Текст книги "Следуй за рекой (ЛП)"
Автор книги: Ч. Риччи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Больше нет.
Пришло время напомнить ему об этом.
Отстраняясь, я впиваюсь в Кирана взглядом. Его глаза фокусируются на мне, превращаясь в озера застывшего янтаря.
Он даже не оглядывается, когда проносится мимо, запрыгивая на квадроцикл и поворачивая ключ в зажигании. Я почти ожидаю, что он уедет, поэтому меня удивляет фраза, которая слетает с его губ:
– Садись, поехали домой.
Глава девятнадцатая
Киран
День девятый
Я снова отсиживаюсь в своей комнате.
Да, да. Очень по-взрослому.
Но я не могу сейчас находиться рядом с Ривером, не желая сорвать с него одежду и трахнуть сзади.
Ну, или в рот.
Опять.
Подойдет любой вариант, и это хреново.
Меня не привлекают парни, не говоря уже о том, чтобы засунуть свой член в любого из них.
Но Ривер, похоже, является исключением.
Вот почему я заперся в своей комнате, рисуя или читая, чтобы скоротать время. Только так у меня получается снять напряжение. Я начинаю понимать, почему Рапунцель презирала быть запертой в башне.
По крайней мере, компанию ей составляла ящерица, а не сексуальный квотербек, от которого приходилось прятаться. Хотя у меня такое чувство, что девчонка без слов бы согласилась на обмен.
А что, это идея…
Теперь всё, что нужно сделать, это найти возможность закинуть Ривера в башню и стащить маленькую ящерицу, не попавшись…
Боже…
Я точно схожу с ума, раз придумываю способы похитить мультяшного хамелеона.
Нужно выбираться отсюда. Прямо сейчас.
Приложение на телефоне показывает, что на улице четыре градуса тепла, а воздух благоухает.
Дабезразницыблядь.
Я с радостью позволю своим яйцам превратиться в кубики льда, чем останусь запертым в этой комнате еще хоть на минуту.
Запихивая акварель, кисти и блокнот в рюкзак, я готовлюсь к побегу. Хотя бы ненадолго.
Выходя из спальни, я тихо закрываю за собой дверь и молюсь, чтобы Ривер находился в своей комнате, а не в гостиной. Когда прохожу мимо его двери, то улавливаю отчетливые звуки песни «Crazy», From Ashes To New.
Я ухмыляюсь, потому что для Ривера это точно песня недели, учитывая, сколько раз я слышал ее за последние дни.
По крайней мере, не я один чувствую себя безумцем.
Одевая зимнюю куртку и обуваясь, я бросаю в рюкзак противоскользящие шипы, в добавление к одеялу и бутылке воды. В моих планах отправиться к озеру, которое, по словам тренера, находится недалеко.
Вставляя наушники в уши, я быстро нахожу ту же песню, которую слушал Ривер. Признаться, у парня хороший вкус.
Я двигаюсь ровным шагом под музыку, следуя хорошо заметной тропинке, которая начинается прямо за шале, у реки. От свежего воздуха и песни меня переполняют эндорфины. Я иду пешком чуть меньше получаса, прежде чем добраться до смотровой площадки озера, которое, как и обещалось, стоило крутого подъема.
Тренер не ошибался.
Голубое озеро заледенело в чаше окружающих гор. Их зазубренные скалистые вершины кажутся величавыми в сочетании с заснеженными соснами и тишиной полудня.
Я совершенно один.
И чувствую это.
Неприятно признавать, но мне бы хотелось, чтобы Ривер стоял рядом, и я мог бы поделиться с ним своим восторгом.
Стряхнув с себя эту мысль, я расстилаю одеяло на бревне и достаю все необходимое для рисования.
Я знаю, что не смогу отдать должное развернувшейся передо мной картине.
Не потому, что сомневаюсь в себе или в своем мастерстве, когда дело доходит до искусства. Просто вид непередаваемо прекрасен.
На какое-то время мне удается раствориться в музыке и стоящей передо мной задаче, позволяя своей руке хоть ненадолго освободить разум от беспокойства.
Рисуя озеро, я подбираю самый насыщенный оттенок воды, и мне вспоминается пара глаз, цвет которых подходит почти идеально.
Те глаза, не только голубые, как альпийское озеро, но и такие же глубокие. И они пленяют вдвойне.
Глаза Ривера.
Черт.
Сделав резкий глоток холодного воздуха, я вздыхаю.
Даже когда Ривера нет рядом, ему удается проникнуть в мои мысли. Как будто я никогда не смогу от него ускользнуть. И неважно, сколько миль нас разделяет.
Прежде чем успеваю это осознать, мои мысли возвращаются к тому дню, когда Ривер прижимал меня к стене магазина.
Меня поражает его стойкость. Даже после всех гадостей, которые я изверг, Ривер не сдается.
Даже когда я ставлю его в уязвимое положение, он изворачивается, демонстрируя свою силу.
Ривер постоянно так делает. Я не ожидаю от него ничего, кроме противостояния. Если бы на месте Леннокса был кто-то другой, я бы уничтожил их по щелчку пальца за то, что они посмели бросить мне вызов.
Но не Ривера.
По какой-то причине меня заводит… его неповиновение.
Что, к сожалению, хорошо ему известно. Леннокс и раньше бросал мне вызов.
И то, как он сверлил меня своим аквамариновым взглядом, пока гладил мой член, сказало мне обо всем.
Ривер почти до меня добрался. Мы оба это знаем.
Я горжусь тем, что держу себя в руках. Тем, что знаю, когда нужно выйти из игры. Имея все карты на руках, я просто жду подходящего момента, чтобы позволить им разыграться.
Но, в тот момент, когда я открыл глаза и увидел его пристальный взгляд, устремленный на мои губы, чуть не потерял над собой контроль.
Он практически слетел, и я стоял, ожидая, когда же Ривер бросит мне вызов, попытается взять надо мной верх.
Но что самое худшее?
В тот момент я жаждал, чтобы он это сделал. Показал мне свое неповиновение.
Поцеловал меня.
***
Солнце уже опустилось за горизонт, но я не могу заставить себя вернуться в тот богом забытый дом.
Обратно к нему.
Тем не менее, ловлю себя на том, что собираю вещи, бросаю их в рюкзак и иду обратно тем же путем, что пришел. Единственный признак тропы – это одинокие следы, которые служат доказательством моего путешествия на вершину.
Когда в поле зрения появляется шале, я вижу, что в гостиной горит свет, сигнализируя о том, что Ривер, должно быть, находится там. Наверное, устроил засаду, ожидая, когда же я переступлю порог. Какой сюрприз.
Я поднимаю взгляд, замечая черный дым, который поднимается из трубы и исчезает в сумеречном небе. Он наводит меня на мысль о дровах.
Мы здесь уже девять дней, и ни один из нас не прикасался к ним, не говоря уже о том, чтобы отнести их в гостиную и уложить возле камина или дровяной печи. А так как я отчаянно не желаю возвращаться, то решаю использовать этот шанс как передышку от Ривера и ядовитой атмосферы шале.
Распахнув дверь сарая, я начинаю хватать куски дерева, сложенные у стены. Приятно видеть, что у тренера хватило предусмотрительности положить дрова в сарай, а не оставить снаружи, как сделало бы большинство людей. На земле лежит фут снега, если не больше, и искать под ним дрова превратилось бы в тот еще кошмар.
Как будто застрять здесь на месяц с Ривером – сам по себе не кошмар.
– Нужна помощь? – доносится голос Леннокса, и я мгновенно напрягаюсь.
Черт!
Мне нужно всего пять минут, чтобы он не пытался… Что? Что-нибудь сделать? Поговорить со мной? Запугать меня? Вынудить меня трахнуть его? Трахнуть меня?
– Сам справлюсь, – отвечаю я, разворачиваясь и направляясь обратно к двери.
И, конечно же, в истинной манере Ривера, он ни хрена не слушает, потому что тут же подходит к штабелям дров и собирает их в охапку.
Ладно. Пусть поможет. Леннокс ни за что не потащит всё остальное. Я могу просто оставить вещи внутри и сделать еще несколько ходок, чтобы взять передышку.
От него.
Когда я возвращаюсь в ночь после того, как сложил кучу поленьев рядом с камином, то чувствую, что Ривер снова следует за мной.
Мои коренные зубы, наверное, треснут к тому времени, как мы покинем это проклятое шале, учитывая, насколько часто я стискиваю зубы.
Что мне не нравится больше всего, так это то, что Ривер и в самом деле хороший парень. Приятный до ужаса. Даже несмотря на то, что постоянно донимает меня и угрожает местью после сцены в душе. У него есть все основания заставить меня таскать дрова в одиночестве, но Ривер этого не делает. Потому что он хороший парень.
И я не могу этого вынести.
– Я справлюсь, Леннокс, – кричу я ему через плечо, быстро топая обратно к сараю и складывая в охапку еще дров.
И уже стою в дверях сарая, когда он подходит, эффективно преграждая мне путь.
– Становится холодно, а на улице кромешная тьма. Давай, помогу. Я не против.
– Зато я против, – выплевываю я ему, мой гнев возрастает до опасного уровня.
Размажу-по-стенке. Да, примерно так.
Однако Ривер не отходит. Я вынужден посмотреть на него – по-настоящему – впервые с тех пор, как три дня назад мы вернулись из города. Ривер одет в темную толстовку, джинсы, шапку и зимние ботинки. Его подбородок покрыт щетиной, как будто он не брился несколько дней.
Я ненавижу, что из-за щетины Леннокс становится еще более привлекательным, чем уже есть, со своими яркими, как бирюза, глазами и вечно взъерошенными каштановыми волосами.
По крайней мере, на нем шапочка, так что у меня нет соблазна провести пальцами по его волосам. Может, даже ухватиться за них, пока я объезжаю парня сзади.
Мой член оживает, ему слишком нравится эта идея.
Чтоб меня.
Ривер удивленно выгибает бровь, когда слышит мое недовольство:
– В чем дело, чувак? Ты серьезно не способен принять помощь? Или это только потому, что предложение исходит от меня?
– Неважно. Уйди с дороги. Прежде чем я отморожу свои чертовы яйца.
Ривер не отходит. Вместо этого он приближается еще ближе, так близко, что, если бы у меня в руках не было груды бревен, мы соприкоснулись бы грудными клетками.
– Пожалуй, останусь подольше. А если замерзнешь, с удовольствием согрею тебя своим ртом. – Его лицо находится в нескольких сантиметрах от меня, а губы слегка касаются моих. – В конце концов, я знаю, как ты любишь.
А потом ублюдок в порочной ласке проводит языком по моим губам.
Ой, да к черту.
Я роняю дрова, не обращая внимания на то, что они приземляются на наши ноги. Потому что вот-вот сойду с ума и начисто забуду о предстоящей задаче.
И, нет, дело не в дровах.
А в попытке избежать очередной конфронтации.
Я толкаю Ривера в грудь и, должно быть, застаю его врасплох, потому что он отшатывается, спотыкаясь об о дрова, упавшие позади. Я толкаю его еще раз, и Леннокс приземляется задницей в кучу снега.
В моих венах бушуют вожделение и ярость, пока я смотрю на него сверху вниз. Тот факт, что наши перепалки вызывают у меня стояк, только злит еще больше.
Просто какой-то порочный круг, и, судя по улыбке на лице Ривера, он наслаждается этим фактом.
– Я устал от тебя, Ривер. Хватит! – с яростным криком я рассекаю рукой воздух. К черту тишину и вежливость! Плевать, если кто-то услышит наш спор. Мое сердце колотится в груди, как будто может взорваться вместе с моей ментальной стойкостью. Я понижаю голос, позволяя ему истекать ядом: – Перестань меня дразнить. Перестань морочить мне голову, как будто это твоя любимая игра. Мы здесь уже девять дней, и нам осталось еще по меньшей мере двадцать пять. Ты нарочно сводишь меня с ума. Сделай нам обоим одолжение, не испытывай мое терпение. Или, клянусь Богом, я нагну тебя прямо здесь и трахну до полного подчинения.
Я не утруждаю себя ожиданием ответа, просто разворачиваюсь и направляюсь к дому. Но не успеваю сделать и трех шагов, как в спину врезается какая-то сила. Я налетаю на стену сарая и хватаюсь за нее, чтобы сохранить равновесие, но Ривер уже дергает меня за плечо, пока моя спина не упирается в грубую деревянную обшивку. Прежде чем успеваю пошевелиться, Леннокс сжимает рукой мое горло, а другой упирается в навес, стоя ко мне в плотную.
Я чувствую, как его твердый член прижимается к моему бедру.
По грешной ухмылке на губах Ривера я с горестью осознаю, что он тоже чувствует мою эрекцию.
– Сегодня я не подчиняюсь, – яростно рычит он.
– Рив… – начинаю я, но мой протест обрывается, когда Ривер прижимается своими губами к моим.
Его рот горячий и настойчивый.
Ривер изливает в поцелуе еле сдерживаемую ярость. Его прикосновения грубые и изменчивые.
И такие восхитительные.
От Ривера пахнет мятой, соперничеством, запретным желанием и чем-то притягательно мужским. Щелчок его языка по моим губам вынуждает меня ахнуть, и Ривер использует мой шок, чтобы проскользнуть языком внутрь и переплестись с моим в жестокой битве за доминирование.
Мои руки взлетают к его груди. Я сжимаю ткань толстовки Ривера, когда паника захлестывает меня изнутри.
Черт, это мой первый поцелуй за четыре года, и он с самым раздражающим ублюдком на свете.
Не уверен, что для меня является большей проблемой – то, что я не выношу Ривера, или то, что он – это он.
Все, что я могу сделать, это попытаться оттолкнуть Леннокса от себя.
Потому что не хочу нашего поцелуя.
Но по какой-то непростительной причине мои руки делают прямо противоположное и цепляются за Ривера изо всех сил. Даже если из-за него мне кажется, будто я тону.
От ощущения его губ и рельефа тела, я становлюсь невероятно твердым, и когда Ривер стонет в мой рот, чуть ли не теряю себя.
Леннокс обхватывает руками мое лицо и наклоняет мою голову для лучшего доступа. Для большего контроля.
Меня не удивляет, что его поцелуй такой же вызывающий, как и его обычное поведение, когда он дразнит или насмехается надо мной. Загоняет меня в угол, ради собственного удовлетворения или чего-то еще. А эта его уверенность… Настойчивая потребность получить то, чего хочет, как будто Ривер знает, что я запросто это ему отдам.
И я отдаю.
В ту секунду, когда Ривер начинает двигать бедрами, отчего его эрекция, а затем и моя собственная, трутся о нашу одежду, мне удается на короткое мгновение оторвать свои губы от его рта.
Что лишь подстегивает парня к большему. Ривер прижимается губами к моему горлу, а рукой скользит между нами. До меня доносится звук расстегиваемой молнии его джинсов, пока мою кожу – от подбородка до ключицы – покрывают влажные поцелуи.
– Ривер. Нет, – задыхаюсь я. От похоти в моем голосе слова звучат не громче хриплого шепота.
Но, либо Леннокс меня не слышит, либо ему плевать, потому что он не останавливается.
– Почему ты сопротивляешься, детка? – шепчет Ривер, и его горячее дыхание обжигает мою шею. – Почему отказываешь себе, ведь знаешь, что я могу доставить тебе удовольствие? – Это не насмешка, а вполне оправданный вопрос. Но, хоть убей, у меня нет ответа.
Ривер быстро расстегивает пуговицу моих собственных джинсов, прежде чем рукой скользнуть в боксеры, чтобы коснуться моей ноющей эрекции. У меня вырывается шипение, когда его пальцы обвивают мою длину, но оно быстро затихает под очередным страстным поцелуем. Ривер начинает медленно трахать меня рукой, пока другой стаскивает мои джинсы.
– Ривер, перестань.
Слова, как и мое возражение, слабы.
Я бессилен.
И мы оба об этом знаем.
Тем не менее, Ривер меня отпускает, и в знак протеста я издаю стон. Или, может, благодарности? В конце концов, он ведь сделал то, о чем я просил.
Или не сделал, потому что Леннокс тут же опускается на колени прямо в чертов снег и вбирает меня в свой теплый, бархатистый рот, как и тогда, в раздевалке. Моя головка несколько раз бьётся о его горло.
Я должен отдать должное парню. Даже если никогда не признаюсь в этом вслух, его рот – лучшее, что случалось со мной в жизни.
Ривер сосет как чемпион.
– Пожалуйста, – умоляю я.
Он должен остановиться. Мы не можем пойти по пути саморазрушения.
Нам. Нужно. Остановиться.
Потому что я не гей.
Ко мне тут же возвращается воспоминание о его словах в отеле после выездного матча в Портленде: «Рот есть рот, и неважно чей он – парня или девушки».
Чтоб. Меня.
Ривер с хлопком выпускает мой член, и я вздрагиваю, ощущая, как меня обволакивает ледяной воздух. Однако это длится недолго, потому что огонь между нами продолжает разгораться.
Ривер вытаскивает член из джинсов, приковывая к себе мой восхищенный взгляд. Я старался не обращать внимания на Ривера в душе, так что это мое первое знакомство.
Его длина… более чем идеальна и готова соперничать с моими собственными девятью дюймами, имея едва заметный изгиб сверху и шелковистую головку. В центре уже блестит капелька естественной влаги, и я нахожусь в ужасе от инстинктивного желания ее слизать.
Потому что я не гей.
Ривер поднимается с колен, ловит мой пристальный взгляд и улыбается. Я чувствую, как кончики моих ушей становятся малиновыми, когда он облизывает губы и наклоняется, чтобы произнести шепотом:
– Всё в порядке, Рейн. Можешь смотреть сколько влезет. Я уже знаю, что ты тоже меня хочешь.
Я собираюсь все отрицать, но у меня нет и шанса, потому что Ривер плюет в ладонь, прежде чем снова прижаться ко мне, а своей большой рукой обхватывает наши члены. Затем он снова целует меня, покусывая мою нижнюю губу, пока дрочит нам обоим.
Черт. Этого только не хватало.
Я в состоянии логически обосновать его минет и даже наш трах в душе. Все это уже происходило у меня с девушками.
Но два члена, которые трутся друг о друга?
Все, у кого есть глаза, придут к выводу, что так делают только геи.
А я. Не. Гей.
И. Не. Хочу. Им. Быть.
Но… Все же это происходит.
– Ривер, – восклицаю я ему в губы.
Моя решимость начинает трескаться, когда меня разрывает противоречие между разумом и желанием. Ни разу за двадцать один год я не испытывал такого наслаждения и муки одновременно.
Это катастрофа.
Потому что, Господи, я никогда не делал ничего подобного. И если это не страшно само по себе, давайте добавим тот факт, что мне никогда еще не было так хорошо.
– Рейн, – стонет Ривер, повторяя прозвище, которое… больше меня не раздражает. Не сейчас, не в этот момент.
Покрытые слюной Ривера, наши члены скользят в его ладони. Леннокс крутит рукой, собирая естественную смазку с обеих наших головок и распределяя ее по всей длине. Мои бедра не могут не дергаться от его толчков, а наша смазка только помогает членам скользить.
Я чувствую, как мои яйца начинают подтягиваться в предательском знаке, что я вот-вот кончу.
Черт.
– Ривер, пожалуйста, – всхлипываю я, но больше не знаю, о чем прошу.
Мое унижение возрастет в геометрической прогрессии, если Ривер снова доведет меня до оргазма. Потому что в третий раз списать это неукротимое желание не получится. И Леннокс, без сомнения, поймет, что мое тело жаждет его, даже если разум препятствует желанию. Одержит надо мной верх.
Но, все же…
Я не хочу, чтобы он останавливался.
Ривер всасывает мою нижнюю губу в рот и оттягивает ее, кусая достаточно сильно, чтобы потекла кровь.
– Черт, Рейн, мне нужно, чтобы ты был со мной, – выдыхает он, слизывая кровь с моих губ и продолжая скользить рукой.
Когда мой рот наполняет собственный медный привкус, а наши члены прижимаются друг к другу настолько сильно, что могут стать единым целым, я кончаю, как никогда в жизни.
Удовольствие расползается вверх по спине, попадая прямо в гребаный мозг, когда моя горячая, липкая сперма выплескивается на руку Ривера. Несмотря на мой оргазм, он продолжает двигать рукой, чтобы довести себя до собственного, все еще лаская мои израненные губу и гордость – так, словно это лучшее, что парень пробовал в своей жизни.
Для него, возможно.
Но для меня это мука.
Каждый бой, который я выдерживал, и каждая победа, которую заявлял над Ленноксом, теперь оказались бессмысленными.
Потому что, даже если я и выиграл бесчисленное количество сражений, Ривер победил в чертовой войне.
Я смотрю вниз на месиво спермы, слюны и гребаного достоинства между нами, и по моим щекам начинают течь тихие слезы поражения. Они смешиваются с кровью на моей губе, прежде чем Ривер успевает их слизнуть.
Черт, уже много лет я не плакал и не чувствовал себя уязвимым из-за другого человека.
Но Ривер все изменил.
Отпустив меня, Леннокс наклоняется, чтобы вытереть руку о снег, и, как животное, коим он и является, набирает горсть, чтобы протереть свой член, прежде чем снова заправить его в джинсы и встать передо мной.
Я ожидаю, что выражение его лица будет самодовольным или даже торжествующим.
Но вместо этого вижу противоречивые эмоции.
Как никогда ласково Ривер обхватывает ладонями мое заплаканное лицо и мягко целует в распухшие губы. Его нежность бьет по мне хлыстом. Как будто Ривер совсем другой человек.
Его губы скользят по моим, и, чтоб меня, я целую Леннокса в ответ.
Один раз. Второй. Третий.
Он отстраняется и прижимается своим лбом к моему, а наши рты находятся на расстоянии шепота. Я закрываю глаза, ощущая, как дыхание Ривера омывает мои губы:
– Смирись с тем, кто ты есть, и начни получать удовольствие от того, что застрял со мной еще на четыре недели.
Глава двадцатая
Киран
День десятый
Сидя в своей спальне с кистью в руке, я изо всех сил стараюсь забыть.
О своих родителях – о том, какие они паршивые. О бардаке, в который я вляпался. О демонах, которые меня преследуют.
И о нем.
Но у меня не получается.
В моей жизни наступил переломный момент, и я могу лишь беспомощно ждать, когда же наконец упаду. Соскользну со скалы, за которую, по словам доктора Фултон, так отчаянно цепляюсь, чтобы прервать свое унылое существование и перестать вечно ожидать подвоха.
Запретные мгновения с Ривером, сначала в раздевалке, потом в душевой кабине и сарае, стали единственными моментами в жизни, когда мне не казалось, будто я задыхаюсь. Словно наконец сделал глоток свежего воздуха. Сбежал от своей жизни. Проблем. Себя.
Но как только остался один, на меня снова набросились демоны. Они пожирали меня. Как, например, сейчас. Им всегда было известно, какие эмоции выбрать, чтобы съесть меня живьем. С того самого утра в душе это было единственное чувство.
Чувство вины.
Ты изнасиловал его, кричала моя совесть.
Как меня можно охарактеризовать после такого поступка? Как садиста, который получает удовольствие от мучений?
Я всегда знал, что облажался по жизни, но, Боже, в тот момент это был настоящий разврат с каплей садизма.
Ощущение внутренних мышц Ривера, плотно обхватывающих мой член, являлось чистой магией. И я хочу почувствовать ее снова. Переспать с Ленноксом еще раз.
Я в жизни никого так не жаждал.
Потому… что… Не. Гей.
Это была моя мантра с первой стычки в раздевалке. Более того, даже когда я был четырнадцатилетним подростком. И она все еще жива. Вот только Ривер сломал стену вокруг моего разума, и я изо всех сил пытаюсь ее восстановить.
Но как бы ни старался, не могу перестать вспоминать его слова:
Смирись с тем, кто ты есть, и начни получать удовольствие от того, что застрял со мной еще на четыре недели.
Чтоб меня.
Я не хочу, чтобы Ривер оказался прав. Но так оно и есть.
Я не хочу желать Ривера. И все равно желаю.
Четыре недели – ужасно долгий срок, чтобы просиживать его в своей комнате, избегая Леннокса и его соблазнительной пятой точки. Не прошло и двух недель, а я уже чувствую, что мое здравомыслие ускользает.
Хватаясь за соломинку, я пытаюсь придумать, как удержать себя в реальности. Но ничего не помогает.
Кроме Ривера.
Всякий раз, когда мы ссоримся, я перестаю думать и волноваться, потому что всё, чего хочу, это сорвать с него одежду и отыметь до полного изнеможения.
Наши отношения взрывоопасны.
Чертова химия.
Так что, возможно…
Боже, я схожу с ума, даже думая об этом.
– К черту, – ворчу я, швыряя кисть и вскакивая со стула.
Распахнув дверь, я иду по коридору к комнате Ривера и тихо стучу в дверь, прежде чем позвать его по имени, презирая бабочек в своем животе:
– Рив?
Мгновение я жду, прислонив голову к двери, чтобы прислушаться к его шагам.
Ничего.
Я открываю дверь, вхожу в комнату, и, оглядываясь, понимаю, что в ней никого нет.
Нахмурив брови, я захлопываю дверь и иду по коридору в гостиную.
– Ривер? – кричу я, когда замечаю, что и она тоже пуста.
Как и кухня.
Меня переполняет страх, и, прежде чем успеваю себя остановить, я выкрикиваю его имя во всю глотку, а мой голос эхом отдаётся в стенах шале.
Расслабься. Ривер не мог оставить тебя. Ты бы услышал звук мотора. Хруст снега под шинами. Просто расслабься.
Но у меня не получается. Где же он?
Распахивая входную дверь с такой силой, что она чуть ли не срывается с петель, я оглядываю крыльцо в поисках Ривера.
– Ривер? – кричу я в тишину леса.
Черт. Ничего.
Я проверяю сарай в поисках квадроцикла и обнаруживаю, что он стоит на том же месте, где мы оставили его в прошлый раз.
Взглянув на землю, я осматриваю местность в поисках свежих следов, но снега не было уже несколько дней, а поскольку я не гребаный бойскаут, то не могу отличить свежие следы от старых.
– Ривер!
Мой крик исходит из глубины души, и мне плевать, даже если в голосе слышна паника. Имя Ривера эхом отражается от деревьев, гор и снега. Но когда эхо стихает, я остаюсь ни с чем.
Вокруг только тишина.
***
Панические атаки не отпускают меня уже пять часов, а Ривера до сих пор нет. Я звонил ему на телефон, но он не отвечает. Хотя связь здесь не самая лучшая.
Я бросаю взгляд на часы над плитой.
Черт, скоро стемнеет.
Ладно.
Если Ривер не вернется через полчаса, я поеду на квадроцикле в город и…
И что?
Боже. Я богатей из Пенсильвании. И не готов иметь дело со всей этой хренью.
Я уже собираюсь пойти одеться, когда входная дверь распахивается.
Мое сердце останавливается, когда я замечаю, что это Ривер.
Он жив и здоров, и по моему телу мгновенно разливается облегчение. Его щеки покраснели, вероятно, от ветра, и Ривер кажется немного запыхавшимся.
Он не замечает, что я стою в коридоре, поэтому поочередно поднимает ноги и ставит их на скамью рядом с дверью, чтобы снять ботинки. От вида его задницы в джинсах, мой член оживает.
Черт, я хочу его.
Это самое запутанное и раздражающее чувство на свете.
Снимая куртку и шапку, Ривер вешает их на крючок за дверью, а затем поворачивается ко мне лицом. Он замирает, наконец поймав мой пристальный взгляд. Я слежу за тем, как парень пробегается пальцами по своим каштановым прядям, пытаясь пригладить непослушные волосы.
Мне тоже хочется к ним прикоснуться.
Что. За. Херня?
Откуда берутся эти мысли?
Вытащив из ушей наушники, Ривер убирает их в футляр и бросает на кухонный островок, прежде чем снова встретиться со мной взглядом.
– Привет, – тихо произносит он.
И я просто… срываюсь.
Толкая Ривера спиной к островку, я прижимаюсь к нему бедрами, а рукой хватаю за горло. Во мне бурлит ярость.
Привет?
Его не было столько времени, что я не знал, бросил ли он меня здесь одного или его сожрал горный лев, о котором мы говорили в наш первый день в шале.
А Леннокс просто говорит «привет».
Я еле сдерживаюсь:
– Где тебя черти носили? Тебя не было несколько часов. Ты не отвечал на мои звонки, не оставил записки. Я с ума сходил, думая, что ты бросил меня здесь одного. Думал… – Я обрываю себя, резко сглотнув. Черт. – Я думал, с тобой что-то случилось.
На Ривера лице появляется шок:
– Я пошел прогуляться. Ну, как обычно делаешь ты. Не думал, что тебя это так взволнует.
Я вздыхаю и опускаю руки, прижимаясь лбом к его лбу. Мое сердце колотится с бешеной скоростью.
– Конечно, мне ведь не всё равно, Ривер, – шепчу я.
– Почему?
Его вопрос вынуждает меня задуматься. Я отстраняюсь, чтобы посмотреть Риверу в глаза, которые сегодня больше зеленые, чем голубые, и хмурю брови:
– Почему?
– Да. Почему тебе не всё равно, ведь ты явно меня ненавидишь?
Я стискиваю зубы:
– Я могу ненавидеть кого-то и все же желать, чтобы он был жив и здоров. Мучить кого-то, кто мертв, совсем не весело.
Ривер прижимает руки к моей груди, отталкивая меня от себя:
– Ага, конечно. Ты угрожаешь убить меня по сто раз на дню, но хочешь, чтобы я был жив и здоров. Нравится, когда твои жертвы чувствуют боль, которую ты им причиняешь? Ну, тогда всё ясно. Серьезно, уж мне ли не знать.
– Пошел ты.
– Не стесняйся, – ухмыляется Ривер. – Но на этот раз я был бы признателен за оргазм. Разве тебе не говорили, что невежливо оставлять своего партнера неудовлетворенным?
Я смотрю на него, прищурившись. Не нужно долго думать, чтобы понять, в какую игру он играет, но, клянусь жизнью, я не могу удержаться, чтобы не сыграть в нее еще раз:
– Во-первых, ты не мой партнер. А во-вторых, я знаю все о том, как избавиться от своего настоящего партнера. – Я останавливаюсь, снова подхожу ближе и говорю ему в губы: – Ты спрашивал, получишь ли награду за то, что будешь хорошим мальчиком. А ты был кем угодно, только не хорошим, Рив. Так почему вообще решил, что я позволю тебе кончить, если ты даже не знаешь, как вовремя захлопнуть свой рот?
Черт, я возбуждаюсь, даже просто упоминая его рот. Наверное, эта хрень передается по воздуху.
Потому что я не гребаный гей.
Но мне так хочется прикоснуться к губам Ривера – раз уж не могу перестать на них пялиться – и использовать наши языки для других целей, вместо язвительных перепалок.
Черт!
Ривер проводит кончиком языка по моим губам, и по его лицу расползается усмешка:
– Ну, детка, ты знаешь, как заставить меня замолчать. Просто засунь свой член в мой рот.
Мой мозг улавливает слово «детка».
Я знаю, что обычно Ривер использует его, когда пытается меня разозлить.
Но в этот раз? Клянусь, я слышу в его тоне что-то еще.
Нежность?
– Тебе бы понравилось, – говорю я, начиная сходить с ума от мысли, что Ривер снова обхватит мою длину своими идеальными розовыми губами.
Глубоко вздохнув, я пытаюсь успокоить беспорядочные мысли. Но от Леннокса так хорошо пахнет. Клянусь Богом, этот парфюм, мыло или естественный запах посылает сигнал неистового желания прямо в мой пах, как только я его чую.
Не могу поверить, что даже думаю об этом…
– Ну, если покажешь, как хорошо можешь себя вести, уверен, что смогу быть… – Я смотрю Риверу в глаза, прежде чем продолжить: – …достаточно щедрым, чтобы следующие недели стали намного менее… конфликтными и гораздо более… приятными.
– О чем ты говоришь, Рейн? – бормочет он, и звук моего имени, этого имени, на его губах заставляет меня напрячься.
– Я снова хочу тебя трахнуть, – шепчу я Риверу в рот, поддаваясь искушению и хватая его нижнюю губу зубами, а затем оттягивая. – И ненавижу это. Я не могу смириться с тем, что хочу трахнуть тебя больше, чем сбежать из этого проклятого шале, – говорю я с разочарованным выдохом. – Ненавижу, что мной движет неконтролируемое… желание к тебе, даже когда я так тебя ненавижу.
– Это потому, что ты не испытываешь ко мне ненависти.
Я вздыхаю, позволяя лжи соскользнуть со своего языка:
– Я не смогу ненавидеть никого сильнее, даже если попытаюсь.
– Будь осторожен, Рейн. Любовь и ненависть – стороны одной медали. Ты полюбишь меня, прежде чем это поймешь.
– Маловероятно.
Ривер снова отталкивает меня и закатывает глаза:
– Неужели тебе так трудно признать, что я тебе нравлюсь?
– Да, потому что ты мне не нравишься. И я не могу признать ничего такого, потому что не лжец.
Лжец.
– Я тебе нравлюсь настолько, что ты хочешь меня трахнуть. Это то, о чем ты пытаешься попросить, да? Хороший трах? Что-нибудь, чтобы скоротать время, пока мы торчим в этой адской дыре? – Ривер вскидывает бровь, ухмыляясь.
