Текст книги "Солдаты льда"

Автор книги: Дэвид Ч. Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Глава пятая

Мгновение гноллы стояли, разинув рты, глядя на нависшее над ними видение, их оружие болталось по бокам. Вожак откинул капюшон парки и с подозрением понюхал воздух, его блестящая морда задрожала, чтобы уловить ночные запахи. Его черные губы изогнулись, обнажив пожелтевшие клыки, когда он выкрикивал приказы остальным. В согласованном порыве хлопающих мехов и лязгающего оружия они набросились на своего пленника с поразительной поспешностью.

Пятеро людей-собак действовали быстро, чтобы завладеть своей добычей. Мартина была так слаба, и измучена усталостью, что практически упала в их объятия. Она знала, что сдаваться было рискованно, но если это сработает, это, по крайней мере, поможет ей убраться со льда. Она отрицала для себя возможность того, что они просто могут убить ее.

Под командованием лидера группа с жестокой эффективностью лишила ее оружия, даже найдя симпатичный маленький нож Джазрака, прежде чем связать ее запястья запасной тетивой. Ее разорванное плечо ужасно болело, но, по крайней мере, они не убили ее сразу.

– Что нам с ней делать? – наконец, взвизгнул самый маленький гнолл в группе. Мех на его шкуре был непоношенным, бежевым и пушистым. Мартина предположила, что он был едва ли старше детеныша.

– Убить ее. Рычание исходило от коренастого самца, длинный выступ его морды был едва виден под капюшоном.

Вожак стаи, откинув капюшон и обозревая ледник, раздраженно дернул отвисшим ухом. – Сейчас никаких убийств, – рявкнул он хриплым шепотом. – Позже вернемся в лагерь. Мы поделимся мясом с нашими женщинами. Острый палец ткнул Арфистку в бок, словно проверяя толщину ее жира. – Или, может быть, мы съедим все это сами. Группа разразилась кашляющим смехом, одобрительно топая своими заснеженными ногами.

Было ясно, что ее похитители не понимали, что их пленница понимает каждое слово их гортанного языка – это были знания, полученные ею за годы работы охотницей. И она не собиралась им этого говорить. Возможно, это было единственное преимущество, которое она могла получить, так что пока лучше было скрывать свои знания. Изо всех сил стараясь прикинуться дурочкой, Мартина подождала, пока утихнут последние смешки.

– А огни на высоком льду? – спросил коротышка, кивнув в сторону гребня. – Мы подойдем ближе?

Тот, что был с непокрытой головой, его тонкий белый мех развевался на ветру, покачал головой из стороны в сторону. – Мы пришли охотиться, а не смотреть на разноцветные огни. Сейчас у нас хорошее дело. Мы уходим. Против решения старого гнолла не было никаких споров, и Мартина могла сказать, что он этого и не ожидал.

Группа быстро спустилась, их острое ночное зрение позволяло им легко передвигаться в темноте. Мартина, чьи связанные руки мешали ей сохранять равновесие, не видя тропинки в темноте, спотыкаясь, шла вперед, стараясь не отставать. Ни один из гиеноподобных людей ни разу не замедлил шага и не проявил беспокойства за борющегося с движением человека. Каждое скольжение и падение вознаграждалось резким рывком или толчком, чтобы вернуть ее на прежний курс, огонь в плече возобновился.

Даже при их головокружительном темпе сквозь звездную ночь Мартина пыталась замечать их путь. Это было внимание к деталям, рожденное привычкой. Изгибы сугроба, повороты их тропы, даже скрежещущие сдвиги осыпающегося снега под ее ногами были подобны островкам реальности в кошмарном море льда. Осыпь, на которой они находились, не была свежей. Она могла сказать это по тому, как ветер лепил снежные глыбы, и по покрытым жесткой коркой сугробам, которые гнездились во впадинах. У подножия, где склон сужался, тропинка пересекала ледяную ленту, которая привела рейнджера в замешательство. Даже в звездном свете она сияла кристальной чистотой, отражая ночь в гладкой ряби на своей поверхности. Она должна была быть неровной и потрескавшейся, каким бывает лед, когда он нагревается и замерзает, но она могла представить эту ленту только в виде текущей реки.

Она также заметила, что во льду было что-то такое, что пугало гноллов. Их быстрый шаг прервался, когда они приблизились к его краю, и перешли его почти осторожно. Глаза самых близких к ней людей были полны страха, они постоянно переводили взгляд друг на друга, словно ожидая какой-то скрытой опасности. Как только они сошли со льда, напряжение спало так же быстро, как и возникло.

По лающему зову вожака стая бросилась через заснеженную морену у подножия ледника. Они последовали по извилистой морене прямо в лес, двигаясь по хорошо утоптанной тропе, которая прорезала снег глубиной по пояс.

В темноте, скрываемой ветвями, у Мартины не было возможности что-либо увидеть, и поэтому она не имела четкого представления о том, где они находились, когда стая, наконец, обогнула густые заросли и вырвалась на мерцающую поляну. Пять темных арок примитивных длинных домов приютились на опушке леса. Воздух наполнился запахом соснового дыма и горелого мяса.

– Харрруу! – взвыл вожак стаи, прежде чем выйти на поляну. Глубокий горловой вой смешался с эхом. Удовлетворенная, стая поспешила по утоптанному снегу, мимо холодных кострищ и занесенных снегом куч дров к самому большому из длинных домов – арке из гнутого дерева, обтянутой берестой и кожей, которая хлопала на ветру, словно приветствуя охотников призрачными аплодисментами.

Вожак распахнул дверь из толстой шкуры и рявкнул Мартине, чтобы она заходила внутрь. Она споткнулась о порог, и гнолл толкнул ее, ошибочно приняв падение за нерешительность. Внутренняя занавеска была отдернута в сторону, высвобождая густой поток влажных запахов – смесь кожи, крови, дыма, плоти, березы и пота. Приглушенное рычание, вырвавшееся из множества глоток, приветствовало ее появление.

Домик был наполнен теплыми желтыми отблесками огня, которые заставили Мартину моргнуть. Длинный зал был задрапирован мехами и шкурами. Работа была выполнена небрежно. Покрытия не всегда совпадали, оставляя открытым каркас из плетеных веток, которые образовывали арку длинного дома. Черепа и рога лося свисали с арки в качестве жутких украшений, рядом с черными от сажи полосками вяленого мяса. Общее впечатление было похоже на заплесневелый подвал. Рейнджер могла догадаться, что остальная часть конструкции домика состоит из слоя сосновых веток для изоляции, покрытых внешней оболочкой, которую она уже видела.

– «Это место – трутница, ожидающая искры», – эта мысль нервно пришла в усталый разум Арфиста. Возможно, это было вызвано источником свечения – длинной траншеей для костра, вырытой в дальнем конце хижины и заполненной до краев тлеющими углями.

Огонь осветил клубок пушистых тел, покрывавших пол – ковер, который отодвинулся перед порывом зимнего воздуха, сопровождавшим ее появление. Рыжевато-коричневые пятнистые руки с любопытством вытянулись, а морды поднялись, чтобы принюхаться к новому запаху, который внезапно донесся до них. Уши дернулись; мясистые губы скривились, обнажив острые, как иглы, клыки.

Сразу за распростертой массой, в дальнем конце хижины, стояла высокая скамья –  единственный узнаваемый предмет мебели в этом месте. Деревянный верх скамьи был завален лосиными шкурами и накидками, сшитыми из шкурок бесчисленных соболей. Глубоко в ее центре сидел здоровенный гнолл. Он дремал сидя, завернувшись в мантию, пока она не спала с его плеч, как осыпь на склоне горы. Даже во сне его огромные размеры и пассивное доминирование над остальной частью стаи не оставляли сомнений в том, что он был вождем.

– Вперед, – проворчал ее охранник. Команда побудила другого гнолла из ее охранников выйти вперед и проложить путь через стаю, что напомнило Мартине о собаках или волках, спящих кучками, чтобы согреться, когда она осторожно прошла через узкий проход.

В отличие от группы, которая нашла ее, большинство гноллов в зале были почти голыми, их зимнее снаряжение свисало с арок у входа. Приличиям служили только простые набедренные повязки и украшения из кости, дерева и перьев. Каждый был покрыт потускневшим белым мехом, испещренным пятнами от красного до черного.

– Что это? – хор перешептывающихся голосов пронесся по тесному строению.

– Человек.

– К неприятностям.

– Мы убьем его?

– И съедим его.

– Слишком жилистый.

– Что это вы мне привели? – возвысился один голос над всеми остальными, говоря с предполагаемой властностью. Шепот лишь слегка утих.

– Сегодня вечером мы нашли новую дичь, Хакк, – похвастался старый гнолл, грубо подталкивая Мартину вперед. Боль пронзила раненое плечо Арфистки, проникая сквозь ее ледяное оцепенение. Со сдавленным стоном женщина потеряла равновесие и растянулась на земляном полу, прямо перед выкопанным очагом. Приземление вызвало еще один жгучий укол боли, от которого она вспотела, почти корчась перед углями.

– Мы поймали его на высоком льду, Хакк, – продолжил старик. – Он творил ужасную магию, но я и мои товарищи по стае поймали его. Он продолжил рассказывать историю об их великой победе, скорее фантастическую, чем реальную. В ней Мартина превратилась в могущественного демона, способного заставить содрогнуться весь ледник. Ложь гнолла была осязаемо, очевидна, когда он расхаживал с важным видом, исполняя роль рассказчика. Мартина с удивлением отметила восторженное одобрение сбившейся в кучу стаи. Мартина была не в том положении или состоянии, чтобы возражать. Когда боль, наконец, ослабла, она с трудом встала на колени, что было немалым достижением с ее все еще связанными руками.

Как раз в тот момент, когда могущественная волшебница собиралась выполнить свою магию в последний раз – в энергичном пересказе старика, вмешался тот, кого звали Хакк. – Хватит! Ты храбрый вожак охотников, Брокка. У тебя будет отборное мясо.  Пожав плечами, Хакк встал, позволив мантии упасть на пол. Золотистый мех с втертым в него жиром был гладко приклеен к твердым мышцам гнолла. Небрежным движением вождь перепрыгнул через яму для костра, приземлившись на корточки прямо перед Арфисткой.

Мартина отметила, что Хакк не лишен своей доли тщеславия. Это могло бы быть полезно.

– Возможно, его нужно откормить. Вождь ткнул пальцем в Мартину, вновь вызвав дрожащую боль в ее плече. Инстинктивно она отшатнулась назад, но сильные руки за спиной снова толкнули ее вперед.

– Убей меня, и ты не узнаешь, насколько опасен высокий лед, – выпалила Мартина на смеси гнолльского и торгового наречий.

Глаза вождя вспыхнули, и глубокое рычание предупредило ее о последовавшем жестоком ударе слева. Мартина едва успела отпрянуть и откатиться от удара, но кулак гнолла  все еще злобно сверкал у ее виска. Ее зрение затуманилось на один глаз, и потребовалось больше силы воли, чем она думала, чтобы снова встретиться лицом к лицу с вождем. Сейчас она не смеет проявлять слабость. Она должна была разыграть эту ситуацию до конца.

– На льду есть кто-то еще. Слова дались ей с трудом, когда она моргнула, полуслепая и дрожащая.

– Ты будешь говорить только тогда, когда я скажу! – разбушевался вождь, но его лицо выдавало любопытство.

Арфистка глубоко вздохнула, а затем промокнула связанными руками струйку крови, просачивающуюся в уголок ее глаза.

– Какие другие? Говори, человек, или я убью тебя. Горячее, жирное дыхание гнолла обдавало ее кожу паром.

– Если ты убьешь меня, ты никогда не узнаешь, – прошептала она. Она услышала, как он зарычал, увидела, как когтистая рука отдернулась, и попыталась сглотнуть, но во рту у нее пересохло.

– Подумай над словами человека, прежде чем ударишь ее снова, Хакк. Голос доносился из самой глубины вигвама, из глубины оленьих рогов, скелетов и мехов. Он был ясным и авторитетным, но не слишком громким.

Рука вождя оставалась неподвижной. – Я не просил твоего совета, «Ворд Мейкер».

Темнота зашуршала, и из ее периметра появился говорящий. Когда существо приблизилось, его черты проступили из мрака. По первому впечатлению Мартины оно было похоже на скелетообразную пародию на живое существо, даже на себе подобных. Он казался истощенным, с впалой мордой и костлявыми впадинами вместо глаз. Горчично-коричневая кожа туго обтягивала твердые выступы, в то время как клочья меха свисали тягучими комками с его длинной челюсти. В отличие от остальных в хижине, незнакомец был одет теплее. Рваные уши торчали из прорех в грязном шарфе, обернутом вокруг его головы. Похожие на бинты повязки покрывали его руки, обвиваясь до самых когтистых кончиков пальцев. Кожаные ремни, поблескивающие красным оттенком в свете костра, перекрещивались и наматывались друг на друга, чтобы удерживать лохмотья на месте. Там, где ремни пересекали тыльную сторону рук гнолла, они блестели  серебром шипов. Широкие темно-коричневые поперечные ремни охватывали его костлявую грудь. Каждый ремень был украшен металлическими заклепками и вышивкой бисером в виде грубых рисунков птиц, волков и других символов, которые Арфистка не смогла идентифицировать. Они колыхались в колеблющемся свете хижины, как живые существа. На его худые плечи был наброшен грязный плащ из медвежьей шкуры. Несоответствие его одежды выделяло его из толпы зверей.

Гнолл почти нерешительно вышел вперед, на свет. Как и в случае с Мартиной, стая расступилась перед ним, отступая с каждым его шагом.

На краю ямы для костра, недалеко от того места, где стоял Хакк, претендент остановился. Его черные губы растянулись на длинной морде в жестокой улыбке. С такого расстояния Арфистка могла видеть, что половина его подтянутого лица была покрыта татуировкой. Два пурпурно-черных шрама расходились от одного глаза –  первый клином прорезал линию спутанных волос, другой тянулся по всей длине морды.

Взмахом одной длинной руки новоприбывший сбросил с себя тяжелый плащ из медвежьей шкуры. Он с глухим стуком упал на землю позади него.

– Возможно, ты не захочешь слушать мой совет, но труп не скажет – ни правды, ни лжи.

– Это ложь о другом существе на льду, могучий вождь. Мы рассказали тебе правду о том, что произошло. Больше на льду никого нет. Брокка подошел ближе к Хакку, перегнувшись через плечо, чтобы прошипеть эти слова.

Вождь воспринял это как намек. – Ты сомневаешься в словах Брокка, «Ворд Мейкер»?

– Я уверен, что Брокка видел то, что он видел.

– «Умно», – подумала Мартина. Его ответ уклонился от вызова вождя. Что еще лучше, ей начинало казаться, что «Ворд Мейкер» хочет заполучить ее живой. Колесо Тиморы, казалось, поворачивалось обратно в ее пользу.

– Значит, она ничего не знает и бесполезна для нас. Мы убьем ее ради мяса.

Арфистка видела, что ее шансы снова изменились, и отказалась хранить молчание о своей собственной судьбе. – Брокка не видел существо смерти… дьявола. Дьявол охотится на всех нас.

Едва она закончила эти слова, как вождь откинул голову назад и разразился хором лающих воплей, которые звучали как смех. Стая хранила молчание всего мгновение, прежде чем молодые псы начали насмешливо тявкать. Шутка росла по мере того, как они с диким восторгом барабанили по земляному полу.

– Это наша долина. Сюда не приходит никто, кто не боится «Паленого Меха». Пусть этот дьявол придет, если он не боится нашей мощи. Хвастовство Хакка вызвало разрозненные возгласы одобрения, когда барабанный бой в вигваме затих. Затем он снова повернулся лицом к Мартине. – Что касается тебя, то ты будешь мясом в наших котлах. Вождь вытащил из ножен изогнутый костяной нож.

– Стыдно убивать такую добычу, Хакк, Убийца Лосей, – сказал тот, кого звали «Ворд Мейкер», кивая в сторону женщины. Уже приготовившись к смертельному удару, Мартина напряглась еще больше, гадая, что же задумал гнолл.

– Я не боюсь, нехватки мяса для нашего племени, – продолжил «Ворд Мейкер» так тихо, что почти шептал. – Ты великий охотник и выведешь нас на хорошую дичь. Тебе не нужно убивать этого тощего человечка ради наших котлов. Позволь ей жить, и мы заберем у нее человеческие секреты.

Хакк покачал головой. – Люди слабы. Они ничему нас не учат. Она будет просто еще одним ртом, который нужно кормить.

– Но подумай о славе, которую ты приобрел бы, имея в своем вигваме пленника-человека. Во всех племенах с уважением повторяли бы твое имя у своих костров.

Вождь сделал паузу и бросил лукавый взгляд на того, кого называли «Ворд Мейкером». К этому времени в вигваме воцарилась тишина, поскольку их аудитория постепенно осознала, что что-то происходит. – Какой другой вождь мог бы соперничать с тобой? – продолжал настаивать «Ворд Мейкер». – Человек – это хорошее предзнаменование. Брокка сказал, что лед перестал двигаться, когда он нашел ее. У нее могут быть великие способности. Его длинный язык жадно облизывался, пока вождь расхаживал перед кострищем, обдумывая слова «Ворд Мейкера». Сцена закружилась перед Мартиной, пока  она ждала развязки. Потеря крови, усталость и грубый скрежет перенапряженных нервов одолевали Арфистку. Только страх удерживал ее в сознании. Сцена вокруг нее расплывалась, пока она не увидела только Убийцу Лосей и «Ворд Мейкера», стоящих перед светящейся ямой.

Вождь перестал расхаживать и занял свое место на деревянном помосте. Мартина резко вернулась к полному сознанию. – Я сделал выбор! – Хакк громко залаял на стаю. Насторожив уши, чтобы прислушаться, гноллы прекратили свой приглушенный лай и сосредоточили свое внимание на помосте.

– Брокка, ты храбрый охотник. Ты приносишь племени много мяса. При этих словах старый гнолл широко улыбнулся остальным членам стаи. Похвала от вождя, вероятно, привела к улучшению статуса, лучшему мясу, лучшим самкам, как предположила Мартина.

Однако вождь еще не закончил говорить. Рейнджер снова напряглась, полностью ожидая, что он вынесет ей суровый приговор. – Пусть племя знает, что я предлагаю три прекрасных одеяния и первое мясо нашей следующей добычи за человека. Согласен ли мой брат-охотник?

Мартине не хватало мастерства, чтобы точно прочитать эмоции Брокка, и она могла только догадываться, что гнолл был удивлен. Тем не менее, учитывая только что оказанную честь, гнолл был не в том положении, чтобы отказаться. – Убийца Лосей добр. Он дает мне больше одежд, чем стоит человек. Очевидно, старый гнолл знал, как играть в эту игру.

– Хорошо, – промолвил вождь. Это заявление положило конец тому небольшому торгу, который там шел. Холодными желтыми глазами он смерил свою новую собственность, все еще распростертую на полу. – «Ворд Мейкер»! – взревел он.

– Я здесь, Убийца Лосей.

– Я утверждаю эту самку в мой гарем. Я не буду есть человека, до тех пор, пока она мне не понравится. Принесет ли это мне честь?

– О, человеческая женщина среди твоих жен; да в каждом вигваме будут говорить об этом.

– «Среди жен?» Была ли она слабой, или нет, но эти слова наэлектризовали Мартину. Она должна стать одной из жен этого грубого гнолла? Она уже собиралась вскочить на ноги, чтобы выразить протест против такого соглашения, когда холодный взгляд «Ворд Мейкера» остановил ее. Взгляд был ясным – в нем не было ни похоти, ни доброты, а скорее предостерегающее предупреждение держаться подальше от чего-то, чего она не понимала. Арфистка осела обратно на землю, дрожа от гнева, который быстро превратился в сильную дрожь, когда ее ослабевшее тело, наконец, потеряло контроль.

– Эй, «Ворд Мейкер», произнеси нужные слова, чтобы завершить мое заявление. Голос вождя прозвенел глубоко по вигваму, вызвав возбужденный гул собравшегося племени.

Тощий «Ворд Мейкер» резко кивнул и повернулся к стае. – Услышьте слова слуги нашего бога Гореллика. Хакк – Убийца Лосей забрал человеческую самку. Взять ее – значит бросить ему вызов. Ранить ее – это повод для кровной мести. Эта самка утверждена. Гореллик одобряет это. Эти слова были произнесены как старая формула, знакомая и легкая в произнесении.

Сначала ответ племени прозвучал как  низкое ворчание хриплых голосов, наполненных недовольством. Однако слух Арфистки оказался неверным, поскольку рычание быстро превратилось в ритмичное пение. Стук лап, шлепающих по земле, становился все выше и выше. Хотя сопровождающие слова были искажены скоплением голосов и незнакомых фраз, Мартина безошибочно уловила звуки брачного пения.

– «Я только что вышла замуж!» –  внезапно поняла она.

Осознание этого ошеломило ее как самим поступком, так и поспешностью, с которой он был совершен. Замуж за гнолла! К счастью, слабость и страх вытеснили любые мысли о том, в чем могут заключаться ее новые обязанности, оставив только смутное осознание безнадежности ее положения. Чернота заволокла ее взор, оставив только двоих – вождя и шамана, перед ней в свете костра.

– «Ворд Мейкер»! – рявкнул ее новый муж, перекрывая нарастающий хор. – Самка не должна умереть. Исцели ее или будешь страдать от последствий.

Другой гнолл инстинктивно ощетинился при этой команде, слегка скривив губы, обнажая желтые клыки. Затем, так же быстро, к «Ворд Мейкеру» вернулось самообладание. – Я сделаю это, – проворчал он, кивнув в сторону вождя.

– Отведи ее в дом духов.

Кто-то схватил Мартину под мышки, разорвав полузамерзшую повязку на ее плече. Сквозь кристаллы сочилась свежая кровь. Мартина попыталась встать, но ноги подкосились, когда новая волна боли пронзила ее тело. Она едва чувствовала землю под ногами, когда, пошатываясь, брела вперед, наполовину волочась за своими похитителями.

Даже пронизывающий холод снаружи мало смог оживить Арфистку. Утрамбованный снег хрустел, когда похитители вели ее через поляну, дергая ее вверх каждый раз, когда она спотыкалась о неровную землю. В тусклом свете поздно взошедшей луны они подошли к маленькой хижине из кожи и бересты – круглой серой фигуре на фоне более темной границы деревьев. Через мгновение она оказалась внутри ее парного тепла. С не по-джентльменски грациозным движением похитители опустили ее на кучу засаленных мехов. Мартине искусанные блохами шкурки показались пухом.

– Уходите сейчас же, – рявкнул голос шамана. Раздался шорох закрывающегося полога, и последний из холодных порывов закончился, рейнджер уже скользила в темноту и облегчение, когда жестокая боль рывком вернула ее к бодрствованию. Раскрыв глаза, она уставилась в звериное лицо «Ворд Мейкера», когда он присел над ней на корточки. В одной когтистой руке он держал нож, в другой – окровавленные полоски одежды. Раздался резкий рвущийся звук и еще больше боли, когда он срезал замерзшие лоскутки с ее парки.

В считанные мгновения ее руки, плечи и пальцы ног горели как в огне, когда тепло хижины проникло в ее обмороженную кожу. Мышцы Мартины неудержимо дрожали. Гнолл уперся костлявым коленом ей в живот и прорычал: – Лежи спокойно, человек. Я не позволю тебе умереть. В этих словах было больше угрозы, чем обещания.

Наконец шаман закончил освобождать свою пациентку от одежды, оставив открытым ее порезанное плечо. Острым когтем он соскреб замерзшую кровь и грязь с каждой царапины, выпуская новые струйки крови, которые стекали по ее коже. С каждой царапиной рейнджер чувствовала горячие струи боли. Наконец шаман сел ей на торс, чтобы прижать ее к земле. Мартина стиснула зубы в тщетной попытке удержаться от крика. От реального мира не осталось ничего, кроме ухмыляющегося лица гнолла и ее собственной агонии, пока, наконец, боль не стала настолько сильной, что больше не имела значения.

Наконец гнолл остановился, и спазмы утихли. Рейнджер смутно видела, как он держит незнакомый амулет, обводя им ее раны. – Кости срастаются. Кожа зарастает. Шаман повторял свою монотонную молитву снова и снова, потирая одной рукой ее раненое плечо.

Почти сразу же боль в ранах Мартины приобрела новое измерение. Вялость перенапряженных нервов трансформировалась по мере того, как новые боли вызывали тревогу. Сухожилия и мышцы напряглись под покалывающим огнем, исходящим от ладони гнолла. Вся ее рука судорожно дернулась, когда странные сигналы пробудили ее дремлющие мышцы. Не прекращая молитвы, шаман провел рукой по телу женщины, позволяя силе своего заклинания проникнуть внутрь. Глубоко в груди Мартина почувствовала, как ее ребра сжались, а затем погрузились в успокаивающее оцепенение. Обмороженный огонь разгорелся в ее конечностях.

Затем внезапно боль, вся она, старая и новая, внезапно прекратилась. Отсутствие каких-либо чувств было почти таким же мучительным, как и сама боль. Мартина смутно  осознала, что лежит мокрая от пота, ее челюсти сжаты так сильно, что она подумала, что они заперты на замок.

Все было закончено. «Ворд Мейкер» убрал руку и закончил молитву последним суровым благословением, затем ощупал Мартину, разглядывая дело своих рук. – Гореллик благоволил мне, чужак, – заметил шаман, убирая свой амулет. – Он явил свое благословение человеку и позволил нам обоим жить. Твои раны зажили.

Мартина едва слышала гнолла, настолько она ошеломлена была пустотой, сменившей ее боль. – Поблагодари его, –  сказал тихий голос внутри нее.

– Спасибо, спасибо вам, – прерывисто пробормотала Арфистка. На языке, которым она редко пользовалась, ее слова прозвучали жестко. Холод, сражения и исцеление истощили ее до такой степени, что даже речь давалась с огромным трудом. Она попыталась поднять руку, но ее мышцы были вялыми и беспомощными после перенесенного испытания.

«Ворд Мейкер» заметил ее усилия и фыркнул, вставая и набрасывая грязную мантию на свои острые плечи. – Я иду рассказать Убийце Лосей о своем успехе. Я оставляю тебя здесь несвязанной. Если ты попытаешься сбежать, ты только замерзнешь в снегу, – не сказав больше ни слова, он проскользнул мимо дверных створок и вышел в ночь.

– «Это точное предсказание, даже если бы я могла выбраться наружу», – подумала Арфистка, – «но я не беспомощна. Если бы только я могла передать сообщение Джазраку... письмо. Он мог бы прозреть и увидеть его, даже без кинжала».

Эта слабая надежда удерживала Мартину от краха, пока она медленно собирала простые материалы для выполнения этой задачи. Наполовину обгоревшая палочка, вытащенная из небольшого очага в вигваме, стала ручкой, завиток бересты – ее бумагой.

Приготовившись писать, Мартина сделала паузу. – «Я слишком остро реагирую. Я прошла через худшее», – упрекнула она себя. – «Если я сейчас позову на помощь, это будет признаком слабости. Я должна доказать Джазраку, что могу быть Арфистом. Я могу это сделать. Я знаю, что могу».

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоить руку, рейнджер медленно нацарапала печатные буквы на внутренней стороне коры.

«Пролом запечатан. В гостях у гноллов. Сбегу. Не волнуйтесь. Не ранена. M».

 Закончив, рейнджер посмотрела на сообщение с затуманенной уверенностью усталости. – Я смогу это сделать. Все, что мне нужно, это нож Джазрака, – сказала она себе, аккуратно сворачивая кору в трубочку и пряча ее с глаз долой.

Не обращая внимания на блох и вшей, Мартина завернулась в меха и легла на спину, ожидая, когда ее сморит сон. Над головой свистящие порывы ветра сотрясали плетеный каркас хижины, пока ожерелья, свисающие с ее перекладин, не начали мягко вибрировать, рассказывая свои истории. Как раз в тот момент, когда она собиралась погрузиться в сон, она услышала шипящий вопль откуда-то из холодной ночи. Это был холодный голос, который сотрясал небо своей дьявольской яростью, и Мартина поняла, что на леднике охотилось какое-то существо.

Успокаивающий сон так и не пришел.