Текст книги "Гибельный шторм (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Аннандейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

ГИБЕЛЬНЫЙ ШТОРМ
Аннандейл Дэвид

Скрипторы – Asgaard и Lucius the Eternal

Вычитка – Cerberus Asterott

Верстка – капитан Джек Воробей

The Horus Heresy

Это легендарное время.

Галактика в огне. Грандиозные замыслы Императора о будущем человечества рухнули. Его возлюбленный сын Хорус отвернулся от отцовского света и обратился к Хаосу. Армии могучих и грозных космических десантников Императора схлестнулись в безжалостной братоубийственной войне. Некогда эти непобедимые воины, как братья, сражались плечом к плечу во имя покорения Галактики и приведения человечества к свету Императора. Ныне их раздирает вражда. Одни остались верны Императору, другие же присоединились к Воителю. Величайшие из космических десантников, командиры многотысячных легионов – примархи. Величественные сверхчеловеческие существа, они – венец генной инженерии Императора. И теперь, когда воины сошлись в бою, никому не известно, кто станет победителем.

Миры полыхают. На Истваане V предательским ударом Хорус практически уничтожил три верных Императору легиона. Так начался конфликт, ввергнувший человечество в пламя гражданской войны. На смену чести и благородству пришли измена и коварство. В тенях поджидают убийцы. Собираются армии. Каждому предстоит принять чью–либо сторону или же сгинуть навек.

Хорус создает армаду, и цель его – сама Терра. Император ожидает возвращения блудного сына. Но его настоящий враг – Хаос, изначальная сила, которая жаждет подчинить человечество своим изменчивым прихотям. Крикам невинных и мольбам праведных вторит жестокий смех Темных богов. Если Император проиграет войну, человечеству уготованы страдания и вечное проклятие.

Эпоха разума и прогресса миновала. Наступила Эпоха Тьмы.

Действующие лица

УЛЬТРАМАРИНЫ

Робаут Жиллиман – примарх

Вер Каспеан – магистр 1-го ордена

Тит Прейтон – библиарий

Туреция Альтуцер – капитан «Самофракии»

Драк Город – командир Инвиктских Сюзеренов, телохранителей примарха

Иас – магистр 22-го ордена, разрушителей

Юникса Терренс – вокс–офицер «Самофракии»

Нестор Лаутеникс – лейтенант «Самофракии»

Гиеракс – капитан разрушителей

Лукреций Корвон – капитан «Великолепной новы»

Мнасон – легионер–разрушитель

Теос – легионер–разрушитель

Визам – техножрец

Клетос – легионер–разрушитель

Афовос – сержант 2-го отделения разрушителей

Горция – сержант 3-го отделения разрушителей

Анталкид – дредноут разрушителей

Эмпион – магистр 9-го ордена

КРОВАВЫЕ АНГЕЛЫ

Сангвиний – примарх

Кармин – капитан, исполняющий обязанности магистра флота

Ралдорон – первый капитан, советник Сангвиния

Мкани Кано – библиарий

Мерос (Красный Ангел)

Герольд

Варра Невер – вокс–офицер «Красной слезы»

Азкаэллон – командир Сангвинарной Гвардии

Амит (Расчленителъ) – капитан 5‑й роты

Джеран Мот – лейтенант, ауспик–офицер «Красной слезы»

Орекс – сержант

Вахиил – сержант

ТЕМНЫЕ АНГЕЛЫ

Лев Эль'Джонсон – примарх

Стений – капитан «Непобедимого разума»

Ольгин – избранный лейтенант Крыла Смерти

Госпожа Тералина Фиана – главный навигатор «Непобедимого разума»

Тухулха

Фаритп Редлосс – избранный лейтенант Крыла Ужаса

Важета Лициния – глава астропатического хора «Непобедимого разума»

ЖЕЛЕЗНЫЕ РУКИ

Халиб – капитан «Сфенела»

Рауд – сержант

Круакс – железный отец

Сетерик – легионер

Демир – легионер

Кириктас – рулевой «Сфенела»

ГВАРДИЯ ВОРОНА

Лееаннас

НЕСУЩИЕ СЛОВО

Ток Деренот – Освободившийся

Грел Катнар

Фаэль Рабор – капитан

Кеор Вондар – капеллан

Ятиний – навигатор «Благовещения»

Некрас – навигатор «Благовещения»

ПРОЧИЕ

Конрад Кёрз (Ночной Призрак)

Элеска Рев – полковник Имперской Армии, командир сил на Эписиме III

Мадаил Неделимый – демон

Пролог

Я воспеваю благодать, снизошедшую за резню во имя веры.

Восемь куплетов и четыре припева исполнит хор костей под звуки струн из боли, пока я буду служить во славу погибели.

Восемь шагов я пройду и четыре поклона отобью пороку, крови, переменам и чуме.

Под взглядом восьми и по воле четырех я тот, кто сплетает нити и пожинает плоды, тот, кто творит души и пожирает их.

Я веду за собой кровожадную паству. Я несу откровение черепов. Я – лавина, сносящая все на пути. Я оставляю за собой лишь пепел. Я верен своему предназначению. Я – служитель. Я – жрец.

Я неделим.

Паутина бурь содрогается и стонет. Ее нити сводит судорога. Там, в глубине, несчастные пленники бьются в путах, сущность которых не могут познать. Их сковывает сама судьба. Силой восьми и по воле четырех они завязли в сети, как и было предначертано. И она тянет их ко мне. Я тяну эту сеть, поднимаю из волн мироздания. Добыча несется вперед, ослепленная светом напрасной надежды.

Троим предстоит быть разорванными и перемолотыми в челюстях восьми по приказу четырех. Они верят в иллюзию выбора и продолжают бороться изо всех сил. Логик, хранитель секретов и крылатое воплощение благородства, – в их сердцах пылает пламя. Оно сожжет их.

Я сожгу их.

Они – лишь пепел.

Но по прихоти восьми и во славу четырех погребальным костром одного из троих должна стать вся Галактика. Я тяну сеть и творю его судьбу. Расколотая душа должна предстать перед неделимым.

И принять величие погибели.

Часть первая
БУРЯ

Глава 1
ПРЫЖОК ИСКУПЛЕНИЯ

«Из всех нас на мне величайший грех, – думал Ангел, – и потому я больше всех нуждаюсь в знамении. Отец, услышь мой зов. Направь меня к себе».

Сложив могучие крылья и опершись одной рукой на рукоять Карминового клинка. Ангел замер, будто громадная статуя, на центральном командном помосте «Красной слезы». По его приказу флот выступил на войну. Он воплощал в себе силу легиона, а посему из–за его решений и действий все его сыновья стали такими же грешниками, как он сам. И теперь он должен был стать тем, кто искупит этот грех.

С помоста открывался панорамный вид на космос через громадные обзорные экраны флагмана. Сангвиний наблюдал за корчами охваченного варп–бурей пространства в течение нескольких секунд, после чего ставни начали опускаться, скрывая Гибельный шторм от глаз. Люди, занимавшие свои посты на мостике, заметно напряглись. Безумие, охватившее флот после прыжка на Сигнус Прайм, схлынуло, но в душе каждого остались неизгладимые шрамы. Тревожные воспоминания, будто осколки стекла, засевшие в ране, проверяли на прочность силу их духа. Но, видя перед собой примарха, они находили в себе силы и делали то, что должно. Штурман начала обратный отсчет. Ее голос звучал ровно и уверенно. Один за другим офицеры команды, сидящие за пультами, откликались, объявляя о готовности корабля к прыжку.

По палубе пробежала дрожь, словно дух машины напряг мышцы перед броском. «Красная слеза» погибла на Сигнус Прайм. «Как много наших друзей осталось на этой планете», – подумал Ангел. Но корабль восстал из пепла. За годы, проведенные на Макрагге, благородный звездолет успели отремонтировать. Теперь он мог снова идти в бой, но его обшивку покрывали шрамы, такие же глубокие, как те, что остались в душе легиона. Многое оказалось утрачено навеки. Структура не пострадала, залы и ангары уцелели, орудийные системы работали исправно. Но статуи, картины и манускрипты, пострадавшие в пожарах, сгинули навсегда. Когда–то «Красная слеза» была гордым воплощением культуры Ваала, и каждый погибший артефакт унес с собой часть истории Кровавых Ангелов.

То, что могло быть восстановлено, восстановили. Скульптуры, гобелены и фрески все так же украшали коридоры корабля, но по приказу Сангвиния некоторые произведения искусства оставили в том виде, какой они приобрели после Сигнуса. Теперь они стали памятниками и напоминанием о том, что IX легион продолжит бой, несмотря ни на какие раны и увечья, грозящие уничтожить их благородный лик.

Ставни опустились. Гибельный шторм скрылся от глаз, но по–прежнему стоял перед мысленным взором примарха. С безумной яростью варп впивался в ткань реальности. Буря застилала звезды и завывала, суля разрушения, искажая и рассекая пространство. Тем не менее этот беснуюшийся ужас был лишь слабым эхом того, что ждало их в имматериуме. Как теперь знал Сангвиний, варп был не просто непостижимым отражением мира. Там обитали глубинные силы, обладавшие собственной волей и разумом.

Он сражался с этими существами. И он, и весь его легион вступили в бой и вышли из него победителями. И если им суждено столкнуться снова, Сангвиний и его сыны будут готовы к этой встрече.

Но он чувствовал раны, так и не закрывшиеся с прошлого раза. Он чувствовал их в душах команды, корабля, легиона. И в собственной душе.

– Мой господин, подтверждаю прыжки Первого и Тринадцатого легионов, – донесся до Ангела голос Кармина, восседавшего на командном троне «Красной слезы».

– Спасибо, – ответил примарх капитану 3‑й роты.

В ходе отступления из системы Сигнус он временно назначил Кармина магистром флота. После этого у Сангвиния было достаточно времени, чтобы подобрать на этот пост смертного офицера, но Ангел решил, что армаду снова должен возглавить Кармин. Даже если все пойдет по плану, путешествие через варп будет долгим; после того что случилось на Сигнус Прайм, Сангвиний хотел видеть на должности генетически улучшенного человека, способного противиться безумию.

– Надеюсь, в конце пути мы снова увидим наших братьев, – подал голос стоявший подле Ангела Ралдорон.

– Обязательно увидим, – ответил Сангвиний.

Первый капитан выступал за то, чтобы три флота действовали сообща. Но, несмотря на единство мнений примархов, их отношение к предстоящему путешествию отличалось. «У каждого из нас свои надежды, убеждения и грехи», – подумал Сангвиний. Флот Жиллимана методично пробирался сквозь бурю, пытаясь одолеть стихию с помощью логики и упорства. А Лев…

Сангвиний не знал, какую стратегию избрал его брат. Он не имел понятия, как Лев собирается путешествовать через варп, но во время их последней встречи в крепости Геры Робаут излучал решимость, а Лев – уверенность. Он явно рассчитывал добраться до Терры.

Ангел завидовал уверенности брата и в то же время не доверял ей. Самоуверенность навлекла беду на Империум. Сангвиний был полностью уверен в Хорусе. А Кёрз? Разве он не был убежден в истинности того, во имя чего убивал?

Кровавые Ангелы сбились с пути в Гибельном шторме, когда пытались добраться до Терры после Сигнуса. Ничто не указывало на то, что в этот раз путешествие будет проще. Сангвиний предпочитал верить в неопределенность. Единственное, что заставляло его вести легион через бурю, – это крайняя необходимость.

И желание искупить свою вину.

Флоты ушли с Макрагга без пышных церемоний. Триумвират не стал формально объявлять начало похода. Император, лорд–защитник и лорд–хранитель ушли, забрав с собой две трети своих флотов. Оставшиеся войска будут охранять Ультрамар под командованием регента Валента Долора. Империум Секундус прекратил свое существование. Он был всего лишь фикцией, к которой Сангвиний испытывал презрение, хотя и понимал ее необходимость. Требовалось поддерживать порядок, недавно восстановленный на Пятистах Мирах. Пока они не найдут Терру и не убедятся в том, что Император жив, Ангел не мог отказаться от титула. Для миллиардов обитателей Ультрамара он был «императором Сангвинием». Его грех нельзя было смыть, выпустив эдикт. Только отец мог простить подобное.

«На мне величайший грех».

Ангел стал узурпатором. Он уселся на ложный трон и назвался императором. Даже Хорус не зашел так далеко.

«Отец, услышь мой зов».

Крайняя необходимость вела вперед все три флота. Нужно было добраться до Терры и помешать планам Хоруса. Предатели сделали свое дело, убедив три легиона в том, что не осталось Терры, которую нужно спасти. Гибельный шторм стал не просто преградой, но завесой, скрывшей правду и приведшей к созданию ложного Империума Секундус. Теперь с ложью было покончено, но барьер остался. Задача, которую необходимо выполнить, чтобы искупить грех узурпаторства и спасти Терру, была очевидна.

Прорваться сквозь Гибельный шторм.

– Флот готов, мой господин, – сказал Кармин. – Прыжок по вашей команде.

«Направь меня к себе».

Сангвиний всей душой тянулся к потерянной Терре. Чувство, которое он испытывал, нельзя было назвать надеждой. Это была конвульсия души, слишком сильная, чтобы какая–то сила в Галактике смогла ее сдержать. Примарх не думал, что она сможет привести его к отцу. Но вместе с тем тянулся вперед всем своим существом так. как будто мог проложить дорогу до Терры. Во время исхода с Сигнуса его вели ярость и воинский долг. Они никуда не делись, но отчаянное желание получить искупление затмило все остальные чувства. И если Сангвиний протянет руку, то сможет нащупать дорогу к Терре.

Его потребность в очищении была столь сильной, что делала это возможным.

Но никакой уверенности в успехе быть не могло, и Сангвиний не собирался тешить себя радужными иллюзиями.

Он повернулся к Мкани Кано. Библиарий стоял по правую руку Ралдорона.

– Твои люди на местах? – спросил примарх.

Сангвиний потребовал, чтобы на каждом корабле в покоях навигатора присутствовал библиарий. Они должны были сделать все, чтобы защитить хрупких смертных от хищных обитателей имматериума. Уверенности в том, что это поможет, было столько же, сколько в успехе их путешествия к Терре.

– Они готовы, – отозвался Кано.

Сангвиний развернулся спиной к закрывшимся ставням и обвел взглядом своих сынов и смертных членов команды. У подножия помоста стояли отделение Сангвинарной Гвардии Азкаэллона и его герольд – жертвенный сын, чью личность Сангвиний спрятал ото всех. Легионер, который стал гласом Ангела в Империуме Секундус. Именно его, а не Сангвиния видели большинство просителей. И теперь примарх считал жертву своего сына, его согласие участвовать в безумном обмане, куда большей, чем раньше. Он присутствовал на мостике подле Сангвиния не только в знак признания, но и как живое напоминание о необходимости искупить грехи. Жертвы, принесенные его сыновьями, тяжким грузом лежали на душе Сангвиния. На Сигнусе Мерос занял его место и стал Красным Ангелом, отдав свои благородство и человечность, чтобы стать воплощением свирепости IX легиона. Герольд жил и оставался человеком, но и ему пришлось заплатить высокую цену. Его лицо скрывалось за личиной шлема, и так будет до самой смерти. Сангвиний больше не был императором. В герольде больше не было нужды. Но личность воина так и осталась скрытой под маской долга.

«Ты должен сохранить то, что создал».

Инстинкт руководил его действиями. Герольд был нужен, но Сангвиний пока не понимал зачем. Этот воин имел какое–то значение. В безликой сущности, появившейся по приказу примарха, чувствовалось нечто чистое, воплощавшее в себе все лучшее, что было в Кровавых Ангелах.

– Выступаем к Терре! – объявил Сангвиний. И от мощи его голоса стены мостика завибрировали. – Капитан, – обратился он к Кармину, – отдавайте сигнал флоту. Выходим в варп.

– Как прикажете, мой господин, – ответил тот.

«Отец, услышь мой зов».

Ткань реальности, смазанная и истерзанная Гибельным штормом, разорвалась. Охваченные яростью, Кровавые Ангелы ринулись в бурлящий имматериум. Завыла сирена, возвещая об активации поля Геллера вокруг «Красной слезы».

А затем мир вокруг рассыпался на части. Сангвиний ощущал это. Он видел, как поверхность заслонок пошла рябью и пузырями. Металл тек, будто жидкость. Фигуры легионеров смазались. А затем мостик пропал.

Могучие удары сотрясли его тело и разум. Перед глазами примарха стоял колосс в полночно–черной броне. Сердца Сангвиния замерли в агонии, порожденной мучительным видением. Будущее сжало примарха в когтистых лапах. Будущее, в котором его сердца больше не бились, в котором он падал в бесконечную тьму, охваченный болью и пламенем после поражения в последней битве.

И это было неотвратимо.

Сомневаться бессмысленно.

Сангвиний думал, что смирился с неизбежностью собственной гибели. Если это была цена за спасение отца. Ангел готов был ее заплатить. Но сейчас, когда псионическая атака обрушилась на него со всей свирепостью, когда распахнулась огромная пасть, готовая поглотить примарха целиком, он не стал спокойно принимать свою смерть. Он ответил собственной яростью и гневом на предательство, измену, преступление, которое невозможно простить. Жажда разрушения охватила его, и Ангел испустил крик, пронзивший тьму. Этот вой был пропитан ненавистью, равной которой примарх не испытывал никогда. Но тем не менее она была его частью, такой же, как и привычный светлый образ. Полный боли зов разнесся среди беспросветного мрака, сливаясь с ним воедино. Его мощь нарастала, звук заполнял собой все вокруг, пробивая барьеры времени, разума и надежды.

Сангвинию была предначертана смерть, и крик возвещал ее.

«Отец… Мой зов…»

Сангвиний сражался. Он направлял свою волю на бой с бесконечной ночью и болью. Здесь не было Хоруса, победившего в схватке и нависшего над ним. Ему еще предстояло встретить смерть, но это будущее еще не наступило. Не наступило. Не наступило.

Ангел сжал кулаки. Тело откликнулось на импульс разума, и ему вновь удалось вернуться к реальности. Он смог прорваться сквозь завесу боли и вырваться из бездонной раскаленной пучины. Примарх расправил крылья, возвещая о своей победе над призраками имматериума. Видение утратило силу. Оно не рассеялось сразу же, но рассыпалось на фрагменты, продолжая терзать разум Ангела. Обрывочные образы, сотканные из черноты, серебра и крови, мерцали и подрагивали, вспыхивали и исчезали перед глазами, когда Сангвиний новым усилием воли пробивал себе дорогу в реальность. Постепенно он снова начал видеть мостик, сперва лишь нечеткие очертания, но они становились все ярче и реальнее, пока наконец видение не угасло окончательно.

Сангвиний выдохнул. Он оказался в плену собственной грядущей смерти всего на один вдох. Вокруг примарха смертные и космодесантники боролись с собственными псионическими кошмарами. Варп–буря была столь сильной, что смогла найти крохотные щели в поле Геллера и прорвалась сквозь защитный барьер. Сервиторы конвульсивно бились на своих рабочих местах. Их конечности хаотично дергались, из разъемов, где механические элементы соединялись с плотью, били снопы искр. Офицеры флота обхватили головы руками. Кто–то кричал. Несколько человек стояли на коленях, сжав челюсти так сильно, что слышался скрежет крошащихся зубов.

Но урон флоту оказался не очень велик. Экипажи кораблей прошли закалку на Сигнусе. Каждый человек на мостике пережил безумие, забравшее жизни их более слабых товарищей. Они были готовы к прыжку. Мостик продолжал работать даже под ударами безумия. Спустя несколько мгновений кто–то отключил сирены. Медики начали выводить потерявших сознание и бредящих членов команды с мостика.

Ралдорон выглядел потрясенным, но крепко держался на ногах. Кано согнулся пополам и злобно шипел сквозь сжатые зубы. Псионический капюшон библиария окутал ореол не–света. Сангвиний положил руку на плечо псайкера: Кано почувствовал присутствие примарха и выпрямился. Темное свечение исчезло, взгляд космодесантника прояснился. Воин посмотрел на своего повелителя глазами, полными боли.

– Мой господин, я видел…

– Ты видел то, что еще не случилось. Это не имеет значения. Пока что, – добавил Ангел. – Нужно сконцентрироваться на задачах, что стоят перед нами сейчас.

Кано кивнул. Его лицо было напряжено – космодесантнику удалось сдержать атаку сил имматериума, но он все еще сражался с видением.

Сангвиний обернулся к Кармину:

– Капитан, что с флотом?

– Все корабли откликаются на позывные, но связь постоянно обрывается.

– Есть ли что–то от навигаторов?

– Отчетов не поступало, но жертв нет.

«Это лучшее, на что мы можем рассчитывать». Свет Терры скрылся за завесой бури, и проложить четкий курс было невозможно. Но если флоту удается сохранять строй, это значит, что навигаторы держат заданный курс. Огромная флотилия двигалась в намеченном направлении. Оставалось только надеяться, что этот путь приведет их к цели.

Ангел шагнул к гололитической платформе мостика.

– Я буду держать речь перед флотом, – произнес он. Пока связь еще работала, он постарается, как сможет, придать своим сыновьям сил.

Кармин повернул переключатель на пульте рядом с командным троном, и платформа с потрескиванием активировалась. Гололитические проекторы во всех отсеках и залах каждого корабля показали образ примарха Кровавым Ангелам и смертным членам экипажей.

– Передача нестабильна, – заметила Варра Невер. Вокс–офицер даже не стала поднимать головы от своего пульта. – Я не знаю, сколько времени нам удастся ее поддерживать.

Сангвиний кивнул. Он буквально чувствовал, как его образ, передаваемый через варп, рассеивается, как когти имматериума впиваются в каналы связи и разрывают на части то послание, которое он направлял своим сынам.

Он обращался к флоту перед прыжком к Сигнусу. Это был последний раз, когда Кровавые Ангелы ощущали надежду, и последний раз, когда они томились в плену иллюзий. Им пришлось пройти сквозь пламя абсолютного предательства и гибельных откровений. Теперь ни о какой надежде говорить было нельзя. Нельзя было обещать исцеление. Вместо этого он будет говорить о силе и вере.

– Сыны мои, – начал примарх, – Легионеры Девятого! Наша битва за Терру уже началась. Шторм – такой же враг, как и Хорус. Но теперь мы знаем куда больше о природе наших противников. Мы знаем, какую опасность они представляют. Нас атаковали не только физически. Мы видели, как они могут нас уничтожить. Но это им не удалось, и теперь мы стали сильнее. Вас защищает не только керамит доспехов. Вы знаете, что таится в вашей крови. Вы знаете, на что способны.

Он намеренно подбирал именно такие слова. Каждый Кровавый Ангел услышит скрытый смысл. Так нужно. Проклятие, на которое отец обрек своих сыновей, почти уничтожило легион.

– Вы знаете, чего должны беречься. Но превратите эту угрозу в оружие, в меч, чей клинок выкован из наших благородных душ. Мы прожжем дорогу к Терре пламенем нашей верности Императору.

Примарх замолчал. Он понял, что гололитическая передача оборвалась, еще до того, как Невер сказала ему об этом.

Яростные волны имматериума били по корпусу «Красной слезы». Гололитическая платформа жалобно скрипела. Реальность шла трещинами. Тьма свивалась в спирали. Бесконечно повторяющееся мгновение смерти вонзалось в разум Ангела, входило в сознание, как клинок.

Сангвиний подошел к краю командного помоста. Корабль скрежетал. Спазмы эмпиреев звучали, как рев и шепот, врывались в уши и растекались по венам.

– Мы несемся вперед на крыльях праведности! – пророкотал он, бросая вызов буре. – Нас не остановить!

Казалось, варп услышал его. Могучий удар сотряс корабль. Даже защищенные полем Геллера ауспики пронзительно заскрежетали, зашкаливая. Изображения на пикт–экранах задрожали и показали нечто, весьма сильно напоминающее живую плоть. Из вокс–динамиков донеслось кудахтанье и обрывки срочных сообщений, искаженных статикой почти до неузнаваемости.

– На «Энкарнадине» зафиксировано нарушение целостности поля Геллера, – сообщила Невер. – Вторжения на «Багряной свободе», «Мрачном» и «Реквиеме Аксона».

Сангвиний поджал губы. Первобытный глубинный инстинкт подсказывал ему, что жестокий ответ варпа на его вызов не был иллюзией. Флот не просто попал под удары стихии, разбушевавшейся по приказу предателей. Это была направленная атака.

Атака на него.

«Я не приемлю этого», – подумал он. Эта идея звучала слишком фантастично. Он обманывал себя, поддавшись гордыне. Это было то же самое высокомерие, благодаря которому он дал убедить себя в том, что существование Империума зависит от того, сядет ли он на трон. И теперь он хотел поверить, что сами эмпиреи ополчились на него?

Нет.

И все же… Все же…

«Красная слеза» содрогнулась. Громадный корабль кидало из стороны в сторону на волнах варпа. Видение смерти навалилось с новой силой. Лишь слабый барьер сознания удерживал Сангвиния от нового падения во тьму. А за видением таилось что–то еще – какая–то тень, масса громадной волны, сущность, которая атаковала его видениями и обрушивала мощь бури на флот.

«За тобой следят. Ты – цель».

И вновь он попытался развеять иллюзии. Разум Ангела должен быть чист. У него и без того достаточно проблем. Что–то надвигалось, независимо от того, был сам Ангел целью атаки или нет. Нити не–реальности уже тянулись к кораблю. В скором времени должен произойти прорыв защиты.

Сангвиний извлек из ножен Карминовый клинок. Как того требовал ритуал, Ралдорон приблизился и протянул господину Копье Телесто. Воины Сангвинарной Гвардии в золотых доспехах окружали командный помост. При виде такой демонстрации мощи Кровавых Ангелов смертные на мостике воспряли духом. Стоны затихли. Офицеры работали за пультами и старались держать курс в мире, где истина бытия уничтожала всякий разум.

Когти скребли по обшивке, словно она была сделана из тонкой жести. Ставни снова вспучились и опали, будто легкие диковинного зверя.

Защита прорвалась под куполом мостика. По стене от потолка до пола зазмеилась длинная трещина. Она гудела, будто рой миллионов мух. Постепенно края разлома начали заворачиваться в стороны, превращая металлоконструкции и мраморные плиты в мягкую, податливую алую плоть. Жужжание насекомых наполнило командную палубу. От этого звука у Сангвиния свело челюсть. Он ощущал гнилостный привкус во рту, чувствовал, как кожи касаются тысячи мелких лапок, слышал шелест крылышек.

Ударил колокол; под песнопения, рвущиеся из тысячи гноящихся ртов, открылся разлом.