Текст книги "Следуй за рекой (ЛП)"
Автор книги: Ч. Риччи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
По-видимому, мне все же удается задать вопрос, потому что Джексон смеется:
– Это особая смесь. С капелькой экстази. Получается просто феноменальный вынос мозга, как только преодолеешь первоначальную паранойю.
Экстази?
Мой разум несётся со скоростью миллион «факов» в секунду.
Я уже пробовал экстази и кокс. Но никогда не мешал их вместе.
И, мать моя женщина, никогда больше не буду так делать.
Никогда, никогда, никогда.
Даже в таком напряженном состоянии я знаю, что меня ждет знатное пробуждение.
Я завороженно смотрю, как Джекс хлопает девушку по заднице, жестом предлагая ей слезть с его колен, чтобы он мог подняться на ноги. Протянув руку, парень помогает мне встать, и он действительно силен, потому что я практически лечу по воздуху, но каким-то образом мне удается оказаться на ногах.
– Почему бы нам не пойти и не взять тебе еще выпить в баре, чтобы ты смог пережить этот первый глюк, – говорит Джексон, обнимая меня за плечи и провожая обратно к двери.
Оглянувшись, я вижу блондинку, идущую за нами. Но, что важнее, на столе, кажется, больше не лежит безжизненное тело Дикона.
Ну, хотя бы так.
– Кейли даст тебе то, чего ты ищешь, но сначала выпей, – продолжает Джекс, не обращая внимания на мои бредни, которые точно приведут меня на станцию «психушка». С билетом в один конец.
Даст мне то, чего я ищу? Чувак, все, чего я ищу – это способ попасть домой. Мне надо вынуть желудок из духовки. Или он стоял на плите?..
А потом девушка… Кайла? Кайли? Ну, или как-ее-там-блядь-зовут, бросает на меня взгляд. В нем написано: «мы перепихнемся в туалете клуба и больше никогда не увидимся».
Ну, что ж, Кэнди, я готов стать тем, кто трахнет тебя в вышеупомянутом толчке.
Я ухмыляюсь блондинке, наконец-то начиная чувствовать легкость. Паранойя, тревога – все это давно ушло, и я именно такой, каким хочу быть.
Свободным.
По крайней мере, целых десять секунд, пока иду к бару на втором этаже.
Потому что потом я вижу его.
Кусочек своего прошлого, но этот не умер. Нет, он очень даже жив. По крайней мере, если верить его сестре-близнецу. Никто из нас давно ничего о нем не слышал.
Ну, может, все было бы наоборот, если бы ты не разрушил дружбу с этим парнем в ночь перед его отъездом в колледж…
Быстро моргая, я пытаюсь сосредоточиться. Чтобы убедиться, что это действительно тот самый человек. Я знаю, что он переехал в этот город, так что вероятность встретиться достаточно высока. Совпадение было бы безумием, но такая возможность существует…
А когда темно-карие глаза встречаются с моими, я точно знаю, что это он.
– Давай возьмем тебе выпить, – мурлычет Блонди, продолжая тереть пальцами мою рубашку над грудными мышцами. Движение вынуждает меня снова обратить на нее внимание. Что я и делаю, но только на секунду, а когда вновь перевожу взгляд… его уже нет.
Растворился в воздухе.
Твою мать, сейчас я ощущаю себя выше, чем чертов Эмпайр-Стейт-Билдинг.
Крошечная блондинка снова хлопает меня по груди, возвращая внимание к себе. Глядя на нее так близко, я понимаю, что она хорошенькая. Пухлые розовые губы и огромные голубые глаза так и кричат «пойди и трахни меня». Уверен, что этот взгляд отлично на нее работает, когда дело доходит до такой просьбы.
Но даже в своем накачанном под завязку разуме я знаю, что спать с ней – плохая идея. Нет, даже ужасная.
Но, это не значит, что я уйду отсюда, не потрахавшись. Я не могу вернуться в чертов гостиничный номер с нуждой, а потом всю ночь спать рядом с гребаным Ривером Ленноксом.
Нет, я собираюсь продолжить тот разрушительный путь, который прокладываю себе в эту минуту, потому что к черту Ривера Леннокса, моего отчима, и всех остальных.
К черту… Всё…
– Почему бы нам не найти более… уединенное место, – говорит девушка голосом, который должен быть знойным, но здесь настолько громко, что я с трудом разбираю ее слова.
Тем не менее, киваю в ответ, и она берет меня за руку, чтобы отвести обратно по коридору, из которого мы вышли, останавливаясь перед мужским туалетом.
Я толкаю дверь, и Блонди впивается в меня, как присоска.
Да, я знаю, звучит бредово, но она буквально всасывает губами кожу на моей шее, как одна из тех жутких рыб-присосок, которые прилипают к стенкам аквариумов.
Черт, теперь я думаю о воде, и мне снова хочется пить. Не помню… успел ли я что-нибудь перехватить в баре или нет?
Это уже не имеет значения, потому что леди Дракула оставляет на моей шее самый огромный в мире засос, и меня это серьезно бесит, даже учитывая туман в голове.
Но все меняется в ту же секунду, когда блондинка начинает об меня тереться, и мой член на это реагирует.
Если быть честным, дружок многого не замечает, но это маленькое оживление – хороший знак.
Что тут скажешь, в отличие от меня, он гораздо разборчивее.
Не теряя времени, девушка хватает меня за джинсы, потирая мою длину ладонью. И это так приятно.
Молодчина, хвалю я свой член, будучи благодарен ему за то, что он согласился с планом игры. А именно, трахнуть случайную цыпочку, чтобы я получил хоть какое-то облегчение и побег от реальности, пусть и на короткое время.
Я стою с закрытыми глазами, пока Блонди расстегивает мне джинсы, просовывая свою изящную ручку в боксеры, чтобы вытащить мой член. В настоящее время он находится в полуживой форме, но только потому, что к нему прикасается другой человек. Честно говоря, в нынешнем состоянии на мой стояк могла бы повлиять и обезьяна, но зоофилия не по мне.
О чем ты вообще сейчас думаешь?.. Зоофилия, Рейн? Серьезно?
Теплые пальцы Блонди обхватывают мою длину, делая несколько быстрых рывков, но мне это ни хрена не помогает. Я начинаю стонать от разочарования, желая хоть раз побыть нормальным, потому манипуляции девушки никак меня не заводят. Совсем.
Это так раздражает, учитывая, что на данный момент случайный секс является моим любимым пороком. Меня никогда не влекло к девушкам так, как должно бы.
Она могла быть самой сексуальной женщиной на планете, но у нее не получилось бы меня привлечь.
Независимо от того, кто эта девушка и как выглядит, ее рука всегда слишком маленькая, слишком гладкая. Отчего мне хочется закончить самому. И когда ее губы обхватывают мою длину, текстура губной помады, блеска для губ или чего-то еще всегда слишком липкая.
Не говоря уж о киске. Она всегда слишком мягкая, слишком теплая, и такая… розовая. Я бы предпочел трахнуть девушку в задницу, но большинство любовниц на одну ночь не готовы играть в анальные игры, поэтому я научился брать то, что дают.
Возьмем все вышеперечисленное, добавим тот факт, что обычно я не испытываю сексуального влечения к женщинам и… да, я больше чем уверен, что являюсь асексуалом.
Для меня это самое разумное объяснение. Наверняка я именно такой.
Потому что нет другого объяснения, почему я предпочел бы собственный кулак, обхватывающий эрекцию, и твердую, мозолистую кожу, ласкающую меня до полного изнеможения. Мне всегда приходилось об этом думать, когда я находился с девушкой.
Но я бы солгал, если бы сказал, что всегда представлял себе свою руку при мастурбации.
Стыдно признаться, но она принадлежит другому.
Как и сейчас, когда блондинка гладит мой член, я думаю не о ней или своей собственной руке.
Нет, она принадлежит ему. Тому, которого я только что видел – или думаю, что видел – в баре. Его каштановые волосы теперь растрепаны из-за того, что я провел по ним пальцами. В моем сознании он сверлит меня взглядом темно-карих глаз, продолжая все ближе и ближе подводить меня к освобождению.
И каждый раз, как мои мысли занимает его образ, я тверд, как скала.
Вот только на этот раз глаза, в которые я смотрю, меняют цвет и становятся аквамариновыми. Темно-бирюзовыми, а не зеленовато-карими.
У меня больше нет сил волноваться о том, что эти глаза не те, что они принадлежат моему заклятому врагу, потому что я возбужден и готов закончить шоу.
Честно говоря, кайф помогает всегда, когда мне нужно потрахаться. Как будто мой мозг нуждается в дополнительных стимуляторах, чтобы заставить тело понять, чего именно я хочу, когда дело доходит до секса.
Не знаю. Что бы то ни было, оно действует как заклинание. Так было всегда.
Я убираю руку девушки со своего члена, прежде чем поднять ее на руки. Обхватываю ладонями каждую из ее ягодиц, и она оплетает ногами мою талию. Прижимая Блонди спиной к стене, я благодарю Бога за сотворение юбок, отодвигая в сторону нижнее белье и погружаясь в девушку одним глубоким толчком. Ее глаза закатываются, и она откидывает голову назад, к стене, издавая хриплый стон.
На мой взгляд, этот стон слишком легкий и воздушный.
Двигая бедрами, я начинаю трахать Блонди, с каждым толчком потираясь об ее ягодицы.
Что очень… приятно.
В конце концов, это же секс.
И все же чего-то как будто не хватает. Как бы ни старался, я никак не смогу понять, в чем дело.
Впиваюсь ртом в ее шею, посасывая упругую кожу, я достаточно груб, чтобы оставить на ней серьезный засос, а судя по бессвязному бормотанию и остекленевшим глазам девушки, она точно ничего не вспомнит.
Этот жест кажется мне уместным, потому что я буду щеголять с таким же засосом.
Начинаю вколачиваться в Блонди, не думая о деликатности или своей выносливости. Дело не в том, чтобы впечатлить какую-то цыпочку своими навыками в постели. Честно говоря, мне плевать, что она думает, ведь после этого вечера я больше никогда ее не увижу.
Девушка начинает извиваться в моих руках, пока я вхожу в нее с безрассудной самозабвенностью. Стоны экстаза исходят из ее рта.
Они такие громкие и пронзительные, что от них у меня начинает болеть голова.
Поэтому я прикрываю ее рот ладонью и трахаю сильнее, давая понять, чтобы она заткнулась.
Но, спойлер, все без толку.
Впрочем, это уже не имеет значения, потому что мои яичкиподтягиваются, и сперма заполняет презерватив, который я даже не помню, как надел, прежде чем ворваться в Блонди.
Она мне его дала или он у меня был?
Ай, без разницы.
Я просто благодарю Бога за маленькие чудеса. Мне не нужна охотница за богатством, готовая своей беременностью связать меня по рукам и ногам.
Покачиваюсь на ногах, когда выхожу из Блонди, опуская ее обратно на пол.
Ее пьяная улыбка ни коим образом не говорит мне, кончила девушка или нет, но в данный момент мне все равно. Трах в туалете клуба – это просто трах. И, судя по всему, Блонди на это плевать, потому что она плавно выходит за дверь, даже не потрудившись поправить юбку или пригладить спутанные волосы.
Я качаю головой и снимаю презерватив, прежде чем выбросить тот в мусорное ведро. Заправляя себя обратно в джинсы, я вздыхаю.
Какого хрена я творю? Что я сейчас сделал?
Или скорее с кем? Потому что я до сих пор не помню, как ее зовут. Кажется, имя начинается на букву «К».
Карли?
Чтоб меня.
Это худший рецидив на моей памяти. Все пороки слились в одно грязное месиво. Мне стоило бы переживать о возможности тестирования на наркотики, из-за которой меня выпрут из команды, или об охотнице за богатством, которая наделала дырок в презервативе… Но меня это не колышет.
Ни капельки, черт возьми.
Я в полной заднице.
Вытирая пот со лба запястьем, я открываю кран и быстро умываю лицо и руки. Затем прижимаю ладони к прохладной стойке, удерживая ими свой вес, пока вода стекает с моего носа и губ, и закрываю глаза. Глубоко вдыхая через нос, прежде чем выдохнуть через рот, я пытаюсь бороться со своими эмоциями, которые обострились от выпивки и кокса.
Это все, что получается сделать, пока я блюю.
Когда комната перестает вращаться, я открываю глаза и смотрю в зеркало, продолжая терять содержимое своего желудка. Прямо туда, в раковину.
У меня чертовы галлюцинации.
Его здесь не было. Ни раньше, ни сейчас.
Он не смотрел, как я трахаю случайную девушку в туалете клуба.
Снова поднимаю глаза, уверенный в том, что это последствия наркоты. Я знаю, что кокаин был чем-то разбавлен. Экстази, так? Или во всем виновато сочетание алкоголя и наркотиков. Черт, может, даже тот факт, что я был чист уже несколько лет, за исключением одной ночи, и кайф ощущался не так, как раньше.
Не знаю.
Как бы там ни было, именно они являются причиной того, что я снова встречаюсь с темно-карими глазами, принадлежащими одному из призраков моего прошлого.
Глава девятая
Киран
На следующий день я присаживаюсь на кушетку в кабинете доктора Фултон и закрываю лицо руками. В голове продолжает стучать, и я пытаюсь побороть неизменное желание отрезать себе голову, чтобы остановить эту боль.
Да, я снова вернулся к терапии. После прошедшей ночи, думаю, мне это ой как нужно.
Если обдолбаться и увидеть своего мертвого друга на столе в VIP-комнате клуба было недостаточно хреново, то галлюцинации бывшего лучшего друга – причем дважды – с которым я не виделся и не говорил уже много лет, определенно подтолкнули меня в нужном направлении.
В ту же секунду, как мне удалось привести мысли в порядок, чтобы быть в состоянии двигаться, я выскочил из туалета и заказал Uber, который отвез меня в Taco Bell15. Еда была моей единственной надеждой протрезветь, чтобы я смог вернуться в гостиницу.
Потому что, да, я определенно все еще был на рогах из-за виски, которое вылакал быстрее, чем животные, пришедшие на водопой. Меньше всего на свете мне хотелось будить Ривера, потому что весь смысл моего похода в клуб состоял в том, чтобы его избегать.
Но, увы, несмотря на то что кайф выветрился, и мне удалось идти ровно, не натыкаясь ни на что на своем пути, когда в половине четвертого я открыл дверь в номер, то обнаружил, что Ривер сидит на своей кровати с включенным светом, обхватив голову руками и напоминая развалину.
Мой разум затопило что-то вроде вины, при виде парня – такого растерянного.
Но все изменилось в ту же секунду, как он меня увидел. Потому что Ривер вскочил на ноги и закричал еще до того, как дверь в номер успела закрыться.
– Четвертый час утра, Рейн! Мы должны быть в самолете в восемь. Или эта информация вылетела у тебя из головы, когда ты решил свалить и нажраться в хлам? – Его взгляд мечется к моей шее, где, блондинка, похоже, оставила свою метку, и Ривер усмехается: – Ах, ну да. И еще потрахаться.
М-да…
Излишне говорить, что остаток ночи мы с Ривером почти не разговаривали. Как и во время полета, который, к счастью, оказался коротким, потому что большую часть времени я боролся с желанием блевать.
Я даже позволил Ленноксу называть себя этим чертовым прозвищем, потому что у меня не было сил с ним спорить. Все, чего я хотел, это упасть в кровать и вырубиться, в надежде, что кошмары не возьмут надо мной верх.
Я вновь пережил часть из них во плоти, пока находился под кайфом, но это не означало, что воспоминания не будут мучить меня во сне. Чуть раньше я уже пытался не спать, учитывая присутствие Ривера под боком. Но оно того не стоило. Сон был необходим, потому что, когда на меня обрушилось похмелье, казалось, будто по мне проехались танком, а затем столкнули с обрыва. На острые камни.
Стоило бы держаться от крэка подальше, но, очевидно, я тот идиот, который никогда ничему не учится. Потому что прервал годы трезвости ради острых ощущений, бессмысленного траха в туалете и возможности прогнать своих демонов на короткое время.
Опять.
Вот только ни черта не получилось. Потому что эти твари – настойчивые, как и всегда – все время были рядом.
Но я отвлекся.
– Итак, Киран, расскажите, что снова привело вас ко мне, – спрашивает доктор Фултон.
Я смотрю на нее сквозь пальцы и замечаю дерзкую улыбку, которую мне так и хочется стереть с ее самодовольного лица. Не говоря уже о радостном голосе, который напоминает скрип по классной доске, отчего хочется вырвать на себе все волосы.
Боже, вернуться сюда еще хуже, чем видеть глюки прошлой ночью.
Я убираю от лица руку и смотрю на нее, не обращая внимания на то, как выгляжу – словно хочу придушить эту женщину. Честно говоря, пожизненное заключение по обвинению в убийстве стоит того, чтобы больше никогда не слышать ее голос.
Ты здесь не просто так, говорю я себе.
И единственный способ справиться с резонирующими эмоциями от своих действий прошлой ночью – это выговориться. Не особо хочется, но ничего не поделаешь. Как будто я нуждаюсь в том, чтобы кто-то отпустил мне грехи, и я смог хотя бы попытаться жить дальше.
Может, действительно стоит начать ходить на исповеди? Было бы проще, да и хлопот меньше.
Просто скажи ей, Рейн. Расскажи, как ты напортачил.
– Я… – начинаю я со вздохом. – Прошлой ночью кое-что произошло. На самом деле, случилось много всего, но, честно говоря, я даже не знаю, с чего начать.
Доктор Фултон кладет ручку на блокнот, лежащий на ее на коленях, и наклоняется вперед, положив руки на бедра:
– Обычно, когда не знаешь, с чего начать, стоит начать с самого начала.
Начала чего? Прошлой ночи? Ссоры с Ривером? Дерьма, которое называется моей жизнью?
Доктор Фултон, должно быть, чувствует мое беспокойство, потому что улыбается. Не снисходительно или раздражённо, а настоящей, искренней улыбкой.
– Киран, это нормально, что вы не решаетесь поделиться после того, что произошло с предыдущим психотерапевтом. Я понимаю. Но знайте: выяснить, что вас гложет, безопаснее всего именно здесь.
Не знаю почему, но по какой-то причине я верю Фултон, хотя и не особо хочу. Именно в ее кабинете я могу поделиться тем, что меня мучает, чтобы избавиться от гнета ошибок и проступков, и найти выход из своего прошлого.
Что я и делаю. Открываю рот и рассказываю своему психотерапевту обо всем, что произошло прошлой ночью, начиная с того момента, как тренер объявил, что Ривер – мой сосед по комнате, и заканчивая тем, как я оказался лицом в подушку в три тридцать утра. О стычке с Ривером, сообщениях отчима, наркотиках, блондинке в туалете. Галлюцинациях. Обо всем.
А когда заканчиваю обнажать свою душу, мы оба сидим в тишине, пока Фултон переваривает произошедшие со мной события. В ее глазах нет осуждения или отвращения на лице.
Единственное, что я вижу – сострадание и сочувствие, и в груди начинает ныть оттого, что я такой дурак.
– Позвольте спросить вот о чем, – говорит доктор Фултон через минуту, начиная вертеть ручку между пальцами. – О каком моменте из прошлой ночи вы сожалеете больше всего?
Ее вопрос заставляет меня задуматься, чего быть не должно. Ведь ответ, казалось бы, очевиден. Мне следовало бы пожалеть о том, что я употреблял кокаин. Если бы я этого не сделал, у меня не было бы галлюцинаций ни о Диконе, ни о Ромэне. Я бы, наверное, даже не трахнул ту девчонку. Хоть убей, до сих пор не могу вспомнить ее имени.
Именно это я и говорю доктору Фултон:
– Я знаю, о чем мне следует сожалеть больше всего, – вздыхаю я. – Это должно быть употребление наркотиков. Потому что если бы я сдержался, то смог бы избежать стольких глупостей…
Она кивает, а затем предлагает мне продолжить:
– Но?..
Но больше всего я жалею не о том, что пошел в клуб, напился и принял дозу, или трахнул ту блонди. Нет, больше всего я сожалею о том, что когда вернулся в отель, то увидел лицо Ривера, перед тем как он на мне сорвался.
Я никогда не видел его таким… расстроенным.
Как будто тот факт, что я сбежал, оставив Ривера в гостинице, был худшим, что случалось в его жизни.
И в этом нет совершенно никакого смысла. Что, однако, не мешает мне ощущать вину.
– Я сожалею о том, что полночи не давал Риверу спать, и он гадал, где же я был, – бормочу я, обхватив голову руками. – Ненавижу себя за то, что не знаю, почему так себя чувствую.
– Похоже он и впрямь забрался вам под кожу.
Очень наблюдательно, Док.
– Да, это так, – вздыхаю я, потирая виски. – Ривер нашел все мои «кнопки» и поставил целью своей жизни нажимать на них, пока я не сломаюсь. Это сводит меня с ума. Но хуже всего то, что все мои слова или действия, кажется, не волнуют его ни в малейшей степени.
– Слова или действия? – повторяет психотерапевт, и я поднимаю на нее взгляд, обнаружив, что она скептически на меня смотрит.
Я вздрагиваю. Чтоб меня.
Как бы так лучше выразиться, чтобы не показаться абсолютным гомофобом?
– Слушайте, я не говорю, что прав, потому что это не так. Я это знаю. Но… – Я судорожно сглатываю и качаю головой. – Я обозвал его ужасными словами. Оскорбил, говорил с презрением. А еще пару раз прижимал к стене, когда Ривер испытывал мое терпение. Но такое происходило только в моменты, когда он выводил меня из себя.
Не совсем ложь…
Доктор Фултон что-то строчит в своем блокноте, прежде чем посмотреть на меня, все еще не понимая:
– И вы жалеете о своих словах и поступках, как и о тех, что произошли прошлой ночью?
Я качаю головой, от ее расспросов во мне нарастает разочарование. Вернее, от темы допроса.
– Не знаю. Нет. В те моменты мне казалось… что эти слова… обоснованы? Как будто за ними стояла какая-то причина, и Ривер их заслужил. Даже вчера вечером, когда он снова надо мной насмехался, предлагая сделать минет, я не чувствовал вину за то, что сказал, или из-за того, что ушел в клуб. Но когда прошлой ночью вернулся в отель и увидел его таким… уязвимым что ли… в голове как будто прозвучал какой-то тревожный сигнал, и все мои ощущения свелись к угрызениям совести.
В этом-то и вся загвоздка. Я ушел, чтобы не наговорить ему очередных ужасных слов или сделать что похуже, но, в конце концов, так и получилось. Потому что я только сейчас заметил, какую боль причиняют ему мои действия, и это лишь смутило меня еще больше.
И теперь я не знаю, что чувствую. Кроме того, что ощущаю вину.
– Киран, помнится, вы говорили, что Ромэн – это запретная тема, но мне кажется, что нездоровая форма общения с Ривером проистекает именно оттуда.
Я закрываю глаза и издаю стон, потому что Фултон права. Я не хочу говорить о Ромэне.
– Не знаю. Да, они похожи. Но Ромэн никогда бы не стал проверять границы моего терпения. Он подводил меня к краю, но никогда не отправлял в свободное падение.
– За исключением того, что, возможно, это именно то, что вам нужно.
Я хмурю брови.
– Как так?
– Киран, легко заметить, что у вас есть потребность в контроле. И в этом нет ничего плохого, большинство людей именно так и поступают. Но травма, полученная в прошлом, усилила в вас желание иметь власть над всеми и всем. – Доктор Фултон делает паузу и улыбается: – Опять же, это неплохо. Но я думаю, что вы достигли той самой точки, когда вам стоит отказаться от некоторых моделей поведения.
– Окей. Я имею в виду, что вы не ошибаетесь. Но какое отношение моя потребность в контроле имеет к Ромэну или Риверу?
Она кладет блокнот и ручку на столик рядом, и наклоняется вперед:
– Похоже, Ромэн позволил вам взять себя в руки в тот жизненный период, когда вы в этом нуждались. Включая вашу дружбу и ее окончание. Он подтолкнул вас к границам, но так и не пересек их, поэтому вам пришлось сделать решительный шаг, чтобы удержать свой мир от разрушения. Что, в свое время, являлось хорошим знаком. – Доктор делает паузу и слегка ухмыляется: – Но Ривер? Судя по вашим словам, он отказывается позволять вам указывать ему, что делать, или контролировать себя, как вы того хотите. Но ведь дело не только в этом, правда? Ривер может влиять на ваш контроль, за который вы так отчаянно цепляетесь. И я думаю, отпустить себя пойдет вам на пользу. Уверена, вам это нужно.
Опустить свои стены пойдет мне на пользу? Не думаю, Док.
– Склонен не согласиться, – говорю я сквозь зубы.
Женщина усмехается:
– Конечно, вы бы не стали. Потому что это противоречит вашей природе.
– Тогда почему вы хотите, чтобы я намеренно пошел против нее?
– Это называется самопознанием, Киран. У Ривера есть возможность на него влиять, так же как это сделал Ромэн в предыдущий момент вашей жизни.
Я качаю головой, твердо уверенный, что этого не случится:
– Мы враги. Я не хочу, чтобы он отвечал за любую форму моего личностного роста.
Особенно одного в частности…
– Но вы были готовы поддаться Ромэну, – возражает она.
– Ромэн был другим. Мы были знакомы много лет, являлись лучшими друзьями. И не то чтобы я знал, что он ведет меня в какое-то чертово путешествие по самопознанию.
– Но ведь у вас были к нему чувства…
Ее слова вынуждают меня задуматься:
– Что?
– У вас были чувства к Ромэну. Я прочитала все ваши файлы, каждое слово. И вижу, как вы напрягаетесь, когда я говорю о нем, или как смотрите на меня, когда мы начинаем его обсуждать. Я могу распознать влюбленность. – Чтоб меня. От ее слов ноет в груди, и я ненавижу обоснованность каждого из них. – В тот день, когда Ромэн поцеловал вас, он не разрушил вашу дружбу, потому что был бисексуалом и открылся вам. Разрыв произошел, потому что вы доверяли ему, даже любили, и когда Ромэн, наконец, сделал шаг, чтобы показать вам, что чувствует то же самое, было уже слишком поздно. Он уезжал в колледж. Оставлял вас. – Мне кажется, я могу потерять сознание, ощущая, как ее слова скользят по моему телу, все сжимая его и сжимая, словно змея, покрытая колючей проволокой. Пора завязывать с этой беседой. – А еще я думаю, – медленно произносит она, изучая взглядом мои метания, – что у вас определенно имеются чувства к Риверу. Влечение, с которым вы не знаете, как совладать, потому что он очень напоминает вам Ромэна. И хотя вы больше не разговариваете с Ромэном, у вас все еще имеется чувство преданности. А чувства к Риверу, а свою очередь, ощущаются вами как предательство.
– Ни хрена вы не знаете, – рычу я.
– Разве? – с вызовом спрашивает доктор Фултон, выгибая бровь. – Тогда как вы объясните свои чувства к Риверу?
– Я не испытываю к нему ничего, кроме презрения и отвращения. Особенно, когда он начинает вести себя как ублюдок, делая всё возможное, чтобы вынести мне мозг.
– Вывести из себя, – поправляет она. – Но разве вы вините его за то, что он срывается на вас? Вы ведь понимаете, почему Ривер так себя ведёт?
Конечно, понимаю. Она считает, что я тупой?
Я знаю, что Ривер срывается на мне из-за моих же поступков. Всего этого можно было бы избежать, если бы я с самого начала был предельно откровенен. В тот же момент, как узнал об ориентации Ривера.
Но ведь я первым его обидел. И Ривера реакция являлась возмездием.
– Да без разницы, – огрызаюсь я, не желая больше об этом думать. Бросаю взгляд на часы, отмечая, что до конца сеанса осталось больше получаса. Но я не могу здесь оставаться, не испытывая гнев. – Всё это не имеет значения. И мы больше не будем об этом говорить.
Поднявшись с дивана, я подхожу к двери и открываю ее рывком, останавливаясь на пороге, когда слышу голос Фултон:
– Вы не можете все время убегать, Киран. Рано или поздно вам придется столкнуться с реальностью.
Глава десятая
Ривер
Клянусь Богом, мне стоит сходить к психоаналитику, потому что, несмотря на любые нападки Рейна, я все ещё не могу избавиться от своего влечения к нему.
Сейчас раннее утро. Мы с Гарретом одеты в спортивные шорты, футболки и красные пинни16, а наша тренировка проходит вместе с ресиверами. В том числе и Кираном, конечно же. Я отхожу в сторону, чтобы передохнуть, а в этот момент Гаррет делает Грейди длинную передачу. Я замираю от восторга, наблюдая, как мяч плывет по полю, а затем идеальной спиралью благополучно приземляется в руки Рейна.
Меня охватывает эйфория от того, как выглядит Киран, когда ловит мяч.
Впечатленный до чертиков, я подбегаю к Гаррету и шлепаю его по заднице, прежде чем схватить за шею и грубо притянуть к себе.
– Вот об этом я и говорил, – гордо восклицаю я, прежде чем игриво его оттолкнуть.
Парнишка, будучи всего на два года младше меня, изо всех сил пытался приспособиться к уровню мастерства, необходимому для игры в первом дивизионе. В основном, он совершает мелкие ошибки: немного неуклюж на тренировках из-за волнения или слабо держит мяч. Я не могу винить его, в конце концов, Гаррет всего лишь первокурсник и совсем зеленый, однако сегодня его звездный час. И судя по широкой ухмылке на его лице, он тоже об этом знает.
– Ты отлично смотришься, Джи, гораздо увереннее, чем неделю назад, – говорю я ему, и его улыбка становится еще шире. – Есть только один момент, над которым тебе стоит поработать. В конце концов, он спасет твое плечо.
Бросая мяч ему в руки, я жестом приглашаю парнишку встать в позицию для броска. Как только Гаррет принимает правильную позицию, я сжимаю его локоть и слегка поправляю, перемещая в нужное положение.
– Когда делаешь много бросков, убедись, что твоя рука находится в правильном положении, – продолжая говорить, я скольжу ладонью под его бицепс, чтобы поправить позу. – Для броска не нужно вскидывать руку. Такое положение чревато проблемами для сустава и связок, а значит, возможен сопутствующий урон. Зачем рисковать и получить травму плечевого сустава, если ее можно предотвратить, располагая руку правильно?
Скользнув ладонью к плечу Гаррета, я начинаю вносить коррективы и там. Как только понимаю, что парень стоит в нужной позе, то делаю шаг назад и жестом приглашаю Дрю присоединиться. Тот выбегает на поле, и я киваю Джи, чтобы он сделал пас. А затем наблюдаю, как Гаррет движется – на этот раз безупречно – позволяя мячу проплыть по воздуху и попасть в руки Дрю, который находится примерно в пятидесяти ярдах.
– Черт, чувак. Еще пара таких бросков, и я перестану быть ведущим КьюБи, – подхожу я со смехом к Гаррету и хлопаю его по плечу, прежде чем еще раз быстро шлепнуть по заднице. – Продолжай следить за рукой и…
Мои слова обрываются резкой болью, пронзающей левое запястье и переходящей вверх по предплечью. Мне требуется мгновение, чтобы осознать, что причина этому не кто иной, как Рейн. Он сжимает мое запястье почти в сокрушительной хватке и выкручивает его, вызывая боль в плече.
Я поворачиваю голову, встречаясь с ним взглядом и обнаруживая, что в его глазах горит неконтролируемая ярость. Рейн растягивает губы в усмешке, продолжая выкручивать мое запястье, и заводит его мне за спину. Я чувствую, как хрустят кости под давлением, и вздрагиваю. Меня переполняет паника, а разум пытается отыскать всевозможные варианты освобождения до того, как Киран сломает мне руку или вывихнет плечо.
Хватка Рейна становится все сильнее, и у меня вырывается тихий всхлип.
– Ты можешь быть капитаном команды, но пока находишься на поле, следи за тем, куда кладешь свои руки, иначе я тебе их сломаю. – Горячее дыхание Кирана обжигает мою шею и плечи, и я осознаю, что парень, должно быть, находится очень близко.
Замешательство обрушивается на меня, словно стена.
О чем это он?
Я извиваюсь в хватке Рейна, поворачиваясь к нему лицом так, что боль в плече ослабевает.
– Эй, Грейди, у вас тут все нормально? – неспешно спрашивает Гаррет, появляясь в поле моего зрения.
Рейн резко поворачивает голову в сторону, пораженный тем, что кто-то подошел к нему так близко, пока он причиняет мне боль.
