Текст книги "Железный волк (ЛП)"

Автор книги: Дэйл Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

– Ракетная атака! – Закричал Давыдов. От отчаянно вжал кнопку включения противодействия на ручке управления, одновременно посылая истребитель-бомбардировщик в выворачивающий наизнанку маневр с высокой перегрузкой влево. За хвостом Су-24 расцвели белый вспышки ложных тепловых целей, пытаясь увести ракеты с тепловым наведением от дико маневрирующего самолета.

Это было бесполезно. Пойманный на малой высоте без достаточного запаса скорости и места для маневра, чтобы успешно уклониться, Су-24М2 был легкой добычей.

Две из пяти выпущенных партизанами Кравченко ракет ПЗРК ушли за ловушками и взорвались в сотнях метров за уходящим российским истребителем-бомбардировщиком. У одной не сработала головка самонаведения. Она ушла в ночное небо, пока не израсходовала запас топлива и не упала обратно на землю. Но две достигли цели и взорвались, разорвав плоскости управления Су-24. Продолжая заваливаться влево, российский самолет врезался в землю на скорости в несколько сотен километров в час и взорвался, разбрасывая обломки по украинским полям и выжигая землю на месте удара огненным шаром. Все случилось так быстро, что члены экипажа не успели дотянуться до держков катапульты.

ПЯТЬ

«Никогда не стоит отказываться от хорошего в погоне за отличным»

Дон Д. Рокфеллер, американский промышленник

«Свалка», около Силештиа Гумешти, Румыния. В это же время

Брэд Маклэнэхэн смотрел на «Кибернетическое пехотное устройство», управляемое его отцом, Патриком Маклэнэхэном. Сколько бы ты не старался, подумал он, к некоторым вещам было невозможно привыкнуть. Это была одна из таких.

Почти два года назад он был уверен, что видел, как его отец погиб – был просто разорван снарядами 30-мм пушки, когда китайский истребитель J-15 дал очередь по бомбардировщику ХВ-1 «Эскалибур», который они пилотировали вместе. Его даже отпевали – и на церемонии присутствовали президент и вице-президент Соединенных Штатов.

Затем, в прошлом году, во время работы над проектом «Звездный огонь» он встретился с этим «КПУ» лицом к лицу и узнал, что отец вовсе не умер от тех страшных ран. По крайней мере, не совсем.

Кевин Мартиндейл отправил группу «Скайон» на Гуам, чтобы собрать разведывательные данные по внезапной китайской атаке, уничтожившей авиабазу ВВС Андерсен. Там, в маленькой клинике в окрестностях базы, они обнаружили Патрика, выведенного из состояния клинической смерти, и все еще слабо цепляющегося за жизнь. Однако он находился в критическом состоянии, и было весьма маловероятно, чтобы он прожил достаточно долго, чтобы быть эвакуированным в США. В качестве отчаянной меры, группа «Скайон» поместила его в КПУ, надеясь, что автоматическая система жизнеобеспечения робота сможет поддерживать его достаточно долго. Но ко всеобщему удивлению, КПУ не только стабилизировал состояние Патрика, но и вернул его в полное сознание.

Однако он оказался запертым в нем.

Патрик Маклэнэхэн мог жить внутри боевого робота, управляя им и используя его системы и оружие. Системы КПУ отслеживали состояние его тела, обеспечивая его кислородом, водой и необходимыми питательными веществами. Комплекс компьютеров и датчиков КПУ позволял ему видеть и взаимодействовать с окружающим миром. Но КПУ не мог вылечить его. Вне устройства его покалеченное тело, неспособное даже самостоятельно дышать, могло находиться только в состоянии комы.

Столкнувшись с выбором между жизнью в ловушке этой машины и бесконечными сумерками вегетативного существования, он выбрал жизнь… по крайней мере, в некотором роде.

С тех пор, насколько Брэд знал, отец стал частью «Скайон» – обучая группы прямого действия и используя системы КПУ для сбора разведданных, планирования и контртеррористических операций. Помимо всего этого, как признал Патрик в нескольких личных беседах, он занимался и намного большим.

И, судя по всему, настало время узнать, чем именно.

– Я действительно рад видеть тебя, папа, – сказал Брэд, упорно пытаясь сделать так, чтобы его голос не дрожал. – Но я не думаю, что ты привел меня сюда, чтобы просто поговорить, как отец с сыном.

– Нет, Брэд, – мрачно ответил тот.

– Поймал какие-то новые сведения о планах русских убить меня? – Спросил Брэд. В прошлом году группа безопасности «Скайон» предотвратила несколько попыток русских агентов убить его – по непосредственному приказу президента России. Именно это впервые побудило его отца дать Брэду знать о своем неожиданно выживании. Также, упорные усилия Геннадия Грызлова по уничтожению всех, носящих фамилию «Маклэнэхэн» могли объяснить, почему он был вывезен из «Скай Мастерс» и США вообще столь тайно.

– Не совсем, – сказал Патрик.

– Тогда зачем я здесь? – Поинтересовался Брэд. Он пожал плечами. – Я к тому, что все эти супершпионские игры – это реально здорово, но это не моя сильная сторона. И, кроме того, в середине сентября у меня начинается третий курс в «Кэл Поли». И я не думаю, что преподаватели купятся на «простите за опоздание, я был на секретной военной базе» – даже если ты или президент Мартиндейл лично это подтвердите.

КПУ молчал несколько мгновений. Брэд пожалел, что не мог увидеть лицо отца или слышать его реальный смех. Очень нервировало видеть лишь гладкую невыразительную броню боевого робота, даже зная, что Маклэнэхэн-старший находился внутри.

– В какой-то степени затем, что мы не в состоянии действительно что-то исправить в планах и намерениях Грызлова, – наконец сказал Патрик.

Брэд нахмурился.

– Слушай, папа, не обижайся, но я в состоянии о себе позаботиться. Старшина Уолл и его контрразведчики хорошо меня всему научили.

– Крис Уолл хороший человек, – согласился отец. – Но дело не в этом, сынок.

Брэд сделал еще один глубокий вдох.

– Ладно… И в чем же?

– Видел новости об убийстве русского генерала и том, что Москва в отместку атаковала польскую деревню у границы с Украиной?

Брэд кивнул.

– Ага. Звучит не очень, похоже, этот психованный сукин сын Грызлов опять перестал принимать таблетки. Но причем здесь я?

– Может быть, и не причем, – признал отец. – А может быть, и при всем. Сбор информации, даже с моей способностью шнырять по защищенным компьютерным системам, весьма неточное дело. Мы видим только некие фрагменты реальной картины и должны слишком сильно полагаться на интерполяцию и экстраполяцию обрывков надежных сведений, которые нам удалось получить.

– Это словно пытаться понять паззл из тысячи элементов, имея на руках только несколько, – сказал Брэд.

– Притом, что ты даже не уверен, что все элементы принадлежат одной мозаике, – согласился Патрик. – Нужно уметь распознавать определенные шаблоны – шаблоны шифрованных сообщений, перемещения войск и техники, риторику, решения о разработках вооружений и много других факторов.

– И ты поймал некий предупреждающий сигнал о том, что намечается что-то плохое? – Аккуратно спросил Брэд.

– Все больше похоже на то, что картина, которую мы видели раньше, внезапно сложилась в то, что мы ранее не признавали, – сказал Патрик. Это означает, что мы прямо сейчас блуждаем в темноте, выяснив, что русские нечто замышляют. И пребывать в темноте по части понимания того, что намерен сделать такой тиран как Геннадий Грызлов – очень плохая затея.

– Да уж, я понимаю, – сказал Брэд. Затем он посмотрел на КПУ. – Но, извини, папа, ничего из того, что ты только что рассказал, не дает представления, зачем было тратить такие деньги и такими ухищрениями просто доставлять меня сюда.

– Мы убеждены, что русские могут планировать нечто большое, – упрямо сказал Патрик. – Что-то, что может оказаться очень опасным. Убийство этого их генерала, Воронова, стало неким катализатором. Мы отмечаем признаки повышенной готовности всех родов российских вооруженных сил. Они усилили полеты поблизости от Польши и стран Балтии. Дополнительные танковые и мотострелковые бригады перебрасываются из военных городков в глубине России на новые базы ближе к украинской границе. Их тактические ракетные подразделения, похоже, провели повторные учения с боевыми стрельбами.

Брэд присвистнул.

– Звучит не очень хорошо. – Затем он покачал головой. – Но я не понял в этом какой-либо угрозы для меня лично.

– Если ты забыл, когда Грызлов в последний раз решил выстрелить в нас, он за компанию обстрелял ракетами наш космоплан и станцию «Армстронг», – напомнил отец. – У него богатый опыт во вплетении сведения личных счетов в реализацию стратегических военных интересов.

– Это уже натяжка, папа, – медленно сказал Брэд.

– Да, так и есть, – согласился Патрик. – Но ты мой сын, а я на своей шкуре узнал, что следует доверять чутью. Я не готов рисковать тобой в надежде, что Грызлов или убийцы, которым он давал приказы, осознали, что нужно оставить Маклэнэхэнов в покое. Если я ошибся, и никто не станет за тобой охотиться, мы узнаем об этом достаточно скоро, и ты сможешь вернуться в «Кэл Поли». А пока ты мне нужен здесь.

– Я нужен тебе? – Брэд не мог скрыть удивления. – Зачем?

– Ты же встречался с Марком Дэрроу? – Сказал отец.

Брэд кивнул, стараясь сохранять каменное выражение лица. Он не был уверен, что знал все об этом бывшем летчике КВВС.

– Итак, мы подобрали личный состав, таких пилотов, как он, все с примерно одинаковым опытом и навыками, – сказал Патрик. – Пока что, в основном, из США, Великобритании и Канады. Они все бывшие военные, подготовленные к полетам на некоторых из самых передовых самолетов в мире.

– Очень интересно, но все равно непонятно, зачем я здесь, – сказал Брэд.

– Все эти мужчины и женщины отличные военные летчики, – сказал отец. – Он пока что они просто группа летчиков. Они не стали единым целым. То, что нам нужно – это слетанная, высшей категории боевая эскадрилья. И я хотел бы, чтобы ты сделал их таковыми.

– Я?! – Воскликнул Брэд. – Папа, я простой бедный студент. Мой реальный опыт командования стремиться к нулю, даже если считать Гражданский воздушный патруль.

– Я видел, как ты создал команду проекта «Звездный огонь», – сказал Патрик. – Ты собрал кучку эксцентричных блестящих индивидуалистов и превратил их в невероятно слаженную научно-конструкторскую группу – группу, сумевшую добиться результата и преодолеть препятствия, которые были гораздо сильнее, чем кто бы то ни было из них смог бы в отдельности. Ты собрал для проекта разработки и рекомендации сотен ученых и конструкторов со всего мира, все из которых добровольно вызвались вам помочь.

– Там были Джерри Ким и Джоди Кавендиш, – ответил Брэд. – Они были крупными именами. Вот, что привлекло специалистов и финансирование.

– Без сомнения, они были суперзвездами, но нет сомнений и в том, что команда не сложилась бы без твоего руководства, – сказал Патрик. – Джоди работала самостоятельно в течение многих лет; Джунг бай Ким пребывал на таких стратосферных высотах сугубой теории, что никто даже не подумал о его привлечении… кроме тебя. Твоя заслуга в том, что ты собрал их вместе. Это тоже разновидность лидерских качеств, встречающаяся не так уж часто.

– Возможно, это и так, – сказал Брэд. Его глаза потемнели при мысли о своей подруге и товарище Кейси Хаггинс, самой молодой женщине, и первой, страдающей параличом ног, когда-либо оказавшейся в космосе. Она погибла при российской атаке на «Звездный огонь», войдя в историю еще раз – как самая молодая женщина, погибшая в космосе. – Кейси погибла в ходе этого.

– В этом виноват не ты, – сказал Патрик. – Виноваты Грызлов и его головорезы.

– Кроме того, «Звездный огонь» – это совсем другое, – настаивал Брэд. – Собрать в стадо студентов, ученых и инженеров, строить и испытывать микроволновой лазер это одно. Это был невероятно крутой проект, который мы все любили. Но ты просишь сделать то же самое с кучкой лихих летчиков-налетчиков… – Он покачал головой. – Это совершенно не то же самое.

– Возможно, не настолько, как тебе кажется, – сказал Патрик.

– Не понял?

– Я полагаю, Дэрроу устроил небольшое авиашоу, пока вы сюда летели, – осторожно сказал Патрик.

– О да, – кисло сказал Патрик. – Летает он точно как наскипидаренный. И мне так показалось, чтобы он хотел, чтобы я это понял.

Патрик промолчал несколько мгновений. Затем он спросил.

– А тебе не приходило в голову, зачем ему было это делать? Я хочу сказать, что ты же просто студент, да? Зачем же опытному асу КВВС волноваться о том, что ты подумаешь о его летных навыках?

– Может быть, он хотел произвести впечатление на тебя через меня, – сказал Брэд. – Чтобы я рассказал о нем его боссу и своему папе, генерал-лейтенанту в отставке Патрику Шейну Маклэнэхэну.

– Он не знает, кто я, – сказал Патрик. – Никто из них не знает. Мы все еще храним тот факт, что я жив, в секрете. Для Дэрроу и других пилотов здесь, я просто безликий человек в машине с определенным радиопозывным и подписью электронной почты.

– Ох, – сказал Брэд, пытаясь скрыть нахлынувшую печаль. Отец всегда говорил, что не хотел ни от кого жалости и что не жалел о сделанном выборе.

– Ты, с другой стороны, не такой всем неизвестный, – упрямо сказал Патрик, не давая ему шанса увернуться. – Ты участвовал в реальных боях – с китайцами в воздухе и с русскими в космосе. Может быть, для кого-то это и просто былые воспоминания, но не в военной авиации. И, особенно, не среди тех, кого мы привлекаем в «Скайон». Веришь ты или нет, Брэд, но другие пилоты, размещенные здесь, на «Свалке», уже знают, что ты для них равный. Конечно, они все равно будут выкручиваться до последнего, чтобы этого не признавать.

Не зная, что сказать, Брэд покраснел от смущения. Он посмотрел на свои ботинки, ожидая, что жар на лице исчезнет. Затем он взглянул на огромное КПУ, неподвижно стоящее перед ним.

– Но что мне делать, папа? Я имею в виду, что не могу просто придти на все готовое, встать в героическую позу и сказать: «Ладно, мужики и дамы, у меня идея. Давайте работать вместе и создавать элитную боевую эскадрилью!».

– Просто будь сами собой, – сказал отец. – Доверяй своему чутью в плане людей и того, как их мотивировать. Для начала, встреться с остальными пилотами и…

Он оборвался на полуслове. Шестигранная голова КПУ медленно повернулась, словно вслушиваясь во что-то вдалеке.

– Папа?

– Похоже, ты прибыл сюда как раз вовремя, Брэд, – сказал отец. – Я получил целый поток экстренных сообщений на частотах, используемых российскими ВВС. Один из их Су-24 разбился над Восточной Украиной.

– Несчастный случай? – Мрачно сказал Брэд.

– Только если кто-то чисто случайно выпалил из нескольких ПЗРК, когда российский самолет случайно пролетал над их головами.

– Твою мать.

КПУ кивнул головой.

– Я рад, что ты здесь, сынок. Потому что я думаю, теперь у нас будет очень, очень много дел.

Москва, Кремль. На следующее утро

– Итак, похоже, наших хваленых военных опять сунули мордой в дерьмо, – язвительно сказал Геннадий Грызлов, глядя через длинный стол на министра обороны Грегора Соколова.

Соколов побледнел.

– При всем уважении, господин президент, – сказал он, – генеральный штаб и министерство обороны не несет ответственности за тактические ошибки Объединенных вооруженных сил Новороссии! Эти украинские сепаратисты – независимое ополчение, ни одно подразделение которого не находиться под нашим непосредственным командованием и контролем.

– Херня! – Прорычал Грызлов. – Заливайте это кому-нибудь другом, каким-нибудь идиотам из ЕС или ООН! – Он ударил кулаком по столу, отчего подскочили чашки, стоявшие перед близлежащими членами совета национальной безопасности. – Мы все знаем, кто заказывает музыку на восточной Украине. – Он повернулся к сидящему рядом начальнику штаба. – Правильно, Сергей?

– Да, сэр, – сказал Тарзаров. – Мы.

– Чертовски верно, – Грызлов повернулся к Соколову. – Так что, Грегор, прекращайте заливать мне это дерьмо! Сколько наших «добровольцев» было на этой базе прошлой ночью? Перед тем, как террористы взорвали там все к чертовой матери, я имею в виду?!

Министр обороны взглянув в планшет, проверяя список, составленный его сотрудниками. Он посмотрел вверх, побледнев еще сильнее.

– Семь офицеров, господин президент. Полковник, два майора и четыре капитана. Они занимались подготовкой сепаратистов и обучением их обращению с оружием.

– И сколько из них пережило эту маленькую катастрофу? – Спросил Грызлов.

– Никого, – ответил Соколов.

– Тогда им, возможно, повезло, – холодно сказал президент. – Иначе, я был бы вынужден подписать приказ об их немедленно расстреле за некомпетентность и трусость перед лицом врага – после соответствующего приговора военно-полевого трибунала, конечно же.

Продолжая хмуриться, он посмотрел на мощно сложенного седого человека, сидевшего рядом с министром обороны. Генерал-полковник Валентин Максимов, командующий ВВС России, преподавал в военно-воздушной академии им. Юрия Гагарина, когда Грызлов был ее курсантом. Несмотря на уважение, которое он испытывал к своему старому командиру, Грызлов был не намерен позволять кому-либо из своих подчиненных сорваться с крючка. Эти несколько провалов на Восточной Украине, произошедшие так скоро после убийства генерал-лейтенанта Воронова, были непростительны.

– А вы, Максимов? – Спросил Грызлов. – Как вы объясните то, что случилось с вашим Су-24?

– Все достаточно ясно, – спокойно сказал старик. – Самолет капитана Давыдова был сбит по крайней мере одной ракетой «земля-воздух». Я направил группу на место крушения. После того, как они отправят мне предварительный отчет, я буду знать больше. Пока что, по предварительным данным, можно предположить, что использовалась ракета с небольшой боеголовкой, вроде наших 9K38 Iglas или американского «Стингера».

– Я говорю не о самолете Давыдова! – Отрезал Грызлов.

– Сэр? – Озадаченно спросил Максимов.

– Меня интересует второй Су-24! – Сказал Грызлов. – Тот, который сбежал, поджав хвост, перед тем, как самолет Давыдова был сбит!

– Боюсь, что вы были дезинформированы, господин президент, – нахмурившись, сказал Максимов. – Капитан Николаев и его штурман вернулись на базу, так как в одном из двигателей начались явные сбои, грозящие отказом.

– И вы поверили в эту историю? – Саркастически сказал Грызлов.

– Я поверил отчету группы технического обслуживания с 7 000-й авиабазы Воронеж-Малшево, – сухо ответил Максимов. – Отказы техники всегда являются возможными, особенно на самолетах с долгим сроком службы.

– Я понял, – улыбнулся Грызлов. – Это очень… проясняет ситуацию. – Он с мрачным видом повернулся к Виктору Казянову.

Министр государственной безопасности нервничал гораздо сильнее, чем остальные, отметил Грызлов. Так, как и должно было быть. Мало того, что разведывательные службы, номинально подчиняющиеся ему не узнали совершенно ничего о террористах, ответственных за убийства Воронова, они также не представили никакой информации о готовящемся теракте на Украине. Не было сомнений, что Казанов ожидал, что его немедленно сместят с поста, возможно, посадят или еще хуже. Заманчиво, подумал он. Но бедный Виктор был полезным мальчиком для битья. На данный момент.

– Казянов! – Резко сказал Грызлов, с наслаждением видя, как тот судорожно сглотнул.

– Да, господин президент!

– Я хочу, чтобы вы немедленно начали расследование среди технического персонала 7000-й базы, – приказал Грызлов. – Выясните, есть ли среди офицеров или солдат диверсанты, действовавшие заодно с террористами.

– Сэр! – Вмешался Максимов. – Я должен заявить протест. Нет никаких свидетельств саботажа самолета!

– Конечно нет, генерал, – хладнокровно ответил Грызлов. – Опять же, возможно потому, что мы не искали, не так ли? Кто может сказать, какие грязные секреты смогут раскрыть Казяновские ищейки?

Он повернулся к остальным членам совета национальной безопасности, большинство из которых замерли на своих местах, глядя на него пристально и напугано, как стадо овец на описывающего круги вокруг них волка, приближающегося все ближе и ближе.

– Как бы унизительны не были провал за последние двадцать четыре часа, – сказал он, – мы столкнулись с гораздо большей угрозой.

Начальник его штаба стал одним из немногих, кто сохранял равнодушие перед лицом бешеного нрава своего лидера. Тарзаров поднял бровь.

– Каким именно?

– Настало время взглянуть неприятным фактам в лицо, – сказал Грызлов. – Пришло время понять, что мы имеем дело с врагом, который ведет против нас войну, тайную войну. И мы эту войну проигрываем.

– Я не уверена, что две отдельные террористические атаки, как бы разрушительны они не были, могут быть истолкованы как объявление войны, – сказала министр иностранных дел Дарья Титенева с отчетливым трудом. – Поступив так, мы начнем перегибать палку.

Ее коллеги, продолжившие смотреть на мрачное лицо Грызлова, ощутили явный холод, исходящий от министра иностранных дел – и, мягко и не очень, попытались отмежевываясь от осторожно выраженного ею протеста.

– Перегнуть палку, Дарья? – Спросил президент России с обманчивой мягкостью. – Вы действительно считаете, что мы слишком нервно реагируем на опасность, с которой столкнулись?

Титенева хранила жесткое выражение лица, понимая, что ступила на опасную тропу.

– Примерно да, господин президент. Нам очень повезло, что наш ответный удар по Польше не спровоцировал полномасштабный международный кризис.

– Я думаю, вы ошибаетесь, – категорично ответил Грызлов. – В действительности, именно проявленная нами мягкость соблазнила наших врагов нанести по нам еще более сильный удар.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – господин президент, – сказала Титенева с явным замешательством.

– А вы подумайте! – Рявкнул он. – первый теракт стоил нам двенадцати убитых, включая старшего офицера. И какова была наша реакция? Булавочный укол, не более того. Уничтожена одна крошечная деревня, вместе со старым радаром и парой пролетавших мимо устаревших истребителей. Ничего серьезного!

Грызлов окинул взглядом стол.

– И что мы сделали с тех пор? Скажите, что?

Никто не ответил.

– Именно, – прорычал он. – Мы ничего не сделали. Присели в оборону. Конечно, отправили больше истребителей и бомбардировщиков нарезать круги. И что? – Грызлов сердито ткнул пальцем в плоский экран, на котором демонстрировали ужасные снимки, сделанные первыми российскими войскам, примчавшимися на сожженную базу сепаратистов. – И вот! Более двухсот убитых. Батарея тяжелых реактивных систем уничтожена. И в довершение, сбит наш истребитель-бомбардировщик!

Он повернулся к министру обороны.

– Скажите мне, Грегор. Сколько террористов, атаковавших базу, были убиты или захвачены вашими солдатами?

– Ни одного, – неохотно ответил Соколов. – Похоже, что вражеские силы ушли до того, как прибыла группа реагирования.

– Оставив нас в дураках, – прямо сказал Грызлов. – Показав нас слабыми, некомпетентными, трусливыми дураками. – Он покачал головой. – Это должно прекратиться. Мы должны смело и решительно выступить против террористической угрозы. Мы должны сделать это прежде, чем она пустит метастазы и станет бесконечно более опасной.

Титенева не выдержала.

– Мы не можем атаковать Польшу во второй раз, господин президент. Не в ответ на террористический акт, произошедший за сотни километров от ее территории. Как бы то ни было, вы слышали слова американского президента. Если мы снова атакуем Польшу без четких доказательств, причастности Варшавы к этим злодеяниям, Соединенным Штатам, возможно, придется выполнить свои союзные обязательства.

– Верно, Дарья, – с сожалением сказал Грызлов. – Но я не планирую снова наказывать поляков. Пока.

– Тогда каковы ваши соображения, Геннадий? – Спросил Тарзаров, тихо и спокойно спросил Тарзаров.

В ответ Грызлов положил свой собственный планшет на стол и немного поводил по его поверхности. Снимки разрушенных зданий исчезли, сменившись картой Украины. Участки красного вокруг восточных промышленных городов Донецка и Луганска отмечали территории, контролируемые сепаратистами, действующими по российским приказам.

Российский президент дал всем несколько секунд изучить карту, а затем, холодно улыбнувшись, снова коснулся планшета.

– Вы спрашиваете, что мы можем сделать? – Сказал он. – Вот, что мы сделаем.

Внезапно отмеченная красный область стала расширяться, покрывая всю восточную часть Украины – вплоть до Днепра. Лишь небольшая полоска территории, на которой находилась восточная часть Киева, столицы Украины, осталась нетронутой. Вокруг стола раздались приглушенные вздохи.

– Аннексировать, фактически, всю восточную Украину? – Сказал Тарзаров, взглянув на море красного. – Никто нас не поддержит, Геннадий. Это уж слишком.

– Но мы не будем аннексировать эту территорию, – ответил Грызлов с волчьей улыбкой. – Мы просто установим временную зону безопасности для защиты невинных этнических русских, чья жизнь и благополучие находится под угрозой из-за продолжающихся террористических атак. После того, что случилось прошлой ночью, кто сможет обвинить нас на настолько продуманную и взвешенную меру предосторожности?

Он встал и подошел к экрану, проведя пальцем по длинной линии Днепра.

– Эта река является ключевой, – сказал он. – Когда наши войска получат контроль над мостами и паромами через Днепр, мы сможем взять этих террористов за горло, а затем разорвем их на куски.

– Перекрывая их пути снабжения и пути к отступлению, – понял его мысль Соколов. Впервые за это утро министр обороны перестал выглядеть жертвой.

Грызлов кивнул.

– Если же их убежища и склады находятся на восточной стороне Днепра, наши силы спецназа найдут и уничтожат их. Им некуда будет бежать и негде будет спрятаться.

– А если их действительно поддерживает Польша, как вы подозреваете? – Тихо спросила Титенева.

– Если Варшава в этом замешана, мы вскоре это узнаем, – ответил он. – И перехватить польские оружие и взрывчатку будет гораздо проще, когда они буту переправлять все это через Днепр.

– Украинское правительство будет сопротивляться вторжению, – предупредила его министр иностранных дел. – Они не смогут просто сидеть, сложа руки и смотреть, как мы используем большую часть из тяжелой промышленности и располагаем солдат и танки в пригородах их столицы.

– Вы думаете, что нет? – Спросил Грызлов. Он повернулся к Соколову. – Сколько солдат мы сможем выдвинуть на восточную Украину в течение сорока восьми часов?

– Более сорока тысяч, господин президент, – сказал министр обороны, взглянув в свой компьютер. – В том числе две танковые и четыре мотострелковые бригады. Также, мы можем задействовать элементы 76-й десантно-штурмовой дивизии с 45-го отдельного разведывательного полка, чтобы неожиданно занять переправы через Днепр.

– И какова же способность украинского фашистского режима противостоять нашим силам? – Спросил Грызлов.

– Незначительна, – ответил Соколов. – Мы с легкостью разнесли их регулярную армию и так называемые добровольческие батальона три года назад. Поскольку западные державы отказались предоставить им оружие и оснащение, способность украинцев противостоять нам еще меньше, чем тогда. Мы с легкостью подавим их способность к сопротивлению в течение, максимум, нескольких жней. Завоевание всей их страны будет просто вводом войск!

– Вот видите? – Сказал Грызлов Титеневой. – У власти в Киеве не идиоты. Встав перед выбором, потерять половину страны или потерять все навсегда, они проявят благоразумие. Кроме того, я пообещаю им, что это будет краткосрочная операция, направленная на подавление терроризма. Если украинцы мирно выведут остатки своих войск на западный берег Днепра, наши войска будут остановлены на рубеже этой реки. Как только мы убедимся, что уничтожили атаковавших нас террористов, наши солдаты и техника вернуться в Россию.

– Вернутся? – Спросил Тарзаров. Старик цинично смотрел ему глаза.

– Конечно, – сказал Грызлов, улыбаясь. – В конце концов, Сергей, я же человек слова.

Передовые силы 9-й мотострелковой бригады, окрестности Конотопа, Восточная Украина. Два дня спустя

Окруженный офицерами своего штаба и охраной, генерал-майор Константин Зарубин стоял на высоком холме, глядя, как танки Т-90 и боевые машины пехоты БМП-3 его бригады с гулом движутся по шоссе на запад. Густые облака выхлопных газов дизельных двигателей низко висели над длинной колонной бронированных машин.

Далекий гул винтов на западе обозначал разведывательные вертолеты Ка-60 и ударные Ми-28 15-й бригады армейской авиации. Вертолеты шли вперед его наступающих батальонов, готовые подавить малейшее украинское сопротивление противотанковыми и неуправляемыми ракетами, а также огнем 30-мм пушек.

Зарубин нахмурился. Пока, конечно, никакого сопротивления не было. Столкнувшись с ультиматумом президента Грызлова и после клятвенного заверения, что эта операция носила чисто оборонительный и временный характер, киевское правительство приказало вывести все свои войска на запад от Днепра, не оказывая сопротивления наступающим русским.

Ну и хорошо, подумал Зарубин. Он был всегда больше раз занять некую территорию без боя. Но он не был уверен, что эти относительная тишина и покой продлятся очень долго. Уже появлялись сообщения о массовых акциях протест и беспорядках в Киеве и других городах Западной Украины. Если нынешнее правительство падет, следующее может счесть себя обязанным объявить безнадежную войну ради собственной чести.

Генерал ощутил некоторое беспокойство. Нет, конечно, он знал, что война против уступающих как численностью, так и огневой мощью регулярной украинской армии не продлиться долго. Один или два серьезных боя покончат с ней как с реальной боевой силой. Нет, беспокоила его возможность того, что открытая войны способна была спровоцировать горькую партизанскую войну здесь, на востоке Украины.

Чтобы Москва не говорила об исключительной лояльности русскоязычного населения на востоке Украины, Зарубин выдел мало признаков энтузиазма местных жителей от того, что его солдаты и танки продвигались к Днепру. Несколько российских флагов развевались над общественными зданиями, когда они проходили различные города и села, но, как он в тайне подозревал, большинство из них были вывешены спецназом ГРУ и разведгруппами, двигавшимися впереди его мотострелковой бригады.

Перспектива каменного равнодушия или даже холодного неодобрения от украинцев не беспокоили его. В отличие от глупого запада, Россия не учила своих военных чрезмерно беспокоиться о завоевании умов и сердец побежденных. Но он знал, что открытая враждебность даже небольшой части населения в провозглашенной Москвой «зоне безопасности» могла представлять серьезную проблему.

После того, как его танковые и мотострелковые батальоны выйдут к Днепру, линии снабжения его бригады растянуться более чем на триста пятьдесят километров до России. Это будет огромная территория, которую придется охранять, если партизаны начнут нападения на колонны, ставить мины и фугасы. И хотя Москва уже планировала направить на защиту автомобильных и железных дорог дополнительные силы – как собственных пограничных войск, так и подразделения союзных России сепаратистов из Донецка и Луганска – они все равно растянуться довольно тонким слоем.