Текст книги "Возвращение не гарантируется"

Автор книги: Данил Корецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

С этим наглядным чертежом Паша собирался прийти к руководству, написав рапорт о необходимости создания оперативно-следственной бригады для тщательного и всестороннего расследования всех этих убийств, которые следовало объединить в одно производство. Сейчас он с удовольствием разглядывал свое детище.

Оно напоминало пирамиду, причем, с учетом важности, не просто тригонометрическую фигуру, а настоящую египетскую пирамиду, возможно, самого Хеопса! В основе ее лежали три кружочка с человечками-огуречками, изображающими трупы, обнаруженные на Щелковском шоссе. От них возвышалась стрелочка, упирающаяся в еще один кружок с надписью «таксист Торсунов», от него еще одна стрелочка вверх упиралась в надпись «Николаев-Громобой». Справа мелким почерком имелись пояснения, которые Колтунов написал от души, опираясь на свой скромный практический опыт, но богатые теоретические знания студента-отличника:

«Механизм смерти Громобоя вызывает сомнения, потому что на ладони левой руки у него имеется царапина, а на мушке пистолета кровь из этой царапины, что не совпадает с картиной самоубийства выстрелом себе в висок».

На этом архитектура следствия не заканчивалась: еще одна стрелка упиралась в директора «Сапфира» Петра Николаевича Санина. Поскольку это единственное убийство, которое считалось раскрытым, то рядом с ним в соединенном стрелочкой кружке, было написано: «Серёга Петров». Зато кружочек с надписью «Санин» соединялся жирной линией с самым нижним кружком, в котором было написано «Рыбаченко». Но эта линия была отмечена вопросительным знаком и сопровождалась репликой:

«Рыбаченко-Рыбак и Санин-Финансист являлись совладельцами казино „Сапфир“ и имели общие интересы, которые не влекут, однако, убийства последнего. К тому же Петров мелкий бандит, который никаких серьезных связей в криминальных кругах не имел и не мог быть „заряжен“ на Финансиста».

Стрелка от Финансиста поднималась еще выше и упиралась в кружок с надписью «Круглов», горизонтальные стрелки соединяли его с кружками «Мирон» и «Кузьма». Жирная линия соединяла Круглова с тремя трупами в основании пирамиды, и надпись это объясняла:

«На теле Круглова не имеется телесных повреждений, обусловивших смерть. Так первоначально было и на трупах Рыбака и его охранников. Правда, впоследствии заключение было изменено, но связь несомненно тут имеется, и она выдает людей, заинтересованных в уничтожении и изменении доказательств!»

Кружки «Круглова», «Мирона» и «Кузьмы» были обведены жирной линией, которая с одной стороны стрелочками спускалась к Финансисту и Рыбаченко, а с другой – поднималась к самой верхней части листа, где имелись кружки с надписью «Хорольский» и «Карнаухов». Имелось и соответствующее пояснение:

«Круглый был заместителем начальника службы безопасности „Комплекса“, включающего клуб „Сапфир“, с которым имели тесные связи Рыбаченко и Финансист. И, конечно же, руководство комплекса тоже не могло быть в стороне от этой истории».

Честно говоря, Павел собою гордился. Все-таки соединить в общую картину отдельные разрозненные убийства, многие из которых уже считались раскрытыми, было нелегко. Стоит объединить все дела в одно – и результат будет совсем другим! Ведь когда забрасываешь невод вместо сачка в кишащий рыбой водоем, то и улов, конечно же, окажется гораздо обширней и богаче! Он очень радовался своему успеху и надеялся, что руководство его похвалит.

С этой схемой и рапортом о создании оперативно-следственной бригады, которую, как Колтунов полагал, назначат возглавлять именно его, он отправился к своему непосредственному начальнику – полковнику юстиции Королеву. Тот выслушал, как всегда, хмуро и недовольно. Паша положил перед ним свою замечательную схему, которую он не стал рассматривать, а отодвинул от себя подальше и прочел его рапорт. После чего поднял на следователя недобрые глаза, и Паша понял, что хвалить его не будут.

– Ты чем думал, когда это все писал? – спросил Королев. – Ты не головой думал, а задницей! Это ты книжек начитался да кино идиотских насмотрелся. Что ты пишешь-то? Какую группу создать предлагаешь? Зачем? Все эти преступления раскрыты. Что ты расследовать собираешься, свои выдумки? При чем здесь директор «Комплекса» Хорольский? Он вчера давал интервью новостному каналу и рассказал, что на них наезжали бандиты, Карнаухов со своим замом Кругловым им противодействовали – и вот Круглов убит, да и Карнаухов, скорей всего, тоже! А ты его допрашивать собираешься!

Паша пытался что-то объяснить и даже, наклонившись к столу, провел ручкой по линиям, соединяющим кружки на его схеме. Но это вызвало то, что принято называть триггером, или реакцией гранаты на срабатывание запала! Королев взорвался негодованием, и осколками, которые полетели в сторону подчиненного, явились слова, в большинстве своем нецензурные, смятая схема, в которую было вложено столько старания, скомканный рапорт…

– Ты просто идиот! Все дела прекратить! Только вначале покажи, что ты по ним работал! Проведи дополнительные допросы новых свидетелей – человек двадцать, тридцать по каждому эпизоду!

– Так свидетели же допрошены, – робко сказал Паша. – Они одно и то же говорят: кто-то ничего не видел и не знает, кого-то не было дома, ну и так далее…

– Это не важно, что они говорят! Важно, что ты проделал работу, что ты не двух человек допросил, а двести! И экспертизы назначай по пулям, по гильзам, по крови. Любой вопрос, по которому можно назначить экспертизу, надо использовать. Тогда у тебя будет результат работы и ты с чистой совестью прекратишь дело. А в отчете напишешь: «Допрошено двести свидетелей, назначено двадцать пять экспертиз, что позволило с достоверностью установить, что в данном случае…» – и сформулируешь свое мнение!

– Но у меня нет мнения, что эти дела раскрыты, – промямлил Паша, понимая, что только усугубляет ситуацию.

– Да плевать мне на твое мнение! – с грубой прямотой римского легионера отрезал Королев. – Повернулся и пошел писать бумаги! А вообще, я тебя предупреждал, что тебе надо не у нас работать!

– А где? – по инерции спросил Паша, чем развеселил начальника.

– Вот видишь, какие ты идиотские вопросы задаешь?! Да где хочешь работай – хоть золотарем, хоть адвокатом, хоть продавцом. Только тут под ногами не путайся!

Сгорбившись, Паша вернулся к себе в кабинет и упал в кресло. Он был опустошен и раздавлен. Схема, которую он с таким трудом нарисовал, сейчас лежала перед ним в виде тугого комка, потому что Королев смял ее и бросил ему в лицо, словно бейсбольный мяч. Разгладив бумагу, Паша крепко задумался: «Зачем набирать искусственно двести свидетелей, которые заведомо не добавят ничего нового, и назначать сорок никому не нужных исследований, если можно допросить действительно осведомленных людей и провести информоемкие экспертизы, которые помогут раскрыть всю подноготную совершенных преступлений?»

Но оказывается, что, несмотря на логичность и обоснованность такого вывода, на самом деле он совершенно неправильный. И Паша понял, что фильмы, на которые он действительно ориентировался, на самом деле не играют никакой роли. Нет на следствии очаровательной следачки, все понимающих начальников, горящих на работе оперативников, знающих и отдающих свою душу следствию экспертов. Ничего этого здесь нет. Если искать то, что ищут принципиальные следователи в фильмах, то можешь найти себе только приключения на определенное место… Да вдобавок ко всему это отвратительное пятно от канцелярского клея на рукаве пиджака!

Паша вздохнул, порвал схему, порвал рапорт о создании оперативно-следственной группы и написал другой – об увольнении по собственному желанию. Как и Федор Степанович, он тоже был пресыщен детективами в реальной жизни. Даже еще больше, чем сторож, который наблюдал их со стороны!

* * *

Утром они обнаружили странные следы вокруг своей палатки: будто кто-то ездил кругами на одноколесном мотоцикле с рифленым протектором, да еще временами выписывал непонятные загогулины. Следов было много – возможно, таких мотоциклов было два…

– Откуда это, караульные?! – резко спросил Слон.

Волк, Бас и Пуля только головами помотали.

– Ничего подозрительного не заметили, командир! И никого не было, мы бы услышали…

– Тогда откуда взялись следы?!

– Может, это камни? – неуверенно сказал Бас. – Я читал – в пустыне Мохаве камни за день раскаляются, а ночью охлаждаются и катятся на сто-двести метров…

– А вензеля такие они не вырисовывают?!

– Не знаю, командир. Про вензеля там ничего написано не было…

– Похоже, это такие камни, которые муфлона убили, – сказал Скат.

– Хватит болтать! – вскипел обычно сдержанный Слон. – Вперед! И внимательно смотрите под ноги!

На этот раз группа быстро закончила финальную часть перехода через плато смерти. Постепенно слой податливой пыли уменьшался и наконец исчез – под ногами лежала твердая скальная поверхность. Горные пики нависали над ними, вокруг лежали скатившиеся за тысячи лет валуны и длинные языки каменных осыпей.

– Здесь разбиваем лагерь! – скомандовал Слон, заглядывая в GPS-навигатор. – Бас, Пуля, Рог ставят палатки, Рысь и Волк ищут воду – водопад должен быть слева, до километра. Филин остается за командира, я, Скат и Ерш поднимаемся на рекогносцировку. Бобер обследует прилегающую местность и несет караульную службу. И будьте настороже. В случае чего – действовать по обстановке!

Втроем они стали подниматься вверх. Идти было не напряжно – узкие тропки не очень крутые и еще не успели обледенеть, хотя по ночам температура значительно падала. Довольно быстро вышли на отметку, которая должна была соответствовать уровню объекта «Икс». Слон разложил карту, нашел выделенный участок, сверился с навигатором.

– Вышли правильно, сейчас находимся здесь, – острием ножа, как указкой, он показал место на карте. – Между кишлаками Тошлок и Янада, они, правда, пониже, но мы на одинаковом расстоянии от каждого, то есть в районе местоположения объекта. Но район этот имеет протяженность в пятьсот-шестьсот метров по горизонтали и пятьдесят-сто метров по вертикали…

Скат и Ерш с сомнением переводили взгляды с карты на возвышающиеся над ними скалы. То, что они видели перед собой в натуре, выглядело совершенно иначе, чем на карте. Простое перемножение чисел дает в итоге шесть гектаров скальных нагромождений, трещин, провалов, пещер, каменных осыпей… И среди них надо найти замаскированную дверь в пульт управления «Звездой смерти»!

– Да-а-а, – неопределенно протянул Скат, чтобы что-то сказать. – Тут бы пригодился квадрокоптер…

Слон молча рассматривал в бинокль возвышающиеся над ними скалы, медленно ведя окуляры справа налево.

– Это верно, – наконец произнес он. – Погоняем его над районом поисков. Надо искать места с удобными подходами, следы горновзрывных и монтажных работ, недавно расширенные проходы между скалами…

– А что гонять-то, Иван Яковлевич? – деликатно поинтересовался Ерш. – У нас же нет квадрокоптера!

– Купим, – спокойно отозвался командир. – В Тошлок сходим, там староста дукан держит.

– Неужели у него найдется квадрокоптер, товарищ полковник? – стараясь скрыть явное недоверие, спросил Скат. – Здесь, в диких горах…

– Это для нас дикие горы. Местные тут живут всю жизнь, и у них есть все, на что имеется спрос. Помнишь, Дед рассказывал, как они в восьмидесятых привозили отсюда в Союз дефицит: джинсы, куртки кожаные, «Шарпы» с двухкассетниками, видешники… А с квадрокоптера хорошо за скотиной следить, да и вообще осматривать окрестности… Думаю, найдем подходящую «птичку»! Ладно, спускаемся, наши уже, наверное, разбили лагерь, может, и обед сварили… Сейчас посмотрю!

Слон снова прильнул к биноклю, только теперь направил его не вверх, а вниз.

– Палатку неправильно поставили – надо входом в другую сторону… Рог автомат без присмотра бросил, Филин о чем-то мечтает и беспорядков не видит, – бурчал он.

По привычке часто осматривать окрестности Кленов перевел бинокль на плато, прошелся по их почти затянувшимся следам до тех пор, пока в поле зрения не оказалась туша муфлона, которая значительно поуменьшилась, и не только за счет того, что они унесли с собой задние ноги. Сейчас от нее остались только передняя часть и голова с закрученными винтом рогами. Рядом копошилось нечто, напоминающее гигантского оранжевого червяка с черными поперечными полосками, и его занятие не вызывало сомнений: червяк довольно быстро объедал барана снизу. Издали это выглядело так, будто он ярким чулком натягивался на остатки животного.

– Какая гадость! Посмотрите! – командир протянул бинокль подчиненным и те по очереди осмотрели происходящее.

– Ничего себе! – сказал Скат. – Вот он какой – сангхур!

– Значит, не выдумки, – удивленно кивнул Ерш.

– Причем зоолог, который изучает этих тварей, утверждал, что они ведут скрытный образ жизни и их мало кто видел, – задумчиво произнес командир. – А нам он уже второй раз попадается на глаза…

– Какие выводы и приказы в связи с такой активностью? – спросил Скат.

– Да какие… Выполнять боевую задачу, бдительно нести службу, проявлять осторожность, внимательно следить за любым движением в расщелинах или скальных норах, при обнаружении этой твари стараться к ней не приближаться!

– А если она сама к нам приблизится?

– По возможности уклоняться от столкновения. Если не получится – действовать по обстановке!

– Есть действовать по обстановке!

Этот приказ бойцы «Кинжала» знали очень хорошо – почти всегда они действовали именно таким образом.

* * *

Пообедав, они оставили в лагере Звезду и Баса, а сами выдвинулись в Тошлок. Для этого пришлось спуститься ниже, где унылый скальный пейзаж сменили обычные горные ландшафты. Дорога заняла почти два часа. Несмотря на то что расстояние было небольшим, а спуск всегда легче, чем подъем, приходилось идти по извилистой горной тропе, то и дело обходя скатившиеся сверху валуны, облепленные черным лишайником, и преодолевая коварные каменные осыпи, способные, словно болото, засосать неосторожного путника. Наконец, они вышли в широкое, с пологими, поросшими деревьями и травой склонами ущелье, по дну которого бежала холодная и быстрая горная речка. А через некоторое время перед ними открылся Тошлок, который располагался там же, где он и должен был находиться в соответствии с картой. Поселок состоял из нескольких десятков домов, в основном – глинобитных, хотя некоторые были сложены из камней, собранных в многочисленных осыпях, и напоминали древние кавказские сакли. Имелась и небольшая мечеть из тесаного камня.

Перед тем как зайти, за поселком понаблюдали в бинокли. Кишлак состоял примерно из сорока-пятидесяти домов. Некоторые стояли вдоль дороги, а некоторые по сторонам узкой речки, по пологим склонам ущелья, в котором поселок и располагался. Собственно, Тошлок и означало – скалистый. И он полностью оправдывал свое наименование. Кругом поднимались горы, хотя имелись и признаки цивилизации: на нескольких крышах стояли солнечные батареи, кое-где виднелись параболические антенны спутникового телевидения. Слон многозначительно показал на них и поднял большой палец, как бы радуясь тому, что он предвидел продвижение прогресса в горный поселок.

Обстановка была спокойной: мальчик-пастушок на ослике гонит откуда-то небольшое стадо баранов, девочка сыплет зерно курам и уткам, несколько женщин в темной одежде несут в ведрах воду, еще несколько мальчишек загоняют обратно выбравшихся из загона коров. Несмотря на мирный вид поселка, меры предосторожности все равно приняли – оставили в засаде двух снайперов и резервный заслон для отсечения возможного преследования.

В кишлак вошли четверо: Слон, Филин, Скат и Ерш. Они спокойно шагали посередине улицы, не делая резких движений и положив руки на висящие на груди «М-16». Обычно так и ходят американские солдаты в условиях возможной необходимости быстрого открытия огня. Усики гранат тоже сведены, чтобы легче выдернуть кольцо. Они вроде бы не смотрели по сторонам, но на самом деле внимательно фиксировали все, что происходило вокруг. Бросалось в глаза, что некоторые дома окружены высокими глинобитными заборами, окна всех жилищ обращены к речке, очевидно, чтобы возможные осыпи с горы не попали внутрь. Слон и Филин знали, что и в крышах делают что-то типа форточки – если дом засыплет, то будет шанс вылезти. Хотя это иллюзорная надежда: каменный поток обычно сносит весь дом вместе с жильцами…

Громко крякали утки. Бойцы чувствовали известное напряжение, хотя, по полученной информации, жители здесь достаточно мирные, и с американцами у них не было никаких конфликтов. Но как знать, что изменилось после смены власти… Во всяком случае, каждый был готов к неожиданному выстрелу и тому, что за этим последует… Но никаких признаков враждебности не наблюдалось. Только дети с любопытством разглядывали чужаков, да обжигали любопытные взгляды из небольших окошек домов, мимо которых они проходили и многие из которых были похожи на птичьи гнезда.

Сопровождаемые глазами невидимых наблюдателей, бойцы прошли по длинной улице, миновали мечеть и кузницу и остановились возле чайханы, где от небольшого генератора работал телевизор, который увлеченно смотрели несколько бородатых мужчин. Несколько бородачей стояли снаружи, у открытых дверей, курили и разговаривали о чем-то своем. Они были в чалмах или паколи,[8]8
  Паколи (максудовка) – головной убор, напоминающий большой берет.


[Закрыть] в длинных белых и синих рубахах с надетой поверх безрукавкой или курткой, на босых ногах грубые сандалии или резиновые сапоги. Мужчины не проявили никакого интереса к пришельцам и продолжали разговаривать, как будто американцы жили на другом конце Тошлока и частенько заглядывали в чайхану.

Филин поздоровался на дари, ему довольно дружелюбно ответили.

– Где Муатабар? – спросил он.

Мужчины показали на богатый дом из сырцового кирпича дальше по улице, и они отправились к нему. Это и оказался дукан.[9]9
  Дукан – торговая лавка, магазин.


[Закрыть] На веранде они вытерли ноги о предусмотрительно положенную тряпицу и вошли внутрь, оказавшись в просторном зале, потолок в котором подпирали пять колонн из ошкуренных бревен. Седой мужчина с седой же бородой растапливал прессованным навозом нечто, похожее на камин, от чего в помещении сильно пахло разгорающимся коровником и дымом.

Филин снова поздоровался.

– Вы что, вернулись? – спросил седобородый, без особого удивления оглядывая чужаков. – Прошлая смена сказала, что вы вернетесь не скоро…

– Да, появились дела. Забыли кое-что. Ты и есть Муатабар?

– Я – Муатабар, – с достоинством подтвердил старик. Хотя по российским меркам его бы никто не посчитал стариком. Лет пятидесяти, крепкий, но лицо испещрено морщинами и имеет цвет обожженного кирпича – следствие постоянного воздействия солнца и жесткого ветра. – А кто вам меня назвал?

Скат подумал, что это какая-то ловушка, хитрая проверка, но Филин был к ней готов и как ни в чем не бывало ответил:

– Том. Помнишь Тома?

– Помню, – кивнул Муатабар. – Том хороший.

Комната, в которой они находились, была заставлена разными вещами. На полках и в шкафах лежали сигареты, меховые безрукавки, ботинки с шипами, чтобы ходить по скалам, ледорубы… У другой стены выставлены мобильные телефоны, магнитофоны, видеомагнитофоны, два телевизора и большой приемник «Шарп» с двумя откидывающимися крышками для аудиокассет. Когда-то это была очень редкая вещь – приемник, да еще и магнитофон. Причем двухкассетник, в котором можно копировать записи, с одной кассеты на другую, как было модно в то время. Были здесь и охотничьи ружья и винтовки, причем как очень старые, так и современные. Имелись и автоматы – и знаменитый «Томпсон», и «калашниковы», даже каким-то чудом оказавшийся тут английский «Стен» из Второй мировой войны.

– Нам нужен квадрокоптер, – сказал Филин, переходя на английский. Хотя старик неплохо знал этот язык, но пришлось долго объяснять и даже рисовать картинку.

Муатабар развел руками:

– Нету уже. Раньше был, теперь запретили.

– Кто запретил?

– Новая власть. Они многое запретили. И о том, что вы пришли, я должен им немедленно сообщить. У них в Шадиде сторожевой пост, это километра на три ниже. Они хотят, чтобы в каждом кишлаке создавались такие посты, чтобы везде были их люди. Но у нас пока никто не захотел к ним записаться.

– А сколько у вас жителей? – спросил Слон.

– Мужчин – сорок пять. Ну, женщин и детей я не считаю.

– А вы новую власть любите?

Муатабар дипломатично сделал неопределенный жест рукой.

– Пока нас не трогают, и мы их не трогаем. Но под них не пойдем! На всякий случай хотим обнести кишлак забором – так будет спокойней. Хотите чаю?

Принимать угощение в такой ситуации, с одной стороны, опасно, но с другой – чаепитие способствует укреплению взаимоотношений. Поэтому Слон со словами благодарности согласился. Они разулись, оставив рядом с берцами винтовки как знак доверия хозяину, но расстегнув кобуры «глоков», что, впрочем, доверия не нарушало. С застеленного циновками нижнего пола перешли на верхний, застеленный коврами, и расселись на стеганые одеяла вокруг дастархана: на белой скатерти Муатабар расставил вяленое мясо, свежий чурек, сыр, сметану, заварил крепкий чай – словом, проявил максимальное хлебосольство и уважение к гостям. Он даже предложил со скидкой купить сушеное мясо, сахар, перец и соль. Это необходимые, всегда нужные припасы.

– Обязательно купим, – кивнул Слон. – Но позже.

– А сколько это стоит? – Скат показал на «Шарп».

– Хорошая вещь, весь мир ловит. – Муатабар задумался. – А у вас что, своих нет?

– Да есть у нас свои. Пока здесь, хочу музыку слушать.

– А-а-а. В знак дружбы за сто пятьдесят долларов отдам.

Слон и Филин удивленно смотрели на подчиненного. Зачем ему нужен здоровенный мощный радиоприемник? Только Ерш скривился, он догадывался – зачем.

– Ладно, – сказал Скат. – Соберу денег – куплю.

Где он собирался собрать денег, не знали не только его начальники, но и он сам, потому что командировочные на покупку радиоприемников оперативно-боевой группе специального назначения не выдали. Впрочем, в таких местах очень распространен натуральный обмен, и особенно ценятся расходные материалы, которые нужно постоянно пополнять, – патроны. От взрывчатки здесь тоже не отказываются. А в их лагере лежало около двухсот килограммов тротила. Впрочем, торговать им никто не собирался.

– Зачем вам квадрокоптер? – спросил Муатабар, прихлебывая обжигающий, почти черный чай.

– Хотим поискать кое-что. Забыли мы тут одну железку. Надо ее забрать.

– Наверное, важная железка! – бросил острый взгляд Муатабар.

– Не для вас. Вам от нее никакого толку нет. А нам нужна. Но где она? Мы-то здесь не были, даже точного места не знаем, где искать! Вот и хотели посмотреть с высоты!

– Это плохо, что не знаете! – посочувствовал Муатабар. – У ваших большая свалка была возле пещеры – остатки еды, консервные банки, коробки всякие… До сих пор туда звери приходят, копаются, разносят то, что найдут. Даже если просто походите по горам – увидите мусор. А где мусор, там и жилье, там и железка ваша ненужная…

– А что у вас тут такое желтое ползает? – спросил Филин. – Мы видели, как он барана съел…

– Сангхур, – кивнул Муатабар. – Шайтан. Очень опасный. Лучше к нему близко не подходить – убьет. И не стреляйте в него – бесполезно, только хуже будет…

– Почему?

– В него несколько раз попадали, но он не мертвый. А кто стрелял – ни один не живой!

Староста отставил пиалу, озабоченно погладил бороду, помолчал и заговорил озабоченно:

– Они по-другому себя вести стали. Раньше прятались, их никто не видел. А сейчас днем выходят, скот крадут, даже в поселок заходят…

– А много их?

– Не знаю, они ж похожи. Двух одновременно видели, а сколько всего – никто не знает. Под землей живут…

Они допили чай. За это время у входа собралась толпа мужчин с автоматами. И хотя автоматы висели за спиной, это был тревожный признак.

– Муатабар, скажи им, что мы друзья. Мы будем дружить, как раньше дружили, – сказал Слон.

– Не бойтесь, – ответил староста. – У нас люди тихие, поэтому я не хочу, чтобы те, кто внизу, устраивали здесь свой пост. Я и про вас сообщать не стану, а то понаедут, да так и останутся. Вы долго тут будете?

– Неделю, наверное, – сказал Слон. – А сейчас мы пойдем. Если что надо – подходи. Мы недалеко, найдешь.

– Я знаю, где вы палатку поставили, – сказал Муатабар.

– Откуда? – удивился Слон.

– В Тошлоке все про всех в округе известно. Мы знаем, что вас одиннадцать, вы через «плоскогорье смерти» прошли. Значит, не на вертолете прилетели, а с парашютом спрыгнули… Только как вас забирать будут? На парашюте вниз лететь можно, вверх нельзя… Знаем, что за сангхуром барана доедали. Это плохо, за ним нельзя доедать!

– А что, отравиться можно?

– Да нет. Примета плохая. Если он дичь убил – это его дичь. А кто ее съел, тот хозяина обидел. Поэтому лучше с ним не ссориться…

– Ну, мы ж не знали!

– А он не знает, что вы не знали, – ответил Муатабар, усмехнувшись в свою бороду. – Так что не зевайте!

Распрощавшись, бойцы вышли наружу. Поздоровались с собравшимися мужчинами – тех было человек двенадцать, хотя автоматы имелись не у всех. Но настроены они были вроде бы миролюбиво. Слон предложил сигареты, несколько человек взяли по одной, но основная часть интереса к угощению не проявила. Тогда спокойным шагом группа направилась к выходу из поселка. Конечно, когда за твоей спиной десяток вооруженных мужчин и ты не знаешь, что у них в головах, идти не очень приятно. Но рассчитывали на принятые меры предосторожности и благоразумие местных жителей.

Впрочем, все обошлось благополучно. Они сняли с точек не понадобившихся снайперов, прошли скрытый заслон, и когда уже вышли к скалам, их догнали ребята из прикрытия.

– Все нормально, никто следом не шел, – доложил Рог. – Похоже, им до нас нет никакого дела…

– Ну и хорошо, – кивнул Слон. – Давайте ускоряться – скоро упадет ночь!

И действительно, когда они подходили к лагерю, уже стемнело. Костер не горел, и Слон похвалил ребят за то, что они соблюдают светомаскировку. Но смущали полная тишина и отсутствие всякого движения возле палатки… В душах опытных «кинжалистов» зашевелились нехорошие предчувствия, и последние сто метров они преодолели бегом, с оружием наготове. Но оружие не могло ничему помочь и ничего исправить. Бас и Звезда неподвижно лежали на холодном граните – один на спине, раскинув руки, второй ничком. Ранения на телах отсутствовали, но они были мертвы. В лучах фонарей никаких следов на скальном грунте обнаружить не удалось…

* * *

Неожиданно Джен пригласили участвовать в фотосессии для мужского журнала «Николай». Как сказал Вениамин, об этом договорился Домбровский.

– Илья Васильевич заранее готовит раскрутку, – пояснил он. – Со всех сторон. Ты будешь на обложках журналов, на радио и телевидении, на эстраде… Звезды зажигают очень быстро, когда этого хотят!

– А чего, собственно, хочет твой Илья Васильевич? – спросила Джен.

– Ну, он скорее ваш, чем мой! – улыбнулся Вениамин. – И хочет счастья для молодых, красивых и талантливых девушек!

– А для талантливых, но некрасивых? – с издевкой спросила Джен. – Или немолодых?

– О, поверьте мне, у таких таланта не бывает, – парировал Веня. – Во всяком случае, в нашей с ним практике такого не случалось!

В отличие от того, что она представляла, фотосессия оказалась довольно целомудренной. Половина проходила в студии, обставленной прожекторами и софитами: Джен снималась в разноцветных обтягивающих трико, ультрамини-купальниках, топлес… Когда дело дошло до обнаженки, то она куталась в полотенце, закрывала грудь скрещенными руками либо подтянутыми к подбородку коленями – по ее меркам, это не выходило за рамки приличия. Может, потому, что в «Сапфире» приходилось выступать и в куда более откровенном виде. К тому же там разгоряченные алкоголем мужики норовили схватить за руку или за ногу, погладить ягодицы или даже засунуть руку с купюрой в трусики гораздо глубже допустимого… Здесь же с ней обращались, как с хрупкой стеклянной статуей, фотографы и их ассистенты были уважительны и предельно предупредительны, как со звездой глянцевых обложек, и ей это очень нравилось.

Вторая часть фотосессии должна была сниматься в домашнем интерьере, и она пригласила съемочную группу в арендованную Галкину квартиру, которая в советские времена принадлежала крупному торговому руководителю. Просторная, богато обставленная, она напоминала дефицитную в прошлые времена шоколадную конфетку, и хотя за прошедшие десятилетия конфетка зачерствела, потрескалась и шоколад облупился, на фотографиях такие мелочи не отражаются, и все должно было выглядеть внушительно и пристойно.

Здесь она изображала не звезду, а обычную девушку за обыденными делами. Вот она чистит зубы перед зеркалом, в махровом халате, который Галка унесла из «Мариотта». Вот, босая, жарит яичницу на кухне. Вот сидит в наполненной пеной ванне и рассматривает свой педикюр…

Все шло хорошо до тех пор, пока не пришла Галка. Она была не в себе: размазанные глаза, слезы по щекам, убитый голос. Последний раз Джен слышала такой голос, когда Галка подумала, что потеряла бриллиантовое кольцо.

– Что случилось?! – бросилась она навстречу подруге, сделав знак, чтобы съемку прекратили.

Фотографы быстро сложили аппаратуру и мгновенно испарились.

– Сёмку арестовали! – ревела Галка.

– За что?

– Да ни за что! Схватили на улице, наручники надели и отвезли в отдел. А там у него нашли пистолет! Это я, дура, его подвела: он просил вчера, чтобы я его забрала и подержала дома…

«Еще этого не хватало», – подумала Джен, а вслух спросила:

– И что теперь?

– А теперь ему все что можно и нельзя пришьют! – убивалась Галка. – Я должна ему помочь! У тебя нет связей в ментовке?

– Да нет, откуда. Ты же знаешь все мои связи…

– Твой Женька наверняка с ними знаком… Да и этот, как его, Лешка…

– Что толку про них вспоминать? Они в командировке, к тому же мы с ними горшки побили…

– Как побили, так и склеим… Вернутся, может, все и наладится! Только мне некогда ждать: надо Сёмку вытаскивать!

– Ты ж никогда к нему неровно не дышала, что вдруг такая любовь вспыхнула?

– Раньше он на воле бегал, а теперь в клетке сидит. Кто ему поможет, если не я? Его стая, наоборот, еще и догрызть готова! Если он там задержится, так и все его деньги раздербанят, и машину заберут, и квартиру – короче, все! У них так принято…

Галка умылась, привела себя в порядок, набросила халат из «Арарат Парк Хаятта», с ногами забралась в кресло и выпила несколько рюмок коньяку одну за другой.

– Выпить хочешь, Женька? Здорово успокаивает! – предложила она.

– Не хочу. А что у тебя на шее? Засос?! И совсем свежий!

– Да так, ерунда, не обращай внимания! – обычным тоном ответила Галка, поправляя воротник. Видно, коньяк действительно хорошо ее успокоил. И, вздохнув, добавила: – Ладно, жрать-то все равно надо. Пойдем в «Якиторию», суши поедим.