Текст книги "Вечное Лето, Том IV: Звёздная Пыль (СИ)"
Автор книги: Catherine Macrieve
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
– Это несложно проверить, – воодушевляется Грейс, – только пришлось бы провести там чуть больше времени, но…
– Так, стоп, – вмешивается Куинн, – никто не собирается жить на Ла-Уэрте, ведь так?
– Я… – Мари прокашливается, внезапно чувствуя себя неловко. – Джейк и я, мы… В общем, он думает, что мы могли бы обосноваться именно там, только… Это ведь ваша собственность, Грейс.
– О! – Грейси округляет глаза. – Собственность! Какая ерунда, Марикета! После всего, что произошло с нами по вине Рурка, Ал с радостью отпишет вам любую землю на острове. Конечно, не считая территорий, на которых находятся стратегические объекты…
– Если я правильно помню, там нет никаких стратегических объектов, – пожимает плечами Марикета. – Но… Слушай, нет, это неправильно. Это слишком щедрое предложение, и я просто…
– Завали-ка ты хлебало, Мари, – мрачно говорит Зара. – Лично у меня ощущение, что я тебе по гроб жизни должна. И если вы кому-то повторите, что я это сказала… – она угрожающе скалится.
– Это правда, – тихо произносит Мишель. – У тебя был выбор – сделать так, чтобы мы навеки остались узниками острова, или же… Пойти по плану Рурка. Но ты поступила по-своему. Ты дала нам шанс на будущее, Марикета.
Мари густо краснеет и прячет смущение за глотком вина.
– Это странно, – признаётся она. – Я даже не помню, что конкретно сделала и почему это сработало. Но… Расскажите мне, девочки. То, что показывал Ваану. Эти видения. Они… Насколько точно они сбылись?
– Ну, – задумчиво бормочет Куинн, – моё так точно сбылось. Фонд, который я основала, существует, правда, в основном им занимаются родители. Я больше по организации мероприятий, но я рада, что могу помогать хотя бы так.
– Фонд, – повторяет Мари, – «Шанс на борьбу». Я… Я, кажется, помню это видение.
– Наяву всё было ещё лучше, – признаётся Куинни.
– Что касается меня, – фыркает Мишель, – так мать Шона устроила нам бешеный разнос за то, что мы скрывали свои отношения от неё. Собственно, она и подтолкнула нас к тому, что пора играть свадьбу и всё такое.
Мари несколько секунд смотрит на подругу, но ничего припомнить не удаётся.
– А я, – протягивает Зара, – насладилась короткой славой кумира молодёжи. Но, если честно, это такое себе хобби. Мне нравилась сцена и всё такое, но ещё больше нравилось тусоваться после концертов, если вы понимаете, о чём я.
– И что теперь? – спрашивает Мари. – Ты больше не поёшь?
– Пою, – признаётся Зара, – но даю более… Приватные концерты, если ты понимаешь, о чём я, – она хрипло смеётся, – зато Крэйг определённо нашёл себе занятие по душе. Подумайте только, мой парень – разработчик игр! Жутко им горжусь. Ах да, – спохватывается она, – расскажете ему, и я…
– Мы поняли, – поспешно вставляет Грейс. – Ваану показал мне выставку картин, на которой я дала отпор матери, – рассказывает она, – но, конечно, знаменитой художницей я не стала, впрочем, мне и не хотелось. Мне куда больше нравится заниматься наукой, знаете ли.
– Твоя мать, – протягивает Мари. – Блэр Холл. Девочки, я должна кое-что спросить.
Никто ничего не говорит, все просто замирают в ожидании, когда Марикета закончит свою мысль, но она некоторое время не может сформулировать вопрос. Что-то вертится в мозгах, что-то такое назойливое и простое, как четвертак.
Что-то, связанное с Рурком.
Перед глазами вспыхивает картина – высокий синекожий мужчина в маске, взгляд его янтарных глаз через прорези… Кажется, смотрит прямо в душу.
«Все люди Гидры представляют опасность».
«Гидра». Так ваанти называли Рурка… Так он называл себя сам. Почему она сейчас вспомнила?
– Девочки, сколько голов у гидры?
– Три, – откликается Грейс. – Почему ты…
– Три головы, – бормочет Марикета, – Рурк. Этот… Прескотт. И… Твоя мать, Грейс. Скажи мне, сотрудничала ли Блэр Холл с Рурком?
– Что ты такое говоришь, – пугается Грейси, – Мари, я не понимаю…
– Да, – шепчет Марикета, – я тоже не понимаю.
========== 13: tense ==========
Anything other than what we already know
После того, как Мари оказывается неспособной объяснить, зачем допрашивала Грейс, вечеринка как-то сама собой сдувается. Девочки расходятся по спальням, и Мари уныло плетётся в их с Джейком комнату, чуть было не пропахав ступеньки лицом.
– Пьянь, – констатирует Джейк, когда Марикета вваливается в комнату, ухватившись для равновесия за картину на стене около двери. Картина падает с крючка с грохотом, который, собственно, и будит Джейка.
– То-очно, – протягивает Мари, по стеночке двигаясь в сторону ванной. – Маккензи, твоя жена – ик! – алкоголичка.
Джейк встаёт с постели и подхватывает Марикету за талию, помогая ей добраться до двери.
– Сколько же ты выпила, – цокает он языком.
– Кто бы – ик! – говорил! Ты видел себя пару часад назов? Или как там… – У неё ноги подкашиваются, так что Джейк не придумывает ничего лучшего, чем подхватить её на руки и самостоятельно внести в ванную. Он сажает её на бортик ванны, нащупывает молнию на спине и стягивает с неё грязное платье. – Опа, – икает Марикета, – мне нравится твой… Здоровый подход. – Она тянется к нему, чтобы поцеловать, но Джейк снова подхватывает её на руки и прямо в белье сажает в ванну. – Ты что творишь! – визжит Марикета, когда он включает воду. – Я же буду вся мокрая!
– В этом и прикол, – ворчит Джейк. Нет, блин, её точно нельзя подпускать к алкоголю в одиночестве. – С кем пила и что?
– С девочками, – отплёвывая стекающую по лицу воду, фыркает Марикета. – Что ты пристал, дай я сама…
– Больно самостоятельная, – язвит Джейк, выливая ей на голову шампунь.
– Ты сейчас всё запутаешь, – ноет Марикета. – Отстань, я хочу спать.
– Сейчас пойдёшь, только сначала – душ, – обещает Джейк, осторожно намыливая её волосы. Блин, да что ж такое, она права – он реально сейчас их запутает. Вроде короткие, но как она вообще с ними справляется?
В конце концов Марикета перестаёт сопротивляться, и Джейк худо-бедно заканчивает её купать. Хорошо, что пара часов сна вернули ему бодрость и трезвость ума, иначе она бы утром проклинала всё на свете. В конце концов, может, она и не напивалась при нём так уж часто и в такие слюни, но Маккензи точно знает, как не усугубить грядущее похмелье.
Укутав Марикету в полотенце, Джейк выносит её из ванной. Чёрт, винная диета быстро даёт плоды – его жена, кажется, весит не больше куклы, и, блин, значит, он опять облажался. Надо кормить её нормальной едой, а то точно кожа да кости останутся.
В постели Марикета долго крутится, сбивает к чертям одеяло и пытается к нему приставать. И сопротивляться этому почти невозможно, хотя Джейк очень хорошо понимает, что в таком состоянии ей явно противопоказан секс.
– Если ты сейчас не прекратишь, – угрожающе бормочет Джейк, – я тебя тупо привяжу к кровати. Принцесса, я серьёзно!
Она прижимается горячими губами к его груди и бросает на него хитрый взгляд из-под полуопущенных ресниц.
– Звучит заманчиво.
– Привяжу к кровати и уйду спать в ту комнату, в которую тебя поселил Малфой! – обещает Джейк.
– Какой же ты зануда! – вздыхает Марикета, но всё-таки прекращает шалить руками и откидывается на соседнюю подушку. – Ты меня не любишь.
– Начинается, – с трудом сдерживая смех, протягивает Джейк.
– Ты меня не хочешь!
– Протрезвей и скажи это ещё раз.
– Ты… Ты… Бля-я, комната кружится.
– Вот об этом я и толкую. Спи, Принцесса.
– Ну и буду!
– Отлично.
– Потому что я так решила, а не потому, что ты такой зануда!
– Доброй ночи.
– За-ну… да.
Она повторяет это слово ещё несколько раз на разные лады, прежде чем её голос становится совсем тихим, а потом смолкает. В конце концов она засыпает, и Джейк укрывает её одеялом, невольно залюбовавшись тем, как дрожат ресницы на её бледных щеках.
Что, всё-таки, произошло? Как бы ему ни хотелось просто наслаждаться жизнью теперь, когда у него есть для этого все основания, чувство тревоги назойливым червячком подтачивает его хорошее настроение. Когда он в последний раз решил, что может быть по-настоящему счастлив, она ушла. Теперь она лежит рядом, она любит его, она согласна выйти за него ещё раз, – и тем не менее Маккензи не может не думать о том, что произойдёт, если теперь всё окажется таким же… скоротечным.
Что, если ему не дано? Если это карма за то, что он делал под началом Лундгрена? Маккензи мало во что верил, но в существовании кармы убеждался не раз. Если с Марикетой что-то опять случится, то в этом будет виноват только он. Джейк в этом уверен.
Он засыпает с этими дерьмовыми мыслями, только чтобы проснуться через несколько часов от хлопка двери. Постель рядом с ним пустая, но простыни совсем тёплые, а из ванной раздаются характерные звуки, свидетельствующие, что его надравшуюся накануне жену нещадно рвёт.
Утро начинается.
И начинается оно, блядь, не с кофе.
*
В конце концов Мэйбеллин удаётся уговорить Марикету поесть, хотя она бледнеет при виде яичницы, которую доктор Гейл ей приносит. Марикета наотрез отказывается выходить из комнаты, лежит в постели и скорбно сообщает каждому, кто готов её выслушать, что вот-вот сдохнет. Джейк только качает головой, никак не комментируя состояние Марикеты, хотя с языка готова сорваться дюжина колкостей.
После завтрака на её лицо понемногу возвращаются краски. А потом Мэйб приносит ей какие-то таблетки, и Марикета, до того зябко кутающаяся в одеяло, снова засыпает. Мэйбеллин обещает, что через пару часов та будет, как огурчик, и Джейк, убедившись, что она действительно крепко спит, спускается в столовую.
– Маккензи, – вместо приветствия говорит Алистер, – мы завтра вылетаем, ты в курсе?
– А что с документами? – интересуется Джейк. – Билеты, всё остальное. Вы что, уже всё решили?
– Да-а, – нетерпеливо кивает Эстелла, прижимая запотевший от льда стакан с водой ко лбу, – все порешили… Порешали… А, пофиг.
– Рипли, у тебя тоже похмелье? – ухмыляется Маккензи. – А выглядишь такой крепкой, надо же…
– Заткни-ись, – протягивает Эстелла.
– Вот что происходит, когда вечеринкой никто не управляет, – замечает Радж.
– Как Мари? – спрашивает Алистер. – Спит?
Джейк только кивает.
– Хорошо. Она… говорила что-нибудь? – неуверенно произносит Грейс.
– По поводу?
– Она вчера несла какую-то чушь, – бормочет Эстелла. – Про три головы гидры.
– Не знаю, Рипли, – качает головой Джейк, – мне она ничего такого не говорила. Какая ещё гидра?
– Всё это неважно, – перебивает Грейс, – главное, что она права. Моя мать тоже замешана в этом.
– Замешана в чём? Да блядь, почему я по слову из вас вытягиваю?
Грейс тяжело вздыхает.
– Рурк называл себя гидрой, помнишь, Джейк? А у гидры три головы. Мы утром проверили документацию. Моя мать сотрудничала с Рурком. Она… работала на него, в некотором роде, – она невесело усмехается. – Хотя, уверена, она считает, что это он работал на неё. И Сайлас Прескотт, выходит, третья голова. Они все связаны.
– Я ничерта не понимаю, – ворчит Джейк, – какое это имеет отношение…
– Самое прямое, – вмешивается Алистер, успокаивающе поглаживая плечо супруги. – В наследство от… отца, – он кривится, – мне достались и данные о его преступной деятельности, ты понимаешь? Он сотрудничал с подпольными военными организациями, наркокартелями, он даже с итальянской мафией имел какие-то дела. Я считал, что, обезвредив его, мы можем спать спокойно. Что данные о Ла-Уэрте никуда не просочатся. Но, выходит, что есть как минимум ещё один человек, осведомлённый обо всём.
– И что?
– А то, что моя мать уже пыталась наладить со мной контакты, – жёстко произносит Грейс, – и отнюдь не для того, чтобы восстановить нормальные отношения… Восстанавливать там нечего. Во время нашей последней встречи она расспрашивала про Ла-Уэрту, про то, не собираемся ли мы продать права владения островом, про то, что будет с исследованиями Рурка. Я думала, она просто в своём репертуаре, потому что только она могла задавать такие вопросы на крестинах своей внучки, но… Сейчас понимаю, что за этим стоит что-то большее.
– Давайте успокоимся, – раздражённо бросает Зара, – какого хрена наводить панику? Результаты исследований под надёжной защитой. На острове охрана. Блэр ни за что не наложит лапы на это всё.
– Кому, как не тебе, знать, что любую защиту можно обойти? – изумляется Алистер.
– Но не ту защиту, которую ставила я! – огрызается Зара. – В любом случае, сейчас нам необходимо отправиться в Нортбридж и попытаться понять, как то, что там произошло, связано с Ла-Уэртой… И с возвращением Мари. А с твоей мамой, Грейс, мы разберёмся позже, – обещает она.
Грейс только кивает, украдкой смаргивая слёзы.
*
– Просто не понимаю, как ты мог с ней так поступить. Неужели одной меня было мало?
Раздражённый женский голос ввинчивается в уши, даром что вокруг царит непроглядная, кромешная тьма.
– Тише, тише, – отвечает глубокий мужской бас, – это был её выбор, и мы не вправе…
– Ты, чёрт возьми, не предоставил ей никакого выбора! Держу пари, сейчас ты жалеешь, что вообще сделал это… Без нас обеих твоя жизнь была бы существенно проще!
– Проще? О чём ты говоришь? Только благодаря вам я сумел вернуться домой.
– Но какой ценой? Ты понимаешь, какой ценой?! Нихрена ты не понимаешь!
– Я понимаю больше, чем ты думаешь! – в мужском голосе проскальзывает раздражение. – И я жалею о том, что так произошло! Не стоит делать из меня монстра! Моя дочь несчастна из-за меня! Если бы я знал, как это исправить…
★
Мари просыпается резко, выныривая из темноты странного сновидения, пытаясь понять, кому принадлежали голоса, которые она слышала. «Моя дочь»… Могли ли это быть голоса родителей? И если да, то что такого сделал её предполагаемый отец, что требовало… исправления?
В своих мыслях Мари не сразу понимает, что от жуткого похмелья не осталось и следа. Пара часов, в течение которых она подыхала от жуткой головной боли и нещадно пугала унитаз содержимым желудка, кажутся чем-то из другой жизни. А теперь ей тепло, хорошо и комфортно.
Так, во-первых, надо меньше пить. А во-вторых, узнать, какими таблетками её лечила Мишель.
Мари встаёт с постели и идёт в душ, с неудовольствием отмечая, что, несмотря на бодрость, она как-то побледнела. Впрочем, неудивительно, после такой-то насыщенной ночки и такого отвратительного утра.
Когда Мари высушивает волосы полотенцем и выходит из ванной, первое, что она видит – обеспокоенный взгляд Джейка.
– Ну ты как? – осторожно спрашивает он.
– Хорошо, – честно отвечает Марикета. – Как будто ничего не было.
– Вот и замечательно, – с облегчением выдыхает Джейк, подходя к ней вплотную и обнимая её. – Нам нужно поговорить.
– Угу, – бормочет Мари, утыкаясь в его плечо носом и с наслаждением вдыхая аромат его кожи. От этого у неё ноги почти подкашиваются, так что она совершенно не сопротивляется, когда Джейк настойчиво усаживает её на кровать и опускается рядом. Какие там, к чёрту, разговоры…
– Ты точно уверена, что нам нужно лететь в Нортбридж? – без предисловий спрашивает Джейк.
– Что? Боже, конечно. Почему ты спрашиваешь?
– Три головы гидры, Марикета, – серьёзно говорит Джейк. – У тебя нет ощущения, что мы вот-вот вляпаемся в какое-то дерьмо?
Мари отвечает не сразу, прислушиваясь к внутреннему голосу. Есть ли у неё такое ощущение? Разумеется, да. Думает ли она, что этого можно избежать? Определённо, нет.
– Любимый, – тихо говорит Марикета, избегая, впрочем, смотреть ему в глаза, – мы уже по уши в дерьме. Но, пока мы есть друг у друга, это же не так страшно, правда?
– Вот именно, – выдыхает Джейк. – «Пока».
– Послушай, я никуда не денусь, – Мари встаёт с кровати, но только для того, чтобы опуститься на колени Джейка, прижаться своим лбом к его, легко коснуться губами кончика его носа, – во всяком случае, я не думаю, что это произойдёт, – добавляет она, опасаясь давать какие-то обещания.
– Это нихрена меня не успокаивает, Принцесса.
– Знаю, – легко соглашается Мари. – Знаю, просто… Давай решать проблемы по мере их поступления.
Боже, это опять происходит. Несколько часов назад она помирала от похмелья, потом видела очередной странный сон, а теперь его руки, просто придерживающие её за талию, вызывают желание извиваться под прикосновениями, как кошка.
И это не то, чему Марикета собирается сопротивляться.
Джейк рвано выдыхает, прежде чем ответить на её настойчивые поцелуи – да, любимый, знаю, меня это тоже не успокаивает. Но эта жажда всё-таки передаётся и ему, и можно ни о чём больше не думать, когда он снимает с неё только что надетую майку – чёрт, зачем вообще одевалась?
Странно, но это желание превращается в какое-то исступление. Оторваться друг от друга даже на несколько секунд, чтобы избавиться от остатков одежды – задача непосильная, и, когда это становится необходимостью, Марикете кажется, что она задохнётся без поцелуев Джейка. Больше контакта, больше близости. Больше… его.
Когда Марикета опускается на его член, не сводя глаз с лица Джейка, он выдыхает так резко и глубоко, будто сдерживал дыхание весь день.
И, боги, как он возмутительно красив.
Мари быстро находит необходимый им обоим ритм, отдаваясь ощущению его горячей плоти внутри своего тела, и это, конечно, нихрена не продлится долго, потому что каждое движение её бёдер, его пальцы, сжимающиеся на её талии, его хриплое дыхание – это так прекрасно, так правильно и так нужно.
Джейк подхватывает её под поясницу, укладывая на кровать и перехватывая ведущую роль. Чёрт, хорошо. Такое ощущение, что он точно знает, как довести её до безумия, знает куда лучше, чем она сама, и как это может быть, если даже на острове у них не было так уж много времени, чтобы изучить друг друга?
Марикета не пытается сопротивляться потребности вцепиться ногтями в его спину, прикусить его губу, прижаться ближе, двигаться навстречу каждому яростному удару его бёдер… И всё на свете, все переживания, воспоминания или их отсутствие, все существующие и грядущие проблемы перестают существовать, утопая в ослепительной вспышке, когда…
Когда он неожиданно всё портит, в последний момент резко выходя из её тела и кончая на простыни.
– Это… Что ещё… За новости? – задыхаясь, спрашивает Марикета.
Джейк удерживается над ней на весу, утыкаясь лбом в её плечо и обжигая кожу дыханием. Отвечает только спустя пару минут, в течение которых Мари немного приходит в себя.
– Это значит «быть осторожнее», – как ни в чём ни бывало, произносит Джейк, откатываясь от неё.
– С какого это вдруг…
– Эй, Принцесса, ты чего? – кажется, он реально не понимает.
– Ты не… Боже, ты никогда так не делал, – Мари, вообще-то, тоже не до конца осознаёт, почему тот факт, что его сперма сейчас на простынях, а не в ней, так её задевает. – Я не ожидала, и… Это как-то… Неправильно.
– Неправильно будет, если ты сейчас забеременеешь, – ворчит Джейк. – Чёрт, мы реально стоим на пороге очередного пиздеца, Принцесса. Я не думаю, что будет благоразумно…
– А я не думаю, что могу забеременеть, – перебивает его Марикета, выговаривая эти слова на одном дыхании и так быстро, что он переспрашивает:
– Что ты сейчас сказала?
– Я не думаю, – медленно говорит она, – что могу забеременеть. Вчера с девочками мы обсуждали кое-что, и… – Мари вываливает на него все подробности, которые, наверное, не предназначены в принципе для мужских ушей, но, раз сказала «а», надо говорить и «б», и весь остальной чёртов алфавит. – И мне кажется, – заканчивает она, – что со мной всё ещё более запущенно, чем с остальными. Мне всё ещё двадцать один год, Джейк. Я… Боюсь, что у нас… Что я… – Мари чувствует, что по щекам отчего-то текут слёзы, и она вообще не собиралась расклеиваться или хотя бы думать об этом, особенно в таком ключе, но она обречённо заканчивает свою мысль. – Бракованная.
– Так, сейчас ты прекращаешь нести чушь, – угрожающе тихо произносит Джейк. – И это… Чёрт, Марикета, неужели это действительно так важно?
– Я тебя не понимаю, – качает головой Мари, – ты говорил, что хочешь детей, а теперь утверждаешь, что это неважно…
– Я сказал не так, – раздражённо бормочет Джейк. – Да, я хочу детей, но это не то, что мне жизненно необходимо, окей? Это во-первых. А во-вторых, не смей называть себя «бракованной». Не смей даже думать об этом, поняла?
От его резкого тона Мари принимается реветь пуще прежнего.
– Я не знаю, Джейк! – сквозь слёзы шепчет она. – Я не знаю, кто я такая, что со мной произошло, и что будет дальше, я даже не уверена, что я нормальная, – она шмыгает носом, чувствуя себя такой жалкой и никчемной, что это злит, – то есть, я понимаю, что в башке у меня точно не всё в порядке, а теперь, получается, что и мой организм не функци…
Конечно, Джейк пользуется самым действенным способом её заткнуть.
Приходится вырываться из его объятий, потому что целоваться с заложенным носом – сомнительное удовольствие.
– Марикета, – Джейк притягивает её к себе, обхватив лицо ладонями, и стирает пальцами слёзы с её щёк, – ты нормальная. Всё, что «не в порядке» с твоей головой, пройдёт. И ты ничего не знаешь наверняка по поводу своего цикла и всего остального, верно? Всё это – всего лишь догадки и теории. И мы обязательно выясним правду.
От его слов под кожей разливается тепло. Эти тревоги никуда не уходят – и Мари думает, что вряд ли уйдут, – но это действительно может подождать. Заслуживает ли Джейк быть счастливым? Заслуживает ли он получить всё, чего хочет, будь это дети или что ещё угодно? Разумеется, да.
Но, кажется, сейчас он действительно хочет только её.
А значит, остальное можно отложить в долгий ящик.
*
Разумеется, у компании, которая досталась Алистеру от отца, есть частные самолёты. В какой-то степени это всё даже делает нелепой волокиту с документами, но теперь, имея удостоверение личности, Мари кажется, что у неё в рюкзаке лежит материальное подтверждение тому, что она существует.
И вот ведь дурость какая – Марикета впервые за всё время реально задумывается о том, что будет делать дальше.
Ну, кроме того, что повторно выйдет замуж за Джейка, разумеется. И того, что они планируют строить семейное гнёздышко на Ла-Уэрте.
Конечно, Джейк уже сообщил ей, что, где бы они ни были, он собирается продолжить зарабатывать на жизнь частными перевозками. Даже, кажется, каким-то образом утряс вопрос о земле на Ла-Уэрте, категорически отказавшись от этого щедрого подарка – вроде бы, договорился, что выкупит маленький островок, правда, частями. Эдакая дружеская ипотека.
А что будет делать она, Марикета? Без образования, без собственных средств, в одежде, купленной лучшим другом? Если бы было возможно восстановиться в Хартфилде – вот только как это сделать, учитывая, что по документам она никогда там не училась? И даже если бы такая возможность существовала, что ей даст степень по искусствоведению? Не то чтобы на Ла-Уэрте было много шансов применить это образование.
А, вот если бы она ещё могла рожать детей. Тогда точно было бы, чем заняться.
Помимо того, что она не знает, кто её родители и куда они подевались, она ещё и понятия не имеет, куда бы ей податься.
У Марикеты были бы все основания считать, что её жизнь – полное дерьмо, если бы не окружающие её люди. Если бы Мишель не приставала с материнскими вопросами на тему «ты не голодна?». Если бы Шон не утверждал, что скоро все эти смены часовых поясов закончатся, так что она сможет нормально отдохнуть. Если бы Эмили не донимала её расспросами о том, что Мари думает о каждом отдельно взятом фасоне свадебного платья. Если бы Радж не обещал, что закатит вечеринку века, когда Марикета наконец-то всё вспомнит. Если бы Куинн не пыталась отобрать у неё Снежка и не канючила, что будет скучать по лису. Если бы Келе не рассказывал ей отменные истории из своего детства, чтобы отвлечь от дурных мыслей. Если бы Майк не коверкал её имя всеми возможными способами, и если бы Эстелла его не одёргивала. Если бы Зара, отрываясь от своего планшета, не бросала на неё таинственные взгляды. Если бы Крэйг не пичкал её байками о том, как Мари круто сражалась с ваанти, когда они ещё считали их врагами (в эти байки Марикета слабо верит). Если бы Грейс не нуждалась в её собственной поддержке, расстроенная тем, что оставила дочь на попечение няньки. Если бы Алистер не заверял, что всё будет в порядке, что любые препоны, которые могут оказаться на их пути – сущая ерунда.
И если бы Джейк не держал её за руку, разумеется.
– Не хочешь вступить в клуб десятитысячников? – усмехается он, когда Мари просыпается посреди полёта после очередного короткого, выматывающего сна. На этот раз – об Арахнидах и о женщине с платиновыми косами, которая размахивала перед её лицом источающими жар катанами.
– Десяти… что? – Марикета зевает, в непонимании глядя на его хитрую ухмылку, и тут же спохватывается: – Боги, нет. Это самолёт Алистера! Какое-то извращение…
– Тогда хорошо, что ты не считала извращением то, что мы вытворяли в его доме, – фыркает Джейк.
От аэропорта Уэстовер в Спрингфилде, куда они прилетают, до Нортбриджа не так уж далеко, однако проблема оцепления всё ещё стоит ребром. Ал прямо из аэропорта совершает несколько телефонных звонков, и Мари удивляется, как деловой тон преображает Рурка-младшего.
– Всё, – наконец, сообщает он. – Договорился.
– Как? – любопытствует Зара.
– Они нашли подтверждение того, что «Rourke Industries» сотрудничала с компанией Прескотта, – устало поясняет Алистер. – Контракты бессрочные, собственно. И в них есть пункт о правопреемственности, касающейся части акций компании. Так что сегодня вы все побудете сотрудниками моей компании. Мы – делегация, которая направилась в Нортбридж, чтобы оценить ущерб и определить целесообразность дальнейшего сотрудничества.
– Впервые за всё время, – вздыхает Грейс, – я действительно рада тому, что Эверетт опутал своей сетью столько организаций.
В конце концов за ними даже приезжает микроавтобус с эмблемой «Prescott Corp», однако в Нортбридж они добираются уже затемно. Разглядывая мрачные, безлюдные улицы небольшого городка, Мари вдруг остро чувствует опасность, которой они все себя подвергают.
– Что здесь на самом деле произошло? – тихо спрашивает она у Зары.
– Пиздец здесь произошёл, – нетерпеливо отвечает она. – И мы обязательно выясним все подробности.
Автобус останавливается у гостиницы, которая, должно быть, когда-то имела куда более презентабельный вид. А сейчас на одной из стен виднеется копоть, и само здание выглядит, как декорация из пост-апокалиптического фильма. На внутреннем убранстве, однако, это мало сказывается – такой контраст между интерьером и экстерьером добавляет ощущения, что им здесь не место.
– Мистер Прескотт свяжется с вами утром, – почтительно говорит Алистеру водитель, встретивший их в аэропорту. – Настоятельно не рекомендую выходить на улицу без сопровождения. Желаю вам доброй ночи.
С этими словами он торопливо оставляет их в холле гостиницы. Портье, вышедший из-за стойки навстречу гостям, выглядит так, словно вместо людей к нему завезли инопланетян. Что тут вообще, нахрен, происходит… И вообще – с опозданием мелькает мысль – какой это мистер Прескотт с ними свяжется, он же, кажется, погиб?
По встревоженным взглядам, которыми обмениваются друзья, Марикета понимает, что не она одна чувствует себя не в своей тарелке. Алистер коротко сообщает, что ждёт всех в отведённом ему номере (чтобы не вызывать подозрений, он договорился об отдельных комнатах для всех, в конце концов, вряд ли бы кто-то купился на то, что официальная делегация сплошь состоит из женатых, почти женатых или просто пар), прежде чем все расходятся.
Однако, едва Марикета ставит на пол номера свою сумку, раздаётся стук в дверь. Удивительно, как Джейк так быстро умудрился добраться – его поселили на верхнем этаже, а её только на втором.
Она уже берётся за ручку двери, когда до неё доносится женский голос:
– Обслуживание номеров!
Мари машинально открывает дверь, не успев сориентироваться.
– Я не зака…
И замирает. Буквально не имея возможности пошевелиться.
– Тише, киска, – перед ней стоит девушка в форме горничной с эмблемой отеля, верхняя часть её лица скрыта чёрной маской. – Я просто пришла поболтать.
Мари совершенно точно уверена, что никогда прежде эту девушку не видела. Во всяком случае, уж её забыть или проглядеть было бы невозможно – незнакомка просто возмутительно красива, вот до такой степени, что даже замысловатая маска не скрывает совершенства её черт. То есть, она красива настолько, что это, в общем-то, первая мысль Марикеты – она даже забывает о том, что не может и пальцем пошевелить, пока эта девица подталкивает её вглубь номера и плотно закрывает за собой дверь.
– Я тебя сейчас разморожу, – сообщает она, – но ты не будешь визжать и звать на помощь, иначе опять застынешь, ты поняла? Молчание – знак согласия, конечно.
С этими словами она ведёт рукой перед лицом Марикеты, и она снова чувствует, что может шевелиться – даром что все мышцы, кажется, скованы паникой.
– Что ещё за ху…
– Тише, тише, – незнакомка округляет и без того огромные тёмные глаза и качает головой. – Я тут задаю вопросы. Итак, как тебя зовут, милочка?
– Чтоб тебя, – эта девица отчего-то не пугает. Раздражает, но не пугает. То ли интуиция, то ли всё, «я съезжаю, целую, твоя крыша», оба варианта равновероятны. – Какого хрена ты…
– Тише, – снова фыркает девушка. – Я не причиню тебе вреда, я просто пришла убедиться, что вы неопасны! Повторяю вопрос, как тебя зовут?
– Я не собираюсь с тобой…
– Да что ж ты дура-то такая, – всплескивает руками девушка. И Мари снова замирает статуей, беспомощно наблюдая, как незнакомка вытряхивает на пол содержимое её сумки и рюкзака. Найдя документы, она придирчиво их рассматривает. – Марикета, значит. Имечко у тебя, – она хрипло смеётся, откидывая за спину волну роскошных тёмных локонов. – Марикета Наоми Фэй! Как проверка на трезвость. Что-то я не вижу удостоверения, что ты действительно сотрудница компании Рурка, – замечает она, грациозным движением руки возвращая Мари способность двигаться. – Я это подозревала. С какой целью прибыли, мисс Мэ-Нэ Фэй? Ты и твои друзья.
– Да кто ты, нахрен, такая?!
– Слушай, это будет длиться бесконечно, – обещает девушка. – Ты пытаешься меня о чём-то спросить, и я тебя замораживаю. Ты игнорируешь мои вопросы, и – оп! – снова не можешь двигаться. У меня полно времени, знаешь ли…
Полно времени…
И тут пазл складывается. Ведь говорили же ей о том, что после сорванной презентации у многих людей в Нортбридже проявились сверхспособности. И совершенно точно кто-то упоминал, что одна из таких людей могла замораживать время. Вот же ж…
– Слушай, – торопливо говорит Мари, – ты ведь одна из местных героинь, верно? Уверяю тебя, мы не желаем вам зла и…
– Грейсон рассказал мне кое-что про Эверетта Рурка, – не слушая её, говорит девушка, – и у нас есть все основания вам не доверять. Послушай, киска, лучше расскажи подобру-поздорову, потому что, если не ты, так твои друзья расколются… Я бы сказала, у Талоса не такие деликатные методы, как у меня…
