Текст книги "Уездный город С*** (СИ)"
Автор книги: Дарья Кузнецова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)
– Да. А еще я, кажется, догадываюсь, где именно нужно искать проход, – сообщила она. – Общий фон имеет некоторые неоднородности, довольно незначительные, но… это ведь лучше, чем ничего, верно?
– Определённо, да, – согласился Натан. – Вот завтра и попробуем. А ещё, Аэлита Львовна, у нас с вами появилась, кажется, серьёзная, настоящая улика.
– Это которая?
– Оберег. Судя по той картине, которую вы описали, я рискну предположить, что эта вещь принадлежала Наваловой, потом с её тела она как-то попала в багажник автомобиля и, судя по всему, поныне находится именно там. Очевидно, завалилась куда-то, а убийца этого не заметил. Так что у нас есть особая примета автомобиля. С маркой было бы, конечно, сподручнее, не снимать же умбру со всех в городе, но зато это – настоящее, полноценное доказательство. Дело за малым: найти его. Но это потом, а теперь предлагаю ложиться спать, завтра нас ждёт долгий и интересный день.
…Подвал опечатанного дома встретил возвращение сыскарей с прежним равнодушием. Или даже, может, с еще большим, потому что часть улик отсюда вчера забрали, и теперь подземелье казалось ещё более пустым и старым.
Пока Брамс пыталась связать свои цифры с действительностью и указать места неоднородностей, Титов подошёл к ближайшей стене, разглядывая и трогая кончиками пальцев сырые холодные камни. Тёмные, шершавые, они когда-то давно были обтёсаны редким умельцем: пригнаны друг к другу так, что шило не войдёт. И никаких следов раствора.
Натан был весьма далёк от традиций зодчества и заметных познаний в архитектуре почти не имел, но даже ему смутно помнилось, что подобная кладка – признак чего-то исключительно, по-настоящему старого. Ну или, уж в крайнем случае, чьего-то старательного и необъяснимого желания под эту самую старину замаскироваться. Но кому и зачем подобное могло понадобиться?
Мужчина еще раз огляделся, пытаясь прочитать подсказку в абрисах арок и потолочных сводах, заметить некую неровность в монолите кладки. Однако, как и в прошлый раз, взгляд ни за что не цеплялся. Три арки вдоль, три – поперёк, пробитый лестницей каменный свод. Если представить, что последней нет, пропадают всяческие ориентиры.
Вчерашними результатами вещевичка не ограничилась, опять разложила свои прищепки – то есть, конечно, щупы, – и достала умброметр вместе с флейтой. Правда, сегодняшние немузыкальные звуки весьма отличались от прежних: короткие отрывистые свистки, не пытающиеся слиться воедино.
Повизгивал инструмент недолго, прибор стрекотал и того меньше, и вскоре Брамс уверенно указала:
– Вот здесь неоднородность, ну и ещё там, где лестница.
– Простенок, не арка? Занятно, я бы в первую очередь подумал на какую-то из них, – хмыкнул поручик, пристально вглядываясь в указанный девушкой участок стены в аршин шириной.
Осмотрел, ощупал снизу доверху при деятельном участии Аэлиты, простучал, едва не обнюхал, но ни один камень под пальцами не подавался, никаких полостей не нашлось. Да и сама стена никуда не двигалась – ни в сторону, ни наружу, ни вглубь. Монолит.
– Какие-нибудь мысли имеются? – обратился поручик к спутнице.
– Ну… В книжках тайные ходы обыкновенно открываются или особенными камнями, или подставками для факелов. Ещё бывает, что механизм спрятан рядом. В полу, например, или в соседней стене…
– В полу, говорите? Посмотрим, – задумчиво кивнул Титов, и они принялись осматривать не только нужный участок, но и его окрестности. Натан даже ковырнул земляной пол лопатой – по части инструмента он подготовился тщательно. Однако итог оставался прежний: ни малейшего намёка на проходы, полости или механизмы..
– Может, посмотреть где-нибудь подальше? Например, напротив? – задумчиво предположил поручик, обводя лучом фонаря и взглядом соседние стены.
– Да ну, – протянула Аэлита, вновь ощупывая кладку, и после задумчиво заметила: – Знаете, мне всегда было непонятно в книгах, как у них эти механизмы работают?
– То есть?
– Ну в прямом смысле. Вот повернули подставку для факела, и что? Как дверь-то сдвинется, особенно если она каменная? Она ведь тяжёлая. А иной раз еще напишут, что ход такой сам закрывается… Но как же так? Εсли там столь сложный механизм, то отчего он с годами не портится? Положим, с камнем-то ничего не будет, но металлы же стареют и умирают несравнимо быстрее!
– Разумно, – согласился Титов. – Знаете, Аэлита Львовна, у меня сейчас имеется всего одно предложение по части наших с вами поисков: хорошенько поработать кувалдой. Останавливает только опасение, что выйдет как в басне: «а ларчик просто открывался». Ну, или выяснится, что хода никакого и вовсе нет. Получится глупо и стыдно.
Несколько секунд они помолчали, озираясь, а потом Брамс негромко, но очень прочувствованно заявила:
– Я никому не скажу!
– Не скажете чего?
– Если так получится, – ответила девушка и немного смущённо пояснила: – То есть я имею в виду… может, и правда попробовать кувалдой? Не зря же вы её тащили!
– Единогласно, – рассмеялся Натан, снимая фуражку. – Ну что ж, давайте попробуем, коли головой решить задачу не удалось. Подержите!
За в кои-то веки немаркой серо-зелёной фуражкой (в этот раз Титов решил подготовиться и не лезть в подвал в белом) последовали портупея, ремень и китель также «полевой» расцветки, который мужчина накинул вещевичке на плечи. Оставшись в рубашке, поручик тщательно закатал рукава, поднял оставленную у лестницы кувалду, взвесил в ладонях, оценивая не столько её, сколько собственное плечо. То, однако, практически не беспокоило: сегодня Натан не только обошёлся без перевязи, но уже почти не ощущал ушиба. Конечно, стоило бы поберечься с седмицу, но мужчина решил, что несколько раз взмахнуть кувалдой сумеет. Тем более плечо ведь не правое.
– Отойдите чуть в сторону и светите на стену, – скомандовал Титов, примериваясь.
Один удар, другой, третий… Плечо очень быстро напомнило о себе, уверяя, что ещё недостаточно для таких усилий зажило, но Натан проявил упрямство. После восьмого весьма точного удара стена оставалась незыблемой, и Титов уже почти поверил, что долбит сплошную кладку, за которой начинается земля. Но просто так сдаться не мог и продолжил молча, насупившись, работать молотом.
И на восемнадцатом ударе кувалда с проникновенным хрустом провалилась в стену, Натан едва не выпустил её из рук от неожиданности. В плече от резкого рывка стрельнуло, но Титов лишь поморщился. Крякнул, с усилием высвободил инструмент и заглянул в тёмную неровную дыру.
– Ну-ка, Брамс, света сюда, сейчас мы этот орешек расколупаем! – воодушевлённо заявил он, запястьем утирая выступивший на лбу пот.
Дважды вещевичку приглашать не пришлось, она и так уже подпрыгивала от нетерпения. Девушка немного покрутилась возле дыры, пытаясь одновременно заглянуть туда и подсветить фонарём, но та была для подобного слишком маленькой. Натан, просивший света совсем не для этого – это было скорее междометие, чем действительно просьба, – терпеливо дождался, пока спутнице надоест. Заодно успел немного перевести дух и размять плечо, кривясь от ноющей боли в нём. Через несколько секунд Аэлита с разочарованным вздохом отодвинулась и обиженно проговорила:
– Не видно ничего.
– Сейчас вскроем и рассмотрим. Главное, это явно проход, а не крошечная полость. А вообще, знаете… Не сочтите за труд, поднимитесь наверх и наберите Департамент. Кажется, там в прихожей стоял телефон. Расскажите Михельсон, что мы тут накопали, пусть организует подмогу, хотя бы пару-тройку человек.
– Зачем? – нахмурилась девушка. – Мы что, туда не пойдём?!
– Пойдём, конечно. Но, если помните, мы с вами два раза чудом не погибли, причём взрыв ещё можно попытаться списать на совпадение, а вот происшествие на дороге – уже никак. Я считаю глупым в подобных обстоятельствах очертя голову кидаться в неизвестность. Особенно если при этом точно знаешь, что противник на поле боя ориентируется куда лучше и имел возможность укрепиться на спорной территории. Брамс, ну не кисните, – не удержался он от улыбки и легонько мазнул костяшками пальцев по её щеке, стирая каменную крошку, в которой вещевичка изгваздалась, пытаясь заглянуть в дыру. – Мне тоже до крайности любопытно и хочется узнать, что мы с вами нашли, но спешка оправдана лишь при ловле блох, а наш зверь покрупнее будет.
– Ну ладно, – нехотя согласилась Аэлита. – Только без меня никуда не ходите!
– Всенепременно, – кивнул мужчина, и Брамс поспешила к лестнице.
Можно было, конечно, доломать простенок с помощью кувалды, но Натан предпочёл изыскать иной способ, несколькими ударами расширив дыру до такой степени, чтобы иметь возможность просунуть туда и фонарь, и голову. Должен же этот ход открываться!
Предположения вещевички подтвердились, мудрёного механизма не нашлось. Невесть как слепленная из кусков камня дверь работала очень просто: как дверь. Поворачивалась на оси с одной из сторон, открывая неровные края прохода, просто пригнана была столь ладно, что заметить её было решительно невозможно. Со стороны прохода её запирал солидных размеров ржавый засов, который Титов и отыскал.
За дверью начинался низкий тёмный коридор, сложенный из того же камня, что и стены подвала, и оба этих сооружения, очевидно, являлись частью единого комплекса.
Спорхнувшая вниз Брамс, конечно, первым делом, восторженно ахнув, попыталась нырнуть в проход, но Натан перехватил её под локоть.
– Ку-уда? – насмешливо поинтересовался он.
– Ну Натан Ильич, ну миленький, ну давайте посмотрим! Я всех вызвала, скоро приедут, ну давайте хоть немного пройдём! – затараторила вещевичка, не отрывая взгляда от провала.
– Чёрт с вами, – вздохнул поручик. – Держите фонарь и ради всего святого не лезьте вперёд! – попросил он, вооружаясь другим фонарём и доставая из кобуры наган. Вряд ли, конечно, злодей караулил сразу за дверью или действительно соорудил ловушку, но осторожность не помешает.
Коридор шёл неровно, неожиданно ломался под прямыми углами, и это Титову не понравилось уже на первом повороте. Зачем было так строить? Тратить время, городить изгибы… А за очередным поворотом обнаружилась развилка – в две стороны разбегались совершенно одинаковые коридоры.
– Ну что, возвращаемся? – предложил поручик, оглядевшись.
– Ага, – печально вздохнула девушка. В этот раз спорить она не стала, понимая справедливость решения Титова: еще не хватало им заблудиться в подземельях!
Но стоило развернуться и сделать несколько шагов, как по коридору прокатился негромкий скрежет. Сыскари замерли. Оттеснив Брамс себе за спину, Натан поводил фонарём из стороны в сторону, но больше звук не повторился, и ничего нового в коридоре не появилось.
То есть так показалось на первый взгляд, а на самом деле перемены поджидали совсем рядом.
Глава 20. Дети подземелий
– Ой! – тихонько выдохнула Аэлита и испуганно вцепилась в локоть мужчины. Тот вполголоса выругался, на это мгновение забыв о присутствии рядом девушки; да она его и не слышала. – Как же это?.. – потерянно пробормотала Брамс, разглядывая тупик на месте того коридора, откуда они пришли. Протянула руку, недоверчиво коснулась камня. Жалобно проговорила: – Натан Ильич, это шутка какая-то, да?
– Найти бы этого шутника, живым не уйдёт, – сквозь зубы процедил поручик. – Погасите свой фонарь и держите пока вот этот, – скомандовал он, чтобы освободить руку.
Переложил наган в левую, ощупал камни – те выглядели и ощущались так, словно лежали тут всегда. Опустился на корточки – пол был ровно такой, как возле остальных дверей: никаких следов от двери или плиты, никаких свежих рытвин или иных следов. Словно не мышеловка захлопнулась, а некто враждебный в одно мгновение возвёл стену, неотличимую от остальных.
– Чертовщина какая-то, – проворчал Титов, поднимаясь на ноги. На всякий случай украдкой перекрестил стену и себя – не помогло. Хлопнул по камням ладонью – никакого отличия от остальной кладки.
– Натан Ильич, как такое может быть? – потерянно прошептала вещевичка. – Ведь ни ловушек никаких не было, и стены совершенно ровные, и… и вообще!
– Понятия не имею, – отозвался тот, глубоко вздохнул, собираясь с мыслями.
– И что нам теперь делать?!
– Вижу два варианта: или сидеть здесь и ждать, пока придёт помощь, или попытаться найти выход. Разумнее, конечно, дождаться подкрепления, но я боюсь, они просто не догадаются где-то здесь что-то сломать. Нет гарантии, что там, за стеной, не появился другой коридор, в котором нас и станут искать: уж больно подозрительны были все эти необоснованные повороты, тут, кажется, подлинный лабиринт. И через стену мы не докричимся. Так что предлагаю посмотреть, куда нас желает отвести тот, кто захлопнул ловушку. Не похоже, будто он намерен попросту убить: полагаю, для подобного у него имеются иные возможности. Пойдёмте?
В ответ девушка кивнула – это было смутно видно в отсветах фонаря – и тихонько шмыгнула носом.
– А если мы заблудимся? – дрогнувшим голосом, в котором звучали слёзы, предположила она.
– Вот если заблудимся, тогда и будем думать, – оборвал её Натан. Потом привлёк к себе свободной рукой, обнимая за плечи, проговорил уверенно: – Ну бросьте, Брамс, рано ещё отчаиваться. Обратите внимание, в каком прекрасном тут всё состоянии! Голову даю на отсечение, выходов из этих коридоров существенно больше одного, какой-нибудь да отыщем.
– Простите меня, пожалуйста! – невнятно всхлипнула Аэлита ему в плечо, обнимая обеими руками за пояс. – Это всё из-за любопытства моего, если бы мы дождались…
– Прекратите, это не ваша вина, – возразил мужчина. – То есть, конечно, лезть никуда не стоило, но вряд ли что-то изменилось бы, будь нас больше. Мы не знаем возможностей того, кто здесь всем заправляет, но не удивлюсь, если захлопнуть дверь он мог не только в этом месте. И коли он желал заполучить только нас, то мог бы это сделать без особенного труда, просто немного подождав. Нужно не посыпать голову пеплом, а разбираться, что здесь за чертовщина творится, кто за всем этим стоит и дверьми хлопает. Вы же не думаете, что оно само вот так закрылось? Кто полчаса назад делился собственными сомнениями относительно правдоподобия книжных механизмов в потайных ходах? Соберитесь, Аэлита. Вы же храбрая, решительная девушка, что вы так переволновались из-за ерунды? Или темноты боитесь?
– Ну да, так уж и храбрая, – смущённо пробормотала она, но поручик ощутил, что плечи девушки под его рукой заметно расслабились, и немного перевёл дух. Истерика – это последнее, что было им нужно в нынешних обстоятельствах.
Натан, конечно, не врал так уж откровенно, но бравировал: ему и самому было здорово не по себе от всего происходящего и, главное, их нынешнего положения. Только права показывать это он не имел, не один здесь. Брамс – девушка, которая, ко всему прочему, полностью ему доверяет и надеется на него, как тут позволить себе малодушие? Пусть лучше думает, что спутник относится к происходящему как к необременительному приключению, лишь бы успокоилась!
– А то как же, – без сомнений откликнулся Титов. – Один только мотоциклет ваш чего стоит.
– Храбрый – это вы, а я… упрямая и всё назло делаю, – шумно вздохнула она.
– Целеустремлённая и решительная, – тихо засмеялся поручик. – Ну полно вам, не грызите себя. Лучше подумайте о приятном. Чего бы вам сейчас хотелось? Конечно, не считая того, чтобы выбраться наружу.
– Это глупо и неуместно, – приглушённо пробормотала девушка. Эти слова были сказаны совершенно непонятным тоном, и Натан пожалел, что в темноте не видит выражения лица: фонарь по-прежнему держала Брамс, и светил он сейчас куда-то в сторону. Да он вообще затруднялся представить нечто, что бесхитростная и прямолинейная вещевичка могла посчитать неуместным, и оттого любопытство грызло куда сильнее.
– Ну и ладно. Главное, чтобы в удовольствие. Мне, например, чертовски хочется мороженого. Согласитесь, не бог весть какой солидности желание!
– Я тоже люблю мороженое, – задумчиво отозвалась Брамс.
– Ну вот выберемся, и вы покажете, где его в городе самое вкусное делают, – с немного преувеличенной бодростью заявил Титов. – И вы так и не ответили на вопрос. Обещаю не смеяться и сохранить в тайне.
– Поцелуйте меня, пожалуйста, – тихо попросила она. – Натан Ильич? Ну я же говорила, глупо и неуместно…
Просьба эта на несколько мгновений совершенно загнала мужчину в тупик, заставив долго и мучительно подбирать верные слова для ответа.
– И у этого желания именно сейчас есть какое-то объяснение? – осторожно спросил он наконец. – Или как у меня с мороженым: просто хочется?
Он почувствовал, как девушка пожала плечами, и лишь после услышал ответ:
– Мне давно любопытно, а потом я постесняюсь вас просить, если это потом еще наступит. А то я вас целовала, а вы меня вон только в лоб, как ребёнка. А сейчас темно и нестыдно, к тому же вы обещали не смеяться…
И свести бы Натану всё это к шутке – мягко и осторожно, чтобы не обидеть. Или просто коснуться губами бархатистой, усыпанной веснушками щеки, тем более в глубине души мужчина понимал, что имелось в виду как раз нечто подобное, и не сомневался, что иных поцелуев эта девочка и знать не знает. Всё же совсем не место и не время для подобного, и стоит уже двигаться дальше, пока фонарь ещё горит. Его, конечно, хватит надолго, и есть ещё второй, но бог знает, сколько им под землёй скитаться!
Вот только сердце сладко замерло в предвкушении и до чёртиков захотелось действительно поцеловать. Потому что губы у неё капризные, нежные, тёплые. Потому что сама она – необыкновенная, удивительная, ни на кого не похожая. Потому что… Темно и не стыдно, а «потом» может еще и не наступить.
Чуть отстранился, огладил кончиками пальцев едва заметно очерченный отсветами фонаря овал лица. Приподнял подбородок. Невесомо коснулся мягких девичьих губ подушечкой большого пальца, погладил. И наконец, всё же решившись, поцеловал – осторожно, ласково, со всей нежностью, какую имел. Чтобы не напугать, не расстроить, не обидеть; чтобы первый в её жизни настоящий поцелуй получился именно таким, как дóлжно.
И пусть кругом не дивный цветущий сад, а холодные тёмные своды коридора-ловушки, через несколько мгновений всё это потеряло значение. Аэлита ответила на поцелуй – неумело, но искренне, – и Натан понял, что пропал уже совершенно, целиком и полностью. Когда голова кругом и сердце заходится от восторга – плевать на все прежние зароки!
Целовались долго, всё увереннее и жарче, но потом Титов заставил себя вспомнить, где они находятся, и отстранился. Однако отпускать девушку не спешил, да та и сама не рвалась – прижалась крепко, спрятав лицо на груди мужчины. Или даже не могла, потому что ноги вдруг сделались ватными и как будто норовили подогнуться.
Аэлита ещё больше прежнего радовалась, что здесь темно, и поручик не видит её огнём пылающих щёк, от которых свечки зажигать можно. Было ей радостно, томно и хорошо до невозможности – оттого, что губы до сих пор сладко ныли и чувствовали вкус поцелуя, а под щекой торопливо, в унисон её собственному, билось чужое сердце.
Про то, что несколько минут назад она чего-то боялась, вещевичка сейчас и не вспомнила, полностью поглощённая новыми переживаниями. От поцелуя она и впрямь ожидала совсем иного, но, конечно, разочарована не была.
– Натан Ильич, а про мороженое вы просто так говорили? – деятельная натура вещевички вскоре всё же не выдержала неподвижности, и если размыкать объятья девушке совершенно не хотелось, то разговор представлялся весьма кстати. – Что я смешного сказала?
– Ничего, – поспешил заверить Титов. – Просто… Мне кажется, сейчас самое время перейти на «ты» или хотя бы, для начала, избавиться от отчеств. А то нелепо как-то…
– Я согласна! – перебила она. – То есть на «ты» согласна. Так что там с мороженым?
– Для этого сначала неплохо бы отыскать выход, чем я и предлагаю пока заняться – нехотя напомнил поручик о неприятных обстоятельствах, в которых они находились. Сложно оказалось заставить себя разомкнуть объятья, но Натан утешился тем, что перехватил свободной рукой девичью ладошку. – А вообще, кажется, я не понял вопроса. Что значит – «просто так говорил про мороженое»?
Так они и двинулись вперёд: рука в руке, она с фонарём, а он – с наганом наготове, благо ширина коридора позволяла.
– Просто поесть мороженого или это свидание? – пояснила девушка.
– Ну, когда я об этом говорил, было «просто», – со смешком отозвался поручик, на мгновение замешкался на развилке и решительно свернул налево, по его прикидкам именно это направление вело в сторону центра города. После, мгновение помолчав, негромко добавил: – А теперь, боюсь, просто уже не будет.
– Почему?
Мужчина вздохнул и с усталой иронией уточнил:
– А до выхода любопытство не потерпит? Это не тот разговор, который стоит вести на бегу.
– Ну а всё-таки? – проявила упрямство вещевичка.
Любопытство, похоже, терпеть не желало.
Титов снова тяжело вздохнул, но остановился, чтобы с ходу не вляпаться опять в какие-нибудь неприятности, и всё же ответил:
– Потому что я позволил себе этот поцелуй.
– Но ведь я сама попросила! – напомнила девушка, окончательно запутавшись: как связан поцелуй с мороженым и что именно не будет просто?
– Ты просила не об этом, – возразил Натан. – А я… Чёрт побери, Брамс! Это самое неподходящее место и время для объяснений, какое вообще можно вообразить!
– Паки лобзай ея, доволе лясы точити! – раздался откуда-то снизу-сбоку ломкий как у подростка и хриплый голос.
Брамс вскрикнула и дёрнулась от неожиданности, едва не выронив оба фонаря. В следующее мгновение горящий отобрал Титов и, задвинув девушку себе за спину, принялся торопливо ощупывать коридор неярким конусом света. Кроме них двоих, никого видно не было.
По спине сбежал холодок, волосы на затылке встали дыбом.
– Кто здесь? – резко спросил мужчина. – Появись!
– А се узг тебе! Еликий ты клюкавый! Буде я покажуся, ты мя свещником своим уязвиши!
– Мать-перемать, ну и чертовщина! – пробормотал поручик, продолжая шарить лучом фонаря по пустому коридору. В одну сторону посветил, в другую переметнулся, обратно…
– Он света яркого боится, не явится, – прозвучал еще один голос – звонкий, девичий.
Натан дёрнулся, повернулся на звук – и почувствовал, что ему отчаянно не хватает воздуха. Той рукой, в которой сжимал наган, резко дёрнул воротник, с мясом выдрав пуговицу.
Тусклый фонарный свет очертил девичью фигурку. Ладная, хорошенькая, она была одета в расшитую белую рубаху и тёмно-зелёный сарафан. Из-под очелья с алым обережным узором змеилась на плечо длинная, до края подола, пшеничного цвета коса, перевитая лентой. Личиком дева тоже была хороша – глаза голубые, щёчки румяные.
Всё бы ничего, и даже столь странному месту, выбранному ею для прогулок, можно было придумать простое объяснение. А вот разумного оправдания тому, что росту в этой взрослой на вид девице было пол-аршина да два вершка, отыскать уже не получалось…
– Ой, мамочки! – тихо пискнула Аэлита и обеими руками ухватилась за локоть поручика.
– Доброго денёчка, красавица, – дрогнувшим голосом проговорил Натан, изо всех сил пытаясь сохранять остатки невозмутимости. Он ни чёрта лысого не понимал, что происходит, но нечто – не то здравый смысл, не то память о детских сказках, не то обыкновенное воспитание, – подсказывало, что лучше бы быть вежливым. Помогало сохранить хотя бы видимость спокойствия только присутствие за его спиной вещевички: Бог знает, как бы повёл себя и сколь быстро сумел собраться Титов, не окажись рядом девушки, которую требовалось защищать.
– Ну и ты будь здоров, добрый молодец, – хихикнула незнакомка, кокетливо теребя косу.
– Кто ты, красавица? И откуда взялась, если только что тебя видно не было?
– Так видно не было, а я была, – вновь захихикала она. – Невелика премудрость – спрятаться от тех, кто глядеть не умеет. Я – чахкля. Или дивья. Или чудь подгорная, вы наш народ по-всякому называете.
– Может, ты ещё знаешь, кто нас здесь запер?
– Никто не запирал, он не умеет, – отозвалась девушка весело и мотнула головой куда-то вбок. – Только путать да пугать и горазд.
– Он? – Спокойный разговор позволил, наконец, Титову взять себя в руки, поэтому слушал поручик теперь очень внимательно.
Подумаешь, девица ростом по колено! Главное, дружелюбная вроде бы, разговаривает, зла чинить не пытается. Да Натан на чёрта лысого был согласен, если бы тот внятно разъяснил, что в этом подвале треклятом творится!
– Бука. Он с лешаками в родстве, морочить умеет, да только простора обычно нет. А тут ему есть где развернуться, – дивья повела рукой.
– То есть это бука отказался нам являться, потому что света боится? – переспросил Титов. – А почему пришла ты, если тебе, как я понимаю, ни до нас ни до него дела нет и к его шуткам ты касательства не имеешь?
– А это потому, что кое-кто правила нарушает! – Она недовольно зыркнула в тень. Сбоку раздалось обиженное ворчание, в общем сводившееся к тому, что плевать там хотели на любые законы и ограничения.
– Какие правила?
– Середника не трогать, пока в силу не войдёт, – пояснила девушка, глянув исподлобья.
На мгновение Титову почудилось, словно бы глаза у неё – совершенно кошачьи, со зрачками-щёлочками, но наваждение как явилось, так и прошло вмиг. Хотя поручик вполне мог бы поверить, что это никакое не наваждение: после всех последних открытий это было бы сущей мелочью.
– Кто такой середник? – спросил мужчина, смутно догадываясь, что речь идёт либо о нём, либо о Брамс: просто потому, что полез этот… бука именно к ним, и других возможных кандидатов на эту роль что-то не видать.
– Бережняк, проводник, хранитель, опекун… да кто он только ни есть! – отмахнулась дивья, потом насупилась и построжела. – Послушай, я ведь тоже права никакого не имею с тобой разговоры сейчас разговаривать. Только бука любопытный и глупый. Мало того что себя без разрешения проявил, так добром бы на что хорошее, а он попугать вздумал! Полбеды, если бы не вышло, а ну как удалось? Хуже нет напасти, чем обозлённый середник, вот я и вмешалась, пока дурень этот вас не прогневил.
– Сама дура! – раздалось грозное, недовольное ворчание, и свет фонаря словно бы еще потускнел, стиснутый со всех сторон сгустившейся тьмой. – Девка безочестная да беспутная, да я…
– Нишкни! – сердито, резко, с лязгнувшей в голосе властностью цыкнула чахкля, и фонарь, мигнув, вновь разгорелся в полную силу. – А вы идите, куда шли, – она махнула рукой вперёд. – Путь верный, назад вертаться нужды нет. Бука вам больше не повредит, дойдёте миром: в этих краях тихо, почитай и нет никого. Главное только, ниже не спускайтесь, вам наверх дорога.
– Ниже? – переспросил растерянно Натан, но странной девицы след простыл.
Впрочем, поручиться, что она действительно ушла, мужчина не мог. Вдруг просто спряталась? Как она там говорила, «невелика премудрость». Тем более Титову навязчиво чудился пристальный взгляд из темноты; то ли и впрямь что-то этакое, а то ли фантазия после странной встречи не в меру разыгралась.
– Что это было? – негромко спросила Брамс.
– Ещё бы я знал, – вздохнул мужчина. – Пойдём, а то лично мне эта чертовщина уже до смерти надоела, хочется выбраться к свету и спокойно всё обдумать. Голова кругом. Будем надеяться, дивья не соврала. Испугалась? – мягко спросил он, вручая спутнице фонарь.
– Немного, скорее от неожиданности, – пожала плечами Аэлита. – Любопытно очень, кто это такие были? Неужто и впрямь – бука? Вот тот самый, которым детишек пугают? А про чудь эту подгорную я и не слышала никогда! Вот разве что помнишь сказку про мальчика-с-пальчик? Выходит, это был кто-то из их народа? Выходит, они впрямь существуют?
– И вас… тебя это не смущает? – малость растерялся Титов.
– Ну, нет причины не верить своим глазам, – легко отозвалась Брамс. – Она же ясно сказала, что они просто прячутся и для них это несложно. А ещё… ты только не смейся, ладно? Я в детстве точно видела буку, правда, никто не поверил. Он лохматый, в аршин ростом и пахнет плесенью. А еще меня когда-то русалка спасла, когда я с другими детьми на речку бегала и однажды едва не утонула.
– Погоди, ты вот это сейчас серьёзно? Ты в самом деле так спокойно рассуждаешь о сказочных персонажах, словно они действительно существуют? – осторожно уточнил Натан. – А как же научная картина мира и всё такое?
– Ну, если мы пока еще чего-то не знаем, это ведь не значит, что его не существует! Сто лет назад и автомобиль показался бы чудом, а между тем ничего волшебного в нём нет. Мне вот что любопытно: кто такой этот середник, о котором они говорили?
– Понятия не имею, но полагаю, что речь шла о ком-то из нас.
– И ещё, – продолжила Аэлита, проигнорировав ответ или вовсе его не услышав, – очень жалко, что не было возможности снять их умбру…
– Что ты имеешь в виду?
– Мне сейчас пришло в голову, что они ведь весьма необычные, вот эти существа. И значит, умбра их должна отличаться от человеческой. Что, если она имеет точно такой вид, как те, которые мы не можем объяснить? Ну в таблице, что Бобров показывал, и потом, на автомобиле с места аварии.
– Это многое объяснило бы, – кивнул поручик.
Одно дело, если такая мысль приходит в голову ему, человеку от науки далёкому и только в порядке нелепой фантазии, а совершенно иное – если подобную идею высказывает вещевичка, да еще теперь, после знакомства с букой и чудью подгорной, когда догадка эта звучала особенно здраво.
Конечно, это само по себе странно и очень нелепо – вот так всерьёз, запросто рассуждать о сказочных существах и их умбре, но… Что, и впрямь глазам своим не верить? Да и вся чертовщина, коя мерещилась в последнее время, вдруг обрела плоть и начала складываться в цельную, объёмную картину. Понять бы ещё природу всех этих событий и их подоплёку! С чего вообще началась эта мистика, если с поручиком, не склонным к экзальтации, сроду никогда подобного не происходило, а всяческих медиумов и прочую братию того же сорта Титов всегда считал в лучшем случае безумцами?
Подземелья тянулись нескончаемо, образуя целый подземный город, однако совершенно пустой. Поначалу Натан еще насторожённо зыркал по сторонам и вглядывался в тени, но потом лишь внимательно смотрел под ноги, просто на всякий случай. Переходы разбегались лабиринтом улиц, порой выводя на площади – в широкие гулкие подземелья вроде того, с которого сыскари начали свой путь, но чаще куда больше. Длинные анфилады сводчатых залов, сложенных из всё того же тёмного камня, и ни одной лестницы.
Точнее, одна попалась – высокий арочный портал, от которого в темноту спускались выглаженные временем или рукой неведомого мастера ступени, – но, памятуя предостережение чахкли, сыскари обошли её стороной. Да и без оного предупреждения они вряд ли сунулись бы туда: всё же искали выход, а не новые проблемы. Хотя любопытная Брамс, конечно, проводила лестницу тоскливым взглядом, явно жалея, что заглянуть туда сейчас не удастся.
