Текст книги "Уездный город С*** (СИ)"
Автор книги: Дарья Кузнецова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)
Глава 24. Мамуна
– Интересно, где это мы? – задумчиво проговорил Титов, озираясь.
– Уютно, – протянула Брамс.
– Да уж, кто бы это всё ни построил, во вкусе ему не откажешь, – хмыкнул поручик. – Вот только… Уж больно обжитое место, такое за пару месяцев не обустроишь, здесь явно давно живут. И, с учётом обстановки, мне эта мысль крайне не нравится.
– А что не так с обстановкой? – не поняла Аэлита.
– Камин, – уронил Натан. – Много ты видела в этом городе домов с каминами?
– Ну-у… – протянула Брамс и ответила неуверенно: – Ни одного?
– Вот именно, – подтвердил мужчина. – Дров уходит прорва, тепла никакого, да и пользы нет, одна только гарь. Не про наши зимы эти украшательства.
– Сами пришли, – вдруг насмешливо протянул красивый женский голос. – Прекрасно!
Рука у Титова оказалась быстрее не только разума, но даже чутья. Ощущение близкой опасности – почти как тогда, на дороге, – еще не успело сформироваться, а он уже толкнул Брамс в сторону, метнувшись следом и одновременно с этим вскидывая револьвер. Кресло подлетело и шваркнулось о стену. Зло гавкнул наган. Остро пахнуло порохом.
Шесть.
Натан торопливо, спиной, отступал к открытой двери прохода, тесня туда же Аэлиту. Вещевичка манёвр поняла, и не противилась, и даже не мешалась. Отправить бы её сразу в безопасное место, но выпускать девушку из поля зрения поручик боялся, и потому они пятились вдвоём.
– Немедленно прекратить! – потребовал тот же голос, и в темноте у камина соткался человеческий силуэт. – Убери оружие, смертный!
Вступать в полемику поручик не стал, вместо него опять рявкнул револьвер – раз, другой. Титов не целился, с четырёх саженей в человеческую фигуру он мог попасть и от бедра, пусть и не в яблочко.
Четыре.
Откуда-то Титов точно знал, что убить противника обыкновенной пулей не получится, но надеялся хоть немного задержать. И, кажется, угадал, потому что ответом ему было громкое шипение, с каким спускают пар из котла.
– Ах ты, животное! Я приказываю бросить оружие!!!
– Бах! Бах! – возразил наган.
Две.
Силуэт расплылся, но Титов не мог поручиться, что это не игры света и тени – луча фонаря не хватало, чтобы толком разглядеть противника.
Последние пули поручик выпустил уже с порога и захлопнул за собой дверь, кое-как заклинив засов бесполезным сейчас револьвером. Наградной, верный, его было жалко до слёз, но жизнь всё-таки дороже.
– Если хотите избавиться от этой твари, самое время оказать помощь, – на бегу, за руку таща Брамс, бросил он в пространство.
Сзади послышался ответом невнятный вой и грохот.
Навьи вставать на пути обозлённого неведомого создания не спешили и, показалось, не откликнулись вовсе. Однако через пару мгновений впереди как будто мелькнули знакомые синие уши-огоньки.
Сначала Титов решил, что это попытка выдать желаемое за действительное, однако огоньки не пропали. Поручик, конечно, надеялся на большее, но и от такого подспорья отказываться не стал. Памятуя о нелюбви проводницы к свету, он бежал, стараясь не отрывать луч фонаря от пола: совсем выключить его было нельзя, но и обижать единственную помощницу не хотелось, да и чревато в таких обстоятельствах.
Преследователь не издавал ни звука или, может быть, их заглушал собственный топот шагов и дыхание беглецов, однако поручик ни на мгновение не сомневался, что тварь идёт по следу, буквально дышит в спину, и от ощущения близкой опасности дыбились волосы на затылке.
Титов не задумывался, почему погоня ещё не окончилась самым печальным образом. Он сосредоточенно следил за мелькающими впереди огоньками-ушами на тёмной, будто бы каменной, голове земляной кошки и считал шаги и повороты. Тщательно запоминать дорогу давно вошло у него в привычку, а сейчас это, ко всему прочему, помогало не думать о прочем, не гадать о будущем и не бояться. Ему и без дополнительных волнений было тяжело, разнылась нога, да и плечо, которому никак не давали возможности выздороветь, давало о себе знать: левой рукой поручик тащил на буксире запыхавшуюся уже невесту.
Бег непривычной к нему вещевичке давался тяжело, она очень быстро выдохлась, однако не жаловалась, хотя пробежка надоела ей уже через пару саженей, а все повороты и развилки быстро слились в одно. Нимало не заботясь о выборе дороги и полностью возложив это дело на спутника, Аэлита всё порывалась оглянуться и рассмотреть, что происходит там, позади, однако на дороге беглецам не попадалось ни одного достаточно длинного прямого участка, чтобы преследователь попал в поле зрения. Оставалось только упрямо перебирать уставшими ногами, бояться за себя и за Титова и бесплодно гадать, что вообще происходит, поскольку на разговор не хватало воздуха, да и поручик не выглядел расположенным отвечать на вопросы.
Аэлита строила предположения, почему никто из навьев, кроме кошки, не согласился помочь, но тут же одёргивала себя: с чего она подобное взяла? Не исключено, что именно благодаря навьям их до сих пор не догнали! Позади чудились какие-то неразборчивые звуки, голоса и удары, но слишком слабо, чтобы пытаться их толковать или хотя бы на полном серьёзе верить в их реальность.
Куда земляная кошка их ведёт, Брамс тоже пыталась гадать, и идей была масса – от совершенно дурацкой, что та просто бежит по своим делам, не замечая компании, до захватывающей дух, что дорога их лежит прямо в Навь…
Однако с каждым шагом и поворотом становилось труднее связно думать, и вскоре всё внимание оттянули на себя безнадёжно сбившееся дыхание, горящие огнём лёгкие, колотьё в боку, слабость в ногах и чёрные пятна перед глазами, не имевшие ни малейшего отношения к окружающей темноте. Казалось, что вот ещё один шаг и колени подломятся, девушка упадёт и уже больше не сумеет подняться. Не просто казалось – уже мечталось! Будь она одна, давно уже остановилась бы, и пропади всё пропадом. Но Титов продолжал упорно тащить вещевичку за собой и явно не собирался давать ей спокойно помереть, а та даже попросить не могла – воздуха не хватало.
Коридор кончился вдруг. Стены расступились и потерялись во мраке, впустив беглецов в огромный зал – или пещеру – со всё тем же плотным земляным полом. У Натана возникло неприятное, скользкое чувство, что попали они из огня да в полымя: спасаясь от одной, чужой, твари, забежали в логово еще более страшной, только местной. Подумалось, что Змей Γорыныч, сколько бы голов он ни имел, прекрасно мог здесь поместиться. Почудилось даже, что воздух наполнился кислым запахом змеиной чешуи.
Титов невольно чуть сбавил шаг, но в следующее мгновение в спину подтолкнул гневный возглас на незнакомом резком, гортанном языке, тут же раскатившийся по залу громким эхом, и Натан вновь ускорился. Тем более что никто из местных жителей не появился, зато кошка вывела сыскарей к огромному колодцу, по краю которого вилась лестница, и шмыгнула на ступени, не сбавляя темпа.
Поручик, вспомнив недавнее предостережение чахкли, замешкался, но лишь на мгновение: опасность внизу была воображаемой, а позади – совершенно реальной.
На ступеньках Брамс всё же запнулась, и лететь бы ей кубарем донизу, но Титов успел подхватить. Правда, поступок этот стоил ему разбитого фонаря.
– Держись, надеюсь, недолго осталось, – обронил он на бегу, но Аэлита смогла только кивнуть. – И фонарь крепче держи.
Поручик и сам запыхался, всё же тренированности не хватало, да и нога совершенно уже разболелась, а кошка неустанно продолжала вести вниз, всё глубже и глубже. Один виток, другой – а дальше уже и не разобрать, и казалось, что они несутся по кругу.
Лестница наконец кончилась высоким и широким сводчатым коридором, прямым как стрела, в дальнем конце которого угадывался слабый свет. Последний воодушевил, однако в следующую секунду навстречу прикатился пронзительный гул, похожий на паровозный гудок, который вновь заставил сбиться с шага. Но земляная кошка продолжала уверенно вести вперёд.
Свет уплотнялся, впереди уже явственно виднелась арка выхода. Звук повторился – ниже и ближе, а проводница вдруг попросту исчезла.
Натан в растерянности перешёл на шаг, тяжело дыша и вглядываясь в пятно света впереди. Почудилось, что ноги начали гудеть от усталости, но в следующий момент Титов понял: не ноги. Это мелко и гулко дрожала земля, как бывает, когда где-то рядом несётся табун.
Свет впереди мигнул.
– Что за?.. – пробормотал Натан.
– Отбегалис-сь! – торжествующе прозвучало позади, а потом…
Земля в двух саженях дальше по коридору раздалась в стороны, легко и тихо, словно водная гладь, выпуская из недр нечто огромное. Свет фонаря выхватил то ли бок, то ли спину неведомого зверя, покрытого длинной, неопределённо-тёмной, косматой шерстью. Вновь послышался тот трубный звук, который обеспокоил поручика несколько секунд назад, и стало понятно, что издал его именно этот гигант.
Натан, не разбираясь, толкнул Брамс в сторону, к стене. Обнял, вжал в камни, закрывая собой, и приготовился к удару. Которого, однако, не последовало: странное существо не интересовалось сыскарями. Мохнатый бок его находился совсем рядом, так что ощущалось исходящее от него тепло и слышался запах – земли, травы и резкий звериный дух, одновременно напоминающий и псину, и овечью шерсть, и в той же мере непохожий ни на что знакомое, – а вот морда была повёрнута к преследователю. Существо словно защищало беглецов. Та самая помощь, на которую Натан надеялся?..
Оно опять затрубило – тихо, но как-то удивительно зло.
– Что… Да какого демона?! Это издевательство! Дикари! Фу! Пошло от меня! Что ты вообще такое?! Отвратительно! Убирайся! Варвары!
То ли пришлая нечисть ударила первой, а то ли существо обиделось на «варвара», но в следующее мгновение оно опять яростно затрубило и ринулось вперёд. Послышался электрический треск, ослепительная белая вспышка контрастно очертила гороподобного зверя и пробежала мелкими голубоватыми молниями по его шерсти. Потом короткий вскрик, оборвавшийся влажным хрустом, и – тишина.
Зверь, ворча и шумно дыша, зашевелился, поворачиваясь. А потом медленным текучим движением прянул вперёд и нырнул, в мгновение скрывшись под землёй. В коридоре остался только запах шерсти, озона и каких-то цветов – резкий, душный, словно разлился флакон духов.
Выждав пару секунд, Натан отстранился и забрал у девушки оставшийся фонарь, чудом переживший погоню. Конус света зацепился за яркое бело-зелёное пятно, отчётливо видневшееся на тёмном земляном полу. Не то груда сена, не то неровная клумба – кажется, всё, что осталось от преследователя.
– Что это было? – сипло выдохнула Аэлита, которая так до сих пор и не выровняла ещё дыхание, напрочь сбитое погоней. У неё болело горло и рёбра, но навязчивое желание умереть, чтобы не мучиться, уже прошло.
– Читаешь мои мысли, – нервически усмехнулся в ответ Натан. – Понятия не имею. Пойдём, глянем, что там? – предложил он, насторожённо вглядываясь в пятно света в конце коридора.
– Пойдём! – тут же воспрянула духом вещевичка. – Как думаешь, где мы?
– Вот заодно и узнаем. Как ты?
– Я начинаю думать, что совсем не гожусь для приключений, – грустно заявила девушка. – Я думала, что умру просто от усталости…
– Тут главное чаще практиковаться, – весело ответил Натан.
– А можно поступить по-другому? – жалобно вздохнула она. – Как-нибудь… не бегать?
– Да обычно и не приходится, это нам сейчас везёт, – засмеялся поручик и обнял девушку за плечи. – Ты на самом деле умница, держалась молодцом в такой напряжённый момент. У тебя же нет никакой особой подготовки, и опыта нет, и ты имела полное право, например, в истерику удариться. Но даже не жаловалась.
От похвалы Брамс разулыбалась – света уже было вполне достаточно, чтобы это разглядеть, – и заметно повеселела. А потом они добрались до выхода и замерли, потрясённые, забыв о разговорах.
Снаружи раскинулась тундра. Летняя, яркая – мягкие ржаво-зелёные волны низких холмов, усыпанные огромными пятнами белых, жёлтых, алых, фиолетовых цветов. Из-под пёстрого растительного ковра выглядывало серое каменное исподнее равнины; между валунов и куп растений блестели зеркальца озёр, или, скорее, больших луж; чуть в стороне серебрилась широкая лента реки, а за нею из горизонта торчали острые ломаные зубцы гор. Небо затягивала белёсая дымка, не позволяя найти солнце, но даже с ней дух захватывало от ощущения необъятности открывшегося простора. Прохладный воздух пах сыро и сладко, слабый ветер лениво перебирал цветы.
Это было что угодно, но точно не подземелье.
Поручик обернулся – и вздрогнул. Посреди тундры стояла ведущая в никуда каменная арка, забранная чернотой, словно тёмным полотнищем.
– Ой, смотри, мамонты! – ахнула Брамс.
– Это куда ж мы всё-таки попали?! – растерянно пробормотал Натан, глядя в указанном девушкой направлении.
Там, справа от них и чуть позади, в полуверсте или даже меньше, через неподвижное море тундры действительно плыли несколько величественно-огромных лохматых зверей с длинными хоботами и белоснежными, красиво изогнутыми бивнями – один в один как на картинках.
Точнее, так показалось в первый момент, а потом взгляд начал цепляться за странности. Сначала за походку, совсем не слоновью, какой следовало бы ожидать от этих ископаемых животных: они сильно раскачивались и переваливались с боку на бок, как ваньки-встаньки. Потом – за неправильный абрис; под длинной шерстью было не видно, но создавалось ощущение, что у них слишком длинные тела и слишком короткие лапы.
Но когда у впереди идущего «мамонта» «бивни» медленно скрутились в колечки и затем один из них стремительно выпрямился, точно копьё бросили, Брамс выдала тихое изумлённое «Ой!», а Титов ругнулся сквозь зубы и перекрестился. Бивень же преспокойно вернулся в прежнее положение. На конце его теперь темнело нечто округло-бесформенное, что зверь перехватил хоботом и отправил в рот.
А потом один из неведомых зверей и вовсе вытянулся в струнку – и хоботом, и «бивнями», – совершил сложное волнообразное движение телом и, слегка подпрыгнув, нырнул, скрывшись под землёй.
– Нет, не мамонты, – глубокомысленно изрекла Аэлита.
– Родня, – уверенно заявил посторонний голос.
Оглядевшись, сыскари уже вовсе без удивления обнаружили рядом с собой чудь подгорную. На этот раз им попался молодой светловолосый мужчина, наружностью и нарядом очень подходящий к местности: тёмные штаны, высокие сапоги, синяя рубаха, щедро расшитая жёлто-алыми лоскутами и подпоясанная широким ремнём. Ну точно лопарь, только малорослый; Титову доводилось бывать в Мурманске, вот там он представителей этого народа и видал. Мельком, правда, но запомнил.
– То есть как? – уточнила Аэлита.
– А не видно? – ухмыльнулся дивь. – Мамуны это. Мамонты там, у вас, жили и померли, а эти – здесь появились и, как видите, живы-здоровы, бродят где вздумается.
– Может, вы даже знаете, почему земляная кошка вывела нас именно сюда, к ним? – спросил Титов.
– А что ей еще было делать? – фыркнул дивь. – Фоморы – духи сильные, злобные. У нас с ними есть кому бороться, но драка такая в Яви до добра не довела бы, да ещё в подземельях. Оно тебе надо, середник, чтобы пара улиц в городе под землю ушла? Вот и я думаю, что не надо. А коли вести в Навь, да так, чтобы зараза эта ничего не заметила, так уж проще сразу сюда. Мамунам кто поперёк встать может? Чары на них никакие не действуют: они же земля плоть от плоти, вся сила в землю и уходит, а земля много силы взять может, во всех навьях столько нет. Ежели бы фомора эта не стала нападать, так и жива была бы. Но мамуны очень шум не любят, и когда швыряются в них всяким – тоже. Оно же как: земля многое вытерпеть может, вот только станет ли?
– А кто вообще такие эти фоморы? – полюбопытствовала Брамс, дождавшись паузы.
– В стеклянной башне посреди океана сидит их царь, бездны морской сын, который всё видит, как всё видит вода, – нараспев заговорил чахкля. – А в подчинении у него демоны с разделёнными душами: половина их в навьем мире всегда, а половина – по Яви ходит. Людей они ой как не любят, и души их зверям своим скармливают – кабанам огромным, косматым, вот с такими клыками, – он широко развёл ладони. – Племя это с людьми издавна в ссоре, и не успокоится, покамест не изведёт всех до последнего!
– А кто они такие на самом деле? – со смешком уточнил Титов. Красивой речью он совершенно не проникся, но перебивать не стал: невежливо, да и Аэлита слушала с большим интересом.
– Да почти то же и есть, – рассмеялся дивь. – Заносчивые франты с островов на западе. Тех, кто живёт иначе, чем они, величают дикарями, кто перенимает их образ – считают ничтожествами и своими рабами. Люди там полагают, что после войны фоморы, как и прочие «сказочные существа», присягнули им на верность, но я бы не доверял этой присяге: верны они только самим себе. Эта давно здесь ходит, да только всё больше в Яви, к нам носа не казала.
– Насколько давно? – уцепился Титов.
– Да уж пару лет наездами, а вот с полгода назад плотно обосновалась. Только прежде вела себя тихо, не наглела, это она недавно разошлась.
– Поэтому вы её и не трогали?
– Это дела того мира, – пожал плечами чахкля. – Хотя… вот теперь, чую, кончилась наша привольная, покойная жизнь, – добавил он, смерив сыскарей весёлым взглядом.
– И тебя это расстраивает?
– Это всегда расстраивает, – философски отозвался дивь. – Но это всегда происходит, а нынешний вариант – лучший из возможных.
– Поясни, – попросил Титов.
– Появление середника и через него необходимости вникать в дела Яви много лучше, чем приход орды вот таких фоморов, которые изведут нас до единого.
– Ясно. Скажи, а ты что-нибудь знаешь вот о тех коридорах наверху? Кто их построил? – задал поручик, пользуясь случаем, еще один сложный вопрос.
– Это давно было, – с расстановкой протянул чахкля. – У нас о тех временах тоже лишь сказки остались. Говорят, с коридоров этих весь наш мир начался, по ним создатели пришли, от них Явь и Навь построили – словно на двух сторонах одного листа.
– Быть такого не может, – проворчала Брамс. – Что за глупости – мир с коридоров начался?! Это совершенно антинаучно! Да это даже с точки зрения религии звучит глупо!!!
– Коридоры есть? Есть, – весело ухмыльнулся дивь. – И коридоры эти старше Яви и Нави: это у людей память короткая, а мы ничего не забываем. Да и что в этом глупого? Любая изба с сеней начинается, вот, считай, это они и есть. Это уж ваша теория там ерунду какую-то говорит.
Аэлита аж задохнулась от негодования, а Натан, пока его спутница пыталась отыскать слова для отповеди, поспешил вновь переменить тему:
– А может, раз ты столько всего знаешь, то в курсе, кто нас убить пытался? Вот эта фомора?
– Больше некому, – пожал плечами чахкля. – Слабые чужаки так долго не продержались бы в Яви на чужой земле без помощи посредника, а сильных всё же немного. Да еще они обычно единоличники, чужой силы рядом с собой не потерпят даже ради дела. Если только старший прикажет, но и то – сомнительно. И не чуяли мы больше никого чужого.
– Это ты про фоморов сейчас или не только? – уточнил Титов.
– Это я вообще про силу. Наши навьи, кто среди людей живёт, такие же. Всё повыше сесть норовят, власти хочется, весу. Среди людей это нетрудно.
– Интересно, зачем бы это могло ей понадобиться… – пробормотал поручик, запомнив последние слова, но не зацикливаясь на них сейчас.
– Велика загадка, – фыркнул дивь, без труда догадавшись, о чём именно речь. – Привыкла чувствовать себя привольно, а тут – бережняк появился. Ясное дело, ей это не на руку, вот и попыталась вас со свету сжить, пока не освоились и не разобрались с нею по-свойски. А мы ей мешали по мере сил, – он подмигнул. – Напрямую к середнику, который еще в силу не вошёл, лезть не по правилам, но тут обстоятельства особые. Экс-тре-маль-ны-е! – сложное слово он выговорил отрывисто, но с явным удовольствием.
– Про бомбу я уже знаю. Выходит, и в аварии без вас не обошлось? – предположил Титов.
– Ну, большей частью вы и сами справились. Только так, падение малость смягчили, чтобы не покалечились. Ну и потом маячили вокруг. Вы-то не видели, а она лезть не рискнула: бережняк хоть и на особом положении, но всё ж таки человек, а ежели бы она кого из наших чарами своими приголубила, осталось бы только ноги уносить. А потом и вовсе начали за вами приглядывать: раз уж фомора эта начала действовать так нагло, то вы бы, чего доброго, и в силу войти не успели.
– Спасибо, – веско сказал поручик и кивнул на тёмное чрево арки. – И за вот это тоже.
Дивь медленно кивнул в ответ, принимая благодарность, а потом заговорил твёрдо, без улыбки:
– Навьи разные есть, иных ничто не погубит и ничего им не страшно, и потому на всё плевать. А нашему народу, чуди подгорной, лучше, чтобы середник был. Мы порядок любим, а без вас порядка нет. Так что мы о себе больше печёмся, не обольщайся.
– И не думал даже, – отмахнулся Титов. – А может, ты заодно знаешь, с кем эта фомора в сговоре была? Из местных, из людей.
– Вот чего не знаю – того не знаю, это нам без надобности, – отмахнулся чахкля. – Кстати, я бы на вашем месте не задерживался здесь, мало ли что? Время у нас нынче редко шалит, но может. Воротитесь домой через неделю, оно вам надо?
– Лучше бы обойтись без таких приключений, – с улыбкой согласился поручик.
Намёк, что гостям пора бы и честь знать, был вполне прозрачным, да и без него Титов не намеревался надолго задерживаться, не до прогулок нынче. Конечно, от мысли о том, что агрессивная пришлая нечисть отбыла на тот свет, делалось спокойнее и легче на душе, но к обнаружению убийцы это происшествие их не приблизило. Стоило поскорее вернуться в указанный земляной кошкой подвал и как следует там оглядеться.
– Последний вопрос, и мы пойдём. Насколько сильно эта фомора могла влиять на разум людей? Могла ли заставить что-то сделать против воли? – на всякий случай решил уточнить Натан. А то мало ли, вдруг окажется, что и убийца ни в чём на деле не виноват?
– Дотошный какой, – хмыкнул дивь, как показалось, уважительно, а после ответил: – Нет, что за чушь? Может задурить, обмануть. Например, скрыть своё присутствие от человека, или заставить его потерять тропу, или показать вместо скучного длинного тоннеля нарядную аллею, если ты понимаешь, о чём я. А вот украсть, солгать, убить – это человек сам решает. В таких делах вы без помощников справляетесь прекрасно.
Сердечно поблагодарив и распрощавшись с чахклей, который для разнообразия не исчез внезапно, а остался сидеть на месте, Натан за руку потянул Аэлиту к выходу, то и дело оглядываясь на пасущихся в навьей тундре мамунов. Всё же они впечатляли и поражали воображение даже в сравнении с прочими чудесами, с какими поручику довелось столкнуться в городе С***.
Титов никак не мог взять в толк, откуда вообще взялись все эти странные навьи создания. То есть почему здесь живут именно вот такие существа? Ладно русалки, домовые, бука и даже дивь – они были неплохо знакомы по сказкам, пусть последние под другим именем. Но мамуны?! Ведь мамонты жили где-то дальше к востоку, за Уралом! Хотя тут на свои познания поручик уверенно положиться не мог, но про подобных существ он точно никогда не слышал, не говоря уже о земляной кошке с её синими ушами!
– Интересно, как они это делают? – задумчиво проговорила Брамс. Её негодование по поводу ненаучного подхода сказочного существа к происхождению мира уже сошло на нет, вытесненное иными, более насущными мыслями.
– Что именно делают? – спросил Натан. – И кто, мамуны?
– Нет, дивьи эти. Как они появляются и исчезают по собственной воле? Думается мне, они не просто делаются невидимыми, а именно переносятся туда, куда им хочется.
– Кхм. Наверное, – с некоторой растерянностью подтвердил поручик. – И почему тебя занимает именно этот вопрос?
– Ну как же? А вдруг мы тоже так сможем, если постараемся? Представляешь, как здорово: не нужно было бы плестись пешком отсюда до самого выхода… И ничего смешного, я устала, – обиженно проворчала вещевичка.
– Прости, – с улыбкой повинился Титов. Остановился, повернул девушку к себе и, обняв ладонью её лицо, поцеловал капризно надутые губы. – Потерпи немножко, родная. Нам же всё равно надо добраться до выхода и узнать, что за дом находится над тем подвалом.
– Да я понимаю, что надо, – страдальчески вздохнула она, с удовольствием прильнув к мужчине. – Но можно же помечтать?
– Можно, конечно. Хочешь, я тебя понесу?
– Хочу, но не надо, – неожиданно решительно, ни мгновения не сомневаясь, ответила Брамс.
– Почему? – даже растерялся от такой непримиримости поручик. Он бы, конечно, не сумел донести девушку до выхода, всё же не Иван Поддубный, но хоть немного дать ей отдохнуть было ему по силам.
– Потому что ты опять хромать начал, – ворчливо ответила вещевичка, гневно ткнув его острым кулачком в бок. – И плечо у тебя болит. Болит, и не спорь, я же вижу, как ты его трёшь и кривишься!
– Бесполезный тебе жених достался. Бракованный, – тихо засмеялся Натан, борясь с чувством неловкости. Аэлита была совершенно права, а признавать свои слабости, да еще рядом с любимой девушкой, всегда неприятно. И ведь заметила же! Даже немного не по себе делалось от мысли, что она на самом деле ещё замечает? А то рассеянная-рассеянная, и вдруг вот выясняется…
– Так он же жених, а не лошадь, чтобы на нём ездить, – возразила Брамс и сама решительно потянула Титова дальше по коридору. – Ладно, пойдём. Пока мы всё равно не можем мгновенно переноситься на любые расстояния, и сапог-скороходов у нас нет. Как думаешь, что это за дом окажется?
– Даже гадать не возьмусь, – качнул головой Натан. – Фомора эта явно жила там давно и была как дома, а на поверхности это может оказаться что угодно. Вплоть до того, что соседи попросту не знали о такой соседке. Впрочем, без толку гадать, на месте всё узнаем.
За разговором обратный путь показался гораздо менее обременительным, чем мог бы. На поворотах Титов почти не мешкал, легко вспоминая дорогу. Этот талант – хорошая память на дорогу вкупе со внимательностью – сослужил ему верную службу еще на войне, где молодой корнет быстро снискал уважение однополчан, блестяще показав себя в разведке. Да и после, уже в Петрограде, не раз выручал в сыскной службе. Вот и тут пригодился…
Дверь из комнаты-подвала в коридор полицейские нашли проломленной. Пол был усеян осколками камня, нижняя часть двери, покосившись, висела на том углу, на который прежде опиралась. Погнутый засов, оказавшийся крепче, торчал из проушины. Поворошив осколки мыском сапога, Титов отыскал свой наган, подобрал, глянул вдоль ствола на свет и сокрушённо вздохнул: дуло оказалось заметно погнуто.
– Жалко, – пробормотал он, убирая безнадёжно испорченное оружие в кобуру.
– Что? – переспросила, не расслышав, Аэлита, всё внимание которой было сосредоточено на комнате за порогом, куда она пока не могла проникнуть: жених перегораживал проход.
– Наган, говорю, жалко. Наградной же, надёжный, ни разу не подвёл, – отозвался Натан, проходя в подвал.
Первым делом они осмотрели стены, и не напрасно, у лестницы обнаружился выключатель. Вполне рабочий, так что Брамс погасила фонарь. Потом Титов приблизился к секретеру, внимательно осмотрел его, впрочем, не прикасаясь, хотя руки так и чесались.
– Надо бы это всё изъять, – заметил он наконец. – Подозреваю, здесь мы найдём очень много интересного. Но для начала стоит поискать всевозможные сюрпризы – и вещевого характера, и обыкновенного. Секретер выглядит старым, здесь наверняка множество потайных отделений, а те же иглы с ядом ещё никто не отменял, создатели подобных вещиц их обожали. Было бы нелепо пережить встречу с хозяйкой всего этого великолепия и вот так проколоться.
– Я ничего определённого не чую, – проговорила Брамс, осторожно погладив ладонью полированный бок секретера. – Но проверить тщательно будет нелишне, я чувствую, что секретер этот – вещь, пусть и довольно слабая. А флейты у меня нет. Как-то не подумала прихватить…
– И славно, а то осталась бы ты без неё и без умбрографа. Давай осмотримся наверху и добудем тебе всё нужное. Если тут есть телефон, воспользуемся им, если нет – отправим городового.
Дверь, ведущую из подвала, даже не пришлось ломать, она запиралась на обыкновенную щеколду. А наверху, за ней, обнаружился ничем не примечательный двухэтажный особнячок. Кирпичный, достаточно небольшой, обставленный хоть и хорошей мебелью, но скудно и без души, без отпечатка личности обитателя. Похоже, в верхних помещениях фомора почти не бывала, хотя жила тут одна: в гардеробной нашлась только женская одежда, на первый взгляд, одного размера.
Сильнее всего Титова заинтересовали три вещи в этом доме: роскошная ванная комната, табличка с номером и названием улицы снаружи, на фасаде, ради которой пришлось выйти, и телефон, с которого поручик тут же совершил звонок в Департамент. Михельсон, судя по недовольному тону, была перехвачена на пороге, но спорить с желающим поработать Титовым не стала и пообещала прислать с посылкой кого-нибудь, кто не успел удрать.
На этот раз поручик решил дождаться подкрепления прямо у входа, чтобы никуда не вляпаться и не потеряться, и вскоре очень порадовался собственной такой предусмотрительности: почти одновременно возле особнячка на Предтеченской затормозили два автомобиля, и если из первого появились Шерочка с Машерочкой, то из второго выбрался – тоже, впрочем, не вызвав удивления, – Бобров собственной персоной.
Предотвращая неизбежный в случае столкновения конфликт, поручик сбежал по ступенькам крыльца, сходящим сразу к тротуару, безо всяких палисадников и иных излишеств.
– Доброго вечера, господа, – проговорил Натан, сначала приветствуя рукопожатием коллег из полиции, и только после – уже начальника Охранки. Это было некоторое нарушение устава, но нарушение сознательное: Боброва сюда никто не звал.
– Я с самого начала подозревал, что он совсем не добрый, а сейчас-таки в этом уверен. Куда ты, Титов, снова влез? – фыркнул Шерепа, после чего пояснил, противореча собственным словам: – Михельсон велела посылку передать, но мы посовещались и придумали лучше: передать вам в помощь себя.
– Я полагаю, вы можете спокойно ехать отдыхать, – снисходительно заметил Бобров, выразительно глянув сначала на них, потом на поручика.
– А я полагаю, что это не ваше дело, – ровно ответил тот, спокойно выдерживая потяжелевший, недобрый взгляд начальника Охранки. – При всём уважении, Михаил Павлович, мне до смерти надоели эти пляски. Дело ведёт уголовный сыск полицейского Департамента, а вы либо не вставайте нам костью в горле, либо забирайте уже это дело себе.
– А вам не кажется, поручик, что вы слишком многое на себя берёте? – раздумчиво, с расстановкой и вроде бы без угрозы проговорил Бобров.
