Текст книги "Железный волк (ЛП)"

Автор книги: Дэйл Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Трузнев притворно удивился.

– Вы не собираетесь доводить это до сведения Геннадия?

– Прямо сейчас? Нет, – решительно сказал Тарзаров, взяв ноутбук. – Это не послужит никакой реальной цели – пока победа все еще вероятна.

– А если победа ускользнет от нашего молодого и такого уверенного президента? – Надавил Трузнев. – По некой неожиданной и печальной цепочке событий?

– Тогда все будет совершенно по-другому, – сказал Тарзаров. – Вы хорошо поработали, Игорь.

Трузнев кивнул с довольным видом.

– Это для меня высшая похвала – со стороны такого мастера, Сергей.

– Лесть вам ничего не даст, – криво усмехнулся Тарзаров. – Предоставьте свой список накладных расходов, и я прослежу, чтобы они были компенсированы. Аккуратно, конечно же. – Он оскалился. – Никому из нас не будет пользы, если станет известно, как эта информация попала в мои руки.

– Нет, конечно, – горячо согласился Трузнев. – Позвольте мне остаться в тени, друг мой. – Он усмехнулся. – Я нахожу, что это гораздо удобнее, нежели быть в центре внимания.

Москва, Кремль. Вскоре после этого

Геннадий Грызлов с каменными выражением лица слушал, как генерал Михаил Христенко зачитывал свой безрадостный доклад. К его чести, начальник генерального штаба никак не пытался представить недавние события в положительном свете.

– Поливанов действует очень осторожно, но я не могу его за это винить, – сказал Христенко. – Пока его танки, бронетехника и артиллерия не получат топливо и боеприпасы, 20-я гвардейская армия не сможет продолжать наступление, не идя на неоправданный риск.

Грызлов кивнул. Он не хотел верить заявлением Поливанова, но последние доклады, переданные снабженцами генерала, рисовали мрачную картину. В общем, 20-я гвардейская армия имела достаточно топлива, чтобы достичь польской границы – но не достаточно, чтобы войти на вражескую территорию. Пока они имела достаточно боеприпасов на один большой бой, но тайное нападение поляков и их высокотехнологичных американских наемников прошлой ночью уничтожило все боеприпасы армии. В этих условиях, дальнейшее продвижение было неразумно. Боевые машины, оставшиеся без топлива, превращались в неподвижные огневые точки, не способные маневрировать и уклоняться от атаки. Танки, бронетранспортеры и орудия без боеприпасов представляли собой не более чем цели.

– Что по 6-й армии? – Отрезал он. – Ее командир не может оправдываться подобным!

– Генерал Никитин и его части продолжают наступление через Белоруссию, – спокойно сказал Христенко. – Его передовые подразделения уже вступили в контакт с польскими войсками в нескольких точках вдоль границы.

– Тогда прикажите Никитину продвигаться быстрее и атаковать, как только его войска выйдут на заданные позиции! – Потребовал Грызлов.

– Такая поспешность будет… Неразумной, – сказал Христенко. Осознавая опасность внезапного прорыва давно подавляемой ярости, начавшей искажать красивое лицо президента, он поспешил объяснить. – Данные разведки указывают, что Варшава развернула большое количество войск для противодействия 6-й армии. Их позиции тщательно укреплены. Атака без тщательной подготовки будет рецептом возможного провала… и тяжелых потерь.

Грызлов снова коротко кивнул, с трудом держа себя в руках. Как бы неприятна и нежелательна была такая оценка, она была бесспорна и логична.

– На самом деле, – осторожно сказал Христенко. – Я дал Никитину указание замедлить продвижение – по крайней мере до тех пор, пока 20-я гвардейская армия не сможет возобновить наступление.

– Почему?

– Так как силы Поливанова временно остановлены, продвижение дальше на запад оставит левый фланг 6-й армии открытым, – сказал генерал. – Польские танковые и пехотные подразделения, противостоящие армии Поливанова, могли бы выдвинуться на север и атаковать силы Никитина.

– Иными словами, ни одна из наших армий не может наступать без другой, – нахмурился Грызлов.

– Верно, господин президент, – согласился Христенко.

– В таком случае отправляйте Поливанову запасы немедленно! – Прорычал Грызлов. – Я не буду слушать дальнейшие отговорки! Если ваши танковые и мотострелковые силы не смогут победить поляков, я буду вынужден использовать другие средства – гораздо более смертоносные и гораздо менее избирательные. Вы меня понимаете, генерал?

– Понимаю, сэр, – ровно ответил начальник генерального штаба. Президент только что объявил о готовности перейти ядерную черту. Если обычные российские войска не добьются успеха, Грызлов использует против Польши свои ракеты.

Около села Пирижки, Украина. Этим же днем, позже

Майор Евгений Курочкин увел двухкилевой МиГ-29М в мягкий вираж влево. Сквозь фонарь кабины он посмотрел на землю в пяти тысячах метров под ним. С такой высоты, равнинная украинская местность выглядела туманным пятном – лоскутным одеялом светло-зеленых, темно-зеленых и бурых полей и лесов. Тонкие серые линии – дороги – прорезали сельскую местность во всех направлениях.

Одна из этих дорог, шоссе М07, ведущее на запад, в Польшу, было плотно забито техникой. Километровая колонна бензовозов и крытых грузовиков с другими жизненно важными припасами направлялась к застывшим бригадам 20-й гвардейской армии. Машины могли двигаться и быстрее, однако были связаны охранявшими их силами численностью до батальона, с танками Т-72, боевыми машинами пехоты БМП-2 и самоходными зенитными установками.

Курочкин и его ведомый, старший сержант Авилов, обеспечивали воздушное прикрытие колонны, лениво, ради экономии топлива, держась на средней высоте. Их МиГ-29 несли бомбы и контейнеры неуправляемых ракет для поражения наземных целей.

По крайней мере, теперь он мог что-то видеть, чтобы в это что-то попасть, подумал российский летчик. Длинная колонна снабжения большую часть прошедшего часа двигалась через густой лес, вплотную прилегавший к дороге и располагавший к засаде украинских террористов или польского спецназа. В гарнитуре Курочкин слышал напряженные переговоры командира батальона сопровождения и его подчиненных, однако теперь они расслабились. Как только они вышли на открытое пространство, их способность к отражению атаки противника увеличилась экспоненциально.

Неподалеку от шоссе, прямо посреди поля он заметил две яркие вспышки.

Курочкин нахмурился, переключая частоту.

– Авилов, ты видел…

Три секунды спустя два снаряда из вольфрамового сплава, двигавшиеся на скорости почти шесть тысяч километров в час, ударили в оба МиГ-29. Оба пилота погибли мгновенно, разорванные раскаленными обломками собственных самолетов.

* * *

Высунувшись из командирского люка передового в колонне основного боевого танка Т-72, капитан Иван Теплов поправил гарнитуру, пытаясь разобрать, что только что сказал по внутреннему переговорному устройству сидящий ниже в корпусе танка механик-водитель. Снаружи, рев 780-сильного дизельного двигателя Т-72 почли оглушал. Несмотря на это, он продолжал следить за окружающей обстановкой. Танки с грохотом двигались через сельскохозяйственные угодья, медленно продвигаясь на запад через поля, засаженную кукурузой и сахарной свеклой.

– Механик, повтори, – проворчал он.

– Я говорю, что нам нужно будет заправиться где-то через час, сэр, – терпеливо ответил сержант. – Только что прошли отметку «четверть»…

Внезапный грохот огня заглушил сказанное. В ту же долю секунды в спину Теплову ударила волна жара – достаточно сильная, чтобы заставить его вскрикнуть от удивления. Он обернулся, чтобы посмотреть, что там случилось. Его рот раскрылся в недоумении. Их атаковали!

Шоссе же было забито поврежденными и горящими бензовозами и другой техникой. Солдаты выскакивали из горящих машин. Многие сами были объяты огнем, истошно крича и дергаясь жуткими факелами. Еще больше взрывов обрушилось на колонну, превращая нетронутую часть грузовиков в огненные шары.

Во всем этом хаосе ослепительная вспышка на краю поля зрения привлекла внимание Теплова. Вдоль попавшей в засаду колонны неслась высокая пестро-серая фигура из ночного кошмара. Оружие в тонких руках стреляло снова и снова, разрушая машины и другую технику с ужасающей скоростью.

Командир танка сглотнул.

– Наводчик! Цель справа сзади! Дальность триста метров! – Крикнул он.

Массивная башня Т-72 быстро развернулась, наводя орудие на странное существо или машину.

– Сэр! Компьютер не дает захвата! – Подавленно крикнул стрелок[59]59
  Не вполне ясно, какой «захват» нужен танковой пушке – разве что автомат слежения за целью, никак не необходимый для выстрела. Если по некой причине не работает лазерный дальномер, есть разметка на самом прицеле, тем более при стрельбе на триста метров – прямой наводкой


[Закрыть].

– Идиот! – Рыкнул Теплов. – Огонь!

ШАРРАХХХ!

Танк дернулся назад, когда 125-мм снаряд вылетел из гладкоствольной пушки в облаке оранжевого пламени и коричневого дыма. Теплов наклонился вперед, прижимаясь к стенке башни.

Осколочно-фугасный снаряд ударил в землю рядом с быстро движущейся машиной противника и взорвался, подняв огромный фонтан пыли и грязи. Настигнутая взрывом, черно-серая фигура упала неровной грудой металла рядом с горящим российским грузовиком.

– Бронебойным заряжай! – Прорычал Теплов в микрофон, начав искать другие цели.

* * *

Гидравлическая система серьезно пострадала. Тепловой камуфляж вышел из строя, тепловые камеры повреждены. Вооружение не работало, сообщал компьютера КПУ. Энергия топливных элементов сорок три процента.

Патрик Маклэнэхэн проигнорировал вал сообщений о повреждениях и отказах, наводнивших его сознание. Учитывая явный взрыв и град осколков практически в упор, его «Железный волк» хорошо еще что не развалился на части. Не пытаясь подняться, он повернул голову, ища российский Т-72, который только что подбил его. Сервоприводы жалобно заскулили в знак протеста. Прекрати быть ребенком, пробормотал он. Бывало и хуже.

Вражеский танк был примерно в трехстах ярдах, около хвоста колонны, где все еще сеял хаос КПУ-два, пилотируемый Уэйном Макомбером. Картинка была размытой и странно мерцала. Не удивительно, подумал он. Половина визуальных систем просто сдохла, разорванная в клочья взрывом. Из-за повреждения батарей и топливных элементов, компьютер был вынужден перераспределить ограниченное количество энергии на критически важные системы.

– Папа? Папа! Ты в порядке? – Заполонил гарнитуру обеспокоенный голос Брэда. Сын находился в центре дистанционного управления в Повидзе, отслеживая ситуацию.

– Нормально, сынок, – сказал Патрик. – Может, слегка бока намяли, но, в целом ничего.

В гарнитуре прорезался голос капитана Нади Розек.

– Папа?! Твой отец жив? В КПУ-один генерал Маклэнэхэн?!

Патрик переключил частоту с болезненной улыбкой. Пускай Брэд сам разбирается, подумал он. Он просто надеялся, что сын не слишком давил на тему «мой отец погиб», ухаживая за красивой женщиной из польского спецназа. Но сейчас перед ним стояли гораздо более насущные проблемы.

Например, этот Т-72. У его командира была чертовски быстрая реакция, а КПУ не был способен выдержать 125-мм бронебойный снаряд. Судя по рваным данным, поступающим на машину, «Колотун» уже и так был по уши занят.

Медленно, а потом все быстрее и быстрее по мере снятия компьютерных блокировок и сообщений об отказах, он поднялся на ноги. Один выстрел из рельсотрона должен был сделать вражеский танк. Он начал отсоединять орудие. «Электромагнитное вооружение неисправно», сообщала система.

– Черт, – прорычал Патрик. Придется действовать гораздо жестче, менее эстетично и более опасно. Он выбрал 40-мм гранатомет. «Одна термобарическая граната», сообщила система.

Он двинулся вперед, пошатываясь побежав к далекому Т-72 на неверных ногах. Приводы выразили бурный протест. Целые разделы систем заминали желтыми индикаторами, указывая на серию каскадных отказов. По мере того, как компьютер перераспределял все больше и больше энергии на движение, информация с различных датчиков начала исчезать.

КПУ преодолел две трети расстояния между нами, когда российский командир танка заметил его. Мгновенно среагировав, человек крикнул приказ в гарнитуру и взялся за установленный рядом 12,7-мм пулемет. Башня Т-72 с воем начала отчаянно разворачиваться, пытаясь навести на него орудие.

Слишком поздно, мрачно подумал Патрик. Он запрыгнул на танк, сломал шею командиру одним быстрым ударом и вышвырнул труп из башни. В темном отделении ниже он увидел, как лицо наводчика дернулось в его сторону. Он открыл рот, собираясь закричать в панике.

Он без колебаний выстрелил гранатой прямо в открытый люк и отскочил обратно.

БАХ! БХХУМММ!

Раздался двойной взрыв термобаричесмкой гранаты. Из башни танка вырвался столб огня, ослепительной яркий даже при свете дня. Объятый пламенем, Т-72 развернулся в сторону и с грохотом остановился.

Патрик спрыгнул с горящего танка, немного пошатываясь, так как гидравлические приводы ног работали с перебоями. Он убрал гранатомет в боеукладку и взял последнее работающее орудие – 25-мм автоматическую пушку. Нужно возвращаться к охоте, подумал он.

– Первый, выйти из боя! – Услышал он голос Макомбера. – Повторяю, выйти из боя и двигаться к точке сбора!

Патрик упрямо покачал головой.

– Слишком рано, Колотун! Нам все еще оказывают сопротивление.

– Нахрен! – Сказал Макомбер. – Я знаю, твой датчики сдохли, но посмотри вокруг! Мы поджарили девяносто процентов машин снабжения и бензовозов. Так что российская армия дальше по дороге никуда не денется. Но сейчас оставшиеся русские могут начать оказывать сопротивление. И сходиться лоб в лоб с предупрежденной о нас вражеской бронетехникой, при том, что мы все еще можем уйти, в чертов план никак не входит!

– Майор…

– Еще я получаю данные с твоего робота, генерал, – тяжело сказал Макомбер. – Судя по тому, что я виду, у тебя максимум несколько часов прежде, чем эта чертова железяка полностью сдохнет. Это означает, что нам нужно брать ноги в руки и нестись в Повидз, чтобы сдать тебя в ремонт прежде, чем это случиться. – Макомбер сделал паузу. – Если, конечно, ты не готов просто лечь и сдохнуть. Прямо здесь и сейчас. Потому что это именно то, на что ты напрашиваешься.

Патрик рассмеялся.

– Я тебя понял, Колотун. – Он развернулся и захромал прочь от горящей российской колонны. – КПУ-один, двигаюсь к точке сбора. Как приказано.

Кремль, Москва. Этим вечером

Сергей Тарзаров вытянулся в одном из мягких кресел, стоявших вдоль стены в приемной Грызлова. Он был не один. С ним рядом сидели министр обороны Соколов, начальник генерального штаба генерал Христенко и генерал-полковник Максимов, командующий военно-воздушными силами. Все четыре имели напряженное, нервное выражение, словно нашкодившие школьники, вызванные на разнос к злому директору.

От того, что они оказались вынуждены ждать, было вдвойне тягостнее.

– Президент занят другим вопросом, – сказал им секретарь извиняющимся тоном. – Он примет вас в самое ближайшее время.

Тарзаров нахмурился, отметив отсутствие министра иностранных дел на этом экстренном совещании. Неужели Геннадий был достаточно глуп и достаточно безрассуден, чтобы тратить время на трах с Дарьей Титеневой, когда остальные советники по нацбезопасности сидели, как на иголках за дверью? В тот момент, когда военная стратегия России, похоже, рушилась на глазах? Едва ли это было таким уж невероятным, но опять же, многие из действий этого человека часто происходили их инстинктов и импульсов, чем из трезвого расчета.

На столе Уланов зазвонил телефон. Секретарь тут же подхватил его.

– Да, господин президент? – Он молча выслушал и резко кивнул. – Немедленно, господин президент!

Уланов вскочил из-за стола и спешно влетел в кабинет Грызлова.

– … очень хорошо. Мы достигли понимания, – услышал Тарзаров голос президента из-за двери. – Не заставляйте меня пожалеть об оказанном вам доверии. Убедитесь, что ваша хозяйка также это понимает.

Еще один голос повторил его слова, но уже на другом языке. На английском, внезапно подумал Тарзаров. Он присмотрелся к двоим мужчинам, вышедшим из кабинета Грызлова. В одном Тарзаров узнал переводчика из МИД. Второй, высокий, худой, усталого вида, был ему незнаком. Однако в нем было что-то знакомое – словно он раньше видел его, возможно, по телевизору или на заднем плане на какой-либо международной конференции. Кто-то из чьего-то окружения? Одежда выдавала в нем американца, но не кого-то из продвинутых международных предпринимателей, которых Грызлову случалось приглашать на совещания в старые времена работы в нефтяной индустрии. Что, черт подери, он задумал?

– Господа, – прервал его мысли Уланов. – Президент готов принять вас.

Войдя в кабинет, четверо неулыбчивых пожилых мужчин не попросили сесть. Вместо этого, они встали перед столом, словно школьники – или заключенные перед расстрельным взводом, подумал Тарзаров с внезапно накатившей дрожью.

– Война вошла в новую фазу, – холодно сказал президент. – Полный провал попытки пополнить запасы 20-й гвардейской армии не оставил мне выбора. – Он посмотрел на Христенко холодным взглядом непроницаемых голубых глаз. – Вы отдадите необходимые приказы о приведении в готовность ракетной бригаде, базирующейся в Калининграде.

– Есть, сэр! – Вытянулся Христенко. – А наборы целей?

– Я хочу, чтобы каждая польская авиабаза, в особенности логово американских наемников в Повидзе была намечена к уничтожению, – сказал Грызлов. – Вы также нацелите ракеты на государственные учреждения и центры управления в Варшаве. Также, дополнительные ракеты выделяются для поражения мест наиболее значительной концентрации вражеских сил, противостоящих 6-й армии генерала Никитина. – На его лице появилась хищная ледяная улыбка. – Когда наши «Искандеры» пробьют брешь в польской обороне, я хочу, чтобы танки Никитина двинулись прямо на Варшаву.

Христенко принял обеспокоенный вид.

– Собранная нами ракетная бригада может произвести огромные опустошения, сэр, – неуверенно сказал он. – Но даже почти ста высокоточных боеголовок не будет достаточно для выполнения поставленных вами задач.

– Да? – Сказал Грызлов с обманчивой мягкостью. Его взгляд заледенел. – Тогда вы получаете разрешение на использование тактического ядерного оружия.

Тарзаров решил, что настало время вмешаться, дабы выиграть время и отговорить Геннадия от намеченного безумства.

– Господин президент, это может быть самая…

– Хватит, Сергей! – Отрезал Грызлов. – Поляки и их технонаемники заставляют меня сделать это. Если их новое оружие и тактика выше нашей способности обеспечить победу обычными средствами, я более чем готов использовать единственное оставшееся у нас эффективное оружие. – Пренебрежительно махнув рукой, он повернулся к Христенко. – Как скоро бригада будет готова к стрельбе, генерал?

– Через два-три часа после получения целеуказания, господин президент, – быстро ответил начальник генерального штаба. – Мои штабы уже подготовили подробные планы их использования, включая большую часть целей, которые вы только что назначили. Ракетные части выдвинутся с мест дислокации на заранее подготовленные позиции с максимальной точностью. После получения последних сводок от разведывательных подразделений 6-й армии, ввод координат оставшихся целей не займет много времени.

– Значит, два часа? – Грызлов на мгновение задумался. – Очень хорошо, Михаил, – сказал он с улыбкой. Затем его губы опять сжались. – Но вы не запустите ракеты без моего прямого приказа. И будьте готовы к тому, что приказ придет не сразу. Возможно вечером. Возможно, даже позже. Если мы используем тактическое ядерное оружие, мы будем следовать всем установленным протоколам. Я не боюсь его использовать, но хочу точно знать, куда и когда будут нанесены ядерные удары. С полной точностью.

Впервые с момента вступления президента в должность, Тарзаров ощутил какой-то проблеск надежды.

Грызлов, очевидно, понял это по выражению его лица, так что кивнул ему.

– Да, Сергей. У меня остался еще один козырь. – Он оскалился. – Или, если быть точным, у меня есть еще один козырь, который позволит заставить кого-то другого сыграть в мою пользу.

Защищенный ангар, база эскадрильи «Железный волк», Повидз, Польша. Вскоре после этого

Петр Вильк взглянул на «кибернетическое пехотное устройство».

– Рад видеть вас невредимым, генерал Маклэнэхэн.

Стоявшая радом с ним Надя Розек слегка напрягалась и холодно посмотрела на президента.

– Вы тоже знали, что он жив?

– Это был не тот секрет, которым я мог поделиться, капитан, – извиняющимся голосом сказал Вильк.

К его удивлению, огромный робот склонил голову.

– Но я мог бы, Надя. И я ошибался, не позволив Брэду сделать это ранее – особенно после того, как мы вместе сражались под Конотопом. Я надеюсь, вы сможете меня простить?

Каменное выражение лица Нади дрогнуло. На ее лице медленно появилась улыбка.

– Было бы неправильно, я полагаю, обижаться на вас за то, что вы на самом деле не мертвы. – Она бросила озорной взгляд на Брэда. – Если между нами больше не осталось никаких секретов.

– Никак нет, мэм, – поспешно заверил ее Брэд, с облегчением улыбаясь. – Темные тайные секреты семьи Маклэнэхэнов ограничиваются этим.

Кевин Мартиндейл откашлялся со своего места.

– Прошу прощения за то, что прерываю эту трогательную сцену всеобщего примирения и прощения, но все еще идет война. – Он посмотрел на боевого робота. – И хотя генерал Маклэнэхэн более, чем жив, временная потеря боеспособности КПУ-один должна учитываться в наших планах.

– Сколько займет ремонт? – Спросил Вильк.

– По меньшей мере, сорок восемь часов, – сказал Мартиндейл. – Робот получил серьезные повреждения от осколочно-фугасного снаряда. И, словно этого было мало, аварийные отмены блокировок, выполненные нашим другом ради сохранения боеспособности, породили целую череду отказов и повреждений. Некоторые техники считают, что придется снять с КПУ-один экзоскелет, чтобы устранить некоторые повреждения.

– Понятно, – кивнул Вильк. Он обвел американцев взглядом. – Но, возможно, это снижение боеспособности «Железного волка» не будет иметь принципиального значения. Пока что успех вашей кампании выходит за пределы моих самых смелых ожиданий и молитв.

– Это так, – с глубоким удовлетворением согласилась Надя. – Двадцатая гвардейская армия застряла неподалеку от нашей границы – будучи не в состоянии не выступить против нас, ни даже отступить, не рискуя попасть в еще одну засаду. – Она усмехнулась. – Наши железные волки научили их бояться темноты… даже днем.

– К сожалению, мы не смогли задержать вторую армию вторжения Грызлова, – напомнил Мартиндейл двоим полякам. – Ее солдаты и техника все еще наступают.

– Верно, – снова кивнул Вильк. – Тем не менее, я полагаю, что обычные вооруженные силы моей страны смогут принять их. Особенно теперь, когда ваши прежние победы заставили Москву с неохотой использовать военно-воздушные силы.

Американцы, в том числе КПУ, обменялись обеспокоенными взглядами. Робот подался вперед.

– При всем уважении, сэр, еще слишком рано пить за победу. У Геннадия Грызлова в распоряжении имеется другое оружие. – Его голос помрачнел. – И он не постесняется. – .

– Вы имеете в виду российские ракетные подразделения? – Осторожно спросил Вильк.

– Верно, – сказал Мартиндейл. Он запустил руку в портфель и вытащил пачку распечаток, передав их польскому президенту. Другие копии он протянул Брэду и Наде. – Это сверхсекретные сведения, Петр. Практически уровня «перед прочтением сжечь».

Вильк посмотрел на заглавную страницу. Она была помечена красным грифом «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. СРОЧНО. NOFORN». Он поднял бровь.

– NOFORN?

– «No foreign national access allowed» – «без допуска для иностранных лиц», – пояснил Мартиндейл. – Каковыми, безусловно, являетесь вы и любая другая страна НАТО. – Он кивнул на документы. – То, что вы видите, является чрезвычайной сводкой, отправленной вчера в основные американские командования в Европе и на Ближнем Востоке. Русские собрали значительные тактические ракетные силы – возможно, три полные бригады ракет «Искандер-М» и Р-500 в Калининградской области, откуда они могут поразить большую часть объектов польской военной и гражданской инфраструктуры. – Он поморщился. – И, как будто этого мало, имеются явные признаки того, что Москва перебросила туда же тактические ядерные боеголовки.

– О, господи, – пробормотал Вильк, глядя на бумаги в своих руках так, словно их них полезли скорпионы. – Они свихнулись?

– Русские имеют другой взгляд на ядерное оружие, по крайней мере, на тактическое, нежели мы, – мрачно сказал Патрик Маклэнэхэн. – Они видят в нем полезный инструмент поля боя.

– Что вдвойне верно для Геннадия Грызлова, – согласился Мартиндейл. Его глаза сузились. – Его отец научил его этому, ударив по нам тринадцать лет назад.

Собравшиеся кивнули. Никому не нужно было напоминать об убийственном ударе по американским МБР и базам стратегических бомбардировщиков, нанесенным по приказу Анатолия Грызлова. Несмотря на то, что русские воздержались от использования мощных ядерных боевых частей, тогда погибли десятки тысяч человек. Ввиду этого, никто не сомневался, что нынешний президент России способен использовать то же оружие против гораздо меньшей и слабой страны – особенно ввиду отсутствия эффекта ядерного сдерживания.

– Мы должны уничтожить ракеты прежде, чем они будут запущены, – сказал Вильк.

– Да, сэр, – рассеянно согласился Брэд, перелистывая сводку Пентагона. Он остановился на карте, на которой было показана зона развертывания российских ракетных частей. – О, черт… – Его вид внезапно стал болезненным. – У меня есть действительно плохое предчувствие, что у нас осталось совсем немало времени, чтобы достать эти установки.

– Что ты хочешь сказать, сынок? – Резко спросил Патрик.

– Я получил некоторые странные сообщения от «Скайон» прямо перед прибытием президента Вилька, – пояснил Брэд. – Я собирался рассказать вам все, но теперь опасаюсь, что понял, что все это значило. – Покосившись на КПУ и получив от отца кивок, он продолжил. – Кроме того, помимо баз данных Пентагона, наши специалисты покопались в Интернете и телекоммуникационных сетях в России.

На этот раз, все понимающе кивнули. Взлом российских систем связи обеспечил большую часть информации, использованной при планировании атак «Железного волка» на Конотоп, Барановичи и другие цели.

Он указал на карту Калининградской области.

– В общем, они только что заметили странные данные по мобильным и спутниковым телефонам, а также выходам в Интернет в этом секторе.

– Что ты имеешь в виду, Брэд? – Спросила Надя.

– Около часа назад в этом районе стало совершенно глухо. Вся активность упала до нуля. Не стало никаких беспроводных или спутниковых вызовов. Все Интернет-соединения были разорваны.

– А это означает, что дислоцированные там российский части перешли в режим полной боевой готовности, – внезапно осознал Мартиндейл. – Выключение всех внешних систем связи является довольно стандартной процедурой перед любой серьезной операцией. Можно с уверенностью сказать, что Грызлов готовит свои тактические ракеты для массированного удара.

– Наземные силы «Железного волка» способны уничтожить их? – Спросил Вильк.

– Не с одним оставшимся КПУ, сэр, – сказал Патрик. Затем, прочитав данные Пентагона по обороне противника, он покачал головой. – И даже с двумя, пожалуй, нет. Грызлов окружил ракеты войсками и зенитными установками. Если мы готовы принять то, что это будет поездка в одну сторону, мы могли бы пробить брешь – но на запуск ракет потребуется меньше времени. Пока мы прорвемся, его боеголовки обрушаться на Польшу.

– Тогда мы могли бы поразить их силами дистанционно-пилотируемых XF-111 «Суперварк», – сказал Брэд. – Это наше единственное оружие, способное взорвать ракеты к чертовой матери и сделать это быстро.

– Вы считаете, что ваши бомбардировщики смогут прорваться через все их слои ПВО? – Спросил Вильк, не в силах сдержать удивления. – Как это возможно?

– Это будет действительно трудно, – признал Брэд. – И мы потеряем много самолетов, возможно, даже большую их часть. Но я натаскивал экипажи «Железного волка» на симуляторе, где мы моделировали атаку на практически столь же защищенные цели, как эта. И, при правильном подходе и подборе вооружения, я полагаю, что мы можем уничтожить эти ракетные бригады. – Он посмотрел на собравшихся. – В любом случае, разве у нас есть выбор? Либо мы сделаем это с нашими XF-111 и «Койотами», или нам придется звонить Грызлову и сдаваться.

Вильк, глубоко задумавшись, молчал, казалось, целую вечность. Никто не пытался заговорить с ним. Мартиндейл, оба Маклэнэхэна, даже капитан Розек могли давать ему советы. Но принимать решения должен был он и только он. Зная, что русские планируют использовать ядерное оружие – даже так называемое тактическое – против его страны и ее вооруженных сил, мог ли он оправдать риск, связанный с продолжением сопротивления?

Почти восемьдесят лет назад Польша была разгромлена, разделена и порабощена нацистской Германией и сталинистской Россией. Миллионы были убиты или умерли от голода. Даже окончание Второй Мировой войны принесло лишь десятилетия коммунистического гнета. Но, пройдя все эти страдания, польский дух выжил – выжил потому, что задавленные, ожесточенные люди отказались склонить колени перед тиранами. Мог ли он поступить иначе?

На мгновение Петр Вильк задумался, пытаясь найти правильные слова, слова, которые могли бы быть произнесены в тон этим храбрым американцам, пришедшим на помощь его осажденной стране. Наконец, они пришли к нему звенящим призывом, произнесенным американским патриотом Патриком Генри. Он поднял глаза, унимая их беспокойство вызывающей улыбкой.

– Разве жизнь так дорога или мир настолько сладок, чтобы покупать их ценой цепей и рабства? – Процитировал он. – Забудьте это, ради бога! Я не могу сказать за других, но что касается меня, то либо дайте мне свободу, или дайте мне смерть!

Со слезами гордости на глазах, Надя Розек ударила кулаком по столу.

– Да! Мы атакуем!

– Пан или пропал? – Мягко спросил Мартиндейл.

Вильк с трезвым видом кивнул. Он повернулся к Брэду.

– Господин Маклэнэхэн, – торжественно сказал он. – Вы уполномочены атаковать российские ракетные подразделения, как только ваши самолеты будут готовы к вылету.

В небе над Польшей. Вскоре после этого

Вертолет W3 «Сокол» ВВС Польши с Вильком и Мартиндейлом на борту летел в Варшаву над темной сельской местностью. Два истребителя F-16С прикрывали их.

Хотя обычно он предпочитал летать в кресле второго пилота, Вильк решил на этот раз находиться в салоне. Ему и американцу нужно было разработать альтернативный план на случай, если удар «Железного волка» провалиться или окажется только частично успешным.

– Помимо эвакуации членов кабинета министров и командования вооруженных сил из Варшавы, нужно рассредоточить боевые самолеты так сильно, как это только возможно, – сказал Мартиндейл. – В этом можно быть уверенными, так как все ваши военно-воздушные базы находятся в начале списка целей Грызлова.