Текст книги "Возвращение не гарантируется"

Автор книги: Данил Корецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

– Хорошо, я так и сделаю. – Круглый снова уткнулся взглядом в тарелку, сунул в рот очередной кусок сосиски и запил пивом. Похоже, что появление куратора испортило ему настроение, но не аппетит.

– Ты совсем обнаглел, дружок! Пожалуй, я сменю тебе псевдоним: будешь не Смелый, а Наглый!

– А что я такого наглого сделал?!

– А то! Сначала впариваешь мне фуфло, я зачищаю место, где ты наследил, а ты считаешь, что твой гнилой базар я схаваю за чистую монету, а вытаскиваю тебя из дерьма на общественных началах. И совет про телефон тоже даю забесплатно! У тебя в кармане лежал двадцатилетний срок, а сейчас ты почти одной ногой на свободе!

– Да ладно, брось! – с полным ртом отозвался Круглый. – Конечно, заплачу.

– Судя по легкому согласию, ты, наверное, хочешь дать мне пятьсот рублей. – Громобой взял из вазочки салфетку и написал на ней несколько цифр. – А надо вот столько! – Он показал агенту запись. – Завтра зашлешь. А еще лучше – сегодня. Может быть, ты до завтра и не доживешь!

– Почему это не доживу? – встрепенулся Круглый.

– Ведешь себя неправильно. Мне лапшу на уши кидаешь, Карнауха подставляешь… Он бы не стал сам стрелять, это и ежику понятно! С таким поведением у тебя наверняка есть много врагов.

– Наоборот, меня все боятся. – Круглый доел сосиску, допил пиво и удовлетворенно откинулся на спинку жесткого стула.

– Если человека многие боятся, то и он боится многих, – резонно возразил Громобой, встал и направился к выходу. Круглый, он же Смелый, пристально смотрел ему вслед.

* * *

Карнаухов не поверил во внезапное открытие судмедэксперта. Во-первых, само по себе оно было невероятным, как если бы вдруг прозрел слепой: он сам повидал немало трупов и знал, как выглядит человек, забитый насмерть. Причина очевидна даже для неискушенного обывателя, что тогда говорить о специалисте, который всю свою жизнь посвятил изучению различных видов смерти? Значит, за этим что-то или кто-то стоит. Точнее, стоят чьи-то интересы, и чьи именно – надо выяснить как можно скорее! Потому что, когда случаются такие непонятки, можно ждать чего угодно, даже пулю в затылок…

Эксперт Тонков очень устал и перенервничал. Иметь дело с Громобоем – это нервная и опасная работа, но лучше выполнить его требования, чем отказать, иначе неприятностей не оберешься… И все-таки он чувствовал какое-то беспокойство, которое не прошло, даже когда он выпил стаканчик коньяка из своих запасов. Он оформил почти все заключения, вычитал и подписал, когда дверь распахнулась – мало того, что без стука, да еще с такой силой, что ударила о стену. Посыпалась штукатурка. Морг – это место мертвых и просителей, ни те, ни другие так себя не ведут. Даже Громобой так себя не вел, по крайней мере до сих пор…

Но это был не Громобой. В кабинет решительно вошел огромный мужчина с лицом каменной статуи. Разгневанной каменной статуи. Тонкову показалось, что незнакомец и его гнев заполнили всю комнату, от него ощутимо веяло опасностью. Причем, если опасность Громобоя сопрягалась со служебными отношениями и правовыми ловушками, то опасность, исходящая от этого человека, носила совершенно другой характер и была связана с каменными секционными столами анатомического зала, очутиться на одном из которых он хотел неизмеримо меньше, чем получить строгий выговор или даже увольнение. И эксперт сразу понял, по какому вопросу явился страшный визитер. Подозрение тут же подтвердилось.

– Кто заставил тебя изменить причину смерти троих с Щелковского шоссе? – без предисловий спросил каменный гость. Он не пугал и не угрожал, даже голос был спокоен, но на Тонкова накатила такая волна искренности, что он тут же дал четкий и правдивый ответ:

– Майор Николаев из отдела убийств!

– Громобой?! – изумился пришелец. – Но зачем ему это?

– Не могу знать! – как старательный новобранец, отрапортовал эксперт, удивляясь своим внезапно открывшимся способностям.

– Ладно. Не говори ему обо мне!

Снова хлопнула дверь. Тонков с облегчением опустился на стул и вытер вспотевший лоб.

* * *

Напарник сдержал слово и переговорил с «акулами шоу-бизнеса», как он называл своих знакомых.

– Люди добро помнят, – тяжело дыша, сообщил Ерш. Они находились на стрелковом полигоне. Сегодня выполняли «шестой комплекс», который после приличных нагрузок заканчивался стрельбой по грудной мишени с пятидесяти метров из положения «вис вниз головой». Их группа уже отработала свою программу, и десяток крепких парней в черных комбинезонах растянулись на земле, восстанавливая силы. Скат с напарником лежали чуть в стороне. Неподалеку резали воздух злые, короткие и, несомненно, точные автоматные очереди.

– Они хоть и очень заняты, но на встречу согласились. Только такая штука…

Скат насторожился: неужели хотят денег? У него ведь нет запасов, «подкожного жира», как их называют: все накопленные «боевые» ушли на неказистую квартиру, давно требующую ремонта…

– Это тусовка, богема, у них свои правила: в общественных местах абы с кем не «светиться», тем более если собираешься им помогать, – продолжил Ерш. – Их ведь вся Москва знает, сразу слухи пойдут, а это вредит репутации… Короче, я их приведу к тебе домой! Я, правда, не понял, как мы можем испортить репутацию кому-нибудь, кроме юных барышень…

– Да так даже лучше, – с облегчением перебил Скат. – А куда с ними идти? В пивнушку – несолидно, в ресторан дорого… И потом, они, может, захотят прослушивание устроить – в ресторане никак не получится, а дома – пожалуйста!

– Ну, и ладушки! – кивнул Ерш. – Пусть твоя Джен какой-никакой стол накроет. Особо не старайтесь – они весь мир объездили, их ничем не удивишь… И черепах ели, и змей, и суп из ласточкиных гнезд…

– Тьфу, какая гадость! – Скат сплюнул на вытоптанную траву полигона. – А удивить их можно… Отправить в Борсхану, к племени юка-юка, те покажут, как готовят белых людей в яме с раскаленными камнями, под огромным костром…

– Про Борсхану не напоминай, это больная тема.

– Да понятно. Шучу я.

Вечером он сообщил Джен о предстоящем визите специалистов по песенному ремеслу. Им приходилось встречаться с разными спецами: Скат плотно общался с рукопашниками, взрывниками, снайперами, токсикологами, Джен имела дело со специалистами совсем других профилей. Но встреча с «акулами шоу-бизнеса» – это совсем иное дело. Тем более – судьбоносная встреча…

Джен разволновалась, взялась за уборку и стала приводить довольно захламленную комнату в относительный порядок.

– Ты убери это, – Скат показал на фотографию, где Виолетта в своем «боевом наряде» работала на шесте. Она выставила ее на стол, обживаясь в квартире. Возможно, таким образом, как кошка, метила свое законное место.

– Зачем? – удивилась она.

– Не все понимают разницу между стриптизом и проституцией, – сказал Скат, и в его голосе прозвучала едва заметная издевка.

– Ты меня заколебал этой проституцией! – поджав губы, Джен спрятала фотографию в свой чемодан.

– Ну, извини! – развел руками Скат. – Ты же на певицу пробуешься, а не на стриптизершу. А люди придут и неизвестно что подумают!

– Зря ты сгущаешь краски! И Галку проституткой зря называешь. Никакая она не проститутка. Просто состоятельные поклонники дарят ей подарки.

– Да, это совсем другое дело…

– И не надо так улыбаться! Если бы она хотела, она бы продолжила то, с чего начинала в Москве. А входила она в элитный клуб, и там за выезд получала две тысячи долларов.

– За выезд, – усмехнулся Скат. – Как это хорошо звучит, как будто про таксиста.

– Про таксиста – не про таксиста, а деньги зарабатывать надо. Кстати, интересно, что полиция сделала с тем узбеком на желтой «Нексии»? Я сказала, что он за мной не приезжал!

– Правильно сказала: зачем тебе «отсвечивать»? А узбека наверняка отпустили – какой с него спрос?

– Ну и фиг с ним! – махнула рукой Джен. – Хотя скотина он порядочная…

И вернулась к прежней теме, которую, очевидно, считала важной:

– Так что каждый зарабатывает, как умеет…

– Не спорю, – кивнул Скат. – И как же твоя Галка теперь зарабатывает?

– По-всякому. Подарки, невозвратные займы…

– Это еще что такое?

– У нее есть привычка: звонит знакомым мужчинам и просит выслать ей четыре-пять тысяч рублей на внезапно возникшие нужды. То мама приехала, то ногу подвернула, то еще какая-то беда случилась… Как правило, никто не отказывает. Пять-шесть человек обзвонила – и уже, считай, целая зарплата врача или учительницы. А обратно деньги никто не требует – джентльмены, как-никак!

Скат засмеялся.

– Да, это уж точно не проституция. Но здорово на нее смахивает.

– Ладно, хватит об этом, – прервала его Джен. – Скажи лучше, кто к нам придет? Тот парень, с которым ты на фотографии? Гепард, кажется?

Скат вздохнул.

– Да нет, Гепард никогда не придет.

– Вы что, поссорились?

– Нет, его убили.

– Как убили? – всплеснула руками Джен.

– Да очень просто. Две пули в сердце, и все.

– Какой ужас!

– Бывает, – кивнул Скат. – Придет мой другой напарник – Ерш. Он и приведет этих акул…

– А он откуда их знает?

– Давняя история… Мы были в командировке в… Неважно где… А там две девушки, наши землячки, попали в беду. Их обманом туда завезли и вместо отдыха на Мальдивах хотели забрать в гарем местного царька… В переносном смысле, конечно, – поправился Скат. – Какому-то богачу прибандиченному. Ну, мы и вмешались. Их, правда, человек шесть было, а нас двое, но мы справились… Потом подоспела полиция, и все уладилось…

На самом деле было немного по-другому. Полиция присутствовала с самого начала: «Черные леопарды» и есть самая крутая полиция Борсханы. Именно они и захватили Иру с Розой. Их и пришлось нейтрализовать, потом была погоня, девчонки оказались спортсменками и хорошо бегали, Ерш тащил их за руки и подбадривал, а Скат прикрывал отход огнем. Они успели добежать до вертолета, чей бортовой пулемет моментально перевесил численное превосходство преследователей: шквал пуль, сбитых листьев, состриженных веток и срубленных тонких деревьев закружился на пути «леопардов» и заставил их залечь… «Вертушка» беспрепятственно поднялась в воздух, набирая высоту по косой линии, чтобы уйти от огня опомнившегося противника, а через сорок минут приземлилась на железную палубу авианосца, дрейфующего в нейтральных водах. Конечно, назревал скандал, реально запахло трибуналом, но этот запах быстро развеялся: Ерш и Скат получили по строгому выговору – и вроде бы вечную признательность семей спасенных девушек. Которую теперь предстояло испытать на прочность.

– Получается, что вы всегда заступаетесь за девушек? – Джен подошла вплотную и обняла Ската.

– Не за всех! – ответил тот. – Да и не только за девушек!

Это была чистая правда: из Борсханы они вытаскивали двух наших дипломатов, арестованных диктаторским режимом вопреки всем нормам международного права. А те никоим образом не походили на девушек или женщин… Но Розу и Ирину удалось к ним пристегнуть, что и позволило погасить скандал.

Гости пришли в точно назначенное время. Известный всей стране Василий Иванович Извольский выглядел точно так же, как на телевизионных экранах: седоволосый, вальяжный, импозантный. В легком синем пиджаке, кроссовках, белых джинсах и такой же рубахе с синим шейным платком он казался явно моложе своих лет. К тому же он был старомоден и учтив: поцеловал Джен ручку и протянул квадратную картонную коробку, крест-накрест перевязанную шпагатом.

– Шоколадный. Когда-то в гости было принято приходить с тортом. Правда, я уже сто лет не был в гостях…

– Неужели? – с обворожительной улыбкой поддержала разговор будущая певица.

– Я имею в виду – в таких квартирах. – Он огляделся и вежливо уточнил: – В таких милых квартирах…

Это была чистая правда: люди его круга жили в домах по пять тысяч квадратных метров в самых красивых уголках мира, в отреставрированных дворцах и замках, а в гости приглашали на яхты, дирижабли и на тропические острова. Но держался магнат шоу-бизнеса так, будто обстановка его ничуть не смущала и именно в таких квартирах ему приходилось бывать во время редких гостевых визитов.

Ерш принес с собой трехлитровый бочонок пива, а Вениамин одну розу на длинной ножке. Они были примерно одного возраста, оба одинаково небрежно одеты – джинсы и маечки, только на Ерше был китайский ширпотреб, а на Вене – итальянская фирма… Хотя, если оценивать телосложение и манеры поведения, то тут дело обстояло ровно наоборот. Поэт и композитор напоминал пересушенную воблу, к которой Скат как-то безуспешно пытался приучить своих коллег, а круглые очки делали его похожим на кролика из мультфильма.

Джен уже накрыла ужин. Поскольку сама она кулинарными способностями не отличалась, то купила паштеты, мясную нарезку, заказала суши, пиццу и даже несколько стейков. В принципе, стол выглядел неплохо, хотя посуду пришлось одолжить у соседей. Водки не было. Джен припасла бутылку шампанского для себя, Скат купил бутылку дагестанского коньяка.

Ерш и Скат жадно набросились на бутерброды с паштетом, запивая их пивом, Василий Иванович, явно из вежливости, попробовал пиццу, а Веня вообще не притронулся к еде. Зато с интересом рассматривал квадратную баночку, на этикетке которой жизнерадостный, полный сил кролик весело скакал по лужайке.

– Бедняга радуется жизни и не подозревает о том, что вскоре сделают с его печенью, – с философской печалью проговорил он.

«Кинжалисты» переглянулись.

– Да, такое в жизни случается, – кивнул Скат, доедая бутерброд. – Никому не дано заглянуть в будущее… Давайте перейдем на стейки…

Мужчины крепкого не пили, при этом причины у шоуменов и у Ската с Ершом были совершенно разные: первые просто не видели перед собой привычных напитков, а вторые находились в постоянном тренировочном режиме. Но общению это не мешало: Василий Иванович рассказывал интересные истории из закулисной жизни знаменитостей сцены, Вениамин между делом упомянул, что сейчас он самый востребованный песенник в России и исполнители занимают к нему очередь. И все же некоторая напряженность и даже искусственность происходящего застолья сохранялась – в этой квартире, за этим столом и в этой компании «акулы шоу-бизнеса» выглядели совершенно противоестественно…

Наконец, выдержав паузу приличия, Скат перешел к делу: изложил суть проблемы и включил запись песни про журавлей. Гости выслушали ее в полной тишине и очень внимательно. Потом Василий Иванович попросил поставить трек еще раз. И снова очень внимательное прослушивание, выдающее не просто любителей музыки, а профессионалов в этой сфере.

– Музыка обрабатывалась? – обратился Извольский к Джен, когда песня закончилась.

– Как это? – растерялась она. – Не знаю, я о таком и не слышала… Спела под запись – и все… Потом песню на областной конкурс выставили…

– Что скажешь, Вениамин? – повернулся Василий Иванович к своему спутнику.

– Ничего, – поморщился тот. – Текст, конечно, слабенький, несовременный… Да и провинциальный почерк чувствуется во всем…

– А по-моему, песня хорошая, свежая, – сказал Извольский. – Незатейливая, но как-то даже за душу берет…

– И мне с первого раза понравилась, – не выдержав, встрял Скат. И добавил: – Так что это значит, если перевести на простой язык? У Джен есть шансы?

Василий Иванович, повернувшись на непонимающий взгляд, доброжелательно пояснил:

– Знаете, как из невзрачного тусклого камешка под названием «алмаз» получают сверкающий, великолепный бриллиант? Это не такое простое дело! Его надо вначале найти, затем правильно разрезать, умело огранить, тщательно отшлифовать… И вот уже он в королевской короне! Так мы с Веней и есть геологи-разведчики, распиловщики, огранщики и шлифовщики! Как из простой, хотя и красивой девочки делают звезду эстрады? Ей нужна хорошая песня, зажигательная музыка – и раскрутка, раскрутка, раскрутка!

Он загибал пальцы один за другим и, наконец, поднял над головой кулак. Конечно, по силе и грозности его кулак не шел ни в какое сравнение с кулаками Ската и Ерша, которые те положили на скатерть перед собой, завороженно глядя на «акулу шоу-бизнеса». Точнее, на его особый кулак, которого у них, естественно, не было. Именно этому кулаку, даже без выставленного, как шип кастета, среднего пальца, предстояло пробить брешь в стене, отделяющей Джен от большой сцены.

– Мы проведем прослушивание – если результат не будет безнадежно отрицательным, посмотрим, как жить дальше. Сделаем рекламу и, если все сложится удачно, выпустим Евгению на «Песню года»! Вот после этого путь в звезды для нее будет открыт!

Джен охнула и сложила ладони перед грудью.

Василий Иванович ободряюще улыбнулся ей и взглянул на часы.

– Увы, нам пора. Чай попьете без нас; к сожалению, торт нам попробовать не удастся…

– Джен, отрежь Василию Ивановичу половину торта с собой, – распорядился Скат.

Извольский похлопал его по руке.

– Спасибо, Евгений! Мы едем на официальное мероприятие, это будет неудобно… – Он встал. – Вениамин, займись деталями.

Мультяшный кролик вскочил, протянул Джен визитку.

– Вам надо подойти ко мне – попробуем записать вас и обсудить, что можно дальше сделать с вашими вокальными данными.

А Василий Иванович положил на стол два ярких глянцевых билета.

– Это приглашения на прием по случаю вручения премий в области культуры. Каждое на два лица. Приходите, будет интересно, соберутся все сливки Москвы, а вам пора привыкать к богеме!

Скат и Джен пошли проводить гостей. Когда они вышли на площадку, дверь напротив распахнулась, оттуда выглянула тетя Валя, чья посуда стояла на торжественном столе.

– Ой, и правда они! Извольский, Семенов собственными персонами! Клавка всех обзвонила, мы думали – брешет, ан нет! Автограф дадите?

– А сфоткаться с вами можно? – протиснулась между толстым боком тети Вали ее дочь Ангелина.

Тут же распахнулась дверь соседней квартиры.

– А можно вас пригласить в гости? – басом заревел матрос Никола. Он был небрит и изрядно пьян. – Выпьем по рюмочке, посидим, потолкуем по душам!

– Извините, мы опаздываем! – Василий Иванович утратил свою вальяжность и быстро побежал вниз по лестнице.

Вениамин рванулся следом, будто хотел догнать. Никола попытался их преследовать, но наткнулся на железный локоть Ската и, сморщившись, вернулся к себе. У подъезда собралась небольшая толпа, они кричали приветствия важным персонам, фотографировали телефонами, просили автографы. Скат и выскочивший из «Лендровера» водитель помогли гостям добраться до машины и захлопнули дверцы.

Автомобиль тронулся. Теперь соседи просили фотографирования и автографов у Ската с Джен. В один момент они стали важными и авторитетными фигурами. Поскольку публичность была Скату категорически противопоказана, он, уворачиваясь от объективов, забежал в подъезд, а Джен согласилась было расписываться, но ни бумаги, ни ручки ни у кого не было, и автограф-сессию отложили до лучших времен.

Тетя Валя ждала ее у двери.

– Слушай, соседка, ты тарелки не мой, с которых они кушали! – затараторила она. – Я их всем показывать буду. Как же, такие люди, прямо из телевизора, а какие простые – в гости к вам пришли…

– Вот что такое слава! – сказала запыхавшаяся Джен, запирая дверь.

– Тебе это нравится? – спросил Скат.

– Скорей да, чем нет…

Скат и Ерш переглянулись, но ничего не сказали. Джен разглядывала глянцевые приглашения.

– А это билеты в новую жизнь… Как он сказал: «сливки Москвы», «богема»… – она произнесла волшебные слова нараспев, словно пробуя их на вкус, и прижала яркие картонки к груди.

– А мне и идти не с кем, – уныло проговорил Ерш. – Машка тоже меня бросила…

– Что-то очень быстро, – покачал головой Скат.

– А они не выдерживают такой жизни, – печально пояснил напарник. – А то ты сам не знаешь…

– Ладно, подумаешь, проблема – пойдешь с Карлсоном!

– Ну да – все с женщинами, а я с Карлсоном… Подумают, что пидоры…

– Не переживай, если соберутся «все сливки», то там будет много таких пар, – засмеялся Скат. – Только запомни – в приличном обществе их называют геями!

Джен разлила по чашкам крепко заваренный янтарный чай. Торт действительно оказался вкусным. Да и результаты визита обнадеживали. В общем, все трое остались довольны. О том, ушли ли довольными гости, оставалось только догадываться, причем шансов на положительный ответ было немного.

– Ничего, – сказал Ерш. – Просто мы разные люди. Мы живем в одном мире, они в другом. Как птицы и рыбы. И если нас поменять местами, то ни нам, ни им не выжить. Хотя у нас шансов все же больше.

Ерш, а в бытовой повседневности Алексей Николаевич Шинник, был прав. И Евгений Федорович Восходов, которого в его мире знали по позывному Скат, был с ним полностью согласен. А Евгения Барышникова, которую на афишах называли Виолеттой, об этом не задумывалась: она думала совершенно о другом.

Впереди забрезжила новая жизнь, о которой она всегда мечтала. И вел ее к этой жизни уверенной рукой не влиятельный и богатый Петр Николаевич, не могущественный Валера Карнаухов, не какой-нибудь крупный чиновник или олигарх, а простой парень, с которым она познакомилась совершенно случайно, когда он спас ее и вытащил из очень плохой истории. И сейчас она живет у него в неказистой квартире, но, несмотря на это, очень рада. И с нетерпением ждет его возвращения с непонятной, но серьезной работы. И с искренней радостью встречает его и бросается на шею. Да, ей было о чем подумать…

* * *

Круглый вошел во вкус самостоятельного расследования, тем более, по его мнению, оно у него хорошо получалось. Как ни преуменьшал Карнаух заслуги своего заместителя, результаты говорили сами за себя: именно он нашел Узбека, и хотя «расколоть» его не удалось, отчитаться им можно вполне! Недаром Громобой говаривал: «Неважно, что ты „раскопал“, важно, как ты это преподнес! Бывало, за промежуточную версию коллеги и должности, и звания получали, а потом она не подтверждалась! Что ж, бывает… Только коль дали, то назад не заберут…»

А он еще тот жучара – знает, что говорит! Похоже, до майора не на результатах дослужился, а на отчетах… Недаром о нем слухи ходят – дескать, любое дело не распутывает, а запутывает, наводит тень на плетень, мутит воду, чтобы легче было поймать рыбу своей выгоды… Вот Круглый и пошел по этому пути: самостоятельно накопать что-нибудь интересное – да отправиться в обход Карнауха прямо к Вилю Вильевичу! А когда он ему свои карты выложит, тот сразу и поймет, что не такой простой Костя Круглов, чтобы держать его на вторых ролях!

Только одного Узбека для этого мало, необходимо еще что-то раздобыть… Тот же Громобой учил: надо все мелкие странности подмечать – на них обычно мало внимания обращают, а иногда за малозначительную ниточку потянешь – и весь клубок размотаешь… И Круглый нашел такую ниточку! Почему у Рыбака гильза застряла в стволе и почему он после первой осечки, вместо того чтобы передернуть затвор, нажимал спуск еще три раза, а когда все же удалось выстрелить, гильзу все равно не выбросило?

Об этом факте упоминали, но причину его никто не объяснил, да и догадок никаких не высказывали… На первый взгляд действительно: какое это имеет значение? Вроде никакого… Но эта странность, которая объяснения не получила, – та самая ниточка, за которую и надо тянуть!

Прикормленный участковый Хилобок провел его в экспертно-криминалистический отдел, где пожилой человек в белом халате и с редкой бородкой рассматривал в сравнительный микроскоп две гильзы. Это и был эксперт Илизаров.

– Привет, Михалыч! – радостно окликнул его Хилобок. – Я думал, ты уже на пенсии!

– До конца месяца дорабатываю, – не отрываясь от окуляров, отозвался Михалыч.

– Как раз выходное пособие пригодится! – хохотнул участковый. – Я тебе своего товарища привел, его Костя зовут, из службы безопасности «Комплекса». Они служебное расследование проводят по убийству на Щелковском, проконсультируй его…

– Опять Щелковское! Мне уже из-за него дырку в голове проели! – Илизаров встал, порылся в шкафу, извлек тонкую картонную папку, раскрыл и достал заполненный бланк заключения с наклеенными сильно увеличенными снимками патронов.

– Я провел экспериментальный отстрел ствола: десять выстрелов – ни одной осечки, ни одного утыкания, ни одного невыброса! – сообщил он, внимательно глядя на Круглого через очки со стеклами, разделенными на две половинки: верхнюю для «дали», и нижнюю для «близи». На него он смотрел через верхнюю половинку, а на заключение и фотографии – через нижнюю. Круглый подумал, что эксперту надо бы иметь еще одни очки с таким же разделением, только другого назначения: одни стекла – смотреть на ментов, а другие – на братву. Он даже невольно улыбнулся, но тут же согнал неуместную в данной ситуации улыбку и деловито произнес:

– Ствол может быть исправным, а патрон попался негожий, только с четвертого раза сработал. Это понятно. А вот почему гильза не выбросилась?

– Тут я вас поправлю, – покачал головой эксперт. – Выстрел произошел с первого раза. А почему не выбросился и почему стрелок после выстрела трижды нажимал спуск – я вам сказать не могу. Но объясняется это не техническим состоянием оружия. Причина в другом, но она выходит за пределы экспертной компетенции, определять ее должно следствие. Но, скажу вам по секрету, следствие на таких мелочах не заморачивается. По одному делу о заказном убийстве обвиняемый полностью признал вину и рассказал, как он застрелил свою жертву из пистолета. Только я исследовал две автоматные гильзы, оставшиеся на месте происшествия! А пистолетных там и в помине не было!

– Как так?!

– Да вот так! – развел руками эксперт. – Признание есть, концы с концами сходятся, кроме небольшой нестыковки, – так что, из-за этого все дело ломать? Какая разница, из чего его убили – пистолета или автомата?

– Однако! У вас бардака куда больше, чем у нас! – покрутил головой Круглый. – Если бы я такой косяк упорол, меня бы могли живьем в землю закопать! И не в фигуральном, а в самом прямом смысле!

– Ничего удивительного! – сказал Илизаров. – Мы соблюдаем законность, а вы беспределите!

– Получается, закон порождает бардак, а беспредел порядок? – ухмыльнулся Круглый.

Эксперт пожал плечами.

– Каждый понимает по-своему. Извините, у меня работа… Вы узнали, что хотели?

– Да. – Круглый вынул из кармана конверт и засунул под папку с заключением. – Только как вы определили, что выстрел произошел с первого раза?

– Очень просто. – Палец эксперта уперся в фотографию донышка гильзы крупным планом. – При первом же выстреле капсюль немного выдавило, и три последующих удара бойка оставили более глубокие вмятинки… Посмотрите, на фотографиях это хорошо видно…

– Да, действительно! – сказал Круглый, хотя ничего не разобрал. Но эксперту знать это было не обязательно.

Вечером он зашел к Механику в гараж, превращенный в оружейную мастерскую. Когда-то Механик служил в СОБРе, потом был уволен за пьянство и превышение должностных полномочий, а теперь состоял оружейником в разборной бригаде концерна «Комплекс». Круглый рассказал ему о загадочном поведении пистолета Макарова во время стрельбы и спросил, чем это можно объяснить?

К его удивлению, Механика вроде бы неразрешимый вопрос даже не заставил задуматься.

– Кто-то обезвредил пушку, – сразу же ответил он.

– Как это? Как ее можно обезвредить? – спросил Круглый.

– Очень просто. – Механик достал откуда-то «ПМ». – Могу показать.

– Покажи.

– Тогда держи! – Он передернул затвор и протянул оружие рукояткой вперед, указав другой рукой на заваленный покрышками угол. – Стреляй туда!

Круглый прицелился и нажал спуск, но Механик молниеносным движением успел схватить за затвор. Раздался выстрел. От кучи покрышек поднялась пыль. Механик убрал руку.

– Готово! Стреляй еще три раза!

Круглый трижды щелкнул курком, но выстрелов не последовало – раздавались только щелчки металла о металл.

– Понял, в чем дело? Я зажал затвор, гильза осталась в патроннике, перезарядки не произошло, и дальше ударник молотил по уже стреляному капсюлю!

– Понял, – кивнул Круглый. – Но эту хитрость надо знать…

– Конечно. Прием называется «клещи», из темы «Обезоруживание противника в рукопашном бою» – обязательный курс подготовки спецназа. Нас учили и вырывать пистолет из рук, и наваливаться на него грудью – это предотвращает выстрел из «кольта», «ТТ» и других систем с подвижным стволом… Еще – мгновенно отстегивать магазин автомата, выбрасывать обойму из пистолета или вмиг разбирать его, вытряхивать патроны из револьвера, да многому учили… Все отрабатывается до автоматизма. Я давно бросил спецуру, но, как видишь, рефлексы остались!

– Да, здорово! Спасибо, дружище! – Круглый протянул оружейнику пять стодолларовых купюр. – Только никому не говори, иначе провалишь мое расследование, и Карнаух оторвет тебе яйца! Ты понял?

А сам подумал: «Прав был Громобой насчет маленькой странности, за которую надо потянуть. Вот и вырисовалась настоящая картинка: Рыбака с пацанами грохнул не этот жалкий таксист, а серьезный профи, который одним ударом может убить человека, не оставив следов, и который знает специальные приемы обезоруживания противника!»

– Да, конечно! – кивнул Механик.

И это прозвучало, как подтверждение его мысли. Но Круглый продолжал размышлять: раз никакой драки не было и их убили такими же хитрыми приемами, как эти «клещи», то кто навел тень на плетень? Кто склонил эксперта к изменению выводов? Похоже на почерк того же Громобоя… Но зачем?

У него не было ответа на этот вопрос. Пока. Но он уже чувствовал себя Шерлоком Холмсом, идущим по следу, который неминуемо приведет его ко всем ответам.