Текст книги "Возвращение не гарантируется"

Автор книги: Данил Корецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Он зашел в кабинет к Карнаухову, как обычно, прошел поближе и поздоровался за руку, сел на стул к приставному столику и торжественно сообщил:

– Я нашел эту бабу!

– Какую еще бабу? – поднял бровь начальник.

– Барышникову. Ну, которая того узбека-таксиста к «Сапфиру» вызывала!

Карнаухов молча смотрел и ожидал продолжения. Лицо его ничего не выражало. Это было странно: обычно шеф перебивал и задавал десятки вопросов, быстро вникая в суть и не дослушивая ответов до конца. Круглый помнил, что Карнаух не захотел разговаривать с этой телкой по телефону, – тоже очень странно! Может, они знакомы? Но какая связь существует между ними? А может быть, через нее начальник СБ причастен к убийству братвы? И еще странно, что шеф пропустил мимо ушей факт осечек у Рыбака… Обычно он всегда вникает в мелочи… Пауза затягивалась.

– И где она? – наконец спросил Карнаух. – Где Барышникова?

– Ну, так это… У нее телефон все время вне сети!

– Ты знаешь, а я нашел клад – глиняный горшок с золотом, хотел поделить с тобой пополам. Только золото мне приснилось! – Это уже было похоже на шефа: он любил всякие подначки.

– Спасибо, Валерий Петрович! Зачем мне нужен клад? И так хорошо платят. А телку я найду. У меня есть кое-какие выходы на нее.

– Это другое дело! – одобрительно кивнул Карнаух. – Я на тебя надеюсь!

Лицо его по-прежнему ничего не выражало. Он уже знал, что Круглый мутит что-то за его спиной и даже пытался пройти к генеральному директору – об этом ему сообщили через пять минут после того, как заместитель вышел из приемной. Это был нехороший признак. И он как раз раздумывал над тем, как ему следует поступить. И при этом не спугнуть Круглого раньше времени.

– Слушай, Костя, я тебе как раз подарок приготовил! – Он вынул из ящика стола массивную авторучку в красивой коробке с прозрачной крышкой. – Был с генеральным на переговорах, там наши бизнес-партнеры из Франции сувениры раздавали. Вот я и взял на двоих. Тебе бордовую, а мне зеленую, чтоб не спутать.

Карнаухов полез во внутренний карман пиджака и достал точно такую ручку, только другого цвета.

– Последняя модель Waterman’а, очень престижная в Европе. Золотое перо, запасные капсулы с концентрированными чернилами, все дела… Будешь в свою шикарную записную книжку делать записи шикарной ручкой – она тысяч пятьдесят стоит! У нас еще таких и нет!

– Ух ты! Спасибо, Валерий Петрович! – заулыбался Круглый, рассматривая подарок. Он любил имиджевые аксессуары, особенно те, которые выделяли его из людей привычного круга общения. – Неужели пятьдесят тысяч?

– Может, и больше! Но для милого дружка хоть сережку из ушка! – произнес шеф с дружеской улыбкой. Каждый, кто знал Карнаухова, распознал бы в этой фразе не очень замаскированную издевку. А Круглый знал его хорошо!

– Ладно, будь здоров! – начальник СБ протянул руку. – Иди работай! Только не забывай вовремя докладывать…

– Что вы, как можно! – Круглый сердечно пожал крепкую руку шефа, по его примеру сунул Waterman во внутренний карман пиджака и вышел из кабинета.

Когда он оказался в коридоре, благостное выражение лица и довольную улыбку словно стерли мокрой губкой.

– Ишь, расщедрился, козел! – зло проговорил он. – Небось сам с этого договора получил премию в пол-ляма, а от меня авторучкой отделался! Молодец…

* * *

Наконец Громобой вышел на связь. Он позвонил с утра, после оперативки.

– Че ты мне трубку обрывал? – спросил он. – Что случилось? Пожар? Наводнение? Я по заданию отъезжал, а ты бомбил с утра до вечера!

Его обычная манера принесла результат: Круглый почувствовал себя виноватым.

– Да это… Срочное дело есть, – промямлил он. – Надо встретиться.

– Давай, раз надо! Место номер два. Помнишь его?

– Помню.

– Тогда сегодня в пять.

– Хорошо!

Ровно в пять часов он пришел в парк Горького, на глухую аллею у северной ограды и сел на скамейку под гипсовой статуей пионера с отбитым горном. Здесь всегда было пустынно, к тому же, при необходимости, можно уйти через дыру в заборе. Через несколько минут с противоположной стороны подошел Громобой. Он то и дело оглядывался по сторонам и, только основательно проверившись, сел рядом.

– Ну что у тебя? – недовольно спросил оперативник.

– Вот что! – Круглый достал несколько листков печатного текста и фотографии. – Зацени!

Громобой вгляделся в фото.

– Что это за рожи?

– Вот этот и завалил Рыбака с охранниками. – Круглый ткнул пальцем. – А это его кореш…

– Да ну? – скептически проговорил Громобой. – И как ты это узнал?

– Мне одна телка разболтала. Почитай пока меморандум!

Круглый достал блокнот и быстро набросал схему: один кружок, от него стрелка к другому, от другого к третьему. В каждом буквы: «Сл. роз.», «Бар», «Скат».

Оперативник быстро прочел меморандум. Круглый показал ему свою схему.

– Это мой источник Сладкая розочка, она подружка Барышниковой, а та с этим гадом трется. – Он по очереди ткнул новой ручкой в каждый кружок.

– Да ты просто Шерлок Холмс! И написал толково, и сложной схемой все разъяснил! – то ли всерьез похвалил, то ли насмехался Громобой. – А ручка у тебя классная! Дай посмотреть!

Круглый нехотя протянул свой Waterman.

– Так, давай посмотрим! – Опер снова обратился к снимкам, указал ручкой на один. – Значит, вот этот?

– Да.

– А что за кликуха? Блатной, что ли?

– Да нет. Она говорит, эмчеэсник. Но дерзкий, крутой… Я навел справки: пистолет Рыбаку заклинил тот, кто прошел спецназовскую подготовку. И кто мог завалить всех троих, не оставив следов… Только почему потом у этих троих вдруг оказались переломы и разрывы внутренних органов, не знаю. Ты этим занимался, вот и разбирайся!

– Ты мне не указывай, – зло оскалился Громобой, но тут же взял себя в руки. – Надо хорошо все обдумать, чтобы не сесть в лужу. Кто еще об этом знает?

Круглый покачал головой:

– Больше никто.

– Точно?

– Точно!

– А ты что, к своему руководству не ходил?

Круглый на миг замялся. О том, что Хорольский его не принял, а Карнауху он доложил лишь часть собранной инфы, Громобой не знает и вряд ли узнает. А в таких делах лучше, когда этот крученный-перекрученный опер знает меньше, чем тот, кто сообщает ему новости.

– Нет еще!

Если бы он сказал правду, то избежал бы больших неприятностей. Но никому не дано заглядывать в будущее, а умение просчитывать последствия своих слов и поступков присуще далеко не каждому.

– Ну хорошо, – сказал Громобой. – И не ходи пока. Я подумаю, как все лучше обставить.

– А это… Ну, вознаграждение?

Опер вздохнул и печально покрутил головой.

– Ну что же ты? Сложное дело поднял, отличный меморандум написал! Такой талантливый, такой смелый, но такой жадный… Сколько раз я тебя из говна вытаскивал, сколько раз спасал, сколько раз делился с тобой! Ты что, не помнишь? Или претензии есть?

Круглый потупился. Честно говоря, он не помнил ни одного щедрого дележа, ни одного значимого заступничества… Что касается говна, то куратор не вытаскивал, а толкал его в эту малопривлекательную и вместе с тем широко распространенную в жизни субстанцию. Но сказать такое майору Николаеву – значило его смертельно обидеть. Причем смертельно не для него, а для того, кто это скажет.

– Да нет, я помню… И претензий нет.

– Вот то-то! Работай, за мной не заржавеет! Что думаешь делать?

– Надо выследить Сладкую розочку, она встречается с Барышниковой, а та приведет к своему парню.

– Это давно надо было сделать, – недовольно сказал Громобой. – Вечно ты до конца не дорабатываешь! Иди и выслеживай! И смотри – никому ничего не говори и никак не привлекай к себе внимания!

– А когда я привлекал? – огрызнулся Круглый. Громобой, как всегда, добился своей обычной цели, и он опять почувствовал себя виноватым. – Думаешь, мне жить не хочется?

Он говорил искренне, но не знал, что внимание уже привлек, причем со стороны тех, на чей пристальный интерес он не рассчитывал. Мирон и Кузьма, держась в некотором отдалении, выследили его и сейчас наблюдали за встречей через бинокль из дальних кустов.

– Ладно, давай ручку, и я пошел, – Круглый подставил ладонь, но Громобой положил на нее сигарету, a Waterman сунул в карман.

– В следующий раз отдам. Ребятам в отделе покажу и отдам.

– Ты что?! – вспылил Круглый. – Отдай ручку!

– Сказал же – отдам! Чего ты кипятишься из-за ерунды?

– Отдам, отдам… Адам долго жил и умер! Знаю я, как ты отдаешь! – Круглый выругался, вскочил и, сплюнув своему куратору под ноги, быстро пошел прочь. А Громобой, не моргнув глазом, с удовлетворением осмотрел неожиданную добычу и, довольный, направился в другую сторону.

В ста метрах, за кустами, Мирон хлопнул напарника по плечу.

– Ну, ты все понял? Узнал, с кем он базарил?!

– Конечно, узнал – это же мент!

– Вот именно!

– Но он прикормленный, на нас работает.

– Один хрен! Его мы прикормили, а Круглого – он.

– Похоже на то, – сказал Кузьма. – Пойдем, выпьем. Слишком уж сильно это все в башку ударило!

– Пойдем.

И они направились в свой излюбленный бар.

* * *

Отель был действительно похож на круглую башню, которая уходила под облака восемью десятками этажей. Том вошел в просторный холл, отделанный мрамором и гранитом, с выполненными «под старину» бронзовыми светильниками. Он немного робел, потому что не привык к шикарным местам, которые любила невеста. Бесшумный лифт с мозаикой на мраморном полу и хрустальной люстрой поднял его на пятьдесят четвертый этаж. Он бесшумно прошел по коридору, выложенному толстым зеленым ковром, и позвонил в нужную дверь. Открыла Джессика. Он обратил внимание, что она в белом махровом халате, но с макияжем. Значит, недавно пришла с улицы и переоделась, наверняка под халатом ничего нет!

– Кажется, догадываюсь, какой сюрприз ты мне приготовила. – Он попытался ее обнять, но Джессика отстранилась и, сделав приглашающий жест, прошла в комнаты.

Он зашел следом. В просторной светлой гостиной по-хозяйски расположились в глубоких креслах двое мужчин. Строгие костюмы с галстуками выдавали в них государственных служащих. Том обратил внимание, что у обоих крепкие шеи борцов, короткие стрижки и уверенные, слегка прищуренные взгляды, какие бывают у людей, часто вступающих в физическое противоборство и привыкших его выигрывать.

– Кто это? – спросил он и с недоумением посмотрел на Джессику.

– Поговори с ними, Том, – уклончиво сказала девушка. – Они хотят нам помочь.

Каким образом незнакомцы могут им помочь – он не представлял. Но Джессика не стала продолжать разговор, а вышла на балкон и уставилась вниз, на оживленную улицу, по которой сновали слева направо и справа налево маленькие, похожие на разноцветных букашек машины.

– Присаживайся, Том, – сказал старший по возрасту и, очевидно, по положению. По властным интонациям он понял, что это парни из ФБР. Или из другой специальной службы, работающей на правительство. Только что они от него хотят?

Ему все это очень не понравилось. При чем здесь эти люди? Джессика позвала его в отель, как он полагал, на свидание. Зачем она привела эфбээровцев? Хотя нет, конечно же, они сами пришли!

– Не волнуйся, Том, – сказал тот же мужчина. На висках его заметно проглядывала седина, мешки под глазами свидетельствовали об усталости.

– Мы хотим облегчить вашу дальнейшую жизнь. Вы собираетесь пожениться, и вам нужны деньги. Купить жилье, машину, обзавестись хозяйством, Джессике надо найти хорошую работу, тебе продвигаться по службе. Все это не так просто…

– И вы хотите мне помочь? – издевательски спросил Том.

– Да, конечно. И для начала предложить тебе сто тысяч долларов, – буднично продолжил незнакомец. Таким тоном предлагают сигарету.

– За что? – насторожился Том. – И кто вы вообще такие?

Он сразу понял, что это не ФБР. Государственные службы не предлагают незнакомым людям крупные суммы денег непонятно за что.

– Ни за что, можешь считать это благотворительностью. Мы земляки Джессики, а работаем на МИ-6.

– МИ-6? – Том наморщил лоб. Сочетание букв было знакомым, но он не мог вспомнить, что оно обозначает.

– Да. СИС. Сикрет интеллидженс сервис, – доброжелательно пояснил незнакомец. Его напарник молча рассматривал Тома и поощряюще улыбался.

И тут до него дошло – кровь отлила от лица, ноги ослабли.

– Английская разведка? – в ужасе выдохнул он.

Оказывается, не зря с ними проводились нудные инструктажи, не зря контрразведчики предостерегали от происков иностранных спецслужб, и вот оно – реальное воплощение коварства и изощренности противника! Все равно что перед человеком, не верящим в потусторонние силы, вдруг материализовался сам Мефистофель!

– Что с тобой, Том? Ты даже побледнел! – вмешался в разговор молчаливый незнакомец. – Мы ведь союзники, СИС и ЦРУ постоянно обмениваются информацией. Но соперничество присутствует, каждая сторона пытается сохранить что-то в секрете, и мы выведываем их друг от друга. Всего-навсего дружеское соревнование!

– Что вам от меня надо? – в горле пересохло, и голос Тома звучал хрипло.

– Сущий пустяк, – снова вступил старший. – Кое-какие подробности о пульте управления «Звездой смерти». Наши друзья и партнеры почему-то многое скрывают, а мы должны отчитываться перед парламентом…

– Что?! – Том вскочил, с грохотом отбросив кресло.

Посетители невозмутимо остались сидеть на своих местах. Но в дверях, ведущих в холл, появился еще один, так же одетый и похожий на них, как похожи скаковые лошади одной породы, но еще выше ростом и пошире в плечах.

– Не надо делать глупостей, Том, – с ничего не значащей вежливостью попросил он. – Садитесь на место. Мы же просто разговариваем.

– Я не собираюсь с вами разговаривать! – Том выскочил на балкон. Джессика сосредоточенно рассматривала проносящиеся внизу машины. Или делала вид, что сосредоточенно их рассматривает.

– Что это значит? – сдерживая ярость, спросил он сухо и холодно. – Что это значит, я тебя спрашиваю!

– Это значит, что нам хотят помочь, – кротко ответила она.

– Как помочь? Откуда они тут взялись?

– Я не знаю, – покачала головой девушка. – Они пришли в половине третьего и сказали, что подождут тебя для какого-то разговора, за который заплатят хорошие деньги. Я думала, что ты все знаешь. Нам ведь нужны деньги, правда?

У нее был искренний тон и чистый правдивый взгляд.

– Ты соображаешь, что говоришь? Ведь это разведчики из вашей МИ-6! – Том оглянулся.

Теперь непрошеные гости сгрудились у балконной двери и пристально смотрели на него. На миг он подумал, что зря заподозрил невесту в предательстве – ведь она ничего не знала про пульт, а тем более про Звезду смерти… Может, сболтнула что-то лишнее, рассказывая на конференции о своем сангхуре, а английские шпионы поймали за язык, поставили на прослушку телефон и вышли на него! Ему хотелось в это верить, и он почти поверил.

– Иди сюда, Том, это не женское дело! – сказал седой. – Давай закончим разговор!

– Правда, Том, поговори с ними, – как всегда нежно прощебетала Джессика. Но в ее глазах не было обычной чистоты, невинности и любви, только холодная расчетливость и ожидание…

– Какой я дурак! – произнес он сакраментальную фразу, которую всегда говорят с опозданием. И загнанно посмотрел по сторонам. От балкона в обе стороны шел карниз, достаточно широкий – наверное, с три, а может быть, даже с четыре ладони. Если дойти до соседнего номера, можно разбить стекло, проникнуть внутрь и позвонить в полицию – такой алгоритм действий сам собой сложился в его голове, и он немедленно приступил к его исполнению.

Не думая о пропасти под ногами, Том перемахнул через перила и, прижавшись к стене, медленно двинулся вперед.

– Куда ты, вернись, разобьешься! – закричала Джессика, и в голосе чувствовался не страх за жизнь возлюбленного, а нечто другое, похожее на досаду, что ли…

Действительно, ширина этого карниза вполне достаточная, если бы он находился на высоте двух, трех, да даже пяти метров от земли. Но на пятьдесят четвертом этаже действуют совсем другие мерки. Сейчас под ним была бездна. Если бы он пошел лицом к ней, то от одного взгляда вниз закружилась бы голова, да и разбить окно, находящееся за спиной, было бы невозможно, так же, как и развернуться к нему… Но он инстинктивно, не взвешивая за и против, выбрал другое положение и двигался, упираясь лицом в стену и раскинув руки, как будто цеплялся пальцами за шершавый облицовочный камень, который, однако, не давал никакой возможности за него зацепиться.

– Назад, Том! Ты упадешь! Назад! – бился сзади голос Джессики, хотя она и не надеялась, что ему удастся вернуться, даже если он того захочет.

Том и сам уже понял, что второй за сегодня раз попал в ловушку: он не мог повернуть назад, да и разбить толстое стекло без замаха и надежной опоры под ногами было невозможно, даже если бы в руках имелся клювообразный молоток, а уж голой рукой – тем более… Он прошел уже больше пяти метров, оставалось всего несколько шагов до следующего окна, но неизвестно, что он за ним увидит и чем оно ему поможет… И он об этом никогда не узнал, потому что бездна за спиной тянула к себе не только силой земного притяжения, но и психическим воздействием на сознание, судорогами тренированных, но совершенно не такими нагрузками мышц и подсознательным ощущением, сформулированным в известной пословице: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца»…

Но о справедливости этой мудрости ни он, ни наблюдающие за ним трое мужчин и одна женщина никогда не узнали – бездна пересилила и затянула его в себя: нога соскользнула, пальцы тщетно пытались уцепиться за шероховатости стены, но ничего не получилось – он потерял равновесие, опрокинулся и с отчаянным криком полетел вниз. Он еще падал, когда Джессика зло сказала:

– Вот вам и «вербовка в лоб»! Вот вам и «под чужим флагом»! Надо было меня слушать, я бы его спокойно дожала – ведь он мне верил! Быстро убираемся отсюда, великие стратеги!

Седой только виновато развел руками, его коллеги отвели взгляды, и трое мужчин послушно, не заставляя повторять просьбу или скорее приказ, стремительно покинули балкон, прошли через комнату, в которой отчетливо пахло провалившейся вербовкой, выскользнули в коридор и, бесшумно ступая по зеленому ковру, по которому всего несколько минут назад спешил Том навстречу своей любви, направились к комфортабельному лифту. Окинув цепким взглядом номер, несостоявшаяся невеста последовала за ними. В бесшумной, отделанной как жилая комната кабине они спустились вниз и быстро пошли прочь, в противоположную сторону от того места, где собиралась толпа и тревожно гудели уже нормального размера машины, замершие перед распростертым на асфальте телом Счастливчика Тома.

Глава 6
Из жизни звезд, бандитов и «призраков»

Громобой не знал, что делать. Такое с ним бывало редко. Когда он мутил воду вокруг убийства на Щелковском, то еще не определил – какую цель преследует. Просто, оказавшись на развилке специфических для оперативника розыскных дорог, состоящих из причинно-следственных связей между криминальными фактами, он пошел по самому простому пути, обоснованность которого сам же и сфальсифицировал. Ведь одно дело – искать обычных дебилов, забивших насмерть трех уважаемых людей, и совсем другое – разыскивать какого-то призрака, ниндзю, не оставляющего следов. Вполне понятно, что ниндзей в Москве мало, если они вообще есть. Да еще хрен им что-нибудь докажешь, во всяком случае, за всю свою богатую сыскную биографию он не видел ни одного ниндзю, сидящего на скамье подсудимых. А отморозков, которые могли убить троих, или, что еще более вероятно, на кого тройное убийство можно спокойно повесить, – пруд пруди, этими дебилами все СИЗО и колонии забиты!

И вот теперь его агент Круглый, метнувшись по истинной, казалось бы, заведомо непроходимой дороге, внезапно нашел и призрака, и доказательства! Неожиданный оборот… Круглый, в конечном раскладе, не учитывается: когда гончая приносит хозяину крупного зайца, это вовсе не значит, что вечером именно она будет лакомиться тушеной зайчатиной! Использовать полученную информацию предстояло самому Громобою, это и ставило его в тупик…

Во-первых, предстояло плавно перескочить с ошибочного, но им самим выданного за правильный, пути на верный, но им же обозначенный как ошибочный… По нынешней терминологии такой финт называется «переобуться в воздухе», но как раз он-то смущал опера меньше всего: сегодня таким переобуванием никого не удивишь, и многие, а он входит в их число, владеют этим приемом в совершенстве. К тому же виноватым в конечном счете станет судмедэксперт Тонков, ибо именно такие беспринципные и слабые духом людишки и оказываются запряженными в ту самую борону, о которой любил говорить Громобой.

Во-вторых, надо было выбрать правильную линию движения и на новом пути, ибо здесь тоже имелась развилка. И приходилось вновь думать, как безошибочно и с наибольшей выгодой распорядиться полученной информацией.

Можно направить ее по служебной линии и получить благодарность от начальства да достаточно символическую, при его запросах, денежную премию. Правда, могут представить к внеочередному званию или к ведомственной награде, но рассчитывать на это особо не стоит – ведь крепостной охотник, которому верный пес принес дичь, тоже не поужинает зайчатиной, как и повар, и мажордом, хотя последнему и может достаться оставшийся кусочек с барского стола…

С другой стороны, если он отдаст эти данные в «Комплекс», то вознаграждение, несомненно, окажется существенным, но всех материальных проблем все равно не решит и богатую жизнь до глубокой старости не обеспечит… К тому же, если каждое громкое раскрытие повышает авторитет сыщика и укрепляет его положение на службе, то в «Комплексе» личное дело не ведут и ограничиваются разовыми выплатами, так что для долговременной перспективы целесообразней все-таки писать официальный рапорт… Но если инфа протечет и дойдет до Карнаухова, то получится, что он не их «полицейский на окладе», а просто продажный мент, слуга двух господ – и нашим и вашим за денежку спляшем… А бизнес-бандосы не любят этого больше, чем полицейское начальство! Да и методы реагирования у них куда жестче – тут строгим выговором или неполным служебным соответствием не отделаешься… А если еще Круглый, вопреки недавним уверениям, как-то обозначил свою осведомленность, то могут его «расколоть» как агента, а тогда уже он, майор Николаев, превратится в замаскированного врага, разрабатывающего «Комплекс»…

Бр-р-р! – его даже передернуло от такой перспективы!

* * *

– Ну, видишь, какая у меня чуйка? – сказал Мирон. – Четко сработала на крысу!

Кузьма кивнул.

– Да, а я не верил… Что делать будем?

Они сидели в привокзальном баре «Встреча», который по беспределу взяли «под крышу» от имени «Комплекса», хотя ни Круглый, ни Карнаухов об этом не знали. То есть, по всем понятиям, они сами являлись крысами, ничуть не лучшими, чем обсуждаемый ими Круглый. Правда, сами они себя крысами не считали: они же не ментам стучат, а всего-навсего маленькую крошку от чужого пирога без спросу отщипывают, а это совсем другое дело. Впрочем, и Круглый, конечно, не относил себя к крысам и находил своим действиям десятки оправданий. Ничего удивительного: каждый подыскивает себе смягчающие обстоятельства… И они без угрызений совести пили дармовую водку с пивом и грызли жесткие привокзальные отбивные. Впрочем, напарники считали, что жилистое бесплатное мясо гораздо лучше мягкого, за которое нужно платить…

– А что тут думать? Старшим докладывать надо! – сказал Мирон, со стуком ставя на стол тяжелую кружку.

– До-кла-ды-вать! – по слогам произнес Кузьма, будто пробовал слово на вкус. – Ты тоже как мент говоришь! Где ты этому научился?

– Кончай! – поморщился Мирон. – Если будешь так на всех кидаться, то точно в собаку превратишься!

– Ну и что? Злая собака – лучше, чем добрый человек. К тому же я у тебя учусь!

– Не надо на меня кивать! Сам разбирайся – что лучше, а что хуже! И потом – ты меня сколько знаешь? Я когда-нибудь крысил?

Кузьма довольно загоготал.

– Не бери в голову, я прикалываюсь. Так что делать будем?

– Пойдем, расскажем Карнауху, что его зам с ментом трется! Пусть он с ним и разбирается!

Карнаухов и так уже знал эту новость, потому что Waterman, подаренный Круглому, имел встроенный блок Connecte, соединяющийся с ближайшим мобильником и передающим через него информацию на телефон начальника службы безопасности. Однако виду он не подал, своей осведомленности не проявил, а внимательно выслушал сообщение бойцов и крепко пожал каждому руку.

– Спасибо, парни, будем разбираться, – подвел он итог. – Приготовьтесь да держите «левые» стволы под рукой. Возможно, они понадобятся!

Мирон и Кузьма кивнули. Их лица ничего не выражали. Может быть, потому что от природы не были способны что-либо выражать. Это отсутствие способности – тоже способность, которая и позволяла им зарабатывать в последние годы.

* * *

Во время ночных прыжков погиб Блин. Этого никто не ожидал, потому что задание было самым обычным, без каких-то усложняющих элементов: выпрыгнули, приземлились на сигнальные огни, и все. Он успешно пролетел шесть тысяч метров, но уже у самой земли порыв ветра отнес его на линию электропередач, он получил смертельный разряд и последние восемь метров преодолел уже мертвым, даже купол парашюта не накрыл его геройским саваном, потому что сгорел и превратился в пепел.

На переполненных московских кладбищах места для Блина не нашлось. Его похоронили на сельском погосте, в Алексеевке, за тридцать километров от столицы. Поминали товарища там же, в небольшом стеклянном кафе «Огонек». Его арендовали целиком, чтобы исключить присутствие посторонних, ибо показываться «кинжалистам» всем вместе в общественных местах инструкция, во избежание расшифровки, запрещала. Присутствовала в полном составе группа Блина, несколько человек из других групп, которые как-то пересекались с ним и поддерживали товарищеские отношения, конечно же, присутствовал командир подразделения Слон.

Пили водку, очень мало говорили. А если и говорили, то о чем-то, не связанном с самим Блином и теми заданиями, которые он выполнял. А выполнил он много заданий, и успешно, о чем говорили ордена и медали, которые, впрочем, мало кто видел. Мрачные парни сидели, произносили короткие, стандартные в их кругах тосты, выпивали, меланхолично закусывали, иногда перекидывались несколькими словами, которые отражали ход их мыслей.

– Даже без почетного караула, без троекратного залпа…

– Ты же знаешь, конспирация…

– Знаю, знаю! Только вот когда этого бандюка хоронили, как его… Рыбака. Ему же в самой Москве место нашли. И домовина у него другая была, вся полированная, говорят, двадцать тысяч долларов стоит. И на лифте его в землю опустили. Да еще салют устроили: из пистолей в воздух палили… Вроде служба безопасности из закрепленного оружия. А там кто знает, из чего…

– Понты колотить они любят. Только, думаю, на том свете ему не будет вечного покоя. Скорее всего, в ад попадет.

– А куда мы попадем? В рай, что ли?

– Вполне может быть…

– Только как бы нам в этом раю с Рыбаком не встретиться!

Многие слышали этот разговор, но участие в нем не принимали. Про конспирацию все знали, поэтому жены Блина на похоронах не было: завтра ее привезет сюда Дед, который, с учетом заслуг и в порядке исключения, до сих пор является гражданским инструктором отряда и не принимает участия в операциях, а потому личность его не засекречена. Он и еще четыре рассекреченных ветерана изобразят скорбящих товарищей по работе Федора Блинова в МЧС, отдадут вдове собранные ребятами деньги и сообщат радостную весть о том, что ипотека уже погашена. И действительно, военная ипотека погашается, когда должник погибает при исполнении служебных обязанностей. Но подробностей Валентине Ивановне знать не надо. Да и вряд ли ее эта весть обрадует на фоне потери мужа…

Так что все всё знали, но языки не чесали: у них не было принято переливать из пустого в порожнее. Обычно говорили только по делу. Печальная процедура подходила к концу, изрядно выпившие бойцы стали собираться по домам. Вдруг раздался громкий стук.

– Открывайте! Чего заперлись?!

Дверь с силой дергали, внутренняя щеколда дребезжала.

– Открывай, Генка, а то спалим твой шалман!

– Сейчас, сейчас, – испуганный хозяин подбежал, торопливо откинул защелку.

В кафе ввалились четыре крепких, наголо стриженных молодца лет двадцати – двадцати пяти, в коротких кожаных куртках и джинсах – похоже, это была их униформа. Вели они себя разнузданно и держались очень уверенно, как полноценные хозяева «Огонька», а может, и всей Алексеевки. Их не смутило, что за составленными в один длинный ряд столами сидели даже внешне серьезные, взрослые люди. И вид у них вовсе не веселый и совсем не праздничный.

– Кто тут гуляет? – агрессивно начал старший – узколобый, с носом-картошкой и быстрыми злыми глазами. – Че вы тут делаете? Кто вас сюда пустил? У кого разрешение спросили?

Такое начало было не самым удачным для общения с «кинжалистами», и отвечать наглецу никто не собирался. Ерш просто встал и толкнул его в грудь так, что тот отлетел на несколько метров и с грохотом упал на деревянный пол. Это не был какой-то особенный прием, просто толчок гораздо более сильного человека, но незадачливый «хозяин положения» так и остался лежать, разбросав руки в стороны. Как говорится, «Чужой пример – другим наука»: трое его сотоварищей не стали искушать судьбу – развернулись и выскочили наружу.

– Все, расходимся! – сказал Слон. – Они сейчас или свою шайку приведут, или оружие принесут!

Бойцы понимали, что, скорее всего, так и будет. Поэтому они свернули застолье, забрали остатки водки и еды, сели в ожидающий автобус со шторками на окнах и поехали обратно в столицу. По дороге увидели около десятка молодых парней, бегущих к «Огоньку». В руках у них были палки и арматурины, один нес ружье. На зашторенный автобус они, к счастью, не обратили внимания, хотя неизвестно, на чьей стороне оказалось счастье в этот раз…

Минут через сорок автобус пересек МКАД. Но расходиться хотелось не всем, Звезда предложил продолжить у него «на фазенде», половина третьего отделения согласилась, а Дед был всегда согласен. На попутке добрались до садоводческого товарищества, устроились на веранде, возле заменяющего домик контейнера, за столом, рассчитанным как раз на шесть человек. Разложили выпивку, закуску и продолжили общение. Вокруг голой лампочки над их головами кружилось облако комаров, которые то и дело с противным писком пикировали на ночных посетителей. Но местные кровососы не шли ни в какое сравнение с москитами Шамаханских болот или африканских джунглей, поэтому от них лениво отмахивались, но особого внимания не обращали – так же совсем недавно они отмахнулись от алексеевской шпаны. Очевидно, это сравнение пришло не в одну голову.