Текст книги "Танец ангела (СИ) "

Автор книги: Денис Куклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

– Не дури!– Геннадий протянул к ней руку.– Отдай нож!

– Нет, Гена! Меня простят, а тебя расстрелять могут...

– Отдай мне нож!..

– Стоять!– В голос выкрикнули два милиционера, появившиеся среди кустов.

Оля протянула к ним руки, в одной из них сверкнуло окровавленное лезвие.

– О, мать!– Пробормотал пожилой милиционер, оглядывая и ее, и Геннадия, и труп на земле.– Что же ты наделала?!

– Это не она!– Геннадий дернулся было. Но пожилой милиционер навел на него ствол пистолета.

– Стоять, я сказал!

– Он меня изнасиловать хотел,– сказала Оля, бросив нож на землю.– Я его убила...

На допросе немолодой уже следователь Иван Лаврентьевич Соколов выразил недоверие к ее рассказу:

– Ольга Матвеевна, сознайтесь, это ведь не вы убили Пантелеева.

– Я...

– Нет, не вы. Но вы можете получить срок за его убийство. Я думаю, что вы покрываете своего мужа. Геннадий Алексеевич прошел свой университет за решеткой и вполне мог убедить вас, взять его вину на себя.

–  Нет, это не так.

– Вы напрасно упрямитесь и вводите следствие в заблуждение. Лучше всего рассказать правду сейчас.

– Я сказала вам правду. Я убила этого человека. Сделала это случайно. Я защищалась. Он хотел меня изнасиловать.

– Вы говорите, что отняли у него нож и не помните, как ударили Пантелеева?

– Да,– кивнула Оля.

– А где в это время находился ваш муж?

– Мы поссорились. Он ушел далеко вперед и не сразу услышал мои крики.

– Нам известно, что ваш муж в ресторане поссорился с неким Зубовым Павлом Даниловичем. А Пантелеев был его другом. Может быть, вы все же расскажете правду?

– Я вам сказала правду.

– Ольга Матвеевна, дело в том, что на ноже, как вы утверждаете – ноже Пантелеева, его отпечатков пальцев не нашли. Но нашли на нем отпечатки пальцев Зубова и вашего мужа... Как вы объясните этот факт?

– Я не знаю,– покачала головой Оля.

– А я знаю,– Соколов пристально посмотрел на нее.– Неужели вы решили, что я пущу дело на самотек?

– Я ничего не думаю...

– Ольга Матвеевна, вы молодая и привлекательная женщина. Вам еще детей рожать и воспитывать. И вовсе не факт, что суд оправдает ваши действия самообороной и другими смягчающими обстоятельствами. Вы вполне можете получить реальный срок лишения свободы. А заключение никого не красит и никому здоровья не прибавляет. Подумайте об этом. Я не пугаю вас, но вы можете потерять и молодость, и семью. Потеряете все что у вас есть.

– Я защищалась,–  упрямо повторила Оля.– Этого человека я убила случайно.

– Хорошо,– кивнул следователь.– Если вам нечего добавить к своим словам, перечитайте признательное заявление и протокол допроса, и распишитесь вот здесь и здесь. Но я все же советую вам, пересмотреть свое решение и сделать обратное признание. Сейчас вас поместят в камеру предварительного заключения. А утром мы встретимся снова.

Соколов вызвал конвой и проводил подозреваемую задумчивым взглядом.

А спустя два дня мир Ольги Ермаковой рухнул окончательно.

После девяти часов утра ее на допрос привели к тому же Соколову.

– Присаживайтесь, Ольга Матвеевна,– глядя на нее, следователь кивнул каким-то своим мыслям.– Я вынужден сообщить вам очень плохую новость. Крепитесь. Ваш муж Ермаков Геннадий Алексеевич погиб...

– Что?!– Оля почувствовала, что земля уходит из-под ее ног.

– Держитесь, Ольга Матвеевна,– повторил Соколов.– Прошедшей ночью он был найден во дворе вашего дома. Он был мертв.

– Нет,– прошептала Оля, глядя на следователя.– Нет...

И в этот момент она почувствовала невыносимую, резкую боль внизу живота.

– А-а,– застонала она, прижимая живот руками. А потом упала на колени, выдохнула еще это:– А-а!!!– И потеряла сознание.

В себя она пришла спустя несколько часов в больничной палате.

– Вы можете пройти к ней,– услышала незнакомый женский голос.– Хотя, подождите, я вызову сначала врача. Он должен поговорить с больной.

Голоса в коридоре на какое-то время стихли. Но через минуту в палату вошел немолодой врач, с которым Оля пару раз встречалась в кабинете женской консультации.

– Здравствуйте,– он сел рядом с ней на стул и взял за руку.– Оля, вы были беременны.

– Что?– Прошептала она, еще не осознавая, что врач сказал: "были..."

– Мы не смогли помочь вам. Вы потеряли ребенка...

– Да что же это такое?– Прошептала она, глядя на него глазами полными слез.

– Не будем терять надежду. Вы еще сможете забеременеть,– сказал врач.– Мы сделали все, чтобы сохранить вам здоровье... Поправляйтесь, Ольга, поправляйтесь.

Оля закрыла глаза и выдохнула со стоном.

– Ольга Матвеевна,– стул рядом с ее кроватью скрипнул.– Я побеспокою вас. Простите меня, но для некоторых вещей такой момент самый подходящий.

Оля открыла глаза и увидела Соколова.

– Я сожалею,– сказал он.– Но сейчас вы уже можете сказать правду о том, кто убил Пантелеева. Скажите мне это, Ольга Матвеевна. Для вас запирательство уже не имеет смысла. Признайтесь в том, что пытались ввести следствие в заблуждение, и, выписавшись из больницы, вы отправитесь не в камеру, а домой.

 Она несколько мгновений смотрела на него измученными глазами, а потом прошептала едва слышно:

– Да, это Гена убил его...

Она не считала дни, не замечала времени. Она не знала, сколько провела в больнице. Ее сердце и ее душа, словно омертвели от потерь, а тело перестало ощущать боль и муки голода. К ней приходили подруги и родственники, каждый день приходила мать.

– Доченька,– говорила она,– не убивайся так. Жизнь еще наладится. И ребеночек у тебя будет! И даст бог, человека хорошего встретишь! Тебе только сейчас на ножки встать нужно! Покушать тебе нужно! Не хорони себя заживо!..

– Мама, я не хочу сейчас ничего. Не хочу...

– Доченька, поешь хоть немного! Соку выпей, яблочко съешь!

– Мама, да оставь ты меня в покое!.. Оставьте вы меня все в покое! Я жить не хочу, а ты меня яблоками кормишь...

– Не говори так, дочка, не надо! Думать так и говорить – грех! А все остальное... И думать не смей!!! Господи! Господи, пожалей ты меня и себя!.. В жизни ведь всякое случается! Но жить надо и любить надо! Сколько нам Господом отпущено, столько и прожить надо, дочка!..

А на дворе уже заканчивалось лето, и листья на березах пожелтели.

Спустя какое-то время Оля все же пришла в себя и нашла силы жить дальше. Может быть, помогли в этом забота и участие тех, кто не оставил ее в трудные дни. А быть может, просто судьба ее была в другом...

Из больницы ее выписали на пороге осени. Как же странно было смотреть на двор, на детей, играющих в пятнашки, на соседок, судачивших на лавочке возле подъезда. Для этих людей не изменилось ничего, а для нее одна жизнь сменилась другой жизнью.

А в квартире все было незнакомо. Пока она лежала в больнице, мать сделала в комнатах ремонт.

– Я, доченька, вещи ненужные в кладовку убрала,– сказала она.– Потом подумаем, что с ними сделать.

И Оля поняла, что мать убрала в кладовку вещи Гены.

– Хорошо, мама,– кивнула она.– Я пойду к себе. Спать хочу.

– А давай чайку попьем, дочка,– с надеждой сказала мать.– Я твое любимое пирожное купила!

– Нет, я ничего не хочу.

В своей комнате Оля села на кровать и просидела так без движения несколько минут. И в этот миг она сильней всего ощутила и безысходность жизни и потери свои. Еще недавно эти стены хранили любовь, а сейчас в них жило отчаянье. Она встала и подошла к книжному шкафу. Мать предусмотрительно убрала все фотографии с Геннадием. Но Оля хорошо помнила, что одну из них использовала вместо закладки в книге Каверина "Два капитана".

Она нашла книгу и нашла фотографию. Снимок сделан был возле фонтана в городском парке. Сделан был в первомайские праздники, совсем недавно. Но то время уже не вернуть за все золото мира.

Она легла на постель, положила фотографию на грудь и закрыла глаза. Ей так хотелось, чтобы в эту минуту привиделся прекрасный сон.

– Я потеряла все,– шептала она.– Я потеряла все...

На следующий день в гости заглянул Соколов. Принес фрукты с арбузом. Мама собрала на кухне стол. Но Оля к еде не притронулась.

– Вам, Ольга, на работу нужно выйти,– говорил ей Соколов.– Работа – лучшее средство от печали. Знаю это по себе. Когда я жену потерял, только работа и спасала.

– Вот видишь, дочка,– поддакивала ему мама.– И я говорю, что на работе тебе легче станет.

– Иван Лаврентьевич,– особенно не прислушиваясь к его словам произнесла Оля.– Вы поймали убийцу?

– Ой, боженька ж!– Всплеснула руками мама.– Да что же ты опять за свое?!

– Это не так просто, как вам кажется,– уклончиво ответил Соколов.– Но мы работаем! И уверяю, виновных найдем!

– А я вам скажу, кто его убил,– все также отрешенно произнесла Оля.– Его убил – Зуб...

– Ольга Матвеевна, я вам от всего сердца советую,– убедительным тоном сказал Соколов.– Все эти домыслы – забудьте! Вам сейчас нужно силы восстановить, цель в жизни найти. Ольга, сейчас для вас это необходимо! И забудьте о прошлом хотя бы на время!

– Я ведь не машина, которую можно выключить...

– Да я понимаю тебя, Оля! Но для того, чтобы жить дальше, тебе нужно на время забыть... Послушай совет старика, забудь! Забудь!..

– Извините, я устала,– Оля вышла из-за стола.– Я пойду отдыхать...– И именно в этот момент она решилась идти до конца.

Через несколько дней одна из подруг принесла ей склянку с плавиковой кислотой. Она и не подумала спросить, зачем ей понадобилась кислота.

Вечером в пятницу Ольга собралась, повязала голову темным платочком и простилась с матерью.

– Мама, я пойду,– сказала она.– До встречи.

– Куда ты собралась, дочка?

– Мне нужно прогуляться.

– Вот и хорошо! Тебе давно нужно подышать свежим воздухом. Может быть, подружек встретишь.

– Да,– кивнула Оля и когда вышла из квартиры прошептала.– Прощай...

Она медленно шла по сумеречным улицам, не замечая ни встречных, ни знакомых, которые изредка окликали ее. Остановилась только, когда подошла к крыльцу ресторана. Сердце подсказывало, что она обязательно встретит того, кто нужен.

Оля так долго стояла возле ресторана, что швейцар, наконец, не выдержал, вышел на крыльцо и спросил неприветливо:

– Чего тебе?

– Что?– Не сразу поняла Оля.

– Нужно тебе что, спрашиваю?!– Повысил голос тот.

– Я Зуба хочу увидеть.

– Зуба?!– Хмыкнул охранник.– Хорошо, сейчас позову...

Он ушел и через несколько минут вернулся с Зубовым.

– Что-то я тебя узнать не могу,– с ухмылкой сказал то.– Кто такая?

– Я тебе долг принесла,– ответила Оля.

– От кого?– Зуб спустился на одну ступеньку ниже.

– От своего мужа.

– И кто у нас муж?– Зуб сделал еще два шага вперед.– А мне личико твое знакомо. Но не могу вспомнить, где встречались. Кто ты такая?..

Оля засунула руку в сумку и посмотрела Зубу прямо в глаза.

– Ты меня уже не помнишь,– она вытащила обернутую газетой склянку с кислотой и открыла ее.– А я тебя никогда не забуду...– И выплеснула кислоту ему в лицо.

– Что за...– Зуб схватился за лицо.– Ах ты, курва!..– Он еще не понял, что в лицо ему плеснули не уксусом.– А! А-а! А-а-а!– Через мгновение уже завопил, пытаясь протереть глаза.

И еще громче него завопил швейцар...

– Что же вы, Ольга Матвеевна наделали?– Покачал головой Соколов.– Чудо будет, если Зубов выкарабкается. Но даже, если и жив останется, вам исправительной колонии не избежать... И не дай бог вам увидеть то, что вы с человеком сделали...

– А я ни о чем не жалею,– спокойно сказала Оля.– Он у меня все отнял, ваш Зуб. И я бы сейчас то же самое сделала, и потом сделала бы это снова, и снова, и снова!..

– Мне вас жаль, Ольга. Но помочь вам уже никто не сможет... И все же мне вас жаль. Не дай бог, моей дочери пережить такое... Но...

– Что "но"?– Оборвала его Оля.– Вы ведь ничего не понимаете!.. И оставьте вы меня в покое... Я так устала,– она закрыла глаза ладонью.– Так устала...

А потом был суд и несколько лет в неволе: фуфайка с номерком, кирзовые ботинки и барак. И только синее небо над ее головой никто не смог отнять. Синее небо и косяки журавлей по весне да по осени.

Вторую ночь подряд Катю мучило томительное, сумеречное сновидение со странными картинами, похожими на черно-белую, плохо сохранившуюся киноленту. Катя понимала, что видит сон, и ощущала острое желание проснуться. Но сновидение цеплялось за нее острыми коготками, дышало в лицо затхлыми, восставшими с дедовских погостов страхами. «Отпустите меня!»– вырывалась Катя из обволакивающих, мохнатых лап кошмара. Плакала: «Отпустите!..». И этот плач вдруг застрял у нее в ушах как заноза. С каждым мгновением он становился все громче и громче, и поглотивший ее кошмар, наконец, разлетелся на тысячу осколков.

Она не знала, сколько времени это продолжалось: минуту, пять минут, двадцать...  У нее сил не было на то, чтобы разлепить веки, и сил больше не было слышать пронзительный детский плач.

– Мам!– Крикнула она, приподнявшись на локте.– Мам, Сонька плачет!..– И окончательно пришла в себя.

Времени было около четырех часов утра. За окном висели сизые сумерки. Небо с вечера заволокло тучами.

Катя села на кровати и тяжело перевела дыхание. Выглядела она неважно, осунулась, под глазами лежали темные тени. Почти каждое утро она мучилась от головной боли, а мышцы рук и ног непривычные к домашней работе ныли уже несколько дней.

Она, наконец, встала с кровати и прошла в детскую, взяла Соню на руки.

– Ну, что ты? Что ты расплакалась? Простынка у нас сухая. Ой – ей!.. Ой – ей!.. Ну, что ты? Успокойся, малыш!– Катя подошла с сестренкой к окну.– Скоро солнышко встанет! Видишь, птички уже проснулись. Слышишь, как они песенки красиво поют?!

Соня незаметно успокоилась, а Катя все продолжала говорить:

– Сегодня мы с тобой гулять пойдем в парк. Ты там с ребятками будешь играть!

– Мама...– всхлипнула Соня.

– Соня, нам ведь с тобой хорошо вдвоем, да?– Катя прижала к себе сестренку.– Я тебя никому не отдам, Соня! Пусть хоть что говорят. А я тебя никому не отдам...– К ее горлу подступили слезы.– А сейчас мы с тобой покушаем. Ты ведь хочешь кушать?

Соня кивнула. Она уже успокоилась.

– Сейчас мы с тобой умоемся и позавтракаем,– говорила Катя.– А плакать мы больше не будем! Потому что у нас с тобой все будет хорошо! А давай мы с тобой потанцуем!

Катя прошла в свою комнату, включила музыкальный центр и принялась танцевать с сестренкой на руках. Спустя минуту ее бледное лицо порозовело, а на губах появилась улыбка. Она снова подошла с сестренкой к окну и улыбнулась:

– Все хорошо, Соня! Все хорошо!..

Катя накормила сестренку и позавтракала сама. Потом включила в гостиной телевизор, легла вместе с Соней на диван, и они незаметно задремали под его мерцающие картинки и монотонные звуки.

Разбудил ее телефонный звонок. Времени было около девяти часов.

Катя с неохотой открыла глаза:

– Да?

– Катя, здравствуй! Это – дядя Коля!– Звонил Шугуров.– Я сейчас к вашему дому подъезжаю, хочу проведать вас. Поднимусь минут через пять.

– Здравствуй, дядя Коля,– отозвалась Катя.– Я буду ждать.

– У вас все в порядке, Катюша?

– Да, все хорошо.

– Я, наверно, разбудил вас?

– Нет, я уже собиралась вставать.

– А Соня спит?

– Да, она еще не проснулась.

– Хорошо, я сейчас приеду.

Чтобы не разбудить сестру, Катя осторожно встала с дивана и прошла на кухню. Убрала со стола грязную посуду. И словно увидела себя со стороны, худенькую, уставшую и неприбранную. Катя поправила волосы и улыбнулась. Мама всегда говорила ей: при любых обстоятельствах нужно выглядеть опрятно. Раньше она не воспринимала ее слова, но сейчас вдруг поняла их смысл. Нельзя показывать людям свои слабости, самоуважение – вот чему учила ее мама. Но поняла она это только сейчас.

Катя сходила в ванную комнату, умылась и причесала мокрые волосы, поправила одежду.

В дверь негромко постучали. Катя улыбнулась гостю. По-своему обыкновению, Николай Андреевич принес пакет продуктов.

– Здравствуй, Катенька. Извини, не заглядывал к вам. Немного закрутился. Как вы?

– Все хорошо, дядя Коля,– улыбнулась Катя.

– Это хорошо, когда все хорошо,– кивнул Шугуров.– Пройдем на кухню... Слышал, что Маргарита Георгиевна все-таки в Италию улетела.

– Да. Оставила денег и улетела.

– Понятно,– Шугуров сжал зубы.– Горловы заходят?

– Нет. И мне не очень хочется встречаться с ними.

– Может, это и на самом деле к лучшему. Я ненадолго заскочил. Только и хотел проверить, все ли у вас в порядке. Ты, Катюша, не забывай нас, звони! Если что-то понадобится или проблема какая-нибудь возникнет, сразу звони!.. Деньги тебе нужны?

– Нет. Бабушка денег дала. В комнате у родителей нашла немного. Пока что нам хватит.

– Я к вам дня через два загляну,– кивнул Шугуров.– А ты не забывай – звони! Я должен знать, как у вас дела,– он поднялся с табурета.

– Дядя Коля,– остановила его Катя,– ты пока не уходи. Я сейчас чай приготовлю.

– Нет, Катюша, мне пора,– отказался он.– На нашу красавицу – на Соню, одним глазком гляну!

Он зашел в гостиную и с улыбкой посмотрел на Соню.

– Гуляете?

– Каждый день.

– Ты с ней чаще гуляй. Ей тоже нужно отвлечься. И тебе нужно чаще бывать на свежем воздухе, на солнце. Выглядишь уставшей.

– Это с непривычки, дядя Коля,– улыбнулась Катя.– Сейчас все приходится делать самой.

– Ничего. Все с этого начинали. И шишки набивали, и мозоли зарабатывали, а иногда и похлеще дела случались. Мы с тобой как-нибудь об этом поговорим... До свидания, Катя,– он поцеловал ее на прощание.– Берегите себя.

Катя проводила гостя до лифта и вернулась домой. На ее лице все еще играла улыбка. После смерти родителей она начала понимать и принимать тепло человеческих отношений. Все что раньше казалось ей незначительным.

А Шугуров сел в машину и еще крепче сжал зубы.

– Что же вы, Маргарита Георгиевна, делаете?– Прошептал он.– Бог вас накажет за равнодушие. Бог вас накажет за зло...

Он еще какое-то время смотрел на гуляющих возле детской площадки бабушку с внуком. Мальчику было года три, он пинал по яркому мячику и со смехом бежал вслед за ним. В окно машины постучали. Шугуров отвлекся и посмотрел на смутно-знакомого пожилого человека.

– Утро доброе, Николай Андреевич,– улыбнулся тот. И Шугуров узнал в этом скромно одетом мужчине своего давнего знакомого, без которого, быть может, и жизнь его не состоялась.

Он стремительно вышел из машины:

– Арнольд Павлович, здравствуйте! Сто лет вас не видел, как вы?!

– Хорошо, Коля! Спасибо, хорошо!

– Садитесь в машину, Арнольд Павлович,– Шугуров открыл перед ним дверь.– Знаете что, я должен познакомить вас со своей женой.

– С Людой я знаком,– покачал головой Арнольд Павлович.

– С Людой я развелся,– улыбнулся Шугуров.– Я хочу познакомить вас с Галей.

– Она наверняка интересная и умная женщина, в этом я не сомневаюсь,– сказал Арнольд Павлович.– Но вряд ли ей нужно это знакомство. Не обижайся, Коля, но я никуда не поеду.

– У вас все в порядке?– После небольшой паузы спросил Шугуров.

– Да, конечно,– кивнул тот.– Коля, ты спешишь. Тебе уже нужно ехать.

– Да, конечно,– в тон ему кивнул Шугуров. Его недавняя радость от неожиданной встречи, сменилась разочарованием.– Жаль, что не поговорили... До свидания, Арнольд Павлович.– Он пожал ему руку и вернулся в машину.

– Встретил сегодня одного из старых знакомых,– говорил он через полчаса Гале.– Когда-то на него равнялись, он был примером для мальчишек.

– Да, это очень хорошо,– рассеяно кивнула она.

– А теперь это старый и больной человек,– продолжал говорить Шугуров.– И, видимо, не очень счастливый.

–Да, Коля, да,– кивнула она.– Это очень интересно, но тебе двоих грузчиков из цеха нужно уволить, пьют безбожно второй день. И еще одного с ночной смены на сахаре поймали.

– Кто такой?– Спросил Шугуров, уже начиная забывать о случайной встрече.

– Ты его не знаешь, работал совсем немного.

– Работал немного, а воровать научился,– усмехнулся Шугуров.– Выгоняй стервеца и ни копейки денег ему!

– А как насчет этих двоих? Им замена прямо сейчас нужна.

– Хорошо, я Баркову позвоню. Может, пришлет ребят из училища... Галя, ты даже не спросила, как дела у девочек.

– А я знаю, что у них все хорошо,– ответила она, что-то записывая в ежедневнике.– Если понадоблюсь, ищи в цехе. У меня по расчетам недостача по кондитерской глазури образовалась.

– Да, конечно, иди,– кивнул Шугуров.– У меня тоже дел невпроворот.

После приезда Николая Андреевича настроение у Кати пошло в гору. Вскоре проснулась Соня, и они принялись за уборку квартиры.

Закончив с этим, пообедали и стали собираться на прогулку.

– А, давай, мы с тобой к дяде Коле сходим в гости!– Улыбнулась Катя сестренке.– Он сегодня приходил, но ты спала. А сейчас мы к нему в гости придем!

На улице она посадила Соню в коляску и направилась в сторону центра города.

– Дядя Коля хороший,– приговаривала она по дороге.– Дядя Коля добрый. Ты ведь помнишь дядю Колю?!

– Дядя – добрый,– повторяла вслед за ней Соня.

Во дворах и на детских площадках галдела детвора. В небо с шумом срывались стаи голубей. Катя с улыбкой следила за их полетом. От политого водой асфальта и газонов с непросохшей травой шла прохлада.

Машина Шугурова стояла возле ресторана. Катя поднялась на крыльцо и постучала в зеркальную дверь. Николай Андреевич в это время находился в зале, увидел ее и радостно улыбнулся:

– Не ожидал! Молодец, что пришла! Я вас вот только что вспоминал,– он спустился с крыльца и зарычал как медведь из сказки:– Кто это катается на моей коляске?.. Кто?!

Соня заверещала от восторга и сделала попытку выскочить из коляски, но Шугуров поймал ее и перекинул через плечо.

– Все, сейчас ты от меня никуда не денешься!.. Анечка!– Окликнул девушку за стойкой бара.– Присмотри за ребенком! И покорми чем-нибудь, но только не конфетами,– он снова перешел на медвежье рычание.– Иначе я кого-нибудь съем!..

Соня снова завизжала от восторга и принялась сучить в воздухе ногами. Шугуров передал ее Ане и вместе с Катей поднялся в офис на втором этаже.

В кабинете Шугурова Катя посмотрела на стол отца и тут же отвернулась к окну.

– Очень хорошо, что ты пришла,– тем временем говорил Шугуров.– Сейчас мы с тобой к бухгалтеру сходим, и ты получишь деньги отца. Я ему за две недели работы должен остался.

– Я не за деньгами пришла, дядя Коля.

– Я знаю,– кивнул Шугуров.– Но деньги всегда кстати. Деньги лишними не бывают.

В этот момент в кабинете появилась Галина Сергеевна.

– А вот и Галя!– Улыбнулся Николай Андреевич.– А у нас гости!

– Я уже вижу,– кивнула она.

– Здравствуйте, Галина Сергеевна,– поздоровалась с ней Катя.

– Здравствуй,– Шугурова посмотрела на нее с подчеркнутым безразличием.

– Вот, Галя, Катюша в гости к нам пришла,– с улыбкой сказал Шугуров.

– А я уже решила, что у нее опять что-то стряслось! – Галина Сергеевна села за свой стол.

– Что с тобой?– Насторожился Николай Андреевич. Ни он, ни Катя к такому тону не были готовы.– Катя, извини, мы тебя одну оставим. Нам с Галиной Сергеевной поговорить нужно.– Они вышли в коридор.– Что с тобой?

– А не слишком ли отеческую заботу ты о ней проявляешь?– Напрямик спросила его супруга.

– О чем ты говоришь? Я тебя не понимаю! Девочки отца с матерью потеряли. А родственники у них сама знаешь какие! Девочкам сейчас не хватает самого главного – родительского тепла! Пойми ты их наконец. И меня пойми! Ведь ты женщина...

– Именно поэтому мне кое-что непонятно,– сказала Галя, глядя в глаза мужу.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты уже забыл, как мы с тобой познакомились? Ты был женат и вполне счастлив, но через полгода бросил жену и детей ради меня...

–  Прекрати!– Оборвал ее Шугуров.– Это уже не смешно!.. А ведь ты мне не доверяешь?!– Он покачал головой.– Во-первых, это глупо. Поводов я тебе не давал. А во-вторых, зайди в кабинет и внимательно, дорогая моя, очень внимательно посмотри на этого несчастного ребенка. Галя, ты на воду дуешь... Ты себя и ее не сравнивай. Когда я тебя встретил...

– Вот как?!

– Ну, вот что! Нет у меня ни времени, ни желания продолжать этот глупый и вредный разговор! Если ты по делу зашла, я тебя слушаю. Если нет...

– А если – нет?

Вместо ответа Шугуров вернулся в кабинет.

– Еще одну минутку, Катя,– улыбнулся он гостье.– Сейчас я кое-что проверю, и мы сходим к Софье Павловне, нашему бухгалтеру.– Он надел очки и принялся перечитывать какой-то документ.– А потом мы с вами пообедаем самым вкусным что только может быть!

– Дядя Коля,– нерешительно начала Катя,– я хотела с вами насчет работы поговорить. Сколько бы от родителей не осталось, все равно эти деньги закончатся.

– А институт? Ты же собиралась поступать на очное отделение. И работа тебе не всякая подойдет.

– Я согласна на любую,– кивнула Катя.

– Это ты сейчас так говоришь,– усмехнулся Шугуров.– Не спеши, Катя. Дай мне подумать... Наверно, у меня найдется работа для тебя.

Он подошел к стенному шкафу и взял с одной из полок ресторанное меню.

– С компьютером ты знакома. Такие меню мне один человек делал. Но в последнее время он чем-то жутко недоволен. То одно его не устраивает, то другое. Говорит, что заказов у него полно... Если ты согласна взяться за такую работу, я тебе на дом все необходимое привезу. Насколько я понимаю, работа нехитрая. Время от времени мы меняем ассортимент блюд, кое-что убираем, добавляем новые блюда. Самое главное, чтобы меню не было стыдно гостям предложить. Ты согласна попробовать?

– Конечно, согласна,– радостно кивнула Катя и снова замялась.– А сколько вы мне платить будете?

Шугуров рассмеялся:

– Не бойся, вас с Соней я не обижу! А вот ты до сих пор меня на "вы" величаешь, как чужого...

Из ресторана Катя вышла в приподнятом настроении. Соня уснула прежде, чем она посадила ее в коляску.

– Хорошая ты моя,– улыбнулась Катя, убирая с глаз сестренки прядь волос.

 В этот момент к ресторану с мерным грохотом подкатил мощный мотоцикл. Сидевший за рулем парень выключил двигатель и улыбнулся:

– Извини, не хотел напугать твоего ребенка.

– Ничего страшного,– улыбнулась в ответ Катя.– Она так устала, что теперь до вечера не проснется.

Незнакомец поставил мотоцикл на подножку, снял с головы шлем и протянул Кате руку для пожатия. Он оказался светловолосым парнем чуть выше среднего роста.

– Привет, меня зовут Артемом. Ты на работу приходила устраиваться? Я здесь тоже недавно работаю. По-моему здесь неплохо.

– Катя,– она пожала его крепкую ладонь.– И кем ты работаешь?

– Поваром. Сейчас ты скажешь, что я не похож на повара. Почему-то все думают, что повар обязательно должен быть упитанным, вот с такими щеками,– он показал, какого примерно размера должны быть щеки у нормального повара. Катя рассмеялась.– А я на самом деле неплохой повар. Если не веришь, вместе с мужем приходи в ресторан в мою смену. Оценишь сама.

– У меня нет мужа,– усмехнулась Катя.– А это моя сестренка, а не дочка. Приятно было познакомиться, Артем.

Она развернула коляску.

– Катя, подожди! Постой...– Он догнал ее и взял за руку.– Может быть, встретимся?..

– Извини, Артем,– она высвободила свою руку.– Мне сейчас не до того.

Он проводил ее взглядом. На его губах так и застыла слабая полуулыбка.

– Что-то ты, парень сегодня невесел,– весь вечер переглядывались повара из его бригады.– Никак влюбился?!

– Да,– кивал он в ответ,– влюбился... А про себя думал: "Неужели это так заметно?"

Весь день перед его глазами стояло худенькое лицо темноволосой девчонки, с которой он познакомился утром.

– Пора, парень, пора!– Солидно посмеивались мясники.– Так, глядишь, к осени пропьем тебя!

А он видел только ее глаза.

– Тёмка,– смеялись повара,– паштет не пересоли!..

После работы Артем поставил мотоцикл в гараж, на который успел заработать за последний год. Он снимал однокомнатную квартиру в старой панельной пятиэтажке. Вообще, жил он без нездоровой суеты, которой почти повально подвержены были сверстники. Даже тех ребят, которые учились с ним по специальности, жизнью раскидало в разные стороны. Были среди них и те, кого стремительно вынесло едва ли не в высшие сферы. Многие пошли по накатанной родителями колее. Но такие как Артем жизнь начали собирать по кирпичику.

Артем, не разуваясь, прошел на кухню, сел на табурет возле окна и закрыл глаза. Трудно сказать, о чем он думал в этот момент, но по его лицу блуждала счастливая улыбка.

– Прошу вас, Елена Ивановна, садитесь вот сюда,– Ирина Витальевна Болотова, инспектор по делам опеки и попечительства, приветливо улыбнулась Горловой. Гостья села напротив ее стола и улыбнулась в ответ.– Я могу вас поздравить, остались формальности! Впрочем, племянницу вы можете забрать уже сегодня. С моральной точки зрения это не противоречит законам нашего общества.

– Боюсь, что без вашей помощи и официальных бумаг нам с мужем будет непросто договориться со старшей сестрой Сони. С бабушкой девочек мы пытались убедить Катю отнестись к дальнейшей судьбе сестренки разумно и ответственно. Но убедить ее в своей правоте, так и не смогли.

Выслушав ее замечание, Болотова принялась барабанить ручкой по столу. Это было признаком ее раздражения.

– Ирина Витальевна, я не хочу создавать у вас превратное впечатление о Кате. Она хорошая и добрая девочка,– тут же поправилась Горлова.– Я не сомневаюсь в том, что сестренку она не обижает и пытается следить за ней должным образом. Но ведь это так тяжело – в одиночку поднять на ноги ребенка. Тем более в ее годы... Ирина Витальевна, я думаю, вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. И я думаю, что очень скоро в жизни Кати появятся молодые люди, а сестренка станет обузой,– она снова сделала небольшую паузу.– А мы с мужем уже не молоды и обеспечены. Мы уже не гонимся за вещами и все свои силы посвятим воспитанию ребенка. В этом вы можете быть абсолютно уверены.

– Елена Ивановна,– улыбнулась Болотова,– я в вас не сомневаюсь. Для воспитания Сони Малаховой лучшей кандидатуры, чем вы, я не вижу. И свое мнение я донесла до попечительского совета и до работников городского суда. В вас я абсолютно уверена. Если и доверять кому-то воспитание Сони, то только вам. Ребенка мы с вами заберем, когда будут готовы все необходимые документы. А если это будет необходимо, воспользуемся помощью работников милиции.– И добавила после краткого размышления:– Меня радует желание вашей племянницы воспитать сестренку самостоятельно. Но вряд ли ей это под силу. Из своего опыта я знаю, что ее намерение по большей части основано желанием сохранить хоть какую-то часть своей семьи. Этот шаг непродуманный и импульсивный. Будет очень хорошо, если мы сможем объяснить ей это.

– Но я не хочу ссориться с ней. Катя пока что не задумывалась ни о своем будущем, ни о будущем сестренки. Вчерашняя школьница, из-за родительской спины она, по сути, еще жизни не видела. А потом она выйдет замуж, и неизвестно как ее муж будет относиться к Соне. Скверное отношение может нанести ребенку такие душевные травмы, которые будут заживать годами. Не факт, что мужчина согласится воспитывать чужого ребенка. Потеряв семью один раз, Соня может лишиться ее вновь. Вы согласны со мной?