Текст книги "Танец ангела (СИ) "
Автор книги: Денис Куклин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)
– Аня,– Вадим его не слушал.– Ты едешь?!
– Нет! Я же тебе сказала – нет!!!
– Да пошли вы все!!!– Вадим газанул с места, резко набирая скорость и опасно выворачивая на поворотах.
Минута уходила за минутой, час за часом. Мобильные у родителей были вне зоны доступа. Первое раздражение от того, что они запаздывают, сменилось тревогой. Уже проснулась и снова заснула Соня. Время незаметно подошло к одиннадцати часам. Катя пыталась подавить тревогу. В какой-то момент даже попыталась разозлиться, но не смогла.
В начале двенадцатого ночи в дверь позвонили.
– Я вам сейчас покажу!– С облегчением прошептала Катя.– Вот я вам сейчас устрою!!!– Сказала в полный голос, отпирая замки на железной двери. В "глазок" она даже не удосужилась посмотреть.
Открыв дверь, Катя увидела соседку по лестничной площадке и двух незнакомцев.
Тетя Оля заговорила так быстро, словно не хотела, чтобы она опомнилась:
– Катюша, милая! Катенька, понимаешь, твои папа и мама попали в автокатастрофу.
– Нужно было сказать: попали в аварию,– подсказал один из незнакомцев.
– Что?!– Вдруг страшным оглушительным шепотом спросила Катя, увидев, как на краткий миг ослепительный свет вспыхнул перед ее глазами.– Где они?.. Что с ними?!– Уже неожиданно звонко выкрикнула она и бросилась на лестничную площадку.
Но незнакомцы перехватили ее. И один из них сказал, стараясь не смотреть в глаза девушке:
– Они – погибли...
– Вы – врете!– Мгновенно севшим голосом прошептала Катя и снова выкрикнула, но уже нестерпимо громко:– Врете!!!
Из глубины квартиры донесся плач ребенка: Соню разбудили и напугали крики сестры и чужие голоса. Катя отступила в прихожую, затравленно посмотрела на незваных гостей. Не отрывая от них взгляд, торопливо обулась, натянула ветровку. Тетя Оля и незнакомцы настороженно следили за ней. Когда она выходила из квартиры, ее снова попытались остановить, но на этот раз Катя вырвалась и стремительно сбежала вниз по лестнице. Выскочила из подъезда и бросилась навстречу ночи. Ноги несли ее по опустевшим улицам. Ей казалось, что не только город, но и весь мир опустел в этот час.
Она бежала, не разбирая дороги, слезы застилали глаза. Пустые улицы, освещенные окна в домах, уличные фонари и темные дворы, кажется, все это мелькнуло в одно мгновение. Сначала она бежала по дорогам, потом темными аллеями парка. Густая трава пыталась остановить ее. Где-то посреди парка галдели и вызывающе хохотали подростки из разбитной компании. Сквозь деревья мелькали багровые отблески костра. Но Катя бежала через парк, ничего не замечая. Она не хотела ничего видеть и уже ничего не хотела знать. Лишь одно желание гнало ее сквозь летнюю ночь – убежать от самой себя и от судьбы, которая занесла над ней острое жало. В короткой, ослепительной вспышке света на лестничной площадке она разглядела лик грядущего.
– Вы знаете, куда она побежала?– Спрашивали милиционеры соседку.
– Наверно, к одной из подружек,– ответила та.– У нее очень много подружек.
– Этого нам еще не хватало! Хорошо, мы оставим ребенка на вас, а сами попробуем найти девочку. Убежать далеко она не могла. У девочек есть близкие родственники?
– Бабушка – Маргарита Георгиевна.
– Хорошо. Вы позвоните ей обязательно! Пусть приедет... Вы все-таки человек посторонний. Не обижайтесь, но это факт...
Они ушли, оставив соседку с ребенком. Соня все еще всхлипывала, но сон уже брал свое, глаза у нее слипались.
Известие о гибели Малаховых застало Шугурова по дороге домой.
– Николай,– раздался в трубке четкий, немного резковатый голос Фесенко.– Малаховы погибли...
– Что?!– Шугуров резко свернул на обочину.– Что ты сказал?
– В половине девятого вечера погибли Малаховы. Они возвращались от меня...
– Я знаю, от кого они возвращались!– Оборвал его Шугуров.– Как это произошло?!
– Лобовое столкновение. Погибли Малаховы и водитель другой машины.
– Господи,– прошептал Шугуров.– Извини, я сейчас соберусь с мыслями.– Николай Андреевич на мгновение закрыл глаза. Он не мог поверить страшной новости.– Сергей, я не знаю... Я сейчас еду к Малаховым. Надеюсь, успею приехать к ним до милиции. Боже ты мой, боже! Сережа, ты представляешь, что сейчас Катя переживет?!
– Хорошо,– отозвался Фесенко.– Я нахожусь на месте аварии. Потом поеду в морг.
– Сергей, если что – звони! В любое время!– Шугуров какое-то время смотрел на рекламный щит, переливающийся насыщенными красками. Потом судорожно перевел дыхание и переключил скорости.
По пути к Малаховым он позвонил жене:
– Галя, я не знаю, когда приеду. Малаховы погибли... Возвращались от Фесенко и попали в аварию... Пока что я ничего не знаю. Сергей находится на месте аварии. Позже созвонюсь с ним... Нет, девочки были дома. Галя, я подъезжаю к их дому. Перезвоню позже...
Он вытер вспотевший лоб. Времени было половина двенадцатого ночи. С Катей он разминулся на несколько минут, она в это время уже бежала в сторону городского парка.
Николай Андреевич поставил машину возле подъезда Малаховых. На крыльце столкнулся с двумя милиционерами в штатском, они возвращались из квартиры Малаховых. Он поднялся в квартиру, но застал там только соседку и Соню.
– Опоздал,– покачал головой Шугуров.– Куда она убежала?
– Я не знаю. Милиционеры меня о том же спрашивали. Откуда я могу знать?..– Вопросом на вопрос устало ответила соседка. Она укачивала на руках Соню и смотрела, как Шугуров ходит по гостиной из угла в угол.
Через мгновение его отвлек телефонный звонок.
– Нет, Галя, не знаю!..– Немного резко ответил он.– Катя куда-то пропала! Поеду искать ее! Позвоню тебе позже...– Он убрал телефон и посмотрел на соседку.– Боюсь я за Катю, как бы чего не случилось, ночь на дворе! Ты, Оля, с Соней посиди, пока не вернусь. Что теперь поделаешь, коли так вышло!
– Конечно, Николай Андреевич,– кивнула та.– А я Маргарите Георгиевне позвоню.
Шугуров ушел, а тетя Оля унесла Соню в детскую и осторожно положила на кровать. Она также осторожно, почти бесшумно вышла из комнаты и прошла в гостиную. Взяла с журнального столика радиотелефон, села на диван и пригорюнилась. В ее голове тоже не укладывалось случившееся в этот вечер.
– Господи, да за что же это?!– Прошептала она, набирая номер Маргариты Георгиевны.– Маргарита Георгиевна, милая. Я даже не знаю, как вам это сказать...
– Маргарита Георгиевна уже спит,– отозвался мужской голос.
– Кто это?– Спросила незнакомца тетя Оля.
– А кто вы?– Вопросом на вопрос ответил тот.
– Я соседка ее дочери – Вали. Позовите, пожалуйста, Маргариту Георгиевну.
– Я не буду ее будить!– Раздраженно отозвался мужчина. Видимо, он смотрел футбольный матч, был явственно слышен рев трибун и голос спортивного комментатора.
– Вы не понимаете,– повысила голос тетя Оля,– ее дочь погибла!
– Это глупая шутка, девушка! Перестаньте хулиганить,– не слушая больше собеседницу, незнакомец бросил трубку на рычаг.
– Господи, да что же это такое?!– С надрывом в голосе повторила тетя Оля, снова набирая номер Подъяловской. Но сколько бы она ни набирала его после короткого разговора с незнакомцем, в ответ слышала только короткие гудки.– Что за люди?..
Шугуров несколько часов безрезультатно колесил по ночным улицам, Катю он так и не нашел. В конце концов, был вынужден вернуться обратно к Малаховым.
Тетя Оля в эту ночь тоже глаз не сомкнула, сидела на диване в гостиной и чутко прислушивалась ко всему, что происходит в квартире и на лестничной площадке. Она тоже надеялась, что Катя появится с минуты на минуту.
Когда приехал Шугуров, она приготовила чай.
Николай Андреевич сидел на кухне и угрюмо смотрел в окно.
– До Маргариты Георгиевны я так и не дозвонилась,– тем временем говорила соседка.– Сначала трубку какой-то мужчина взял. А потом они телефон отключили. А номер телефона Горловых я не знаю...
– Может и к лучшему,– кивнул Шугуров. – Чувствую, начнется сейчас свистопляска.– И добавил с горечью:– Как же не вовремя они ушли. Даже представить страшно, что сейчас девочкам придется пережить.
– О чем вы, Николай Андреевич?
– Я не думаю, что Маргарите Георгиевне что-нибудь понадобится от состояния дочери. Но Горловы засуетятся обязательно. Я в жизни своей не видел более жадных людей!.. Значит, до Маргариты не дозвонилась...– сказал он, вынимая из кармана телефон.– У меня где-то был номер ее мобильника... Утро доброе, Маргарита Георгиевна. Простите за ранний звонок... Крепитесь, Маргарита Георгиевна... Валя с Александром погибли в аварии...
Услышав это, Маргарита Георгиевна медленно отняла телефон от уха и положила его на прикроватную тумбочку. Под боком у нее завозился очередной любовник и приживала Слава Дендеберов.
– Вчера вечером мне звонили?– Спросила она.
– Нет,– сквозь сон отозвался Слава.– Я футбол смотрел, ни с кем не разговаривал.
– Прекрати врать!– Повысила голос Маргарита Георгиевна.– Потому что вчера мне звонили!
От ее тона сон со Славы как ветром сдуло.
– А что такое?!– Возмутился он.– Звонила какая-то наркоманка, чушь несла. Я ее послал! Или разбудить тебя нужно было?! Ты с наркоманкой хотела поговорить?..
– Что она сказала тебе?
– Я не помню уже! Ерунду она какую-то говорила!.. А что случилось?
– Тебя это не касается,– ответила Маргарита Георгиевна.– Оденься, мне нужна машина, сейчас же.
Когда Дендеберов ушел в гараж, Маргарита Георгиевна прошла в кабинет мужа и села в кресло под его портретом. В этот момент она была похожа на восковую фигуру. Она бы и рада была всплакнуть о дочери, но в зачерствевшем сердце места для слез давно уже не осталось.
Очнулась Катя на рассвете в тот момент, когда первые лучи солнца коснулись верхушек деревьев. Трава на лужайке была сухой. И Катя вдруг отстраненно подумала о том, что это верный признак дождя. Потрясение от случившегося накануне оказалось таким сильным, что она не сразу вспомнила, как очутилась здесь. А когда вспомнила, вновь уткнулась лицом в траву и плечи ее вздрогнули от беззвучного плача. Перед ее глазами роились не связанные между собой, отрывочные картины. И она отчетливо понимала сейчас только одно – ее жизнь резко изменилась не в лучшую сторону; а прошлое, такое ясное и согретое родительским теплом, не вернется уже никогда.
Катя лежала на залитой утренним солнцем поляне и мучительно пыталась заставить себя думать. Но вместо этого она чувствовала, что продрогла до костей, и ощущала, как ночная свежесть все еще поднимается от земли. В этот момент ее нервы сдали окончательно. Она встала на колени, подняла глаза к светлым небесам и разрыдалась так страшно, взвыла почти по-звериному, что заночевавший неподалеку бомж вскочил с подстилки из газет, травы и наломанных веток и, не разбирая дороги, бросился наутек.
Через какое-то время Катя затихла, сжалась в тугой комок. Она еще изредка вздрагивала и вытирала слезы, но ее худенькое личико уже ожесточилось. Потому что она сердцем постигла то, что именно сейчас решится судьба сестренки. Ее душа неведомым провидением божьим вдруг прозрела, очищаясь от скверны равнодушия. Катя очень ясно осознала, что участь Сони нужно решить, не сходя с этого места. Не через несколько дней, вволю наслушавшись советов людей, по большому счету безразличных к их будущему и к их судьбе. Здесь и сейчас нужно было решить, с кем вырастет сестра и как она будет жить, в любви или как-то иначе, о чем страшно было даже подумать. Кто будет ее воспитывать, близкий человек или чужие люди?
Катя уже сейчас не сомневалась, что тетке по отцу, Горловой Елене Ивановне, Соня была не нужна. Этой двуличной неприветливой женщине бог своих детей не дал, да и не нужны они были ей. Родители отца, старики спокойные и добрые, которые наверняка взяли бы младшую из внучек на воспитание, умерли несколько лет назад. А о Маргарите Георгиевне, бабушке по материнской линии, речь даже не шла. При жизни дочери и зятя до их детей ей не было никакого дела. Получив в наследство от мужа состояние, она почти безвылазно проводила время на курортах, в пансионатах и за границей. Катя знала, что она не согласится тратить драгоценные годы жизни на воспитание внучки. Она уже сейчас могла предугадать ее искусную ложь. Но она еще не знала того, что мотивов у людей может быть великое множество, а поступки подчас необъяснимы.
Подумав обо всем этом в одно мгновение, она поднялась с земли и пошла из парка. Шла она медленно, временами ощущая в душе бездонную пропасть. Но как только вспоминала о Соне, эта страшная бездна затягивалась тонкой корочкой еще неосознанных чувств. В это утро все окружавшее ее казалось незнакомым. И дома казались чем-то иным, но не железобетонными коробками, и асфальт под ногами не был дорогой, и даже прохожие казались существами из другого мира. Но потом она случайно заметила свое отражение в зеркальной витрине цветочного магазина, увидела свои лицо, глаза, и все вернулось на место. Небо стало небом, и дома стали домами, а деревья деревьями. В этот момент кто-то окликнул ее с другой стороны улицы, но она не обратила на это внимание.
На утро весть о гибели Малаховых облетела родных и знакомых.
Услышав о гибели брата Елена Ивановна Горлова закрыла лицо ладонью, но слез не почувствовала и лишь покачала головой.
– Господи, Господи, Господи!– Тем не менее пробормотала она, вернувшись на кухню.– Васенька,– обратилась к супругу Василию Львовичу.– Маргарита только что позвонила. Вчера Малаховы на машине разбились.
– Я Александру не раз говорил, чтобы осторожней ездил,– отозвался тот.– Сильно покалечились?
– Они погибли...
– Как погибли?! Все?..
– Нет, дети живы. Валентина с Сашей в гости к кому-то ездили. А на обратном пути разбились.
Горлов отложил в сторону нож и вилку.
– Даже не знаю, что сказать,– произнес он, уже примеряя на себя траур.– От судьбы, видно, не уйдешь. Помнишь, они два года назад чуть не погибли на дороге. А нынче бог их не спас. Ты, Леночка, присядь. Нам с тобой сейчас подумать нужно, как дальше быть. У брата твоего кое-что было. А если девочки без присмотра останутся, Катя все очень быстро спустит: и квартиру, и дачу, и гараж.
– Что же нам делать, Васенька?
– Катя к нам жить не пойдет, да и поздно ее уже перевоспитывать. А вот о младшей нужно подумать. Мы можем взять над ней опеку или удочерить. Как ты на это смотришь? Половина родительского наследства по закону ее. И мы им распоряжаться будем.
К дому Малаховых Горловы подъехали одновременно с бабушкой девочек Маргаритой Георгиевной Подъяловской.
– Какое несчастье!– Елена Ивановна расцеловалась с Маргаритой Георгиевной.– Я до сих пор не могу прийти в себя! Все время плачу!
– Вы правы, Леночка, это невыносимо,– произнесла Подъяловская.
Но человек посторонний вряд ли догадался, что у одной из женщин погибла дочь, а у другой брат. Они не выглядели безутешными.
Василий Львович вышел из своей черной "Волги". Проверил, хорошо ли закрыты двери с багажником. Женщины тем временем перешли к вопросу, который волновал обеих:
– Елена Ивановна, вы же понимаете, о будущем девочек мы должны подумать уже сейчас?
– Да, мы с Василием Львовичем уже поговорили об этом,– кивнула Горлова.– Катя почти совершеннолетняя. А вот Сонечку мы бы взяли на воспитание.
– Как хорошо, что наши мысли совпадают,– улыбнулась Маргарита Георгиевна.– Я уже немолода, чтобы брать на себя ответственность за маленького ребенка. Но вы с Василием Львовичем вполне можете заменить Соне родителей. И мне кажется, будет очень хорошо, если хоть какая-то часть нажитого Малаховыми попадет в надежные руки. Я же буду приглядывать за Катей. Она девочка с характером. Но я знаю, как ладить с такими людьми. Я сегодня же поговорю с ней.
– Слава богу, что мы понимаем друг друга, Маргарита Георгиевна!– Не скрывая облегчения, произнесла Горлова.– Я боялась, что вы будете против нашего желания взять на воспитание Сонечку.
– Тут и говорить не о чем, Леночка. Мы должны помочь не только девочкам, но и друг другу. Я вам откровенно скажу, мне не нравилось окружение Саши: ни Шугуров, ни Фесенко, ни остальные из этой компании! Я таким людям не доверяю. А вот вам с Василием Львовичем верю!
Горлов стоял в стороне от них и задумчиво смотрел на свою машину. В этот момент он думал не о погибших родственниках и их детях, а о том, что пришло время съездить на автомойку.
– Васенька, подойди к нам!– Окликнула его супруга.
– Здравствуйте, Маргарита Георгиевна,– Горлов пожал руку Подъяловской.– Скорблю вместе с вами.
– Спасибо, Василий Львович,– улыбнулась Маргарита Георгиевна.– С Еленой Ивановной мы только что говорили о Сонечке. Я рада, что вы возьмете на себя ее воспитание.
– Разумеется, Маргарита Георгиевна!– Энергично кивнул Горлов.– Девочкам мы не чужие. А сил и средств, чтобы воспитать Соню у нас хватит!
– Но я бы не хотела, чтобы посторонние узнали о вашем решении раньше времени,– продолжала Маргарита Георгиевна.– Мы с вами люди разумные. А чего ждать от других, я не знаю. О вашем решении мы пока что не скажем никому. Вы согласны со мной?
– Резонно,– кивнул Горлов.– Не будем афишировать свою заинтересованность. Народ у нас такой, что сразу же все сведут к вопросу о наследстве. А я считаю, что этим тем более пренебрегать не следует. Стоит ли в такой момент вспоминать о превратности судьбы?.. Девочки только начинают жизнь. Хотелось бы сохранить и даже приумножить состояние их родителей. Мы – люди зрелые и опытные, нам это по плечу.
– Как же приятно слышать от вас эти слова,– улыбнулась Маргарита Георгиевна.– По крайней мере, теперь я за Сонечку спокойна. А с Катей я поговорю. Я собираюсь в поездку по Италии. Не думаю, что она откажется от нее.
Когда Катя вернулась, в квартире уже находились Маргарита Георгиевна, тетя Лена с мужем и несколько друзей отца. Увидев ее, они умолкли на полуслове, а она также молча застыла в дверях гостиной.
– Катюша, где же ты была?!– Воскликнула бабушка и потянулась к ней.– Катюша, милая моя!
И все присутствовавшие вдруг загомонили:
– Какое страшное несчастье, Катя!.. Катя...
– Катенька, ты можешь рассчитывать на нас!..
И только Шугуров попытался остановить их:
– Да оставьте же ее в покое, дайте побыть одной...
– Мы тебе поможем, Катенька, обязательно поможем!..
– Можешь рассчитывать на нас! Мы тебе не чужие!..
И это их "мы", "мы" – было страшней любой фальши. Потому что "мы" ни к чему не обязывает, и каждый потом может отказаться от своих слов: "Ведь я не говорил, что именно я помогу, что именно я обещал деньги или крышу над головой!" Потому что уже через месяц, отдыхая на Лазурном Берегу или в Калифорнии, они едва ли вспомнят о Малаховых. А если и вспомнят, то лишь к слову, вскользь. Единственными стоящими людьми среди них были Шугуров и Фесенко.
– Катюша,– Шугуров сделал шаг к ней навстречу. Но она слепо глянула на него и ушла в детскую. Женщины хотели пройти за ней, но Николай Андреевич остановил их:– Ради бога, дайте побыть ей одной!.. Дайте вы человеку придти в себя!..
– Но именно сейчас она больше всего нуждается в поддержке родных,– перебила его Маргарита Георгиевна.
– Уважаемая, только не с вами толковать о сочувствии и сострадании к ближним,– так же грубовато оборвал ее Шугуров.
– Что вы себе позволяете, молодой человек?!
– Оставьте, Маргарита Георгиевна,– уже с раздражением отмахнулся Шугуров.– Вас все равно не переспоришь!
– Да как вы смеете?! Я потеряла дочь!
– И наверняка больше всех жалеете не кого-нибудь, а себя!..
– Какое хамство!– Горлова с ненавистью посмотрела на Шугурова.– Маргарита Георгиевна, не слушайте его! Эти коммерсанты, у них никогда не было ни стыда, ни совести!
Шугуров и от нее отмахнулся как от назойливой мухи и обратился к Фесенко:
– Сергей Назарович, мне бы поговорить с тобой с глазу на глаз. Не уезжай пока.
– Хорошо,– кивнул тот.– Я тоже не прочь потолковать с тобой.
Они поняли друг друга с полуслова. Губы у Шугурова даже дрогнули, обозначая улыбку. Это было тем более удивительно, что много лет они испытывали взаимную неприязнь.
– Пройдем на кухню,– пригласил собеседника Фесенко.
С вечера за Соней присматривала соседка. Увидев Катю, она едва не расплакалась:
– Прости меня за вчерашнее, девочка! Если можешь, прости. Если бы я могла все вернуть...
– Тетя Оля, спасибо. С Соней ночь провела,– через силу улыбнулась Катя.– А сейчас я хочу побыть с ней одна.
– Конечно-конечно,– соседка тут же вышла из комнаты.
– Привет, малыш,– Катя взяла сестренку на руки и та неожиданно расплакалась:
– Маму хочу... Ма – ма!..
– Что ты, милая? Что ты...– Катя крепко прижала ее к себе. И вдруг почувствовала такое отчаянье, что едва не расплакалась сама и прошептала против воли:– Нет, я не верю... Нет, мама... этого не может быть...
По квартире тем временем разносился сочный хорошо поставленный баритон Горлова:
– Вот как жизнь оборачивается! Как она несправедлива! Отняла у детей родителей, у матери дочь... Но мы должны держаться, должны думать о завтрашнем дне.
– Да-да, совершенно верно,– поддакивали ему.
– Я не верю словам: справедливость судьбы...
А в это время на кухне негромко разговаривали Шугуров с Фесенко. Из гостиной доносился нудный, преисполненный трагизма голос. Николай Андреевич, наконец, не выдержал, встал с табурета и прикрыл дверь.
– Все-таки Горлов – дурак исключительной породы! Слава богу, что такие не плодятся,– процедил он сквозь зубы.
– Но в чем-то он прав,– покачал головой Фесенко.– Разве справедливо то, что произошло? Я даже представить не могу, что сейчас придется вынести девочкам.
– Тут ты прав. И люди добрые помогут.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты сам видишь их родственников. Маргарита Георгиевна чего стоит. Рано об этом заикаться, но я жду от них любой подлости.
– Мы их в обиду не дадим,– Фесенко закурил.– Если потребуется, я для них сделаю все! И ты, Николай, наверняка думаешь то же!
– Да,– кивнул Шугуров.– Будем держать друг друга в курсе всего, что вокруг них происходит. Договорились?
– Договорились,– кивнул Фесенко.– Мне уже уезжать пора. Удачи, Николай!
– Удачи,– Николай Андреевич вышел вслед за Фесенко, спросил у соседки, где Катя находится.
– Не тревожьте ее пока,– вместо ответа попросила та.
– Да,– вздохнул Шугуров,– сейчас ей ко многому придется привыкнуть.– Он протянул соседке несколько сотенных купюр.– Купи девочкам что-нибудь. Хорошо?
Женщина замялась:
– Вчера со мной милиционеры разговаривали. Интересовались родственниками девочек.
– Без суеты, Оля,– ободряюще улыбнулся Шугуров.– Не будем паниковать раньше времени. Я с тобой вот о чем хотел поговорить...– и продолжил уже на лестничной площадке:– Ты ведь понимаешь, житейского опыта у Кати нет. Со временем появится, но пока что им нужна помощь. Оля, я заплачу тебе любые деньги.
– Что же ты говоришь?.. Деньги за помощь... Будто мы не русские люди!
– Прости, если обидел,– Шугуров с улыбкой посмотрел на нее.– Вот моя визитка. Звони в любое время дня и ночи.
Вскоре Соня снова закапризничала, расплакалась. Катя присела рядом с ней.
– Что ты, малыш? Успокойся,– хотя к ее горлу тоже подступили слезы.
Но не успела она произнести это, как дверь в комнату стремительно распахнулась, и в детской появилась Маргарита Георгиевна.
– Почему она у тебя все время плачет?– Спросила с укором, забирая Соню к себе.– Что ты с ней делаешь?! Пока тебя не было, она вела себя спокойно!.. Соня, что она с тобой делает?!
– Бабушка, зачем ты так?– В этот момент Катя почувствовала слабость сродни сердечной.
Соня уже ревела навзрыд.
– Перестань, Сонечка,– Маргарита Георгиевна подошла с внучкой к окну.– Перестань плакать! Видишь, ребятки играют в песочек. И мы с тобой сходим на улицу. Только не плачь... Катя, ты понимаешь, что не можешь заниматься ребенком?
– О чем ты говоришь, бабушка?– Пересиливая слабость, спросила Катя. Она уже догадалась, о чем пойдет речь.
– Катенька, нам нужно серьезно поговорить,– Маргарита Георгиевна села возле окна. Ребенок на ее руках понемногу успокоился.– Ты должна научиться трезво смотреть на жизнь. Да, у нас произошло страшное несчастье. Мы потеряли близких, родных людей. Но жизнь продолжается! Об этом нужно помнить всегда. Жизнь не стоит на месте... Катя, я знаю, о чем ты думаешь.
– Ты не можешь этого знать, бабушка.
– Знаю,– снисходительно улыбнулась Маргарита Георгиевна.– Ты хочешь оставить Соню с собой. Но ты не справишься. Ты слишком молода. И ты должна думать о себе. Прежде всего, ты должна думать о себе. Ты не хочешь погубить молодость...
– Бабушка, ты не слышишь меня!– Перебила ее Катя.
– Нет, это ты не слышишь меня!.. Если ты возьмешь сестренку... Если тебе позволят сделать это, вы обе будете только мучиться! И очень скоро ты начнешь ненавидеть Соню! Это правда, Катя. Поверь мне... Позволь жизни самой все расставить по своим местам. Пока что за Соней посмотрит тетя Лена. И это лучший из вариантов. А после похорон мы с тобой съездим в Италию. Ты ведь всегда мечтала съездить туда. Милая моя, тебе пора начинать свою жизнь, пора начинать думать о себе. Ты всегда была такой умной, Катя. Я всегда надеялась на тебя. Не сделай сейчас глупость...
– Что?!– Катя словно очнулась.– Ты надеялась на меня? Ты думала, что я стану такой же равнодушной и лживой как ты?
– Какой же ты еще ребенок!– Улыбнулась Маргарита Георгиевна.– Подумай о моих словах, подумай...
– Соня – моя сестра!
– Она – моя внучка. И ты моя внучка. Катя, я не хочу, чтобы вы страдали.
– А я больше не хочу слушать тебя,– Катя устало опустила глаза.– Соню я не отдам никому!
– К чужим людям она не попадет,– вновь улыбнулась Маргарита Георгиевна.– Катя, все что сейчас нужно – это успокоиться. Твое слово не последнее. Но ты должна уже подумать о себе. Я дам еще один совет: доверять людям нельзя, потому что каждому что-то нужно от жизни! Когда ты придешь в себя, вспомни, что у тебя есть бабушка, которая всегда поможет тебе. Вспомни об этом, Катя. И отнесись к моим словам как взрослый человек!
Не слушая ее больше, Катя забрала Соню и вышла из комнаты. Маргарита Георгиевна усмехнулась:
– Катя-Катя, ты еще такой ребенок!– Она взяла в сумочке пачку сигарет, которые изредка курила и считала это признаком глубоких душевных переживаний.
Маргарита Георгиевна закурила. На ее холеном, красивом лице застыла улыбка. Она на самом деле выглядела очень моложаво. В свои пятьдесят восемь производила впечатление женщины, едва перешагнувшей сорокалетний рубеж. Более того, в последние годы в ее душе произошли какие-то неявные перемены и она перестала различать грань между добром и злом.
– Какой же ты еще ребенок, Катенька,– повторила она.– Ты еще не знаешь жизни.
Катю Николай Андреевич нашел в спальне родителей. Он все утро пытался поговорить с ней, но все время отвлекался то на одно, то на другое.
Шугуров сел рядом с ней. На руках у Кати спала Соня, во сне она вздрагивала. В эти моменты Катя начинала осторожно гладить ее и успокаивать:
– Все хорошо, Сонечка! Спи... Спи...
– Катя,– негромко сказал Шугуров.– Тебе и без того тяжело. Но знай, мы вас в беде не оставим. То, что случилось страшно и несправедливо. Но тебе сейчас нельзя замыкаться в своем горе! Тебе сейчас нужно думать о сестренке. О том, что жизнь продолжается и все еще впереди. Ты всегда найдешь помощь у меня и у Сергея Назаровича. Эти дни пройдут, они закончатся. У тебя появятся проблемы, которые в одиночку не решить. Не стесняйся, Катя! Мой дом всегда открыт для вас. Как бы там ни было, но твои родители были моими лучшими друзьями...
– Дядя Коля,– всхлипнула Катя.– Почему они?! За что?!
Шугуров обнял ее:
– Я тоже не понимаю этого, Катюша. Но нам всем приходится жить с потерями. Твоих родителей я любил. Так же я люблю тебя и Соню. Пока что вам будет помогать тетя Оля. Я не знаю, какой помощи тебе ждать от бабушки, от родственников. Но не в этом дело. Добрых людей на свете очень много. Тебе всегда помогут. Только не думай, что все кончено. У тебя впереди вся жизнь. Помни об этом.
– Я хочу, чтобы Соня осталась со мной. А бабушка говорит, что мы не сможем быть вместе. Она говорит, что я буду ненавидеть Соню. Но это неправда! Это неправда...
– Конечно,– успокоил ее Шугуров.– И вы будете вместе. Никто не сможет разлучить вас. Но всему свое время. Поверь мне, многие проблемы с течением времени отпадают сами собой. Очень скоро тебе исполнится восемнадцать лет, и никто не сможет отнять у тебя сестренку! А ты сможешь воспитать ее, я это знаю. Но, Катя, пока что рано говорить об этом. Катя, о каких-то вещах нужно забыть на время. А я сделаю все, чтобы помочь вам.
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула жена Шугурова. То, что она увидела, вызвало в ней глухое раздражение. В последнее время мужа она ревновала к каждой тени. Понимала, что это нездоровое состояние, но поделать с собой ничего не могла.
– Вот ты где!– Сказала она.– Я тебя уже обыскалась!
– Здравствуйте, Галина Сергеевна,– поздоровалась с ней Катя.
– Здравствуй-здравствуй. Коля, могу я с тобой поговорить?
– Я сейчас,– кивнул Шугуров.– Катя, отдохни хотя бы немного. Поешь, поспи. Тебе сейчас понадобится очень много сил... Сейчас я поговорю с Галей и вернусь.
Они вышли на лестничную площадку.
– Ты не спал всю ночь, тебе отдохнуть нужно,– Галя немного посторонилась, пропуская пожилую пару.
– Здравствуйте,– поздоровались с Шугуровыми старики.– Вы ведь родственники Малаховых?
– А что вы хотели?
– Мы живем в соседнем доме,– улыбнулась старушка.– Хотели выразить сочувствие. Мы очень хорошо знали Валю. Виделись с ней почти каждый день. Она каждый день гуляла во дворе со своей девочкой.
– Спасибо вам,– кивнул Шугуров.– Но вы извините, девочки сейчас отдыхают. Впрочем, вы можете поговорить с матерью Валентины Николаевны. Если вы знаете ее, проходите. Она в гостиной. Проходите...– он проводил стариков взглядом.– И так весь день,– сказал уже жене.– Извини, Галя, ты что-то хотела сказать?
– Съезди домой, отдохни! Это я хотела сказать.
– А кто им поможет? Маргарита играет на публику. А Горловы просто взяли и уехали домой!..
– И что теперь?!– Галя снова вспомнила, как муж обнимал Катю.– У тебя есть ресторан. У тебя есть своя семья!
– Галя, перестань! Если приехала помочь, помоги! Нет?! Уезжай в ресторан, тебе и там забот хватит.
– Хорошо. Увидимся вечером. Я хотела сказать: дома увидимся. Вот только когда?
– Да-да,– кивнул Шугуров. Он проводил ее до дверей лифта.
Они поцеловались на прощание. Скорей с неприязнью.
Возле машины Галина Сергеевна остановилась и покачала головой: «Коля, что же мы делаем?» В этот миг ей было горько от того, что они перестали понимать друг друга. Пропасть между ними только увеличивалась. Она не обратила внимания на кучку бездельников и пьяниц, сидевших в тени деревьев. А те наблюдали за происходящим с нескрываемым интересом.
