Текст книги "Ни живые, ни мёртвые (СИ)"

Автор книги: Дайана Рофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Дневник 6

– Накинь.

В меня прилетел застиранный клетчатый плед грязноватого оттенка. С презрением я повертел его в руках ровно таким же пренебрежительным движением, когда сворачивал тысячам людям и существам шеи.

Они мёртвыми пачками падали мне под ноги и хлюпали кровью.

А теперь это. Плед.

Зачем он мне, бессмертному?

Я исподлобья взглянул на Орла: от прошлого здорового тела осталась только исхудавшая половина, кожа да кости, и безумный блеск в зелёных глазах.

Слишком безумный.

Я как только спас его из другого мира, Орёл, казалось, совсем с катушек слетел. Вечно злой ходил, на всех кидался, как волк, и опасно улыбался – раньше за ним такого не наблюдалось. Раньше... когда это было? Сколько лет прошло? Сколько жизней отнялось с тех времён?

Всё смешалось, став воплощением подлинного хаоса.

Меня.

Я нехотя положил плед на колени и впился цепким взглядом красноватых глаз в спину Орла. Тот подошёл к огню в камине – единственному источнику света и тепла в разрушенном замке – и бросил в него полено. Языки жадно сожрали его – и я невольно вспомнил тот день, когда изменилась вся моя судьба.

Горящий приют.

Ополумевшая Ивет.

Крики...

И её голос.

Моей настоящей матери.

Со временем я разгадал тайну своих странностей: мой родной отец был таким же путешественником по мирам, как и я. Однажды он попал на Землю и встретился с девушкой – очаровательной, молодой, легкомысленной. Не знаю, сколько они провели вместе до исчезновения отца, но этого оказалось достаточно, чтобы мама забеременела мной. И когда она это поняла – бросила в ближайший приют, не желая возиться с ребёнком от человека, которого она никогда больше не увидела.

В моих жилах текла кровь разных миров – и стоило мне однажды пересечь их границу в поисках силы, как меня бросало из одной вселенной в другую. И всё никак не мог попасть точно в цель, чтобы вернуться обратно.

Однако в каком-то момент у меня получилось вновь оказаться на Земле.

С тех пор Орёл пичкал меня зельями, чтобы я не смог заснуть и переместиться куда-либо вновь. Точно прочитав мысли, он посмотрел на меня бешено, поводил губами из стороны в сторону и плюхнулся в кресло напротив. Я сидел в соседнем и, когда Орёл поднял голову, всем видом выражая желание высказать всё накопившееся в мёртвой душе, то поспешно отвернулся к окну.

От Равенхилла не осталось и камня на камне от пожара и той битвы, что разрослась между свитой и чёртовыми «героями».

От них самих тоже не осталось и следа.

Послышался звук открывающейся пробки: Орёл выудил флягу из нагрудного кармана и жадно прихлебнул.

– Ты становишься алкоголиком, – подметил я и нахмурился.

– А ты безумцем. Но я же молчу, – хрипло отозвался слуга, не оставшись в долгу.

Хруст полена в камне – только его и слышно было какое-то время. Мысли расслабленно плавали в голове, даже не пытаясь собираться в осмысленную форму, отчего я устало прикрыл глаза. Столько навалилось...

– Зачем плед притащил? – зачем-то всё же спросил.

Вроде бы и неважно, а с другой стороны и правда, зачем? Орлу после заточения было абсолютно всё равно на всех вокруг, в том числе и на себя. Алкоголь – вот теперь его лучший друг, но не для того, чтобы запить горе. Скорее, просто наполнить себя хоть чем-то. Однако раньше... да, раньше он сам себя создавал, а теперь... был какой-то другой. Неправильный.

Ненормальный.

– Потому что ты слишком нежный. Забыл что ли, как часто болеешь, особенно по зиме? Мне потом, что ли, тебя, великого и могучего, лечить? – язвительно отозвался тот и вновь приложился к фляге.

Больше не говорили – точно и не таили друг на друга злобу. Точно ничего нас не разделяло и столь же много не объединяло...

Будто в прежние будни.

Ведь, по сути, Орёл всё еще был Орлом, а я... я всё ещё был собой, его другом, любовью и господином. Только это и не поменялось в хаотичной мультивселенной. Других таких же не было. Мы вдвоём – единственное постоянство посреди разрушения.

Я с Орлом – чуть меньше, чем друзья, но чуть больше, чем семья.

XVIII: Ни зависимость, ни воля

Мы держимся за свои сказки до тех пор, пока цена веры в них не становится слишком высокой.

Ренсом Риггз

Лекции, вопросы, история, конспекты...

Учёба давалась легко, вовлечение было максимальное: я вновь блистала умом, красовалась перед всеми как Даочань¹, потешалась над кем-то в столовой и неплохо провела время в компании популярных парней. Казалось, ничего не изменилось в моей жизни, всё шло своим чередом, самозабвенно текло в мутное будущее – и я сверкала на подиуме в качестве неотразимой невестки идеала.

Но за привлекательным личиком скрывались страшные думы.

Это не отпечаток руки – это клеймо. Печать. И высечено будто не на коже, а намного глубже – сквозь провалившиеся рёбра и проеденные термитами кости. Оно жгло пепел, одолевало пламенем и сердце, и душу. Я мечтала избавиться от удушающего ошейника верности, но в то же время постоянно возвращалась к мыслям о нём – и петля затягивалась всё сильнее.

В какой-то момент я и вовсе задохнусь.

И потешаться теперь будет надо мной он.

Инграм Касс.

Человек, о котором я не переставала думать. Чёрный бог, чей образ вызывал дрожь и губительное желание. Белый ворон, рассекающий крыльями любые надежды на взаимность.

Я не видела его уже три дня, и мне его смертельно не хватало.

– Ты домой?

От близкого голоса Анны я вздрогнула. За вожделением я даже не заметила, как оказалась в коридоре, возле двери аудитории, в которой только что прошло последнее занятие на сегодняшний день.

– Нет, на луну, – съязвила я, не подавая вид о своих переживаниях. – Меня Арни подвезёт.

Анна нахмурилась – нет, головная боль сегодня её не доставала, а вот волнение за меня после вчерашнего...

– Постарайся держаться от них подальше, – она знала, что Арни жил со своим лучшим другом. – Особенно... от Инграма.

Я лишь кивнула, не собираясь ни в чём признаваться, и мы приобнялись на прощание. В следующую секунду я увидела кучерявую макушку Арни, выходящего из кабинета.

– Где Инграм? – не церемонясь, тут же спросила я у него.

Тот демонстративно цокнул языком и указал на себя.

– Эй, посмотри вокруг! Тут тоже ходят горячие мужики.

– Ты не в моём вкусе, дылда, – не разлеляла я его вечной бурной энергии.

На его губах расцвела недобрая ухмылка.

– Охо-хо, знаешь что! Ты тоже при таком характере могла бы быть покрасивее.

– Тебе жить надоело? – сверкнула я грозным взглядом. – Если нет, самое время выпрыгнуть из окна.

– Надо же, какие мы ранимые, – Арни театрально схватился за сердце. – Жив твой Инграм, чаи гоняет каждый день.

– Какая скучная у него жизнь.

Арни живо расхохотался.

– Да что ты! Очень даже весёлая! – он загнул палец. – Во-первых, у него есть я, а со мной точно не соскучишься! – следом пошёл второй. – Во-вторых, он глава нынешней свиты Ворона, а это ох как интересно! – уже третий палец. – А ещё мы нашли труп! Представляешь?

– Да ты что, какой ужас! – притворно удивилась я и закатила глаза. – Как дитя малое, ей-богу, – ещё и руки скрестила на груди для пущего образа.

– Не вижу ничего плохого в том, чтобы во взрослом возрасте сохранять умение улыбаться, в отличие от некоторых, – игриво подмигнул парень и двинулся по коридору.

– Нет, ты точно нарываешься! – я замахнулась рукой, собираясь дать ему подзатыльник, но Арни ловко увернулся и побежал вперёд.

Я не стала его догонять и, лишь пройдя через весь коридор до самого конца, заметила друга за лестницей.

– Ну всё, пошли, Леру.

– Его тут нет, – пробурчал он в ладони, которыми закрыл лицо.

Я не сдержала смешка.

– Скажи поехавшей кукухе «прощай» и кончай придуриваться.

Арни с наигранным разочарованием вздохнул и двинулся за мной следом.

– Охо-хо, Инграм точно сдохнет с тобой от скуки, ведьма.

– Сейчас получишь! – пригрозила я ему средним пальцем.

Тот лишь громко разгоготался, напугав при этом проходящих мимо студентов.

Ну и сумасшедший.

Этаж выше, поворот, маленький закуток, картина – всё до боли привычное – и мы оказались в личном кабинете Рэбэнуса Донована. Давно тут не была, однако ничего и не изменилось: всё те же книги по магии, всё те же недовольные лица Данте и Шекспира, всё те же кресла, камин, люстра, а ещё... труп. И возле него сидел Инграм.

Он.

Наконец-то он рядом.

И так же болезненно далеко.

Сосредоточенный, слегка напряжённый в плечах, с сигаретой между пальцев – он казался необыкновенно красивым, хотя под глазами залегли ещё большие тени, от нахмуренности неприятно искривились шрамы, а на рукаве серой толстовки засохла капля крови. Всё такой же отстранённый, мрачный, призывающий тьму – Инграм пленил меня одним только своим присутствием, хотя ничего в нём не изменилось с тех пор, как я видела его в последний раз на кухне в особняке Арни.

И вряд ли он поменял мнение на мой счёт.

С трудом я заставила перевести взгляд на мертвеца. И тихо ахнула: в луже крови оказался Генри. Ещё один знакомый мне человек, с которым я имела столь много пьяных ночей, сколь и пустых обещаний.

Гуцинь оказался тих.

– Знакомьтесь, это Генри.

Арни, будто этого и дожидался, перешагнул одной ногой через тело и, нагнувшись с идеально прямой спиной, пожал руку телу.

– Приятно познакомиться, сэр! – громко воскликнул он, тряся ладонь. – Как поживаете? Вас не смущает запах мертвечины? А то я не успел помыться с утра.

Чуть не подавившись воздухом, я рассмеялась. Знаю, это ужасно, осквернительно, но Арни настолько мне надоел своими выходками, отчего хотелось просто истерично смеяться и никогда не останавливаться. Стресс уже попросту перерастал в безумие – столько всего навалилось. С другой стороны, я и не собиралась даже притворяться, что мне грустно из-за очередного убийства.

Вообще плевать.

– Откуда он здесь?

– Да вроде не с потолка упал, – Арни для достоверности глянул наверх.

– Трупы вообще не падают с неба, кончай верить в это, Леру! – вспомнила я нашу давнишнюю перепалку на эту же тему.

– А жаль! Я бы на это посмотрел!

Мне хотелось его чем-то ударить, хотя я сама не отличалась сочувствием, но решила для нервного спокойствия закурить.

– Хотя бы раз в жизни подумал бы о других...

– Зачем? – парень уставился на меня безумными зелёными глазами. – Мне интересен лишь я сам.

– Труп уже был тут.

Его голос.

Все органы чувств отозвались на грубоватый тон, зазвенели от предвкушения следующих слов, чтобы вновь и вновь наслаждаться, а не узнавать очередные тайны. Зачем, если голос демона столь алочно сладок?

Затянулась сигаретой – лишь бы не сорваться.

– Откуда убийца знает про это место?

Хорошо, что Инграм не смотрел на меня, а на труп, иначе бы я точно не сдержала себя в руках.

– Он мстит Рэбэнусу по неизвестной нам причине. Логично предположить, убийца знает многое о своём враге, не так ли? – предвзято высказался он, точно объяснял тупице, что пакет это не еда.

– Вряд ли он принёс сюда труп, дабы спрятать, – заострил внимание Арни и подошёл к столу, чтобы налить себе пиммса.

– Скорее всего, он хочет показать нам, что не боится, – я медленно осмотрела раны на теле Генри: такие же, как и у остальных. – И да, мы в опасности.

– Здорово, нас тоже скоро убьют! – взмахнул кубком Арни и залпом выпил содержимое. – Надо будет составить завещание.

Я не разлеляла его безудержного оптимизма, и Инграм тоже: его голос оказался слишком злым.

– Убийца либо дурак, либо имеет гениальный план, раз пытается посягнуть на свиту и при этом самому остаться в живых.

– Ты предупредил их? – острожно спросила я, туша сигарету в пепельнице.

Лишь на секунду он свирепо на меня посмотрел.

– Да, вчера, когда у нас было собрание, которое ты пропустила, я всё им рассказал.

– Но ведь из свиты только Тинг, – я не стала ничего говорить про Жоэла, – а все остальные вроде нет...

– Каждый убитый так или иначе был связан с Рэбэнусом, – заметил Арни и, прислонившись плечом к стене, стал с интересом рассматривать записи в своей тетради, будто сейчас было самое подходящее время для решения химических реакций.

– Каким же образом? – в этот раз я промолчала о сердцах и пуще добавила для своего спектакля. – Как-то я не наблюдала, чтобы Генри интересовался чем-то ещё, кроме секса и наркотиков.

– Рэбэнус... – Инграм задумчиво гонял сигаретный дым по воздуху, – он дьявол во плоти. Если его «призвать», то он может выполнить любое твоё желание. За свою цену, конечно же.

– А как это сделать? Откуда вообще люди узнают о том, что он может исполнять желания? Об этом же нигде не говорится.

– Чаще всего он сам к ним приходит, а именно во сне. Либо действует через свиту. А дальше всё просто: человек доверяется, видит воочию и решает самому попробовать.

Я хотела было возразить, так как не совсем понимала логику действий, но закрыла рот, как только осознала одну важную вещь.

Рэбэнус же ни жив, ни мёрв.

Инграм считал, что тело Рэбэнуса мертво, а его дух находился в одной из вселенных. Тогда каким образом Рэбэнус во плоти появился перед Гленис и перед всеми остальными? С другой стороны, тела мы так и не нашли. Возможно, он как-то сам ожил и соединился в единое целое. Но тогда почему же Рэбэнус не предупредил своих подопечных? Где он вообще? Почему я до сих пор ни разу его не видела, если не считать того случая в приюте? Монстры меня о чём-то предупреждали, пока другие водили за нос. Здесь определённо не сходились многие факты – и либо я что-то упускала, либо мне кто-то нагло врал.

– А ещё... я нашёл кое-что.

Отвлёкшись от потока вопросов, я проследила за Инграмом: тот встал с кресла и подошёл к бюсту Данте. На секунду задумался, прежде чем ткнуть в глаз гипсовой фигуры. Что-то щёлкнуло – и внезапно двинулась стена возле самого камина, открывая проход в тайное тёмное помещение. Не дожидаясь приглашения, я с любопытством заглянула внутрь: череда черепов, висящих на стенах, большая чёрная кровать посередине, бескрайние полки с книгами и пара торчащих сюртуков из полузакрытого шкафа. А ещё портрет Ивет: светловолосая, хрупкая, с мутным взглядом карих глаз – ровно такой же я видела её в недавнем кошмаре.

– Это... настоящая спальная комната Рэбэнуса?

– Очевидно же, – пренебрежительно бросил Инграм, следом входя внутрь, и нажал кнопку в подсвечнике, отчего тайная дверь с шумом закрылась.

Ни единого окна – темнота опустилась на плечи, как преданный друг, успокаивающий своего товарища. Во мраке вспыхивали знакомые лица и тут же исчезали, а затем и вовсе рассеялись, когда Инграм зажёг настольную лампу. Тёплый жёлтый свет добавлял ещё больше атмосферы XIX века, не хватало только шума дождя и грозы, ведь чувство опасности и без того присутствовало: пустые глазницы черепов тому подтверждение.

– Он боялся, что его убьют ночью, – видимо, в те моменты, когда он всё же спал. – Поэтому запирался здесь.

– И чтобы никто ему не мешал, – согласно кивнул Инграм, щёлкнув зажигалкой.

Наедине.

Я осталась с ним наедине.

Как никогда этого и хотела, и страшилась одновременно – хоть рви напополам. Кончики пальцев дрожали от остроты эмоций, пока те клювами воронов рвали края – то ли полной копоти души, то остатки благоразумия. Широко, насколько это возможно, распахнутые глаза неотрывно следили за Инграмом, подмечали его острые локти, дрогнувший от глотка кадык, тусклый блеск света в бездонных чёрных глазах, слегка кривоватые пальцы, на одном из которых красовался тёмный перстень с вороном – он казался другим и в то же время абсолютно тем же.

Жестоким. Несносным. Наглым.

Плохим парнем, от которого всем хорошим пай-девочкам стоило держаться подальше.

Хорошо, что я не такая.

И Инграму это нравилось: он жаждал воспользоваться моей силой, лишить возможности ею пользоваться, завладеть, дабы окончательно меня сломать. Оборвать крылья. Кинуть их под ноги Дьявола – узри, как ты беспомощна.

– Как давно ты нашёл это место?

– Сегодня с утра.

– И не пришёл на занятия, чтобы всё тут исследовать? – мне не нравилось задавать ему вопросы, но я не знала, как ещё можно завязать разговор, чтобы не оказаться в гнетущей тишине со своими мыслями.

– К чему мне это, если я и так всё знаю? – чуть приподнял он брови.

– Тогда не понимаю, зачем я здесь, – плохо удалось скрыть напряжение в голосе.

– Не притворяйся глупенькой, птенчик, тебе это крайне не идёт, – Инграм прошёлся пальцами по корешкам книг, не глядя на меня, но, уверена, он и без того внимательно следил за мной. – Я же вижу, как ты хочешь меня.

Судорожный вздох.

О Нюйва, какого хрена я так волновалась? Никогда и ни при ком – ни один парень не познал со мной робости, нежности или смущения. Я всегда была сверху, всегда уверенной в желании, всегда ведущей вперёд и заманивающей в постель. Так почему я делаю для Инграма такое исключение? Почему именно он? Даже не я сама – тело подводило, как только наступал ответственный момент. В прошлые разы даже шевельнуться не могла, лишь покорно подчинялась, как собака на привязи. Инграм же игрался со мной: позволял отбегать, чтобы хотя бы на мгновение глотнуть воздуха свободы, а затем зверски тянул обратно.

В бесчувственный омут гагатовых очей.

Зачем я нужна ему? Почему мы сошлись так быстро и болезненно? Почему я?

Я не знала. Ничего не знала.

И порой была готова даже молиться – не Ворону, как на кладбище – а смерти, только бы не утопать в зависимости, не захлебываться в отчаянии от своего положения. Я могла лишь пытаться снять тугой ошейник – и сейчас вновь это сделала.

– Не хочу тебя разочаровать, но ты бы подстраховался от падения с уровня своего чрезмерного самомнения на уровень развития своего интеллекта, – прямая спина, вскинутый подбородок, сама королева.

– Или ты и вправду глупая, – Инграм сделал шаг в мою сторону, – или ты бесстрашная. Скорее всего, и то, и другое.

– Надо же, какая самокритика, за что ты так с собой? – повысила я планку, но собеседник лишь качнул головой.

– Ты сама спрашивала, как мне не надоело постоянно с тобой трепаться, а сама сейчас в очередной раз устроила спектакль.

Да уж, попытка с треском провалилась.

– Потому что ты только этого и ждёшь: яда от меня, а затем прощения в виде любви. А ведь она подобна кирпичу: ты можешь с его помощью либо построить новый дом, либо убить.

Мы оба знали, что для нас двоих второй путь неизбежен.

– Что же ты такого нашла во мне? – изучающий взгляд остановился на моих губах.

– А ты во мне?

– Не уходи от вопроса, – требовательно процедил Инграм.

– А я и не знаю ответа, – как можно твёрже держалась я, до боли сжав в руках кожаную ткань брюк. – Меня неистово тянет к тебе, но ты каждый раз меня отталкиваешь после того, как используешь.

– Потому что ты для меня никто, птенчик.

«У тебя пластинка заела? Придумай что-нибудь получше», – хотелось сказать мне, но я решила поступить иначе.

И вновь начать рискованную игру.

– Ты так отчаянно пытаешься убедить себя в этом, что мне тебя даже жалко.

– Ты сама веришь в свою чушь? – нагло усмехнулся парень.

– Я это вижу.

Наши взгляды встретились – синие бурные волны столкнулись с беспросветным дном океана.

Он – моё умопомрачение.

Страсть. Секрет. Самое страшное желание.

Он – тот, от кого я бегу, но к кому почему-то всегда возвращаюсь.

Мы смотрели друг на друга невыносимо долго – казалось, прошли не минуты, а целые часы. Года. Века.

Вечность.

В груди разворачивалась целая чёрная дыра чувств: она всасывала в себя всё самое светлое, свободное, живое. Впитывала меня всю без остатка – и даже звёздой пыли не оставалось. Меня всецело поглощал Инграм, и я даже не думала сопротивляться.

И тем более не вздрогнула, когда он резко оказался рядом и пальцами приподнял мой подборок, чтобы ещё глубже заглянуть в глаза.

– Ты права, моя милая пташка, ты чертовски права.

Медленный наклон головы – и я чуть приподнялась на носках, только бы как можно быстрее коснуться его губ своими. Нежный поцелуй быстро перерос в неистовстовый огонь грехопадения: парень охватил мои ягодицы, приподнял над полом и перенёс меня на кровать. Дышать становилось с каждой секундой всё тяжелее, пальцы растрепали белые волосы, одежда взмокла от еле сдерживаемого порыва настоящей страсти, жажда утолить столь долгий голод лишала последнего рассудка.

Я схватилась за толстовку, желая её снять, но чужая ладонь накрыла руку, останавливая. Глядя в блестящие глаза Инграма, я постаралась вложить в свою улыбку как можно больше любви.

– Признай, Касс, это не может не сводить с ума. Давай упадём в бездну, и я покажу всю свою красоту.

Его пальцы томно прошлись по моей коже.

– Ты безумна.

– Знаю, – я облизала губы и хихикнула. – Моё безумие очаровательно.

Дьявольская ухмылка была мне ответом.

– И ты действительно умеешь сводить с ума, Равенна.

Я на мгновение замерла от сладостного звучания своего имени из его уст, и этого хватило, чтобы Инграм быстро снял с себя толстовку и начал дразняще растёгивать пуговицы моей белой блузки в модернизированном стиле XIX века. Каждый поцелуй огнём полыхал на шее и плечах, каждое прикосновение чужого торса оставляло безудержную дрожь, каждый толчок отдавался блаженным стоном. В этот раз никакой боли и крови, даже впившиеся ногти в оголённые бедра казались ничем, как и расцарапанная спина, по сравнению с жаром в грудной клетке – так неистово стучали сердца, так яро вдыхали лёгкие аромат мха и табака, так жадно касались друг к другу изящные тела.

Адское танго – жгучие поцелуи с примесью незменных желаний и высших целей. В наших глазах ядерным коктейлем смешались синева небес и чернота загробных царствий. Мы словно оказались на кончике ножа, на пике противоречивых и запретных чувств, прямо над пропастью безвременья и пустоты измученных душ. Мы кроили друг друга заново, сплетались в непонятном никому диком танце, перевязывали сердца тугими нитями и безрезультатно старались их обрезать.

Мы – ангелы, не замечающие, как безвозвратно падали в Ад.

– Всё... – тяжело дыша, я обесиленно рухнула на подушки, – всё будет хорошо, если ты позволишь мне быть рядом с тобой, Инграм.

Тот замер, и по его пальцам безвольно скользнул локон моих чёрных волос.

– Всё будет хорошо, если тебя не будет в моей жизни, Равенна.

Ведь ты вызываешь зависимость. Безумие. Непозволительную слабость.

Не удивлена, что он так сказал, но после столь ярой близости... И на что я рассчитывала? Один раз переспим, и всё между нами будет нормально? Так, как у всех? Наша связь первоначально ненормальная. Неправильная. Колечащая. Убивающая. И не любовь вовсе, как мне хотелось в это верить, как я отчаянно этого добивалась от человека, на чьей обнажённой груди лежала головой и отрешённо смотрела на огненный кончик сигареты в чужих губах.

А ведь те всего несколько минут назад покрывали всё моё тело бесстыдными поцелуями и жадно ловили каждый мой вдох...

Инграм не хотел быть со мной из-за слабости, а я кормила себя иллюзиями и самообманом, ведь сама уже давно погрязла пороках. Я страдала и любила, бросалась из крайности в крайность и не могла выбраться из запутанного лабиринта своего безумного сознания. И падала, изнурительно долго падала...

Пока внезапно не проснулась.

Место рядом со мной оказалось пустым – и не ожидала, что Инграм останется. Всё произошедшее смешалось в голове в дикий шум – всего этого я от него не ожидала. Мысли и чувства напоминали спутанный клубок – он не сделал мне ничего плохого, однако ощущение потерянности впиталось в остывшую кожу вместе с воздухом.

Что вообще это было? Как после этого Инграм теперь будет относиться ко мне? Может, всё же наши отношения свернули в спокойное русло? Ведь он почти признался мне в любви... или хотел, чтобы я поверила в это? Какой он задумал план? Вздохнув, я тяжело села в кровати, отчего одеяло съехали с груди, явив чёрный отпечаток руки. Голова загудела от вопросов. Теперь Инграм вызывал их столь же много, сколь и Рэбэнус.

Точно! Рэбэнус!

Хотелось ударить себя по лбу.

Весь план пошёл наперекосяк, хотя, с другой стороны, всё сложилось вполне удачно – я давно ни с кем не спала. И всё же надо было выполнить одно дело, поэтому я быстро оделась, покинула комнату, а затем и кабинет, заметив, что ни трупа, ни кого-либо ещё не было, и после вышла из института. Конечно, можно было ещё раз порыться везде, но недавние воспоминания гнали как можно скорее прочь: я села на автобус и высадилась на противоположном углу города.

То, что я искала, оказалось простым двухэтажным домом. С виду и не скажешь, что заброшен, но отчего-то чувствовалось в нём отчуждение. Как и во всём вокруг: Равенхилл в сумерках оказался подозрительно тих и безлюден, точно про эту часть города все забыли. Лёгкий туман перекатывался вместе с мусором по грязным садам соседских домов, одинокий фонарный столб постоянно потрескивал и мигал, жуть пробралась под рукав пальто вместо зимнего холода.

Смешанное состояние с долей тревоги преследовало меня до самой передней веранды. Нерешительно подняв руку, я хотела было уже постучать, но заметила, что дверь открыта.

Странно.

С нарастающим беспокойством я острожно вошла в маленькую прихожую. Куртки висели на вешалках, возле стенки аккуратно стояла женская и мужская обувь, светлые обои тянулись вперёд, расползаясь по остальным комнатам. Ни пыли, ни плесени, ни беспорядка – всё чисто и ухоженно, на своих местах, но будто бы... без души. Ощущение пустоты – точно хозяины исчезли в один миг, а дом до сих пор хнарил крупицы их тепла и уюта. Однако те с каждым днём всё больше растворялись в старой мебели, блёклых лампах, деревянном полу...

– Эй! Есть тут кто-нибудь?

Тонущая тишина.

Никого.

Подозрительно. Почему тогда входная дверь оказалась открытой? И почему дом не выглядел заброшенным, хотя внутри чувствовалась столь всепоглощающая чужесть?

Острожные шаги привели меня в кухню. Отчего-то казалось, будто я попала в начало нулевых: тёплые тона столов, потрескавшаяся посуда, скрипучие стулья с мягкими спинками. Никакой еды не нашлось, хотя я бы не отказалась чего-нибудь поесть, как и не нашлось что-либо интересного. Я уже хотела было развернуться и выйти из комнаты, как заметила на подоконнике мёртвую птицу.

Ворон был весь в крови.

И кто-то ненасытно смотрел мне в спину. Прожигал глазами-бусинками, проникал под кожу пытливыми щупальцами, выглядывал из тени, как смерть...

Я медленно сжала в руке свои ножницы – да уж, лучшего оружия и не существовало.

И резко обернулась.

Никого.

И всё же чувство слежки лишь усилилось. Точно дверцы, шкафы, ложки, стены – всё имело внутренние глаза, которые голодно таращились на меня. Не подавая подступающей паранойе вид, я на негнущихся ногах зашла в новую комнату – довольно просторную гостиную с камином, длинным диваном и книжными полками. Всё так же ничего не представляло интереса, кроме фотографий, стоявших в рамке на низком столике. На них оказалась пара: темнокожий молодой человек, обнимающий за талию китаянку. Где-то я их уже видела...

Эмоции мгновенно возросли до накала, как лава, стремящаяся сжечь всё живое вокруг. Я поспешно вытащила из сумочки старую дырявую фотографию с первоначальной свитой Ворона. Ну точно! Это же женатая пара, Яньлинь и Логан Велесы. Но зачем на карте отмечен их дом? Что я должна тут найти? Ведь ни в дневнике, ни где-либо ещё не говорилось о них двоих, я не знала про их жизнь абсолютно ничего. Тогда что мне теперь де...

Какой-то звук отвлёк от мыслей.

Я задержала дыхание.

Топот.

Кто-то бегал на втором этаже.

Но тут же никого не было...

Я тут же кинулась к лестнице и за две секунды вбежала наверх.

– Кто здесь?!

Сердце стучало как бешеное, громко отдаваясь в ушах, пока снаружи зияла пустота.

Никого.

Неужели показалось?

Я тайком убрала фотографии и крадучись двинулась по проходной комнате, полной игрушек, раскрасок, бумаги и кусочков ткани. Что-то знакомое кольнуло в груди, когда я зашла в первое помещение: детская кровать, каракули на синих стенах, разбросанные вязаные животные, несколько кукол вперемешку с китайскими болванчиками, иероглифы на шкафах... Потерянность осенним дождём заполнила внутренности – казалось, вот-вот и вбежит сюда маленькая девочка, начнёт смеяться и щебетать, сядет за игры, станцует вместе с большим плюшевым драконом – как в детстве...

Как в детстве? ..

Взгляд упал на ещё одну, но уже цветную фотографию, стоявшую возле самой кровати малютки. Как в тумане я подплыла к ней и взяла в руки. На ней оказалась всё та же пара, а между ними стояла радостная маленькая дочка с синими глазами.

Это была я.

«— Помогите ей, граф Донован! Пожалуйста, помогите!

Темнокожий мужчина рухнул на колени перед бесстрастным Рэбэнусом: ни один мускул не дрогнул, когда он медленно прошёлся взглядом по крохотной комнатушке и китаянке, без сознания лежащей на хлюпкой кровати.

Она мучительно умирала от тифа.

– Я сделаю всё что угодно, только бы она жила! – чуть ли не рыдал отчаявшийся молодой человек.

– Вечно? – тихо подал голос Рэбэнус, но бедный услышал . И уставился на чёрную фигуру яркими синими глазами.

– Простите, господин?..

– Вы оба можете жить вечно . И ваша любовь тоже.

Темнокожий мужчина долго-долго смотрел на Рэбэнуса и с каждой секундой всё больше и больше преисполнялся мечтами о богатой, счастливой, долгой жизни...

– Я сделаю всё, что прикажете, граф.

На бледном лице Рэбэнуса расплыла сам ый что ни на есть оскал —дьявольский.

– Придёт время, и я заберу ваше чадо, а пока... пользуйтесь моими услугами » .

Стекло треснуло, как только ударилось об пол.

Осколки задели жизненно важные органы.

Кровь до кроёв заполняла боль и солёными подтёками выливалась из глаз.

У меня никогда не было воспоминаний о них. О своих настоящих родителях. Я ничего не помнила, хотя в приют попала в пятилетнием возрасте. Ничего о них не знала, даже имён, и не пыталась узнать. Понятия не имела, кто они...

Яньлинь Велес. Логан Велес.

Предали меня, когда я ещё даже не родилась. Продались Рэбэнусу, как многие до этого. Оставили совершенно одну, не представляя, какую ужасную ошибку совершили. Из-за их жажды лучшей жизни я попала в приют, страдала множество лет, карабкалась на гору Тяньмэнь и раз за разом кубарем летела вниз, как бы не убеждала себя в обратном. И глядя на свою прошлую комнату... с трудом верилось, что настоящие родители хотя бы каплю меня любили.

Лучше бы я не приходила сюда.

– ТЫ ПРАВА.

О, ещё один, читающий мысли. Надо же, явился не запылился.

Монстр стоял в дверях: всё такой же вонючий, сероватый, гигантский – и готовился к атаке. Ярость закипела в груди, как котёл ада, нагоняя поистине исполинскую горячую бурю, на вершине которой возвышалась богиня смерти и хаоса – в гневе я была страшна как никогда. Зарычав, я кинулась к нему и, пока чудовище было в замешательстве от моей реакции, вонзила в бок острый угол ножниц. Тварь завизжала – и я вне себя от бешенства изо всех сил толкнула её. Грохот падения стоял такой же громкий, как и выстрел: пуля чётко вошла в широкое расстояние меж глаз.