Текст книги "Шанхай. Книга 1. Предсказание императора"

Автор книги: Дэвид Ротенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

– Давай, Майло! Достань его! Поднажми, Майло!

Сердце Сайласа провалилось. Лошади совершали широкий поворот, и Майло находился на расстоянии всего в один корпус от скакуна Врассунов. Высокий барьер был совсем близко.

«Нет, только не Майло!»

Майло нутром чувствовал неладное. Он не знал, что именно, но что-то было не так. В воздухе словно пахло чем-то непонятным. Но затем он отбросил тревожные мысли. Наверное, во всем виновато ожидание скачек и вся суета, предшествующая этому грандиозному событию. Огромная сумма, которую поставил отец, другие ставки, расспросы, пересуды и все такое… потом он вновь ощутил этот тревожный запах – в конюшнях Хордунов.

– Успокойся, Рейчел, – сказал Майло, но могучее животное дико косило глазом, пятилось и ударяло передними ногами в доски стойла. – Тихо, милая, – мягко успокаивал кобылу Майло. Внезапно лошадь развернулась и изо всех сил лягнула дверь стойла. – Нет, Рейчел! Нельзя! – крикнул он. И снова ощутил этот запах – сухой, едкий, пахнущий мускусом.

Если бы Майло рассказал о своих ощущениях любому китайскому крестьянину, тот объяснил бы ему, что это – запах перемен, но китайцев в конюшнях Хордунов не было. Всю работу здесь делали сами Хордуны, несколько бывших добровольцев Макси и, разумеется, Паттерсон. Вот и сейчас он оказался тут как тут с криком:

– Оставь животное в покое!

Майло отступил от кобылы, а Паттерсон, войдя в стойло, сильно ударил ее по носу.

– Будешь знать, как выкобениваться, – пробурчал он, а затем прошел мимо лошади и достал из ящика с упряжью свое любимое седло.

– Какие-то проблемы, джентльмены? – осведомился Ричард, входя в конюшню.

– Нет, сэр, никаких проблем.

– Надеюсь. Ведь сегодня – день, который мы так долго ждали, – со счастливым видом проговорил Ричард. – День скачек. Где твой брат, Майло?

– Не знаю, отец.

Кобыла шарахнулась от Ричарда.

– Спокойно, Рейчел, спокойно! – Он положил руку на шею лошади, провел ладонью по ее спине, продолжая тихим голосом успокаивать животное, а затем, ловко сунув ей в рот удила, перекинул узду через ее голову. – Что с ней случилось? – спросил он.

– От нее чем-то пахнет, – сказал Майло.

– Чушь! – рявкнул Паттерсон. – Чем, по-твоему, приятель, может пахнуть от животного? Она просто возбуждена перед скачками, как и я, можешь мне поверить.

Паттерсон закинул седло на спину лошади.

Майло посмотрел на отца. Он хотел спросить: «Разве ты не ощущаешь этот запах, отец?» – но тут кобыла подбросила зад и лягнула Паттерсона. Удар копытом пришелся мужчине точнехонько под подбородок, и он рухнул на пол как подрубленный.

Майло схватил поводья, натянул их, повернул голову лошади к себе и посмотрел ей в глаза. Животное тут же успокоилось. Майло погладил кобылу по морде.

Ричард помог Паттерсону подняться на ноги. У мужчины был крепкий череп, и, в отличие от тех, кого он называл «обезьянами», его крепко скроенное, как у бульдога, тело было словно специально предназначено для того, чтобы выдержать удар. Однако сейчас, получив копытом по голове, он шатался и не мог сосредоточить взгляд. Невзирая на яростные протесты помощника, Ричард отправил его домой, а сам повернулся к Майло.

– Признайся, ты ведь хотел участвовать в скачках, представляя нашу семью?

– Конечно, отец, – ответил Майло, и на его лице расцвела широкая улыбка.

– Что ж, вот твоя мечта и сбылась. – Ричард поправил седло Паттерсона на спине лошади и добавил: – Затяни подпруги, сынок, и забирайся в седло. К ипподрому поведем ее шагом.

Майло затянул подпруги под брюхом лошади и, оседлав ее, посмотрел на отца сверху вниз. На лице у того была странная улыбка.

– Что? – спросил он.

Ричарду хотелось сказать: «Какой ты у меня замечательный!» – но вместо этого он усмехнулся и проговорил:

– Скачи как ветер, сынок!

– Ты будешь мною гордиться, отец.

– Я уже горжусь тобой, сын, – негромко ответил Ричард.

Он подумал об обещании, которое когда-то дал матери Майло, и поклялся себе, что наконец напишет что-нибудь о сыне – только для нее.

– Давай, Майло! Давай, сынок!

Сайлас вытянул шею, вглядываясь в происходящее на треке. Рейчел поравнялась с жеребцом Врассунов.

Майло откинулся назад и отпустил поводья. Рейчел перелетела через барьер и приземлилась одновременно с конем Врассунов.

Майло слышал, как надрывается публика, когда его кобыла и жеребец Врассунов голова в голову вышли на кривую поворота. Он знал: на прямой его лошадь непременно обойдет более тяжелое животное, надо только удержаться на дорожке. Всего несколько ярдов!

Он пригнулся в седле и вдруг почувствовал, как оно начало сползать на бок. Неужели ослабла подпруга? А потом до его слуха донесся звук: что-то лопнуло, в него ударился какой-то металлический предмет, и он упал.

Когда его беспомощное тело упало на скаковую дорожку, он вновь ощутил тот же запах – сухой и мускусный. А потом увидел всего в нескольких дюймах от своего лица огромные копыта жеребца Врассунов.

Не было ни пышных похорон, ни траурных речей. Только простой сосновый гроб и двое мужчин возле могилы: раздавленный горем отец и убитый чувством вины брат.

Сайлас не признался отцу, не рассказал о том, что он сделал с подпругой, которая в результате погубила его брата.

Но он понимал, что, сделав это, сам того не желая, осуществил пророчество, которое когда-то Ричард и Макси услышали из уст старого индуса: «Брат убьет брата». Сайлас не понимал другого: как он будет жить с этим.

Ричард забросил все. Даже записи в дневнике, которые всегда приносили мир его душе, превратились теперь в пытку. Он так и не сумел заставить себя сделать запись о смерти Майло. Он отказывался видеть всех, за исключением Лили, но однажды ночью вдруг проснулся так резко, словно его тряхнули за плечо. В его спальне кто-то был. Ричард зажег масляную лампу, стоявшую возле кровати, и с изумлением увидел в ее колеблющемся свете Элиазара Врассуна.

Ричард не имел представления о том, каким образом старик попал в его спальню, но вот он, Врассун-патриарх, некогда самый могущественный человек в Шанхае, а теперь – сгорбленное существо, опирающееся на трость. Но, видимо, не таким уж он был беспомощным, коли сумел проникнуть сюда – никем не замеченный и уж конечно без приглашения.

Старик кашлянул, и на его губах появилось что-то красное. Затем он улыбнулся.

– Что вы делаете…

– В вашей спальне? Вы можете удивиться, но я уже бывал в вашей спальне. В некотором смысле я находился в ней каждую ночь вашей жизни.

Ричард спустил ноги с кровати, взял со стоявшего рядом стула шелковый халат и накинул его на плечи.

– Однажды, когда я был в вашей комнате, на вас было только грязное нижнее белье. Но вы, наверное, не помните.

– Чего я не помню, вы…

– Осторожнее. Не стоит оскорблять умирающего. Живя на этой земле, мы не можем знать, какая нам уготована награда.

– Опять вы со своей тарабарщиной!

– Действительно, – выдохнул Врассун.

– Вы что, правда умираете? – словно о чем-то будничном, спросил Ричард.

– Мы все потихоньку умираем, мой мальчик.

– Я не мальчик! И тем более не ваш!

– Вы мой мальчик с той самой ночи, когда мы впервые встретились. Правда, в другой спальне и очень давно. В Багдаде.

Внезапно Ричард понял, что манило его к себе в наркотических снах. Дверь, которая всегда ждала его появления. Точнее, не дверь, а то, что ожидало за ней. Точнее, не что, а кто.

– Вы забрали мою сестру?

Врассун-патриарх, казалось, колебался с ответом, но потом спросил сквозь кашель:

– Забрал вашу сестру? Вы полагаете, что я забрал вашу сестру Мириам? Вы думаете, что я ее похитил?

– А как еще это можно назвать? – рявкнул Ричард.

– Не кричите, мой мальчик. Зачем вы кричите?

– Я убил вашего сына! – с торжеством в голосе объявил Ричард.

Элиазар Врассун медленно кивнул.

– С помощью той фотографии?

– Да.

– С таким же успехом вы могли бы сказать, что я убил вашего отца. – Врассун продолжал кивать словно заведенный. – Но ни то ни другое не было бы правдой. Мой сын бросился с моста. Можете думать, что это вы с вашим фотографическим изобретением явились причиной, но мой сын был полон угрызений совести за совершенные им грехи, и прыжок с моста стал лишь заключительным актом его трагической жизни. Точно так же смерть вашего отца стала последним актом его комичного существования. – Элиазар Врассун пошаркал ногами, повернулся к Ричарду и громко сказал: – Идем со мной, мальчик, твой отец согласился.

Ричард почувствовал, как все внутри него оборвалось. Мир словно перевернулся вверх ногами.

– Что?

– Ты слышал меня, мальчик. Твой отец согласился, и ты теперь мой. Бери свои штанишки, и пойдем со мной. Сейчас же, мальчик!

Ричард глубоко и часто дышал. В воздухе стоял острый запах гороха. В окно ворвался крик муэдзина, призывавшего правоверных на утреннюю молитву. Но каким образом? Это ведь Шанхай, а не… Тревожным предупреждением прозвучал крик петуха, и Ричард вновь оказался там, в Багдаде. Он стоял в своей спальне, а над ним возвышался большой человек и говорил:

– Твой отец согласился.

Ричард приблизился на два шага и ощутил запах, исходивший от габардинового пальто мужчины. Он посмотрел ему в глаза. Врассун-патриарх был молодым, сильным, полным ярости.

– Твой отец согласился. А теперь пошли, мальчик.

Ричард услышал, как его колени ударились об пол, но боли не почувствовал. Он поднял взгляд на старика, опирающегося на трость.

– Вы были в моей спальне в Багдаде.

– Да.

– Вы пришли за моей сестрой Мириам.

– Нет.

Ричард куда-то летел, кувыркаясь и ощущая свинцовый груз на ногах. Безлунной ночью он падал в древний колодец на заднем дворе.

– Нет, мальчик, я пришел за тобой. Как мы и договорились с твоим отцом. Ты должен был стать моим учеником, а я взамен обещал, что твоя семья уцелеет и благополучно выберется из Багдада. Я пришел за тобой, мальчик, за тобой.

Ричард медленно кивнул и посмотрел на старика.

– А я испугался и указал на кровать моей сестры.

– Может, ты и испугался, но ты не указывал на кровать сестры.

– Нет, указал… На ее кровать…

– Нет.

– Указал! – Ричард снова кричал.

– Нет. Разве еврейская семья допустит, чтобы девочка спала в одной комнате с двумя мальчиками?

Осознание того, что это правда, иглой пронзило Ричарда. От него будто что-то отваливалось. Кожа? Кости? Сердце?

– Ты взял меня за руку, привел к спальне сестры и распахнул для меня дверь. А потом ты продал мне ее. Ты продал свою сестру Мириам, чтобы я не забирал тебя. Ты даже предложил мне своего брата Макси как часть сделки. Ты торговался, как прожженный жид. Ты хотел заключить со мной сделку. Тебе было всего четыре года, а ты уже заключал сделки. Ты настоящий еврей!

– Отправляйтесь в ад!

– Это не тебе решать. К тому же ты не веришь ни в рай, ни в ад, но, если я туда и отправлюсь, мой мальчик, ты вскоре последуешь за мной. О, кстати, ты, похоже, написал в штаны. – Старик засмеялся и сделал движение, будто приподнимает цилиндр. – Спокойной ночи, Ричард Хордун. Мы непременно встретимся снова – в другой раз и в другой спальне. В этом я уверен.

После этой ночи Ричард почти перестал спать и еще более рьяно, нежели раньше, обратился к опию, в котором искал успокоение. Главное, чтобы не снились сны, в которых он открывает дверь и, указывая на кроватку малютки сестры, говорит: «Возьмите ее. Возьмите ее, а не меня».

Опий, истинная его любовь, распахнул Ричарду свои объятия, и тот отдался ему. Целиком и полностью.