место – сменили басы от колонок, от которых закладывало уши, на шумовую завесу голосов и смеха в открытой лаундж-зоне на крыше. Я успела увидеть даже диван с нашими ребятами – и целую колоннаду бутылок и стаканов на столике, но Блондин утащил меня в другую сторону. Свежий вечерний воздух подействовал не хуже очередного алкогольного залпа – после душного танцпола с периодическими дымовыми эффектами у меня едва ли не голова закружилась.

– Это мой школьный друг, что ты вообще..? – обняв его двумя руками, я уткнулась носом в его майку и посмотрела снизу вверх с преувеличенно-невинным видом. – Мы учились в параллельных классах.

– Это не мешает ему развешивать вокруг свои слюни, – ворчливо отозвался Мика, сощурившись. Я заулыбалась в ответ, крепче сжала объятия и шутливо толкнула его коленкой. – Что-о-о?

– Он же не знал.

– И что?

– Ты такой потрясающий, когда ревнуешь, – мурлыкнула я, прикоснувшись губами к выпирающей над вырезом майки ключице. Мика порывисто вздохнул, а я нахально продолжила поцелуи, поднимаясь выше – по шее, по линии напряженной и внезапно проступившей вены. Теряя голову от чувства вседозволенности – ведь капитан стоит и ничего не делает, мои ладони оказались уже под майкой, на горячем животе, пальцы пробежались по прессу и нырнули за пояс шорт.

– Посмотрим, как ты будешь восторгаться, когда я буду гонять твоих любовников с ружьем наперевес, – шутливо огрызнулся Мика, а я фыркнула, дернула его за пояс, вовлекая в грубый поцелуй и прижимаясь близко-близко.

– Я всегда буду тобой восторгаться, упырина. Только никаких любовников ты не дождешься, мне тебя и того цирка, что вокруг творится, с лихвой хватает для острых ощущений… – хмыкнула я. – Тем более, мы столько всего еще не попробовали.

– Например?

Я обняла его за шею, вынуждая наклониться ближе, и постаралась максимально доступно рассказать, как бы мне хотелось избавиться от шорт, и что мне майка как корсет, и “поговори с Тайки, неужели у него нет ничего для решения подобных проблем?”

От клуба мы идем пешком, вдвоем, через половину города. Уже сильно заполночь, от музыки и у меня до сих пор шумит в ушах, но у нас чудесная прогулка по затихающим ночным улицам – Мика держит меня за руку и перекатывает во рту чупа-чупс из супермаркета по пути. Последнее, что я успела увидеть на выходе из клуба – это Камиллу и Стивена, целующихся уже на улице. Я подняла упавшую челюсть под смешки Каллахена, но мешать не стала, пришлось уходить не попрощавшись. Вряд ли это что изменило, в любом случае им в одну сторону домой добираться, не пропадут. Не маленькие.

Пока мы неспешно шли, я рассказывала о том, что на той вечеринке у Тайки, с которой все и началось, “кое-кто упыриной наружности” наверняка использовал классический метод подката, за что и получил пиво на голову.

– Я смотрю, традиция лить напитки у тебя с тех самых пор и осталась, – хохотнул Блондин, с причмокиванием вытаскивая конфету изо рта.

– Ты правда не помнишь, что там случилось?

– С трудом. Слишком много дури в голове, помноженное на литры алкоголя – чего ты от меня такого юного и беспечного хочешь?

– Ты и сейчас… Эй!

Мне в щеку ткнулась липкая конфета, я скорчила рожу и получила в ответ еще и легкий поджопник – пришлось смиренно соглашаться что да, юность была давно и от нее только воспоминания и остались. И дурь в голове. И убегать потом, конечно. Далеко.

Мы болтали всю дорогу, вспоминая каждый о юности в этом городе, где мы выросли и уже тогда совершили миллиард глупых ошибок, которые должны были. Юность – она такая. Когда пробуешь все новое, и не всегда это “новое” оказывается действительно заслуживающим внимания.

– Я, кстати, никогда не спрашивал про твой первый раз, – заулыбался Мика, закидывая мне руку на плечо скорее с целью удержать от побега. – Я его знаю? Вы потом виделись? Он будет завтра?

– Не у всех “первый раз” выглядит романтичным и волшебным, у меня он был скорее нелепым и странным, – отозвалась я. – И очень, очень, о-о-очень неловким.

– Так я его знаю?

– Надеюсь, что нет. Ты уже свалил в университет, когда это случилось. На мое счастье.

– Расскажи.

– Вот уж нет!

– Эй.

– Ты и так знаешь обо мне достаточно нелепых вещей…

– …ты тоже!

Я закрыла лицо ладошками – и рассказала, как смогла. Про то, что оба были неопытные, было страшно и больно, а еще никак не получалось расслабиться, но сейчас это вспоминалось скорее как “глупые и стеснительные были”.

– У тебя хотя бы кровать была. А у меня – заднее сиденье машины, да еще и чужой. Что ты знаешь о неловкости, когда у тебя первый раз с девочкой из выпускного класса? – Мика хмыкнул, замахал руками в воздухе не хуже истеричной ветряной мельницы и вздохнул.

– Тебе больше повезло.

– Я – мальчик.

– Ого, правда?

Тихая улица вывела нас на одну из площадей с фонтаном, который уже был к ночи отключен. Около него было место вечерней тусовки скейтеров и велобайкеров, которые и катались тут же, устроив небольшое шоу для вечерних пешеходов.

– Я – старый больной старпер, поэтому я хочу выпить и вытянуть ноги, – Мика безапелляционно потащил меня к одной из ночных кофеен с открытой верандой, где нам даже дали два легких пледа и принесли теплый глинтвейн. На город опускалась прохладная ночь, и после разгоряченного клуба и целого дня на ногах мне тоже не меньше хотелось с комфортом расположиться на одном из диванчиков – и даже с видом на фонтан и скейтеров.

Разувшись, я залезла на диван с ногами, прижалась к теплому каллахеновскому боку, окунулась в безмятежное ощущение комфорта и…

– Смотри, у нас опять свидание.

– Ничего это не свидание, – хмыкнула я, поднимая глаза на этого хитрого кота, чтобы получить мягкий поцелуй и шутливое обещание натянуть глаз на задницу. А ведь меньше часа назад этот упырь целовался так, что я не могла вздохнуть, не чета нынешнему дурачине в кепке, сдвинутой козырьком на макушку. Не знаю, кого я люблю больше – горячего капитана баскетбольной команды или насмешливого фаната супергеройских фильмов – наверное, обоих одинаково, но второго самую чуточку больше.

Глинтвейн оказался безумно вкусным и таким ароматным, что я держала чашку у лица, откинувшись на спинку дивана и обернув ноги пледом, пока Мика рассказывал слухи, которые ему успели нагрести лопатой за эти пару дней пребывания: вроде такого, что новый капитан баскетбольной школьной команды очень криворукий и им ничего не светит на чемпионате, что в другой школе новый директор и она очень даже молоденькая для такой должности. Поэтому теперь одна школа завидует другой, постоянно отпускает в их сторону миллион подколов и ситуация теперь весьма непонятная – но в любом случае, это вообще не наше дело, а наши младшие в этом году выпускаются и наверняка жрут попкорн пачками.

– Они ничего не писали, кстати? Мало ли. Я понимаю, что Стивена можно ждать к утру – о, мои девственные глаза, я не хотела этого видеть! – но Марка я почти не видела в клубе. Он в порядке?

– Судя по тому, что он успел мне рассказать, у него сейчас есть девушка. В общем, у нас синхронно, кажется, – хмыкнул Мика. – Я видел ее мельком сегодня, и они уехали из клуба давным-давно, потому что больше он мне не попадался на глаза.

– И как она? – с любопытством спросила я, делая очередной крошечный глоток глинтвейна. – У вас один типаж вроде длинноногих блондинок с габаритами Барби?

– Насколько я успел усмотреть в темноте, у нее нижняя часть волос выкрашена в розовый, и она явно не блондинка, – Мика сделал вид, что пропустил шпильку про типажи мимо ушей, но ухмылялся так насмешливо, что я заулыбалась в кружку. – Хотя по-правде я бы хотел, чтобы он погулял еще пару лет, но там такие слюни – едва ли не чувства какие серьезные, в восемнадцать-то лет!

– Что в этом такого? – удивилась я.

– Ему восемнадцать, – напомнил Мика занудным голосом. – Это когда еще толком нельзя, но хочется, и даже что-то получается. Я бы хотел, чтобы он попробовал… разное.

– Боюсь предположить, насколько “разное” ты хотел бы ему предложить. Особенно с твоими гейскими предпочтениями…

Мика скорчил зловещую рожу, но тут же спохватился и выдал:

– Кстати! Ты должна помнить Синди, королеву бала моего выпуска…

– Ага, мисс пятый размер? – сощурилась я. Конечно, должна. Эта силиконовая курица (хотя, говоря по-правде, там все было свое собственное) в свое время развлекала себя бесконечными шуточками в адрес моих “неприличных” маек как у мужиков, и даже, кажется, именно с нее пошла бородатая шутка о том, что у меня на самом деле есть член. Ко всему прочему она как раз встречалась с Блондином, будучи капитаном болельщиц – ну, если так это все можно было назвать, конечно, и – к ужасу, мозгов почти не имела.

– Мы на днях встретились, представляешь? Оказывается, она переехала в Нью-Йорк, давным-давно замужем и у нее двое малышей! – глаза Мики были как две огромные тарелки.

– Это тебя так факт наличия детишек поломал? – удивленно уточнила я, приподнимая брови.

– Да нет, – Мика отрицательно замотал головой. – Просто на выпускном она рассказывала, что ей пришли документы из арт-школы и она собиралась уезжать куда-то в сторону Майами. Там шикарная база по танцам, по ее словам, и она и улетела почти сразу. А тут спустя пару лет тишины – Нью-Йорк, дети и муж-юрист. Внезапно. Она же всегда хотела танцевать и говорила, что в принципе не рассчитывает даже на постоянного парня, ирония…

– Ты сам себе яркий пример, чего ты удивляешься?

– Эй, у меня нет ни детей, ни мужа-юриста, – поспешно отозвался Мика, наиграно и в девчачьем стиле приложив ладошки к щекам. – И даже собаки нет.

– О, ужас, – поддакнула я, хохотнув. – Как я могу тебе помочь?

– Давай заведем единорога?

– Тебе скелета мало?

– …я так скучаю по дому, это странно? Как там Саймон? А моя малышка? Ты попрощалась с ней перед отлетом? Ты замечала, как на кухне пахнет кофе? У мамы на кухне тоже постоянно витает этот запах зерен, но совсем не так.

– Потому что ты привык к своему собственному быту, поэтому и “совсем не так”, – улыбнулась я. – Малышка твоя в порядке, что с ней станется на подземной парковке? Я оставила там же “Жука”, так что ей не будет скучно, – пристроив кружку с почти допитым глинтвейном на столик, я ткнулась щекой в каллахеновское плечо и поймала улыбку в ответ. Теплый напиток приятно разливался внутри, да еще и в сочетании с выпитым алкоголем ранее, который благополучно выветрился, но дурманящих звездочек из головы не убрал, – после такого хотелось оказаться в нашей большой кровати, под одеялом, и долго, очень долго любить друг друга. Я не смогу выкинуть Мику Каллахена из головы ближайшее столетие даже не потому, что он такой потрясающий и великолепный, вовсе нет. Он такой же по-прежнему ужасный и самовлюбленный пижон, и кружки за собой не моет никогда, а уж про раскиданные майки я вообще молчу – но он подходит мне. Мы можем говорить обо всякой ерунде, или же даже подолгу молчать, находясь в пределах одной квартиры и занимаясь своими делами, но он одним глазком следит за моей работой с мадам Жюстин, а я знаю расписание тренировок и список добавок, которые ему положено принимать. А кружки – дело наживное.

– Наши друзья – идиоты, – хмыкнул Мика, показывая мне фотографию Мелиссы и Нэйтана, которые корчили дикие рожи на камеру. – Не очень-то они скучают там, паршивцы! – он вытянул руку с телефоном для ответной фотографии с постными лицами в стиле “ну и…?”, радостно отправил ее с каким-то зловещим хихиканьем и отложил телефон на стол.

– Да у них там неделя тишины, ты не понимаешь что ли? Это у них каникулы… Кстати, какой у нас на завтра план действий?

– Не спишь?

Мама обернулась от экрана телевизора в гостиной и заулыбалась в ответ:

– У меня серия не закончилась еще, да и время не сказать чтобы позднее. Ты одна? Где младший?

Сбросив сумку на пол, я прошла через полумрак комнаты к дивану, подсела к маме под бок и вытянула ноги, одним глазком заценив происходящую по одному из кабельных каналов медицинскую драму – мама у меня фанат подобных сериалов, да еще и полуночник не хуже меня. Да и время только ползло к двенадцати, чего уж там.

– Мы для него староваты, я понятия не имею, где он.

– Вот уж старушка, ага, – хмыкнула мама, потрепав меня по волосам. – Виделась с ребятами? Никто не баллотируется в мэры или работает на сотом этаже в большом кабинете с видом на Манхэттэн?

– По-моему ты слишком потерялась во времени, мы только третий курс. Но знаешь, у меня из общаги отличный вид на кусты и кампус. Не хуже вашего Манхэттэна.

На пару минут мама отвлеклась на какой-то момент на экране, согласилась на чашку чая перед сном на кухне, после завершения эпизода – я как раз успела переодеться в футболку и штаны, оглядеть так толком и нетронутую свою собственную комнату (я говорила, что папа грозился переделать ее в нечто более функциональное?) и вернуться на кухню. В моей комнате уже мало что осталось со школьных лет, постеры на стенах – ностальгия! – тетради и учебники, уже толком не нужные, но так и не убранные с полок, мягкие игрушки, всякий ценный юношеский хлам, диски и даже какие-то вещи, оставленные в шкафу на всякий случай. Я уже настолько выросла из этой комнаты и этой обстановки, что наверняка почувствовала себя комфортней в гостиничном номере или даже на диване в гостинной. Но…это по-прежнему была моя комната, из которой я в свое время сбегала через окно поздними вечерами, с этой широкой кроватью и монстрами под ней. Хотя однажды под ней прятался незадачливый ухажер, потому что папа… но все обошлось!

Я заварила в чайнике один из сортов зеленого чая, добавила туда немного сушеной мяты из банки, и только выставила с мойки чистые кружки, как на кухню пришла мама, кутаясь в любимый пушистый халат – вся такая непривычно-домашняя, на самом деле.

– Папа уже спит?

– Храп из спальни – показатель? – отозвалась я, приземляясь на стул. Мама отмахнулась от меня в стиле “не сочиняй!”, достала с одной из навесных полок корзину сладостей – больше для себя, на самом деле, и стала разливать чай.

– Это парфе – божественное. Пришли мне еще пару банок, если найдешь свободное время. Твой брат с утра едва ли не половину съел, хотя это МОЕ парфе. Ты его сама пробовала?

– Конечно. Но сама знаешь – когда это можно купить в шаговой доступности, не считаешь особо раритетным. Но оно правда вкусное. Просто в общаге оно живет пару минут после открытия банки и иногда отлично подходит к утреннему кофе. Но специально мы его никогда не покупали…

Мама подвинула мне под нос кружку с чаем, села напротив и расслаблено откинулась на спинку стула с большим песочным коржиком в руке. И посмотрела так хитро, что я сразу поняла – сейчас начнется. С горестным вздохом я повалилась на стол, на что мама засмеялась и ухмыльнулась:

– Ага-ага, рассказывай. Почему твой брат в курсе, а мы – нет?

– Потому что у твоего сыночка не в меру длинный нос, который… – пробормотала я, не поднимая головы от стола. – С чего это тебя так заинтересовало? У меня же там целый неуправляемый студенческий городок, само-собой у меня там кто-то периодически появляется, юность, молодость, алкогольные вечеринки и все такое. Я же не такая старая и древняя, ну!

– То есть, “ничего особенного”? – логично уточнила мама.

– Именно.

– Он симпатичный?

– Мама! – я даже голову подняла. – Конечно, симпатичный.

– Вы вместе учитесь?

– В одном университете. На разных курсах, к счастью.

Говорить о подобном с мамой было немного непривычно. Раньше мы тоже очень редко касались этой темы, максимум говорили о выпускном бале и о том, с кем я на него пойду. Это был верх любопытства моих родителей, а тут…

– Тебе Стив чего-то наговорил, о чем я не знаю? – подозрительно сощурилась я на маму. Та с равнодушием тибетского монаха сделала глоток чая, сладко вдохнула мятный аромат от кружки и очень лениво перевела на меня взгляд.

– Нет. Просто то, что Стив об этом вообще стал говорить, и вызвало у меня любопытство на этот счет. Надеюсь, этот парень не страдает какими-либо отклонениями или не состоит в банде? Твой брат не высказывал подозрительных опасений на этот счет, но… все хорошо?

– Все хорошо. Мам, серьезно, если Стивен нагоняет на все это странной таинственности, специально привлекая твое внимание, – спроси у него напрямую, что он имеет в виду. По большей части он делает это специально. Не со зла, конечно же, но он очень любит устроить цирк на выезде и посмотреть, что получится… – мне хотелось еще добавить про то, что у него отличный пример в лице лучшего друга и его старшего брата, но это было бы слишком лишним. Я не хотела говорить маме всю правду, хотя подозревала, что стоило бы рассказать ей все напрямую и не выкручиваться, мы же взрослые – по-крайней мере, я так считала про себя точно, покинув отчий дом пару лет назад.

– Вы с ним опять что-то не поделили? Как вы успеваете вообще, находясь в разных городах? – мама закатила глаза в такой дико знакомой манере, напоминая меня саму. – Серьезно, Джейсон, вы два самых невыносимых ребенка на свете.

– Современные мобильные технологии, к сожалению, позволяют твоему сыну доставать меня в любой промежуток времени. Отбери у него телефон – и он станет приличной ячейкой общества. Он еще не выбрал университет, кстати?

Вжжж~

Телефон под подушкой вибрировал весьма настойчиво – хоть и на беззвучном режиме, но из сладкого утреннего сна он меня безбожно выдернул.

– Доброе утро, между прочим.

– Оно было добрым до этой минуты, Каллахен. Чего тебе не спится? – сонно пробормотала я в трубку, с трудом разлепляя глаза и фокусируя взгляд на одном из постеров на стене.

– Между прочим, уже десять.

– Ланч в твоем святилище зла только в час, дай мне прожить последние сладкие минуты молодости…

– Я подумал, что в качестве отпущения грехов мне стоит тоже повидать твоих родителей, поэтому я уже вынес свою потрясающую и бесподобную задницу из машины. Ты можешь помахать мне ручкой из окна, а то вдруг я ошибся районом?

– Ты вселенной ошибся, супергерой, и в том, что твоя задница потрясающая – тоже, – беззлобно отозвалась я, сползая с кровати в сторону окна. – Десять утра, ты мне мстишь за старые грехи что ли?

Я распахнула окно настежь и высунулась, заприметив знакомую макушку в яркой кепке козырьком набок. Мика помахал мне рукой, подходя ближе, чуть приспустил очки с носа и оценил масштаб бедствия, убирая телефон в карман:

– О, прекрасная Рапунцель, скинь мне косу! – хмыкнул он, разглядывая мою наверняка лохматую ото сна шевелюру. Удивить я его вряд ли могла, особенно после случая, когда я легла спать с мокрой головой, а в процессе романтических игрищ так вообще умудрилась устроить на затылке воронье гнездо, после чего наутро я все время, отведенное на завтрак, расчёсывала это все в ванной и ругалась как грузчик после запоя.

– О, прекрасный принц, злобный дракон охраняет этот замок… – трагично поддержала я тональность. – Кстати, твой мелкий дома? Мне интересно, мой вернулся и жив ли вообще? Особенно после такого бурного вечера.

– Марк дома, и он уже готовит попкорн к ланчу, прячет лопаты и острые предметы, в общем – занят с самого утра как бразильская служанка.

Соседнее окно щелкнуло, открываясь, и явило миру не менее заспанную, но более довольную физиономию Стива, который вывалился с подоконника и хмыкнул:

– А вот и очаровательный и харизматичный дракон!

– Только не дыши в мою сторону, там наверняка такие алкогольные пары… – отозвалась я, сощурившись на тело сбоку. – Ты живой?

– Живой и счастливый, – поправил меня брат, улыбаясь как суперзвезда. – Когда вы вчера успели сбежать?

– Наверное где-то в тот момент, когда ты помогал Камилле… с искусственным дыханием, – отсалютировал ему Мика, ничуть при этом не смутив моего героя-любовника из соседней комнаты. Я громко хмыкнула и исчезла из окна – не хватало еще, чтобы вся улица еще какие подробности услышала, – и выпорхнула из комнаты в коридор. Вид у меня был специфический, я даже умыться не успевала. Внизу на кухне мама уже крутилась у плиты, с папой я столкнулась на лестнице.

– Судя по воплям с улицы про драконов, у нас гости к завтраку? – хмыкнул папа, а я одарила его ухмылочкой и похлопала по плечу.

– Ага, – и уже заглянула на кухню. – Хэй, доброе утро и как на счет внепланового знакомства с моим кавалером на вечер? – улыбнулась я маме, отдав честь.

– Что, даже так? – обернулась та с улыбкой. – Достаю еще одну тарелку.

Мама вернулась назад к плите, на которой радостно шипело в масле нечто безумно аппетитное, а я, отлепившись от косяка, пошла к входной двери.

– Пам-пам-пам! – Мика подпирал перила на крыльце, пристроив у ног большую корзину с шоколадом, печеньями и конфетами. Надеюсь, что я никогда не привыкну к тому, как у меня отшибает мозги на первые пару секунд, как его вижу – мой чудесный, потрясающий мужчина. Еще не совсем мужчина, конечно, но…

– Я надеюсь, это не мне, потому что тогда я бы уточнила, не забирали ли тебя пришельцы, – улыбнулась я, стараясь выглядеть хоть частично прилично для человека, поднявшего голову с подушки десять минут назад. – Но как орудие подкупа для моей мамы – очень даже, хотя мои родители не настолько пугающи, как твои.

– Осс! Глава клана якудз восточного Токио! – Мика, впечатлившись моим видом, изобразил церемониальный поклон и привычно потянулся за поцелуем, снимая очки с носа.

– Эй, я еще даже не умывалась, – поначалу дернулась я, но тот закатил глаза, фыркнул, что ему все равно и что с утра я до сих пор похожа на хомячка, и это очень мило.

– Готова к бесконечному дню? – хмыкнул Мика, выпуская меня из объятий пару сладких мгновений спустя. – Расслабимся в следующей жизни.

– Расслабимся уже в Миссури, – поправила я, открывая входную дверь. – Добро пожаловать в мир панкейков и чайных плантаций.

– …когда-нибудь и ты научишься готовить, – хмыкнул Каллахен за моей спиной, на что я возмущенно обернулась, получила легкий щелбан и не менее насмешливое: – Панкейки – это сложное блюдо, я знаю.

– Я не могу печь оладушки без специальной любимой сковородки.

– То есть все дело в какой-то сковородке?

– Вот если бы! – хохотнула я, заглядывая на кухню с осторожностью и грациозностью тайного агента. Но ничего нового – вроде папы с двуствольным ружьем, – там и не было. Та же столовая, тот же стол, зачатки завтрака на нем и мама у холодильника с пакетом молока. Даже братец еще не спустился, но я его понимаю – для прохождения фэйс-контроля у мамы после подобных развлечений нужно как минимум минут пятнадцать в ванной. И холодный душ.

– Доброе утро, миссис Сандерс, – Мика легким и почти незаметным толчком в филею впихнул меня на кухню, и сам, вооружившись корзиной, зашел едва ли не первым. – Торжественный подкуп в виде сладостей к чаю.

Мама даже не моргнула. Поставив на разделочный столик молоко, она жестом указала, куда деть корзину и оглядела могучего капитана с ног до головы – узнала она его сразу, конечно же, но Оскара ей за невозмутимое лицо. А вы как думали, в кого я такая дурная?

– Ох, так похожи с братом, – заулыбалась она. – Чай или кофе?

Я незаметной рыбкой проскочила к столу, наслаждаясь моментом, плюхнулась на любимое место и стащила из тарелки апельсин с видом деревенской простушки.

– Бергамот был где-то на самом верху, – подсказала я, счищая кожуру с оранжевой витаминки счастья. – О, “Спанч Боб” по телевизору?

– Тебе сколько лет? – обернулась мама.

– Девять.

– Добро пожаловать в детский сад, – мама приподняла брови и снова повернулась к Блондину, который улыбнулся ей как голливудская звезда и обратил свой взор на оладьи (я еще вчера попросила повторить их на завтрак!), ненавязчиво уточнив не сложно ли их готовить.

– Не так уж и сложно, конечно же. Присаживайся, все почти готово, – мама продолжила хлопотать над завтраком, а Мика скорчил мне рожицу и чинно уселся на соседний стул по левую руку, протянул руку за половинкой апельсина и хмыкнул:

– Видишь, не сложно.

Я молча едва ли не швырнула в него салфеткой, о которую вытирала пальцы, показала язык и за секунду успела сменить адскую ухмылку на равнодушное лицо, когда мама выставила на стол огромную тарелку вышеупомянутых блинчиков. В этот момент скорее уж на аромат пришел и папа, спустился из кабинета, видимо – и его уже в дверях в диком прыжке обошел и младший. Бодрый, с мокрой головой после душа, в свежей футболке и в отличном, как и всегда, настроении.