Текст книги "Возвращение не гарантируется"

Автор книги: Данил Корецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

– Что вы тут шепчетесь? – подошла к ним Галка. – Лучше скажите мне, мужчина, кто вон тот красавчик в желтой майке?

Для верности она показала пальцем с острым, узорно раскрашенным ногтем. Вениамин повернул голову и поморщился.

– Это наш звукооператор, болтун и разгильдяй. Не вздумайте одолжить ему деньги! – И крикнул застывшим в ожидании «хиппи»: – Мишка, бери очередного и заводи в главную студию! И имей в виду, я вычту у тебя зарплату за те два часа, что ты здесь болтаешься!

– Побежал работать, я тебе позвоню, – сказал Веня на прощание и, поцеловав ручки обеим – и Джен, и Галке, – скрылся за стеклом. Обеспокоенный Мишка-Майкл вел туда понурого «хиппи», который, похоже, потерял уверенность в своей гениальности.

– Рядовой звукооператор! – возмущалась Галка в лифте. – Никому верить нельзя!

– Но ты ведь тоже не актриса, – заметила Джен. – И не модель.

– Ну и что? Я же ему ничего не обещала! Даже дала свой телефон! Кстати, совершенно напрасно…

На улице было жарковато. У подъезда стояли прошедшие прослушивание «хиппи». Судя по унылому виду, талантов у них не обнаружили и лавров они не снискали.

– У меня просто инструмент не настроен! – объяснял бард с зелеными ногтями. Гитара висела у него за спиной. – Да и горло болит… А они сразу – не годен! Нет, чтоб разобраться… Если бы Звезданутый со мной был, мы бы прошли на следующий этап… Только он повесился. Или его повесили…

– Кому он, на хрен, нужен?! Надо было ему меньше дури садить! – сказал круглоголовый лохматый парень с саксофоном. – Вот у меня плечо выбито, а левой я нажимать не умею…

Но их не слушали – каждый стремился объяснить свою собственную, совершенно случайную неудачу, поэтому все говорили одновременно, перебивая друг друга.

Девушки прошлись по Новому Арбату и сели на веранде ресторана «Барашек». Заказали салаты, кофе с пирожными и по бокалу сухого вина.

– Ну что? – спросила Галка. – Выгорит у тебя что-нибудь с этим делом? Попадешь в певицы?

– Не знаю, – ответила Джен. – Вениамин вроде пообещал, но с какими-то намеками…

– Небось, на лежачее положение? – схватила на лету опытная подруга. – Так это и дурочке ясно! Как тебе вообще удалось сюда пробиться? Самого Домбровского подтянула!

– Это Евгений договаривался…

– А откуда у него такие связи? – не отставала Галка. – Кто он такой вообще?

– Говорит, эмчеэсник, – ответила Джен. – А там кто его знает. Ты же в курсе: их часто не разберешь.

– В курсе, в курсе, – кивнула Галка. – Сёмка всегда представляется спортсменом. Он действительно занимался спортом – и легкой атлетикой, и боксом, и борьбой. Только сейчас какой из него спортсмен? Ночью соревнований не бывает, а у него самая работа.

– Да, – неопределенно сказала Джен. – Ну, у моего примерно то же самое. Только по ночам он еще не уходил.

– А где ты с ним познакомилась? – поинтересовалась Галка.

– Да так, в городе, чисто случайно.

– И чем же он тебя так привлек, что сразу к нему переехала?

– Не знаю. Симпатичный, крепкий, и смелости ему не занимать.

– А откуда ты знаешь про смелость? Что он сделал такого смелого?

– Да так, по всему видно, – обтекаемо ответила Джен.

Она спрашивала у Ската, почему Рыбак и его громилы оказались мертвыми после короткой встречи с ним. Но Скат сам вроде бы удивлялся: «Не знаю, я же сразу уехал, а потом по телику сказали, что была драка из-за дорожного конфликта… Видно, уже потом они на таких же отморозков напоролись…»

Но она в эту сказку не поверила. Хотя и представить, как все было на самом деле, не могла.

Некоторое время девицы молча ели и мелкими глоточками пили холодное вино. Мимо проносились потоки автомобилей, по тротуару неспешно текли полноводные реки прохожих. В каждом автомобиле и у каждого прохожего – своя жизнь. На скамейке напротив веранды устроился незадачливый бард с зелеными ногтями и, поставив перед собой большой картонный стакан из «Макдональдса», играл на своей расстроенной гитаре и пел. Из-за шума оживленного проспекта до девушек доносились только обрывки звуков, но прохожие не спешили наполнять стакан крупными купюрами. Да и мелкими тоже, даже монет не бросали.

– И как ты с ним время проводишь? – наконец нарушила молчание Галка.

– Не так, как ты привыкла: гульба с утра до ночи! Он приходит усталый, ужинаем, иногда просит спеть… Один раз гостей принимали по сегодняшнему делу – соседи сбежались, автографы у них просили. А потом и у нас тоже…

– Это круто! – мечтательно вздохнула Галка.

– А в пятницу мы на культурную тусовку приглашены, – не удержалась Джен. – Билеты нам дал самый главный тусовщик! Сказал – там все сливки Москвы будут: писатели, артисты…

– Обожаю сливки, особенно двадцатипроцентные! – Галка привычно облизнула пухлые губы. – Слушай, возьми меня с собой!

– Как я тебя возьму? Парами надо идти. Я со своим. Правда, у него друг без девушки. Он хотел взять сослуживца с работы.

– Ха-ха-ха, – засмеялась Галка. – Так их за пидоров примут!

– Именно этого он и боится – прямо слово в слово так и сказал! Да не должны, они такие все мужественные…

– Пидоры тоже мужественные бывают. Познакомь нас. Мы с ним сходим. Может, и получится чего.

– А как же Сёмка?

– Сёмка – это ненадолго. Он же под условкой ходит. А выводов не сделал. Думаю, скоро снова за решетку отъедет. Так ты поговоришь насчет меня?

– Поговорю, – кивнула Джен.

Гитарист подошел к барьеру, отделяющему веранду от тротуара, и длинной рукой с облупленным зеленым маникюром на пальцах протянул через него свой стакан.

– Я пел для вас, синьорины! – скрипучим голосом произнес он. – А заплатили все, кроме вас! Это несправедливо!

– Много ты понимаешь в справедливости! – сказала Галка и бросила недоеденное пирожное в пустой стакан.

Глава 5
Любовь на Карибах

Тортуга в переводе с испанского – черепаха. И действительно, возвышающийся куполом над лазурной поверхностью моря и густо заросший зеленью остров при известной доле фантазии напоминает панцирь огромного земноводного. С его названием связана еще одна легенда: когда-то здесь водилось множество больших морских черепах, от древности обросших зеленым мхом, и якобы однажды их стая даже помешала движению пиратской флотилии… Черепахи со временем исчезли – так же, как и пираты, хотя все острова Карибского бассейна, в том числе, разумеется, и Тортуга, хранят историю славного прошлого флибустьеров, корсаров, приватиров, каперов и других морских разбойников, различающихся в нюансах, но совершенно одинаковых в главном своем промысле – морском грабеже.

Не было, наверное, ни одной книги, ни одного фильма, в котором пираты не выходили на перехват торговых судов из Тортуги, не укрывались там от погони, не отдыхали и не заправлялись провиантом… Даже и сейчас у пляжей Тортуги стоят старинные парусники с легендарными названиями. Здесь и шхуна самого капитана Флинта «Морж», и фрегат «Месть королевы Анны», на котором плавал легендарный Эдвард Тич по прозвищу Черная Борода, и бригантина «Фантазия» Долговязого Бена – Генри Эвери, и шлюп «Счастливая Звезда» Генри Моргана, и даже знаменитый галеон «Золотая лань» адмирала Френсиса Дрейка, на котором он совершил кругосветное путешествие, и много других судов, навсегда вошедших в историю благодаря литературе и кинематографу. Другое дело, что это не настоящие корабли – только макеты: сейчас это рестораны, музеи пиратского быта, прогулочные посудины и всевозможные увеселительные заведения типа дансингов и караоке на воде.

И люди, которые ходят по берегу в камзолах, широкополых шляпах, с большими серебряными пряжками на сапогах и висящей на боку шпагой, которые картинно пьют ром, ссорятся и свирепо схватываются в смертельном поединке, – они тоже не настоящие пираты. Они – артисты или самодеятельные добыватели золотых дублонов. Правда, золотых дублонов давно в ходу нет, но и доллары на острове с удовольствием принимают повсеместно, поэтому лже-пираты охотно довольствуются ими.

Легенды, копирование давно ушедшей пиратской жизни и ее имитация – это все нематериально, просто иллюзии того, что когда-то здесь было в действительности. Словно кино: зашел, посмотрел, попереживал с героями и вышел с пустыми руками, может быть, правда, с новыми мыслями, которые быстро забудутся, а возможно, что и без них.

Но некоторые считают, что до наших дней дошло и кое-что материальное, сохранившееся с прошлых веков и закопанное самолично Генри Морганом или Джоном Флинтом в тяжелых, обитых железом сундуках, именно здесь, в горах Тортуги. Поэтому часть туристов приезжает, чтобы искать клады. Дело не простое: остров – это одна сплошная гора, заросшая лесом. Причем заросшая настолько густо, что с вертолета вряд ли можно рассмотреть, что происходит под зелеными кронами. Под ними, в зеленом полумраке, и ищут пиратское золото. Кто-то полагается на удачу, вооружившись металлоискателем, настроенным на драгоценные металлы. Некоторые пользуются какими-то, часто поддельными, а если говорить точнее, то всегда поддельными картами, которые покупают в местных лавчонках, или с рук мошенников, или даже на каких-то сомнительных аукционах в Нью-Йорке или Лондоне. Конечно, когда покупаешь хорошо изготовленную, с правдоподобной легендой, красивую карту в Амстердаме, вроде бы в солидной антикварной лавке, то доверие к ней больше, чем к неровному куску бумаги, приобретенному в перерыве между коктейлями «Маргарита» и «Мохито» в баре бригантины «Фантазия» на курортном острове Тортуга…

Однако людям свойственно верить в удачу. И когда у тебя в руках карта, пусть и поддельная, всегда остается надежда: «А может быть, она настоящая? Может, как раз она и написана со слов капитана Флинта? Или ее выправил дворецкий адмирала Дрейка?» Кстати, бывали случаи, что в горах что-то и находили: черепа, скелеты, проржавевшие абордажные кортики, несколько серебряных и золотых монет. Крупного клада никто не нашел, да и про мелкие злые языки говорили, что дешевые артефакты подложили местные мошенники, которые таким образом приманивают доверчивых простаков…

Но в общей массе туристов кладоискателей относительно немного, да и в горах они проводили далеко не все время. Зато внизу, на полоске песчаного берега между лесом и морем, есть довольно скромные, но достаточно удобные гостиницы, красивый белый песок с коническими остроконечными зонтиками от солнца, бирюзовое море с белыми барашками на волнах приливного прибоя. Сюда приезжают на красивый и приятный пляжный отдых, именно здесь бурлит веселая жизнь: люди отдыхают, пьют сладкие коктейли, знакомятся друг с другом, танцуют и поют в караоке, катаются на байдарках и ловят рыбу.

Сюда и спускаются с гор запыленные парни, которые безуспешно занимаются поисками кладов. Их сразу видно – камуфлированные штаны, куртки, сапоги… Внизу тяжелую одежду снимают – жарко, а кровососущих тварей и змей здесь нет или, по крайней мере, их гораздо меньше, чем в лесу. Мускулистые, крепкие, загорелые кладоискатели отмываются от рабочей пыли и начинают знакомиться с девушками. Те, как правило, не возражают, ибо если парни приезжают за кладами, то девушки приезжают за парнями. Впрочем, некоторые парни и девушек считают сундуком с золотыми монетами. Правда, первые впечатления быстро рассеиваются, при дневном освещении золото оказывается латунью, и мало кому удается найти настоящий клад, который можно увезти с собой. Но людям свойственно надеяться, поэтому поиски кладов и пляжные знакомства никогда не прекращаются – это вечный двигатель, работающий на интересах и надеждах…

Джессика лежит на шезлонге, закинув руки под голову. Симпатичная двадцатишестилетняя девушка, она ни на кого не обращает внимания, не оглядывается на парней и не дает повода для приставаний. Надвинув на лицо шляпу, она из-под полей смотрит перед собой. Она видит неплотно прилегающие чашечки бюстгальтера, под которыми прячется небольшая белая грудь с маленькими, как вишенки, сосками. Она видит плоский, без капельки жира, живот, на котором лежит книга «Тайны опасных животных мира». На книге стоит бокал с коктейлем «Кюрасао», дальше в поле зрения согнутые в коленях загорелые ноги, а больше ничего не видно: плотно сомкнутые бедра, как тяжелый театральный занавес, закрывают дальнейший обзор. Конечно, если занавес раздвинуть, то откроется и дальний вид, но с раздвинутыми коленями поза будет совершенно непристойной, и, добившись цели, ради которой здесь находится, она однозначно потеряет репутацию порядочной дамы и эту самую цель перечеркнет!

Конечно, доступные девушки достигают гораздо большего, чем недоступные, – но это касается только одной сферы, и совсем не той, в которой предстояло действовать Джессике. Во всех остальных областях жизни результаты у этих категорий прямо противоположные. Поэтому Джессика, придержав бокал и соблюдая приличия, осторожно вытянула ноги и видит теперь не только свои бедра, но и икры. Такие же загорелые, восхитительно гладкие и отлично эпилированные. Дальше взгляд упирается в ступни с тщательно исполненным педикюром. А слегка раздвинув ступни, что вполне благопристойно, а потому позволительно сделать без ущерба для девичьей чести, она видит бирюзовые волны, скользящие по ним байдарки и парящих над всем этим белых чаек. Голубой цвет «Кюрасао» совпадает с цветом Карибского моря и сливается с ним. Если сильней прищурить глаза, то бокал исчезает на этом фоне, словно растворившись в бескрайней лазури…

Джессика вспоминает, как когда-то давно училась пить «Кюрасао Блю» в Москве. Тогда ее звали по-другому, ей было пятнадцать, тянуло на приключения, манила взрослая жизнь, а в России открылось много злачных мест и завезли составы экзотического спиртного, в основном подделанного в Польше, и это еще не самый худший вариант; или разлитого гастарбайтерами в каких-то подвалах, – которым можно было отравиться насмерть.

Конечно, те коктейли отличались от этого, сегодняшнего, так же, как ее нынешний аппаратный педикюр за тридцать долларов отличается от домашнего, который в те годы она наводила сама жидковатым, требующим неоднократного покрытия лаком. Никакой цедры ларахи – горьковатых апельсинов, которые растут только на Карибских островах, – в них, разумеется не было, как, впрочем, и крошки мускатного ореха с гвоздикой, и натурального красителя – вытяжки из антоцианы… Да что там – в них не было основного: чистого спирта из сахарного тростника, настоянного на смеси определенных трав с промежуточной дистилляцией в медном аппарате и разбавлением ключевой водой! Собственно, если сейчас зачерпнуть в море бокал чистейшей бирюзовой воды, то она не уступит по вкусу и уж во всяком случае будет менее вредной для здоровья, чем тот «Кюрасао Блю», который она пила тогда в барах на Тверской!

Краем глаза Джессика увидела, что через несколько шезлонгов слева располагаются три парня, только что вернувшиеся с горы и, естественно, ничего не нашедшие. Круглолицый толстяк-блондин раздраженно пинал свой рюкзак, второй, с длинными, до плеч волосами, запихивал в объемистую сумку куртку и штаны, переключаясь на пляжный отдых, третий – атлетического сложения, с короткой стрижкой, уже надел плавки и, расставив руки, подставился под солнечные лучи.

Джессика сделала очередной глоток и перевернулась на живот, так, чтобы был виден весь ее правый бок – от бедра, на котором завязаны шнурочки, удерживающие два треугольника, составляющие нижнюю часть купальника, и до ступни. Сделала она это не столько для того, чтобы заинтересовать кого-то своими ногами, которые, в общем-то, соответствовали всем стандартам эстетической оценки, сколько для того, чтобы незадачливым кладоискателям была видна татуировка, исполненная от бедра и до колена.

Конечно, нательной живописью сейчас никого не удивишь, многие девушки щеголяют сложными цветными рисунками, как на открытых, так и на скрытых частях тела, вплоть до самых интимных мест, добравшись до которых пытливый молодой человек может оторопеть, наткнувшись, например, на портрет известного рэпера с открытым ртом… Но такой, как у нее, обитатели пляжа острова Тортуга ни у кого не видели и видеть не могли – это была штучная работа. На стройной ножке Джессики извивалось некое оранжевое существо, похожее на безглазого червяка со зловеще открытой круглой красной пастью, утыканной острыми желтыми зубами. Такое же изображение имелось на обложке книги, которую она целый час старательно читала – или делала вид, что читает. И конечно, необычная татуировка должна была привлечь внимание кладоискателей, которые с интересом оглядывались по сторонам, разглядывая загорающих красавиц и выбирая мишень для атаки.

Удочка была заброшена, теперь оставалось ждать поклевки. Джессика прикрыла глаза, делая вид, что дремлет. Но в рыбном месте и при хорошей наживке долго ждать не приходится. Коротко стриженный атлет среагировал первым, подошел и присел на корточки:

– Привет!

– Привет, – ответила она небрежным тоном, не удостаивая его даже взглядом, хотя при этом сумела сквозь неплотно сомкнутые веки рассмотреть развитые бицепсы и треугольный торс незнакомца.

– А это что у тебя? – Парень дотронулся пальцем до оранжевого чудовища и даже провел почти по всей его длине, ощущая не скользкие холодные чешуйки пресмыкающегося или упругие кольца червя, а нагретую солнцем нежную девичью кожу.

– Руку убрал! – взвилась девушка и замахнулась ладонью с крепко сжатыми пальцами – от этого пощечина оказалась бы весьма увесистой, но в последний миг она все же сдержала руку.

– Извини, – отпрянул он. – Просто я никогда такого не видел…

– Твое счастье! – Она вновь легла, опершись на локоть и в упор разглядывая парня. – Это хайвони санг. Если бы ты его увидел, то сейчас не мог бы меня лапать под глупым предлогом…

– Извини, извини. – Он поднял руки, будто сдавался превосходящему по силе и вооружению противнику. – Я не собирался тебя лапать, просто я слышал про такую тварь, только называли ее по-другому…

– Я рассказала то, что я знаю. Мой бывший парень искал уран в горах Африки, там среди местных жителей ходят легенды про хайвони санга… В переводе это значит «чудовище скал».

– А кто же тебе наколол это чудовище, если его никто не видел?

Джессика улыбнулась.

– Я отнесла в тату-салон книжку с рисунком. Его оставалось только скопировать…

Тут парень увидел лежащие рядом на пластиковой табуретке «Тайны опасных животных мира», с удивлением взял в руки, рассмотрел обложку, полистал…

– Никогда не думал, что есть такие книжки! Слухи – одно, а научные публикации – совсем другое!

Удивление его можно было понять: книга «Тайны опасных животных мира» была отпечатана в частной типографии Лондона тиражом сто экземпляров вместо указанных на последней странице десяти тысяч, и на всякий случай она была разослана в ведущие библиотеки мира, в качестве контрольных экземпляров. Но рассчитана она была на единственного читателя – на него самого, которому даже не надо читать, достаточно просто взять ее в руки.

Парень недоуменно положил книгу обратно.

– Зачем она тебе? И зачем ты наколола этого монстра?

– Я биолог, пишу диссертацию о таинственных и опасных существах. Эта картинка меня стимулирует и придает силы в работе.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Джессика.

– А я Том.

– Очень приятно, Том, – ответила Джессика, хотя она и так знала, как зовут нового знакомого, и была уверена, что именно он к ней и подойдет. В противном случае знакомство бы не состоялось и пришлось бы забрасывать удочку еще раз. А это всегда труднее.

– А не выпить ли нам по коктейлю?

– У меня еще есть ликер.

– Ну, тогда давай пойдем купаться?

– Это можно, – ответила Джессика.

И, взявшись за руки, они забежали в теплое и ласковое Карибское море, такое же притягательное и сладкое, как ликер «Кюрасао», если он, разумеется, настоящий.

* * *

Они встретились точно в условленное время возле «Форте-отеля». Вечер выдался прохладным, иногда срывался легкий дождик, но прохожие не обращали на него никакого внимания, даже предусмотрительно открытых зонтиков не было видно. Ровно в 19 часов с одной стороны подошел Скат с девушками, а с другой – Ерш. По-другому и быть не могло: оба хорошо знали, чего стоит минутное опоздание к вертолету при эксфильтрации с «холода». А навыки, приобретенные в чуждой и смертельно опасной враждебной среде, сохраняются и в мирной безмятежной Москве с неспешно гуляющими, нарядно одетыми людьми.

– Познакомьтесь, это моя подруга, – сказала Джен.

– Галина. – Она старалась держаться скромно: опускала глаза, исключила жестикуляцию, тихо говорила и вообще всячески стремилась произвести хорошее впечатление. Так же она держалась, когда знакомилась со Скатом полчаса назад. Как показалось Джен, он не произвел на нее впечатления. Да и она на него тоже. Как будто они были разной породы.

– Алексей, – коротко представился Ерш. Он не улыбался и не пытался поцеловать руку. Так же сдержанно вел себя при знакомстве и Скат – это была их обычная манера: непроницаемые лица и полное отсутствие эмоций. Во всяком случае, их внешнего выражения.

– Что ты такой скучный, Леша? – весело воскликнула Джен, пытаясь растопить холодок официальности. – Ничего, сейчас развеселишься! Пошли скорей, а то без нас начнут!

Они поднялись по широкой лестнице к стоящему на пригорке зданию. «Форте-отель» возвышался над ними монументальной громадой всех пятнадцати этажей. У главного входа швейцары, одетые в униформу, стилизованную под английские наряды позапрошлого века – зеленые сюртуки, такие же брюки и черные цилиндры, – встречали подъезжающие то и дело роскошные автомобили, выгружали багаж постояльцев или просто почтительно сопровождали прибывших гостей в вестибюль.

– Ничего себе, какая крутизна! – сказал Ерш, задрав голову на уходящие к небу модерновые этажи. – Я в таких гостиницах никогда и не был!

– Я тоже, – кивнул Скат.

Их спутницы, конечно же, бывали в пятизвездных отелях, но хвастаться этим благоразумно не стали. Только когда Ерш замешкался перед вращающейся дверью, Галка, не удержавшись, сказала:

– Не бойся, если даже застрянешь, ничего страшного – можно рукой прокрутить. У меня несколько раз было такое…

– А что ты делала в гостиницах? – спросил Ерш.

– Да так, к подруге приходила…

К какой подруге и зачем она приходила, пояснять Галка не стала, но Скат и Ерш обменялись многозначительными взглядами.

В просторном вестибюле стрелки с надписями «Вручение премий» на специальных высоких подставках показывали направление движения. Идти надо было к винтовой мраморной лестнице, которая окружала свисающую с далекого потолка переливающуюся огнями хрустальную люстру, метров восьми-десяти высотой. У входа на лестницу стояли два секьюрити в черных костюмах. Один проверил пригласительные билеты, осмотрел вновь прибывших гостей и покачал головой.

– Извините… Дресс-код…

– Какой еще дресс-код? – недружелюбно спросил Скат, который вообще не знал, что это такое.

– Дресс-код сегодня – вечерние платья и костюмы.

– А мы что, голые? – набычился Скат. Он был в брюках и белой рубашке, девушки в коротких платьях, Галка на «шпильках», Джен на плоской подошве.

– А я вообще этому вашему коду соответствую! – выпрямил грудь Ерш. Он действительно был в поношенном костюме, который одолжил у Карлсона. Именно в нем Карлсон пошел бы на вечеринку, если бы не был заменен на Галку.

– Это не тот костюм, – отмахнувшись, охранник связался с кем-то по рации и четко доложил: – Тут пришли две пары, не соблюдающие дресс-код!

– Так не пускай, – раздался спокойный голос из динамика. – Ясно же, что это нарушение протокола!

– Да, но у них пригласительные, подписанные лично Извольским.

– А-а, так это меняет дело! Тогда пропускай! И будь с ними полюбезней!

Секьюрити опустил рацию и улыбнулся.

– Извините, произошло недоразумение. Прошу вас.

Они поднялись на второй этаж. Здесь большой, ярко освещенный холл был превращен в нечто среднее между кафе и конференц-залом. Его заставили высокими столиками, в конце устроили небольшой подиум, на котором стояли микрофоны и толпились журналисты, держащие наготове телекамеры, фотоаппараты или диктофоны. Слева от входа бармен за стойкой наливал желающим виски, коньяк или вино. Рядом стоял столик с закусками.

– О, а я как раз не успела поесть, – оживилась Галка, взяла у бармена бокал с шампанским и, подойдя к столику, принялась уплетать за обе щеки наколотые на шпажки крохотные бутерброды.

– Ты же не ешь в это время, – укорила Джен.

Но Галка только засмеялась.

– Еще никто не поправился от того, что съел в гостях, – парировала она. – Присоединяйтесь!

– Пожалуй, и мы последуем этому мудрому принципу, – произнес Ерш, и Скат согласно кивнул.

Они взяли виски и тоже съели по бутерброду. Народу собралось достаточно много. Почти все были в торжественных нарядах – смокингах или дорогих костюмах с галстуками. Женщины – в длинных платьях с открытыми плечами и ювелирными украшениями. Впрочем, были и те, кто не очень старательно придерживался дресс-кода – очевидно, и их приглашали большие начальники, или сами они являлись важными птицами, хотя вовсе не были на них похожи. Надо сказать, что по каким-то неуловимым признакам Ерш и Скат выделялись среди остальных мужчин, в то время как Джен и Галка растворялись в основной женской массе и не бросались в глаза.

Через некоторое время началась процедура награждения. На подиум вызвали знаменитого автора романов про спецназ Клима Потемкина. Это был еще молодой – сорок с небольшим, но уже чрезмерно упитанный человек, наголо бритый и со шведской щетиной, которая наполовину разбавлялась сединой, никак его не красила и, вопреки задумке, не придавала мужественности, а только старила и создавала впечатление неряшливой неухоженности. Плюс глаза ребенка, сосущего грудь: бессмысленные, но удовлетворенные. Да и вообще крутой писатель напоминал гоголь-моголь. А ему очень хотелось быть непоколебимым и твердым, как скала. Осведомленные люди и внимательные читатели знали, что ради этого он даже сменил мягкое, почти нежное имя Валя Прельский на брутальное Клим Потемкин и разукрасил свою биографию героическими фактами, которые, по мере развития информационно-справочных систем интернета, журналисты выщелкивали из нее один за другим, как семечки из подсолнуха. Впрочем, здесь и сейчас никому не было до этого никакого дела. Ему вручили золотую медаль на ленточке и диплом 1-й степени в красивом кожаном переплете.

Потом перед собравшимися предстал актер Петр Скачкин, много лет игравший супермена в детективных сериалах. Он вывел на подиум своего дублера – каскадера Вадима Оконцева, без которого, как сказал сам Скачкин, не было бы знаменитого киногероя – майора Муромцева, – это Оконцев вместо него на экране лихо дрался, на ходу прыгал из поезда, освобождал заложников и переходил по доске с крыши на крышу.

– Кино – это не только слава и деньги; есть ценности, которые не положишь в карман, – прочувствованно произнес Петр, и на глазах заблестели слезы. – Мой друг Вадим и воплощает эти великие ценности!

Скачкину тоже вручили золотую медаль и диплом 1-й степени; «друг Вадим», кроме нематериальной похвалы актера и аплодисментов зрителей, ничего более существенного не получил, так что и класть в карман в соответствии со словами «друга Петра» ему было нечего в самом прямом и огорчительном смысле.

Серебряные медали и дипломы 2-й степени получили режиссер второго эшелона Вирулин и молоденькая, никому не известная, но красивая актриса молодежного театра, бронзу и 3-ю степень вручили певцу и певице, победившим в городском конкурсе, композитору и даже какому-то архитектору.

После награждения лауреаты давали интервью и отвечали на вопросы, причем большую часть времени занял мэтр боевого жанра Потемкин. Загадочно улыбаясь, он сообщил, что сам служил в спецназе, а потому хорошо знает то, о чем пишет.

– А в каком спецназе вы служили? – бестактно спросил Ерш. Они стояли в третьем ряду зрителей, прячась от телекамер и фотоаппаратов, но голос Ерша прозвучал достаточно громко, чтобы его все услышали.

– Как в каком? В самом обычном – специального назначения, – дал исчерпывающий ответ Валя Прельский.

– Ну, как он назывался? И в какую структуру входил?

– Об этом я говорить не могу, – многозначительно нахмурился Клим Потемкин. – Сами понимаете, по какой причине…

– Понимаю, понимаю, – оскорбительно усмехнулся Ерш и отстал. Но его эстафетную палочку тут же перехватил сутулый и худой корреспондент, похожий на удочку, согнувшуюся от веса крупной добычи.

– Как профессионал вы, конечно, можете назвать главную черту бойцов специальных подразделений? – спросил он, протягивая диктофон.

– Большого секрета тут нет, – солидно ответил Потемкин. – В спецназе не может быть отдельных выдающихся личностей. Наоборот, все должны быть равны, потому что работают на общий результат. Вот, например, как муравьи в муравейнике. Или пчелы в улье…

Собравшиеся засмеялись. Кое-кто даже захлопал в ладоши. Скат и Ерш помрачнели.

– А почему? – продолжал интересоваться интервьюер.

– Потому что осознание ценности собственной жизни мешает быть спецназовцем. Ведь чем отличается эта категория войск? Тем, что каждый воин не только хорошо подготовлен к бою, но главное – готов умереть ради выполнения боевой задачи. Если человек осознаёт себя как значимую фигуру, если он знаменитый артист или ученый, разрабатывающий военную технику, или поэт, которого читает весь мир, или писатель с большой читательской аудиторией, – Потемкин незаметно выпятил грудь, – то в критическую минуту он будет думать о своей ценности и вряд ли сумеет, поставив на кон жизнь, остаться прикрывать уходящих товарищей.

– Ну, с этим можно поспорить, – продолжал корреспондент.

Однако Потемкин высокомерно отмахнулся.

– Спорьте уже без меня. Вы спросили, я ответил. До свиданья.

Остальные лауреаты отвечали кратко и без того запала, с которым говорил потемкинский писатель. Да и вопросы им задавали для проформы. Чувствовалось, что для всех это просто дань программе вечера. Настрой у собравшихся был другой – вернуться к шведскому столу и перейти к неформальному общению за выпивкой и закуской, когда люди легко сходятся и можно завести полезные знакомства.

– Значит, как муравьи или пчелы, – сказал Скат, пристально рассматривая писателя-спецназовца.

Ерш усмехнулся.

– Выходит, что так.

– А не начистить ли ему рыло?

– Пожалуй, лучше воздержимся.

– Ладно, пойдем тогда выпьем. Наплевать на режим. В конце концов, завтра выходной, а до понедельника все выветрится.

– Ну да. Если ночью не поднимут.

– Когда у нас не было риска?

Девушки внимательно слушали их разговор. Впрочем, Галка не менее внимательно смотрела по сторонам, словно искала знакомые лица.