Текст книги "Возвращение не гарантируется"

Автор книги: Данил Корецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Часовой не должен покидать свой пост ни при каких обстоятельствах. Но здесь, кроме сангхура, у них не было врагов. Во всяком случае, в данный момент и в данном месте. И невозможно предположить, что, если какие-то враги все же присутствуют, то они научили оранжевое чудовище отвлечь на себя внимание. Поэтому он зажал в левой руке «глок» и фонарь, в правой сжал гранату – и переступил через сигнальную проволоку. Надо сказать, что этим шагом он вышел за пределы действия уставов и приказов, перейдя в юрисдикцию военного суда. Но сейчас он об этом не думал.

Отставив руку с фонарем, как будто ожидал выстрела на свет, он двинулся по следу, который на тонком слое снега мало отличался от того, который оставался в пыли. Может быть, кое-где он был более четким, а кое-где менее различимым, но также был похож на отпечаток протектора с поперечным рисунком…

Скат прошел метров сорок, беспокойство за брошенный лагерь заставляло его повернуть назад, и он уже собирался это сделать, но увидел, что след свернул к расщелине под скалой, которая напоминала нору какого-то животного. Впрочем, таких расщелин, похожих на норы, здесь было много. Но ни к одной из них не вели следы сангхура.

Осторожно, стараясь не попадать в поле зрения того, кто, возможно, наблюдает из зловещей черноты за подходами к норе, он осторожно подобрался поближе и, сделав над собой усилие, направил яркий луч в расщелину. Вначале ему показалось, что внутри никого нет, но вдруг разобрал какое-то шевеление – и отпрянул назад. В расщелине кто-то двигался, и луч фонаря, очевидно, его раздражал…

Скат увидел вдруг стремительно выдвигающееся из норы округлое вытянутое тело, напоминающее поршень шприца в момент укола. Этот «поршень» приближался, надвигаясь на него и ослабляя волю, нервы и мускулы. Тело словно стало ватным. Похоже, что ему действительно вводили какое-то лекарство. Или яд. Правда, вместо иглы он видел какой-то круг, который надвигался, как выскакивающий из туннеля метро поезд. Только вместо остекленной кабины машиниста была черная пустота, но когда свет фонаря сфокусировался, он понял, что это огромная открытая пасть, в которой по окружности расположены несколько рядов крупных и мелких зубов. Это было ужасное зрелище, способное парализовать волю любого неподготовленного человека.

Но в отряде «Кинжал» все бойцы имели хорошую подготовку, а Скат являлся одним из лучших. Его умения и навыки были закреплены на уровне инстинктов, поэтому он рванул гранату, кольцо осталось на вытяжной тесемке и звякнуло по висящим на поясе ножнам. А он аккуратно, как при игре в боулинг, не то бросил снизу, не то закатил гранату прямо в раскрытую пасть. Во всяком случае, он надеялся, что она туда попала, но особо над этим не размышлял, а бросился бежать, ибо в распоряжении у него было три с половиной – четыре секунды, пока горит запал. Он уже знал, как определять это время, и поэтому упал за мгновение до того, как сзади раздался взрыв. Горячая ударная волна рванула комбинезон, но не причинила вреда, только на миг сильней прижала к холодному, присыпанному снегом скальному пласту, словно утюгом прогладила, да и разлетающиеся веером осколки свистнули выше, не задев, – куски железа не умели «стричь» землю…

Что-то хлестко шлепнулось рядом, обдав мокрыми брызгами. Он вскочил и в свете фонаря увидел большой обрывок оранжевой шкуры, покрытой жестким ворсом и даже сохранившей часть черного «протектора». На ней подрагивал студнеобразный кусок плоти светло-желтого цвета… Но подробно рассматривать результаты своей работы не было времени. Скат бросился назад с криками: «Свои, все в порядке! Это я!». Потому что из палатки уже выскакивали товарищи с оружием наизготовку, которые вполне могли его застрелить, не взяв в расчет победу над самым таинственным, опасным и страшным существом на земном шаре.

– По возвращении десять суток ареста! – рявкнул разъяренный Слон, и это была единственная похвала, которую он получил.

«Кинжалисты» так и не смогли рассмотреть оранжевого монстра: его высунувшуюся из норы часть разорвало на куски, а то, что осталось в расщелине, командир запретил трогать во избежание потерь – кто знает, чем может закончиться контакт даже с мертвым сангхуром… По приблизительным оценкам, он имел около полуметра в диаметре и два с лишним метра в длину. По приказу Слона разбросанные куски собрали лопатами, забросили в нору, а вход засыпали камнями.

Конечно, интересно было бы разобраться, как он передвигается, как бесшумно приближается к добыче и чем ее убивает… Слон рассказал, что инструктировавший их биолог просил взять его с собой, уж он бы изучил эту тварь досконально, но у них были совершенно иные задачи. Правда, первоначально Скат хотел отыскать и забрать на память хоть один зуб таинственного чудовища, но на глаза ему такой «сувенир» не попался, и когда горячка прошла, он этому порадовался…

* * *

– Ты знаешь, сколько я мучилась с этой передачей? – жаловалась Галка. Она лежала на узкой неубранной кровати и курила. Из окна открывался вид на стройку, в комнату врывались монотонные удары, которыми забивали сваи. Табачный дым перебивал доносящиеся через вентиляцию запахи дешевой еды.

– Сигареты нужно порезать на две части каждую и высыпать в прозрачный пакет. И так со всем: сахар, чай – распаковать и в полиэтилен; колбасу, сало порезать – и в прозрачный пакет. Все отдельно, все проверяют. Могут нарезанную колбасу иголкой прокалывать – чтобы записки внутри не было! Представляешь, какой маразм! Да Сёмка мне по телефону звонит! А они, как в прошлом веке, записки ищут! Что захотят – пропустят, что не захотят – завернут обратно! И очереди, унижения, вонь… Не знаю, я такого долго не выдержу…

– Ну, никто тебе не виноват, – сказала Джен. Она сидела на кровати у противоположной стены и смотрела, как кран переносит очередную панель. – Ты сколько лет с Сёмкой воловодилась? И все у вас было ровно и спокойно. А сейчас вдруг любовь неземная вспыхнула. Не знаю только, насколько тебя хватит. Пока что у нас из-за твоей любви обыски делают, из квартиры выгоняют, сколько можно? Живем сейчас опять в какой-то трущобе! – Она обвела рукой вокруг.

– Что поделать? – сказала Галка. – Жизнь так повернулась. Знаешь же, она как зебра – черная полоса, потом опять белая, потом опять черная.

– Да, только говорят, что иногда попадаешь не поперек этих полос, а вдоль. Зашел на черную, и она не кончается – все время у тебя чернота под ногами…

– Ладно, хватит попусту базарить, – отрезала Галка. – Черная, белая! И синяя бывает, и сиреневая, и золотая! Все от нас самих зависит, надо только найти себе подходящую линию в жизни. А если сидеть на заднице и плакаться, то на заднице и останешься! Давай лучше пойдем в «Д 4». Познакомимся с кем-нибудь, время проведем. Я тебя там одной интересной фигней накормлю. Устрицами с кровью.

– Да не буду я такую гадость есть! И потом, там же дорого. А с деньгами у меня не очень…

– Ничего, всегда найдутся ребята, которые за нас заплатят.

– За меня не надо платить, – холодно сказала Джен. – Я знаю, как потом эти деньги возвращать приходится…

– Ух ты ка-ка-я! Ладно, разберемся, поехали!

Через час они сидели в «Клубе „Д 4“» на двадцать пятом этаже, и обслуживал их тот же официант Борис, который обслуживал Галку с Круглым. Только сейчас поверх белой рубашки он надел смокинг.

– Желаете анадару? – спросил он, словно давая понять, что запомнил Галку.

– Нет, – скривилась она. – Хватит с меня одного раза! Давай для начала салаты из морепродуктов, белое сухое к ним сам подбери. Только по разумной цене!

– Будет сделано! – кивнул Борис.

Первый тост Галка подняла за скорейшее освобождение Семена. Впрочем, потом быстро съехала с этой темы и перешла на обыденные проблемы:

– Насчет квартиры надо к тете Лизе обращаться. Она быстро найдет хорошую и по цене подходящую…

– Да не хочу я у этой бандерши одалживаться! – покачала головой Джен. – Она спит и видит, как нас на долговой крючок посадить… Вот как раз за квартиру и поставит на отработку!

– Чего ей про нас сны видеть? Это же наша проблема! Жить надо в хорошей хате, иначе быстро спустишься на нижний уровень… Все равно что в стоптанных сапогах ходить! Привыкнешь – потом штопаные колготки, поношенное белье… Такое впечатление, что мы уже в старых сапогах…

– Это еще почему?

– Да потому, что никакого внимания нет… Как будто мы – пустое место!

Надо сказать, что, действительно, хотя мужчин было немало, к ним никто не проявлял интереса: не подходил, не присылал шампанское или конфеты, не приглашал за свой столик.

Чтобы привлечь внимание, Галка, покачивая бедрами, прошлась по залу, вроде бы в дамскую комнату, потом так же неспешно вернулась обратно. Но на аппетитную наживку, против обыкновения, никто не клюнул.

– Эй, Арсен, – окликнула усатого кавказца Галка. – Что-то давно тебя не видно! Иди, посиди с нами, расскажи за жизнь…

Но тот только отрицательно покачал головой:

– Занят, извини, дел много!

Хотя на самом деле все его дела сводились к тому, что он пил водку с двумя своими земляками. Все трое время от времени бросали на Галку любопытные взгляды. Она улыбнулась еще одному знакомому, потом приветственно помахала рукой другому, но и это не дало положительного результата. Хотя смотреть на них стали больше, при этом оживленно что-то обсуждали.

– Да что такое! – возмутилась она. – Посмотри на меня, Женька. Или я подурнела от горя, или глаза отекли? Я же переживаю все время…

– Не знаю. Тебе видней, – дипломатично ответила Джен. Честно говоря, ей не нравилась эта обстановка. Не нравились взгляды, которые на них бросали, не нравилось, что их явно обсуждают. И вообще, ей хотелось как можно быстрее уйти отсюда.

– Да и я не знаю, что с ними происходит! – удивлялась Галка. – Скоро платить надо, а никто даже кофе не предлагает…

Наконец ей, со второй попытки, удалось подозвать только вошедшего солидного седого мужчину в прекрасно сидящем костюме и с аккуратной короткой прической. Да и то лишь потому, что схватила его за рукав, когда он проходил мимо столика.

– В чем дело, Олег? – по-свойски спросила она, хотя седой годился ей как минимум в отцы. – Что ты идешь мимо, как неродной? Почему все шарахаются, как будто у меня сифак? Что случилось?

– Да всяко бывает, – неопределенно ответил Олег. – У кого сифак, у кого плохая карма…

– Что это такое? – переспросила Галка.

– Про «черную вдову» слышала?

– Не знаю я никакую вдову. У меня все подружки незамужние!

– Паучиха такая есть, она после соития самца съедает…

– Ну и при чем тут паучиха?

– Да ни при чем. Просто некоторых женщин так называют. Вышла замуж, а мужа убили. Вышла второй раз, а его посадили. Вышла третий раз, а он заболел и умер. Вот тебе и «черная вдова»! На такой никто жениться не хочет, да и вообще никаких дел иметь. Боятся ее, за квартал обходят!

– Ну а я тут при чем? – снова спросила Галка.

– Как при чем? Ты с Сёмкой встречалась, много лет крутила, даже жили вместе. Ну и где он теперь?

– В изоляторе сидит. И что?

– А с Круглым ты тоже терлась…

– Ниче я с ним не терлась!

– Да мне Боря-официант рассказывал, как вы недавно тут сидели, анадару ели.

– А, ну да, было один раз, и что?

– И где теперь Круглый?

– Ну, убили его. Я при чем?

– А подруга твоя? Она с Саниным-Финансистом дружила…

Джен насторожилась, но продолжала сидеть с безразличным видом.

– Где сейчас Финансист?

– Зачем спрашиваешь? Все знают, что его застрелили…

– И с Карнаухом она амуры терла, он пропал, говорят, тоже убили и закопали за городом… И Рыбака, говорят, из-за нее…

– Говорят, что кур доят! – повысила голос Галка. На них стали оборачиваться. – В Москве каждый день кого-то убивают!

– А эти эмчеэсники, с которыми вы тусовались… Где они?

– А при чем тут эмчеэсники? Что ты все валишь в одну кучу?!

– Да так. Вы с ними встречались, а теперь вдвоем сидите, а их нет. Вот и получается, что вы «черные вдовы» – приносите мужчинам несчастья! Поэтому к вам и не подходят, опасаются. И знаешь, что я тебе скажу, Сладкая розочка? Болезнь-то вылечить можно, а черную карму никак не вылечишь. – Седой освободил рукав, развернулся и направился в дальний конец зала, где его ждала веселая компания, которая, посерьезнев, напряженно наблюдала за их разговором.

– Пошли отсюда, – сказала Галка. – Придется самим заплатить, ничего не поделаешь. Оказывается, карма у нас плохая. Как бы вообще на бобах не остаться…

– Откуда они все про нас знают? – растерянно спросила Джен.

– Ну, положим, не все, только то, что в глаза бросается. Тусовка общая, вот сплетни и гоняют по кругу… Мужики, они ведь еще больше сплетничают, чем бабы. Так что сегодня ты кому-то что-то сказала, а завтра все про это знают. Поняла?

Джен озабоченно кивнула.

– Как бы эти глупости до Ильи Васильевича не дошли…

– Не боись, он из другой тусовки. Хотя сплетня, как вода: везде просочится…

* * *

Поиски бункера продолжались и оставались безуспешными, но выручила их не аппаратура и не органолептика, а лиса – самая обычная кунжутская лиса с ровной зимней шерстью темно-рыжего цвета. Они отрабатывали очередной квадрат, двигаясь между одинаковых черно-серых скал, кое-где покрытых лишайником. И вдруг навстречу выбежала лиса, которая держала в зубах что-то яркое, резко контрастирующее с монотонно-унылым пейзажем. Рысь бросил в нее камнем, и она, выпустив добычу и поджав хвост, пустилась наутек. Когда они подошли поближе, то обнаружили длинную консервную банку с нарисованными на зеленом фоне розовыми распаренными колбасками и надписью: «Pork sausages with pepper».[11]11
  Сосиски свиные с перцем.


[Закрыть]

– Аппетитно выглядит. – Ерш сглотнул. – Я бы сейчас всю банку таких умял!

– Подотри слюни! – сказал Филин. – Лучше вспомните, что Муатабар говорил про свалку!

– И точно! – вспомнил Скат. – Пойдем, она где-то поблизости!

Они пошли по лисьему следу – и действительно вскоре наткнулись на большую свалку, которая бывает возле дома нерадивых хозяев, ленящихся вывезти хозяйственные отходы и прочий бытовой мусор. Здесь были картонные коробки, разнокалиберные консервные банки, пачки и полиэтиленовые упаковки из-под разных продуктов, мешочки от сахара… В общем, то, что называется в разведывательных отчетах «отходами продуктов жизнедеятельности». Здесь же валялись разбитые ящики от технической аппаратуры и приборного оборудования, по черным надписям или маркировке можно было легко установить, что именно было в них привезено.

– Вот вам пример безалаберности и отсутствия дальновидности! – сказал Слон, который был ярым сторонником дисциплины, порядка и строгого соблюдения инструкций. – По этой свалке легко установить, когда и сколько человек здесь работали, какую начинку они поставили в бункер, можно определить его назначение и т. д. и т. п… Правда, они не ожидали, что после стольких лет придется отсюда быстро уходить… Но это их не оправдывает!

– Иван Яковлевич, а вы назначьте этим разгильдяям по десять суток ареста, – изобразив возмущение, сказал Скат. Бобер и Рог засмеялись.

– Ты меня не подначивай! – возмутился командир. – Они не мои подчиненные! А ты – мой, и тебе я могу добавить своей властью еще пять суток ареста! А свыше попрошу у Вилховского, он не откажет! Так что не выпрашивай!

– Виноват, товарищ полковник! – изобразил раскаяние Скат.

Находка улучшила поисковикам настроение и всех взбодрила. Они стали внимательно осматривать скалы в радиусе пятидесяти-ста метров. Конечно, искать на одном уровне в таком круге – это совсем не то, что лазить по гектарам пустынных скал. И действительно, вскоре удалось найти то, что они искали. Внимание привлекли царапины на камнях, жгут разноцветных монтажных проводов, небольшой отрезок бикфордова шнура и многочисленные окурки. Круг поисков сужался. Наконец, Бобер заглянул в трехсантиметровую скальную щель, посветил туда – в луче фонаря заблестела сталь!

– Есть! Они закрыли вход плоским камнем! – оповестил он.

Камень сдвинули в сторону, – за ним действительно оказалась стальная дверь со штурвалом герметизации, которые обычно устанавливаются на входах в бомбоубежище либо в другой важный объект скрытого назначения.

– Ну, все! – Слон облегчено вытер потный лоб и сел на черный камень. – Теперь надо думать, как ее открыть без «Звезды»…

Погибший специализировался именно на преодолении всевозможных преград. Вторым номером по вскрытию сейфов и потайных дверей был Рысь. Но как он справится с самостоятельной работой?

– В случае чего взорвем эту скалу и завалим вход тоннами обломков, – сказал Бобер.

– Никаких «случаев чего» быть не может! – отрезал командир. – Приказ – вывести пульт управления из строя! Значит, уничтожить аппаратуру! Что тут непонятного?! Тем более, что взрывать скалы у нас и ВВ[12]12
  BB – взрывчатые вещества.


[Закрыть] не хватит, надо тогда «Сатану» вызывать на эти координаты… Только насколько это реально?! – И спросил у Рыси: – Откроешь эту хреновину, сынок?

– Открою, товарищ полковник!

Впрочем, другого ответа никто не ожидал, да Рысь и не мог его дать. Но возиться ему пришлось почти три дня. Сначала активизировал кодовый замок: небольшой щиток с темными окошками для букв и цифр. Когда они загорелись, наступил этап подбора шифра – работа кропотливая, нудная и длительная. Но наконец щелкнули запорные механизмы, Рысь с трудом покрутил штурвал, Скат и Ерш, напрягаясь, открыли многослойную бронированную дверь. Из открытого овального люка понесло затхлостью и сыростью.

– Осушитель они не поставили, – понюхав воздух, сказал Филин. – Наверное, и аппаратура проржавела…

– Да пока не успела, времени-то мало прошло, – сказал Слон.

– А теперь и не успеет, – заметил Ерш.

Когда бойцы зашли внутрь, слабо загорелось аварийное освещение. И хотя у них были фонари, этот знак приободрил, показав, что объект «живой» и не враждебен к людям. Зато пришедшие люди оказались к нему враждебны. Они затратили целый день на то, чтобы принести сюда взрывчатку и грамотно расположить заряды под пультами управления, электронной аппаратурой, передатчиком дальней связи и другими уязвимыми местами. Взрыв в искусственной скальной полости связан с возможностью непредсказуемых последствий – например, «схлопыванием» пещеры, а может, и обрушением всей скалы. Поэтому заряды располагались точечно, чтобы удар приходился на оборудование, но не на опорные конструкции. Пещеру тоже обследовали – она располагалась в гранитном монолите, без трещин, каверн и слабых мест, но на всякий случай «кинжалисты» отошли довольно далеко в сторону, и по команде Слона Рысь нажал кнопку радиовзрывателя.

Звук взрыва не прорвался сквозь каменные стены и бронированную дверь, только дрожь прошла под ногами, словно от удара дальнего землетрясения.

– Все! – облегченно выдохнул Волк.

– Пойдем, проверим! – сказал командир. – Тогда и будет «все»!

Когда открыли тяжелую дверь, из овального проема повалил густой едкий дым. Дождавшись, пока бункер проветрится, они зашли внутрь. С первого взгляда было видно, что пульт управления «Звездой смерти» перестал существовать. Остались только клочья металла, обрывки проводов, разбросанные тут и там обломки реле и датчиков, изуродованная начинка радиоэлектронного оборудования…

Они заперли полутонную дверь, подкатили на место маскирующий вход камень, замуровав разоренный командный пункт «Звезды смерти».

Задание было выполнено, о чем Слон сообщил в Центр. Они соблюдали режим радиомолчания, и в эфир вышли очень осторожно: в нужное время командир нажал кнопку передатчика, который за десять секунд выбросил спрессованную информацию на спутник связи, а еще через несколько минут непеленгуемый сигнал поступил адресату.

«Выполнение сто процентов. Жду дальнейших указаний. Первый».

В ответ пришло короткое, но информативное сообщение:

«Поздравляю! Вопрос по „Осе“ закрыт. Ждите вертушку. Председатель».

Сколько нужно было ждать вертолета, никто не знал. Как, впрочем, и не знали – дождутся ли. Ибо предупреждения чаще бывают более достоверными, чем обещания. А предупреждение было простым и понятным: возвращение не гарантируется… Так что когда они улетят и улетят ли – это большой вопрос. Скорее всего, придется уходить пешком. И чем это закончится – тоже никто не знает. Но в их среде привыкли исполнять приказы. Тем более что никто никуда не спешил и не заглядывал в календарь. Кроме Ската, который внимательно следил за датами. Он ждал выступления Джен. И оно должно было состояться завтра…

– Нас поздравили с успешным выполнением задания, а я поздравляю вас, – сказал Слон. И добавил: – Кстати, Осу «стерли». Гром обещал сообщить, как станет известно, и сообщил…

– И сангхура уничтожили, – сказал Ерш, подмигивая Скату. – Получается, все три принципа спецназа выполнены! И это надо отметить! Как считаете, товарищ командир?

– Можно, – кивнул Слон. – Только без фанатизма!

– А давайте я схожу в Тошлок, принесу свежей баранины, курдюка, пожарим шашлыки, – предложил Скат.

– Иди. Только на сангхуров не отвлекайся, ты еще за этого десять суток не отсидел…

– А я за ним присмотрю, товарищ полковник! – охотно вызвался Ерш.

– Да уж ты-то строгий присмотрщик! – скептически сказал командир, но возражать не стал.

* * *

На этот раз дорога вниз показалась совсем короткой – наверное, сказывалось хорошее настроение, вызванное сброшенным с плеч грузом ответственного задания. Было пасмурно и довольно прохладно, потому что с гор дул пронизывающий ветер. В Тошлоке царила напряженная тишина. На улицах никого не было, даже кур и баранов, не бегали мальчишки, не носили воду закутанные с головы до пят женщины. Поселок как будто вымер.

– Тут что-то не так! Надо быстро уходить, – сказал Ерш, оглядываясь по сторонам. – Без баранины-то мы обойдемся, только как бы из-за курдюка не получить неприятностей на свои курдюки…

– Щас, щас, – сказал Скат. – На пять минут дел…

Они зашли в дукан. Муатабар заканчивал разговор по портативной «Мотороле», но и после этого встретил их без обычной восточной приветливости – он явно был озабочен, хотя заметить это неподготовленному человеку было бы довольно трудно. Но «кинжалисты» заметили.

– В чем дело? – спросили они, поздоровавшись.

– Быстро уходите, – сказал хозяин и показал руку с рацией. – Эти, из Шадидского поста, поднимаются сюда. Они, похоже, пронюхали про вас… Или что-то подозревают… Наши только что видели их на двойном повороте. Трое на лошадях, значит, скоро будут здесь.

– Трое? – презрительно переспросил Скат. – Ладно, чтобы не поднимать шума, мы уйдем. Нам нужен хороший кусок мяса, и я заберу приемник! Но вначале проверю его в работе. Да дайте батареек в запас!

Муатабар молча смотрел на него, очевидно ожидая, когда он достанет деньги. Но, вместо этого, Скат вынул из рюкзака четыре тротиловые шашки.

– Денег нет, – пояснил он. – Вот только это.

Муатабар, к его удивлению, сразу кивнул.

– Да, сейчас это может пригодиться!

Через несколько минут они вышли из дукана и быстро пошли по длинной пустынной улице. Из окон жители смотрели на двух чужаков, нагруженных тяжелыми рюкзаками. Вдобавок один нес большой и дорогой радиоприемник, который давно пылился в дукане у Муатабара. О чем думали при этом обитатели Тошлока? О том, что старому Муатабару неожиданно повезло расторговаться в такой тревожный день? Или о том, зачем американцу понадобился давно устаревший «Шарп»? Или о тех неприятностях, которые могут причинить им фанатичные представители новой афганской власти? Но о чем бы они ни думали, об этом никто не знал, кроме них самих…

А «кинжалисты» радовались, что все самое тяжкое позади: задание выполнено, и они наконец могут расслабиться, пожарить свежее мясо и хорошо отдохнуть до завтра. А там видно будет! Они привыкли не заглядывать далеко вперед…

Попутно у них появлялись и другие мысли:

– Надо быстрей убираться. Как бы те, нижние, не пустились в погоню, – сказал Ерш. И тут же резко сменил тему: – Зачем тебе эта бандура? Будешь слушать Виолетту?

– Ее зовут Евгения, – сухо ответил Скат. – Для меня – Джен. Да, буду слушать ее. У нее завтра дебют! А мы – неизвестно, сколько здесь проторчим…

Они уже вышли из Тошлока, когда с другой стороны в поселок въехали три всадника с автоматами на груди. То ли они рассмотрели уходящих в бинокль, то ли получили сообщение от своей агентуры, но, не тратя времени на второстепенные мелочи, пустились в погоню.

По каменистой почве звуки разносятся далеко, и «кинжалисты» услышали топот копыт сразу, как приземистые, с лохматыми гривами кони перешли на рысь. Первой мыслью было рвануть бегом вперед, к узким скальным тропинкам, недоступным всадникам. Но хотя ущелье и дорога заметно сужались, до скал оставалось довольно далеко – не успеть…

Значит, надо делать то, чего делать не стоило… Больше того, что было прямо запрещено! Но иногда соблюдение правильных запретов приводит к совершенно неправильным результатам, а бывает, неправильные действия дают правильный результат. Поэтому выбор состоял из единственного варианта…

Они бросились в разные стороны, поднявшись по пологим склонам ущелья: Скат на правый, а Ерш на левый, спрятались за валунами и изготовились к бою. Сквозь просвет в тучах выглянуло солнце, пожелтевшая трава пахла горьковатым привольем, как ковыль в донской степи. Только сейчас все вокруг было чужое: и небо, и горы, и обычаи, и догоняющие их люди на непривычного вида горных лошадях, и нередкие в этих краях опасные пресмыкающиеся, шуршащие в траве. Интересно, есть ли здесь сангхуры?

Впрочем, сейчас Скату надо было думать о другом… Предстояла привычная работа, которая обещала быть простой и недолгой. Он укрылся за многотонной, обкатанной временем и ветрами гранитной глыбой, положил ствол винтовки на упор из камней поменьше, выбрал сектор ведения огня и приготовился. До дороги было немногим больше ста метров, и когда преследователи приблизятся, их зажмут в клещи перекрестного огня. Хотя с Ершом они не обговаривали деталей, но наверняка сделали все одинаково и стрелять начнут синхронно, метров со ста пятидесяти, целясь в грудь подъезжающим врагам. Вопреки красивым байкам, это определялось вовсе не благородным желанием «сразиться лицом к лицу» – возвышенные чувства плохие помощники в бою, – а простым тактическим расчетом. Стрелять анфас выгодней, чем в профиль: площадь цели больше и поправки на движение не требуются, к тому же, если промахнешься и противник попробует проскочить огневой сектор, можно продолжать огонь и в профиль, и в спину, когда площадь цели снова станет максимальной. Два опытных стрелка в засаде против трех противников – это однозначный результат!

Но теория и практика совпадают далеко не всегда. Топот копыт приближался, наконец, показались три всадника – в белых чалмах, теплых стеганых халатах, шароварах и с автоматами на изготовку. Когда они приблизились, то, еще не войдя в намеченный сектор огневого поражения, притормозили коней и принялись в бинокли внимательно рассматривать левый и правый склоны, причем именно те места, где располагались «кинжалисты».

«Что такое?! – насторожился Скат. – Если они и осведомлены про нас, то откуда могут знать, где мы замаскировались?»

Один всадник принялся отстегивать от седла «шайтан-трубу», как в этих местах называют гранатомет. Второй последовал его примеру, третий навел на позицию Ерша автомат и открыл огонь. Ждать больше не имело смысла, и Скат тоже выстрелил, но первая «шайтан-труба» взревела, лошадь под его целью дернулась, и пуля прошла мимо. Граната на огненном хвосте за секунду пролетела расстояние до валуна, за которым прятался Ерш, и взорвалась, будто гром ударил с ясного неба. Вторая «шайтан-труба» нацелилась на укрытие Ската, он дал несколько коротких очередей и сшиб гранатометчика наземь, но вторая граната уже летела в его сторону. Впрочем, опытным взглядом он видел, что прицел завышен, поэтому не прекратил огня и уложил еще автоматчика. Граната действительно с гулом пролетела на два метра выше и, судя по тому, что взрыва он не слышал, запуталась в кустарнике выше по склону. Третий всадник расстрелял магазин своего «калаша» и стал разворачивать коня, но две винтовки не дали ему довести маневр до конца…

Уф, кажется, все! Скат сбежал вниз, произвел контрольные выстрелы, забрал рации. Теперь все! Но где Ерш? Оказалось, что товарищ получил ранение: в предплечье глубоко воткнулся острый кусок камня. Он уже сделал себе обезболивающий укол, Скат плоскогубцами из мультитула с усилием выдернул осколок, напоминающий наконечник стрелы из каменного века, и перевязал рану. Потом спрятали тела убитых. Осматриваясь, все ли они убрали, Скат понял, как моджахеды вычислили засаду: падающие под углом солнечные лучи высветили дорожки из примятой травы, которые вели влево и вправо, как раз к камням, за которыми они прятались…

На лошадях они добрались до тропинки, ведущей к «плоскогорью смерти». Навстречу уже спешили товарищи, до которых донеслись звуки боя.

Когда вернулись в лагерь, начался разбор полетов.

– Считай, что у тебя есть еще десять суток ареста! – сказал Слон Скату. – Какого тебя сангхура понесло в поселок?! Приемничек захотел послушать?!

Да и остальные бойцы переводили недобрые взгляды с «Шарпа» на Ската и обратно. Все понимали, что инцидент будет иметь далеко идущие последствия.

– Мясо-то всяко нам нужно было! – вступился за товарища Ерш. – А приемник послушаем – все веселей будет!

– Мы это веселье завтра увидим! – недовольно сказал Рог. – Когда они прочухают и по следам пойдут.

– Это не тошлокские! – морщась, пояснил Ерш. – Это те, нижние, из Шадида. Пока они узнают, пока поднимутся, да еще неизвестно, как их в Тошлоке встретят, – между ними ведь свои счеты имеются… Может, им и не до нас будет!

– Я одно скажу – тебе бы лучше в Тошлок не ходить! – сказал Волк, который дезинфицировал ему рану. – Целей был бы. Да и Скату там делать нечего было. Без мяса бы обошлись, консервы есть. Да и без музыки…

Конечно, если бы не злополучный «Шарп», реакция у парней была бы совсем другая. Сейчас же все были настроены откровенно враждебно. И даже хороший ужин не улучшил общего настроения.

* * *

Утром пришла радиограмма из Центра:

«Борт встречайте в 15.00. Координаты……..Удачи! Председатель».

Командир с заместителем разложили карту, включили GPS-навигатор, проложили маршрут.

– Полтора часа хода! – объявил Слон. – Максимум два!

Настроение у личного состава улучшилось, бойцы улыбались, шутили, хлопали друг друга по плечам. Про вчерашнее никто не говорил, хотя со Скатом по-прежнему держались отчужденно и старались не встречаться с ним взглядом. Как будто между ним и ребятами выросла ледяная стена отторжения.

– Ничего, объедутся! – успокаивал товарища Ерш. Он чувствовал себя неважно и держался на сильнодействующих лекарствах. – Вернемся, все забудется, Слон с тебя и аресты снимет! Попомнишь мое слово! Откуда мы могли знать, что эти, нижние, в Тошлок заявятся? Ниоткуда! Просто случайность вышла!