Текст книги "Марш к звездам"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

Соавторы: Джон Ринго
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)

Гастан вздохнул и махнул рукой.

– Да. Когда самец ложится с самкой, на свет появляется всего несколько детенышей. Но если два самца ложатся с самкой, их рождается больше. Самка может выносить... о, может быть, шесть или восемь, с трудом. Но мужчина никогда не сможет... дать больше, чем три или четыре. Итак, если самцы падут в битве, откуда взяться следующему поколению?

– Вы должны помнить, ваше высочество, – сказал Добреску, тщательно отключив программу-переводчик своего импланта, – что мардуканские "мужчины" технически являются женщинами.

– И они имплантируют яйцеклетки, а не вводят сперму, – сказал Роджер, также на имперском. – Понял. И поскольку сезон у них происходит только два раза в год...

– Во время набегов мы потеряли больше воинов, чем женщин, – сказал Гастан, – и мы уже чувствуем последствия этой долгой войны. Если мы потеряем хотя бы половину наших воинов – а в большой атаке это возможно, – мы можем быть обречены, даже если ваш план увенчается успехом. Краты просто уничтожат нас.

– Кооптируйте их, – предложила Элеонора. – Пусть они "иммигрируют". Краты перенаселены. Пусть они просачиваются в горы. Пусть они восстановят Утомоф.

– Возможно, – сказал Гастан с оттенком сомнения. – Это предлагалось и раньше. Есть отдаленные деревни, которые были настолько разорены рейдерами, что опустели. Однако нам не нужны жрецы огня кратов.

– Священников можно... приспособить, – сказал Фейн. – В ближайшем будущем вы можете столкнуться с большим количеством пленных, чем у вас есть населения. Прежде чем они уйдут, спросите лучших из них, не хотят ли они переехать сюда. Сделай их шинами, а не кратами. Если они придерживаются своей религии, убедитесь, что они отказываются от жертвоприношений. В любом случае, вы должны включить это в условие мирного договора.

– Я все еще в замешательстве по этому поводу, – сказала Косутич. – По словам Гарварда, это недавнее нововведение, и оно совершенно не соответствует его данным об их религии. Я предполагаю, что это культурное заражение людьми, но откуда и почему – вот в чем вопрос.

– Это началось во времена отца моего отца, – сказал ей Гастан. – Первоначально это было исключительно среди кратов, но во времена моего отца они начали совершать набеги на нас в поисках слуг огня. Отчасти это, возможно, было связано с тем, что воины Утомофа совершили набег до самых окраин Кирсти. Первые слуги из шинов были захвачены в карательных рейдах, но с тех пор их число неуклонно растет.

– Сначала это было среди кратов? – спросила Косутич. – Они начали не с налета на вас?

– Нет, не сначала. Позже... сейчас это больше от нас, чем от них.

– Элеонора? – старший сержант посмотрела на О'Кейси. – Человеческие жертвоприношения и каннибализм?

– В цивилизациях? В отличие, скажем, от племенных охотников за головами?

– Да, – сказала уроженка Армы, погружаясь глубже в воду. – Ацтеки. Кали...

– Ваал, если считать ритуальное детоубийство, – сказала начальница штаба с насмешливым выражением лица.

– Ваал! – Косутич выпрямилась и хлопнула себя по лбу. – Как я могла забыть Ваала? Бьюсь об заклад, это оно!

– Что такое "это"? – потребовал Роджер.

– С чего начать? – спросила старший сержант.

– Начни с самого начала... – предложил Панер с легкой улыбкой.

– Ну и дела, большое спасибо, сэр!

Жрица снова опустилась в воду, задумчиво нахмурившись.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Поклонение Ваалу древнее. Ваал – лишь слегка "смешанный" бог; в основном он бог крупного рогатого скота, и только позже он добавил человеческую форму. Минотавр, вероятно, связан с поклонением ему, и в доегипетской культуре есть несколько очень важных религиозных мотивов, предшествовавших Ваалу.

– Одним из главных аспектов поклонения Ваалу является ритуальное детоубийство. Детей, младенцев младше восьми недель, заворачивают в пеленки и кладут в костры, которые горят внутри огромной фигуры, обычно быка, но иногда человека, похожего на минотавра. Часто это дети пар из высокой касты.

– До развития цивилизации в регионах Турана и Террейна этот район был раем для охотников-собирателей. Но тектонический сдвиг – фактически изменение наклона земной оси – примерно в 6000 году до н.э. вызвал серьезное изменение климата. Появилась Сахара, которая была пустыней там, где сейчас находятся Ливийские равнины. В ответ быстро развивалась цивилизация, поскольку охотники-собиратели были вынуждены изменить свой образ жизни, чтобы приспособиться к изменениям климата.

– Итак, первые свидетельства культа Ваала возникли практически в тандеме с цивилизацией. Аспекты этого были обнаружены в очень раннем египетском обществе, хотя жертвенные аспекты неоднозначны. Но это определенно было найдено у протофиникийских скотоводов и рыбаков в Леванте. Финикийцы, конечно, распространили это повсюду, и это, возможно, повлияло на переход от самопожертвования ольмеков к человеческому жертвоприношению ацтеков. Несомненно, они контактировали с ольмеками, а также с протоинками и майя; финикийские журналы, которые были, гм, "извлечены" у профессора Ван Дорна в 2805 году, убедительно это доказали.

– Один из классических примеров идеологической предвзятости, – сказала О'Кейси со смехом. – Действительно, "анализируем их на предмет подлинности"! Если бы его научный сотрудник не сообщил властям, он бы уничтожил все таблички.

– Совершенно верно, – согласилась старший сержант. – Но, по крайней мере, это наконец положило конец двухсотлетнему правлению фанатиков сухопутного моста в антропологии. В настоящее время обоснование детоубийства все еще иногда обсуждается. Детоубийство практикуется в любом обществе, и часто его больше поддерживают женщины, чем мужчины...

– Извините меня, старший сержант, – сказала Депро, нахмурившись. – Каждое общество? Я так не думаю!

– Когда-нибудь слышала об абортах, девочка? – огрызнулась в ответ армаганка. – Как ты думаешь, что это, черт возьми, такое? Я не выступаю ни за, ни против детоубийства, но это одно и то же. Дело в том, что существует широко распространенное стремление людей к этому. Но это не объясняет ритуализацию, которая встречается только в определенных культурах, и особенно в культе Ваала. В 2384 году доктор Эльмхан из Тегеранского университета завершил окончательное исследование возникновения баализма. Он проанализировал результаты более чем четырех тысяч раскопок по всей Террейне и Турании и пришел к выводу, который по сей день горячо обсуждается, что это был прямой ответ на демографические проблемы сразу после изменения климата.

– А, бинго, – сказал Роджер. – Проблема населения кратов!

– Проблема населения Крата, – согласилась Косутич. – Я предполагаю, что это было культурное заражение – и тоже не случайно. Была сатирическая статья раннего индустриального писателя об ирландцах... Как его звали? Быстро? Быстро?

– Свифт? – спросил Панер. – "Элегантное решение" или что-то в этом роде. "Пусть они едят своих детенышей".

– Да, – согласилась О'Кейси. – Но чего Свифт не понимал, так это того, что существовали общества, где, по всем практическим соображениям, именно это и происходило. Фактически, одним из главных факторов, повлиявших на расцвет христианства в римской культуре, был его запрет на детоубийство. Стремление к этому есть, но оно не пользуется широкой поддержкой. Римские матроны, которым дали возможность сказать: "Мой Бог запрещает это", тысячами прыгали на борт. Именно этот запрет, наряду с принятием ритуалов Митры в качестве стандартной мессы, создал католическую церковь.

– Ритуалы чего? – жалобно спросила Депро. – Ты едешь слишком быстро.

– Я просто сижу здесь, положив челюсть на стол, – сказал ей Роджер, фыркнув. – Я даже не пытаюсь понять половину из этого.

– Ритуалы Митры, – вставил Фейн, приподнимаясь так, что из дымящейся воды показались не только его уши и рога. – Один из разговоров, которые были у нас со жрицей. В качестве политической уловки, чтобы заручиться поддержкой римской армии, ранние христиане взяли всю серию ритуалов из религии, называемой митраизмом, и превратили ее в свою мессу.

– Если подражание – самая искренняя форма лести, то раннехристианская церковь была очень впечатлена митраистами, – кисло сказала Косутич. – Но в тот момент на стороне христиан были две главные политические силы в Риме: армия, которая массово перешла в христианство, как только увидела, что это всего лишь Митра в другом обличье; и матроны, которым больше не нужно было душить своих лишних детей. Остальное известно истории – император обратился в христианство, и все закончилось, кроме криков. И позвольте мне сказать вам, что об этом яростно спорили – а иногда и воевали – в течение почти двух тысяч лет после того, как это стало возможным обсуждать публично. Но, в конце концов, преобладание улик указывало на то, что это была закономерность, а не на то, что его мать говорила ему, что он должен это сделать.

– С другой стороны, – отметила она, – это имеет мало или вообще ничего общего с кратами, кроме как как пример пересечения религии и политики.

– Могу я спросить об одной вещи, которая меня беспокоит? – сказал Роджер.

– Спрашивайте, ваше высочество, – ответила старший сержант.

– Ты часто использовала настоящее время, когда обсуждала культ Ваала и его жертвоприношения, – осторожно сказал Роджер. – И я припоминаю, что ты что-то говорила о "Братстве Ваала" среди армаганцев...

– Братство не практикует человеческие жертвоприношения, – сказала Косутич, затем взмахнула руками. – Насколько я знаю. Хотя у них иногда случается смерть во время ритуалов "улучшения", что может засчитываться. Они, конечно, не практикуют ритуальное детоубийство. Церковь Райбека, с другой стороны, имеет множество баалианских влияний.

– Святоши, – сказал Панер. – Я все гадал, когда ты перейдешь к делу.

– Святоши, – кивнув, сказала старший сержант. – Есть разные... выборы слов и фраз в церкви Райбека, которые указывают теологам-компаративистам на то, что на нее оказал влияние новый культ Ваала, который сформировался – и умер – в годы Кинжала. Кроме того, у райбекианцев есть различные суб-культы, которые, гм, более "фундаментальны", чем другие.

– Я заметил, что ты говоришь "кхм", когда пытаешься чего-то не сказать, – заметил Роджер. – Что это было за "кхм"?

Косутич вздохнула и покачала головой.

– Есть... слухи, которые обычно не принимаются во внимание, о некоторых субкультурах Райбека, поедающих своих детенышей. Лично я не очень-то в них верю. Вы слышите подобные вещи о всевозможных ненавистных подгруппах. Но... я бы тоже не стала пропускать это мимо ушей. В любом случае, вы можете представить себе их реакцию на переполненность кратов. Хотя никогда этого не докажешь.

– И мы можем ошибаться, – указал О'Кейси. – Здесь чувствуется все влияние космопорта, первоначальной исследовательской группы, предыдущей группы археологов... Это мог быть любой из них или спонтанная серийная разработка, если уж на то пошло.

– Оооо, как пирамиды? – спросила Косутич, приподняв одну бровь.

– Ну... – О'Кейси слегка покраснела и даже пошевелилась в воде. – В данном случае это, по крайней мере, возможно. Я знаю, что у археологов все еще плохая репутация из-за этого, но в данном случае это возможно. Каннибализм распространен во всех культурах, кроме фенуров.

– У которых даже войн нет, – прошептала Депро Джулиану.

– О, они у них есть, – ответил сержант разведки. – Их просто не замечают.

– Они эмпаты, – тихо запротестовала она. – Как эмпаты могут воевать?

– У тебя, очевидно, никогда не было тещи-еврейки, – сказал ей Джулиан вполголоса.

– Старший сержант, вам явно весело, – вмешался Панер. – Но я не уверен, что знание того, откуда у кратов появилась идея жертвоприношений, поможет нам. Я думаю, здесь нам нужно немного сосредоточиться на тактике.

– Я думаю, это просто, – сказал Роджер. – Мы напишем сообщение Джину. Гастан отправляет это через своих гонцов. Когда мы получим взрывчатку, Нимашет изготовит кумулятивные заряды, мы взорвем гору, а затем призовем кратов к капитуляции.

– А тем временем, ваше высочество?

– Ну, примерно через пять или шесть дней мы начнем собирать команды и тренироваться, – сказал Роджер. – А до тех пор я намерен выпить немного вина и посидеть в горячей ванне со своей девушкой. Я предлагаю вам сделать то же самое. Ну, кроме части с подружкой. Вы можете воздержаться от этого.

– Большое спасибо, ваше высочество, – сказал Панер.

– Без проблем, – ответил принц. Он протянул фляжку и чашку. – Вина?

* * *

Тему Джин посмотрел на сообщение, затем на посыльного.

– Ты знаешь, что они собираются с этим делать? – спросил он.

– Я даже не знаю, что такое "это", человек", – коротко ответил гонец от шинов. Гонец, казалось, был почти другим видом, чем Гастан. Он был таким же высоким, как любой мардуканец, с которым Джин когда-либо имел дело, и у него были странно длинные пальцы и укороченные рога. В сочетании с четырьмя руками и широко расставленными глазами это делало его похожим на покрытое слизью насекомое. – Все, что я знаю, это то, что нас ждут еще четверо. И мы должны принять посылки от вас. Мы ждем, пока будут подготовлены посылки.

– Тогда пошли, – сказал Джин, махнув рукой.

Встреча, как обычно, проходила в задней части космопорта. Теперь Джин спустился по небольшому склону с края и направился к ближайшему селению кратов, крошечному городку, который местные жители называли Тул. Большинство из немногих инопланетных посетителей оставались в резервации порта. Те немногие, кто обычно не выходил через главные ворота, а оттуда по дороге в имперский город Крат, с удивительным воображением именуемый "Крат". Очень немногие люди или любые другие посетители, если уж на то пошло, приезжали в Тул.

С одной стороны, это делало его плохим местом для сокрытия украденных материалов. Вид человеческого лица там был явным признаком того, что что-то происходит. С другой стороны, взятки были ниже, а местные фермеры и ремесленники напоминали ему о доме. Пока он продолжал платить, они вряд ли стали бы доносить налоговикам, которые были их единственным контактом с центральным правительством.

И это было удобно для поставленной цели – создать тайный склад на тот случай, когда он ему понадобится.

Первоначально тайники создавались как страховка от того, что губернатор Маунтмарч может решить, что он может обойтись без услуг некоего Тему Джина. Джин прекрасно понимал, что он глубоко погружен в категорию "слишком много знает; недостаточно близок к внутреннему кругу, чтобы ему можно было доверять". Жизнь на границе была дешевой, и единственным законом был губернатор. Если Маунтмарч хотел его смерти, это был вопрос простого кивка головой. В преддверии этого почти неизбежного дня он начал контрабандой вывозить из порта лишнее оружие или боеприпасы. И когда он понял, насколько это просто, он расширил свои грабежи до использования целых групп мардуканцев для контрабанды материалов.

Насколько кто-либо мог бы сказать, это была просто обычная операция на черном рынке. Он продавал имперские материалы мардуканцам, а взамен у него был хороший мардуканский слуга и торговые товары, которые он использовал для покупки материалов у стыковочных спейсеров. На самом деле большинство материалов не продавалось, а хранилось в бункерах. Каждый раз, когда он отправлял вещи вниз, он также отправлял платежи мэру – либо человеческие товары, либо монеты Крата. И каждый раз, когда он вытаскивал материал, он платил больше. У него были резервные тайники в горах, включая полный комплект брони, для которой у него были коды, и тяжелую плазменную пушку. Если бы ему пришлось бороться, чтобы получить остальное, он мог бы. Но у него никогда не было никаких проблем с Тулом. Он думал об этом как о своем маленьком военном банке.

И теперь пришло время сделать вывод.

Они вошли в деревню черным ходом, через поля туромов, осторожно обходя круглые шары их навоза. Как и большая часть архитектуры континента, дом мэра представлял собой приземистое сооружение из тяжелых базальтовых блоков. Он был построен больше как крепость, чем большинство других, и его задняя дверь была сделана из досок полуметровой толщины, которые плохо реагировали на стандартный стук. Вот почему Джин вытащил свой шариковый пистолет и постучал в дверь рукояткой, размахивая пистолетом, как молотком.

Через несколько минут дверь распахнулась, и на пороге появилась иссохшая старая мардуканская женщина. Джин никогда не был уверен, была ли она поваром, или свекровью, или кем еще. Вероятно, это не имело значения, но это терзало его чувство любопытства. Она всегда была той, кто открывал дверь, независимо от того, приходил он рано или поздно.

Она посмотрела на него, вместе с ним посмотрела на мардуканцев, сделала знак подождать, затем закрыла дверь. Еще через несколько минут ее открыл местный лидер кратов.

– Тему Джин, я вижу тебя, – сказал он. – Ты привел шинов к моей двери?

– Мне нужно взять несколько вещей.

– Конечно, – сказал мэр с жестом смирения. – Я боюсь, что власти начинают слишком интересоваться этим делом.

– Сделаю все, что в моих силах, чтобы не позволить тебе втянуться в это, – сказал Джин. – Я дорожу твоей безопасностью так же, как ты дорожишь моим золотом.

– Возможно, – пробормотал мэр, затем поманил Джина следовать за ним и повел через погруженный в темноту город.

Маршрут привел их в заброшенный подвал, который был выдолблен и укреплен с одной стороны. Полость, в свою очередь, была забита коробками, и Тему Джин начал проверять упаковочные листы.

– Катаклизмит, – пробормотал он, качая головой. – На кой черт ему двести килограммов катаклизмита?

* * *

Депро отмахнулась от кубка с вином, когда Джулиан вышел за дверь.

– И для меня тоже.

– Не заставляй меня пить все это в одиночку, – сказал Роджер. – Кроме того, это полезно для заживления костей. В нем есть кальций.

– Это в молоке, придурок, – сказала Депро. Она усмехнулась, но потом посерьезнела. – Роджер, нам нужно поговорить.

– Э-э, о. Что я натворил на этот раз?

– Я думаю... – Она остановилась и покачала головой. – Я думаю, нам следует перестать встречаться друг с другом.

– Послушай, ты моя телохранительница, – сказал Роджер. – Я должен тебя видеть.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Если это из-за братания, мы с этим разберемся, – сказал он, нахмурившись. Он начинал понимать, что она говорила серьезно. – Я имею в виду, мы были... ну... друзья на такой долгий срок. Если бы что-то должно было пойти не так, это произошло бы раньше.

– Дело не в этом, – сказала она, качая головой. – Давай просто оставим это, хорошо? Скажем "спасибо", пожмем друг другу руки и будем друзьями.

– Ты шутишь, – выплюнул он. – Скажи мне, что ты шутишь! Что вообще случилось с "вечной любовью" и всем этим?

– Некоторые вещи... изменились. Я не думаю, что мы правы.

– Нимашет, вплоть до того момента, как мы добрались до Мадх-Хема, ты думала, что мы были так же правы, как... Ну, я не могу придумать метафору. Очень правильно. Так что же изменилось?

– Ничего, – сказала она, отворачиваясь и вылезая из воды.

– Это один из морских пехотинцев?

– Нет! – сказала она. – Пожалуйста, не играй в двадцать вопросов, хорошо?

– Нет, не все в порядке. Я хочу знать, что изменилось.

– Это сделал ты, ваше высочество, – сказала она, снова садясь на край воды и отжимая волосы. – Раньше ты был принцем Роджером, третьим наследником трона Человека. Теперь ты либо разыскиваемый преступник, либо следующий император. И ты не готов оставаться разыскиваемым преступником, не так ли?

– Не готов, – злобно сказал Роджер. – А ты?

– Я не знаю, – вздохнула она. – Было так много смертей, я боюсь, что это никогда не закончится. Даже не станет лучше.

– Эй, йоу, сержант Депро, – улыбнулся он. – Ты та, кто вынес меня из битвы в Войтане. Помнишь?

– Роджер, с тех пор я ни разу не стреляла в бою... Синди. Да, я думаю, это все. Это твое маленькое "удерживающее действие" перед главным сражением.

– Что?

– Помнишь, когда мы выходили из храма в Кирсти? У кого единственного были боеприпасы?

– У тебя, – ответил Роджер. – Но... я думал, ты просто была очень консервативна со своим огнем.

– Я вообще не стреляла! – огрызнулась она. – Даже когда этот ублюдок чуть не оторвал тебе голову на задней лестнице!

– Но... – Роджер уставился на нее, ошеломленный этим открытием. Затем он встряхнулся. – Косутич меня прикрыла, – сказал он. – Кроме того, какое это имеет отношение к тому, что я никогда больше не увижу тебя?

– Никакого, – призналась она. – За исключением того, что ты не собираешься просто оставить прошлое в прошлом. Ты собираешься вернуться в Империал-Сити с налитыми кровью глазами. И ты либо свергнешь Джексона, либо умрешь, пытаясь. Верно?

– Чертовски верно!

– Итак, ты либо умрешь, либо станешь императором, верно?

– Ну, мама, вероятно, компетентна...

– Но когда она умрет или отречется от престола, ты станешь императором, верно?

– Ой.

– И ты думаешь, что император может просто взять и жениться на какой-нибудь деревенской девчонке с задворок запределья? – спросила она. – Конечно, когда ты был просто принцем Роджером, это было похоже на сбывшуюся мечту. Я решила, что побуду знаменитостью девять дней, а потом мы найдем какое-нибудь уединенное место, чтобы... побыть Роджером и Нимашет. Но теперь ты станешь императором, а у императоров бывают династические браки, а не браки с девушками с внешних планет.

– О, – повторил он. – О, Нимашет...

– Ты знаешь, что я права, – сказала она, вытирая глаза. – Я видела, как О'Кейси смотрела на меня. Я хочу быть твоей женой. Я даже готова быть твоей девушкой. Я не хочу быть твоей любовницей или наложницей. И это выбор, доступный императору Роджеру и сержанту Нимашет Депро.

– Нет, – сказал он, обнимая ее колени. – Нимашет, ты мне понадобишься. Даже если мы добьемся успеха, а это не само собой разумеется, мне нужно, чтобы ты была там. Я... ты всегда прикрываешь мою спину. Может быть, ты больше не стреляешь, но ты все еще там. Даже когда Корда нет, ты рядом. Ты как моя правая рука. Я не смогу сделать это без тебя.

– Хах, – фыркнула она сквозь слезы. – Ты бы все еще проклинал своих врагов с отрубленными руками и ногами. И утопил их в крови, чтобы убить их. Ты не знаешь, когда нужно остановиться. Я? Я знаю. Я ухожу. Когда мы вернемся и все будет сделано, я сниму форму. А до тех пор я собираюсь попросить старшего сержанта Косутич о моем назначении на небоевые обязанности. Это выходит за рамки боевой усталости, Роджер. Я просто больше не могу сосредоточиться. Я могу быть у тебя за спиной, но это потому, что ты уничтожаешь все перед собой, а за твоей спиной самое безопасное место. Единственная проблема в том, что я должна быть твоей телохранительницей, а не наоборот.

– Ты спасла мне жизнь... – Он подумал об этом. – Три раза, я думаю.

– И ты спас столько же мне, – ответила она. – Дело не в том, чтобы вести счет. Просто забудь об этом, ладно? Я не могу выйти замуж за императора, я ни черта не могу охранять тебя, и ни на что другое я не гожусь. Я вернусь в Мидгард, куплю ферму, найду хорошего флегматичного мужа и... постараюсь не думать о тебе. Хорошо?

– Нет, это не "хорошо"! Я вроде как понимаю твою логику. Но если ты думаешь, что я собираюсь отпустить тебя, чтобы ты спряталась на ферме, тебе стоит подумать по-другому. И если нет четкой причины для династического брака, я все равно собираюсь жениться на тебе, несмотря ни на что. Даже если мне придется тащить тебя в церковь, брыкающуюся и кричащую!

– Вы и какая армия, мистер? – опасно спросила она. – Если я говорю "нет", я имею в виду "нет".

– Послушай, ничего из этого не решено, пока мы не доберемся до Терры, – сказал Роджер. – Давай просто... отложим это прямо сейчас. Мы вытащим его и посмотрим на него снова, когда все уляжется. Но меня не волнует, если ты не на сто процентов сильна в ближнем бою. Кто изготавливает кумулятивные заряды?

– Я, – вздохнула она.

– И кто будет руководить взрывами?

– Я.

– И когда мы вернемся на Терру, могу ли я доверять тебе, что ты останешься там и сделаешь все, что нужно, в меру своих возможностей, при условии, что тебе не придется никого убивать?

– Да, – призналась она.

– Могу я пойти и забрать с улицы какого-нибудь старого шутника, которому я могу доверять? Или кому-нибудь из морских пехотинцев на Терре? Нет. Мне понадобятся все до единого люди, которым я могу доверять. И ты – тело, которому я могу одновременно доверять и которым восхищаюсь, – закончил он с ухмылкой.

– Ну и дела, спасибо, – улыбнулась она.

– Ты давным-давно сказала мне, что мы, возможно, не сможем удалиться на Мардук. У моей матери могут быть другие планы на нас. Что ж, то же самое касается и тебя. Если нас всех не убьют, у меня будут дела, которые нужны мне, чтобы ты их сделала. Только одно из них предполагает женитьбу на тебе, и мы обсудим это, когда придет время. Хорошо?

– Хорошо.

– Значит ли это, что я не могу бороться с тобой в воде? – спросил он, проводя рукой вверх по ее боку.

– Если ты промочишь этот гипс и закоротишь его, Добреску убьет тебя, – указала она.

– Все в порядке. Я стреляю быстрее, чем он.

– Ну, раз ты так ставишь вопрос, – ответила она, соскользнула в воду и наклонилась вперед, чтобы поцеловать его.

– Ваше высочество, – сказала Беби, прислоняясь к двери. – Приветствия капитана Панера, и он хотел бы видеть вас в своей комнате.

– Кажется, я начинаю улавливать здесь закономерность, – прорычал Роджер себе под нос.

– Один раз – это случайность, два раза – совпадение, и три раза – действия врага, – хрипло ответила Депро. – Пока что это просто совпадение.

– Пока, – ответил Роджер. – Но я должен задаться вопросом.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

– Ты жестокий человек, Эйдиб Джулиан, – сказала Косутич.

– Это искусство, – ответил он, постукивая по блокноту. – У Депро повышается кровяное давление и сердцебиение, они ссорятся. Сердцебиение учащается, кровяное давление падает, и они... не такие.

– А как насчет Роджера? – спросила старший сержант.

– Сказать по правде, он страшен, – сказал Джулиан. – Все это время его сердцебиение никогда не менялось в пределах какого-либо стандарта вариации. Ровные пятьдесят два удара в минуту. Кстати, это самый низкий показатель в роте. И его кровяное давление почти не колебалось. По биометрии вы ничего не можете сказать о том, что он думает или чувствует. Жутковато.

– Он злится, – сказала Косутич. – Я видела это.

– Конечно, – согласился сержант, закрывая блокнот. – И когда он это делает, в его венах все еще течет ледяная вода.

– Хммм. Знаешь, я думаю, мы только начинаем понимать, почему ты не хочешь ссориться с Макклинтоком.

* * *

За тысячи лет до появления расы, называемой Человеком, гора была огнем. Расплавленная порода и пепел извергались из недр мира, укладываясь чередующимися слоями по мере того, как гора становилась все выше и выше. Образовались боковые отверстия, и красная порода потекла из них подобно дымящейся лавине, иногда отрывая целые склоны горы в виде полужидкого, огненно-горячего геля, называемого пирокластическим потоком.

В конце концов, жестокий ядерный пожар, который был в центре местной горячей точки, прошел, и горы начали остывать. Вода принесла свое благотворное охлаждение дымящейся горе, очистив ее склоны и вызвав рост там, где раньше была расплавленная порода. Со временем черная, дымящаяся пустошь превратилась в плодородный склон, заросший деревьями и цветами.

Время шло, и солнце планеты под названием Мардук замерцало. На время, которое было коротким для солнца или планеты, солнце стало холоднее. Для самого солнца эффект был едва заметен. Но на единственной населенной жизнью планете, которая вращалась вокруг него, эффект был разрушительным.

Дожди прекратились. Там, где раньше были дымящиеся джунгли, теперь были выжженные солнцем равнины. Появился лед. Там, где раньше были залитые жидкостью горы, вода выпала в виде снега и сжималась, и уплотнялась, и оставалась, и оставалась, пока не превратилась в горы – стены из ледникового покрова.

Виды вымерли, и зарождающиеся цивилизации более высоких широт пали. Выжившие сгрудились вокруг горячих источников, в то время как белые стены становились все ближе.

Вдоль склона горы белый лед все рос и рос. Горячие точки с одной стороны поддерживали непрерывное таяние, и сточные воды, запруженные за конечной мореной ледника, заполняли долину из конца в конец. Регулярные наводнения укладывали слои более светлых и темных материалов на дно долины, улучшая и без того отличную почву. Ледник принес с собой лесс, мелкую пыль, которая осталась, когда лед раздробил противостоящие ему породы. Ледник также принес массивные валуны, которые он сложил в сложные закрученные узоры, которые позже жители часто использовали в качестве дорожного полотна и каменоломен для производства строительного камня. И повсюду он сокрушал склоны долины, ударяясь о стены горы и разрывая ее каменный и пепельный фундаменты.

Наконец, за короткое для звезды время солнце перезапустилось и снова включило свой термостат на максимум. Пошли дожди. Джунгли разрастаются заново. И лед... стал плавиться.

Все начиналось медленно, и каждую весну наводнений было больше, чем весной до этого. Затем ледник начал разрушаться, и конечная морена, плотина в начале долины, смешалась с кусками льда. На какое-то время плотина стала выше, поскольку наводнения занесли на нее ил и обломки четырехтысячелетнего оледенения. Но в конце концов, неизбежно, плотина в начале долины прорвалась. Сначала появился ручеек, затем наводнение, затем каскад и, наконец, настоящее цунами воды, обрушившееся в ущелье внезапным наводнением, положившим конец всем таким внезапным наводнениям. Оно расчистило ущелье шире, чем за сто тысяч лет меньших наводнений. Оно уничтожило маленькую деревню, которая была недавно основана у подножия ущелья. И это осушило долину Шин, оставив плодородные пастбища, которые просто напрашивались на колонизацию.

И гора уснула.

* * *

Эркум Пол орудовал мачете как автомат, рубя подлесок, держась при этом за веревку, чтобы не соскользнуть обратно вниз по склону. Она также была обернута вокруг его талии; это был очень крутой склон.

– Он сказал: "Установи несколько зарядов", – пробормотал Джулиан, скользнув вбок и остановившись, ухватившись за дерево. К сожалению, его кора была хорошо усеяна длинными шипами, один из которых впился ему в руку. – Ааррргх! "Взорвите склон горы", – сказал он. – "Нет проблем", – сказал он.

– У нас есть взрывчатка, – сказал Фейн, соскальзывая по веревке рядом с ним. – У нас есть "кумулятивные заряды". В чем сложность?

– Может быть, в их размещении на шестидесятиградусном склоне? Нам придется выкопать ямы для зарядов и удерживать их с помощью штырей, вбитых в скалу. У них должно быть что-то, что их немного сдерживает. Обычно дело только в корпусе заряда и весе материала, но в этом случае нам придется закрепить корпуса, поскольку они направлены вбок. И я не уверен, что какого-либо веса катаклизмита будет достаточно, чтобы вырезать отверстия.