Текст книги "Следуй за рекой (ЛП)"

Автор книги: Ч. Риччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Используя отвлечение в своих интересах, я вырываю свою руку из его хватки и прижимаю ее к груди.

– Какого хрена? – восклицаю я, морщась, пока кручу запястьем и молюсь Богу, чтобы Киран не нанес мне травму. Двигая плечом, я нахожу, что боль не сильная.

Спасибо, Господи, за эти маленькие радости.

Я смотрю на Рейна, пытаясь дышать спокойно и взять себя в руки, прежде чем оторву ему голову или, что еще хуже, затею драку. Но в ту секунду, когда снова открываю рот, в нашу сторону уже несется тренер, так что у меня нет возможности потребовать объяснений.

– Грейди! Пошел вон с поля. На сегодня с тебя достаточно. – Мой взгляд падает на тренера Скотта. Пар практически валит у него из ушей. Черт, он злится. И имеет на это полное право, потому что два его золотых гуся во время тренировки вцепились друг другу в глотки. – Завтра утром жду тебя в своем кабинете. До того, как переоденешься. – Его тон настолько резок, что лучше даже не спорить.

Рейн лишь усмехается, грубо проталкиваясь мимо меня, а затем бегом пересекает поле, направляясь к туннелю, ведущему в раздевалку. Мой взгляд следует за Кираном всю дорогу, прежде чем тот скрывается из виду.

– Что, черт возьми, происходит между тобой и Грейди? – рявкает мне в лицо тренер Скотт, и я вздрагиваю, возвращая к нему свой взгляд. – Я не могу допустить, чтобы мой звездный ресивер сломал руку ведущему квотербеку, потому что ваше взаимодействие – прямой билет к победе в Кубке.

Он говорит так, словно совсем меня не знает, и раздражение не заставляет себя ждать. Мои щеки пылают, пока я изо всех сил стараюсь не спорить, прекрасно осознавая, что никакой пользы это не принесет.

– Если б я знал, тренер. Может, вам стоит спросить у Грейди?

Что ж… похоже, этот план не сработал, так как выражение его лица говорит само за себя.

Неправильный ответ, Ривер.

Срывая с головы шлем, я готовлюсь к словесной порке, но тренер только вздыхает:

– Ривер, пожертвуй собой ради команды. В буквальном смысле этого слова. Пойди и извинись за то, что снова язвил и обидел Грейди.

Я открываю рот, чтобы возразить, что не мой сарказм стал причиной ссоры, но из-за того, как тренер вскидывает бровь, становится ясно, что этот номер не пройдет.

Еще бы ему меня не знать, ведь я практически жил в его доме, когда мы с Тейлором ходили в школу. Тренеру Скотту прекрасно известна моя печальная черта откусывать больше, чем могу проглотить.

– Хорошо, тренер, – ворчу я, потирая лицо рукой. – Но в этот раз я ни хрена не сделал, чтобы заслужить попытку сломать мне руку.

Сжимая переносицу большим и указательным пальцами, тренер раздраженно качает головой:

– Просто иди уже. На сегодня твоя тренировка закончена. – Кивнув, я хватаю свою бутылку воды и ухожу с поля. – И приложи лед к руке! – кричит тренер прямо перед тем, как я достигаю туннеля в раздевалку.

Хотя я очень ценю тренера Скотта за наставничество и все, что он для меня сделал, став практически вторым отцом, всё равно не могу не чувствовать раздражения. Тренер считает, что я являюсь провокатором только из-за того, что иногда, вернее довольно часто мне нравится поострить.

Ну, или в неподходящие моменты.

Черт, думаю, он прав. Но это не значит, что мне нравится его решение.

Дверь с грохотом распахивается, и я вхожу в раздевалку, все еще раздраженный выходкой Грейди. В помещении стоит пар, и до меня доносится слабый шум воды, сигнализирующий о том, что в одной из душевых находится Рейн. По крайней мере, думаю, что это он, ведь у остальных до конца тренировки еще два часа.

Разум цепляется за образ Кирана – обнаженного и мокрого – и мой член оживает.

Чтоб меня.

Мое влечение к этому придурку невыносимо.

Срывая с себя футболку и пинни, я бросаю их в свой шкафчик, прежде чем выскользнуть из шорт и нижнего белья. Затем хватаю чистое полотенце и направляюсь к одной из душевых кабинок, стараясь выбрать ту, что находится подальше от Рейна.

Последнее, что мне нужно, чтобы он попытался меня утопить.

Я быстро ополаскиваюсь, замечая, что не сильно-то и вспотел, и выскакиваю из душа. Из кабинки Рейна все еще доносится шум воды. Я оборачиваю полотенце вокруг талии и возвращаюсь к своему шкафчику. Из-за боли в руке, становится труднее переодеться в футболку и джинсы. Пальцы слегка покалывает, когда я завязываю ботинки, но не думаю, что Грейди удалось нанести серьезный урон.

Я провожу полотенцем по волосам, когда из душевой появляется Киран, обернутый в полотенце, сидящее низко на бедрах. Мой взгляд блуждает по его прессу, косым мышцам и идеальной дорожке волос, что спускается вниз от пупка.

Вот именно, блуждает.

Я всегда с вниманием относился к товарищам по команде. Поскольку моя ориентация ни для кого не являлась секретом, им могло быть неловко переодеваться со мной. Никогда еще, стоя в раздевалке, я так открыто не пялился ни на одного из них.

Как капитан команды, я нуждаюсь в их уважении, и последнее, что мне стоит делать, это портить наши отношения.

Не то чтобы с этим были проблемы. Потому что меня не привлекал ни один из команды.

Ну, то есть до появления Рейна.

Мой взгляд опускается к его промежности, где за грубой белой тканью видна небольшая выпуклость. Киран не тверд, по крайней мере, я так думаю, но по размеру упомянутой выпуклости видно, что парень хорошо одарен.

Даже лучше, чем мне показалось в той аудитории, несколько недель назад.

Я ловлю себя на том, что прикусываю нижнюю губу, а мои мысли возвращаются к той ночи в Портленде, когда я предложил Грейди отсосать. Прежде чем понял, что он был тверд из-за меня.

С тех пор мне хотелось гораздо большего, чем просто его член во рту.

Иииии отлично, теперь у меня встал из-за того, что я думаю о его стояке, в то время как Киран находится передо мной в одном полотенце.

Потрясающе.

Словно читая мои мысли, Рейн переводит на меня свой взгляд и ловит на том, как я его разглядываю в… какой, наверное, тридцатый раз с тех пор, как мы познакомились? Честно говоря, даже не помню.

Но… по крайней мере, в те несколько раз он не стоял передо мной практически голым.

Угрюмое выражение тут же омрачает его суровые черты, темные брови хмурятся над парой глаз цвета виски. В сочетании с легкой щетиной, покрывающей его подбородок, Киран выглядит как раздраженная версия Джека Гилински.

– Ты сейчас серьезно? Хочешь, чтобы я и в самом деле оторвал тебе руку?

– Э-э, нет? – Мой ответ больше напоминает вопрос, словно мне и в правду нравится эта идея с расчлененкой.

– Тогда перестань пялиться так, будто видишь меня голым.

Рычание, явно звучащее в его тоне, должно бы являться достаточным предупреждением. Я иду по опасному пути и если хочу покинуть эту раздевалку на ногах, а не в мешке для трупов, то лучше бы мне заткнуться. С другой стороны, я всегда любил балансировать на грани.

– Но сейчас… ты… вроде как…

Я обнаруживаю, что меня схватили за шею, только для того, чтобы швырнуть вниз, спиной на деревянную скамью, стоящую перед рядом шкафчиков.

– Ты прямо-таки напрашиваешься на хороший пинок под зад, Ленни, – тихо и злобно бормочет Киран. – При других обстоятельствах я был бы более чем счастлив отвесить его тебе. Но, почему-то думаю, что ты только получишь от этого удовольствие.

– И ты совершенно прав, – усмехаюсь я, отказываясь отступать, несмотря на головокружение от жестокого обращения с моим телом.

Ну и что с того, что Киран знает о моем к нему влечении, и что этот наш «танец» лишь служит прелюдией?

Я могу быть кем угодно, но только не лжецом. И ни за что не стану лгать, просто чтобы успокоить Грейди.

Ухмылка Кирана полна яда, и я мгновенно понимаю, что мне не понравится то, что он скажет дальше.

– Жаль, что единственный способ прикоснуться к твоей заднице – это похоронить тебя на глубине шести футов после того, как я сломаю твою гребаную шею.

С этой колкостью он отпускает меня и встает, направляясь обратно к своему шкафчику, чтобы одеться. Оставляя меня в растерянности и с сильной головной болью.

Подтягиваясь в сидячее положение, я наблюдаю, как Рейн начинает вытаскивать одежду из рюкзака, удивляясь, откуда у него ко мне столько ненависти.

– Прекрати, блядь, на меня пялиться. – Но я не отвожу глаз. Несколько раз Киран бросает на меня взгляд, затем оставляет свой рюкзак и снова направляется ко мне. – Ты должен прогнать эту мысль сквозь чертов мозг. Ненависть – недостаточно сильное слово, чтобы описать то, что я к тебе чувствую. Единственная причина, по которой я утруждаю себя общением с таким гомосеком, как ты, это футбол, который значит для меня весь мир. – Лицо Кирана находится так близко, что я чувствую холодок влаги на его коже. – Перестань пялиться на меня так, будто хочешь трахнуть. Прекрати свою остроумную болтовню, которую не перестает извергать твой высокомерный рот. Боже… Было бы лучше, если бы ты вообще перестал дышать, когда находишься рядом.

Моя кровь закипает от его слов. Они приводят меня в бешенство, вынуждая поступить совсем не так, как планировалось. Обычно я не вспыльчив, но этот парень вызывает во мне эмоциональный взрыв.

– В чем твоя проблема, Грейди? – реву я ему в лицо и отталкиваю от себя.

Мои пальцы скользят по гладким мышцам его груди, собирая маленькие капельки воды, и у меня возникает желание облизать каждый из них.

Боже.

Ну почему меня влечет к единственному парню в команде – черт, да во всем университете – который меня ненавидит?

Губы Рейна кривятся в усмешке, чуть ли не сбивая меня с ног – настолько сильное презрение от него исходит:

– Сколько можно повторять? Ты – моя проблема! Как еще понятнее донести?

Быстро моргая, я качаю головой, в попытке осознать, что, черт возьми, происходит, но все безрезультатно:

– Ой, вот не надо. Просто скажи, что именно я делаю, раз ты злишься до такой степени, что готов рискнуть нанести травму своему квотербеку в середине сезона?

Киран вскидывает руки в воздух:

– Да все! Неужели не понимаешь? Ведешь себя на поле как какой-то король, шлепаешь по задницам своих товарищей по команде. Ах, ну да, ты ведь у нас би. – Рейн выплевывает последнее слово, как будто это что-то отвратительное, нечто, что ему претит произносить. – Смотреть противно. Могу только представить, как чувствуют себя парни.

Мои брови взлетают до линии волос:

– Никто в команде ни разу не упоминал, что шлепки по заднице доставляют им неудобство. За все годы, что я играю, и со времен моего каминг-аута, ни один парень не упомянул об этом при мне.

По крайней мере, как я так думаю.

Учитывая, сколько уже времени я не скрываю свои интересы, не припоминаю, чтобы кто-то из друзей или товарищей по команде высказывал мне претензии по этому поводу. И, честно говоря, никого из них не касается тот факт, с кем я сплю.

А, в нашем случае, Рейна.

На лице Кирана играет очередная усмешка, и он скрещивает руки на своей скульптурной груди:

– Так они тебе и сказали, ага.

Ок, вполне возможно.

– Да ладно тебе, Грейди. Ты ведь не один из них. Многие шлепают по задницам своих товарищей. Перестань быть гомофобом из-за того, что тебя совершенно не касается.

– Не касается?! – взрывается от возмущения Рейн. – Это практически сексуальное домогательство, Ривер! За такую хрень тебя могут выгнать из команды, если кто-то решится подать жалобу! – со всей свирепостью огрызается он. – А значит, это еще как меня касается. Я перевелся сюда не для того, чтобы играть в команде с хреновым КьюБи. В этом году мне любым способом нужно заполучить этот чертов перстень победителя, так что сделай всем нам одолжение – держи гребаные руки при себе.

– Похоже, тебе было на него плевать, когда ты выворачивал мне запястье на поле. – Будучи тем еще засранцем, я ухмыляюсь и отпускаю еще одну насмешку: – На самом деле, я не думаю, что твое поведение имеет какое-то отношение к перстню. Все дело в том, что мои руки касаются не твоей задницы. Я прав? Ты ревнуешь?

Забавно, как от моего комментария глаза у Кирана практически вылезают из орбит. Пусть и глупо, но мне доставляет удовольствие видеть его дискомфорт.

– Что? Нет, нет, – бормочет Рейн, обводя взглядом раздевалку.

Он смотрит куда угодно – на пол, шкафчики, скамейку – только не на мое лицо.

Какого черта?

Да быть того не может…

Но румянец на лице Кирана, и его бегающий взгляд лишь подтверждают мои слова. И честно говоря, меня шокирует это открытие.

– Подожди, ты, что, серьёзно ревнуешь? – Я не могу скрыть неверия в своем голосе.

Янтарные глаза Кирана в мгновение ока встречаются с моими. Он достаточно быстро берет себя в руки, но я-то знаю, что видел. Знаю, что прав.

– Нет, с чего бы мне ревновать? Кому я тут распинался о неловкости?..

Неловкости… Ну да, конечно.

Я ухмыляюсь, поймав Грейди на лжи, которая, словно водопад, извергается из его рта.

– Мы здесь только вдвоем, Рейн. Ты можешь снять свою маску, – шагнув в личное пространство Кирана, я прижимаю ладони к шкафчику по обе стороны от его головы, тем самым заключая парня в клетку. – Так вот откуда такая реакция? Поэтому ты не ударил меня и не сделал ничего, кроме как сжимал мою шею? Ты хочешь меня только для себя, да, детка? – Рейн изучает меня взглядом. От паники в его глазах мне хочется улыбнуться. Я делаю глубокий вдох, практически наслаждаясь ароматом его страха. Какие перемены. Вы только гляньте. – Знаешь, это нормально – признавать правду. Тем более, что я не возражаю против некоторого действия. – Прикусив нижнюю губу, я убираю руку со шкафчика и хватаю Рейна за подбородок.

Дыхание вырывается из Грейди короткими рваными вздохами, когда мой взгляд скользит по его лицу, останавливаясь на скулах, нижней части лица, губах.

Верхняя немного тоньше, чем нижняя, но все равно идеальна, и мне ужасно хочется к ней прикоснуться.

Должно быть, Киран замечает, что его рот привлек мое внимание, потому что хватает меня за подбородок и дергает вверх, заставляя встретиться с ним взглядом.

– Если ты меня поцелуешь, клянусь жизнью, я убью не только тебя, но и всех, с кем ты когда-то встречался. – Его рык не имеет ничего общего с обычными нападками, и когда я скольжу пальцами вниз по косым мышцам, клянусь, что ощущаю, как Киран дрожит.

– Ты сегодня полон угроз смерти, да, детка?

– Ривер, черт тебя дери, клянусь…

– Расслабься, – успокаиваю я, обрывая его протест. – Кто говорил о поцелуях?

Затем стряхиваю руку Рейна со своего лица и наклоняюсь вперед, потираясь носом об его скулу. Крепче сжимая подбородок Грейди, я отвожу его голову в сторону, чтобы предоставить себе доступ к шее парня. Мои губы касаются пульсирующей вены – прикосновение легче перышка – и на этот раз Рейн действительно вздрагивает.

Я ухмыляюсь, прежде чем прикусить ключицу, свободной рукой касаясь края полотенца, обернутого вокруг его талии, и медленно продвигаясь к узлу, удерживающему ткань вместе.

– Больше всего мне хочется оставить на тебе следы, на которые не способен поцелуй.

А потом я опускаюсь на колени, разрушая единственный барьер приличия, который был между мной и Рейном.

Глава одиннадцатая

Киран

По моим венам проносится паника, когда полотенце скользит вниз, приземляясь на пол, между нами.

Нет, не между нами. Под ним.

Потому что гаденыш стоит передо мной на коленях и смотрит на мой член, как на леденец. Словно только и ждет, чтобы провести по нему языком.

И это еще не самое худшее.

К своему ужасу, я тверд. Тверже камня. Гранита. Алмаза, мать его.

Нет, нет, чтоб меня! Нет!

Ривер ухмыляется, прежде чем обхватить мои бедра прямо под ягодицами, и мне приходится ухватиться за стенку шкафчика, чтобы не потерять равновесие. Потому что взгляд, которым он на меня смотрит – на мой член – как у ребенка рождественским утром. И весь мой мир фактически кренится на бок.

– Похоже, ты все же готов принять мое предложение, да, детка? – усмехается он, прежде чем скользнуть языком по головке в мучительно мучительном темпе.

С моих губ срывается неконтролируемый стон, и я проклинаю себя – и его – за то, что оказался в таком положении. У меня бледнеют костяшки пальцев, когда Ривер проводит языком от основания к головке одним долгим томным движением, задевая чувствительную нижнюю часть.

Это и мучение, и блаженство, завернутые в один шестифутовый пакет.

– Черт, – выдыхаю я.

Мои глаза умоляют закрыть их и позволить разуму насладиться блаженством, которое я испытываю. Но я не могу отвести взгляд.

Прежде чем успеваю сделать хоть движение, чтобы оттолкнуть Ривера, потому что это то, что я должен сделать, его язык путешествует вдоль одной из моих косых мышц. Сначала скользит вниз, останавливаясь чуть выше паха, а затем снова вверх по другой стороне. Ривер обращает особое внимание на строчку текста на моем бедре, покусывая татуировку своими идеально ровными зубами, прежде чем провести языком по следам, которые оставил.

– Добро сгубить нас может, грех – спасти, – обдавая кожу горячим дыханием, читает он в слух цитату Шекспира, выведенную готическим шрифтом.

Ту, которую я набил в день своего восемнадцатилетия, для того чтобы помнить поганую правду: мерзкие и продажные ублюдки всегда будут пробиваться наверх, а хорошие люди никогда не получат заслуженных почестей.

Уж мне ли не знать. Я лично видел эту неприглядную правду. И, к своему стыду, воплотил ее в жизнь.

Ривер покусывает слово «грех», и, Боже… реакцию моей плоти можно назвать именно так.

Грешной.

От его прикосновений покалывает каждый дюйм моей кожи. Даже там, где Ривер не касался. С каждым взмахом его языка и покусыванием зубов, по венам струятся огонь и лед, и разум замирает от эйфории.

Удовольствие, которое вызывает агонию и отвращение к самому себе.

Господи, я умер и попал прямо в ад.

Двигаясь вниз от моего пупка, Ривер скользит губами по тонкой дорожке, ведущей обратно к моей умоляющей о внимании эрекции.

– А я-то думал, что не нравлюсь тебе, – смеется Леннокс мне в лицо. Его голос хриплый и пронизан желанием.

– А ты и не нравишься, – бормочу я сквозь стиснутые зубы, взывая к здравомыслию своей плоти. Но у моего члена свой собственный разум, и он твердо стоит на том, чтобы очутиться во рту у Ривера. Тело продолжает меня предавать, пульсируя и отчаянно желая получить освобождение, когда Леннокс касается моей промежности, а затем смыкает пальцы на члене.

– Хм, твоя реакция говорит об обратном.

А потом самым восхитительным образом его рот обволакивает мою плоть. Не припомню, чтобы чье-то прикосновение так действовало на мои нервные окончания, что казалось, будто те горят.

Его рот… сведет меня с ума.

Я неосознанно закрываю глаза, когда Ривер вбирает меня глубоко в свое горло. Он не нежен и не стесняется того, как прикасается, сосет и трахает меня своим ртом, двигаясь быстрее и увереннее, чем любой другой, кто был со мной.

Кроме одного.

И когда я снова открываю глаза, на меня смотрят не бирюзовые глубины Ривера, а два шоколадных озера, которые я презираю.

Мои губы кривятся в оскале, когда я смотрю, как с каждым движением бедер моя длина исчезает в его горле, но он ни на мгновение не отрывает от меня своего взгляда. Как будто не хочет пропустить ни секунды.

Мои пальцы взлетают к темно-русой макушке, путаясь в прядях, пока я изо всех сил пытаюсь ухватиться за них получше. Вцепившись в волосы парня, я начинаю двигать бедрами, попадая в стенку горла с каждым размеренным толчком. В уголках его глаз собираются слезы, но он, по-прежнему, пристально на меня смотрит.

Опусти взгляд, мать твою. Отведи его.

Но он не сдается, и неважно с какой силой и скоростью я трахаю его рот, притягивая руками все ближе и в то же время толкаясь в горло. Он обхватывает рукой мои яички и нежно разминает их в ладони, оттягивая в нужные моменты, когда мой член находится в самой глубине, чтобы я увидел звезды.

Но тут происходит нечто странное.

Его глаза на долю секунды меняют цвет с коричневого на голубой, а потом… закрываются. Парень смыкает веки, отпуская мой член и двигаясь ниже, прежде чем вобрать в рот одно из яичек.

Раньше он никогда так не делал.

Пальцы нежно касаются внутренней стороны моего бедра. В легкой дразнящей ласке его язык кружит вокруг моей мошонки, облизывая и посасывая так, будто это последнее, что парень делает в жизни. При мысли о том, что это больше не повторится, с моих губ срывается стон.

Потому что так и будет. Это последний раз.

Когда его рот отрывается от моих яиц, я снова издаю стон.

Черт бы его побрал за то, что мне сейчас так хорошо.

Я ощущаю, как язык парня прокладывает ленивую дорожку по моей промежности, прежде чем скользнуть вниз по внутренней стороне бедра.

К моему бесконечному кошмару добавляется новая деталь:

– У меня такое чувство, что тебе нравится, когда ласкают твои яички, детка, – бормочет он, но голос звучит так же странно, как и слова. Недостаточно низкий и не наполнен воспоминаниями о словесных перепалках. К тому же он никогда со мной не заговаривал. По крайней мере, до этого момента. – Уверен, что с пальцем внутри тебе бы понравилось больше. Или, может, ты предпочел бы язык?

Мои глаза распахиваются, ошеломленные и растерянные. Я замечаю каштановую макушку. Аквамариновые глаза Ривера на мгновение встречаются с моим взглядом, прежде чем закрыться, когда тот снова обхватывает губами длину.

Ривер.

Я вздрагиваю не только от удовольствия, которое дарит мне его рот, но и от облегчения.

Слава богу. Это всего лишь Ривер.

Черт. Погодите. Нет.

Чертов Ривер.

Все это время… был только он.

Меня накрывает головокружительное унижение, потому что, черт возьми, я просто… он… и я…

Нужно остановить Ривера, пока все не зашло слишком далеко – дальше, чем уже случилось, но мой разум не позволяет сформулировать мысль после экстаза, который дарит его рот.

Мои пальцы скользят по каштановым волосам в попытке оторвать парня от себя. Но ничего не получается. Он мне не позволяет. Просто продолжает обрабатывать меня своим языком, который хлещет в ответ на мои самые жестокие оскорбления. Своими губами, которые ухмыляются каждый раз, когда Ривер понимает, что загнал меня в угол.

Именно туда, где хочет видеть.

Вот и сейчас, словно почувствовав мои мысли, парень снова открывает глаза.

Синие, как океан. Не карие.

Не. Карие.

Завороженный, я наблюдаю, как, не сводя с меня глаз, он скользит вверх и вниз по моей длине. От этого вида – эрекции, между его розовыми губами, и пристального взгляда, который касается моей души – я еле сдерживаюсь, чтобы не пролиться в его рот.

– А тебе идет… когда ты стоишь передо мной на коленях… – двигая бедрами, я толкаюсь в его горло, вынуждая принять меня еще глубже.

Своими пальцами, все еще запутанных в его волосах, я хватаюсь за пряди и крепко удерживаю его голову, в очередной раз толкаясь в горло.

И на этот раз я вижу Ривера.

Только его.

Он позволяет мне взять на себя контроль, которого я жаждал с самого начала, и со мной что-то происходит.

Во мне разгорается огонь, которого я никогда раньше не чувствовал, пылающий ярче солнца и пожирающий меня изнутри. Это опасное напряжение грозит обуглить каждый дюйм моего идеально выстроенного фасада безразличия.

Потому что, как бы мне ни претила эта мысль, я неравнодушен к Риверу. Между нами гудит мощная связь, напоминающая кипящую лаву. И нужно быть глухим и слепым, чтобы ее не чувствовать.

Но, это не значит, что я должен быть в восторге.

Ривер издает низкий стон – мой член погружается глубоко в его горло, так глубоко, что, клянусь, вижу движение за его кадыком. Он ловит мой взгляд, когда практически заглатывает длину целиком, и я проливаюсь в его горло, прежде чем могу себя остановить.

Ривер продолжает сосать мой член и кружить по нему языком, пока я всхлипываю, распыляя самый долгий оргазм в своей жизни. А он все лижет меня так, будто я чертов леденец, не прекращая свои нападки, пока мне не удается отпустить его волосы.

Осознавая, что высосал меня досуха, Ривер откидывается на пятки и смотрит на меня пристальным взглядом. Его грудь вздымается, пока он пытается выровнять дыхание. Между нами витают невысказанные слова, из которых наиболее походящей является фраза «это больше не повторится». Говорю я себе мысленно, но мои губы не могут произнести ни слова. Все, на что я способен, это стоять с отрытым ртом, уставившись на крошечное пятнышко спермы в уголке губ Ривера.

Он высовывает язык, чтобы облизнуть их, и, должно быть, ощущает ее вкус, потому что касается уголка большим пальцем и стирает пятнышко, прежде чем поднести подушечку к лицу, чтобы взглянуть на влагу молочного оттенка.

И тут происходит самое странное.

Ривер ухмыляется. Расплывается в широкой ухмылке, как будто вид моей спермы на пальце – самая забавная на свете вещь.

Внесу ясность, это не смешно. Вообще.

На самом деле это охренеть как плохо.

Ривер держал мой член во рту. Пробовал на вкус мою кожу. Мою сперму. Мое желание к нему.

И это так извращенно.

Мерцание влаги на подушечке его пальца означает… что Леннокс сумел до меня добраться.

Ривер смеется, поднимаясь с колен и облизывая губы – звук неповторимый, жидкий как теплый мед. И я ненавижу себя за то, что мне нравится его звучание.

А когда Леннокс снова оказывается передо мной, и наши взгляды находятся на одном уровне, клянусь Богом, мне кажется, что он собирается слизать эту каплю спермы со своего пальца, как поступают вульгарные мужчины после того, как удовлетворят женщину ртом.

Похоже, именно так Ривер и поступит.

Я уже собираюсь отчитать его – сказать, чтобы он отвалил от меня, произнести хоть что-то, но в ту же секунду его палец оказывается у меня во рту, задевая мой язык и оставляя на рецепторах соленый привкус моего освобождения.

Ублюдок.

Удерживая язык своим пальцем так, чтобы я не смог заговорить, Ривер наклоняется, касаясь губами моего уха:

– Мне нравится, как ты сражаешься со мной, детка. От этого вкус твоей спермы кажется еще слаще.

А потом он отталкивается от стенки шкафчика и направляется к двери, по пути хватая свою сумку и даже не потрудившись оглянуться назад.

Глава двенадцатая

Киран

Кто-то зовет меня по имени, когда я открываю дверь в тренажерный зал, решив потренироваться перед выходными. Обернувшись, я замечаю Ривера, который спешит в мою сторону.

Стыдно признаться, но я избегаю его с момента… происшествия… в раздевалке.

И под «происшествием» имеется в виду лучший минет в своей жизни. Который сделал мне не кто иной, как Ривер Леннокс.

Не то чтобы он тоже искал моего общества.

С тех пор прошло уже несколько недель, но между нами до сих пор сквозит неловкость. Мы не ссоримся и не делаем ехидных замечаний. Даже не смотрим друг на друга, словно пришли к какому-то негласному соглашению. Случая в раздевалке никогда не было, если притвориться, будто одного из нас не существует.

И до сих пор это отлично получалось.

Так почему же Ривер решил все изменить?

Я стискиваю зубы, когда он подбегает ко мне, останавливаясь у подножия лестницы. Леннокс выгибает бровь и кивает на спортивную сумку, висящую у меня на плече.

– Куда собрался? У нас ведь сегодня нет ни силовой, ни тренировки на поле. Следующие два дня мы свободны.

– Я в курсе, – огрызаюсь я, – но матч в Пенсильвании только на следующей неделе, а мне больше нечем заняться, кроме как болтаться без дела.

– Разве ты не собираешься домой? – спрашивает он, не обращая внимания на мой резкий тон.

Я усмехаюсь:

– На два дня? Нет, спасибо.

– Тогда что ты делаешь на День Благодарения?

Я вздыхаю, закатывая глаза, потому что Риверу везде нужно сунуть свой нос.

– Кому какая разница? А теперь, если не возражаешь, я хотел бы попасть внутрь и успеть потягать железо до того, как родятся мои внуки.

Ривер взлетает по ступенькам шустрее, чем гребаный Рокки Бальбоа.

– Придурок, тебя убьет, что ли, если проявишь немного вежливости? Я как раз собирался пригласить тебя в свой дом на День благодарения, раз ты не можешь провести его с семьей.

Я в замешательстве делаю шаг назад:

– Что? С чего бы тебе меня приглашать? – прищурившись, смотрю я на него. – К тому же, я не принимаю приглашений из жалости.

Ривер вздыхает, сцепляет пальцы на затылке поверх кепки, одетой задом наперед, и начинает пятиться вниз по лестнице с дурацкой легкостью, будто нисколько не беспокоится о том, что может оступиться и упасть.

– Ну, прости, если пытаюсь быть вежливым, Рейн. Просто забей.

Он снова зовет меня этим раздражающим прозвищем.

– Кажется, я просил тебя не называть меня так, – бормочу я сквозь зубы, крепче сжимая ручку двери.

Словно задумавшись, Ривер склоняет голову набок:

– Хм, правда? Должно быть, вылетело из головы после того, как ты охотно трахнул меня в рот.

И вот оно.

Ублюдок.

В мгновение ока я спускаюсь по лестнице, обхватив рукой его горло и прижимая к каменной стене. Глаза Ривера сегодня больше синие, чем зеленые, и сияют восхитительным осознанием ярости, которую он только что во мне вызвал.

По какой-то непонятной причине Леннокс любит меня раздражать. И по той же странной причине… Я позволяю ему это делать. Каждый чертов раз.

– Мы не будем это обсуждать. Вообще, – рычу я, стоя с парнем нос к носу. – Никогда.

Ривер наклоняется ко мне, вжимаясь шеей в мою ладонь:

– А то что? – шепчет он, вероятно, потому что не может говорить громче. Его мягкий и дразнящий рот находится так близко, что я чувствую, как мой член оживает. Да что ж это за херня такая? – Что бы ты сделал, Рейн? Трахнул меня в попытке подчинить своей воле? – Я ощущаю, как Ривер ухмыляется, и, да, блядь, это именно то, чего я хочу. – Прости, что разочаровываю тебя, детка, но ты уже должен был понять, что я совсем не послушный.

Каким-то образом Ривер скользит рукой вверх и вцепляется мне в горло, заставая врасплох. Воспользовавшись моим потрясением, Леннокс разворачивается и всем телом прижимает меня к стене.

Я все еще удерживаю руку на его шее, но хватка Ривера на моем горле гораздо более крепкая. Затем я чувствую, как его эрекция трется о мою ногу, и мой предательский член решает, что ему это нравится, потому что болезненно напрягается, несмотря на мое мысленное отвращение.

Да чтоб тебя.

– На самом деле, некоторые сказали бы, что мне нравится иметь преимущество, – глаза Ривера сверкают, а улыбка сияет лукавством. – Быть доминантом. – Он наклоняется к моему уху и мягко прикусывает мочку, прямо там, в гребаном пятачке, чтобы весь кампус видел. Меня пронзает ужас от того, что кто-то может нас поймать. А ещё… Возбуждение. Такое сильное, что я даже не замечаю, как слабеет моя хватка. – Учитывая всё вышесказанное, неудивительно, что обычно я получаю всё, чего хочу, – язвит Ривер, отстраняясь, чтобы посмотреть мне в лицо. – А в данный момент всё, чего я хочу – не чувствовать себя конченным придурком, пока ужинаю с семьей в День Благодарения, прекрасно зная, что ты проводишь его в одиночестве. – Ривер отталкивает меня и отступает, начиная спускаться по лестнице: – Заеду за тобой завтра в четыре. Не заставляй меня ждать.