Текст книги "Уездный город С*** (СИ)"

Автор книги: Дарья Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 31 страниц)

– Вы ядом не приторговываете на стороне? – усмехнулся Натан в ответ на это замечание. Странно, но от ехидства Михельсон стало легче. И впрямь, что-то он раскис на ровном месте. Не к мамаше же свататься собрался!

– Исключительно даром и только для своих, – с достоинством отозвалась Элеонора. Потом улыбнулась и добавила уже всерьёз: – Ты как маленький, всему-то тебя учить надо… Мундир парадный, ордена на грудь да вид бравый – тут ни одна баба не устоит, хоть невеста, хоть родня, хоть старуха соседская. У нас, баб, восхищение мундиром с наградами где-то вот тут, на подкорке записано, – она выразительно похлопала себя по затылку. – А тебе ещё и щегольнуть, полагаю, есть чем.

– Откуда такие сведения? – хмыкнул Натан, смущённый подобным напутствием.

– Жизненный опыт, – невозмутимо пояснила Михельсон. – Такие бывают или живые с наградами, или мёртвые – но тоже с наградами. Ну или мёртвые без наград, если совсем уж невезучие, но ты-то живой. Ладно, лети уж, голубь, дело к вечеру, зазноба, почитай, заждалась. И не красней, а то я совсем расчувствуюсь и от умиления еще глупостей наговорю. Пользуешься моей слабостью, нахал! – напутствовала она, но потом опомнилась: – А всё же свадьба-то когда?

– Как дом построю, – твёрдо отозвался Титов. – Жену в свой дом приводить надо, а не в съёмную комнату.

– Ишь, основательный какой, – присвистнула Элеонора и добавила ехидно, с хитрой физиономией: – А дотерпишь до осени? Дело-то молодое! Нет всё, всё, проваливай уже, ты во мне нынче какую-то нездоровую разговорчивость возбуждаешь!

Натан распрощался и, посмеиваясь, отправился домой. Шутки шутками, а Михельсон дело говорила: для запланированного на вечер визита и впрямь стоило привести себя в парадный вид.

Награды у Титова действительно имелись: «Станислав» с бантом и «Георгий» четвёртой степени – за военные заслуги, «Аннушка» на шее – уже в сыске, полученная незадолго до падения по служебной лестнице.

Обязательным ношение наград не являлось, только по особым случаям, когда устав предписывал парадный мундир. Случаев же таких было мало, и даже из них большинство оставлялось на усмотрение самого служащего, за исключением совсем уж выдающихся вроде парадного строя или визита государя. У Натана с судьбоносной осени китель с эполетами висел на плечиках: ни желания щегольнуть, ни нужды в нём не было. Так что сейчас, застёгивая золочёные пуговицы, Титов даже всерьёз волновался.

Или дело было совсем не в одежде, а в предстоящем важном разговоре?

Разыскивать Брамс по Федорке не пришлось: жених и невеста заранее условились, что он будет ждать её у выхода в шесть пополудни. На удивление, Аэлита не опоздала и о встрече не забыла, за пять минут до шести выпорхнула из тяжёлых дверей и остановилась на крыльце, что-то увлечённо обсуждая с сопровождавшим её давешним знакомцем, Шориным.

Натана при виде этой картины предсказуемо кольнула ревность, но поддаваться ей, конечно, мужчина не стал: действительного повода не доверять невесте у него не было. Математик заметил поручика первым, посмурнел, но приветственно кивнул и что-то сказал девушке, мотнув головой в сторону ожидающего офицера.

Брамс нашла того взглядом, и строить из себя Отелло стало совсем уж неуместно, столь искренней радостью озарилось лицо вещевички. Уже на бегу попрощавшись со спутником, Аэлита слетела по ступенькам, отбив дробь каблуками, и с разгона попала в объятья жениха, и счастливо рассмеялась, когда тот подхватил её и закружил.

– Какой ты нарядный! – весело заметила девушка после лёгкого – позволять себе большее при посторонних Натан не стал – приветственного поцелуя, когда пара двинулась к ожидающему неподалёку наёмному мотору. – Глаз не отвести. А почему ты так не ходишь на службу?

– Ну вот ещё по подвалам парадный китель тереть, – хмыкнул Титов. – Ты тоже в таких платьях на «Буцефале» не рассекаешь.

– Да в них попробуй, сядь, – сокрушённо вздохнула девушка и нервным движением огладила изумрудно-зелёную юбку, когда поручик галантно открыл дверцу автомобиля.

Своё восхищение наружностью невесты Натан выразил еще утром, а теперь просто любовался: вот такая, с аккуратно уложенными волосами, в элегантном платье с перчатками, она была уже не просто хороша, а по-настоящему красива. А с другой стороны, поручик ловил себя на мысли, что как картинка такая Аэлита безусловно прекрасна, но… это всё же картинка, не она. И живая, встрёпанная, немыслимо трогательная вещевичка нравилась ему гораздо больше вот такой неестественно взрослой и строгой.

– Слушай, а мне же ведь тоже мундир можно носить, да?.. – Брамс окинула взглядом усевшегося рядом спутника, придирчиво пощупала эполет.

– В общем-то, не просто можно, но обязательно, просто тебе, как и Элеоноре, как и иным женщинам, поблажку делают, – ответил Титов, обнимая девушку и привлекая к себе ближе. Та с готовностью придвинулась и негромко заметила, без сожалений оставив прежнюю тему:

– Вот странно, вроде бы утром виделись, а я уже соскучиться успела. Даже пару раз подумала, что, может, не так уж мне нужен институт…

– Польщён, – улыбнулся в ответ Натан. – Но слабость же была минутной?

– Разумеется, – серьёзно кивнула Брамс. – Расскажи пока, что у нас интересного?

Титов, конечно, с удовольствием поделился сегодняшними событиями, которых оказалось совсем немного; из стоящего, можно сказать, один только рассказ Боброва о верёвке висельника. Потом с не меньшим удовольствием выслушал, как прошёл день самой вещевички. Правда, многого не понял – соскучившаяся по любимому делу Брамс, не задумываясь и не делая скидки на разницу в образовании, сыпала терминами и даже жаргонными словечками, – но прерывать и уточнять поручик не стал, просто наслаждаясь возможностью обнимать любимую девушку, слушать её голос и наблюдать радостное оживление.

Сейчас предстоящий разговор с родителями не тревожил совершенно – ни его, ни её, оба чувствовали себя слишком хорошо для мрачных мыслей. И Натан, наконец, с облегчением нашёл безмятежность и умиротворение в одной простой мысли: результат предстоящего разговора ничего не изменит. Даже если по какой-то нелепой причине они теперь разругаются в дым, любимая девушка от него уже никуда не денется.

О предстоящей встрече, не упоминая её главной цели, Титов по телефону условился с отцом семейства. Правда, поручик подозревал, что господин Брамс выбросит разговор из головы, едва повесив трубку, но повлиять на это не мог и потому о результате не беспокоился. Однако Лев Селиванович проявил неожиданную сознательность и не просто не забыл, но даже предупредил жену. Та же быстро смекнула, что ради обыкновенного визита никто не стал бы разводить такие церемонии, и организовала небольшой, но праздничный ужин. А впуская дочь со спутником в дом, довольно блестела глазами, радуясь своей догадливости.

Оттягивать ответственный момент Натан не стал, сразу попросил Брамса о личном разговоре. Тот, в отличие от жены, удивился, да и озвученная наедине просьба о родительском благословении стала для него полной неожиданностью. Хотя справился с собой Лев Селиванович быстро и согласился без экивоков, только уточнил придирчиво, что думает об этом потенциальная невеста. Титов заверил, что невеста не возражает, и на том ударили по рукам.

Ужин начался в тёплой, дружественной обстановке. Обсудили, конечно, свадьбу, и Людмила Викторовна всецело одобрила ответственный подход жениха к обустройству будущего семейного гнезда.

– Ну и то верно. Лёвушка, скажи, ведь дом сейчас поставить – дело недолгое?

– Как к делу подойти, – неуверенно отозвался тот. – Если задаться целью и вещевика-строителя привлечь, то и впрямь можно за несколько месяцев управиться. Но вы же, кажется, квартируете уже у какой-то вдовы? Так, может, удобнее будет обвенчаться так?

– Нет, тут Натан Ильич всё правильно говорит, у семьи свой дом должен быть, – уверенно отмахнулась Людмила Викторовна. – Уж потерпят до осени, сговорёнными походят. Опять же, может, Алечке стоит домой вернуться на это время?

– Зачем? – сразу насторожился Титов. Он-то легкомысленно расслабился, позволив себе надежду, что вечер закончится столь же мирно и благостно, как начался! Похоже, не в этой семействе и не с этой женщиной.

– Ну как же? Алечка же, как я ни старалась, очень к ведению хозяйства неприспособленная, а тут, может, хоть что-то наверстает. А то как же вы маяться, бедные, будете? – уверенно заговорила Брамс-старшая.

Вещевичка бросила на жениха напряжённый, даже испуганный взгляд, и Натан поспешил её успокоить, ответив матери:

– Людмила Викторовна, мне жена нужна, а не прислуга, и я не вижу причин, по которым Аэлита должна тратить своё время на подобные вещи.

– А чем же она днями заниматься будет? – растерялась та.

Натан предостерегающе сжал под столом ладонь сидящей рядом невесты, готовой возмутиться.

– Уж всяко не соскучится, не беспокойтесь, – продолжил он. – У Аэлиты и занятия в Федорке, и научная работа, и сыскная служба. По меньшей мере жестоко присовокуплять к этому всему еще какие-то домашние хлопоты, когда есть возможность пригласить приходящую горничную.

– Сыск?! – опешила Брамс-старшая. – Вы… всерьёз? Вы что, впрямь допустите, чтобы она…

– Мне кажется, собственное мнение по этому вопросу я уже выразил ранее. Не вижу ни малейшей причины его менять, – ровно напомнил Титов, очень старательно следя за тоном, чтобы не сорваться. А это оказалось трудно: патологическое упрямство и непрошибаемость женщины в этом вопросе нестерпимо раздражали, и с каждым разом всё сильнее. Вмиг припомнились и интриги, и упомянутые Элеонорой ознакомительные посещения Департамента, и прочие детали, и Натан уже сам кипел в той степени, что неплохо бы кому-то одёрнуть. Впрочем, внешне это пока не проявлялось.

– Но дети?! – возмутилась женщина.

– Где вы их видите? – всё же не удержался от язвительности поручик. – Вот когда появятся, тогда и будет повод для обсуждения. В любом случае, я полагаю, мы вполне сумеем решить этот вопрос самостоятельно.

– Я думала, вы тогда…

– Врал? – резко оборвал её Натан. – В доверие втирался?

Мгновение повисела тишина, в которую поручик глубоко вздохнул, справляясь со злостью, и продолжил спокойным, холодным тоном, ровно как на службе:

– Людмила Владимировна, я очень благодарен вам за такую чудесную и необыкновенную дочь, но прошу впредь воздержаться от попыток без её просьбы вмешиваться в её жизнь, вы уже довольно позабавили уголовный сыск своими инспекциями и интригами. Я полагал и по-прежнему придерживаюсь мнения, что ссориться с родителями – последнее дело, но если вы продолжите в подобном духе обижать Аэлиту, игнорируя её собственное мнение и желания, я целиком и полностью займу её сторону и больше не стану уговаривать примириться с вами.

Вновь повисла тишина – напряжённая, звонкая.

– А я-то, дура, порадовалась, что дочь отдаю хорошему, надёжному человеку, – дрогнувшим голосом проговорила госпожа Брамс, явно обиженная отповедью.

– Людушка, ну полноте, успокойся, – неожиданно уверенно, хоть и мягко по своему обыкновению, вмешался, опередив Титова, отец семейства. – Отчего же дура? Человек ведь и впрямь надёжный, вон как за неё стоит. Важно же, чтобы Алечка счастлива была, а не идеальной домохозяйкой сделалась, разве не так?

– И ты туда же! – недовольно всплеснула руками женщина. – Вечно ты её балуешь, попустительствуешь глупостям!

– Зато вон какой результат замечательный вырос, – улыбнулся Лев Селиванович, неожиданно проказливо подмигнув молодёжи. – Хватит ругаться, давайте уже чай пить, самовар стынет.

И Натан с облегчением подумал, что по крайней мере с отцом невесты общий язык уже вполне найден, и не столь Брамс-старший оказался рассеянный, как это виделось поначалу. А там, глядишь, и мать со временем услышит, поймёт свою дочь и угомонится.

Во всяком случае, вечер закончился спокойным прощанием, а не скандалом, и это давало надежду на лучшее.

Эпилог

Εсли бы Михельсон вправду взялась заключать тогда пари, она бы непременно его выиграла: свадьбу действительно справили по осени. Правда, уже в ноябре – несмотря на все усилия, раньше управиться со строительством не удалось.

Соблазн плюнуть и обвенчаться раньше был велик, но Титов с этими мыслями стоически боролся, ответственно подходя к началу новой, семейной жизни. Гораздо сложнее было выстоять против иного искушения, подзуживающего позволить себе с невестой чего-нибудь лишнего, но чрезвычайно приятного, тем более та и не возражала совсем: влюблённым наедине нередко случалось слишком увлекаться поцелуями. Однако и здесь живник проявил выдержку и терпение, невзирая на подначки служащих уголовного сыска.

Дом вышел ладный, не стыдно гостей позвать. Небольшой, пока достаточно скудно обставленный, но зато каменный и со всеми удобствами – и с водопроводом, и с просторной ванной, и даже с новеньким веще-электрическим нагревателем.

Дом был новый, однако располагался по известному адресу – на том самом углу, где прежде стояла заколоченная хибара покойного историка. Поручик – а, вернее, к моменту женитьбы уже штабс-капитан (после поимки топителя и, главное, устранения шпиона его восстановили в звании) – рассудил, что общаться с навьями придётся много, зачастую в подземельях, а здесь место было со всех сторон подходящее. За лето Натан с помощью всё той же мелкой нечисти уже разведал часть катакомб, расположенную под городом, неплохо в ней ориентировался и знал массу выходов, что оказалось отличным подспорьем в полицейской службе.

Ценный свидетель шишок, конечно, тоже перебрался в новое жильё, не только весьма довольный переездом, но еще исключительно гордый своей принадлежностью к дому середника. Он сделался куда опрятней и солидней: аккуратно подстригал шерсть, достал где-то крохотные лапотки на свою ногу, и вообще первое время расхаживал гоголем. Но потом неожиданно ретиво взялся за обязанности домового, нашёл себе где-то помощника – вернее, как узнали хозяева после, помощницу – и оказалось, что поддерживать порядок в доме с такими необыкновенными подселенцами очень просто. Пыль нигде не задерживалась, продукты не портились, одежда не мялась, даже капризный нагреватель работал на удивление ровно.

За прошедшее с поимки Горбача время Натан сумел оценить справедливость слов полицмейстера о спокойствии города С***: кончив то шумное и нервное дело, Титов с наслаждением погрузился в рутину, обнаружив, что жизнь уголовного сыска за пределами подобных грандиозных расследований действительно достаточно размеренная. Удивительное дело, вроде бы постоянно что-то происходило, что требовало внимания, но всё это совершалось без суеты и той нервозности, которая царила в столице. Дел хватало, но следователи могли позволить себе не распыляться и не вести по десятку сразу, а сосредоточенно и основательно заниматься чем-то одним. Это лично поручику по прибытии так «повезло». Можно сказать, проверка нового жителя на вшивость, только не со стороны коллег и своеобразного начальника Охранки, но самого города. Яви его или Нави – тут Титов даже гадать не брался.

А впрочем, может быть, и впрямь повезло, без кавычек? Иначе когда бы он еще так сблизился с Аэлитой? Εщё, чего доброго, упустил бы девушку, не сумев вовремя оценить по достоинству…

Волшебные «соседи» добавляли хлопот, но немного. Натан быстро привык к основному принципу их жизни «ты мне, я – тебе» и находил его не самым худшим. Просто потому, что был прост и соблюдался неукоснительно почти всеми навьями, а тех, например, кто отвечал злом на добро, быстро призывали к порядку свои же. Даже Валентинов, на удивление, присмирел и неукоснительно соблюдал договор питаться за пределами отдела.

Привыкнуть к этим чудесам оказалось нетрудно, но Титову достаточно долго искренне дивился, как умудрялся прежде не замечать существования навьев: их было много, да и людей, осведомлённых об их существовании, тоже хватало.

Аэлита же, в отличие от Титова, ничему особенно не удивлялась. Гораздо быстрее и легче своего «напарника» принимала всё новое, с интересом изучала разновидности обитающих поблизости навьев, украдкой мечтая написать по ним когда-нибудь монографию. Но пока, конечно, было не до того: Брамс готовилась к получению на следующий год докторской степени и не могла позволить себе распыляться сразу на многие темы, а свободное время она и так тратила на свою теорию сосуществования двух миров, которая была ещё занимательней.

А ещё, конечно, пылко обсуждала с Натаном дела уголовного сыска, многочисленные, совсем уж не связанные со службой вопросы и чувствовала себя совершенно счастливой.

К слову, когда Аэлита получила полное право участвовать в расследованиях в роли эксперта-вещевика, её пыл несколько поугас. Нет, всё это по-прежнему казалось интересным и уходить из сыска она не собиралась; просто служба следователей лишилась львиной доли своей загадочности и очарования, обзавелась массой скучных рутинных обязанностей, и теперь Аэлита воспринимала её куда спокойней, без романтического флёра.

Последний как-то плавно и очень приятно перекочевал в повседневную жизнь. Нельзя сказать, что у влюблённых вдруг появилось очень много свободного времени или что Натан особенно активно ухаживал за невестой с помолвки до свадьбы, но приятные совместные вечера сами собой вошли в традицию. И даже если за вечер было обронено не больше десятка слов – Титов возился с бумагами, а Аэлита напряжённо вела какие-то подсчёты, – одно только присутствие рядом дорогого человека уже доставляло огромное удовольствие.

И каждый холостяк, имевший удовольствие понаблюдать немного за этой парой, вскоре волей-неволей задумывался о том, что семья – это, наверное, неплохая штука, а человек семейный испытывал настойчивое желание вернуться сегодня домой, к родным, пораньше. Даже у Шерепы шуточки на эту тему выходили уже без огонька, и сам он нет-нет да и задумывался о брачных узах. Вздрагивал и с испугом отгонял предательские мысли, но вода, как говорят, камень точит.

А свадьба удалась. Весёлая, шумная, но очень дружная и уютная. Ради такого события и сёстры жениха прилетели из Петрограда со всеми своими домашними, и братья невесты получили отпуск, и когда все собрались вместе, вдруг как-то выяснилось, что семья-то большая! И даже уже вполне дружная, потому что весёлый и остроумный Коленька действительно легко нашёл общий язык с зятем, а сёстры Натана, Анна и Ольга, были очарованы Аэлитой и условились с ней вступить в переписку.

И были, и будут неурядицы, сложные дела, может быть даже ссоры, но всё это – приходящие мелочи, призванные напомнить о том, что есть счастье и что его нужно ценить. А самое большое счастье в жизни – это найти своё место в ней, разделив его с любимым человеком.