Текст книги "Следуй за рекой (ЛП)"
Автор книги: Ч. Риччи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
Но, спойлер, я не могу.
Вместо этого я вклиниваюсь в его личное пространство, достаточно близко, чтобы он посмотрел на меня и высказал мне всё в лицо.
– Зачем мне это? Ты так и не дал мне нормального ответа, не говоря уже о весомой причине.
Киран кусает свою нижнюю губу, и я смотрю вниз, наблюдая, как сжимаются и разжимаются его кулаки, словно он пытается сдержаться и не сделать какую-нибудь глупость. Например, ударить меня.
Когда через минуту Киран наконец заговаривает, его голос пропитан ядом, который проникает в мою кожу:
– Ладно, тогда так. Я не ассоциирую себя с гребаными педиками. А теперь убирайся к чертовой матери, пока я не разукрасил твое лицо.
У меня отвисает челюсть, когда до меня доходит, что он только что сказал. Как назвал меня.
Мне не чуждо слово «педик». С тех пор, как перешел в старшую школу, я сталкивался с разными стадиями гомофобии, даже в таком толерантном городе, как Боулдер. Пусть и редко, но это случалось.
И всё же я никогда не думал, что меня так глубоко ранит тот, кого я едва знаю. Тот, к кому по неизвестной причине испытываю безумное влечение, словно мотылек, летящий на пламя.
И что в итоге? Киран проводит линию на песке, чтобы мы находились по разные стороны из-за того, что я не уважаю людей, которые говорят обо мне гадости.
Грейди не ждет моего ответа. Просто разворачивается и идет по дорожке к своему корпусу. Словно не он только что сбросил на меня бомбу, которая разорвала наше общение на куски.
Я смотрю ему вслед, наконец-то понимая одно: каждое наше общение сводится к тому, что он от меня уходит.
Глава пятая
Киран
– Продолжай, парень. У тебя почти получилось, – говорит мне Дрю, сосредоточившись на секундомере, который держит в своей руке.
Мышцы ног горят, пока я продолжаю выполнять упражнения на лестнице с любимым из близнецов Бенсонов. Не то чтобы я имел что-то против Эллиота. Но после того поучительного разговора, который состоялся у нас на вечеринке в женском обществе, я предпочел бы держаться от него подальше. У меня нет желания отвечать на его вопросы или, боже упаси, напоминать, что я не гей, и не трахаюсь с квотербеком – или раздаю минеты, или еще что – ради того, чтобы получить какие-нибудь привилегии.
Нет.
Мяч оказывается в моих руках, потому что я хороший игрок, и все в команде об этом знают. На данный момент я более чем доказал свою ценность.
Вот только сегодня этого не чувствую.
Зато ощущаю, что мои ноги скоро отвалятся или даже сгорят на резиновом полу спортзала от того, насколько быстро я двигаюсь.
Но моей скорости все равно недостаточно.
Даже не глядя на секундомер в руках Дрю, я знаю, что двигаюсь медленнее, чем обычно. Несмотря на то, сколько усилий прикладываю, я знаю, что сегодня даже не достиг своего обычного результата.
Так происходит, когда меня что-то отвлекает.
Дело в том, что я всегда сосредоточен на цели. По крайней мере, когда нахожусь на поле или в тренажерном зале. Это единственные места, где я могу дать волю своей агрессии.
Мой оазис.
За исключением того, что теперь этот райский сад запятнан скользкой змеей по имени Ривер Леннокс.
Он везде, где и я. Постоянно. Как будто ищет меня. Наблюдает только для того, чтобы лишить меня душевного комфорта.
Конечно, я понимаю, что всё не обязательно так. Мы товарищи по команде, и нам приходится видеть друг друга на поле, в тренажерном зале или где-то еще. Но встретиться случайно в кампусе, аудитории или в кафетерии?..
В гребаном продуктовом в воскресенье вечером?
Без этого можно было бы и обойтись.
Глянув на Ривера, который, в данный момент, делает жим ногами вместе с Гарретом, я ощущаю, как в моей груди зарождается рык, пока продолжаю топать ногами по лестнице.
Если быть честным, по большей части, моё раздражение связано с самим собой, а не с Ривером.
Не знаю, почему ушел от него на днях. Быть би – не преступление, и я не какой-то там невежественный мудак. Ромэн тоже был би, но я никогда не ощущал себя рядом с ним неловко.
«Пока он не решил поцеловать тебя в ночь перед отъездом в колледж, оставив тебя не только без друга, но и в аду», услужливо напоминает мне разум.
Не то чтобы я был из тех, кто держит обиду.
Ладно, это наглая ложь, но не совсем, когда дело касается Ромэна. Хотелось бы верить, что каким-то образом у нас получилось бы преодолеть ту неловкость, и всякий раз при встрече мы могли бы над собой посмеяться. К примеру: эй, а помнишь тот раз, когда ты поцеловал меня, а мне не нравятся парни?
Но Ромэн поцеловал меня, а потом просто… уехал. Уехал в тот момент, когда моя жизнь по спирали покатилась вниз – в самую темную глубину ада, без веревки, за которую можно было бы схватиться, чтобы спастись от удара.
Не говоря уже о том, что он оставил меня в растерянности.
Этот шаг был похож на последний гвоздь, забитый в «гроб» нашей дружбы, с тех пор, как мы познакомились.
Вот из-за чего я затаил злобу.
Так почему же для меня настолько важно, что би именно Ривер?
В конце подхода я спускаюсь с лестницы и машу Дрю прежде, чем он озвучит мое время. Я уже знаю, что оно – отстой, но мне необязательно знать, насколько.
Вместо того, чтобы взять себя в руки, мой взгляд снова устремляется к Риверу, наблюдая за тем, как при каждом движении напрягаются мышцы его ног.
Даже я могу признать, что парень хорош собой. Короткие каштановые волосы, глаза, оттенок которых, клянусь, постоянно меняется от голубого к зеленому, и две ямочки на щеках. В добавок ко всему Ривер обаятельный, забавный и приятнее, чем восемьдесят процентов людей в моей жизни.
Он – образец идеального ребенка для каждого родителя, и идеальный парень для каждой девушки.
Правда ему нравятся не только они…
Боже, не знаю, почему мой разум продолжает цепляться за этот факт. Я не могу объяснить, почему у меня возникло инстинктивное желание послать Ривера куда подальше только потому, что он более открыт в сексуальном плане. Так или иначе, это не моё дело. Но в тот момент меня пронзило то же чувство, что и в ночь вечеринки, когда я впервые узнал о предпочтениях Леннокса.
В каком-то смысле ощущение напоминало инстинкт самосохранения. Бей или беги.
И, клянусь жизнью, я не понимаю, откуда оно взялось.
Потому что, по правде говоря, за те несколько раз, что мы общались с Ривером, у меня сложилось о нем хорошее впечатление. Я мало что знаю, кроме того, что он родом из Колорадо и учился в школе вместе с Эллиотом и Эндрю, а также сыном тренера Скотта. И прибавьте к вышесказанному приличный музыкальный вкус.
Когда я наблюдаю, как Ривер спрыгивает с тренажера и игриво толкает Гаррета на свое место, то начинаю понимать… Вот почему интуиция говорит мне бежать от него к чертовой матери.
Ривер… напоминает мне Ромэна.
Да, их волосы одного оттенка, но на этом сходство во внешности заканчивается. Аквамариновые глаза вместо зелено-карих. Атлетическое телосложение вместо худощавого. Предпочтение шортам и майке, вместо костюма-тройки.
Не говоря уже о том факте, что Ромэн в жизни не сделал бы татуировку, а у Ривера их несколько.
Внешне они совсем не похожи.
Но сейчас, когда Ривер смеется, шутит и выглядит таким счастливым, несмотря на то что у нас проходит тяжелая силовая тренировка…
Весь его образ напоминает мне Ромэна.
Веселый, беззаботный, общительный. Такой дружелюбный, что смотреть тошно.
И наверняка, Ривер, как и Ромэн, готов отдать последнюю рубашку. Отчего всё становится еще более запутанным.
Я никогда по-настоящему не размышлял о последствиях разрыва с Ромэном, который большую часть жизни был моим лучшим другом. На самом деле, я старался вообще о них не думать, делая вид, будто ничего и не было.
Так почему же эта схожесть настолько меня раздражает? Может, из-за ошеломляющего чувства… близости, которое я ощущаю, когда нахожусь рядом Ривером?
Честно говоря, не знаю, как описать, но что бы там ни было, это обоюдоострый меч. Лучшее, что случалось со мной, по крайней мере, если мы говорим о футболе, и смертельное оружие, учитывая все вышеперечисленные признаки.
Глупо думать, но иногда мне хочется, чтобы у нас не было той химии на поле. Чтобы вместе мы не составляли такую отличную команду, когда дело касается игры.
Не совсем так.
Мне нравится выигрывать, и кайф, который я получаю от отличного паса или тачдауна, не исчезнет даже по прошествии времени. Но если бы у меня не было квотербека, которого я понимал бы с полуслова, про победу и говорить бы не пришлось.
Мне просто хочется, чтобы мы не могли читать друг друга до такой степени, что кажется, будто наши разум и тело – единое целое. Наши мысли настолько синхронны, что мне даже не нужно смотреть на Ривера, чтобы понять, куда летит мяч и как быстро нужно бежать, чтобы благополучно его поймать. А учитывая безумные пасы Леннокса, он тоже чувствует эту связь. Иначе ни за что бы не доверил мне мяч, который бросал в Зачетную зону11.
Именно это меня и расстраивает. Хотя и не должно.
С другими КьюБи у меня не было ничего подобного. Так что, как бы эта связь ни раздражала меня на личном уровне, она просто невероятна.
– Ну что, моя очередь? – произносит Дрю достаточно громко, чтобы я услышал.
Его голос вырывает меня из размышлений. Я качаю головой и жестом показываю, чтобы он снова включил таймер.
Мне просто необходимо взять себя в руки и сосредоточиться на тренировке. А значит, нужно отвлечься от гребаного Ривера Леннокса.
– Погнали, – говорю я и, не дожидаясь ответа, снова начинаю изнурительный шаг по лестнице.
И точно так же, как и в прошлый раз, я знаю, что не на высоте. Всё мое тело, кажется, движется как черепаха, застрявшая в смоле, пока разум продолжает блуждать в мыслях о Ромэне и Ривере, раздражая все больше и больше.
Я напрягаюсь, когда слышу его смех с другого конца зала – низкий и хриплый, словно дорогой виски, скользящий по моему горлу.
Да чтоб тебя черти драли.
Я снова схожу с лестницы. Дрю тихо присвистывает, глядя на секундомер, и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
– Да, да, я знаю, что сегодня не в форме, – говорю я и хватаю бутылку с водой со скамейки, чтобы сделать глоток.
– Не хочется тебя расстраивать, но… – Дрю обрывает себя, когда до нас доносится смех Ривера, привлекая тем самым внимание.
Они с Гарретом ведут себя как два идиота и явно покончили с тренировкой, потому что ни черта не делают. Взглянув на часы, я понимаю, что наше время почти вышло, и моё сердце замирает.
За эту тренировку я никак не улучшил свой результат. Если только непристойный уровень досады не считается достижением.
И всё из-за одного раздражающего квотербека, который отвлекает всех своей вознёй. Вот и сейчас, они с Гарретом толкают друг друга, пока Ривер не зажимает его, рукой обхватывая шею.
Когда я ловлю себя на том, что снова смотрю на Ривера, замечая, как от движения мерцают его тату, то мысленно вздрагиваю.
Какое мне вообще дело, чем он там занимается?
Стянув через голову футболку, я вытираю ею пот со лба, прежде чем бросить на пол возле Дрю.
– Еще раз, – рычу я, указывая на секундомер в его руке.
Дрю вздыхает, явно думая, что мне нужен перерыв, или, может, желая сделать еще один подход до того, как тренировка закончится. Но он хороший товарищ по команде, так что просто кивает и нажимает кнопку на секундомере, давая мне возможность снова начать упражнение.
Дрю может считать, что я должен успокоиться и привести голову в порядок, и будет совершенно прав. Но что мне явно нужно, так это отвлечься от своего и без того отвлекающего «отвлечения». А так как боксировать или делать что-то, что может повредить рукам, не разрешается, да и сесть за краски нет возможности, придется тренироваться.
Но этим вечером? Готов поспорить на что угодно, что буду сидеть с кистью в руке.
Мое сердце бешено колотится о грудную клетку, пока я бегу по ступенькам с такой скоростью, словно от этого зависит моя жизнь.
И хотя нет никакой угрозы для жизни, клянусь, с моим здравомыслием дело обстоит именно так.
Потому что даже сейчас, когда силы почти на исходе, я все еще его чувствую. Взгляд Ривера, который следит за каждым моим движением.
Он почти осязаемо скользит по моему телу, ласкает каждый дюйм обнаженной кожи. Пронизываюший. Мощный.
Стиснув зубы, я пытаюсь закончить подход с теми силами, которые у меня еще остались.
Когда мои ноги касаются пола, я стою весь мокрый и еле дышу. Дрю мгновенно останавливает секундомер, и я смотрю на него, заложив руки за голову и пытаясь восстановить дыхание.
– Ну? – нетерпеливо спрашиваю я.
– Чувак, – качает он головой. – Это твое лучшее время.
Закашлявшись, я делаю еще один глоток воды:
– И что это значит? Всю тренировку я был полным дном.
Дрю невесело смеется и бросает мне секундомер, который я с легкостью ловлю.
– Ну, если под словом «дно» ты подразумеваешь лучший результат за все время, что ты провел в Колорадо, то да, чувак, сегодня ты пробил дно.
Я бросаю взгляд на таймер на дисплее. Моему разуму требуется минута, чтобы запомнить цифры и осознать, что Дрю был прав. Это лучшее время, которого я достиг с тех пор, как перевелся. Черт, да может, вообще за всю спортивную карьеру.
Как такое возможно??
Внезапно я слышу неторопливые хлопки с другого конца зала и тут же понимаю, кто это.
А когда поворачиваюсь лицом к Риверу и бросаю на него кислый взгляд, то не готов к тому, что обнаружу.
Он опять на меня смотрит.
Именно так, как я просил его не смотреть.
Его взгляд скользит по моей обнаженной груди и торсу к поясу шорт, обжигая каждый дюйм моей кожи и останавливаясь на татуировке с боку – словах, которые, как я знаю, слишком малы, чтобы прочесть с такого расстояния, прежде чем неторопливо вернуться к моему лицу.
А потом ублюдок перестает хлопать и улыбается.
Я прикусываю щеку. Мне нужно успокоиться, прежде чем я пойду к нему и убью за то, что он так на меня смотрит.
Ромэн никогда не делал ничего подобного. Не показывал открыто свой интерес. Он был хорошим другом, и если его что-то и привлекало, то парень держал это при себе, считая, что я буду испытывать неловкость.
До той ночи.
А Ривер? Он открыто дает понять, чего от меня хочет, и это так извращенно.
Мы ведь товарищи по команде. И должны полагаться на другого, чтобы в трудную минуту читать друг друга без слов. Отточить эту чертову химию, которая течет между нами, хочу я этого или нет.
Но как, черт возьми, я могу доверять Риверу, если меня «штормит», когда мы оказываемся рядом?
Как я могу знать, что он прикроет мне спину на поле, если теперь решил сделать все возможное, чтобы не скрывать свое влечение ко мне?
Ответ прост… Никак.
Ривер подходит, покусывая нижнюю губу… чем привлекает мое внимание. Мой взгляд прикован к его рту. Его губам. И на них появляется дерзкая ухмылка.
А когда я, наконец, выхожу из транса, чтобы посмотреть Риверу в глаза, их блеск дает понять, что меня поймали с поличным.
Вот черт.
К горлу начинает подниматься желчь, когда Ривер останавливается передо мной. От него волнами исходит самоуверенность, и мой желудок ноет еще сильнее.
Кивая головой, прежде чем слегка наклонить ее, он криво усмехается:
– Ты отлично смотрелся. Прям ух!
Клянусь, что стараюсь не воспринимать его слова как какую-то форму двусмысленности. Но стоя перед ним полуголым, я ни за что на свете не смогу забыть, как Ривер пожирал меня взглядом за несколько мгновений до того, как заговорить. Это был буквально трах глазами третьей степени.
Больше похожий на изнасилование, потому что я определенно этого не хотел.
– Без разницы, – бормочу я, отворачиваясь от Ривера, чтобы схватить полотенце, которое положил на стойку с гантелями, вытираюсь и быстро натягиваю футболку.
Последнее, что мне нужно – стоять без футболки рядом с этим парнем. Скорее всего, он воспринял бы это как приглашение.
Даже не взглянув в его сторону, я направляюсь за своими вещами, готовый сбежать.
Пожалуйста, просто продолжай меня игнорировать, и все снова станет хорошо.
– Без разницы? – смеется Ривер, следуя за мной. – И это все, что ты можешь сказать?
Я смотрю на него, прежде чем взглянуть на дверь, желая сбежать и вернуться в квартиру. Поджав губы и делая вид, что обдумываю его слова, потому что, это всё, на что у меня есть силы, я киваю:
– Именно так. Поэтому я и ухожу, Ленни. Обычно это означает конец разговора.
Чтобы еще больше доказать свою точку зрения, я начинаю шагать к двери. И, конечно же, поскольку у Вселенной против меня какой-то заговор, раз она постоянно делает меня несчастным, Ривер следует за мной по пятам. Даже когда я выхожу из спортзала и иду по пустынному коридору, то слышу за спиной его шаги.
– Что, черт возьми, между нами происходит? – шипит он, хватая меня за руку и дергая. Мне приходится повернуться к нему лицом. Я вижу ярость в его глазах, которую никогда не замечал раньше. – Потому что, с моей точки зрения, ориентация не имеет ничего общего со способностью играть на поле. Как по мне, так это единственный вариант, из-за которого ты решил не общаться со мной.
Я усмехаюсь и закатываю глаза:
– Ты, что, не слушал меня на днях? Ясно же, что проблема в тебе. Не в твоей ориентации, а в тебе в целом. Так что сделай мне одолжение, убирайся с глаз долой.
Ривер раздраженно смеется:
– Как простой разговор и похвала, насчёт того, как хорошо ты смотрелся на тренировке, могли тебя обидеть?
– Может, из-за того, что ты на что-то намекал? – огрызаюсь я, приближаясь к нему в едва сдерживаемой ярости.
– Тебе серьёзно стоит вернуться в реальность, если ты думаешь, что всё, что я говорю, имеет какой-то подтекст.
Усмешка пробегает по моему лицу, когда я смотрю на Ривера с презрением. Потому что пошел он. Я знаю, в какую игру играет Леннокс, и вижу его насквозь. Он из тех парней, которые готовы принять любой вызов лицом к лицу и бороться изо всех сил, лишь бы его преодолеть. Победить во что бы то ни стало.
Вот, что во мне видит Ривер. Вызов. Игру, в которую можно играть и выигрывать.
Не на того напал.
– Иди на хрен, Леннокс.
Ривер ухмыляется, скрещивая руки на груди:
– Почему бы тебе не пойти туда самому, Грейди?
У меня чуть ли не выскакивает челюсть в попытке держать рот на замке, сохранять хладнокровие и не позволять Риверу до себя добраться, независимо от того, насколько это противоречит моей природе.
– Feisigh do thoin fein, – бормочу я себе под нос по-гэльски.
Потому что да, я зрелый парень двадцати одного года, который только что сказал Риверу пойти и трахнуть свою задницу на языке, который точно ему не знаком.
Я снова разворачиваюсь, чтобы продолжить свой путь, но Ривер хватает меня за руку:
– Ой, вот только не надо, придурок. Хочешь оскорбить меня? Так сделай это на языке, который мне понятен. Тогда я, по крайней мере, буду знать, почему мне приходится бороться со своим инстинктом съездить тебе по лицу.
Мой взгляд прикован к его хватке на моей руке – там, где соприкасается наша кожа.
Это всего лишь наш второй физический контакт, который длится больше, чем короткое мгновение. И так же, как и в прошлый раз, мою плоть обжигает жидкий лёд.
Меня бесит, что Ривер каким-то образом вызывает во мне… что-то. Не думаю, что смогу найти название этому ощущению, даже если попытаюсь.
– Убери от меня… свою… блядскую… руку.
– А то, что? – бросает он вызов, вторгаясь в моё личное пространство. – Опять назовешь меня педиком? Гомиком? Твинком? Давай, детка, выскажись. Выложи всё, как есть. Потому что нет ничего такого, чего бы я не слышал сотни раз.
Его улыбка угрожающая, наполненная ядом. Она совершенно не подходит к той блестящей маске, которую Ривер носит каждый день.
Потому что так и есть. Гребаная маска.
Леннокс и близко не тот идеальный золотой мальчик, за которого себя выдает. Потому что он ублюдок с мелкой душонкой и явно жаждет вражды. Ривер может сдерживать себя до конца жизни, но я вижу его насквозь.
– Держись от меня подальше, и нам не придется ничего выяснять, – огрызаюсь я, выдергивая руку из его хватки и стараясь не замечать прохладного ощущения, омывающего мою кожу там, где раньше были его пальцы. Словно она по ним скучает.
Что? Ничего подобного. Ты совсем уже, что ли?
Я снова иду по коридору, и, слава Богу, не слышу никаких шагов позади. Но голос Ривера, низкий и глубокий, даже на расстоянии прорезает застоявшийся воздух:
– И как мне, по-твоему, это сделать, а, Киран? Мы ведь товарищи по команде и видимся каждый чертов день. У меня нет возможности держаться от тебя подальше, потому что, нравится нам это или нет, мы застряли вместе на следующие несколько месяцев, пока не закончится сезон.
Поверь, я считаю дни.
– Ты думаешь, я этого не знаю? – говорю я сквозь зубы, поворачиваясь к нему лицом. – Уверен, что знаю получше, чем некоторые. Просто держитесь подальше, кроме игры, и у нас не будет проблем.
– Конечно, ведь у нас так хорошо получается, – бормочет Ривер, качая головой, прежде чем провести рукой по волосам. – Я никогда не напрашивался стать твоим врагом. Мне и не нужно было. Ты сам все сделал.
Ривер не ошибается. Это все мои собственные действия, и я это знаю.
Именно я не могу совладать с собой и разобраться с собственным прошлым. Он ни в чем не виноват, и я, черт возьми, это знаю.
Но, хоть убей, ничего не могу поделать.
– Ну, возможно, всё было бы нормально, если бы сегодня ты не раздевал меня глазами перед товарищами по команде. Господи Боже! Я же говорил, что Эллиот намекнул, будто мы трахаемся, и поэтому ты отдаешь мне предпочтение на поле. А ты опять сделал то же самое. Но дело не в этом. Мы оба знаем, что наша химия на поле только из-за той долбаной телепатической хрени, вот и всё!
Я облизываю губы и отвожу взгляд, делая рваный вздох и желая забрать свои последние слова.
Ривер хмурится:
– Так ты тоже это чувствуешь?
Чтоб меня.
Поморщившись, я рявкаю в ответ:
– Без разницы. Просто оставь меня в покое. Ты играешь в свою игру, а я – в свою.
– Это еще не конец, Рейн. Что бы между нами ни происходило, это только начало. И мы оба это знаем.
К сожалению, ты прав.
– Мне казалось, я уже просил тебя не называть меня так, мать свою…
Ривер пожимает плечами с притворной невинностью.
– Ой. Должно быть, забыл, – говорит он так, словно я поверю.
Я смотрю на него, и во мне вспыхивает презрение.
– Ленни, тебе не понравится моя плохая сторона.
Предупреждение, потому что так оно и есть, звучит смертельно, словно пистолет, нацеленный и готовый выстрелить, если Ривер сделает хоть один неверный шаг.
И я, не колеблясь, его убью.
Ривер прикусывает губу и ухмыляется. Его ямочки дразнят меня.
– А что, если я скажу, что меня интересует только вид сзади?
Да, Боже, ты мой.
Я бросаюсь на Ривера в то же мгновение, прижимая к стене своим предплечьем поперек горла. Ощущая под рукой его Адамово яблоко, я давлю сильнее, улыбаясь маленькому вздоху, который срывается с губ Леннокса.
Похоже, единственный способ заставить мудака заткнуться – не давать ему дышать.
Проткнуть булавкой. Войти в раздел настроек и «выключить» Ривера Леннокса.
Но… судя по озорству, пляшущему в его глазах, я снова облажался.
Ривер жаждал знать, на какие кнопки давить, и где они находились. Как же сильно он, должно быть, старался меня разозлить, в попытке вызвать реакцию.
Леннокс искал слабость, щель в моей броне, которая была непробиваемой в течение многих лет.
И теперь он ее нашел.
Да твою ж мать!
Мои ноздри раздуваются, пока я впиваюсь в него взглядом, замечая зеленые крапинки внутри голубой радужки, которые можно заметить только вблизи.
Я изо всех сил стараюсь их не замечать.
– Услышь меня, Ривер, потому что я скажу всего лишь раз. Ничего не будет. Мы не станем играть в ту маленькую игру, которую ты затеял.
Слова звучат с такой яростью и враждебностью, что любой бы принял их за чистую монету. Нормальный человек повернулся бы и сбежал прежде, чем я успел бы причинить ему боль.
Но только не Ривер. Как бы мне ни хотелось, он меня не боится.
Потому что в глубине души… мы оба знаем, что мои слова, все до единого – ложь.
Глава шестая
Ривер
К черту понедельники.
Серьезно, к черту их и тех, кто их придумал, потому что это, бесспорно, худший день недели.
Вдобавок ко всему, к черту тех, кто решил придумать лекции в семь тридцать утра. Может, я и ранняя пташка, но это не значит, что в такой час я работоспособен.
Прикрывая дверь в лекционный зал так тихо, как только могу, потому что опоздал на пятнадцать минут, я поворачиваюсь, чтобы найти свободное место, и нахожу его в конце класса в проходе.
Идеально. Слава Богу, что я левша. Никому не нужны эти места.
Опустившись в кресло, я достаю блокнот и ручку из рюкзака, прежде чем убрать тот в сторону.
Честно говоря, мне грех жаловаться. Я должен быть благодарен тренеру Скотту за то, что тот потянул за ниточки, и мне удалось попасть в эту группу, хотя она была забита до отказа, потому что посещать лекции в прежней не получалось. Ее время просто не вписывалось в график тренировок, учитывая, что те проходят дважды в день.
И хотя связи не обеспечили мне стартовой позиции на поле, в данных обстоятельствах я с удовольствием ими воспользуюсь.
Открыв блокнот, я уже собираюсь начать делать заметки, но замираю, ощущая… его.
Как? Не могу объяснить. Просто знаю, что это Киран. Точно так же, как знаю, что он поймает любой мяч, который я ему брошу.
Это инстинкт. Вторая кожа. Другая половинка целого.
– Да ты издеваешься, – справа от меня раздается низкий голос.
Я поднимаю взгляд на Грейди и вижу, что он одет в черные спортивные штаны и футболку с длинным рукавом, на которой спереди изображен футбольный клуб «Колорадо». Темные волосы скрыты под золотисто-черной кепкой, одетой задом наперед.
А когда смотрю в глаза Кирана, то даже не удивляюсь кипящей в них ярости. Особенно после нашего «разговора» на прошлой неделе в коридоре перед тренажерным залом. Если его вообще можно так назвать.
Прикусив губу, я изо всех сил сдерживаю смех, потому что, серьёзно, Вселенная? Что я такого сделал тебе в это прекрасное утро понедельника, раз вместо лопаты ты решила выдать мне ложку, чтобы я смог похоронить себя в гребаной яме, которую копаю, когда дело доходит до этого парня.
Поворачиваясь к Кирану, я наклоняю голову и отвечаю веселым тоном, слишком громким для мертвой тишины лекционного зала, пока наш профессор просматривает свои конспекты.
– И тебе доброе утро, Грейди. Странно тебя здесь видеть, – говорю я ему с фальшивой улыбкой, за что получаю свирепый взгляд и «потише» от девушки перед собой.
Бросив на нее взгляд, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Кирана, и вижу, что тот пристально изучает меня из-под густых черных ресниц – таких длинных, что они почти задевают его кожу, когда парень моргает.
– Это было прекрасное утро, пока ты не появился в моем классе, – шипит он, его голос намного ниже моего. – Что ты вообще здесь забыл? Это не твоя группа.
– Теперь моя, – отвечаю я, откидываясь на спинку кресла и откладывая ручку в сторону. – Меня определили в эту группу сегодня.
– Потрясающе, – вздыхает Грейди, потирая висок указательным и средним пальцами. – Что ж, похоже, ты не знал, что я нахожусь в этой группе. В следующий раз просто убедись, что сидишь в противоположной от меня стороне, ладушки?
Я усмехаюсь, скрещивая руки на груди, готовый к тому, что этот разговор наверняка станет захватывающим.
– Ты серьезно думаешь, что имеешь надо мной какую-то власть, раз считаешь, что вправе говорить, где мне сидеть? Чувак, у тебя совсем крыша поехала?
– Я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое, – рычит Киран, повышая голос настолько, чтобы на нас обратили внимание несколько человек. Но его жаркого взгляда достаточно, чтобы их любопытство угасло, прежде чем он снова обращает на меня внимание. – Так что, похоже, это мне нужно спросить, на месте ли твоя крыша, раз до тебя не доходит.
– Я выбрал первое свободное место, которое увидел. И продолжу в том же духе, – отвечаю я Кирану резким тоном. – Тебе пора бы уже понять, что я не из тех, кто подчиняется приказам снисходительных придурков.
Его брови взлетают до линии волос, прежде чем взгляд становится еще жестче:
– Хочешь поговорить о придурках? Иди, сядь на кактус, Леннокс.
Я ухмыляюсь. Никогда раньше не слышал от него ничего столь красочного.
– Как всегда, блещешь умом, Грейди.
Киран пожимает плечами, снова переключая внимание на переднюю часть аудитории. Словно и в самом деле ощущает мое присутствие, потому что мы оба знаем, как трудно соображать, когда другой рядом.
– Так и думал, что они тоже тут есть. Странные на вид колючие груши.
Я приподнимаю бровь, любопытствуя, к чему он клонит. Заглатывать наживку глупо, но никто и не обвинял меня в наличии ума. По крайней мере, когда дело касается Грейди.
– Кому какая разница?
Киран снова на меня смотрит, и я тут же понимаю, что облажался, потому что замечаю в его глазах тошнотворный блеск. Грейди облизывает губы и криво улыбается мне, показывая свои идеальные зубы, и, чтоб его, за то, что он такой привлекательный, даже когда ведет себя, как мудак.
– Может и никакой. Хотя, форма этих растений наверняка бы добавила изюминку к твоему следующему раунду анальных игр.
Сжимая зубы, я могу поклясться в том, что коренной трескается под давлением.
– Да что ты говоришь, детка. Хочешь, попробуем вместе? Раз уж тебе так интересно, что происходит с моей задницей.
Слова вырываются сквозь стиснутые зубы, пока я изо всех сил стараюсь держать себя в руках.
Я и не подозревал об этой черте характера, пока не встретил Кирана Грейди.
Но показывать свой гнев в лекционном зале, заполненном двумя сотнями студентов никак нельзя. Как бы мне ни хотелось вытащить Кирана за шиворот и крикнуть в лицо, какой он мудак. Ну, или нагнуть и трахнуть на глазах у всего класса.
Всё, что угодно, лишь бы Грейди понял, что отступать не в моих правилах.
Киран что-то бормочет себе под нос – судя по звукам, по-ирландски – и мое терпение иссякает.
Я хватаю его за футболку, притягивая к себе. Мой рот практически касается его уха, когда я огрызаюсь:
– Я что тебе говорил? Если хочешь что-то сказать, говори в лицо. Не прячься за другим языком, как трус.
Отталкивая Кирана от себя, я поворачиваюсь лицом к классу, обнаруживая, что на нас смотрят несколько пар глаз. В том числе и те, что принадлежат нашему профессору.
– У нас какие-то проблемы, Леннокс? – отрывисто спрашивает профессор Джонстон. – Грейди?
Прикусив нижнюю губу, я мысленно проклинаю Кирана за то, во что он нас втянул. И всё потому, что не может вынести мое присутствие на лекции.
– Все в порядке, сэр. Просто спорили из-за пьесы с прошлого уик-энда. Больше такого не повторится.
Мой взгляд останавливается на Киране, давая понять, что ему лучше согласиться с моим объяснением, прежде чем мы оба вылетим из класса. Или, что еще хуже, огребем от тренера.
