Текст книги "Из химических приключений Шерлока Холмса"
Автор книги: Борис Казаков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
ЖЕЛТЫЙ ЛЕС
Высокий, представительный мужчина, вошедший к нам в гостиную по приглашению миссис Хадсон, переводил свой взор с моего друга на меня, пытаясь, видимо, определить, кто из нас является знаменитым сыщиком, в услугах которого он нуждался. Холмс вывел его из затруднения, пригласив садиться и сказав:
– Вам нужен Шерлок Холмс? Это я, а это друг – доктор Ватсон. Рассказывайте, что привело вас к нам.
Наш посетитель был высок и широкоплеч, напоминая собой медведя. Бородка у него была коротко подстрижена, а костюм сидел великолепно, сшит был, по всей видимости, у одного из лучших лондонских портных. Заговорил он с некоторым акцентом, которого я сразу не определил, но по-английски – совершенно правильно.
– Умоляю вас, мистер Холмс, – сказал он, – помогите мне, не дайте погибнуть от разорения!
– Вы, я вижу, русский. Что у вас случилось, кого у вас убили, где труп? – усмехнулся Холмс.
– Меня убили! Я труп, мистер Холмс!
– Превосходно! – усмехнулся Холмс, потешаясь. – Доктор Ватсон, не откажите в любезности, осмотрите, пожалуйста, труп повнимательнее и напишите свидетельство о смерти.
У меня запало некоторое сомнение, мне думалось, что многие живые могли бы позавидовать такому великолепному трупу.
– Такое свидетельство, мистер Холмс, – вмешался посетитель, – выдадут в банке.
– Ах вот как! Тогда не торопитесь, Ватсон. Слухи о кончине нашего гостя, как говаривал Марк Твен, несколько преувеличены.
– Скорее, мистер Холмс, они немного преждевременны.
– Ну, кончим нашу развлекательную программу. Извините нас, дорогой гость, за эту, может быть, неуместную игривость. Успокойтесь и расскажите нам, что вас так встревожило.
– Я – русский купец, – сказал наш гость. – Лесопромышленник Самойлов Иван Николаевич. Под Архангельском у меня большое лесное хозяйство. Лесозавод. Я поставляю лес сюда, в Лондон. Дела мои до сего времени шли хорошо. Русский лес – ведь это редкостное богатство. Мне приходилось поставлять его вашему морскому министерству. Главным же моим клиентом является фирма «Медокс и сыновья», с которой у меня прочные связи. Фирма солидная, заказы крупные и постоянные. Товар у меня самый лучший и оплачивается крайне для меня выгодно. Доставляют лес в Лондонский порт мои пароходы – лесовозы. Представители фирмы принимают его в порту, и никаких недоразумений никогда не было. Да вот, посмотрите образчик…
Он показал короткую дощечку. Она действительно была великолепна: плотная, очень чистая древесина.
– Контракт с фирмой, я полагаю, обоюдовыгоден. В основном я поставляю пиломатериал. У меня превосходное оборудование, закупленное в Англии. В производстве, естественно, немало отходов – опилки, щепа. Все это раньше просто сжигали. С некоторого времени фирма предложила мне забирать у меня отходы с соответствующей оплатой. Для меня это выгодно, так как очищается территория лесозавода, и платят за это мне, а не я.
– Простите, я вас перебью, – сказал Холмс, – скажите прежде всего, в чем причина вашего беспокойства?
– Ну как же! Весь груз моего парохода сейчас фирма отказывается принять, утверждая, что он уже не соответствует ранее принятым техническим условиям. Пиломатериал стал желтым, и они утверждают, что он поражен каким-то грибком, почему и не сможет быть использован. Я не могу найти никакой причины, так как при отгрузке лес был таким, какой я вам только что показал. Представьте себе пустой рейс через северные моря!
– А сколько у вас пароходов, мистер Самойлов?
– Два: «Белуха» и «Северный олень». Этот груз с «Белухи», которая имеет больший тоннаж.
– А на «Северном олене» такая же картина?
– Нет, там все в порядке. Он только что подошел, а «Белуха» уже три дня стоит в порту как неприкаянная.
– «Белуха» где-нибудь задерживалась?
– Ее в пути задержала штормовая погода. Поэтому-то «Северный олень» почти догнал ее. Вообще-то рейсы скоординированы так, чтобы была регулярная поставка каждый месяц.
– У вас есть конкуренты, мистер Самойлов?
– Есть, мистер Холмс, наиболее крупный – это лесопромышленник Титов Михаил Тимофеевич. Мой лес лучше, чем у него, со мной контракты заключают охотнее, но и он не остается в накладе.
– У вас не возникает каких-либо подозрений на его происки?
– Конечно, я могу всякое думать, так как концов не вижу. Но соприкасательства с ним и его людьми у меня нет никакого. К тому же я не представляю, как он мог додуматься заразить мой лес каким-то грибком. Он, считайте, неотесанный мужик, который может поджечь мой лес или потопить судно. Но такое хитроумие, мне думается, ему не под силу.
– Это еще ни о чем не говорит. Имея деньги, он может найти понимающего в таких вопросах человека. Морскому министерству вы поставляли такой же лес?
– В большинстве своем – кругляк, но некоторую часть также в пиломатериалах.
– Скажите, а отходы, о которых вы упомянули, фирма доставляет в Англию своим транспортом?
– Нет, что вы, мистер Холмс. Она их никуда не доставляет. Она перерабатывает их на месте. Заарендовав у меня небольшой участок, фирма поставила на нем заводик и там вырабатывает скипидар, который отправляет в Англию. Это для меня добавочный доход: за аренду участка и за фрахт. Мои же пароходы доставляют их скипидар фирме. Они же на обратном пути отвозят иногда заводу разные химикаты.
– А вы несете ответственность за этот груз?
– Только в случае гибели парохода, но пока что бог миловал нас от такой напасти. Сохранность в пути целиком на ответственности их агента, который наблюдает за ним и доставляет фирме.
Холмс погрузился в раздумье и затем спросил, может ли он посмотреть забракованный лес на месте.
– Бога ради, мистер Холмс! – обрадовался Самойлов, увидев, что мой друг проявил какой-то интерес. – Коляска у подъезда. Единым махом долетим в порт, и вы все увидите своими глазами.
Они отсутствовали часа полтора. Когда вернулись, то, усевшись за стол, Холмс сказал Самойлову:
– Очень любопытный случай, но сказать о нем что-либо определенное, не имея никаких фактов, я затрудняюсь, а искать их следует на месте. Может быть, Ватсон, нам совершить такое экзотическое путешествие, если все расходы по нему возьмет на себя мистер Самойлов?
Я взглянул на Холмса, пытаясь определить, не продолжает ли он шутить. Самойлов же просто воспрянул.
– Мистер Холмс! Не сомневайтесь! Все будет сделано в лучшем виде. Поедете на моем же пароходе, взгляните на нашу русскую природу. Уверяю вас, она стоит того. Комфорт вам будет обеспечен полностью – капитан об этом позаботится. Я не, буду ни в какой претензии на вас, если причина не выяснится. Но я в вас верю, как у нас говорят, нутром. Я наслышан о ваших блестящих способностях.
– Не преувеличивайте, мистер Самойлов, об этих успехах больше рассказов, хотя кое-что мне и удавалось. Ну как, мой дорогой друг, – обратился он ко мне, – согласны ли вы на такой вояж?
Я представил себе Холмса в промороженном Архангельском крае одного и решил следовать вместе с ним.
– Поговорим о другом, – сказал Холмс. – Что вы намерены делать с лесом, который фирма «Медокс и сыновья» отказалась у вас принять? Повезете обратно в Архангельск?
Самойлов глубоко вздохнул.
– Тут нашлась одна мебельная фабрика Берроуза, она видит мои затруднения и намерена ими воспользоваться. Она согласна забрать у меня лес, уплатив лишь двадцать процентов суммы, которую я должен был бы получить от Медокса.
Холмс поразмыслил и сказал Самойлову:
– Я думаю, что вам ничего другого не остается.
– Да, как говорят русские, хоть шерсти клок…
– Хорошо. Как быстро сможете вы завершить эту операцию? Как скоро сможет отправиться «Белуха» в обратный рейс?
– Через три дня, я полагаю, но вы можете ее и не ожидать. «Северный олень» уже разгружается, и он к вашим услугам.
– Нет. Мы предпочитаем отбыть на «Белухе». Ведь вы говорите, что это корабль более крупный. Теперь вот что, мистер Самойлов, русские купцы не избегают лондонских ресторанов, насколько мне известно, и вы, наверное, не исключение. Нет ли у вас желания пригласить нас с Ватсоном в ресторан.
– С превеликим моим удовольствием! Сочту за великую честь.
– Очень хорошо, Самойлов, но только вы должны пригласить нас в ресторан, где бывают люди из фирмы Медокса. Ни на кого не обращайте внимания, будто поглощены только нами, разговаривайте только с нами, никаких общений с другими знакомыми. Если вас это устроит, то мы будем ожидать вас завтра вечером. О северной экипировке для нашего путешествия позаботьтесь. Пока же распрощаемся, летите устраивать ваши дела.
Вечером следующего дня Холмс предложил мне облачиться в форму морского офицера, оставленную нам после выяснения Холмсом причины взрыва на крейсере «Портсмут». Приехавший за нами Самойлов оторопел, увидев нас в таком непредвиденном образе.
Холмс успокоил его:
– Это для дела. Нас увидят в ресторане, и Медоксу сообщат, что вы угощаете морских офицеров, из чего легко сделать вывод о том, что морское министерство опять заинтересовано в поставках вашего леса.
Публика в ресторане была самая изысканная. Самойлова, очевидно, хорошо знал весь обслуживающий персонал. Швейцар, официанты подобострастно кланялись ему. Метрдотель провел нас к отдельному столику и с почтением выслушал заказ Самойлова, наклоняя голову. Угощение было великолепным. Мы тихо беседовали о малозначащих вещах. Улыбаясь, Холмс тихо спросил Самойлова, есть ли в зале кто-либо из людей Медокса. Тот утвердительно кивнул, показав глазами на столик в другом углу.
Мы хорошо отужинали и были доставлены Самойловым к себе на Бейкер-стрит.
Еще через два дня мы были уже на «Белухе». Капитан Михайлов проводил нас во вполне благоустроенную каюту, сказал, что обед нам подадут сюда же, показал нашу экипировку – меховые шубы и шапки, спросил: не будет ли каких распоряжений? Все это на прекрасном английском языке. Мы поблагодарили его за заботу, и Холмс пригласил его в свободное для него время заходить к нам. Он появился у нас к обеду, когда судно уже далеко ушло от берегов Англии. Спросил нас, не будем ли мы возражать, если он отобедает с нами, и приказал повару подать обед на троих.
Холмс расспрашивал его обо всем подробно. Поинтересовался, откуда он так хорошо знает английский язык, ведь вся команда его – русские матросы. Михайлов любезно ответил, что на морских путях капитану волей-неволей нужно владеть этим языком, а ему это легче, чем кому другому, так как мать его была англичанкой. Холмс поинтересовался, давно ли он работает у Самойлова, есть ли у него семья. Михайлов сказал, что у Самойлова он работает много лет, его брат – управляющий его лесозаводом в Архангельске.
Путь был долгий, но погода нам благоприятствовала.. Наблюдая, как командует капитан на палубе, я пришел к заключению, что он не только хорошо говорит по-английски, но и великолепно владеет русскими ругательствами. Я не понимаю русских слов, но по резкости капитана при отдаче команд и по стремительности их исполнения матросами мне было ясно, что употребляются крепкие выражения.
На корабле был человек, с которым мы при желании могли бы свободно поговорить по-английски. Это был агент фирмы «Медокс и сыновья», возвращающийся на свой скипидарный заводик. Сопровождая груз – какие-то химикаты, Гримшоу, как его звали, общительностью не отличался, был хмур и сосредоточен. В своей каюте он занимался бумагами фирмы и завода, часто наведывался в трюм, проверяя сохранность своего груза. Михайлов сообщил ему о нас как о специалистах, намеревающихся осмотреть лесозавод с целью определить возможности расширения производства и затем поставить новые пилорамы «нашей» фирмы. Общения с ним Холмс не искал, мы только вежливо кланялись при встречах на палубе.
Когда мы вышли в Баренцево море, то на себе ощутили разницу плавания в непосредственной близости от английских берегов и в этом сумрачном и промороженном крае. В Архангельский порт мы все же прибыли без каких-либо приключений. Там для нас все было любопытно, ничем не похоже на жизнь в английских городах и селах. Корабельщики и рыбаки – поморы показались нам совершенно особым, ни на кого не похожим народом. Лес произвел на нас неизгладимое впечатление.
Управляющий лесозаводом – брат капитана Михайлова – принял нас очень хорошо, создал вполне приличные условия нашего существования, был к нам очень внимателен и предупредителен. По-английски он говорил столь же безупречно, как и его брат. Он показал нам весь завод, все его механизмы, продукцию, готовую к отправке. Побывали мы и на лесозаготовке, где Холмс проявил интерес к свежеспиленным деревьям. На некотором расстоянии от дороги дымила заводская труба. Михайлов пояснил, что это предприятие по переработке отходов, принадлежащее фирме «Медокс и сыновья», и предложил завернуть туда. Холмс, к моему удивлению, отказался, сославшись на занятость.
Тем временем уже отгружалась «Белуха», и мы засобирались в обратный рейс. Тепло распрощавшись с Михайловым-управляющим, мы опять перешли под покровительство Михайлова-капитана. Гримшоу опять был на корабле – он экспедировал свой груз: двадцать один бидон со скипидаром. Спустившись в трюм, мы увидели бидоны, установленные в деревянных обрешетках с особой тщательностью. Пиломатериалы Михайлова были уложены очень аккуратно и сверкали своей белизной.
Поездка наша в Архангельск была хотя и нелегкой, но интересной. Познавательный ее аспект был вне сомнения, но что она дала Холмсу в его расследовании, я себе не представлял никоим образом, Холмс много времени проводил на палубе, неоднократно спускался в трюм.
Погода испортилась, волна свинцового цвета поднимала нашу «Белуху», сильная качка и пронзительный шквалистый ветер портили настроение. Холмс, несмотря на это, пребывал больше на палубе. Я предпочитал больше находиться в каюте, лишь изредка наведывался на палубу.
Во время особенно сильной качки вечером я поднялся на палубу и стал искать глазами своего друга. Не обнаружив его, я забеспокоился. Но он вдруг появился из трюма и торопливо сказал мне:
– Сейчас из трюма поднимется Гримшоу, задержите его любой ценой!
Он тут же скрылся за связкой канатов, а из трюма показался Гримшоу со скипидарным бидоном на плече. Увидев его, я растянулся на палубе и закричал:
– Помогите, помогите! Это вы Гримшоу? Окажите мне помощь, доведите меня до каюты.
Экспедитор поставил свой бидон на палубу и подбежал ко мне:
– Что с вами, вы расшиблись?
– Я поскользнулся и подвернул ногу, может быть – вывихнул. Доведите меня, пожалуйста, до каюты.
Опираясь на него и волоча ногу, я добрался до каютной койки и, стиснув зубы, попросил помочь мне лечь в постель. Гримшоу выполнил это безупречно, очень предупредительно и сказал, что сейчас разыщет моего друга и пришлет его ко мне.
Холмс появился через некоторое время, довольный и улыбающийся:
– Не ушиблись ли вы, Ватсон, выполняя мое поручение?
– Вообще-то, Холмс, это не столь безболезненно, как замышлялось. Проклятая качка, я действительна ушибся при падении.
– Крайне соболезную и приношу вам свои искренние извинения. Вы и подошли в нужный момент, и блестяще выполнили свою задачу, что, я надеюсь, даст нам в руки какую-то ниточку.
Для большей правдивости я перебинтовал голову и в таком виде вскоре предстал перед Гримшоу, который зашел осведомиться о моем состоянии. Я успокоил его, сказав, что отделался, оказывается, легко, немного только стукнулся затылком, поблагодарил его за оказанную мне своевременно помощь.
Холмс, бывший тут же, присоединился к моей благодарности. Капитан Михайлов, узнав о происшествии, тоже навестил нас и спросил, может ли чем-нибудь быть полезным. Мы его успокоили, сказав, что всё – сущие пустяки.
В Лондонский порт мы прибыли ночью. Распрощавшись с капитаном Михайловым, мы взяли кеб и вскоре оказались в своей квартире на Бейкер-стрит, в привычной для нас обстановке.
К середине дня нас посетил Самойлов. Он поздравил нас с благополучным возвращением, но вид у него был крайне расстроенный, Холмс заметил это и спросил, о причине.
– Как же, мистер Холмс, не расстраиваться: ведь «Белуха» опять пришла с желтым лесом!
Я ожидал от Холмса удивления, ибо сам был крайне ошарашен таким сообщением. Однако мой друг воспринял этот возглас с полным спокойствием.
– Подождите немного, мистер Самойлов, садитесь, и обсудим все без излишних треволнений.
Самойлов оторопело сел, а Холмс вышел в свою лабораторию и вернулся с какими-то колбами, заполненными темными жидкостями.
– У вас при себе есть какая-нибудь денежная купюра, Самойлов?
Тот молча протянул крупный банкнот.
– Я немного нарушу его целостность, но он не будет потерян, так как все знаки на нем останутся на месте. Я отрежу у него только узкую белую полосочку с края.
Холмс взял ножницы, отрезал полоску, после чего опустил ее в одну из колб. Через некоторое время он вынул ее нисколько не изменившейся. Мы с Самойловым смотрели на эти манипуляции, ничего не понимая.
– Теперь я отрежу такую же полоску от лондонской газеты.
Холмс опустил ее в ту же колбу, после чего вынул и показал нам. Полоска приобрела желтую окраску.
– Вы понимаете, в чем дело. Я объясню. Древесина – очень сложная конструкция. Основная ее масса – целлюлоза, но она не единственная. В древесине много инкрустирующих веществ, от которых приходится избавляться в производстве бумаги. Одна из таких примесей– лигнин. Лучшими сортами бумаги считаются те, в которых он присутствует в самых незначительных количествах. Естественно, что лучшие сорта используются при изготовлении денежных купюр. То, что вы наблюдали, это качественная реакция взаимодействия лигнина с анилином, веществом, являющимся исходным материалом в производстве самых различных красителей. Бумага вашего банкнота никак не реагировала, а газетная, низкосортная, немедленно окрасилась. Если мы опустим в анилин древесную дощечку, то она станет еще желтее.
В передней раздался звонок. Холмс взглянул на часы и попросил меня впустить посетителя, которого он ожидает. Он оказался матросом с «Белухи». Принес он с собой бидон, на котором была цифра и четкая надпись – «скипидар». Холмс поблагодарил его за услугу и заплатил, по-видимому, щедро, так как тот ушел очень довольным.
– Продолжим, мистер Самойлов, наш рассказ, хотя я вижу, что он вас интересует не столь, сколь мне хотелось бы. Вас интересует пожелтение не бумаги, а вашего пиломатериала. Вы, кстати сказать, еще не предъявили его фирме «Медокс и сыновья»?
– Как можно, мистер Холмс! Лишний позор на мою голову.
– Так вот. Виновником всего является фирма «Медокс и сыновья», с которой у вас такой солидный контракт и полное взаимопонимание. Их агент Гримшоу доставлял на вашем корабле скипидар, полученный из отходов вашего лесозавода. Вот бидон из этой грузопоставки. На нем та же надпись «скипидар», но содержал он анилин, который этим же Гримшоу был доставлен из Англии на вашем же корабле. Он был затарен в бочки, а при отправке скипидара разлит по таким же бидонам. Гримшоу знал, в каком именно бидоне он содержится, по условленному номеру. В пути во время шторма он повреждал именно этот бидон, после чего предусмотрительно, чтобы не оставить следов, выбрасывал его в море. Я настиг эту акцию. Свое «желтое» дело Гримшоу совершил и на этот раз, но, благодаря помощи моего друга Ватсона, мне удалось заполучить этот бидон в свое распоряжение. Гримшоу не мог выбросить вынесенный им из трюма бидон: до борта нужно было пройти, а Ватсон требовал от него немедленной помощи, поскользнувшись на палубе. Пока Гримшоу отводил Ватсона в каюту, я с помощью только что покинувшего нас матроса вылил в банку остатки анилина, а сам бидон надежно припрятал. Не найдя бидона на палубе, Гримшоу решил, что его выбросило за борт штормом. Полюбуйтесь на стенку бидона – она не просто повреждена при случайном столкновении, на ней дыра от удара каким-то острым предметом. А вот в другой колбе – его содержимое. Это такой же анилин. Мы опустим в него полоску вашего банкнота и газетной бумаги и будем наблюдать всю картину повторно.
Для убедительности Холмс продемонстрировал это.
– Никакого грибка-паразита в Архангельском лесе нет, равно как и не могли им заразить ваш пиломатериал в пути. Все это – пары анилина.
– Я изуродую мерзавца! – гневно воскликнул Самойлов, и я представил себе, что будет с Гримшоу при встрече с таким медведем.
– Не надо так горячиться, Самойлов, я думаю, что это только повредит вашим интересам.
– Да! Но ведь дело сделано, в каком я сейчас положении? Не могу в ум взять, зачем все это потребовалось фирме, с которой у меня такие хорошие взаимоотношения, фирме, получающей от меня превосходный лес!
– Все проще, чем вы себе представляете, Самойлов. Дело в том, что мебельная фабрика «Берроуз» – предприятие фиктивное, ваш превосходный лес поступил той же фирме «Медокс и сыновья», но по цене, составляющей всего лишь одну пятую часть того, на что вы надеялись. Качество леса нисколько не пострадало.
– Ах мошенники! Я их выведу на чистую воду!
– Не горячитесь, Самойлов. Ведь вы купец. Вам не привыкать взвешивать все, что вам выгодно или не выгодно. Контракт с фирмой «Медокс и сыновья», как вы сами признали, для вас выгоден. После скандала он, без сомнения, будет разорван. Выиграет от этого только ваш конкурент Михаил Титов.
– Но что же мне теперь делать, дорогой мистер Холмс?
– Прежде всего мы сейчас с вами отправимся в порт. Посмотрим на «Белухе», что сталось с вашим лесом, а затем уж обсудим положение.
Мы снова ступили на палубу «Белухи», где тепло нас приветствовал капитан Михайлов. Холмс предложил спуститься в трюм. Гримшоу на корабле уже не было: он успел выгрузить свои бидоны со скипидаром. Аккуратно уложенный в штабеля пиломатериал был похож на сердцевину яйца. Холмс подошел к нему вплотную, потрогал доски, а затем достал колбу с разбрызгивателем – вроде пульверизатора, которым пользуются парикмахеры, освежая клиента одеколоном. Он надавил на грушу, брызги устремились на конец доски, и мы вдруг увидели, что желтая окраска исчезает. На наших глазах доска стала такой же белой, как прежде, когда ее погрузили.
– Это какое-то волшебство! – воскликнул капитан Михайлов. Самойлов же молча вытаращил глаза, видимо, не доверяя им, считая, что ему показывают какой-то фокус!
Мы собрались в каюте капитана, и Холмс сказал, что мы можем продолжить беседу, начатую на Бейкер-стрит.
– Вот, Самойлов, и все выяснение ваших неприятностей и возможность их ликвидации. Я обрызгал ваш пиломатериал раствором, который, я полагаю, известен вам как нашатырный спирт. Окраска лигнина, как вы видели, при этом исчезает. Правда, это временный эффект, она потом возвратится. Однако если вы сейчас же пошлете приобрести и доставить на «Белуху» несколько бутылей этого совсем недефицитного продукта, то завтра утром сможете вызвать представителя фирмы «Медокс и сыновья» и предъявить им ваш груз.
– Но ведь вы сказали, что он снова пожелтеет, и фирма предъявит мне претензии.
– Я думаю, что этого не произойдет. Ведь качество леса нисколько не пострадало, и фирма об этом прекрасно осведомлена. О проделанной над лесом операции вы будете помалкивать, а предъявите его в наилучшем виде. Сделайте вид, что вам ничего не известно о проделках Гримшоу и вы так и не знаете о причинах пожелтения леса. Гримшоу, возможно, и прогонят, заподозрив, что он обманул фирму и не выполнил своего задания. А может быть, и оставят: ведь он опытный экспедитор. Если он снова решится на такую акцию, то вы опять «ничего не заметите» и сдадите лес по вашей обычной цене. Им еще докопаться надо, каким образом вы все это делаете. Терять такого поставщика, как вы, я полагаю, фирме невыгодно, тем более что скипидарный заводик на вашей земле, пользуется он вашими отходами, да и доставка его продукции производится вашими кораблями. А угрозу такой потери они подозревают: в ресторане вы обедали с морскими офицерами. Фирма облапошила вас на прошлом рейсе, забрав груз по цене значительно меньшей ранее оговоренной. Но это лишь отдельная финансовая операция, вами пресеченная без излишнего шума. Худой мир, как говорится, лучше доброй ссоры. Вы – купец и, надо думать, лучше меня знаете, что не на честность, а на взаимную выгоду полагаются предприниматели. Нет оснований думать, что фирма решится еще раз проделать с вами нечто подобное. Таковы мои соображения, мистер Самойлов, я их высказал, а вы можете поступать как вам заблагорассудится.
– Истина ваша, мистер Холмс! Как ни горит у меня душа вывести мошенников на чистую воду, но придется промолчать. Пусть побесятся, что их номер не прошел. Ломать голову будут, старания приложат узнать, как это их обошли! Нижайшее вам спасибо за все, мистер Холмс, сам бог меня натолкнул к вам обратиться. Превеликая благодарность, что не пренебрегли. Русские купцы умеют быть благодарными, вот чек в отделение Лондонского банка. Сумма, проставленная в нем, я надеюсь, не позволит вам и вашему достойному другу мистеру Ватсону сомневаться в моих чувствах.
Оплата работы Холмса действительно оказалась щедрой – с русским размахом.
Я потом встречал Самойлова и спрашивал о делах. Никаких эксцессов с фирмой у него уже не было. Он каждый раз благодарил меня, говоря, что Холмс и я его истинные спасители и благодетели. Всегда заканчивал словами: «Ежели что-нибудь потребуется от меня вам или мистеру Холмсу, то я в полном вашем распоряжении. Сделаю все, что прикажете».
