Текст книги "Код Иуды (СИ)"

Автор книги: Дерек Ламберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

  Банкир громко усмехнулся. «Это более чем интригует, адмирал, это просто сенсация».

  «Правильно ли я полагаю, что это как-то связано с британской политикой в ​​отношении Германии?» надеясь, что фон Клаус все понял правильно; в то же время надеясь, что он заставит банкира ускорить свои разоблачения.

  «Совершенно верно», – без наддува. Я примерно рассказал фон Клаусу, о чем идет речь. Но я не сказал ему свой источник; вот что так сенсационно ».

  Другой источник. Канарис подавил вздох. – Вы имеете в виду, что ваша информация из вторых рук?

  «Конечно, разве вся информация не из вторых рук, если только информатор не является источником своих разведданных?»

  «Полагаю, ты прав». «Возможно, мне стоило взять с собой кусок резинового шланга», – подумал Канарис.

  «Но моя информация задокументирована. А какой документ! »

  Банкир подошел к Канарису, его одеколон заглушил ароматы сада.

  Канарис попятился.

  Банкир сказал: «Думаю, вы согласитесь, прочитав это, что мое место в послевоенном финансовом мире должно быть обеспечено».

  – У вас с собой этот документ?

  'Конечно. Письмо. С завораживающей подписью ».

  Когда банкир не предъявил его немедленно, Канарис задумался, не собирается ли он разочаровать бухгалтерию Тирпицуфера и попросить денег.

  «Чья подпись?» он спросил. – Уинстона Черчилля?

  'Не совсем. Боюсь, он меня не обслуживает. Жалко, потому что я слышал, что он очень интересуется деньгами ».

  Терпение Канариса быстро истощалось. «Тогда, если бы ты был так хорош…»

  Банкир сказал: «Вот, адмирал. Прочтите это, когда вернетесь к свету. Вы не разочаруетесь.'

  Он протянул Канарису конверт, слегка поклонился и, мурча, исчез в направлении особняка.

  Канарис быстро вышел на свет и, оглянувшись, разорвал конверт.

  Письмо состояло всего из двух абзацев. Они подтвердили то, чего он ожидал от банкира. Но ему пришлось признать, что подпись была подделкой.

  Виндзор.

  Пробираясь по садам, он оценил достоверность письма. Эксперт по почерку вскоре сможет подтвердить, была ли подпись подписью герцога Виндзорского, бывшего Эдуарда VIII, который 10 декабря 1936 года отрекся от престола, потому что британцы не позволили ему жениться на дважды женатом американце. , Уоллис Варфилд Симпсон.

  Но зачем ему писать лиссабонскому банкиру?

  Почему нет?

  Недавно он останавливался в Эшториле в доме другого банкира, Рикардо Эспириту Санто-э-Сильва, известного британцам как Святой Дух, в то время как его будущее во время войны обсуждалось в Уайтхолле.

  Его пронацистские симпатии были знаменитыми или, по вашему мнению, печально известными, точка зрения, которая никоим образом не умаляла его патриотизма: просто герцог считал, что Великобритания и Германия никогда не должны были вступать в войну.

  Философия герцога произвела на Гитлера такое впечатление, что он приказал своему министру иностранных дел, пустоголовому Иоахиму фон Риббентропу попытаться убедить герцога остаться в европейской стране, находящейся под влиянием Германии, с мыслью о том, что однажды он мог вернуться на трон – вместе со своими нацистскими симпатиями.

  Конечно, фон Риббентроп, когда-то продававший шампанское, с самого начала провалил то, что казалось заячьим умом. Он предложил положить 50 миллионов швейцарских франков на депозитный счет герцога; затем утверждал, что в случае неудачи может быть применено принуждение .

  Другими словами: похитите его.

  И чтобы усугубить идиотизм, он поручил всем руководить Вальтеру Шелленбергу. Шелленберг, один из лейтенантов Гейдриха в Имперской администрации безопасности, RSHA, в которую входили почти все полицейские управления Германии, за исключением абвера, был достаточно способным, даже заклинателем. Но он тоже считал фон Риббентроп ослом, а его заговор – бессмысленным.

  На самом деле он никогда не пытался реализовать это, кроме как сообщить беспокойному герцогу, что британские агенты стреляют в него, и, в случае, если герцог отплыл из Лиссабона 2 августа по пути на Багамы, чтобы стать губернатором, что было едва ли не самая неэффективная работа, которую британцы могли найти для своего бывшего короля. Но, конечно, англичане так и не простили.

  Но по крайней мере обстоятельства для контакта между банкиром и герцогом были установлены. И следуя подходам со стороны приспешников Шелленберга, герцог знал бы, что банкир – его лучший тайный путь к Берлину.

  Канарис вышел на террасу, обрамленную бугенвиллией и жасмином, сунул конверт во внутренний карман пиджака и стал пробираться сквозь гостей.

  Бауэр, плотного телосложения с коротко остриженными волосами, перехватил его. «Вы всегда собираете свой пост в саду?» Он постучал по лацкану куртки Канариса.

  «Иногда я читаю это в саду», – ответил Канарис. «Особенно, когда это конфиденциально. Особенно из Берлина ».

  Он смотрел, как Бауэр выставил это. Гитлер, Гиммлер, Гейдрих? Все буквы H. Бауэры из различных отделов безопасности СС всегда не знали, как обращаться с Канарисом; они чувствовали, что Гейдрих был готов свергнуть его и сожрать Абвер, и все же Канарис, казалось, с величайшим пренебрежением относился ко всем подобным слухам; Более того, он был доверенным лицом Гитлера, который использовал его как эмиссара, а также начальника шпионской сети.

  «Если бы они знали правду, – подумал Канарис, улыбаясь Бауэру, – они бы поставили меня перед расстрелом».

  – Было письмо от вашей жены, адмирал?

  «Нет, – сказал Канарис, все еще улыбаясь, – не моя жена».

  «Вам посчастливилось получить приглашение на бал в такой короткий срок».

  «Мой дорогой Бауэр, – сказал Канарис, отбрасывая улыбку, – я обедал с нашим хозяином, когда вы присутствовали на вашем первом допросе», и был доволен, когда бразильский миллионер хлопнул его по плечу и сказал: «Ах, адмирал Канарис, как ты в эти дни? старательно игнорируя Бауэра.

  Вместе они пошли прочь, оставив Бауэра смотреть им вслед. «Боюсь, что бандит, – сказал бразилец, – но я должен думать о будущем, и я хочу экспортировать свой кофе и немцам, и португальцам».

  В машине посольства, которая везла его обратно в Лиссабон, Канарис пересмотрел письмо.

  Если задуматься, что может быть лучше посредника между Черчиллем и Гитлером? Герцог был дружен с обоими; Фактически Черчилль поддерживал его перед отречением. Черчилль и Гитлер в согласии! Ум ошеломил.

  Лично Канарис считал, что свержение влюбленного короля было лучшим, что случилось с Британией за многие годы: он был плейбоем, а его брат Джордж – королем.

  Канарис выглянул в окно «Мерседес-Бенц 170». Везде свет. Приехать в Португалию было похоже на выход из темной пещеры.

  Он коснулся подстриженных пучков бровей. По данным разведки абвера в Лиссабоне, герцог недавно связался с Черчиллем, который, хотя и вел войну, нашел время, чтобы ответить. Так что взаимопонимание все еще сохранялось.

  На этой ранней стадии своих размышлений Канарис был склонен полагать, что письмо было подлинным.

  Но сработает ли содержащееся в нем предложение? «Нет никакой причины, – решил Канарис, расстелив дорожный коврик на коленях, – почему бы не делать этого». Гитлер никогда не хотел вступать в войну с Британией и, судя по его вялым приготовлениям к вторжению, не имел реального желания оккупировать ее.

  Если бы ему дали альтернативу, он бы ее схватил. И это то, что Черчилль через герцога предлагал ему. С оговоркой. Россия.

  Канарис включил лампу для чтения над головой и снова вынул конверт из кармана. На нем не было почтового штемпеля, и он, должно быть, был передан банкиру одним из друзей герцога, когда герцог был далеко от осложнений, которые это могло вызвать. Это тоже было в характере.

  Он несколько раз перечитал краткий машинописный текст.

  Мне стало известно из безупречных источников – Черчилля, конечно, – что моя страна готова рассмотреть любой курс действий, который положит конец страданиям, которые, как я пишу, терпят миллионы ни в чем не повинных людей, трагедия, которую, на мой взгляд, можно было предотвратить в 1939 году, применив перо вместо меча. Но не по мнению Черчилля!

  Общеизвестно, что фюрер стремится к мирному урегулированию с Великобританией ...

  Ссылаясь, предположил Канарис, на речь Гитлера в рейхстаге 19 июля, Черчилль проигнорировал его призыв, и Гитлер был огорчен и разгневан.

  ... и это чувство теперь разделяют самые высокие эшелоны Вестминстера, где считается, что Великобритания могла бы с честью прекратить военные действия с Германией, если бы она отказалась от своих планов вторжения на наши острова и немедленно обратила свое внимание на угрозу, которую обе страны давно рассматривали. быть главным врагом.

  Другими словами, оставьте нас в покое, атакуйте Россию как можно скорее, и мы заключим сделку.

  Гитлер, подумал Канарис, вероятно, благосклонно отнесется к такому предложению. Он всегда клялся сокрушить большевизм. Если верить герцогу, британцы предлагали ему атаковать раньше, чем он ожидал, с элементом внезапности на его стороне.

  В своей комнате в резиденции немецкого министра на улице Руа-ду-Пау-да-Бандейра, соединенной с дипломатической миссией секретным подземным туннелем, Канарис с облегчением снял вечернюю одежду, вымылся, почистил зубы и скользнул между прохладными простынями. Закинув руки за голову, он лежал в лунном свете и ждал, пока появятся подозрения, как всегда, когда он хотел спать.

  Конечно, вся установка была слишком простой. Неужели герцог разыграл карту в мастерской игре в обман? Что он внес гораздо больший вклад в дело Великобритании, чем он мог бы сделать в любом другом качестве? Если это так, история серьезно неверно оценит его послужной список после отречения. Его сочли бы дилетантом, а не спасителем.

  Устало Канарис поднялся с кровати и пошел в ванную, где принял дозу Фанодорма. Ему следовало принять его на полчаса раньше, но даже сейчас, когда он был достаточно взрослым, чтобы лучше понимать, он все еще надеялся на чудо – ночь естественного сна.

  Вскоре препарат начал рассеивать подозрения. Но на грани сна он увидел ужасающее видение: братская могила, заполненная седыми трупами с подстриженными бровями.

  Когда он наконец заснул, ему снилось, что он король Англии.

  *

  Канарис встретил второго источника на следующее утро на свидании, столь же жутком, насколько роскошным был особняк в Эшториле.

  Почему шпионы не могут довольствоваться обыденным? – подумал он, сидя на заднем сиденье «Мерседес-Бенц», везя его в церковь Святого Винсента за Стеной за пределами Лиссабона.

  По словам барона Освальда Хойнингена-Хюне, министра Германии в Лиссабоне, старая церковь была достаточно декоративной снаружи, стены ее монастырей были покрыты глазурованной плиткой с изображением басен Ла Фонтена; Именно внутри атмосфера стала зловещей, потому что в склепе хранились мумифицированные трупы династии португальских королей, Дома Браганса.

  Черный лимузин подходил для. Случай, подумал Канарис: это похоже на катафалк.

  Когда он остановился возле церкви, Канарис взглянул на свои часы. Было 11.55 утра; по крайней мере, информатор выбралцивилизованное время, полдень. Водитель открыл дверь, и из машины вышел Канарис, все еще одетый в кожаное пальто, несмотря на собирающуюся жару; его телохранитель, слегка прихрамывающий молодой человек, раненный в Норвегии, стоял на почтительном расстоянии.

  Ястреб над головой парил в горячем воздухе, прежде чем напасть на свою добычу. Желтые бабочки порхали среди маков и в воздухе, наполненном жужжанием насекомых.

  Канарис надеялся, что информатор, столь же ценный в своем роде, как банкир, остановится на улице; затем он предлагал прогуляться на свежем воздухе вне пределов слышимости водителя и телохранителя, потому что почти все было предпочтительнее беседы в компании трупов, какими бы почтенными они ни были.

  Он снова взглянул на часы. Осталась одна минута. Он вздохнул. Информатор уже был внутри. Он повернулся на каблуках и в сопровождении телохранителя направился к трупам.

  Склеп, освещенный мерцающими свечами, пах горелым жиром, бальзамирующей жидкостью, специями и затянувшейся смертью. Короли смотрели на Канарис из черных гробов со стеклянными крышками, разбросанных по полу в историческом беспорядке. Династия Брагансас презрительно перетасовывалась новой республикой.

  За пламенем толстой белой свечи Канарис заметил движение. Его рука потянулась к автомату, который он носил в кармане пальто в качестве подкрепления телохранителю.

  Мотылек коснулся его лица; он вздрогнул, но на этот раз не от холода. Ему показалось, что он слышит дыхание. Когда он перешагнул через короля, благосклонно смотрящего сквозь века, мужской голос сказал: «Возможно, ты будешь достаточно хорош, чтобы сказать своему Человеку Пятницу, чтобы он ушел; здесь уже достаточно смерти. Он вышел из тени. „У меня нет пистолета“.

  Канарис сказал телохранителю, который стоял у двери, ждать снаружи.

  Он выпустил пистолет из кармана и спросил: «Неужели такая установка была необходима?»

  «Это одно из немногих мест, где нас не увидят. Суеверный народ, португальцы.

  «Почему, – сказал Канарис по-английски, – шпионы всегда должны быть такими мелодраматичными?»

  «Потому что наша профессия должна быть мелодраматичной. Когда мы обнаруживаем, что это не так, мы должны создавать свои собственныемелодрама. Мне жаль, что я не смог выложить для тебя мяч в Эшториле. У тебя есть деньги? – резко спросил он.

  «Если у вас есть информация».

  «Ничего не написано. Как раз то, что мне сказали.

  «Кажется, я слышал это раньше, – сказал Канарис. – Могу я предложить вам подойти немного ближе. Я не люблю обращаться к вам через полдюжины трупов, хотя они уже давно уже подслушивают.

  Канарис встречался с Кроссом только однажды, но снова был поражен сочетанием изысканности и жестокости этого человека. На нем был двубортный серый костюм, и его загар был шоком в этом погребальном месте.

  Канарис сказал: «Ну?»

  Кросс рассказал Канарису то, что имел в виду фон Клаусу – что в британском посольстве на улице Сан-Домингос-а-Лапа он слышал сообщения о том, что Черчилль готов заключить сделку с Германией.

  «При условии, что мы отвлечем наше внимание от Ла-Манша к Советскому Союзу?»

  – Да, – удивленно сказал Кросс, – откуда ты узнал?

  «Вы не единственный агент, прижавший ухо к земле в Лиссабоне».

  – Банкир?

  Настала очередь удивляться Канарису. «Просто другие источники», – сказал он. «Давайте придерживаться правил, мистер Кросс».

  Двойной крест?

  Кросс смахнул пыль со стекла одной из шкатулок. Дом Карлос, один из недавних Брагансас, с медалями, все еще прикрепленными к его выцветшей форме, вопросительно смотрел на него.

  'Правила? Браганса придерживались правил и посмотрите, откуда они их взяли ».

  «Почти триста славных лет», – сказал Канарис. «После того, как герцог Иоанн Брагансский изгнал испанцев».

  – Посмотрите, куда правила привели Карлоса Первого. Убит. Думаю, в 1908 году ».

  Канарис сказал: «Для меня большая честь, что меня выбрали передать эту информацию фюреру».

  «Интересно, – сказал Кросс, – как он сбросит свою смертную оболочку. Посмотрим, сможем ли мы найти Карлоса. Он переходил от одного гроба к другому, стирая годы со стеклянных крышек. – Как вы думаете, почему вы удостоились чести, адмирал?

  «Потому что кто-то знает, что фюрер меня выслушает».

  – А он будет? осматривая благородное лицо, которое было частично съедено крысами. Канарис почувствовал запах гниения. – Нет, это не он, – продолжил Кросс.

  'Конечно.'

  – Но вы не верите в то, что слышали?

  «Я не верю, я не верю. Вы верите в то, что слышали в данном случае, мистер Кросс?

  «Он выглядит так, будто умер от недоедания», – сказал Кросс, указывая на исхудавшего монарха. 'Да. Источник был проинформирован… это какие источники, не так ли?

  Канарис с тоской смотрел на дневной свет наверху лестницы. Кросс в прошлом оказался таким же надежным, как и банкир; но если вы собирались обмануть, вы должны были убедиться, что поставщик обмана пользуется доверием.

  Канарис сказал: «Вы считаете себя предателем, мистер Кросс?»

  «Напротив, патриот. Просто я не верю, что мы должны воевать с Германией. Настоящий враг – Россия ».

  – И вы считаете, что мы должны предать их мечу? Черчилль – это для него грязная работа?

  «Это более сложно, чем это», – сказал Кросс, выпрямляясь из гроба. «Во-первых, Британия не в состоянии бороться ни с кем. Во втором Гитлер всегда клялся проводить большевиков. Но что еще более важно, Черчилль не мог быть замечен в сотрудничестве с немцами, так что на самом деле у Британии нет возможности сражаться на их стороне. Нет, так надо делать, потому что это единственный способ ».

  Канарис двинулся к столбу дневного света; от запаха этого места его начало тошнить.

  Кросс сказал: «У меня создалось впечатление, что скорость была важна. Чем быстрее Гитлер нападет на Россию, тем лучше для всех. По моим осведомленным источникам. В этом есть смысл, не так ли? Разорвать договор со Сталиным без предварительного предупреждения и до того, как он реорганизует Красную Армию ».

  'Возможно. Гитлер не собирался атаковать так поспешно ».

  «Это произошло потому, что после своего выступления в рейхстаге он окончательно отказался от надежды на то, что Британия будет искать мира. Теперь Черчилль возрождает эту надежду. Историки всегда будутинтересно, почему Гитлер отказался от своих планов вторжения в Британию. Наше военно-морское и воздушное превосходство – вот чего они добьются. Но мы будем знать лучше, не так ли, адмирал?

  Могли ли вы заразиться дыханием гробов? Канарис достал из кармана небольшой антикатаральный ингалятор, вдохнул пар в легкие и сказал: «Я еще не решил, что сказать фюреру».

  Кросс заглянул в гроб. Покачав головой, он сказал: «Еще один». Он напомнил Канарису гладкого молодого офицера, который перекликается с мертвыми на поле боя. Как он приобрел такой загар?

  Кросс сказал: «Скажите ему, во что вы верите».

  `` Было бы лучше, если бы у меня было какое-то документальное подтверждение намерений Черчилля '', пристально глядя на Кросса, чтобы узнать, отреагировал ли он, если бы он знал о письме герцога Виндзорского, но Кросс просто ответил: `` Дело в том, что Гитлер поверит вам . '

  Нет, мой друг, подумал Канарис, дело в том, что я хочу ему сказать? Теоретически, полагал он, ответ был громким: да: быстрая и всеобъемлющая победа над Россией оставит Третий Рейх победоносным верхом на Европе и на западных рубежах Советского Союза. Но хочу ли я, чтобы Гитлер привел нас к такой победе? Хочу ли я сыграть важную роль в предоставлении ему свободы действий в распространении геноцида евреев с его палачом, Гиммлером, сумасшедшим птицеводом, рядом с ним?

  Снова возникло решение, которое он и Фриц фон Клаус – поощряемые шнапсом – затронули: посоветовать Гитлеру атаковать и в то же время предупредить Сталина. Ни войны, ни потерь Германии, ни геноцида.

  «Конечно, есть и другие соображения», – говорил Кросс, и его слова были настолько уместны, что на одно тревожное мгновение Канарис задумался, не высказывал ли он свои мысли.

  'Такие как?'

  Кросс, склонившись над королем, взглянул на Канариса. «Я работаю в британской разведке – так же, как и ваша, – улыбается, – и небезызвестно, что вы не всегда сходитесь во взглядах с Гитлером».

  'Действительно? Боюсь, это наблюдение мало говорит о британской разведке ».

  Кросс встал, качая головой. – Боюсь, нет, Карлос. Жалость. Я люблю, чтобы все было аккуратно завязано, знаете ли,начало и конец. А что насчет бомбы в Бюргербройкеллер в Мюнхене 8 ноября прошлого года?

  Пораженный, Канарис сказал: «Что насчет этого?» Он положил ингалятор в карман и достал серебряную таблетку; он проглотил таблетку сиреневого цвета, транквилизатор.

  Кросс сказал: «Интересно, правда?»

  'Не особенно. Неудачное покушение агентов британской разведки и немецкого плотника. Или, если вы предпочитаете другую версию: немного нехарактерного блеска гестапо, чтобы заставить немецкий народ поверить в бессмертие Гитлера. Как вы знаете, фюрер прервал свою речь и уехал поездом в Берлин. Вскоре после того, как он ушел, взорвалась бомба ».

  «В МИ-6 есть сотрудники, – сказал Кросс, подходя к лестнице, – которые считают, что обе версии – чушь собачьей. Что покушение было достаточно искренним. Что это было осуществлено при попустительстве немецкой разведки, а не какой-либо из групп СС, – Кросс поднял бровь, глядя на Канариса, – а когда это провалилось, кто-то предпринял большие усилия, чтобы запутать весь вопрос. Немецкие плотники, гестапо… другими словами, двойная доза промывки глаз ».

  'Так?'

  «Мы обсуждали вашу преданность. Фюрер или страна. Что-то в этом роде. Мне просто интересно, есть ли у вас какие-нибудь теории о покушении.

  «Я только что рассказал вам то, что знаю».

  'Ммммм. Были ли у фюрера какие-нибудь теории?

  «Он, конечно, был в восторге. Божественное вмешательство и тому подобное, – не в силах сдержать слабую нотку презрения в голосе.

  «Возможно, он хотел бы услышать наши теории…»

  А теперь меня шантажируют. Склеп стал могилой самого Канариса. «Его не интересуют теории…»

  – На самом деле, больше, чем теории. Как вы говорите, была замешана британская разведка. На самом деле двое наших мужчин были арестованы.

  Канарис пожал плечами. «Вы хотите, чтобы я передал фюреру некоторую информацию о причастности?»

  – Бросьте, герр-адмирал, – сказал Кросс. «Вы прекрасно знаете, о чем я говорю. Это не та информация, которую вы хотели бы передать, не так ли?

  Едва ли; вы не подписываете свой смертный приговор. Он часто задавался вопросом, попытаются ли когда-нибудь британцы использовать свои знания о соучастии абвера в заговоре с бомбой в качестве рычага; он надеялся, что они этого не сделают, потому что они знали, чтобыть другими заговорами ... Они действительно отчаянно пытались убедить Гитлера в том, что они готовы пойти на сделку ...

  К счастью, Канарис добрался до подножия лестницы.

  Подбирая слова с особой осторожностью, Канарис сказал: «Конечно, если бы мы поставили Советский Союз на колени одним превентивным ударом, позиция Гитлера была бы непоколебимой».

  – Но вы бы этому аплодировали, не так ли, адмирал? сардонически.

  «Я хотел бы плюнуть в его могилу», – подумал Канарис и сказал: «Конечно», на случай, если они не знали о его личном участии в заговоре с бомбой.

  «Однако из этого не обязательно следует, что его позиция будет непоколебимой…»

  Что, черт возьми, он имел в виду? Еще один заговор с бомбой? Как и все в этой профессии, Кросс говорил шифром.

  'Не так ли?' Хотя он говорил уклончиво, Канарис сумел дать хоть малейший намек на надежду.

  «Скажем, мы планируем на все случаи жизни. Но мы слишком заглядываем в будущее, не так ли? Все, что вас сейчас должно волновать, – это то, что вы можете принести большую славу Отечеству. И никто никогда не сомневался в вашем патриотизме, господин адмирал. Никто.'

  Крошечный луч гордости осветил душу Канариса.

  Кросс сказал: «Ну, мне пора. Я пойду первым, если вы не возражаете.

  «Если хочешь».

  «Так что не могли бы вы сказать Man Friday, чтобы он ушел с верхней ступеньки?»

  Канарис крикнул, и они услышали шарканье ног.

  Кросс протянул руку, и на мгновение Канарис подумал: «Боже мой, мы собираемся пожать друг другу руки, как британцы», прежде чем сообразить, что Кроссу нужны его деньги. Это тоже было очень британским.

  Положив в карман банкноты эскудо, Кросс ухмыльнулся, сказав: «Еще крупа для казино», и побежал по ступенькам по две за раз.

  Канарис дал ему пару минут. Затем он услышал, как завелся мотоцикл; это должно быть было спрятано. Едете на мотоцикле в костюме? Ну что ж, Кросс не был обычным человеком.

  Канарис поднялся по ступеням на солнечный свет и вдохнул свежий воздух, как если бы он был живительным кислородом.

  ГЛАВА ШЕСТАЯ

  18 сентября 1941 года. В спецпоезде Черчилля.

  «Итак, это сработало».

  Черчилль, одетый в ярко-синий костюм с застежкой-сиреной и черно-золотые марокканские тапочки, с удовлетворением прочитал принесенный Синклер документ.

  Это было от генерала Гастингса Исмэя, начальника штаба, до Черчилля в его качестве министра обороны.

  Согласно полученной сегодня информации, Гитлер вчера отдал приказ о рассеянии вторжения флотом, обращенным к Британским островам. РАЗВЕДКА САМОЛЕТОВ СЕГОДНЯ СООБЩАЛА, ЧТО ЭТОТ ПРОЦЕСС УЖЕ НАЧАЛСЯ.

  Источником первой информации, предположил Черчилль, был Ультра в Блетчли-парке. Именно Ультра расшифровала Директиву Гитлера № 16, подписанную 16 июля 1940 года, в которой объявлялись его планы вторжения.

  Черчилль взглянул на Синклера. «Мой самый секретный источник?»

  Синклер, одетый в твид и броги – он когда-нибудь носил что-нибудь еще? – кивнул. «Но некоторые корабли оставляют, чтобы можно было быстро собрать силы».

  – Конечно, если мы нарушим свое обещание. Но хочется надеяться, что к тому времени будет уже слишком поздно ». Черчилль налил им виски и содовую и откинулся на спинку стула; ему нравились поезда, их щелкающий ритм, их поиск пищи, змеиный прогресс. Ему особенно понравился этот поезд, оборудованный кабинетом, кроватью, телефоном и, по его настоянию, ванной. «Капрал Гитлер должен держать пальцы на винтах, чтобы держать нас в очереди. Так что не ждите, что эта какофония затихнет, – показывая сигарой через затемненные окна и прислушиваясь к лаю зенитных орудий. „Он не смеет дать нам передышку. И, конечно, в какой-то степени я несу за это ответственность “. Он замолчал, когда меланхолия коснулась его эйфории.

  Синклер сказал: «Если бы вы не приказали бомбить Берлин, то атаки люфтваффе не переместились бы с аэродромов на наши города».

  «И мы бы проиграли Битву за Британию», – сказал Черчилль. «И тогда нам пришлось бы протянуть настоящие мирные щупальца».

  Черчилль внезапно встал, выключил свет в совмещенном офисе и жилом помещении и отодвинул угол затемнения. Сквозь клейкую пленку они могли видеть злобные вспышки света.

  «Но какой ценой», – пробормотал Черчилль. «Какой ужасной ценой».

  «Это то, с чем тебе придется жить, Уинстон». С тех пор как они стали соучастниками обмана, соучастниками в схемах с огромным потенциалом, они стали более знакомыми. «Впереди еще хуже, гораздо хуже».

  «Что бы сказали люди, если бы они знали?» – спросил Черчилль, не ища ответов. И Синклеру: «Ты действительно истинный Утешитель Иова».

  «Вы спрашиваете, что скажут люди. Возможно, однажды, когда они будут к этому готовы, они скажут, что вы спасли свободный мир ».

  Черчилль отпустил затемнение и снова включил свет. Он просиял, скрытая энергия вернулась. Он стоял перед Синклером, стягивая молнию своего комбинезона вверх и вниз. «Вы знали, что я сам их придумал? Одна из лучших вещей, которые я когда-либо делал. Я называю их своими комбинезонами ».

  Синклер сказал: «Если бы вы не были политиком, вы могли бы быть дизайнером или художником ...»

  «Или каменщик», – сказал Черчилль, садясь. «Знаете ли вы, что я когда-то был членом Объединенного союза рабочих строительной торговли? Они пытались выгнать меня, но я не пошел ».

  Он сел. «Итак, мы проделали нашу первую уловку; нас ждет великая иллюзия. Сцена: Лиссабон. Вы совершенно уверены в личности этого человека, Хоффмана?

  – Совершенно верно, – сказал Синклер.

  – А Кросс, что ты о нем думаешь?

  «Он ваш большой поклонник».

  «Вряд ли за надежность. Вы, шпионы, хуже нас, политики, когда дело доходит до ответа на прямой вопрос ».

  «Что ж, – осторожно сказал Синклер, – по определению агент, особенно двойной агент, должен иметь определенные недостатки в своем характере».

  «Я так полагаю. Я знал его однажды, – загадочно сказал Черчилль.

  «Я не знал, что вы даже слышали о нем до недавнего времени».

  «Когда он был мальчиком». Черчилль не стал вдаваться в подробности. – Так все дело в Кроссе и Хоффмане?

  «И девушка».

  «Да, – согласился Черчилль, – и девушку».

  Поезд подъехал к станции. Черчилль подошел к двери. Сержант Томпсон, бывший телохранитель Черчилля, которого он помнил из бакалейной лавки в Норвуде, уже стоял на платформе.

  К нему присоединились Черчилль и Синклер. 'Где мы?' – спросил Синклер.

  «Где-то в Англии», – сказал ему Черчилль. «Точнее, где-нибудь в Кенте».

  «Почему мы останавливаемся?»

  Томпсон ответил на вопрос. «Мистер Черчилль хочет установить телефонную связь с Чартвеллом, сэр».

  «Сказать Клемми, что я буду дома к обеду через полчаса», – сказал Черчилль.

  ГЛАВА СЕДЬМАЯ

  Шесть дней спустя девушка, о которой говорили Черчилль и Синклер, прилетела через полосу воды на Тежу, предназначенную для летающих лодок.

  Ее звали Рэйчел Кейзер, ей было двадцать три года, она была британкой и еврейкой и агрессивно гордилась обоими, среднего роста, с короткой стрижкой, такими темными, что они сияли иссиня-черным в солнечном свете, и экстравагантной фигурой, заключенной в узком квадратном плече. -зеленый костюм на талии.

  Вглядываясь в расплавленные воды устья, забитые судами, она испугалась и злилась на себя за то, что не смогла подавить свой страх.

  Было 11.25. Пятнадцатью минутами раньше капитан Компания Pan American Airways Clipper, на которой она пересекла Атлантический океан, сообщила о незначительных технических неполадках.

  Пассажиры знали о проблеме последние пять минут. Все, что они оспаривали, было второстепенным: один из четырех пропеллеров над ними имел оперение.

  Внезапно прекрасное тело «Клипера» стало тяжелым. «Как беременная женщина, которая боится выкидыша», – подумала Рэйчел.

  Возможно, проблемы были вызваны взлетом над Атлантикой с Орты на Азорских островах. Несмотря на прогноз погоды на Бермудских островах, море в Орте было неспокойным. Пилоты «Клипера» не должны были взлетать, если высота волны превышала тридцать дюймов; волны в Орте могли достигать двадцати девяти или тридцати одного дюйма; Каким бы ни был их рост, они не остановили капитана, и большая сияющая морская птица взлетела со скоростью 100 миль в час, отбив волны и проскользнув мимо скалы.

  По крайней мере, подумала Рэйчел, пытаясь развеять свой страх, перспектива аварийной посадки принесла небольшую побочную выгоду: она ослабила пыл венесуэльского дипломата, который пытался сделать ей предложение на протяжении двадцати двух часов поездки из Штаты.

  Не то чтобы он не был достаточно привлекательным – или так было до тех пор, пока он внезапно не утих, побледнев и дрожа после заявления капитана, – но кому нужно такое внимание, когда вы летите на встречу со своей первой любовью или, скорее, любовником?