355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Catherine Macrieve » Вечное Лето, Том IV: Звёздная Пыль (СИ) » Текст книги (страница 2)
Вечное Лето, Том IV: Звёздная Пыль (СИ)
  • Текст добавлен: 5 января 2021, 13:30

Текст книги "Вечное Лето, Том IV: Звёздная Пыль (СИ)"


Автор книги: Catherine Macrieve



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

– Приблизительно, – вздыхает Мари, натягивая майку на груди. – Ты носишь очень тесные шмотки, я в них на проститутку похожа.

– А, – Мишель усмехается. – Ладно, я поищу что-то другое.

Мари закатывает глаза, а потом ложится на постель, вытягиваясь и зевая.

– Мне кажется, я никогда не высплюсь, – капризно протягивает она. Мишель, повинуясь порыву, ложится рядом. Как если бы это был нормальный девичник, а не вот эта неловкая попытка воскресить прошлое.

– Ну и спала бы себе дальше, – говорит Миш, впрочем, тоже зевая и отпихивая подальше пустую коробку из-под пиццы. – Это всё текила. Она на меня действует, как снотворное.

– Да… На меня, наверное, тоже. Хотя что там той текилы, – замечает Мари. – У тебя клёвые волосы, – вдруг говорит она, глядя на белокурые пряди, рассыпавшиеся по покрывалу.

– Ага, спасибо, – усмехается Мишель. – У тебя тоже.

«У тебя клёвые волосы». Сколько там Марикете, двадцать? Двадцать один? Неужели сама Мишель когда-то была такой же?..

Прежде, чем сказать что-то ещё, она замечает, что Мари крепко уснула. С трудом заставив себя подняться с постели, Миш забирает все свидетельства этого недодевичника и тихонько выходит, прикрывая за собой дверь.

Полторы чашки чёрного кофе без сахара, двадцатиминутный послеобеденный сон и возня на кухне – так проходит остаток дня Мишель. Когда Шон возвращается с тренировки, Миш снова поднимается к Мари, чтобы позвать её ужинать – подруга обещает спуститься, хотя и сидит на постели, пустым взглядом рассматривая стену перед собой.

Зайдя в столовую, Мари не успевает даже пожелать Шону и Мишель приятного аппетита, как у Шона вибрирует телефон.

– Твою мать, – шипит он, бросив взгляд на экран. – Я… Я скоро вернусь.

Не говоря больше ни слова, он быстро выходит из столовой, впопыхах оставив телефон на столе. Мишель берёт смартфон в руки.

Новое сообщение от: Джейк

Шевели булками тупые охранники меня не пускают в ваш тупой район

– Что случилось? – обеспокоенно спрашивает Марикета.

Мишель смотрит на неё в ужасе.

– Кое-кто очень спешит с тобой повидаться.

*

Шон заводит двигатель автомобиля, прежде пару раз уронив ключи, и безжалостно нарушает скоростной режим, хотя от их дома до границы Ист-Хэмптона едва ли будет полторы мили.

– Ваш пропуск, сэр, – устало повторяет охранник стоящему у потрёпанного «Шевроле» не менее потрёпанному Маккензи.

– Вот мой пропуск, – холодно бросает Джейк, кивая на Шона. – Долго же тебя пришлось ждать, Кэп.

Шон смотрит на старого друга с ужасом. Нет, «потрёпанный» – это явно не то слово, которое может целиком отдать должное Джейку. Сильно отросшие волосы торчат во все стороны, многодневная щетина, поношенная одежда… Не то чтобы у него не было денег – Шон точно знает, что после многочисленных судов над Рурком каждый из их компании получил солидную компенсацию за моральный ущерб, даром что по официальным данным они находились на острове всего лишь месяц, а никак не год. Даже если верить тому, что Маккензи безжалостно бухал всё это время (что касается Шона, он как раз в этом не сомневается), пропить все эти бабки за пять лет было бы невозможно даже для Джейка.

– Так и будешь там стоять и любоваться? – насмешливо спрашивает Маккензи, нервно отстукивая ногой по асфальту рваный ритм. – Или пустишь меня к моей жене?

– Нет, – Шон качает головой, и лицо Джейка вытягивается от изумления. Интересно, он вообще хоть что-то жрёт? Щёки впалые, кожа обтягивает череп. Как призрак, ей-богу. – Слушай, Джейк, ты не знаешь всего…

– Она там? – в его голосе явно слышна паника.

– Да, но…

– Тогда, блядь, пусти меня.

– Оставь машину тут, – кивает он на парковку позади пропускного пункта. – И… просто послушай меня минутку, хорошо?

– Твою мать, Кэп! – Шон твёрдо выдерживает взгляд Маккензи, и Джейк, раздражённо мотнув головой, садится в машину и паркуется. Причём паркуется как мудак, занимая сразу два места. Только после этого Шон кивает охраннику, и Маккензи пускают на территорию Ист-Хэмптона. – Ну что теперь?

– Джейк, просто послушай, – терпеливо говорит Шон, – Мари, она…

– Она в порядке?

– Почти.

– Что значит «почти», Кэп, отвези меня к моей жене немедленно, иначе я просто… Не знаю, что сделаю.

Шон задумчиво жуёт губы. Как рассказать ему… всё то, что произошло за последние неполные сутки? Как сказать, что Марикета ничерта не помнит, что она не помнит Ла-Уэрту, все события, которые их связали, что она не помнит Маккензи и едва ли вообще знает, кто это? Как рассказать всё это так, чтобы он не съехал с катушек, и так, чтобы его неизбежная встреча с Марикетой не навредила ей?

– Это не твоя жена.

Браво, Шон, это лучшее, блядь, что можно было сказать в этой ситуации.

Джейк бледнеет.

– В каком смысле «это не моя жена», Кэп? – сипло спрашивает он. – Так это всё… Неправда?

Он шатается, словно ему приходится прилагать усилия, чтобы устоять на ногах.

– Это правда, – поспешно говорит Шон. – Она у нас дома, и это действительно Мари… кажется.

– Кажется?..

– Она ничего не помнит, – наконец поясняет Шон. – Она… Она думала, что вчера был день накануне нашего вылета на Ла-Уэрту. Она требует Диего и отказывается говорить с кем-то ещё, и я боюсь, что она не знает тебя от слова «совсем». Джейк, мне жаль, но…

– Тебе жаль? – свистящим шёпотом перебивает Маккензи. – Жаль, Кэп? Да мне похуй, что она помнит и чего не помнит. Я должен своими глазами убедиться, что она в порядке, остальное меня вообще не ебёт, смекаешь?

Шон обречённо вздыхает, жестом приглашая Джейка сесть в машину. Остаётся только надеяться, что Мишель, его умница-жена, сумеет подготовить Марикету к предстоящей встрече.

*

– Ладненько, – Марикета отставляет в сторону пустую чашку из-под кофе и поднимает глаза на Мишель. – Ты не хочешь объяснить мне, что это сейчас было? – она жестом показывает на пустой стул Шона.

Мишель прекращает складывать салфетки в идеальные треугольники и задумчиво смотрит на подругу.

– Слушай, Мари, – медленно говорит она, – я понимаю, что ты мне всё равно не поверишь, но ты должна кое-что понять. Тебя никто не видел пять лет. Мы не имеем понятия, где ты была… И всем очень хочется с тобой встретиться.

– Пять лет, – она вздыхает, прикрывает глаза, словно пытается смириться с этой мыслью – хотя Мишель слабо представляет, как с этим можно смириться, но Мари всегда была достаточно крепкой, и, конечно, она справится с этим… Куда быстрее, чем смогла бы сама Мишель. – Хорошо, допустим, хотя я всё ещё… Ладно, не суть, но кто эти таинственные «все»? Те, кто летел с нами на Ла-Уэрту? Я имею в виду, вы двое, Диего, Куинн Келли, Зара Намаци… Я не помню, кто ещё должен был лететь… Но зачем я им?

– На острове кое-что случилось, – начинает Мишель, но тут же спохватывается: нет времени рассказывать всё, Шон может вернуться с Джейком в любую минуту, хотя она надеется, что муж сможет максимально потянуть время. – Кое-что, что сблизило нас… Очень сблизило, – Мари недоверчиво морщится. – Один из этих людей уже почти здесь, и…

– Кто? – настороженно спрашивает Марикета.

– Джейк.

– Это ещё кто? – Мари хмурится. – Не помню никакого Джейка.

– Это наш пилот, – плечи Мишель опускаются. – Слушай, ты должна быть готова, что есть как минимум одиннадцать людей, которые очень хотят поскорее с тобой повидаться. Я знаю, что тебе сейчас не хочется видеть никого…

– Кроме Диего, – поспешно вставляет Мари.

– Кроме Диего, – кивает Мишель, – но я просто не могу ничего поделать. Я едва отговорила всех прилететь прямо сейчас.

– А почему не отговорила этого Джейка?

– Потому что мне не дали такого шанса.

Впрочем, мысленно поправляет себя Мишель, даже если бы ей дали шанс, ничто на целом свете не сдержало бы Маккензи.

Марикета откидывается на спинку стула и скрещивает на груди руки, оценивающе глядя на Мишель. Она едва её помнит с университетских времён, ну, за исключением того факта, что эта девица встречалась с капитаном футбольной команды и примерно за месяц до каникул со скандалом с ним рассталась. Очевидно, теперь у них всё в шоколаде, раз они живут вместе в таком шикарном доме в Ист-Хэмптоне. И это так охуительно странно… Нет, не то, что они вместе, а то, что Мари столько всего пропустила. Что случилось-то на этом чёртовом острове или после него, что она считалась пропавшей? И если это всё правда, то где она, в самом деле, была?

Вспышка… Чувство, что её куда-то тянет… Ощущение какой-то необъяснимой полноценности, чьи-то голоса…

А ещё, когда она уснула днём, Мишель ей приснилась. Последнее, что Мари помнит, прежде чем вырубилась – золотистые кудри Мишель, перемешавшиеся с её собственными волосами. И приснилось ей что-то похожее, только в другой комнате.

– Как ты со всем этим справляешься? Я умерла бы, окажись на твоём месте.

Когда Марикета начинает об этом думать, голову стальным обручем стискивает невыносимая боль. Такая сильная, что зрение размывается.

– Эй, ты чего? – сквозь пелену перед глазами Мари видит склонившуюся над ней Мишель и поспешно мотает головой.

– Ничего, я просто…

В этот момент Мари слышит звук, с которым открывается входная дверь. Она вздрагивает, до последнего надеясь, что это всё-таки Диего, а не вот этот неизвестный ей Джейк, но Шон входит в столовую в сопровождении взъерошенного мужчины, который выглядит так, словно видал куда лучшие деньки.

А потом Марикета замирает, погружаясь в необыкновенную синеву абсолютно невероятных глаз незнакомца.

========== 2: unbelievable ==========

I wish I had the answers

Something you could hold to

Only thing that’s real to me is you

Джейкоб Маккензи растерян, и это самое мягкое, что можно сказать о его состоянии.

Прямо перед ним в винтажном стуле с резными ручками сидит его жена. И… не она вовсе. Да, это её до боли знакомое лицо, так похожее на то, что он видит во сне почти каждую ночь. Карие глаза абсолютно точно принадлежат Марикете, но в них нет привычной искры и тепла. На её предплечье никаких шрамов – он знает эти шрамы слишком хорошо, белые росчерки на её руке всегда будто светились в темноте. И выглядит она как-то странно… Какой-то преувеличенно юной. Здоровой, что ли. Целой.

Он не может подобрать правильного слова.

Его Принцесса была прекрасна. Да, под конец их пребывания на острове она казалась болезненно-худой, а синяки под глазами не сходили даже тогда, когда им удавалось хорошенько выспаться в относительно комфортных условиях. Да, она была излишне бледной. Да, её рёбра можно было бы использовать в качестве стиральной доски – Джейк часто корил себя, что не заботится о своей женщине достаточно хорошо, и планировал исправить это при первой возможности. Но побери это всё чёрт, она была прекрасна. Когда с шипением сжимала в кулаки онемевшие от усталости пальцы. Когда придирчиво изучала в зеркале своё отражение, думая, что он не видит, как она хмурится, проводя пальцем по торчащим ключицам. И даже когда на впалых щеках перестали появляться ямочки от улыбки.

А эта девушка перед ним… Ничего общего. Не выдерживает сравнения. Играющий на щеках румянец, округлые бёдра, чистая, сверкающая здоровьем кожа – она такая же, как в тот день, когда он впервые её увидел. Даже дурацкая майка обтягивает полную грудь один в один как во время вечеринки у бассейна, когда она уселась за барную стойку.

– Я бы хотела чего-то особенного. Что бы ты порекомендовал?

Он бы много чего ей тогда порекомендовал, если бы знал, что у них будет так мало времени вместе. И уж точно не ограничился бы коктейлем.

А девчонка вдруг встаёт со стула и делает к нему шаг, неуверенно протягивая ладонь.

– Джейк, верно? – Боги, с её губ срывается голос его жены, да от этого точно можно поехать кукухой, какой-то бешеный диссонанс. – Я…

– Я знаю, кто ты, – довольно резко перебивает её Джейк. Нет-я-ничерта-не-знаю! Он тут же пытается смягчить свой грубый тон, хотя и выходит из рук вон плохо. – Я… очень рад тебя видеть.

Её алые губы трогает лёгкая улыбка. Совсем не так ему улыбалась его Принцесса.

– Мне очень жаль, что я совсем тебя не помню, – звучит довольно искренне. Кажется, ей действительно жаль.

– Ничего страшного, – с лёгкостью врёт Джейк. – Достаточно того, что помним мы.

Того, что помню я.

Эти несказанные слова остаются висеть в воздухе, и Марикета напрягается, опуская наконец впустую протянутую ладонь, а потом переводит взгляд на Шона, как если бы он мог ей чем-то помочь.

– Где Диего? Он звонил кому-то из вас?

Почему она спрашивает Шона, а не его, Джейка? Она что, доверяет ему больше? У неё нет на это никаких оснований. Как, впрочем, нет оснований доверять самому Джейку. А у Джейка нет никаких грёбаных прав на эту красивую юную девочку, которая вдруг появилась из ниоткуда, как чёртов дар судьбы и как проклятие одновременно.

– Пока нет, – мягко отвечает Шон, хватая Джейка за плечо; тот с трудом сдерживает порыв стряхнуть ладонь. – Джейк, на пару слов, пожалуйста.

Джейк кивает, с усилием отрывая взгляд от Марикеты, или кем бы она ни была. Шон ведёт его на террасу, плотно закрывая за собой стеклянную дверь и снова оставляя Мишель наедине с Марикетой.

Мишель похлопывает по пустому месту на диване, приглашая сесть рядом; Мари мнётся несколько секунд, но всё же присоединяется к ней.

– Это дико, да? – с пониманием спрашивает Мишель. Вместо ответа Мари лишь едва заметно качает головой, и Миш продолжает свою мысль. – Если ты хочешь о чём-то спросить, Мари, что-то узнать…

– Нет, – резко отвечает она. – То есть, да, конечно, я хочу, но я спрошу обо всём у Диего. – Лицо Мишель искажает гримаса, и Мари, словно чувствуя, как ей всё это неприятно, поспешно добавляет: – Слушай, я правда ценю вашу заботу… Это… Очень мило с вашей стороны, но я просто…

– Просто ты нам не доверяешь, – заканчивает за неё Мишель. – Я, как бы, это понимаю. – Это больно, но я действительно понимаю. – Ты ведь совсем не помнишь того, что сделало нас подругами.

– Я помню только, что ты жутко меня раздражала, – морщится Мари. – Я считала тебя отпетой стервой.

– Да, – слабо улыбается Мишель, не замечая, что её глаза наполняются слезами. – Я в курсе, ты как-то мне об этом сказала. А потом ты добавила, что я стала для тебя одним из самых близких людей. – Марикета смотрит на неё так, словно впервые увидела. – Ну а я, – продолжает Мишель, и слёзы катятся по её щекам, оставляя дорожки туши, – так никогда и не сказала тебе, что чувствую то же самое.

Молчание давит на обеих, как душный воздух в столовой.

– Однажды у нас получилось, – задумчиво произносит Мари, когда пауза затягивается. – Может быть… Как ты думаешь… Могло бы получиться снова?

С губ Мишель срывается вздох облегчения, когда она поспешно вытирает слёзы.

– Ты бы получше запомнила эту мысль, Мари.

В этот момент Марикета как будто помимо воли переводит взгляд на стеклянную дверь на веранду.

Джейк нервно расхаживает туда-сюда, хлопая себя по карманам и извлекая на свет пачку сигарет и зажигалку. Закуривает под недовольным взглядом Шона, который тут же, впрочем, забирает со столика у бассейна пепельницу и отдаёт её Джейку.

– Ты должен быть терпеливым, Маккензи, – увещевает Шон. – Ей сейчас очень тяжело.

– Да знаю я, – Джейк выдыхает струю дыма, – знаю. Но…

– Я понимаю, – продолжает Шон. – Это она и будто бы не она. Друг, я не могу даже представить, каково сейчас тебе, но ей-то ещё хуже. Она не помнит ничего о произошедшем, для неё куда-то пропали пять лет жизни, и к тому же она окружена чужаками…

– Я её хренов муж! – шипит Джейк.

– Ты был её мужем, – осторожно поправляет его Шон. – Теперь ты для неё всего лишь незнакомец.

– Что мне делать, Кэп? – после паузы спрашивает Джейк. – Я… Блядь, я не знаю. Она… Я хочу ей помочь, я хочу, мать его, сделать всё, чтобы ей сейчас не было страшно и плохо, но просто не могу даже воспринимать её, как мою Марикету. Но, помогите мне, боги. Как я хочу, чтобы это была она!

Наверное, немного позже наступит момент, когда Маккензи будет винить себя за чрезмерно длинный язык и излишнюю откровенность, но сейчас ему кажется, что башка лопнет, если он не поговорит об этом хоть с кем-нибудь.

Тогда, пять лет назад, именно Марикета была тем человеком, кому бы он смог рассказать все свои тревоги. Когда её не стало, он отдалился от всех, даже от Майка, который чересчур настойчиво лез к нему, пытаясь вытащить из того дерьма, в котором он оказался; а после Ла-Уэрты как-то само собой получилось, что к Майку довеском шла Рипли, а уж через Рипли – все остальные. Так что пришлось обрубить концы, чтобы только его не сводили с ума этой бесконечной жалостью, этим ненужным сочувствием – всем тем, что убивало его изнутри не меньше, чем тот факт, что его жена исчезла.

Не «умерла», как сказал Малфой в первый месяц после возвращения с острова. За это Джейк его ударил.

Она не умирала. И Маккензи всегда это знал. А теперь вот вместо неё в столовой роскошного особняка на Лонг-Айленде сидит копия Марикеты, его Марикеты, родная и одновременно чужая.

– Мы все скучали по ней, Джейк, – мягко произносит Шон, и Джейк едва сдерживает порыв ударить его.

Ещё одна причина отдалиться от всех остальных: эти бесконечные напоминания о том, что они, мол, тоже по ней скучают.

«Джейк, она нам тоже дорога».

«Маккензи, не будь мудаком. Не только ты её потерял».

«Нам всем её не хватает».

«Мы тоже её любили…»

Ах, да, конечно, они её любили, никаких сомнений. Как её вообще можно было не любить?

Но все они, мать их так, видели, как она стояла в тронном зале Элистель в свадебном наряде, все они слышали, как она приносила клятву быть всегда рядом ему, Джейку, и все они, сука, в курсе, что она нихрена не сдержала эту клятву. «Во имя благой цели», – так ухитрилась сказать Ариэль, и ебал Джейк все эти благие цели, потому что ему было насрать.

О чём он, собственно, и сообщает Кэпу.

– Разумеется, тебе насрать, – морщится Шон. – Ладно, Маккензи, давай так. Допустим, вот просто допустим, что она никогда ничего не вспомнит. Ты же видишь, она как будто… С чистого листа, что ли. Может, это какая-то альтернативная её версия, ты же помнишь всё это дерьмо на острове с временными петлями? И я тебе скажу честно, что я никогда не понимал, почему она вообще тебя полюбила и какого чёрта вышла замуж. Но однажды это уже произошло. Если у тебя есть второй шанс, уж постарайся его не просрать. Что ты там делал в прошлый раз, чтобы её заарканить?

Джейк тушит окурок о пепельницу и переводит взгляд на вход в столовую, встречаясь глазами с девушкой, которая однажды стала его женой.

И криво усмехается.

Он тоже ничерта не понимает, почему Марикета выбрала его. Она была достойна лучшего. Большего. Он неоднократно об этом ей говорил и потом ненавидел себя за это – самому себе казался жалким. Но та храбрая девушка, которая бесцеремонно ворвалась в кабину пилота и разбудила его, действительно ухитрилась его полюбить. Джейк тогда это чувствовал, точно знал, что никто в целом мире не способен любить его так, как любила Принцесса. И разрази его гром, если он не отвечал ей взаимностью с тем же отчаянным пылом.

Но вот как это произошло, и что они для этого делали… Это уже более сложный вопрос. Он не прилагал никаких усилий – как и она. Всё это просто случилось. Да, конечно, они аж целых несколько дней ходили вокруг да около, хотя теперь-то Джейку кажется, что надо было сделать первый шаг существенно раньше (ведь в итоге этот шаг сделала она сама).

Ах, да, вот, с чего они начали – с секса.

Но это же не значит, что он прямо сейчас должен пойти и трахнуть эту милую девочку с ямочками на щеках. Хотя эта мысль и отдаёт смутным соблазном. И всё же… Действительно, их отношения начались с почти животного притяжения. Сейчас, видя Марикету точно такой же, как в первые минуты их знакомства, Джейк очень ясно это вспоминает. Он тогда имел неосторожность задремать, а она ворвалась в кабину, и, когда он её увидел, сначала решил, что на самом деле не проснулся. Её взгляд в этот момент… Она была похожа на капризную принцесску из дурацкого фильма, которая возмущена его поведением, недостойным её королевской особы – и, блин, так и появилось это прозвище, хотя он довольно быстро понял, что ничего спесивого и высокомерного в Марикете не было.

Ну да момент уже был неподходящий, чтобы спрашивать её имя, тем более, что она так забавно сердилась, когда он её так называл.

А ещё, он это точно помнит, ему вдруг стало жаль, что он собирается покинуть остров ещё до заката. Собственно, потому он и позвал её прогуляться к диспетчерской вышке. А она чуть было всё не испортила, когда полезла с личными вопросами и выбесила до зубного скрежета. И как же Джейк удивился сам себе, когда обнаружил, что вдруг разоткровенничался с этой безымянной девчонкой – на какое-то совершенно безумное мгновение он вдруг подумал, что ей можно доверять. И кто знает… Во всём безумии Ла-Уэрты, с её временными петлями и происками Вечного, может быть, дело было не только в том, что они были друг другу суждены – в это Джейк до сих пор свято верит, и с каждой неудачной интрижкой, в которую он вляпывался в последние годы, эта вера только крепнет – может быть, он просто почувствовал себя так, словно они знакомы добрую сотню лет, ведь в каком-то извращённом смысле так оно и было…

И, как знать, может, она, эта девочка, тоже это почувствует… Теперь. Вдруг и ей придёт в голову та же самая сумасшедшая мысль о доверии? Джейк успокаивает себя тем, что он и Марикета были связаны необъяснимыми узами задолго до священной церемонии в Элистель. Это было нечто большее, чем пурпурная лента, которой обвязывали их ладони и которая теперь лежит в его доме в Шривпорте. Так почему бы его жене не ощутить эти узы на своей шкуре так же, как когда-то произошло с ним?

Маккензи распахивает дверь в столовую и стремительно подходит к сидящим на диване девушкам; Марикета смотрит на него со смесью изумления и страха, отчего решительность Джейка едва не разбивается на кусочки.

– Что-то мы не с того начали, – с беспечностью, которую он на самом деле не ощущает, произносит Джейк, и глаза Марикеты от непонимания становятся совсем огромными. – Итак, добро пожаловать назад, Принцесса.

Она выдыхает с облегчением, на мгновение её лицо расслабляется, она опускает веки и тихо отвечает:

– Спасибо, Арагорн.

А потом она хмурит брови и касается собственных губ кончиками пальцев, словно не осознаёт, почему назвала его так. А Джейк широко улыбается, и лицо даже сводит от этой улыбки – он слишком давно не чувствовал себя так. Это действительно она. Его Марикета. И глубоко внутри она всё помнит – а раз так, у них всё ещё есть шанс на вечность, которую они обещали друг другу в тронном зале Элистель.

Впервые за последние пять лет Джейк Маккензи наконец-то снова ощущает надежду.

А потом он ловит на себе обеспокоенный взгляд Мэйбеллин, и до него тут же доходит, чего она корчит рожицы – если Марикета действительно помнит что-то, значит, рано или поздно воспоминания могут к ней вернуться. И когда это произойдёт… Что с ней будет? Она реально может сойти с ума. Да любой бы сошёл с ума от того, что там с ними происходило, на этой клятой Ла-Уэрте – Джейк искренне не понимает, какого хрена все ребята возвращаются туда каждый год, как будто любому из них не хватило сраных приключений на весь остаток жизни – даром что иногда и ему хотелось вернуться на остров, хотя он не мог себе этого объяснить. В любом случае, тогда главной задачей было выжить, и, наверное, именно эта цель удерживала каждого из них в рамках нормальности, но испытать это всё постфактум… Да Джейку самому иногда казалось, что всё это дерьмо ему привиделось.

И что ему привиделась Марикета.

Но он упорно гнал от себя мысли о том, что он мог бы вот так любить воображаемую женщину. Тем более, что она оказалась не воображаемой, а самой настоящей, из плоти и крови, и сейчас она сидит прямо перед ним, вот только в её глазах нет ни единого оттенка узнавания.

Так что это ещё вопрос – кто из них сойдёт с ума раньше.

Затянувшуюся неловкую паузу прерывает трель дверного звонка, и все присутствующие в столовой буквально подскакивают от неожиданности. Опомнившись, Джейк внимательно смотрит на Марикету – в её глазах загорается такая надежда, что ему почти больно.

– Диего? – она переводит взгляд на Мишель. – Это он?

– Пойду открою, – Мишель пожимает плечами, прежде чем встать с дивана и выйти из столовой. А спустя пару минут двери в комнату распахиваются.

– Диего!

Диего не успевает опомниться и даже толком рассмотреть несущийся на него вихрь, когда его шею обвивают тонкие руки – таким родным, хорошо знакомым и почти забытым жестом. Он едва не теряет равновесие, обнимая в ответ свою потерянную и найденную подругу. Говорят, мужчины не плачут, но Диего совершенно об этом не думает, не стесняясь слёз радости, облегчения и страха от того, что всё это может оказаться иллюзией.

Она плачет тоже – он понимает это по тому, как вздрагивает под его широкой ладонью её спина и по тому, как его рубашка насквозь промокает в районе плеча. Это объятие длится довольно долго, прежде чем Диего отстраняет от себя Марикету, чтобы внимательно на неё посмотреть, чтобы убедиться, что она невредима, чтобы осознать, что это действительно она.

– Ты… Мари… Невероятно, – выдыхает он.

Невероятно. Всё невероятно, начиная с самого факта её присутствия в этой комнате и заканчивая её внешним видом. Чёрт, единственная фотография Мари, которая у него могла бы быть, исчезла вместе с ней – тот полароидный снимок, который они сделали в последний день на острове. И хотя время стёрло из памяти детали, Диего казалось, что он помнит отдельные черты Мари достаточно хорошо. И всё-таки, когда он пытался представить её портрет, картинка не складывалась. Он видел картины, которые рисовала Куинн – много картин, на которых она изображала остров – но даже там лицо Мари выглядело так, словно у Куинни тоже проблемы с памятью.

И правда состояла в том, что сам Диего не был уверен в подлинности своих воспоминаний.

Иногда ему казалось, что он сам придумал Мари. Он относился к ней, как к любимой старшей сестре, даром что у него никогда не было таких близких отношений ни с кем из его собственной семьи. Но тем не менее, после возвращения с острова, когда каждый из друзей по-своему оплакивал утрату, Вэйрин попросил его рассказать побольше о Мари.

– Ты никогда не говорил, как вы познакомились, – заметил тогда Вэйрин. Диего открыл рот, чтобы поведать эту восхитительную историю. И не сумел издать ни звука. – Я понимаю, тебе должно быть больно сейчас говорить об этом, – спохватился Вэйрин. – Оставим до лучших времён, да?

Диего тогда смог только кивнуть. А спустя месяц обратился к Алистеру.

Чёрт, если так подумать, Алистер очень многое сделал для каждого из них. Начиная с суда над Эвереттом Рурком, на котором Ал выступал главным обвинителем, заканчивая тем, что он сумел в конечном итоге отсудить у собственного создателя все права владения «Rourke Industries». И именно этот факт помог Диего получить доступ ко всем возможным базам данных (правда, потом выяснилось, что Зара уже успела наложить на них лапы, вот только тогда она об этом никому не сказала). И то, что Диего разузнал, можно было смело умножать на ноль – результат бы не изменился. Никакой Марикеты Фэй, кажется, никогда не существовало – ни в списках студентов Хартфилда, ни в данных о переписи населения в Огайо, да во всех Соединённых Штатах просто, блядь, не было ни одной чёртовой Марикеты, уж тем более такой, которая носила бы фамилию Фэй и дурацкое второе имя Наоми. Он даже перерыл данные обо всех, родившихся на территории штата Огайо первого января девяносто шестого, и ничерта не нашёл.

И тогда Диего впервые решил, что этого всего не было. Не существовало Марикеты, не существовало его лучшего друга, его сестры, его самого близкого – ладно, допустим, после Вэйрина – человека. И вот теперь они больше не на Ла-Уэрте, и это не игра воображения и не иллюзия, она живая, самая настоящая, и слёзы, которые продолжают литься из её глаз, тоже настоящие.

– Мне страшно, – вдруг всхлипывает Мари, утыкаясь лбом в его плечо.

– Тише, малышка, – поглаживая волосы подруги, шепчет Диего. – Тише. Я рядом.

Диего смотрит поверх головы Мари – ловит ревнивый взгляд Джейка. Честное слово, Майку надо бы надрать зад за эту самодеятельность, хотя Диего и понимает, что удержать Маккензи на расстоянии от Марикеты смогут только высшие силы. И это, блин, проблема: как для самого Джейка, так и для Мари.

Диего мягко отстраняет её от себя и усаживает на диван. Мишель тут же протягивает ей стакан воды, и Мари с благодарностью кивает. Такая она… смешная. Заплаканная, взъерошенная. Вот что-что, а Марикета никогда не была из тех девушек, которые умеют красиво плакать – в отличие от той же Мишель, которую не портили даже дорожки размазавшейся туши, потому что слёзы придавали её голубым глазам особый блеск. А у Мари лицо и шея покрывается пятнами, нос распухает, особенно когда она так забавно шмыгает. И до чего это неуместно – то, что ему хочется смеяться, глядя, как она ревёт в три ручья.

Диего вылавливает краем глаза момент, когда Шон кладёт руку на плечо Джейка, дёрнувшегося в сторону Мари. А Мари постепенно успокаивается, поднимая опухшие глаза на лучшего друга, и в этот миг Диего становится страшно.

Гонимый из Лондона мыслями о том, что она жива, он совершенно не подумал, что она станет задавать вопросы; конечно, она станет. Чёрт. И насколько было бы целесообразно вываливать на неё всю чёртову правду? Или признавать, что он сам не знает всей правды?

– На пару слов, Коротышка, – сквозь зубы произносит Маккензи, и Диего морщится от этого дебильного старого прозвища, однако кивает, уходя на террасу вслед за Шоном и Джейком. Марикета разочарованно вздыхает за его спиной, и этот протяжный звук безжалостно прерывает захлопнувшаяся дверь. – Нельзя рассказывать ей всё и сразу, – без обиняков говорит Джейк.

– Но и лгать ей нельзя, – возражает Шон.

Диего нервно теребит рукав рубашки.

– Я согласен, что нельзя делать ни того, ни другого, – медленно говорит он. – Я мог бы сказать, что на острове произошло слишком многое, и что вся правда будет для неё слишком большим потрясением. Я мог бы дозировать информацию… Тогда она…

– Взбесится, – услужливо подсказывает Джейк. – Нет, ты сам подумай, тебя бы это объяснение устроило?

– Джейк! – одёргивает пилота Шон.

– Не устроило бы, – вздыхает Диего. – Но я, блядь, не могу прийти сейчас и сказать: «О, Мари, ты знаешь, на Ла-Уэрте мы на целый год или около того превратились в подопытных кроликов для психа с комплексом бога, там творилась всякая фигня с временными аномалиями, знаешь, типа, саблезубые тигры и динозавры, а ещё там была старая версия тебя самой. Да, я не забыл упомянуть, что ты завела в качестве питомца синего лисёнка, который теперь вырос и живёт у твоей подруги Куинн? Могу позвонить ей, и она привезёт его прямо сейчас. Кстати, она сожительствует с парнем из прошлого, который до сих пор иногда пугается при виде тостера. А ещё ты обзавелась друзьями-пиратами, я могу тебя отвезти познакомиться с ними. Ну и ещё заодно с моим мужем, он вполне приятный мужчина, только ростом под семь футов и весь синий, как аватар».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

    wait_for_cache