Текст книги "Сёши 2 (СИ)"

Автор книги: Christian Bergensen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

   – Я нашёл его таким...

   Лежащим ничком на полу и вспыхивающим холодным синим огнём.

   – Ясно! – Тсунаде говорила, складывая печати: – Это не травма и не гендзютсу. Он собирает силу, а затем выплёскивает её, через один или два потока. Не знаю, на что она уходит, но если частота выплесков не увеличится, я смогу поддерживать его неограниченно долго.

   По животу мелкого разлапистой кляксой расползлась зеленоватая фуин передачи чакры. Напряжение, тискающее сердце в горячечном кулаке, немного разжало пальцы. Она права: главное – выиграть время, а там мы разберёмся, справимся...

   – Ты знаешь, сколько оно продолжается?

   – Меньше трёх часов.

   Вымотанный тренировками до полного отупения, я приполз домой, закрыл амадо, сжевал ещё тёплый ужин и уснул. А через час проснулся. За стенами колотилась буря, но разбудила меня тишина в доме. Неправильная и слишком долгая. Тогда я не обеспокоился, просто пошлёпал вниз, собираясь загнать неугомонного ребёнка в постель.

   Сенджу укрыла мелкого одеялом.

   – Есть предположения, чем это вызвано?

   На самом-то деле вариантов немного. Если не гендзютсу, значит плита.

   – Скажи-ка, Хатаке, чем таким особенным мог заниматься Сёши?

   Вот именно поэтому я позвал Тсунаде, а не дежурного врача.

   – Проще показать.

   Сёши где-то внутри

   Что делать?! Что делать?! Что делать? Что делать? Что делать, чтоделатьчтоделатьчтоделать??? Что??..

   Я облажался! Ошибся! Ошибся! Ошибся!!..

   Не могу сосредоточиться!

   Доигрался, тупая задница...

   Заткнись! Заткнись!..

   Бли-ииин!

   Не могу выбраться!! Даже не знаю, где я!

   Заперт внутри себя... или внутри камня?

   Пофиг!

   Не могу выбраться! Не могу!.. Всё перепробовал!

   Бестолочь! Бестолочь! Бестолочь!!..

   Чтоделатьчтоделатьчтоделать???..

   Не представляю, чем является это место, но очень хочу выбраться.

   Отпусти меня, чудо-плита... Пожалуйста!

   Не отпускает.

   Сволочь!

   Местечко гнусное. Потому что пустое. Сказать, что тут ничего нет – сильно приуменьшить. Тут НИХРЕНА нет! Вообще!!

   Отсутствие света, звуков, запахов и тому подобной роскоши – чепуха! У меня нет даже ощущения тела! Например, я не могу сделать вдох. Если он совершается, то мне об этом ничего не известно. Я не могу изменить своё положение в пространстве. Не могу оценить направление вверх-вниз. Не могу сдвинуться или собрать чакру...

   Могу думать. Теперь, когда немного успокоился, то даже относительно связно.

   Могу маяться от своего положения и злобствовать на свою тупость.

   Спать не тянет. И я не уверен, что сумею.

   Есть неясное ощущение капающего времени, но нет внятной меры отсчёта.

   Иногда случаются галлюцинации. Их я списываю на шуточки мозга, отрезанного от органов чувств. Они совершенно бессвязные, но само наличие видений немного обнадёживает. Позволяет предположить, что мозг у меня всё-таки имеется. Где-то там...

   Э-эй!!.. Мо-оозг!.. Ты здесь?!

   Молчит.

   Пожалуй, ТАК я ещё не встревал. Беспомощность +1000.

   Хатаке Какаши, Тсунаде Сенджу и немного откровенности – 2

   Я подозревал, что мной захотят подмести пол и подровнять стены, но Сенджу, бросив один единственный взгляд на полированный камень, побежала прямиком к доске. На мягкую пробковую поверхность Сёши крепил листки с записями и не всегда понятные рисунки. За последние месяцы количество исписанных клочков заметно выросло.

   – Это он делал? – Тсунаде торопливо пролистала пёстрые наслоения.

   – Да.

   В бумажном месиве прослеживалось подобие системы, но сходу понять, что означают сокращения и пиктограммы я бы не взялся. Изучение плиты было для мелкого чем-то средним между решением сложной головоломки и постижением предмета искусства.

   – Он говорил, до какого слоя добрался?

   – Только до первого.

   – Погано!.. – Тсунаде оторвалась от доски и забегала по широкому кругу. – Погано-погано-погано...

   Я присел, пристраивая Сёши поудобнее. Мне казалось, что вспышки чакры немного поменяли оттенок, но он всё также тряпично обвисал в моих руках. Потерпи, мелкий! Мы постараемся поскорее.

   – Точно! – мечущаяся Сенджу остановилась, словно налетела на стену.

   В замкнутом помещении хлопок дзютсу прозвучал оглушительно громко. Туман осел, выпуская партнёра Тсунаде. Действительно полосатый слизняк. Не показалось мне той ночью. И здоровенный какой!

   – Катсую, забери камень!

   Животное подковкой обернулось вокруг скрижали.

   – Сенджу-сама, вы уверены, что это безопасно? – зрелища камня, тонущего в мягком теле, было очень странным.

   – Не переживай, Какаши! Это ненадолго. Она его выплюнет, а мы пока откроем хранилище!

   Хранилище? Какое?.. И как мы пройдём по лестницам с этой зверюгой? Она сплющится? Нет. Оказалось, что тащить улитку через всю Коноху Тсунаде не собиралась – отослала её обратно вместе с камнем.

   – Чего сидишь? – женщина нетерпеливо притопнула. – Шевелись, давай! Работы полно!

   Сёши всё там же

   Не следовало мне лезть в подвал в таком обалделом состоянии. Забыл, с чем имею дело. Обнаглел. Расслабился. Решил, что самый умный. И проиграл. Вообще всё! Вплоть до собственного тела.

   Такой вот результат нетерпения и необоснованной хитрожопости.

   А виноват был, конечно, Призыв, с которым я ковырялся второй месяц. Некоторые успехи были, но не сказать, что весомые. В изучении дзютсу обнаружился объективный предел. С лёту освоив понятное, я уткнулся в вопросы, требующие длительной проработки, и забуксовал.

   Начало выглядело привычно – смешать чакру и вложить её в ручные печати. Зато потом начинались шаманские пляски: скрепление Договора кровью, использование связующей фуин (отражение той, что в свитке) и соединение разных точек пространства. Для счастья мне не хватало двух вещей – чакры и навыка управления кейраку-кей.

   Начал с "простого". На вдохновенном упрямстве отполировал свои потоки до зеркального блеска, прожёг-проплавил в себе четвёртый дополнительный, разогнал очаг и понял, что дураков работа любит. Потому что теперь чакру следовало пристроить к делу. Да не абы как, а единственно правильным способом! Метод, изложенный в учебнике, подходил исключительно задротам. Всё равно что взять километр спутанного оптоволокна, полведра расколотых призм и фонарик, а потом, используя весь этот хлам, пытаться получить оттенок света, записанный шестнадцатеричным числом. Без гарантии уверенного повторения результата.

   Нафиг-нафиг! Пошёл к Какаши.

   Отец посмотрел на мои потуги, разбил задачу на мелкие куски-упражнения и завещал повторять до результата. Я был уже учёный и сначала поинтересовался альтернативами. Заменой продолжительных экзерсисов оказались небезобидные препараты. Химия облегчала управление потоками здесь и сейчас, но имела печальную статистику превращения кейраку-кей в вермишель. Применяли её от безысходности, в надежде на чудо. Большинство чудаков необратимо калечились.

   Не вариант!

   Но объём предстоящей пахоты удручал. Мысль о том, что однообразную волынку придётся тянуть до тех пор, пока количество освоенных дзютсу не перерастёт в качественное понимание процессов, вызывала желание забиться под одеяло и писать оттуда печальные стихи о несовершенстве мира. Решение было очевидное – смухлевать!

   Я хотел понимания внутренней структуры кейраку-кей. Всей и сразу.

   После развлечения с Большим Пузырём мне показалось, что понимание где-то совсем рядом. Я спустился в подвал с чётким намерением получить ответы.

   Плита не устояла.

   Я тоже.

   Хатаке Какаши, Тсунаде Сенджу и продолжение старой истории

   Наверху ревел шторм – внизу лежала вязкая многолетняя тишина.

   Длинную галерею комнат, расположенных под малыми башнями замка, мы пролетели не глядя. Тсунаде снимала печати, я отпирал неподъёмные замки. В скудном свете стареньких лампочек поблёскивали металлические и деревянные сундуки, шкатулки, изваяния, непонятные свёртки, латаные знамёна, оружие...

   Добежав до восьмого зала, Тсунаде рьяно закопалась в пирамиду свитков. Неугодные документы полетели прочь, чудом не обрушивая шаткие стопки книг.

   Я осторожно попятился. Судя по обилию запретительных печатей на обложках, большая часть этого добра – хисё, писанина исключительно для своих. Одна-две ещё ладно, но их тут сотни. Сработает защита, и мало мне не покажется. Впрочем, печати имелись не только на книгах. Мебель, двери и пол покрывали аккуратно наклеенные офуда и размашисто намалёванные знаки. Сберегающие добро от огня, воды, воров, мышей... Ступать приходилось с осторожностью. Не хотелось, чтобы меня сочли грызуном, покушающимся на хозяйские вещи.

   Мелкого я старался не выпускать из рук. Он по-прежнему был обморочно вялым, но чакра Сенджу его согрела.

   – Нашла!

   Выудив неприметный свиток из кучи, Тсунаде встала перед следующими дверями.

   И как она собирается их открыть? Последние выданные ключи я извёл на предыдущие ворота. Очень просто – небрежно сорвала бумажные полоски, наклеенные поперёк, и резким ударом расколола толстенный засов. Подземелье вздрогнуло. Куски металла высыпались из петель. На мой вопросительный взгляд ответила:

   – Мы торопимся.

   Угу. Ещё бы объяснила, что именно мы делаем.

   За дверями вид стен менялся. Никаких украшений, дерева или фуин – только голый камень. Короткий проход заканчивался полукруглой площадкой перед горловиной шахты. Я немедленно заглянул внутрь. К стенкам колодца лепились узкие, только-только ступить, ступени спиральной лестницы, оставляя пустое пространство в середине. Судя по уходящим в темноту цепям и нависающему барабану лебёдки, тут использовали подъемник. От провала тянуло сыроватой прохладой и привычным пещерным духом – кисловато-каменным.

   – А вот про свет-то я и не подумала, – Сенджу вынырнула из ниши с древним масляным фонарём.

   – У меня есть, – как чуял, что стоит прихватить.

   – Тогда идём! Там безопасно.

   – Секунду, – порывшись по карманам, я вынул запасную маску. – Возьмите, пожалуйста. Она чистая.

   Мало ли. Мелкого-то я одел, а Тсунаде без ничего. Рудничный газ не ядовит, но под землёй хватает и другой дряни. Следом за маской я сунул ей Сёши и решительно двинул первым. Женщина не стала спорить. Внизу указала направо:

   – Туда!

   Луч фонаря гладил полосатый пол и задевал стены. Эту пещеру явно промыла вода. Кто-то стесал мешающие наплывы, приспосабливая естественный лабиринт для своих нужд, но влага всё ещё сочилась тонкой плёнкой и капала сверху.

   Мы шли уже несколько минут, оставляя позади развилки и спуски. Сенджу периодически сверялась с картой, выбирая дорогу. Местами путь перегораживали трещины и завалы, приходилось прокладывать проход. Короткого сна было мне совершенно не достаточно, чтобы восстановиться, но усталость словно бы вытеснялась за пределы тела. Я сворачивал, куда указывали, использовал дзютсу и топал дальше. Сейчас надо помочь мелкому, остальное потом...

   Но за очередным поворотом пришлось остановиться – подвешенный над разломом мост замыкали ворота.

   – И что теперь? Ломать?

   – Толкай! Там не заперто.

   – Интересно, почему? – я послушно налёг на створки.

   Петли хрустнули, возмущённо взвыли, но повернули толстое полотно.

   За спиной почти беззвучно вздохнули.

   – Это начал Нидаймё, но не успел закончить...

   Я навострил уши. С некоторых пор всё, что касалось второго Хокаге, интересовало меня особо. Тсунаде помолчала и нехотя продолжила:

   – Они постоянно спорили. Оджи-сама и Тобирама-сама. Дед считал, что эпоха Воюющих Стран необратимо подорвала силу Сенджу. Много родов погибло, детей почти не осталось. Он видел решение в объединении с другими кланами. Коноха стала его драгоценным наследием – будущим для семьи.

   Надо же, какие подробности выясняются. Отец мне рассказывал, что одержав блистательную победу над Учиха, клан Сенджу стал тем, кто заключил договор с Хи-но-Куни. Именем Огня перемирие было предложено другим странам и кланам. А теперь оказывается, что главные стороны конфликта просто измотались до предела.

   И что?

   – Тобирама противился тому, что нам предстоит растворить свою кровь и решил перенести таблицу Рикудо сюда.

   Хм-м, не самое сложное дело, на мой взгляд.

   – Не знаю, что ему помешало. Кажется, в Узушио попросили отсрочки... А потом он погиб, – слова прозвучали без всякого выражения. – После его смерти маму волновали другие вопросы, ну, а про моего отца ты, наверное, слышал?

   – Нет, – даже имени его не помню.

   – Да и неважно... Нам туда! – Сенджу показала поворот, больше похожий на случайную щель. – Всё вышло, как вышло. Дневники Нидаймё я нашла только после смерти матери. И это место тоже...

   Кланяясь низкому потолку, мы спустились по скользким от воды и натёков ступеням.

   – Давно тут не ходила. Надо почистить и просушить.

   – А вы? – любопытство грызло меня по-прежнему.

   – Что?

   – Поддерживали решение Шодай или Нидаймё?

   – А я... Я тогда была немногим старше тебя. Я пошла за советом к бабушке, и она отговорила меня забирать таблицу из Узушио. А как же?! "Война на пороге! Опасно!" – Сенджу невнятно выругалась. – Говоришь, оставила все ключи этой свистушке Кушине?! И Намиказе об этом знал?

   Я невольно поморщился. Мы не были близки с Узумаки, но уважение к женщине, несущей ношу жертвы демону, казалось мне чем-то обязательным.

   – Полагаю, знал. Письмо к Узумаки хранится у меня. Прошу прощения, Сенджу-сама.

   – Брось, Какаши! Думаешь, я тебя виню? – горечи в голосе хватило бы отравить пару колодцев. – Родная бабка меня обманула, предпочла свой прежний клан. Да и наплевать! Время нас всех рассудило. Он же добился своего!

   Он?.. Тобирама или мелкий?

   Начинаю думать, что это фамильная черта Сенджу: после их объяснений вопросов остаётся столько же, сколько было, но уже другие. С мелким ровно такая же история. И ведь хотят как лучше.

   – А кто-нибудь читал таблицу до конца?

   – Дед. Последний, кто прочёл её полностью, и единственный, сумевший сделать это за месяц.

   Да уж. Подходить к Богу Шиноби с обычной меркой – глупо.

   – Сёши говорил, что пока ещё в самом начале...

   Тсунаде взвыла так, словно я пырнул её ножом:

   – Ребёнка даже близко нельзя подпускать к этой штуке! Нужны уже развитые навыки и сильный кейраку-кей. Да и просто жизненный опыт! Если коротко – это не кома. Сёши отдал таблице слишком сложный приказ, и чтобы его выполнить, она перехватила управление телом.

   То есть, когда она закончит делать то, что она делает, мелкий придёт в себя? Теперь чакры достаточно, а значит, можно не волноваться.

   В ответ на моё предположение Тсунаде мрачно спросила:

   – Знаешь, что происходит, когда разум оказывается отрезанным от всех внешних чувств и запертым наедине с собой?

   Под рёбрами растёкся холод. Знаю. Есть такое гендзютсу. Я даже испытывал его на себе. Кратковременное подавление всех ощущений успокаивает и расслабляет. Продолжительное используют для пытки. Неподготовленный человек полностью теряет рассудок, примерно через сутки.

   Сёши хочу-чтобы-это-поскорее-закочилось!

   Шок потери тела постепенно отошёл на второй план, зато вплотную подкатила проблема сенсорного голода. Кому скажи! Я ведь деньги платил за флоатинг. Из любопытства, ну и ради нового опыта ходил в специальный салон отрешаться от ощущений. Там клиентам предлагали поплавать часик в тёмной ванной с раствором английской соли, а тут...

   Сколько я тут? Может, сутки, а может, минут пятнадцать. Когда не надо, этот сволочной мозг работает очень быстро! Пульса нет, пузо не бурчит, считать баранов бессмысленно... По идее, я должен быть перепуган до смерти, но стерилизованный разум почти утратил способность бояться. Зачем-то сохранив возможность беситься.

   А говорили, что при погружении во флоатинг-камеру некоторые люди начинают мечтать и фантазировать. Например, о полёте или на тему секса... Если бы! Мои мысли просто метались, как бестолковые бабочки в банке.

   Освободиться или как-то изменить своё положение не получалось, несмотря на все старания. Отсутствие внутренней точки опоры обесценивало любые барахтанья. Единственное, что хоть как-то развлекало – разговор внутри себя. Ещё бы я не ругался постоянно.

   ...И почему у Наруто во внутреннем мире канализация, а у меня такая вот пустота?

   Да потому что это не внутренний мир, дубина!!..

   Блин, достал уже орать.

   Надо успокоиться. Девушка-инструктор в салоне предупреждала, что чувство времени может нарушаться...

   Да ну? А ещё она говорила: "Нажмите кнопку, и крышка откроется". И где тут кнопка?!!! Ты, олух!!

   Тихо-тихо... всё образуется. Я выберусь. Или Какаши мне поможет. Надо потерпеть.

   А в сериале тоже было что-то такое, про время.

   М-мм... Тсукуёми?

   Ага, точно! Гендзютсу Итачи. В той иллюзии время растягивалось. Секунды превращались в сутки непрерывных пыток. Итачи своего малолетнего братца дважды отполитурил, да и Какаши от него досталось...

   Убить гада!!

   Заткнись уже, убивец недоделанный!

   Ну правильно – заставь дурака богу молиться...

   А сам-то?.. Очень умный, да? Гений среди растений!!

   Бли-ииин!.. Ну сколько можно?..

   Да ладно.

   Не-не! Я бы первым делом приспособил Тсукуёми для обучения. Зарядил трое суток идеально правильного повторение ката и вуаля! Гендзютсу "Физкультурник". Ха-ха!

   Даже жаль, что Тсукуёми такое редкое и портит глаза.

   Мне бы щас глаза...

   Хатаке Какаши, Тсунаде Сенджу и продолжение старой истории – 2

   Нашей целью оказалась пещера с озером. Потолок над ним топорщился частой щёткой рыжеватых сосулек, и падающие капли морщили чернильную поверхность водоёма. Противоположный берег тонул в темноте.

   Сенджу опустила мелкого на камень.

   – Должно быть здесь!

   – Да что мы ищем-то? – моё терпение заканчивалось.

   – Вот это, – она показала изображение незнакомого устройства. – Я пользовалась подобным в Узушио, когда изучала таблицу. Нидаймё повторил его на свой лад. Собирался использовать для обучения джинчурики.

   Рядом с нарисованным механизмом имелось грубоватое изображение человека, словно нарочно для сравнения масштабов.

   – Выглядит немаленьким.

   И где можно укрыть подобную штуку? Шаринган не замечал ничего особенного ни в полу, ни в стенах...

   – Мне кажется, он здесь, – Тсунаде стояла на поверхности озера, пытаясь что-нибудь разобрать в тёмной глубине.

   Недолго думая, я вытряхнул в воду добрую половину припасённых химических осветителей. Есть! Чахлое болотное сияние очертило искомую конструкцию. Ну, почти... Предмет на рисунке напоминал потомство боевого веера и хронометра, этот же больше походил на растопыренные ладони. До кончиков воздетых "пальцев" оказался почти локоть глубины.

   – Так и положено?

   – Нет! – Сенджу снова схватилась за свиток. – Озера раньше не было. Видимо, потолок растрескался и натекло. Надо как-то... поднять его.

   – Могу воду убрать.

   – Только осторожнее!

   – Понимаю.

   Трогать пол в непосредственной близости от загадочного механизма я не решился. Наковырял глубоких приямков у самой дальней стены и аккуратно отогнал лишнюю жидкость. После известия о том, каково сейчас приходится мелкому, пустое любопытство как отрезало. Сенджу перечитывала записи Нидаймё, а я в компании одного единственного двойника отскребал непонятную конструкцию от скопившегося налёта.

   Странная штука. Массивное каменное основание и фигурный верх, собранный из нескольких видов металла. Железо, сталь, жёлтая бронза... даже непонятно, что в этой штуке для красоты, а что для дела. Зубчатые колёса и обода как у какого-нибудь астрономического прибора, подвижные сочленения, два веера напряжённых суставчатых спиц и гибких стальных полос. Сердцем сооружения служил тонкий ребристый кристалл, вмурованный в подставку, как шпиль. Стоило его легонько потереть, и шершавая корка сошла, открывая гладкий голубовато-зелёный камень. Увидев цвет, мы стали втрое осторожнее. Такие кристаллы используют как пробники и накопители, но настолько большой и правильный я вижу впервые. Даже не представлял, что подобные существуют.

   – Сколько же понадобится чакры, чтобы его наполнить?

   – Довольно много.

   Я обернулся и остолбенел.

   На лице Сенджу расплеталась печать. Чёрные полосы текли по щекам, ползли по шее вниз... Она коснулась кристалла, и сила уверенно полилась внутрь. Камень наполнялся светом. Сначала рассеянной дымкой, голубовато-молочным пламенем и, наконец, почти нестерпимым режущим сиянием. Острый белый луч воткнулся в потолок как спица.

   – Готово! – печать свернулась в привычный символ Божественного ока посреди лба, но отдышалась Тсунаде далеко не сразу. Жестом велела принести мелкого. – Слушай, Какаши! Знак позволяет связать сознание двух людей, но кто-то должен управлять печатями. Я покажу, тут ничего сложного. У тебя шаринган, запомнишь сразу.

   Она легко провернула внешний обод. Внутри устройства отчётливо щёлкнуло, хрупнуло, стержни и полосы пришли в движение. Стряхнули остатки налёта и с оружейным лязгом улеглись по-новому. Теперь веера напоминали сомкнутые пригоршни.

   Я запоминал распоряжения, одновременно прокручивая в голове полученные сведения. Объединение сознаний и поддержка. Что-то вроде способностей Яманака? Обмен мысленными посланиями? Или возможности этой штуки шире?.. Тсунаде уверяла, что в отличие от моей попытки использовать гендзютсу – это безопасно.

   Звучало хорошо, но меня беспокоил один момент. Мелкий почти наверняка растерян, перепуган и может наболтать лишнего...

   – Постойте! Только вы можете пользоваться этим?

   – Нет. Тобирама полагал, что знак будет полезен и другим, – Тсунаде упрямо вернулась к объяснениям: – Если мы застрянем на несколько суток, Шизуне тебе поможет.

   Суток?! Время!.. Чёрт!!

   Миссия в Отогакуре через две недели. Подготовка почти закончена, остались кое-какие индивидуальные занятия и... Хокаге меня прибьёт! Потом проклянёт и будет ходить плевать на мою могилу!..

   – Сенджу-сама! Позвольте мне побыть с Сёши! – я торопливо поклонился. – Ведь это возможно?

   – Возможно, – она нахмурилась, – но там не получится скрыть своё отношение или в чём-то обмануть. Подумай, насколько ты уверен.

   Вот теперь полностью! Не тратя время на убеждения, я просто скользнул в гладкую чашку сидения. Холодный, мокрый металл по-своему устроил тело, заставил опуститься ниже и опереться на покатую спинку. Если так полулежать, то взгляд прямиком упирается в Сёши, спотыкаясь только о кристалл.

   – Что нужно делать?

   – Думай про него, – Тсунаде тронула накопитель.

   – И всё?

   – Когда найдёшь, не тащи его за собой, не принуждай. Просто оставайся рядом. И говори побольше... Хорошо помогают упражнения на сосредоточенность, задачи, загадки, любые мысленные усилия...

   Понял! Постараюсь.

   Участки знака зажигались постепенно, снизу вверх... Горящий гранёный камень собирал моё внимание как линза. Граница темноты уплотнялась. Окружающее с каждым вдохом теряло объём и смысл. Лежащий мелкий казался косым росчерком поперёк чёрноты, и я смотрел на него не отрываясь.

   Помедлив на границе света, Сенджу отступила прочь, но тихому голосу удалось проникнуть сквозь нарастающий шорох:

   – Я верю в судьбу... поэтому играю.

   Последние слова прозвучали едва различимо.

   – Если у нас всё получится, люди назовут меня арамиками...

   Сёши...

   ...соображать?

   Раньше мысли прыгали, а теперь просто проваливаются в пустоту... и с концами.

   Пробовал восстановить пропажу... наткнулся на дыру в памяти. Выхваченный кусок между недавними воспоминаниями. Большой.

   Испугаться не сумел. Опять злился...

   Воссоздать уничтоженное...

   Бесполезно, те куски, на которых я сосредотачиваюсь, расползаются ещё быстрее...

   Куски...

   Гадство. Скучно.

   Что будет... память закончится?..

   Сознание периодически пропадает... моргает...

   Засыпаю?

   Не... за что зацепиться.

   Нет... подходящего.

   Белый?.. Да.

   Нет. Нет. Не...

   И?..

   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Хатаке Какаши и Сёши в темноте

   – ...Последней пустилась в погоню сама богиня Изанами, сестра возлюбленная бога Изанаги. Приволок он тогда валун, что под силу лишь тысяче мужей, и преградил ей путь из преисподней. И когда разделенные валуном боги стали лицом к лицу и поведали друг другу о расторжении брачных уз, богиня Изанами молвила: «О брат мой возлюбленный, коли ты так поступаешь, я поросль людскую в твоей стране по тысяче в день душить стану».

   И ответствовал ей бог Изанаги: «О сестра моя возлюбленная, если так поступишь, я по тысяче пятьсот домиков для рожениц в день возводить стану».

   Вот и стали с той поры непременно умирать в день тысяча душ и непременно рождаться в день полторы тысячи душ. Конец!

   – Кошмарная сказка, пап! – рассмеялся мелкий.

   – А это не сказка. Ватари-сама утверждает, что так оно всё и было.

   – Ну если дедушка... – с преувеличенным почтением покивал Сёши. – Тогда моя очередь! В каком духе рассказать?

   – Романтика тебе плохо удаётся, ты всё время дурачишься и хохочешь.

   Мелкий задумался, и его настроение отразилось во мне как в зеркале. Непривычно чувствовать себя настолько переменчивым, но занимательно.

   Устроившись в тесном круге желтоватого свечения, мы болтали и рассказывали друг другу разные байки. Иногда даже получалось представить, что вокруг ночь, а мы просто ждём утра.

   – О! Хотите, расскажу историю про Хорошего, Плохого и Гадкого?!

   – Давай!

   Чем больше последовательно сложенных слов, тем лучше.

   Сёши за мирный быт

   Ну вот. Почти готово!

   Я сдул оставшиеся от полировки пылинки и осмотрел самодельный инкан на предмет пропущенных огрехов. Резчик из меня аховый, но для повседневной печати сойдёт. Мелкие шероховатости – ерунда, гораздо важнее прибрать следы работы (они же опасные улики), пока родные не заметили...

   Дурак я был, что переживал из-за их грызни. Стоило мне попасть в неприятности, как отец и Сенджу немедленно спелись. Вынырнув из недр внутреннего Ничего, я обнаружил волшебное взаимопонимание, царящее между недавними недругами.

   Какаши был занят по работе пуще прежнего. Домой забегал лишь изредка, на несколько минут, поэтому приведением меня в адекватное состояние занималась сестрица Тсунаде. Услышав, что именно я потребовал от скрижали, она схватилась за голову и долго бранилась, а потом популярно объяснила, чем это грозило. Спохватись отец хоть на часок попозже, и один шибко умный мальчик уже откинул бы хвост. Тупо надорвался и сдох от нехватки чакры. Несмотря на то, что плиту отослали на другой конец света (аж в Лес Влажных Костей!), наведённый ею эффект продержался почти трое суток. Хорошо, что у Сенджу хватило сил поддержать запущенные камнем переустройства. И настоящее чудо, что заглянув в бессветные глубины моего разума, отец отыскал блудного сыночка, прежде чем тот рехнулся.

   Я покаялся и обещал больше так не поступать. Впрочем, у меня бы и не получилось. Сестрица забрала камень и обещала вернуть игрушку не раньше, чем мне исполнится четырнадцать, а то и пятнадцать лет.

   Последствия моей опрометчивости выглядели двояко.

   Плюс – скрижаль сделала именно то, что я хотел. Не полностью, но сделала. В обращении с потоками наметилась желанная произвольность и тонкость манипуляций.

   Минус – помирившись, мои дорогие и близкие утратили всякие нравственные ориентиры. За вечерним чаем они, нисколько не стесняясь, обсуждали, как сварганить фуин для определения моего местонахождения и самочувствия. И Тсунаде на полном серьёзе обещала, что скоро что-нибудь придумает.

   Вот так-то вот. Большой брат следит за тобой. Биочипы – детям!

   Даже если бы меня отругали, заперли, отлупили... Наплевать! Я был заранее на всё готовый. Даже на молоко литрами!! Родные ни в чём меня не упрекнули, а попросту решили посадить на цепь! Теперь стоит только заикнуться про личную жизнь – рот закрыть не успею, как окажусь пропечатал с ног до головы.

   Спасение Учиха повисло на волоске.

   Я запросил тайм-аут, чтобы прийти в себя, и под этим предлогом продолбал школу. Все головняки и проблемы, оставленные скрижалью, задвинул в сторону. Потом разберусь, если само не пройдёт. Сейчас нужно действовать шустро.

   Призыв был освоен за нефиг-нафиг! В два дня.

   Вызванный Паккун пользовался моим отчаянным положением и торговался, как самая распоследняя сволочь. Сошлись на творожном пудинге в любой день, когда ему захочется. Операцию наметили на послезавтра. План был проще некуда: приходим – отправляем почту – уходим! Перевоплощаться я не умел, но подобные мелочи уже не могли меня остановить. Переодевание изобрели раньше Хенге!

   Образ я придумал шикарный, осталось только найти достаточно поношенную одежду. Штаны и хаори спас практически из помойки. Ветхий соломенный дождевик слямзил у пугала и подлатал своими силами.

   Старичок получился на загляденье. Пусть и карликовый.

   На голову я хотел надеть тэнгай, но понял, что с ума сойду – смотреть на мир через корзину! Ограничился глубокой дорожной шляпой и паломническим шарфом на всю морду, означающим, что дедушка соблюдает строгий пост. Забинтованные руки старомодно спрятались в длинных рукавах. Наброшенный сверху мохнатый дождевик делал меня похожим на ходячий стог (вернее на низенькую копёшку). А вершиной преображения стала обувь – высоченные гэта, обутые поверх потёртых кожаных таби. Походка сама собой превратилась в стариковскую: неуверенную, шаркающую и косолапую. Попробовал бегать – сложно. Не представляю, как крестьяне умудряются работать в этой обуви на залитых водой полях, я бы непрерывно падал на задницу. Пришлось попросить помощи у Майто.

   Моим закидонам Гай никогда не удивлялся – своих хватало.

   Увидев, что я ковыляю к нему на тренировку на двух скамейках, он обрадовался и тоже приволок странного вида обувку. Неподъёмные тапки, сделанные полностью из железа и скованные цепью. Я думал: вериги. Оказалось – нет, чисто воинский тренажёр, развивающий силу. Мне такие пока нельзя, поломаюсь нафиг! Зато можно однозубые тэнгу-гэта для ловкости и равновесия. Здоровская штука, вроде ходулей! Вот только на дело я в них не пойду.

   Гай показал, как следует правильно перемещаться на моих "котурнах", а его рассказ об отшельниках ямабуши навёл меня на мысль – взять ещё и палку. Подчеркнуть образ старика, так сказать.