Текст книги "Солдаты льда"

Автор книги: Дэвид Ч. Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Весь день они летели на восток, паря над лесом; побережье Лунного Моря едва просматривалось на севере. С самыми короткими остановками для отдыха они продвигались на следующий день и в последующие, пока на четвертый день не миновали населенные стервятниками шпили Хиллсфара, затем еще три, чтобы пройти мимо улиц Малмастера, спускающихся по горным склонам, и дальше на восток, где лодки могли пересекать Лунное Море к скалистым берегам Вааса. Здесь Мартина направила Астрифи на север и повела гиппогрифа над бурными водами Лунного Моря, пока они не увидели северное побережье, где остановились на отдых в деревне рыбаков, слишком бедных, чтобы с подозрением относиться к такой странной путешествующей паре.

После нескольких дней рыбной диеты, в то время как Астрифи получила заслуженный отдых, пара возобновила свой путь на север, следуя вдоль троп вверх по перевалам, петляющим через горы, которые изолировали север. Они пролетели над северными районами Вааса, где люди считали всех незнакомцев Дамарскими шпионами, и дальше, к равнинам Дамары, где жители деревни шепотом говорили о ее, якобы, Ваасанской внешности. Помня об этой враждебности и подозрениях, Мартина задавала мало вопросов, когда останавливалась в деревнях, выдавая себя за торгового агента, ищущего новые рынки сбыта, для своего работодателя.

С помощью этой уловки Мартина миновала Дамару и, наконец, обнаружила, что летит над заснеженным гребнем изолированной долины, последней перед стенами самого Великого Ледника. Долина называлась Самек, и где-то там была деревня гномов –  по крайней мере, так утверждал словоохотливый колонист, живший дальше к югу. – Это последний форпост перед дикими землями, – поклялся он. – Может быть, они смогут провести вас к леднику, хотя это не более упрямая группа, чем все эти маленькие люди. У них нет никакой торговли, и они вообще не терпят никакой продукции от посторонних, особенно от больших людей.

Это мрачное предсказание пришло на ум, когда Арфистка направила Астрифи в плавный спуск, который перенес бы их над сердцем долины. В самом широком месте Самек была не более нескольких миль в поперечнике, заостренная, как узкая щель, на север и юг. Стороны долины были окружены горами, уже глубоко покрытыми снегом, безлесные вершины были покрыты пятнами замерзшей белизны. Высокие сосны, одетые в тусклую зелень зимы, окаймляли их склоны, суровое однообразие нарушалось на возвышенностях потрескавшимися выступами обрушившихся скал. Природные соборы богов – вот как Мартина представляла себе эти впечатляющие горные вершины.

Они снизились над долиной, и Мартина отвела свое внимание от вершин, чтобы осмотреть леса и луга внизу, высматривая деревню. Поскольку долина была населена гномами, она не ожидала увидеть дома, амбары или лоскутные узоры полей. Маленький народец строил свои города не так, как люди, она знала это по опыту. Они любили прятать свои жилища в корнях деревьев, на склонах холмов или среди камышей вдоль реки. Тем не менее, она надеялась заметить след дыма или извилистую тропу, по которой она могла бы пойти.

Во время своих первых двух проходов над долиной Мартина заметила извилистые следы нескольких охотничьих троп, горные ручьи, превратившиеся в ледяные водопады, и покрытые пучками травы снежные поля замерзших болот, но никаких признаков деревни. На третьем проходе, когда Астрифи вошла в поворот, который накренил седло под головокружительным углом, Мартина заметила струйку дыма, поднимающуюся сквозь густо растущие деревья. Коротко свистнув и сильно натянув поводья, рейнджер развернула гиппогрифа широкой петлей, которая понеслась прямо к дыму. Черно-зеленые ветви мелькали под ее ногами, когда она заставляла Астрифи спускаться все ниже, пока копыта ее лошади не стали цепляться за ветви самых высоких сосен. Мартина напряглась в седле, чтобы заглянуть через бок гиппогрифа, в то время как его крылья поднимались и опускались в мощных взмахах. Держась прямо, они приблизились к столбу дыма, который был их ориентиром.

Пролетая довольно быстро, они пронеслись над небольшой поляной и прямо сквозь поднимающийся столб дыма. Мартина сразу же отметила, что в нем ощущается привкус дерева. Резко развернувшись в седле, она мельком увидела хижину и мужчину с топором в руке, смотрящего вверх. Не задумываясь о последствиях, она натянула поводья и крикнула: – Вниз, Астрифи! Садимся.

Гиппогриф устремился к ближайшей поляне – ровному лугу вдоль берега ручья. Существо на скорости ударилось о снег, подпрыгнув так, что рейнджер вздрогнула в седле, и окутало их бурей белого снега. Мартина, не теряя времени, отстегнулась и спрыгнула на землю, по-кошачьи ступая и готовая ко всему, ее меч уже был в ее руке. – Стой, Астрифи, – скомандовала она, оставив гиппогрифа без присмотра на случай, если рядом случится что-то опасное. Могучий скакун удовлетворенно расправил крылья, и, казалось, понимающе защебетал в ответ.

Как только Мартина оказалась в лесу, снег оказался гораздо глубже, чем она ожидала, и она с большим трудом пробиралась через тяжелые сугробы. К тому времени, когда Арфистка достигла поляны, которую она заметила с воздуха, она тяжело дышала и была мокрой от пота. Она не пыталась разведать свою цель, а смело шагнула сквозь завесу подлеска и встала на виду у дровосека. С первого взгляда она догадалась, что владелец хижины чувствует себя в лесу как дома, как и она сама –  человек, который предпочел жить в глуши, и поэтому она положилась на обычное гостеприимство таких людей.

Мужчина стоял возле пня, на котором он колол дрова. С одной стороны от него была аккуратно сложена стопка ожидающих своего часа чурбаков, а с другой – беспорядочная куча дров. Позади него была небольшая хижина, построенная из цельных сосновых бревен. Покосившаяся каменная труба прилепилась к одной стороне дома, а небольшой сарай, который выглядел как комбинация склада и входа в дом, выступал с фасада. В прочных стенах было одно маленькое окно, плотно закрытое ставнями. Двор вокруг хижины был завален заснеженными кучами хвороста, и она могла только догадываться, что это были наполовину законченные проекты каждого жителя пограничья.

Несмотря на холод, на мужчине не было ни пальто, ни перчаток, а его шерстяная шапочка с кисточками была сдвинута далеко на затылок. Его волосы были темно-серыми и короткими, небрежно подстриженными так, что они падали на уши. На его тяжелом рабочем халате виднелись темные пятна пота.

Когда Мартина вышла из леса, он поднял свой топор в одной руке, и она отметила, что он держал его так, как это сделал бы воин, а не лесоруб. Он был крупным мужчиной и старше Мартины. Она предположила, что ему лет сорок или, возможно, пятьдесят – ровесник ее отца, по крайней мере, судя по его седеющим каштановым волосам и слегка скованной манере двигаться. Нос у него был кривой, как, будто его когда-то сломали, а на подбородке росла густая щетина – вид человека, у которого было мало гостей. Выражение его лица не выражало ни удивления, ни эмоций, кроме настороженности, которая наполнила его глаза.

– Приветствую, – сказал он с той же гостеприимной осторожностью, которую проявила и она. Голос незнакомца был глубоким, и когда он заговорил, по его лицу пролегли изможденные морщины, как, будто его обветренные щеки не привыкли произносить слова. – Я Вильхейм, сын Балта. Он остановился, не сообщив больше ничего о себе, хотя его резкий акцент был похож на тот, который она слышала на южном побережье Чессентиана.

– Мое почтение вам, сэр, – почтительно произнесла Мартина, стараясь не подходить ближе. – Я проделала долгий путь, чтобы увидеть гномов этой долины. Вы знаете о них?

Мужчина небрежно взмахнул топором и вонзил его в пень. Резкий звук удара глухим эхом разнесся по заснеженному лесу. Он слегка развел руки, как бы показывая, что он безоружен, хотя Мартина заметила, что он не отходил от топора на расстояние вытянутой руки. Снова воцарилось долгое молчание, которое, казалось, никто из них не стремился заполнить.

– Гномов, да? – наконец он произнес нараспев. – Ты пришла сюда, чтобы поговорить с гномами. Это ты летала над головой, верно, мисс...?

– Мартина. Из Сембии. Она переминалась с ноги на ногу, чтобы не замерзли ноги. – Я надеюсь, что гномы проведут меня к Великому Леднику.

Обветренное лицо мужчины почти расплылось в улыбке от удовольствия от какой-то личной шутки, а затем к его стоическому лицу вернулось самообладание. – Простите меня, я забыл о своих манерах, – быстро сказал лесник извиняющимся голосом. – Я боюсь, что вы проделали долгий путь напрасно, Мартина из Сембии. Вани не дружелюбны к незнакомцам.

– Кто такие эти Вани?

– Гм, гномы из долины Самек. Он говорил напряженным тоном, неловко поднимая с земли свое пальто – тяжелую парку из меха и кожи, и отряхивая налипший на нее снег.

Но Мартина сделала шаг вперед, чтобы настаивать на своем требовании. – Я все же хотела бы попробовать. Вы можете провести меня к ним?

Он остановился и внезапно пристально посмотрел на Мартину, глядя на нее и дальше, в серый лес, будто ища кого-то еще, кто мог сопровождать ее. Его взгляд был поразительно острым и напряженным, гораздо больше, чем она ожидала от обычного жителя пограничья, и это заставило Мартину задуматься – правильно ли она поступила, показавшись так внезапно. Этот простой лесник оказался не таким, как она ожидала, и это заставляло ее нервничать.

– Ты одна? – спросил он.

– Да. А вы? Она почувствовала, как ее рука бессознательно потянулась к мечу, который теперь болтался у нее на бедре.

Вильхейм переводил взгляд с неба на Мартину, пока, наконец, не пошел на компромисс и не уставился на деревья позади нее. Он осторожно потер густую щетину на щеке. – Один? Да… Я один. Мартине показалось, что она уловила нотку печали в его голосе.

Мужчина спокойно встретил ее взгляд. Озноб заставил ее ноги задрожать, и она внезапно осознала, насколько было холодно, когда сухой ветерок закружил между ними кусочки льда.

– Ты замерзнешь здесь сегодня ночью, – резко сказал лесник, и улыбка, наконец, появилась на его лице. – Я могу предложить тебе горячую еду и место для ночлега. Пожалуйста, оставайся, хотя, возможно, ты сочтешь меня неважным поваром. Твои поиски Вани, возможно, лучше всего провести завтра, когда будет больше времени.

Мартина приняла неожиданное гостеприимство Вильхейма Балтсона за чистую монету. Она почувствовала в этом мужчине элементарную порядочность. Это была не просто интуиция, но и доверие к простым жителям пограничья. Посетителей здесь было слишком мало, чтобы их можно было оскорбить или прогнать. Мартина воспользовалась случаем, благодарная за предложенное тепло и уют.

– Вы очень добры, Мастер Вильхейм. Как только я позабочусь о своем гиппогрифе, я с радостью приму предложение, и я уверена, что смогу улучшить меню блюдами из вяленого мяса и бисквита.

– Я бы не был так уверен, – предупредил Вильхейм, вытаскивая топор из пня, чтобы отнести его в дом. – Разбирайся со своим животным и заходи внутрь, когда будешь готова. Я немного приведу это место в порядок.

Мартина поплелась обратно по снегу, чтобы забрать Астрифи. Гиппогриф сидел на корточках в окровавленном снегу, разрывая тушу оленя, заставляя рейнджера ждать, пока прием пищи не будет закончен. Наконец она смогла благополучно сесть на гиппогрифа и долететь до хижины. Быстро соорудив постель из сосновых веток для Астрифи, она постучала в дверь хижины.

– Войдите, – отозвался Вильхейм с другой стороны.

Держа одну руку поближе к мечу, на всякий случай, она открыла дверь, и на нее мгновенно обрушился поток горячего пара. По сравнению с холодной сухостью снаружи, хижина была похожа на тропики, и после нескольких дней пребывания в снегу это было благословением.

– Заходи скорее и закрой дверь, а то придется нарубить еще дров, – упрекнул ее хозяин от камина. Он уже разливал булькающее рагу в две толстые деревянные миски. – Садись за стол. Пожалуйста.

Мартина не нуждалась в дополнительных уговорах и пододвинула один из двух шатких стульев, которые увидела. Вся хижина представляла собой единственную, скудно обставленную комнату – один шаткий стол, два стула, кровать, заваленная одеялами, и сундук. На вешалке у двери висел хорошо отполированный, помятый нагрудник, а также потрепанный боевой шлем, несколько копий и плащ Вильхейма. Грубо выделанный медвежий ковер на гладком деревянном полу перед камином свидетельствовал о мастерстве хозяина дома в обращении с луком и мечом. Эти два вида оружия висели над бревенчатой каминной полкой, оба незатейливые, но хорошо сделанные. Помимо этих воинственных штрихов, остальная обстановка хижины была чисто функциональной – кастрюли и сковородки, лампы, посуда и тому подобное. Над головой поцарапанные деревянные стропила были небрежно украшены кожаными мешками, подвешенными к колышкам, а в одном случае – кинжалом с изогнутой рукоятью, воткнутым в дерево. Над стропилами в мерцающем свете мерцала паутина. Была еще одна дверь, которая, как без труда догадалась Мартина, вела в пристроенную уборную.

Едва она устроилась, как хозяин быстро поставил на стол миски с горячим рагу, большие коричневые ломти хлеба и горшочек со свежим сыром. Аромат жира, жареного лука и соленой оленины опровергал угрозу плохого приготовления. После того, как Вильхейм придвинул другой стул и пробормотал молитву, Мартина принялась за еду с удвоенной силой. Она жадно ела, в то время как Вильхейм, молча, наблюдал.

После того, как оба отодвинули свои миски, а Мартина горячо поблагодарила хозяина, разговор постепенно перешел на новости внешнего мира. Они говорили о пустяках – кто и где правил, и какие новые чудеса возникли. Его особенно интересовало, как обстоят дела у местных конфессий, и, хотя она не была очень религиозной, она рассказала ему то, что знала. По мере продолжения разговора Мартина стала называть его «Вил», а он, в свою очередь, умудрился исключить формальное «из Сембии» из ее имени.

И все же на протяжении всего их разговора Вил почти ничего не рассказывал о себе. Как она и предполагала, он был из Чессентиана и жил в долине около трех лет. Он объяснил, что поселился здесь ради уединения, и это была такая же веская причина, как и многие, о которых она слышала.

Она рассказала немного больше о себе. Не было упомянуто ни о ее роли среди Арфистов, ни о ее нынешней миссии. Было неразумно небрежно афишировать свою приверженность. Ее хозяин, казалось, был доволен тем, что позволил ей сохранить ее секреты.

Наконец Арфистка затронула тему гномов.

– Я их знаю, – признал Вильхейм. – Я был их соседом уже три года – но, по их оценке, это совсем недолго. Они достаточно хорошие соседи, но по-своему.  Вил сделал паузу и прикусил губу, пытаясь подобрать правильные слова. – Они предпочитают уединение.

– Как вы думаете, я могла бы встретиться с ними? Мартина старалась, чтобы ее голос звучал не слишком нетерпеливо. Бессознательно ее пальцы начали играть со столовым ножом, вращая его взад-вперед. – Или вы могли бы проводить меня к Великому Леднику?

Вил откинулся назад, обдумывая вопрос молодой женщины. – Лучше тебе сначала попробовать, поговорить с Вани. Обычно я держусь подальше от страны ледников. Завтра я отведу тебя к ним, и ты сможешь спросить сама.

Глава вторая

Пробуждение медленно приходило к Мартине на следующее утро. Утонувшая в глубине пуховой кровати Вильхейма, которую она заняла по его настоянию, пока он спал на полу, Мартина не испытывала ни малейшего желания вставать. Арфистка лежала, уставившись вверх, в полумрак, прислушиваясь к унылому, холодному ветру, который стонал за окном. Постепенно смутные очертания стропил и черная округлость подвешенного окорока оленины обрели над ней очертания, освещенные угасающими отблесками камина, в котором прошлым вечером пылал огонь.

В котором часу она проснулась и как долго пролежала так, Мартина сказать не могла. Бодрствование и сон сливались воедино, одно приходило, другое уходило, в повторяющихся циклах. Наконец смутные очертания над головой посветлели и наполнились, когда восточное солнце поднялось над далеким хребтом и послало свои лучи сквозь щели между планками оконных ставней, сопровождаемые звоном кастрюль, когда Вильхейм готовил завтрак.

Вздохнув, Мартина выбралась из постели и ощупью пробралась сквозь потертую попону – еще одна вещь, на которой настоял ее хозяин прошлой ночью. Мгновенно холодный воздух закружился вокруг ее голых ног, напоминая ей о том, где она стояла. Она плотнее прижала к себе тунику, чтобы согреться. – Доброе утро, – крикнул Вил, наливая воду из бочки в старый выщербленный котел.

– И тебе доброе утро, и спасибо за постель. Какая-нибудь женщина когда-нибудь говорила тебе, что ты храпишь? Мартина весело подразнила его, роясь в своей одежде в ногах кровати. Найдя теплые леггинсы, которые она искала, Мартина задернула занавеску, чтобы одеться.

– Ты первая, – крикнул Вил через импровизированную стену. – Чай из шиповника или горячее козье молоко?

Козье молоко звучало отвратительно. – Чай... – начала Мартина, но внезапно осознала значение слов этого человека. – Подожди... я первая, кто сказал тебе, что ты храпишь? Конечно, ты надо мной издеваешься. Даже когда она это сказала, Мартина поняла, что это не ее дело. – «Черт», – упрекнула она себя. – «Я действительно засунула ногу себе в рот».

С другой стороны занавески послышалось покашливание. – Я имел в виду, что ты первая, хм, женщина, которая сказала мне это. Хотя договоренности всегда были… ну... почти как прошлым вечером…

На этот раз Мартина вспомнила, что нужно подумать, и решила больше не задавать никаких вопросов. Она была удивлена, что ее хозяин не обиделся, тем более что мужчина, казалось, был одержим решительной пуританской жилкой. Возможно, он пытался убедить ее в своих собственных намерениях.

– Ну, ты немного храпишь, – солгала она, надеясь, что это положит конец теме. Она расправила свою тунику и вышла в поле его зрения.

Вил только что закончил вешать котелок на крючок над огнем и, прислонившись к каминной полке, осторожно ворошил угли кочергой. Маленький вихрь тлеющих углей поднялся там, где Вил стряхнул пепел. – Ты готова к завтраку?

– Мм-хм. Здесь чудесно пахнет. Она не преувеличивала; воздух был насыщен ароматом фруктов и трав. Она убрала занавеску, чтобы освободить место для них обоих за маленьким столиком.

– Вяленая оленина, свежий сыр, сыворотка, ягодный джем и сухарики; чай или молоко, что тебе больше нравится. У меня есть шанс наверстать упущенное за скудный стол, который я накрыл вчера вечером. Он приготовил для них простую еду, развернув обернутые тканью пакеты с мягким свежим сыром и сухим печеньем, а затем баночки с густым джемом и прозрачной сывороткой. Завершающим жестом он поставил кусок мраморного мяса в центр маленького столика так, что одна ножка опасно закачалась под его весом.

– Действительно, хорошая еда! Мартина просто разинула рот. Придвинув два стула, она подождала, пока он произнесет благословение, а затем принялась за дело. Она с жадностью съела куски твердого хлеба, намазанные козьим сыром с маслом и красным джемом и посыпанные ломтиками оленины. Даже свежее козье молоко, вкус которого поначалу показался ей сомнительным, было приятно освежающим после того, как в пути она пила только холодную воду и березовый чай.

Через некоторое время, когда в тишине стало очевидно, что Вил был никудышным собеседником, Мартина спросила: – Тебя знают гномы?

– Мы... хорошие соседи, как я сказал прошлым вечером. Вил отрезал еще один кусок оленины. – Я уважаю их обычаи, и они терпят меня. Позади него вновь разожженный огонь издал хлопающий звук, когда вспыхнул сгусток смолы. – Когда я впервые приехал сюда, я целый год не видел ни одного гнома. Я думаю, они надеялись, что я уйду. Только после того, как я построил хижину, кто-то из Вани пришел сюда.

– Три года назад?

Он кивнул, допивая чай. – Не волнуйся, тебе не придется ждать так долго. Если мы пойдем после завтрака, они все еще должны быть на совете, когда мы доберемся до их места. Если повезет, ты встретишься с ними  сегодня.

Это вполне устраивало Мартину. Она поспешно покончила с завтраком, но ей пришлось подождать, пока Вил закончит кушать. После того, как она помогла ему вымыть посуду и убрать со стола, Мартина натянула верхнюю одежду и встала у двери, ожидая. – Ты когда-нибудь ходила на лыжах? – спросил ее хозяин, зашнуровывая пальто, не желая, чтобы его торопили.

– Да. Дважды... – «И первый раз это было, когда мне было десять», – подумала Мартина.

– Хорошо. Пора идти.

Снаружи, в утренней тени, отбрасываемой горами, Мартина, по доброму совету Вила, привязала к ногам неуклюжие доски и отправилась за ним по снежным кочкам, пошатываясь, едва удерживаясь палками. Маршрут, по которому он следовал, вел через скованный льдом мир, чередующихся света и тьмы. Там, где солнечный свет мог проникать сквозь ветви леса, он превращал мягкие, покрытые снегом очертания деревьев и корней в ослепительно белое царство. В других местах глубокие тени быстро смыкались и погружали пейзаж во тьму.

Воздух был насыщен ароматом сосен. Кожу Мартины покалывало от холода. Деревья нависали над идущей парой. Их, одетые в белое, ветви смыкались так, что нижние ветви были скрыты от солнечного света, оставляя их лохматыми мертвыми палками, иногда усеянными игольчатыми гроздьями. Огромные стволы раскачивались на ветру, наполняя лес приглушенными, хлопающими и поскрипывающими звуками. Зимние птицы делились секретами друг с другом и предупреждали о проходящих незнакомцах.

После того, как они продвигались в течение часа или около того, судя по восходу солнца над восточным хребтом, и Мартина была покрыта мелким потом, несмотря на холод, они вышли на узкую тропинку, которая петляла вокруг узловатых корней и прокладывала туннель сквозь изогнутые заросли ежевики. Тропинка явно предназначалась для существ гораздо меньших размеров, чем даже миниатюрная Мартина. Они с Вилом пригибались, подпрыгивали и прокладывали себе путь сквозь заросли, пока, наконец, Вил не отодвинул в сторону последнюю колючую ветку и легко не выскользнул на небольшую поляну у подножия крутого холма. Склон холма представлял собой нагромождение гранитных уступов и деревьев, ненадежно цепляющихся за склоны, все покрытые снегом. Тропа, по которой они шли, вела к самому основанию холма, а затем исчезала, по крайней мере, так показалось Мартине на первый взгляд. На самом деле, тропинка заканчивалась хитро замаскированной аркой, по форме соответствующей выступающим камням, обрамлявшим ее. В глубине проема виднелась пара приземистых деревянных дверей из выветренной серой сосны, искусно украшенных виноградными лозами и камнями, так что их затененная поверхность имитировала летний склон холма. Обе двери были почти такими же широкими, как и высокими.

Кончиком своей палки Вил постучал в припорошенную снегом дверь. Звук глухо отразился от склона холма. Не прошло и мгновения, как Мартина услышала приглушенный скрежет изнутри холма. Со скрипом деревянных петель, дверь распахнулись внутрь, выпустив струйку пара. Слабое восточное солнце проникало сквозь узкую щель и оставляло тонкую линию на полированных половицах за ней, намекая на снежные следы, портящие идеальную гладкость деревянного пола. Скрип прекратился, когда в щель выглянуло смутное лицо, внимательно разглядывающее посетителей.

Явно удовлетворенный, привратник коротко кивнул. – Добро пожаловать, Вильхейм, друг Вани, – прохрипел ломкий голос, когда гном широко распахнул дверь.

– Приветствую тебя, Тикканен. Мы пришли, чтобы встретиться с советом. Старейшины на заседании? Вил поклонился, насколько это было возможно в его толстом зимнем пальто, и Мартина последовала его примеру.

Объектом их любезности был маленький человечек, ростом не выше пояса Вила, коренастого телосложения, закутанный в толстый кремовый плащ, который закрывал его до самого подбородка. Несмотря на его коренастое телосложение, Мартина знала, что маленький человечек на самом деле был худощав для своего вида. Воздушные пряди длинной белой бороды выбивались из-под воротника и колыхались на ветру, как облачка. Лицо гнома казалось древним, напомнив Мартине сморщенное яблоко. Слезящиеся красные глаза привратника были едва заметны за его выпуклым носом, ярко выраженной характеристикой его расы. Нос Тикканена был испещрен тонкими красными прожилками и покрыт пигментными пятнами.

– Совет заседает сегодня, это правда. Старый гном прочистил горло, а затем указал на Мартину. – Прежде чем ты войдешь, Вильхейм, будешь ли ты свидетельствовать за свою спутницу, поклянешься ли, что она будет соблюдать законы и обычаи Вани, что она не принесет зла в наш дом, не несет на себе клейма кровной мести и не несет на себе проклятия?

Взгляды Мартины и Вила на мгновение встретились. Она не была уверена, что именно он скажет. После небольшого колебания он ответил: – Я клянусь в этом честью великого Торма.

Бог верности казался подходящим выбором для такой клятвы, как решила Мартина, чувствуя облегчение.

– Тогда входите, Мастер Вил и ваша спутница. Гном с серьезным кивком отступил в сторону, и двое посетителей протопали в маленькую прихожую с сосновым полом. Вилу пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о низкие балки. В кои-то веки Мартина была благодарна судьбе за то, что она была невысокого роста. Позади них старый гном осторожно закрыл наружные двери, чтобы не впускать холод. В тусклом свете свечи пара расстегнула крепления на своих лыжах. Тикканен напряженно ждал у внутренних дверей.

– Они все такие официальные? – прошептала Мартина, присев на корточки, чтобы развязать запорошенные снегом завязки лыж.

– Тикканен следует старым обычаям, – прошептал Вил в ответ. – И он не глухой. Мартина прикусила губу и больше ничего не сказала.

– Оставьте свои вещи на мое попечение, – проинструктировал гном, когда они были готовы. – Совет примет вас при первой же удобной возможности. Он распахнул внутренние двери, на которых были нарисованы свирепого вида барсуки. Вил наклонился, чтобы пройти через низкий порог, и Мартина последовала за ним, пригнув голову. За дверью холл был достаточно высок, чтобы они оба могли легко встать в полный рост, хотя голова ее спутника почти доставала до потолка. Старый Тикканен закрыл за ними двери, прогоняя оставшийся холод.

Здесь, внутри лабиринта гномов, зал был наполнен светом от пары настенных бра, в которых находились резные палочки, светящиеся магическим светом. Пока Тикканен защелкивал дверные засовы, люди отряхивали снег со своих гетр. В конце концов, древний привратник прошаркал мимо, чтобы провести их по коридору в самое сердце подземного лабиринта.

Это был первый визит Мартины в дом маленького народа. Она никогда не была внутри жилищ ни гномов, ни карликов, поэтому была очарована каждой деталью. Она ожидала увидеть каменную кладку и сырой мох, как в подземелье или погребе, или деревянные балки, как в шахте, но не яркие деревянные панели, которые покрывали стены, потолки и полы. Далеко не промозглый и темный, дом был светлым и теплым, с воздушностью, которая понравилась Мартине, потому, что она никогда не любила тесные покои.

Их путь пролегал через еще один ряд дверей. Они были покрыты замысловатой резьбой со стилизованными узорами в виде птиц, деревьев и вплетенных виноградных лоз. Эта третья дверь запечатала влажное тепло лабиринта, и за ней они почувствовали насыщенные ароматы сосны, лака, тмина и духовых шкафов для выпечки. Как и прежде, путь продолжал освещаться магическими бра. Их маршрут петлял все глубже, мимо перекрестков и других дверей, украшенных искусством резчиков, пока, наконец, Тикканен не ввел их в маленькую комнату, несомненно, большую по стандартам гномов. В центре одной из стен находилась дверь, украшенная медными медальонами.

– Совет находится внутри. Вы должны дождаться, пока они не позовут вас, – объяснил привратник перед уходом. Очевидно, привыкший к такому порядку, Вил устроился на одной из скамеек с высокой спинкой у стены. Вырезанное для гномов сиденье было не более чем скамеечкой для ног долговязого человека. – Садись, – предложил Вильхейм.

– Я думаю, я постою. Мартина не могла смотреть на этого человека, не испытывая желания рассмеяться – он пытался сохранить достоинство, в то время как его колени были подтянуты практически к подбородку. – Это может быть долгое ожидание, – предупредил ее спутник.

Мартина вернула себе самообладание, изобразив большой интерес к пустой комнате. – Я слишком долго была неподвижна.

Вил был прав. Ожидание быстро стало бесконечным. Заскучав, Мартина, в конце концов, неловко присела на другую скамью, лениво поигрывая маленьким серебряным ножом, который дал ей Джазрак. – Как ты думаешь, почему они так долго? – пробормотала она.

– Они гномы, – холодно ответил Вил. Думая, что он задремал, Мартина вздрогнула, услышав мужской голос. Лезвие выскользнуло у нее из пальцев и с дрожащим стуком воткнулось в пол рядом с ногой. – У Вани есть свое собственное чувство времени. Тебе лучше привыкнуть к этому. Я никогда не видел, чтобы их что-то торопило, – сонно пробормотал он.

– У них не может быть так много дел. Это всего лишь маленькая долина.

– У Вани есть свое собственное представление о том, что важно, – прокомментировал Вил, ведя праздную болтовню и переставляя ноги в более удобное положение. – Они важные. И эта долина важная. Я сомневаюсь, что есть что-то еще таково. Конечно, мы с тобой занимаем низкое место в их приоритетах. Старейшины, вероятно, внутри, пьют березовый чай, пытаясь определить справедливую цену за случайно убитого гуся или что-то в этом роде. Это правильный способ делать что-то, что касается их самих.

Ничто из этого не звучало особенно обнадеживающе. Мартину раздражало, что она остановилась так близко к своей цели, хотя она знала, что несколько часов, даже день или два, мало что изменят. – «Это все та же старая я, желающая, чтобы все прошло просто идеально», – напомнила она себе. – «Мне просто нужно расслабиться». Пытаясь удержать эту мысль в голове, она откинулась на спинку сиденья. Время тянулось все дальше и дальше, хотя скуку время от времени нарушали визиты проходящих мимо гномов. Некоторые даже останавливались достаточно надолго, чтобы неловко поприветствовать Вила. Они говорили с таким сильным акцентом, их «р» сильно раскатывался, а гласные так резко вырывались, что Мартине было почти невозможно их понять, но у Вила, по-видимому, не было никаких проблем. Он внимательно отзывался каждому по имени, время от времени спрашивая о здоровье жены или ребенка.