Текст книги "Из химических приключений Шерлока Холмса"
Автор книги: Борис Казаков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
– Простите, я плохо себе это уясняю…
– Стена имеет большую протяженность. Уровень, которым пользуются столяры, в подобном случае неприменим. Строительный уровень представляет собой две колонки, соединенные друг с другом шлангом, наполненным водой. Пузырек воздуха в нем перемещается в зависимости от уклона. Ровность укладки соблюдается, когда пузырек останавливается посредине.
– Но мне отнюдь не ясна причина вашей озабоченности.
Хетчисон сказал что-то одному из рабочих, и они ушли. Он же продолжал:
– Все дело в том, что заполнять этот уровень водой сейчас нельзя. Холодно, вода замерзает. Чтобы не прерывать работы, мы заполняем его спиртом. Колонки уровня – закрытые, но рабочие как-то ухитряются доставать оттуда спирт, и приходится регулярно его добавлять.
Холмс засмеялся:
– Но ведь вы говорили, что спирта на вашем заводе достаточно.
– Достаточно. Но ведь эти перезарядки каждый раз ведут к остановке работ. А узнать, кто этим занимается, нам не удается. В целом строители – превосходные работники, хотя и крикуны. В каком-нибудь воровстве никто из них не замечен, а если начать дознаваться, куда делся спирт, все единодушны: никто не трогал, ничего не видели, кому он нужен и тому подобное…
Вошли два рабочих строителя, которым, как оказалось, передали распоряжение принести уровень к нам. Они поставили его на стол, и Хетчисон наглядно растолковал его конструкцию.
– Не хватает около литра, а, казалось бы, все закрыто и не нарушено.
Холмс внимательно осмотрел устройство: две колонки и шланг между ними, в середине которого вставлена трубка стеклянная.
– Ну что же, – сказал он, – у вас, кажется, нет другого выхода, как сделать спирт негодным к внутреннему употреблению. Здесь еще остался спирт из того, что вы мне прислали. Открывайте колонки, мы заполним их.
Он отошел в угол и вернулся с бутылкой спирта, которая была малиново-красного цвета.
– Я полагаю, этого будет вполне достаточно. Вы видите, – обратился он к рабочим, – спирт отравлен, и употреблять его нельзя. Забирайте уровень и продолжайте свою работу.
Рабочие взглянули на все понуро и, захватив заполненный уровень, ушли.
– Не рискованно ли это, мистер Холмс? – спросил Хетчисон. – Ведь я говорил вам о нашей осторожности…
– Но ведь то были вы – их непосредственный начальник, а теперь они видят, что спирт отравлен инспектором, которому мало дела до ваших опасений.
– Если вы располагаете временем, сэр Чарльз, то не покажете ли нам участок, где свариваются емкости, наделавшие вам столько неприятностей после их приемки?
Хетчисон с полной готовностью проводил нас туда. Мы увидели, как из кольцевых заготовок сваривались эти емкости, как их закрывали и накачивали в них воздух, проверяя герметичность. По сварному шву рабочий наносил кисточкой мыльный раствор, и там, где был непровар, показывались пузырьки воздуха. Это место обводилось мелом. Негерметичность устранялась подвариванием шва в этом месте.
– А как готовится мыльный раствор? – спросил Холмс.
– Для этого отваривают мыльный корень. Но в последнее время стало трудно доставать его, да и довольно муторна операция по его отварке. Принимая это во внимание, я распорядился, чтобы использовали стиральный порошок «Новость». Результаты те же, но время по приготовлению мыльного раствора сократилось весьма значительно, да и вопрос снабжения им уже не вызывает затруднений.
– Хорошо, сэр Чарльз, вы можете дать мне небольшое количество этого порошка? И как давно вы стали испытывать такие затруднения?
Хетчисон насыпал порошка в бумажный кулек, сказал, что затруднения эти возникли не так давно. Кулек Холмс положил себе в карман и унес его, когда мы отправились к себе домой.
В своей домашней лаборатории он растворил часть порошка в склянке, опустил в нее лакмусовую бумажку, которая тут же посинела. Остаток вечера он рылся в каких-то справочниках.
Когда мы опять появились на заводе, то к нам, крайне возбужденный, пришел Чарльз Хетчисон.
– Джентльмены, – сказал он, – дела наши приобретают неприятный оборот. Неизвестный злоумышленник усилил свои атаки на снарядные ящики. На этот раз не в цехе, а уже на складе. Если вы не возражаете, то мы пойдем и взглянем на все это.
Естественно, что без дальних слов мы отправились за Хетчисоном на склад. Крайне смущенный кладовщик встретил нас. Он подвел нас к штабелю ящиков и показал, что с ними случилось. Штук пять, расположенных внизу, имели очень неприглядную поверхность своего корпуса. Цинковое покрытие на ней побелело, стало рыхлым, даже вспученным. Остальные ящики были в полном порядке.
– Ума не приложу, что могло с ними случиться!
Холмс осмотрел их внимательно, а потом сказал, что штабель надо разобрать и порченные ящики отнести в наше помещение. Это проделали без промедления. На месте Холмс долго рассматривал пораженную поверхность этих ящиков в лупу. Крышки остались невредимыми, пострадали только корпуса.
У меня в голове невольно складывалась последовательная цепь событий: желтые полосы на крышке ящиков, женщина, посещавшая склад, оставившая отпечаток своего пальца на крышке, сегодняшнее повреждение корпусов ящиков и совершенно очевидное смущение кладовщика. Мне казалось, что сейчас последуют действия Холмса, которые поведут к немедленному изобличению злоумышленника – одного или нескольких. По всей вероятности, к тому же склонялся и Чарльз Хетчисон, ожидавший его распоряжений. Однако мой друг, отложив в сторону лупу, обратился к Хетчисону с просьбой, далекой от того, что мы предполагали. Он попросил главного технолога, чтобы листы стали, оставленные во дворе после травления, отправили в цех и проверили бы, как они тянутся на штампах. Несколько удивленный, Хетчисон отправился выполнять его поручение.
Тем временем Холмс предложил мне заняться составлением технического протокола. По его указанию я разграфил лист бумаги и под его диктовку стал заносить данные по тем резиновым ребрам, которые он раньше изучал и окрашивал.
Вернувшийся Хетчисон застал нас при завершении этой работы. Холмс вопросительно взглянул на него.
– Мистер Холмс! Сталь превосходно тянется на штампах! Мы израсходовали все три листа, и ни разу нигде не было разрыва.
– Ну что же, это обнадеживает. Дайте указание, чтобы все последующие стали после травления не отправлялись на штамповку немедленно, а вылеживались на воздухе хотя бы сутки. Да, вот еще что. Распорядитесь, чтобы перед вашей литейкой сколотили какой-нибудь сарайчик, чтобы привозимые на расплав чушки сгружали в него, не оставляя их на улице.
– Но ведь они все подсушиваются на печи. Если вы имеете в виду их увлажненность, то мы это предусмотрели.
– Сэр Чарльз, я все объясню вам потом, пока же не откажите в любезности сделать это: вы об этом не пожалеете. Сейчас время к обеду, может быть, мы можем воспользоваться услугами вашей столовой?
– Конечно, конечно! Я буду очень рад.
Мы отправились в столовую и опять с большим аппетитом пообедали. С сэром Чарльзом после этого состоялся серьезный разговор.
– Два вопроса, которые мы намереваемся разрешить, сэр Чарльз. Я думаю, вам необходимо в завтрашний день освободиться от ваших непосредственных дел и прокатиться с нами. Мне неудобно тревожить вашего отца, владельца предприятия, но если он согласится на такую поездку, то это нашей миссии придаст больший вес. Вы можете по-сыновнему переговорить с ним, побудить его к такой акции?
– Без сомнения, сэр! Несмотря на исключительную свою занятость, отец примет участие во всем, что вы ему скажете. Он заинтересован в раскрытии всех этих недоразумений более, чем кто-либо. Ведь это он пришел к вам и так упрашивал о содействии.
– Дело несколько щекотливое, почему я и попросил вас об этом. Мы поедем к Райдеру, с которым портить отношения для вас было бы крайне неразумно и невыгодно. Но я надеюсь, что наш разговор с ним будет вполне джентльменским, что он не нарушит ваших многолетних контактов. Поговорите с отцом аккуратно, пусть он пошлет нарочного к Райдеру с просьбой принять нас.
– Сейчас мы покидаем завод, сэр Чарльз, вы же пока займитесь всем этим, а кроме того, попрошу вас распорядиться о взятии пробы серной кислоты из вашей приемной емкости и доставить ее в вашу лабораторию. Пусть там замерят ареометром ее плотность.
Мы распрощались.
Подходя к заводу утром, я заметил у входа два фиакра и обратил на них внимание Холмса. Кинув на них беглый взгляд, Холмс сказал, что их присутствие говорит о том, что договоренность о приеме нас Райдером достигнута и в самое ближайшее время мы к нему отправимся. Мы прошли в свое помещение и там уложили резиновые ребра, которыми занимался Холмс. Технический протокол, который я составил под диктовку Холмса, он положил себе в карман. Вскоре к нам пришел Чарльз Хетчисон и сказал, что все готово, нас ожидают и что отец его уже прошел к экипажу. Тот стоял у одного из фиакров и, завидев нас, пошел нам навстречу. После радушного приветствия он сказал, обращаясь к Холмсу:
– Откровенно говоря, сэр, я еду с вами, испытывая душевный трепет. Если с Райдером произойдет жесткий разговор, то он не задумается отказать нам в поставках, а это остановит наше производство.
Холмс успокоил его, сказав, что приложит все усилия к тому, чтобы контракт завода с Райдером не нарушился. Мы с Холмсом сели в один фиакр, в другом поехали Хетчисоны.
Приняты мы были в светлом и просторном кабинете Райдера. Он поднялся из-за стола и приветствовал нас. Полноватый и седоватый мужчина, он говорил с нами со спокойствием и благодушием. Когда сэр Хетчисон представил нас, Райдер удивленно поднял брови и сказал, улыбаясь:
– Ваше имя достаточно известно, мистер Холмс, и я рад случаю с вами познакомиться и засвидетельствовать мое восхищение вашим талантом. Однако не должен ли я в вашем визите усмотреть, что какой-нибудь убийца или вор имеет отношение к нашему предприятию?
Холмс отрицательно покачал головой и сказал, что вопрос производственного характера, но несколько деликатный и мы надеемся на его, Райдера, содействие.
– Присаживайтесь, джентльмены. Я готов выслушать вас с полнейшим вниманием.
Мы заняли предложенные нам места. Холмс выложил перед собой на краю стола технический протокол и резиновые ребра, обернутые по раздельности бумажкой с соответствующей пометкой. Он начал издалека, сказав, что уже много лет сэр Хетчисон пользуется продукцией Райдера, которая всегда отличалась высоким качеством. Но вот сейчас, когда завод имеет спешный заказ от морского министерства, возникли неожиданные обстоятельства, препятствующие его выполнению. На крышках зарядных ящиков, уже готовых к сдаче, стали проявляться желтые полосы. Технология их окраски примитивная. Исходный материал проверен и нареканий не вызывает. Оставалось предположить, что здесь чья-то злоумышленная рука, почему и пригласили его, Холмса.
Райдер настороженно вслушивался, пытаясь определить, к чему клонит мой друг. На лбу старого Хетчисона я увидел каплю пота, а молодой сидел в окаменевшей позе.
– Последовательное изучение всех обстоятельств привело меня к выводу, что злоумышления нет, а виной тому резина, – сказал Холмс.
– Простите, мной это трудно воспринимается, – сказал Райдер, – окрашивается верхняя часть крышки, а резиной комплектуется ее нижняя часть. Это первое. А потом, совсем непонятно, почему в течение долгих лет у Хетчисона к резине не было никаких претензий, а теперь вдруг появились? Что вообще привело вас к такому, простите, нелепому выводу?
– Я обратился к этому делу, чтобы выявить злоумышленника, – сказал Холмс, – и на это был настроен, как и сэр Хетчисон, пригласивший меня. Изучая эти полосы, я обратил внимание на слабый отпечаток пальца того же цвета. Это наводило на мысль, что здесь и надо искать злоумышленника. Однако рассудите: откуда мог появиться отпечаток? Выяснилось, что это палец работницы, комплектующей крышки. Все они работают в нитяных перчатках. У этой же палец перчатки протерся, и отпечаток появился. Ни у кого другого таких отпечатков не появилось, но желтые полосы возникали. Ваш вопрос по поводу того, что резина внизу, а полосы наверху, разрешается просто: укомплектованные крышки ставятся стопкой одна на другую и таким образом отпечаток от резины появляется на верхней стороне. Процесс этот небыстрый, и полоса выявляется только на свету. Естественно, можно указать Хетчисону, что избежать неприятности просто, не ставя одну крышку на другую. Но разве лучше будет, когда ящики будут загружены снарядами и отпечатки проявятся на них? Тут придется иметь дело не с Хетчисоном, а с морским министерством.
– Простите, мистер Холмс, вы говорите мне довольно заумные вещи. Я сейчас вызову сюда главного технолога и начальника отдела технического контроля.
Райдер позвал своего секретаря и отдал распоряжение. Оба появились одновременно, и разговор был продолжен. Холмсу пришлось повториться. На него смотрели с непониманием. Тогда он умиротворенно сказал:
– Скажите, джентльмены, менялся ли у вас технологический процесс?
– Нет, нисколько, – ответил технолог, – ведь завод получает от нас резину, которая все время соответствует техническим условиям.
– Все верно, однако какие-то изменения были. Вот, глядите сюда. Это резина, выкрашенная алюминиевой краской, выставленная на свет. Она вся пожелтела. А вот другая, с которой проделана в точности та же процедура. Поверхность ее серебристая. Обе они поставлялись на завод Хетчисона от вас. Эта последняя чистая, – из старых поставок, а вся желтая – из новых. Поинтересуйтесь, пожалуйста, техническим протоколом, составленным при проведении этого эксперимента.
Оба инженера и сам Райдер смотрели на предъявленное с изумлением.
Помолчав некоторое время, главный технолог сказал:
– Мы все время заботимся о совершенствовании своего производства. Чтобы обеспечить более длительный срок службы резины, на одном из агрегатов мы стали вводить другой антистаритель. Каптакс и альтакс – мы ими пользуемся.
Вмешался начальник технического контроля:
– Простите, сэр! Какую претензию вы можете предъявить сэру Райдеру? Через мои руки проходит вся продукция. Разве не отвечает поставляемая на завод Хетчисона резина всем обусловленным параметрам? Мы можем взять любое из указанных вами изделий и проверить резину на упругость, эластичность, сопротивление старению, морозостойкость – на все, что указано в технических условиях. Претензий к этим параметрам у вас нет, а другие в технических условиях не оговорены. Нам нет никакого дела до того, куда вы употребляете нашу резину, да и вы не обязаны нам это сообщать. А если у вас появляются какие-то дополнительные условия, то вы должны нас об этом уведомить!
Эту взволнованную речь Холмс выслушал с ледяным спокойствием.
Райдер же кивал головой, а под конец сказал, что, кажется, вопрос выяснен и инженеры могут идти по своим рабочим местам. По их уходе он взглянул на всех нас и сказал:
– Ну, чего же вы от меня хотите?
Старый Хетчисон дернулся на своем кресле, но Холмс сделал предупредительный жест рукой и отвечал Райдеру сам.
– Я думаю, – сказал он, – что это прискорбное событие не должно омрачить ваших взаимоотношении с сэром Хетчисоном. Ваш начальник технического контроля совершенно прав. Завод Хетчисона не обусловил в технических условиях исключение какого-либо воздействия на лакокрасочное покрытие, почему и не имеет оснований для предъявления каких-то претензий. Он, собственно говоря, и не мог это обусловить ввиду того, что никто такого не предполагал. Но поймите его положение. Если ничто не изменится, то морское министерство откажется от своего заказа. Как я понял, не все агрегаты у вас вводят в резину этот более эффективный антистаритель. Будет большой любезностью с вашей стороны, сэр Райдер, если вы дадите предписание поставлять Хетчисону резину только с прежним антистарителем, который прекрасно себя зарекомендовал в течение всех лет вашего содружества.
Райдер взглянул на Холмса пронизывающим взглядом, который перевел потом на Хетчисона.
– Мне это будет сделать нетрудно, но будет ли Хетчисон удовлетворен полностью? Ведь работа у него на полном ходу, и он пользуется той резиной, какую уже завезли. Он не откажется от ее оплаты? Или, может быть, питает надежду на ее возврат и обмен на новую? Куда, скажите на милость, я должен ее девать, ведь такой конфигурации резиновые изделия мы изготавливаем только для его завода, по его чертежам!
Холмс удовлетворенно наклонил голову и сказал, глядя на Хетчисона:
– Я не сомневаюсь в том, что ваше решение вполне удовлетворяет сэра Хетчисона, и он вам крайне признателен за понимание. Никаких претензий по поводу уже имеющейся у него резины он предъявлять вам не намеревается. Более того, я полагаю, что весь этот неприятный инцидент им не будет широко обнародован, дабы не дать пищи для кривотолков. Нам достаточно вашего слова, сэр Райдер, мы очень благодарны вам, не смеем больше отрывать вас от ваших дел.
Фиакры быстро доставили нас к заводу. Наш несколько опередил того, что вез Хетчисонов. Холмс, выйдя из экипажа, не задерживаясь повлек меня в столовую. Такое нетерпение с его стороны меня удивило, ибо он не стал даже дожидаться приезда второго фиакра. Но когда мы расположились обедать, то он стал торопиться и закончил свою трапезу очень быстро. Проходя мимо столов других обедающих, он немного задержался и догнал меня уже на выходе. В руках у него была тарелка, прикрытая газеткой. В нашем помещении он поставил ее в темном углу.
Скоро к нам подошли оба Хетчисона.
– Вы – чародей, мистер Холмс, – стал взволнованно говорить ему старый Хетчисон, – совершенно невероятная история! Я ума не приложу, как вы смогли до этого додуматься.
– Вы, я думаю, сэр Хетчисон, предпочли бы, чтобы я изловил вам таинственного злоумышленника?
– Вы знаете, в его наличии я был твердо убежден. Но как вы сумели так убедить Райдера? Я теперь спасен, заказ морского министерства аннулирован не будет!
– Но как вы его выполните, не располагая резиной?
Хетчисон замялся.
– Я надеюсь, что Райдер пойдет на дополнительный заказ и в срочном порядке организует нам поставку резины с прежним антистарителем. То, что у нас на складе, придется ликвидировать и списать в убыток. Ничего не поделаешь.
– Не надо этого делать, – сказал Холмс, – не надо дополнительного заказа. Вы пустите в дело уже поставленную вам резину, предварительно обезвредив ее. Какой-то перерасход у вас будет, но значительно меньший того, который вы предусматриваете. Вот, глядите: это ребро той «злокачественной» резины. Она выкрашена алюминиевой краской, полежала на ярком свету, но ни в малейшей степени не пожелтела.
Хетчисон вертел в руках и изумленно разглядывал ребро.
– Ничего не пойму, мистер Холмс, какое-то новое волшебство?
– Все очень прозаично, мистер Хетчисон, ребро выкупано в спирте. Он экстрагировал остатки того антистарителя, и потому желтая окраска не возникает. Сэр Чарльз сказал мне, что на заводе большие запасы спирта, использующегося в качестве лакокрасочного растворителя. Стоимость его не столь велика, и в поставках его вы не испытываете затруднений. Всю резину, имеющуюся на складе, ваши рабочие вымоют в спирте, после чего ею можно будет комплектовать ящики без всяких опасений.
– Сэр Чарльз, – обратился Холмс к главному технологу, – вы распорядились о постройке сарайчика перед вашей литейкой?
– Он уже готов, мистер Холмс.
– Превосходно. Настрого прикажите не выгружать чушки металла на землю, а только в сарайчик, А как насчет серной кислоты?
– Как вы сказали: проба отобрана и в лаборатории проведен замер плотности.
– Что он показал?
– Одна и семьдесят три сотых.
– Много ее в емкости?
– Примерно пятая часть!
– Ну, хорошо. О ней мы поговорим завтра, а вы укажите, чтобы емкость пока больше не заполняли. Если у вас нет неотложных дел, то проводите нас туда, где изготавливаются латунные детали.
Мы пришли в этот цех и увидели, как на станке из прутков вытачиваются латунные пробки. Все было до удивительного просто, хотя стук штампа и раздражал нас. Детали и пробки сверкали, как золотые, но отдельно в ящике находилась и отбракованная продукция. Холмс просмотрел ее, в лупу разглядывая растрескивание, затем спросил, какую латунь, используют?
Мастер ответил, что в большинстве своем – кованую, так как латунь с наклепом отличается большей прочностью в эксплуатации.
– А был ли у вас брак с литой латунью?
– Я не могу сказать этого определенно, так как она в значительной мере меньше используется. Да и этот брак идет у нас по-чудному. Резко увеличивается в зависимости от сезона или, наоборот, сокращается.
– Что, вы хотите сказать – латунь простуживается?
– Я вам говорю то, что наблюдаю, а почему так происходит – не моего ума дело!
Мы вернулись в свое помещение и обнаружили там своего старого приятеля Смита. Офицер терпеливо ожидал нашего прихода. Он осведомился у Холмса, как успешно идет его расследование. Увидев высыпанные Холмсом на стол образцы бракованной латуни, Смит внимательно их разглядел и сказал:
– Джентльмены! Мы ожидаем конца вашей работы у Хетчисона, так как задержка в его поставках крайне нежелательна. Мы надеемся, что доля риска, неизбежная при принятии его продукции, вашим расследованием будет снята. В то же время я далек от того, чтобы попросить вас как-то ускорить все, ибо хорошо понимаю, что это не было бы корректностью. Я зашел повидать вас и, попутно, проконсультироваться, если вы найдете, это возможным. Речь идет о новой неприятности на флоте, на этот раз весьма серьезной. Латунные образцы, принесенные сейчас вами, как мне кажется, позволяют мне отнять немного вашего времени. У нас серьезная авария. Ваш старый знакомый утопленник, крейсер «Портсмут», давно поднят на поверхность, полностью отремонтирован и переоборудован. Можно считать, что это новый боевой корабль. У моряков бытуют поверия о заклятых кораблях. Боюсь, что «Портсмут» будет зачислен ими в этот неофициальный, но скорбный реестр. С ним опять случилось несчастье. После свершения не столь продолжительного рейса он принужден отправиться в ремонтный док. В аварийное состояние пришли конденсаторные трубки, изготовленные из великолепного металла. Жутко представить себе, что случилось бы с «Портсмутом» в боевых условиях.
– О каком великолепном металле вы говорите, Смит?
– Я говорю о морской латуни. Вряд ли существуют более жесткие условия, чем воздействие морской воды. Морская латунь зарекомендовала себя самым замечательным образом. На кораблях поставлены гребные винты, и они агрессивность морской воды выдерживают лучше, чем какой другой материал. Я очень просил бы вас, Холмс, когда освободитесь, заглянуть к нам. Может быть, за «Портсмутом» просто охотятся?
– У вас нет с собой куска такой трубки?
– Нет, но его очень несложно заполучить.
– Я завершаю свое пребывание у Хетчисона. Завтра я надеюсь зайти сюда в последний раз. Чтобы не терять времени, Смит, если есть у вас такая возможность, съездите и привезите сюда кусок пораженной трубки. Мне надо еще побыть здесь некоторое время, и я подожду вашего возвращения.
Обрадованный офицер ушел и, видимо, поторопился, так как вернулся довольно скоро. Холмс внимательно со всех концов рассматривал вырезанный для него конец трубки. Потом он сказал, что если завтра к концу дня Смит заедет за ним сюда, то они займутся его вопросом.
После ухода Смита мы недолго пробыли на заводе. У зашедшего к нам Чарльза Хетчисона Холмс поинтересовался, как работает у строителей дозаправленный уровень. Тот сказал, что хорошо, но небольшая нехватка спирта в нем все же обнаружена.
– Все ли здоровы на этой стройке? – спросил Холмс.
– Да в целом-то все, только двое, видимо, объелись, часто бегают в туалет.
– Запомните их, сэр Чарльз. Если не хотите их увольнять, то сделайте им серьезное внушение. Спирт, который добавили в уровень, не ядовит. Это я сказал для большего страха. Но обычное недоверие к начальству привело похитителей к разоблачению. Я не позволил бы себе рисковать, добавляя яд, зная что это все же может привести к несчастью. Спирт стал красным от фенолфталеина, который я в него добавил. Это распространенный индикатор при определении щелочной среды. Он не ядовит, но действует как слабительное. В любой аптеке его можно приобрести под названием «пурген».
Когда мы вышли с завода, то Холмс сказал, что у него еще есть дела в Лондоне, и я на Бейкер-стрит отправился один. Он появился только поздно вечером.
С утра, когда я поднялся, Холмса уже не было, он куда-то ушел, никак меня не известив. Не дождавшись его, я сел обедать. Вскоре после этого пришел и он. Видимо, проголодался, так как поданное ему проглотил с аппетитом.
– Теперь, дорогой Ватсон, – сказал Холмс, – надлежит нам совершить наш последний вояж на завод Хетчисона.
Я выразил свою готовность, и мы, выйдя из дома, сели в кеб. Встретив Чарльза Хетчисона, Холмс после приветствий сказал, что если отец его не столь уж занят, то у него в кабинете он намерен дать все разъяснения и кое-какие рекомендации. Нечего и говорить, что старый Хетчисон сгорал от нетерпения и, отложив все свои дела в сторону, пригласил всех в кабинет и приготовился слушать. Кроме нас с Холмсом и обоих Хетчисонов, в кабинете никого не было, но вдруг пришел Смит, которого встретили радушно и предложили присутствовать, на что он согласился с видимым удовольствием.
Обращаясь ко всем, Холмс стал излагать:
– В ходе расследования, джентльмены, нам удалось выяснить некоторые детали, которые представляют определенный интерес. Естественно, производственные неполадки наводили на мысль, что на заводе действует чья-то преступная рука. По этой причине и пригласили меня. Мне не удалось обнаружить преступника, я убедился в том, что его не было. Но это не значит, что нет и виновника.
Все насторожились, услышав эти слова. А Холмс продолжал после небольшой паузы:
– Виновник всех своих злоключений сам сэр Хетчисон. Мне неприятно это говорить, однако я утверждаю, что во всем можно было бы разобраться и без моего вмешательства, если бы не столь естественная, но на этот раз малоуместная отцовская любовь. Сэр Чарльз, его сын, который очень много мне содействовал, не приобрел еще нужного ему опыта, чтобы занять должность главного технолога. Он недавно завершил свое образование, и у меня нет оснований сомневаться в его познаниях, но их требуется еще использовать в повседневной заводской практике. Сэр Хетчисон видит в сыне преемника на своем посту, и очень похвально то, что он приобщил его к производству, которым ему в будущем придется командовать. Обратите внимание на инженеров-железнодорожников. Их не выпускают на широкий простор без того, чтобы они не потрудились на паровозе простыми кочегарами. Я надеюсь, что сэр Чарльз не примет моих слов себе в обиду, когда я скажу, что и без моего вмешательства все обошлось бы, если бы не его поставили главным технологом. Ведь если я, всего лишь сыщик-консультант, криминалист, разобрался в ваших неполадках, то квалифицированный инженер сделал бы это с не меньшим успехом. А такие инженеры в вашем распоряжении имеются, но все они выполняют указания главного технолога, у которого не набралось еще практических навыков. Если бы сэр Чарльз начал не с главного технолога, а с должности простого инженера, то все другие старались бы выяснять причину случавшихся неполадок и, наверное, пришли бы к тому же. Конечно, совершенно непредвиденное, ставящее в тупик обстоятельство с появлением желтых полос на крышках ящиков наводило на мрачные мысли и побуждало подозревать злодеяние. Но чтобы прийти к ним, квалифицированный инженер сначала перебрал бы в уме все возможные технологические причины. Я, в соответствии со своей профессией, с того и начал, что стал искать преступника. Но простое сопоставление деталей и обстоятельств привело меня к разрешению вопроса. Я не буду здесь повторяться, мы достаточно разобрались в кабинете Райдера. Итог положительный: задержки в сдаче снарядных ящиков морскому министерству уже не будет. Настораживают несколько те ящики, что изъяты со склада не из-за полос, а из-за повреждения на них цинкового покрытия. Тут нечего пугаться. Это произошло из-за случайного попадания на них влаги. Не удивляйтесь и не думайте, что сыщик ставит под сомнение свойство цинкового покрытия, на котором зиждется антикоррозийная защита. Все остается на своих местах, и цинк одним своим присутствием предохраняет железо от ржавления. Здесь частный случай. Во влажном воздухе, в котором всегда присутствует углекислый газ, поверхность цинка покрывается пленкой основной углекислой соли, которая надежно предохраняет металл от разрушения. Но вот в закрытом помещении, где нет циркуляции воздуха, картина иная. Та самая карбонатная предохраняющая пленка, не омываемая дождями, как на кровле домов, будучи смочена, высыхает медленно, конденсирует на себе влагу, из-за чего увеличивается в объеме. Это общеизвестное явление, именуемое «белой ржавчиной». Создается впечатление, что на поверхности металла растут грибы. В технике их так и называют – «цинковые грибы». Для их возникновения нужно условие медленного высыхания влаги в недвижной атмосфере складского помещения.
Руку преступника заставляло подозревать и другое – страшные выбросы расплавленного металла и рвущаяся на штампах сталь, ранее к тому не склонная. Я надеюсь, что выбросы металла прекратились, благодаря простому устройству, о котором распорядился сэр Чарльз. С обломком чушки я побывал в лаборатории Тредвелла, где мне провели его рентгеноструктурный анализ. Сэр Чарльз совершенно верно предположил, что в чушках из вторичного металла имеются микроскопические поры, которые напитываются влагой. Попав в расплав, эта влага моментально испаряется и с силой выбрасывает металл. Чтобы избежать этого, сэр Чарльз предусмотрел подсушивание металлических чушек на печи. Он ошибся в самом простом. Поры довольно глубокие, и влага скопляется в толще. Нагрев же на печи воспринимает прежде всего верхний слой металла. Он расширяется и закрывает выход влаги из поры. Сейчас, когда разгрузка фургона проводится не на земле, а в закрытом сарайчике, увлажняться чушки не будут, и выброса ожидать нет оснований.
По части стали вопрос сложнее, хотя решение его также простое. Почему ранее она прекрасно тянулась на штампах, а теперь стала постоянно давать рванины? Сталь не изменилась, процесс травления тот же, и штампы не менялись. Стараясь ускорить процесс производства, сэр Чарльз распорядился протравленную сталь немедленно отправлять на штамповку. А в травильной ванне выделяется водород и с определенной силой внедряется в поверхность листа. Происходит так называемое наводораживание, из-за чего металл становится хрупким. Ранее, когда от рабочих не требовали интенсификации производства, листы некоторое время вылеживались на воздухе, и поверхность металла освобождалась от водорода. Таким образом общеизвестная водородная хрупкость создала неприятную ситуацию на штамповке.
