Текст книги "Playthings (СИ)"

Автор книги: Диана Комарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 50 страниц)

– Для парня, который хочет пойти со мной на свидание, ты задаешь слишком много вопросов не по теме… – буркнула я. Ник поддел меня безобидным “какие мы грозные!” и отсалютировал практически пустой кружкой.

– У нас и так сейчас “почти свидание”, – улыбнулся он. – Могу я завтра пригласить тебя? Заодно покажешь мне что-нибудь вроде местных достопримечательностей. Дом с привидениями, парк с маньяками?

– Скорее уж я посчитаю достопримечательностью муравейник на окраине, потому что больше тут смотреть и нечего, – отмахнулась я, возвращая золотистому чуду улыбку. – И одну из знаменитых закусочных, где делают самые большие сэндвичи, но мы туда не пойдем, потому что я на диете.

Можно сказать, начало было положено. И глупо было отрицать то, что Ник мне все больше и больше начинает нравиться…

Я не ждала апокалипсиса и взрывных воронок.

Я ждала хоть какой-то реакции, и та тишина по всем фронтам, что была в университете в ближайшую неделю, меня напугала. То ли Каллахен был занят более важными делами, то ли и вправду оставил все как есть. От подобной неизвестности я не получала никакого удовольствия, потому что за всю неделю я видела Блондина один раз. Мельком.

На парковке.

Понятное дело, подходить я не хотела. Проще к дикому льву приблизиться, чем к раздраженному Каллахену, которому уж явно мое общество было не нужно. Нам нужно было научиться существовать таким образом. Мне нужно было научиться этому. Только как? Как не замечать его в коридорах, столовой или на парковке? Как не обращать внимания?

Что делать с Ником, я просто понятия не имела. Какой-то внутренний голос все равно настойчиво мне говорил, что эта сказка продлится до Рождества и потом стремительно закончится. Нужно ли мне это? Смогу ли я вылечить потом свое разбитое сердце, ведь Сан-Франциско так далеко?

Как я не люблю вопросы, на которые я не могу ответить. На которые я не хочу отвечать. Есть ли способ уйти от них?

”Когда у тебя будет свободное время у мадам Жюстин? Я проголодался!”

Я прочитала сообщение от Ника и улыбнулась. Сидящая напротив патронесса удивленно приподняла бровь, оторвавшись от созерцания десятка атласных пробников. Такое ощущение иногда создавалось, что вся ее работа всегда крутится вокруг макетов и подбора ткани: настолько много это занимает времени. Потому что в итоге макет и пробники уходит к швеям, и мы можем изучать только финальный результат.

И если для мадам подбор и сочетаемость тканей уже не составляли труда, то я путалась в них, как в дремучем лесу. Какие-то ткани тянутся при шитье, отслаиваются или специально сборят. Каждая ткань, каждая фактура и даже каждая фабрика по ее производству имеют значение. Сейчас я могла только учить, записывать, запоминать и получать миллиард выговоров за очередные ошибки.

– Меня зовут пообедать, – сообщила я, откладывая телефон в сторону. Фиксированного времени на перерыв у нас никогда и не было, поэтому я всегда заранее спрашивала про возможные окна в расписании дел.

– У меня как раз будет лекция у пятого через час, с тебя латте, – кивнула мадам. – Сапфировый синий или полуночный? – она подняла вверх два практически похожих пробника, отличающиеся только легким оттенком. – Никак не могу определиться с этим несчастным камзолом.

– Сапфировый, – я мимолетно оглядела оба пробника, вспоминая саму модель пиджака и основной цвет. – Он мне визуально больше нравится… – хмыкнула я, одной рукой набирая Лисенку ответное сообщение.

– Пусть будет сапфировый, – мадам дернула тоненьким плечиком, откладывая пробник в сторону. – Ты успеешь доделать проект до завтрашнего вечера?

– Вполне. Осталось не так много, и на вечер я ничего специально не планировала, чтобы успеть все это.

– Расчет общей ткани?

– Еще не бралась, вы же так и не отдали мне последний макет… – хитро улыбнулась я, перебирая наспех закиданные в одну из папок куски общего проекта.

– Последний макет? – уточнила патронесса.

– Платье с этим неимоверно огромным вырезом сзади, – пропела я, сверяясь с контрольным листом. Я старалась не слишком ехидно улыбаться, но благо наши отношения с мадам были весьма панибратскими, чтобы меня увольняли только за ухмылки.

Мадам постаралась слиться с морем пробников, потом обреченно вздохнула:

– Забыла.

– Отложим проект еще на день?

– Нет, я успею и сегодня, – отмахнулась она.

Я бы с одним таким платьем неделю страдала. Но это же моя патронесса, у который так наметан глаз и такая богатая фантазия, что на создание модели и подбор ткани у нее уходит всего пару часов. Я знаю, что это придет и ко мне через пару-тройку лет, поэтому не сильно от этой своей ограниченности страдала сейчас. У меня еще курсовая, и это только цветочки.

– Тогда я утром заберу готовый макет и начну расчеты, – подытожила я, похлопав по папке с проектом. – У меня завтра две лекции и практика по тканям.

“Встретимся тогда через час на в холле на первом, с меня обед!”

“Прихватишь латте для мадам?”

Иногда мне кажется, что таких как Ник в этом мире и нет. То ли потому что он выглядит настолько идеальным, то ли потому, что он мне нравится и на мне надеты розовые очки с огромными сердечками.

Благополучно подготовив патронессу к этой ее полуторачасовой лекции, я быстренько собралась сама – сунула телефон в карман, и мы спустились вниз, в холл первого этажа.

– Я ваши туфли от самого лифта слышу, – сообщило золотистое чудо, махая рукой от автомата с кофе. – Мадам Жюстин, латте из Старбакс подойдет?

– Взяточник, – ухмыльнулась я, покосившись на заулыбавшуюся начальницу. Ник представился, протянул ей фирменный стакан из кофейни, получил в ответ приглашение на чай в любое время и вежливо утянул меня в сторону лестницы.

– Только не говори, что ты специально за латте ездил, – пробормотала я удивленно, стараясь не слишком видимо переживать за то, что Лисенок сразу же схватил меня за руку, словно мы уже встречаемся – и давно. В последний раз я позволяла такое только Каллахену, и то мы оба скрежетали зубами.

– Я бы не успел, – покачал головой он, улыбаясь. – Друг как раз собирался туда заскочить, и я попросил его об услуге. Так вышло. В противном случае мы бы обошлись кофе из столовой, тем более там оно тоже ничего.

– Куда мы идем?

Интрига!

– Я попросил консьержа ключи от свободных аудиторий, чтобы нормально выпить кофе. Ничего секретного. Я с полудня аппетит нагуливаю, специально.

– Накупил бургеров и супер-калорийных куриных крылышек? – насмешливо протянула я.

– А кто вчера сказал, что страсть как хочет куриных крылышек в соусе Баффало?

– Инопланетный разум!

– Вот и страдай теперь.

Размышляя о коварности этого инопланетного разума, мы зашли в одну из свободных аудиторий. В воздухе уже пахло курицей, хотя она была еще в коробках и в пакете. Наскоро распаковав все это и вальяжно расположившись за одной из парт, мы неспешно приступили к позднему обеду.

Признаться, этот обед был очень к месту, потому что у меня сегодня не было времени даже на том часовом перерыве, чтобы заскочить в столовую. Я успела выпить кофе, но толку от него? Оно только аппетит и повысило. Ник с его вчерашним обещанием, про которое я честно думала, что он забыл, пришелся как раз кстати. О чем я ему и сказала.

– То есть ты думала, что я дал пустое обещание? – удивленно уточнил он, макая крылышко в соус. – Женщина, ты меня удивляешь.

Мне хотелось ему сказать, что любителей пустых разговоров с целью заинтересовать девушку у нас пруд пруди, но не стала. Вместо этого я лишь пожала плечами и ничего комментировать не стала, воспользовавшись тем, что у меня в руке было острое и вкусное куриное крыло.

Приятный разговор и вкусная еда грели душу. А когда Ник вытащил из-под стола заранее припрятанный букет цветов, сердце сделало тройной кульбит. Потому что это – Лисенок. То самое золотое чудо, которое нужно и мне, и моему странному сердцу. В нашей с ним вселенной было идеально все, и все шло так логично и так, как все девушки мечтают. Конфетно-букетный период, улыбки и легкий флирт. Такое ощущение, что у нас не было Сан-Франциско и этих поспешных поцелуев. Все заново, все сначала. С разговорами, общением, привыканием друг к другу.

Внимание Ника мне льстило, расправляло крылья и заставляло чувствовать себя уверенней. Я как феникс восставала из пепла, в который на самом деле сама себя загнала. Мне нужны были эти слова, эти взгляды и это тепло, которое исходило от Лисенка и которое притягивало к себе.

И я поняла тогда, что вот оно. То время, то место и тот самый момент. И я, перегнувшись через парту и балансируя на одной ноге, поцеловала его.

А через полчаса я уже сидела на своем месте, закопавшись в бумаги с макетами, расчетами, выписками, сведениями о тканях – и улыбалась сама себе. Мадам Жюстин, вернувшаяся с лекции раздраженная и не очень дружелюбно настроенная, рыкнувшая с порога: “Ох уж эти глупые выскочки!”, спустя какое-то время даже вернула былой настрой и изредка косилась на меня с плохо скрываемым любопытством.

Не выдержав, патронесса подперла ладошкой подбородок и поинтересовалась:

– Он хороший?

Я посмотрела на нее поверх вороха бумаг и экрана ноутбука, стараясь все-таки спрятать глупую улыбку.

– Хороший.

– Ну, кофе был тоже неплох, – улыбнувшись, мадам Жюстин вернулась к заполнению какого-то отчета для кафедры. А меня настигло сообщение от Мелиссы:

“Ты в курсе, что на правах капитана Мика отказал Нику в баскетбольных тренировках?”.

“А тренер?” – написала в ответ я. Для разговора у меня не было времени, да и к тому же мадам это очень не любит. Выходить в коридор и звонить Мисси – разве это настолько важно?

“А что тренер?.<”

Логично. Черт возьми, логично. Без капитана команде ничего не светит, а Мика здорово умеет добиваться своего, изображая капризного ребенка. Мне даже фантазировать особо не надо, чтобы представить, как Блондин ловко манипулирует тренером и остальной командой. Вот тут мне все как на ладони видится.

“Ник, как понимаю, в курсе?”

”Ну понятное дело! Он тебе не сказал? О_о”

Не сказал. И не думал говорить. Отлично зная нашу ситуацию, Ник никогда бы не рассказал мне о подобном, а потом нес бы патетичный бред о мужчинах и их делах. И это – в лучшем случае. Ууу, тестостерон. Никаких мозгов.

Мне надо остановить торнадо, пока есть возможность.

Я не сомневалась – Каллахен только разминается.

Глава 21. Obsession

– Что за разгром? Генеральная уборка?

– Я не могу найти свой ежедневник.

– Ты в машине смотрела?

– В первую очередь. И в сумке тоже. Куда я могла его засунуть?

Я едва не плакала. Позабыв о том, что она вроде как на меня еще обижена, Сьюз бросила вещи на пол и принялась деловито копаться в моей необъятной сумке. Куда мог деться мой ежедневник? Куда я могла его засунуть и забыть?

– Может ты его на кафедре оставила? – логично предположила подруга, откладывая сумку в сторону.

– Сегодня я там не была, а вечером еще держала ежедневник в руках, точно помню… – растеряно пробормотала я, окидывая взглядом комнату. Такое ощущение, что по вещам монгольские захватчики прошлись, представляю, как удивилась чистоплотная Сьюзен. – Я труп. Там все мои записи и контакты для кафедры, как это восстановить?

– Уже начало пятого, ты не в смене сегодня? – внезапно уточнила подруга, мельком глянув на часы.

– Смена, точно! – рявкнула я, подскакивая с кровати и хватая сумку. – Забыла!

Черт. Я должна быть в “Саванне” в половину, и уже не успеваю вовремя. Пробормотав что-то про уборку, я рванула к выходу, на ходу застегивая молнию толстовки. Сьюз сочувственно попросила быть осторожней на дороге и пообещала поискать ежедневник, пока меня не будет, и обязательно позвонит, если отыщет его.

Прошла целая неделя с тех пор, как Лисенку запретили участвовать в тренировках команды, и на этом конфронтация и завершилась. То ли Каллахен ждал ответных действий, то ли на самом деле потерял интерес к нам обоим. Это было странно и немножко… непривычно.

За смену мне позвонила только Мелисса – уточнить, приеду ли я домой и заказывать ли пиццу. Учитывая то, что Ник почему-то продолжал топтаться на фазе цветочных платонических отношений, сегодня вечером я опять проведу в привычной компании в общежитии. Быть может, просто позвонить Рыжему и поставить перед фактом? А то такими темпами мы до чего-то более конкретного доберемся как раз к Рождеству, а уже октябрь за окном!

Да и погода что-то не радовала. Дожди еще не пошли, но все равно на улице было очень сыро – осень словно напоминала о том, что в этом штате она есть. Осень… чтоб ее.

Первое, что я увидела, выйдя на парковку – свой ежедневник на крыше “Жука”. Потом – Астон Мартин, длинные потрясающие ноги, бейсболку и мерцающий экран АйПада в руках.

Мика.

По спине мурашки побежали. И явно, что не от холода.

– Откуда он у тебя? – в лоб спросила я. Здороваться я не стала из принципа. Обойдется.

– Я тут чуть корни не пустил, пока дождался, – проворчал Каллахен, поднимая глаза от экрана планшета. – Ты такая медлительная. Черепаха и то быстрей.

Я проигнорировала шпильку и только протянула руку к ежедневнику, как он уже оказался в чужих руках. Наивно было предполагать, что он вернется ко мне просто так, за “спасибо”. Мне пришлось лишь вздохнуть – и наконец-то посмотреть на Каллахена прямо, привычно снизу-вверх. В эти зеленые глаза, на ироничный изгиб губ, знакомый прищур и постараться не утонуть. Потому что это – Мика Каллахен. Моя персональная головная боль, которую придушить хочется голыми руками.

Последнее я озвучила вслух, скорчив брезгливую мордашку. Блондин оживился, расплылся в улыбке и мгновенно подставил шею для собственно, процесса удушения. И даже пообещал не сильно дергаться и хрипеть.

– Ну тебя, дурак, – отмахнулась я, толкнув его ладошкой в плечо. Мика тихо усмехнулся, положил планшет с моим ежедневником на крышу своей машины и, подперев задом капот, презентовал мне тягучий взгляд из-под козырька бейсболки.

– Где ты его нашел? – повторно уточнила я.

Что-то мне это напоминает. Парковка у “Саванны”, поздний вечер и наши две машины рядом… Почти как летом. Только сейчас Мика вряд ли предложит мне полететь на две недели в Сан-Франциско, как ни крути.

– Ты лучше вспомни, где ты его потеряла, – отозвался Блондин.

– Да, я растяпа, знаю. Ты мне уже миллиард раз говорил, ничего нового, – поморщилась я, подпирая задом бок своей машины напротив него. – Потеряла и потеряла. У нас все по старой схеме? Услуга за услугу?

– Ты такая злопамятная.

Каллахен улыбался так, как мог улыбаться только он, когда рядом никого нет. Только почему раньше он мне так не улыбался? Или это Сан-Франциско немного поменяло его отношение… ко мне?

Сердце превысило лимит ударов раза в два. Дурак ты, Блондин. Со своими внезапными улыбками и смеющимися глазами. Интересно, спасает ли меня то, что сейчас темно и свет только от фонарей у заднего выхода?

– Зачем ты отказал Нику в тренировках?

– Кому? – удивленно уточнил Мика, приподнимая брови. Он издевается?

– Рыжему.

– Ах, ему, – закивал он, заулыбавшись. И, постучав себя пальцем по козырьку, хмыкнул: – Я не отказал. Я просто сказал, что лишняя нагрузка на команду в его лице нам не нужна. У нас окружные на носу, надо готовиться. Зачем нам лишний игрок даже на запасных, который все равно до Рождества уже вернется в свой университет?

– Умеешь же красиво врать, – похвалила я, сложив руки на груди. – Убедительно.

– То есть ты гнусно полагаешь, что я специально это сделал?

– Конечно.

– Попробуй доказать, – Мика с ехидной улыбкой развел руки.

– Зачем мне это кому-то доказывать? Мне хватает того, что я знаю, какая ты зараза на самом деле. Эгоистичная, мелочная и чрезмерно самолюбивая.

– Все-все, тссс! Ты тоже это миллиард раз говорила, ничего нового! Со сменой прически мозга не прибавляется, что поделать.

– Ну у меня он хотя бы в голове, а не в штанах, – фыркнула я.

Почему мне сейчас обидны все те же слова, что были тысячу раз сказаны до этого? Когда я к ним уже привыкну? Когда я привыкну к тому, что мы “разные уровни”, как говорил сам Мика?

Никогда.

Я такая дурочка. Крашеная.

Почему я никак не могу забыть лето, хотя должна?

– Ты чувствуешь это? – в лоб спросила я, отворачиваясь в сторону. – То, что мы не можем общаться как раньше? Как весной? Когда мы виделись только в обеденный перерыв и исходили ядом друг на друга только чтобы снять стресс? Мы не можем стать друзьями, и не можем вернуться назад.

– Мы сейчас даже в обеденный перерыв не видимся, – отозвался Блондин сухо.

– А оно нам надо? Мы сделали друг другу фундамент для будущего и выполнили все условия сделки… – неужели это я говорю? – …мы уже ничем друг другу не обязаны?

– Боже, женщина, тебя не надо было отправлять к мадам Жюстин! – наигранно и с паническими нотками пробормотал Мика. – Ты стала выражаться такими странными словами, я тебя боюсь.

– А ты стал носить гейские штаны в облипку, я тоже тебя боюсь и подозреваю недоброе, – отмахнулась я.

– Чем тебе мои штаны не нравятся? – возмутился он и надул щеки. Зрелище не для слабонервных – даже я хихикнула. – Между прочим, сейчас это модно! Кто из нас учится на дизайнера?

– Трусы у тебя тоже от Кельвин Кляйн?

– Показать? – встрепенулся Мика мгновенно.

– Вот уж избавь меня от этого сомнительного удовольствия! – отшатнулась я, закрывая глаза ладошками. – Мне домой пора. Тебе, подозреваю, тоже. Или ты по-прежнему посещаешь занятия как проснешься, не утруждая себя будильником? – я глянула на наглую блондинистую морду сквозь раздвинутые пальцы.

– Когда как, – невозмутимо дернул плечом Каллахен. – Когда я сплю один, я обычно тяжело встаю…

Намек был призрачным и весьма тонким. Учитывая то, что по утрам я почти всегда вижу “Астон Мартин” на парковке. Вот гамадрил.

– Тебя могила исправит, ей богу… – покачала я головой, назидательно потрясая зажатыми в руке ключами, которые я достала из сумки. – У тебя слишком много свободного времени, не находишь?

Мика смотрел на меня с таким умилительным лицом, как смотрят на полугодовалых младенцев, пускающих пузыри.

– Да ну тебя, – огрызнулась я, протягивая руку за ежедневником. – Я очень хочу домой. По-крайней мере, там меня ждет компания приятней.

– Колючка.

– Маменькин сынок.

– Зато я вкусный кофе варить умею, – ежедневник был призывно всего лишь в сантиметре от моего носа, и я отлично знала, что это всего лишь дурацкая игра “успей схватить”. Ничего умнее Блондин в принципе и не придумал бы, даже если бы и очень постарался.

– Ты бы лучше дипломной работой так хвастался, – усмехнулась я.

Мика хлопнул меня по лбу моим же ежедневником. Не больно, но приятного было мало – просто из-за такого уж слишком пренебрежительного отношения.

– Прекрати, – рыкнула я сухо, не очень дружелюбно глянув на этого длинноногого переростка из-под челки. – Ты, питекантроп, когда оставишь меня в покое? Я твоя личная болонка?

Светлая бровь вопросительно приподнялась в ответ – и на макушку легла привычная ладонь.

– Что на этот раз? – уточнил Мика невозмутимо.

– Прости?

– Магнитные бури? Взрывы на солнце? Луна в Стрельце? – с таким же невозмутимым лицом поинтересовался он, деловито разглядывая ночное небо над головой. – Акклиматизация?

Я послала его в одно знаменитое место. Зычно и со вкусом, стряхнув ладонь с головы и с силой отпихнув самого Блондина в сторону.

– ПМС?

– Какой, к черту, ПМС?! Ты! Ты одним своим присутствием на этой планете превращаешь меня в такой кусок нервов и всепоглощающей ненависти, что страшно становится. Каждым своим движением и каждым своим словом, Каллахен.

Мика выглядел растерянным. Впервые он действительно обратил внимания на мои слова так, как мне бы хотелось. Быть может, он и правда еще не так потерян для общества? Не так потерян… для меня?

Сердитая на весь мир и на это блондинистое недоразумение в частности, я вырвала из его рук ежедневник и убрала его в сумку. Особо Мика не сопротивлялся, только прищурился немного под моим пристальным взглядом.

– Мне нравился тот Каллахен, с которым я общалась летом. И я ненавижу, когда ты ведешь себя как пафосная свинья. Бесишь меня. Безумно. Если не считаешь меня девчонкой, то все равно сбавь обороты, ладно? Неужели нельзя просто сказать “Привет!” утром на парковке, а не создавать аварийную ситуацию? Неужели нельзя рассказать смешную историю на перерыве, вместо того, чтобы тратить это время на насмешки? Неужели нельзя просто…

– …поцеловать?

Мягкий, почти мурлыкающий баритон на ухо, и миндальным аромат от его кожи в самый нос, что захотелось зажмуриться и не дышать. И ведь ничего такого и не сделал, зараза, – только наклонился. Всего лишь наклонился, а у меня уже пульс зашкаливает.

Это мне очень не нравится.

Потому что от одного движения Блондин не перестал быть пафосной свиньей, как я раньше его назвала – и мы оба отлично это знали. Но я не могла не перестать играть с огнем, потому что пути назад в любом случае уже не было. И уменьшить сердцебиение я смогу только тогда, когда между нами будет как минимум один континент.

– Это уже слишком экстренные меры, не находишь?

– А у нас по другому никак.

– Направь свои гормоны в другое русло, – скривилась я, отстранив его в сторону легким толчком в плечо. Впрочем, Блондин не особо упирался и отодвинулся в общем-то сам. – Ты пытаешься играть со мной в свои игры, которые абсолютно глупые и никому пользы не принесут. Когда тебе это надоест? Быть может тебе стоит найти свежее мясо? Я уже начинаю стареть и не реагировать на все это…

В сумке завибрировал телефон, прерывая мой очередной язвительный монолог. Чертыхнувшись, я полезла доставать его из сумки.

– Извини, – пробормотала я, извлекая мобильник и обнаружив на дисплее номер Лисенка. Обычно он так поздно не звонит, может что случилось?

Имя звонящего увидел и Каллахен, беззастенчиво посмотрев мне через плечо.

– О, Рыжий! – протянул он насмешливо и, стоило мне поднести телефон к уху, одним движением вытянул мобильник и ответил на звонок: – Да? А, Ник, привет, это Мика!

Мне хотелось сначала умереть, потом сначала убить этого самого кретина рядом, прикопать его на ближайшем пустыре, а потом уже умереть самой, – но вместо этого мне пришлось всего лишь попытаться вернуть телефон назад. Попытаться – это еще легко сказано! Стоило мне сделать одно единственное-движение в сторону Блондина, как того мгновенно унесло в сторону собственной машины и нас разделил внушительный барьер в виде “Астон Мартин”.

– Что-то случилось? Ты звонишь так поздно? – деловито уточнил он, вальяжно подпирая ладонью машину и глядя на меня с хитрой улыбкой. – Все в порядке? – сама любезность, надо же.

– Каллахен! – рыкнула я с другой стороны машины, требовательно протягивая руку. – Верни мне телефон. Немедленно!

Заниматься беготней вокруг машины изначально было бесполезно. Выбора у меня не было, и оставалось только рассчитывать на то, что Блондин не совсем выжил из ума.

– А… ну окей, конечно. Все в порядке. Давай, доброй ночи.

– Это не смешно! – рявкнула я, стоило ему убрать телефон от уха. Каллахен демонстративно прочистил уши, вздохнул – и медово улыбнулся. – Придурок пришибленный!

– А что он и правда звонит так поздно? Ночь!

– Тебе это не мешает! Верни мне телефон. Сейчас же.

– Ты когда злишься, так сразу начинаешь на горячую девушку смахивать, не отличить! – умиленно сообщил мне Блондин, медленно возвращаясь ко мне и моей упрямо протянутой руке. Вот что мне с ним делать? И так, и так тяжело. Не видеть – сложно, и видеть – еще сложнее. Какой путь мне выбрать? Как мне реагировать на его слова? Закрывать глаза или сжать волю в кулак?

Я отлично понимала, почему он так делает.

Я отлично понимала, что Ник – красная тряпка для Мики, пусть он даже никогда об этом не скажет. Он будет так делать просто из вредности, но страдать все равно приходится мне.

И отлично понимала, что это затягивает меня все глубже и глубже, и хрена лысого я смогу выплыть на поверхность, даже если мне станут помогать окружающие. Потому что это вселенская карма. Потому что я спущу ему все: любую выходку, любое слово, язву и шпильку. Потому что это – Мика Каллахен.

Раз. Два. Три.

Телефон с легким шлепком ложится мне в раскрытую ладонь, а зеленые глаза напротив улыбаются хитро-хитро. И я опять хочу на другой континент. На Аляску, в Австралию или в Китай. Потому что невозможно уже. Нет сил.

– Я не знаю, как я смогу пережить этот год, но я постараюсь, чтобы он прошел как можно быстрее, – сердито бросила я, сжимая телефон в руке. – Пожалуйста, прекрати все это и оставь меня в покое. Иначе я позвоню Джес и расскажу ей правду. Ты же знаешь, женщинам на ее сроках нельзя волноваться…

– Ты так сделаешь? – светлая бровь поползла вверх.

– А то. Представить боюсь, какой будет скандал, – ухмыльнулась я, направляясь к машине. – Аарон будет в бешенстве, что ты ему соврал, да еще и разыгрывал комедию. И вовлек в это ни в чем не повинную девушку вроде меня, – я обернулась у самой дверцы. Блондин был немного удивлен, но не больше. В глазах его внезапно возник такой детский восторг, что мне даже подумалось, что он специально все это делал, чтобы я наконец выпустила когти и мы начали новую игру.

Игру лжецов. Лгать всем, друг другу и самим себе.

– По-моему у кого-то осеннее обострение, – ворчливо пробормотала я на следующий день, подпирая плечом колонну у входа в главный корпус. Мисси флегматично затянулась, глядя в сторону Сьюз, которая продолжала на меня дуться и делала вид, словно общаться с одной из своих однокурсниц ей намного интересней.

Вчера на пиццу я не успела, да и вернулась уже тогда, когда Сьюз видела двадцатый сон, а Мелисса по привычке ждала меня, коротая время в интернете. Она даже спрашивать ничего не стала, да и я была злая как черт и сразу нырнула под одеяло.

Сделав следующую затяжку, Мелисса не менее флегматично перевела взгляд в ту сторону, куда ранее смотрела я. И пожала плечами:

– Вспомни себя на первом курсе.

– Но не настолько же! Даже в прошлом году вокруг этого засранца не крутилось столько девушек! – скривилась я, отворачиваясь от парковки.

– С каких это пор тебя волнует подобное? – в голосе Мисси была такая неприкрытая насмешка, что я удивленно подняла на нее взгляд. – Ты же встречаешься с Ником.

– “Вроде как”, – пробормотала я в ответ. – В этом-то все и дело. Мы видимся только тут и дальше фазы “платоническая любовь” как-то не продвинулись. Это несколько угнетает… Да и выходит так, что у меня сейчас перерыв, а у Ника – лекция. И так всегда! Кто составлял это дурацкое расписание?

– Кто составлял – не знаю, учебный совет, видимо. Но кое-кто мог и посодействовать при…

– Мисси, ну хватит! – взмолилась я. – Ты специально тему переводишь?

– Нет, – подруга подарила мне сладкую медовую улыбку и затушила сигарету о край урны. – Ты сама.

– Ничего подобного.

– Ты сегодня в “Саванне”? Сьюз очень хочет сходить в то мексиканское кафе с нами и драконить огнем после буррито. Когда у тебя будет свободное время?

– Да, у меня вечерняя смена, – наморщила я нос. – Отпроситься на завтра, раз такое дело? Как я могу пропустить буррито?

– Вот и отлично, – просияла Мелисса и потрепала меня по плечу. – Девчачьи разговоры! Когда уже ты начнешь рассказывать мне все самое интересное?

– Ты наивно полагаешь, что мне есть что рассказать? – ухмыльнулась я.

– Уверена на сто процентов, женщина. Уж больно озабоченная у тебя мордашка после каникул… и чрезмерно интеллектуальная местами. Непривычно. Да и не только у тебя, кстати говоря.

Я вопросительно глянула на подругу, а Мелисса лишь хмыкнула – и, окликнув какую-то знакомую у входа, ретировалась. Мне оставалось лишь устало вздохнуть и, подперев плечом колонну, взглянуть на серое осеннее небо с мыслью о том, что этот мир надо мной уже не издевается. Он начинает сужаться в один маленький стеклянный шарик, какие массово продают перед Рождеством в магазинах…

И стоит ли говорить, что после смены я выходила из “Саванны” с сердцем, стучащим через раз? Глупо надеясь на то, что рядом с моим “Жуком” будет стоять знакомая до боли серебристая машина…

Только надо ли думать об этом, если с того разговора на парковке Блондин опять обходит меня за сто метров?

”Никаких буррито, сегодня мы ужинаем вдвоем!”

И не только ужинаем. И я знаю одно – у меня сердце долбится в груди как сумасшедшее, когда Лисенок берет меня за руку или когда целует. Теплый, вибрирует и так заразительно улыбается, протягивая мне мартини.

Соседняя общага ничем не отличается от нашей. Те же кровати и точно такие же комнаты. Только обстановка, понятное дело, другая. В комнате вместо женских нежных тонов – холодная аскетичность и странные постеры на стенах. Машины, женские тела, непонятные рекламные плакаты неизвестных мне групп. Валяющиеся повсюду вещи, которые Ник списал на свинью-соседа, пачки с чипсами, куча непонятных проводов на полу – я редко бываю в комнатах ребят, признаться.

Вечер. Смех и разговоры – за окном. Там словно другой мир, а тут мы одни в комнате, болтаем и незаметно касаемся друг друга. Его рука на моем бедре, – только откуда это мимолетное ощущение паники взялось – и тут же пропало? Загорелые плечи, как напоминание об этом чудесном лете, выгоревшие на солнце волосы, мягкие и плюшевые, в которые так и тянет запустить пальцы.

Плавно, нежно, неторопливо, и даже дыхание сбивается в такт.

Запах моря в носу и одна кровать на двоих. Ведь это то, чего я так хотела?

…или запах миндаля?

Что мне ближе?

Нежное соленое море с пенистыми волнами, или когтистый пряный тигр с бархатной шкуркой? И, уткнувшись носом в теплое плечо, в кольце чужих рук, я уже знала правильный ответ. Но отлично понимала, что это глупо и очень наивно. Потому что мы с тигром и так на разных континентах.

Одного я не учла при этом раскладе.

Второго раунда после тайм-аута.

– Джи-и-и-и!

Спросонья я даже не посмотрела на номер. Только и сделала, что на автомате нажала кнопку ответа и поднесла телефон к уху. От радостного вопля Джес меня чуть не контузило.

– Доброе утро… – пробормотала я в трубку, ворочаясь под теплым одеялом и пытаясь выбраться из-под вальяжно закинутой на меня ноги.

– Наконец-то, ну! Я поздравляю вас! Кольцо красивое? Обязательно пришли мне фото!

– Что… прости?

– Как что?! Ты еще спишь? Мика мне написал, что сделал тебе предложение! Просыпайся скорей и расскажи мне все подробности! Как это было? Неужели? Аарон тут места себе не находит! Какое кольцо? Как это произошло? Назначили дату?

В это утро я впервые не знала, как мне на это реагировать. Впервые в жизни мне просто хотелось не существовать на этой планете. А еще лучше – чтобы на планете было на одного имбецила меньше.

– Дай мне принять душ, позавтракать – и я расскажу тебе все, – хрипло пробормотала я и, получив согласие, отложила телефон в сторону. Игра продолжается, хочу я того или нет. Смогу ли я рассказать всю правду Джес? И поверит ли она мне?