Текст книги "Эпилог (СИ)"
Автор книги: Блэки Хол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 37 страниц)
6
Если Вива стала атрибутом новой жизни, то с Аффой я встречалась редко, если не единично. Потому что бывшая соседка не знала, о чем говорить. Ее тяготила социальная разница, возникшая между нами. Мне же, наоборот, хотелось высказаться, но проблема состояла в том, что наши девичьи проблемы кардинально различались.
Несмотря на неоднократные приглашения, Аффа так и не пришла в гости. Ни разу. Общение проходило во время нечастых посиделок на первом этаже общежития, куда спускались мы с Мэлом. Мужская часть компании обсуждала важные мировые проблемы, а я худо-бедно беседовала с Аффой на нейтральные темы. Зато с братьями Чеманцевыми общалось легко и просто, но Мэл зорко блюл, ограничивая панибратство. И да, моя бывшая соседка начала встречаться с Симой.
Знание о западном синдроме заставляло меня выискивать подозрительные ненормальности в поведении окружающих. Я не успокоилась, пока не расспросила Симу о причинах, толкнувших его на нарушение студенческого кодекса и приведших к пожару в столовой.
– Не хочешь – не говори, – добавила поспешно. Вдруг ему тяжело вспоминать?
Парень охотно ответил:
– Сам не знаю. Вернее, знаю. Сначала перекидывались мятыми бумажками, а потом перешли на igni candi[1]1
igni candi, игни канди (перевод с новолат.) – огненный сгусток
[Закрыть]. Знаешь поговорку: «Пьяному море по колено»? В тот момент запреты стали мне по щиколотку. Решил чуток пофорсить, а увлекся и не смог остановиться.
Мэл внимательно выслушал объяснение Симы, отвлекшись от разговора с его братом.
– Ну и что? – сказал позже, когда мы вернулись домой. – Со мной бывало такое же. Это азарт. Гонишь по трассе, стрелка зашкаливает, а нога почему-то жмет не на тормоз, а на газ. И, заметь! – задолго до знакомства с тобой. Так что не вини себя в том, к чему не имеешь отношения.
Знать бы еще, к чему мой дар имеет отношение, а на кого не действует.
Летом, на каникулах, на первых двух этажах начался полномасштабный ремонт. Несмотря на то, что наша квартирка имела прекрасную звукоизоляцию, дрожь стен, сокрушаемых отбойными молотками, доходила до четвертого этажа.
Лизбэт, окончив четвертый курс, получила место на кафедре материальных процессов, вблизи от своего кумира, и с рвением погрузилась в работу. Старшим лаборантам не полагалась комната в общежитии, поэтому Лизбэт сняла жилье чуть подальше квартала невидящих, в благопристойном висоратском районе. Она никогда не ходила в институт дворами, проезжая три остановки на автобусе. Жилые кварталы невидящих стали препятствием, которое Лизбэт предпочла огибать стороной. Уж не знаю, наметился ли у леди Идеальность прогресс в отношениях с идолом студенток, но профессор ни разу не подбросил её на машине до работы и не предложил подвезти из института домой. Личная жизнь Альрика не являлась тайной, потому как зоркие сплетницы исправно снабжали желающих свежей информацией. Удивляюсь, как я могла наивно полагать, что никто не догадывался про обследования на пятом этаже. О них узнавал весь институт, стоило мне подумать о профессорской лаборатории. Пусть звучит утрированно, зато в точности отражает стремительность расползания слухов.
После летней сессии Капа уехал к отцу, а Сима отправился на восток страны в клинику трансплантологии. По возвращению он и Аффа переехали в квартиру, доставшуюся по наследству от умершей тетки. Несмотря на завещание, многочисленные родственники покойной начали борьбу за столичное жилье, которая продлилась более двух лет и в последствии увенчалась победой родителей девушки.
Наследство, полученное Аффой от тётки, немного сгладило наши отношения. Приехав на новоселье, мы с Мэлом вручили молодой хозяйке компас, определявший не стороны света, а пространство фэн-шуй. Игрушка надолго завладела вниманием наших мужчин. Они ходили по комнатам и похохатывали.
– Симон, ставь крестик, – указывал Мэл, вглядываясь в показания прибора. – В этом углу будет двуспальная кровать. Очень благоприятная среда.
Хирурги-косметологи вернули Симе прежнее лицо, как до пожара, но между близнецами уже не наблюдалось былого сходства. Родившись вторым, младший из братьев Чеманцевых выглядел теперь взрослее и умудреннее опытом, догнав Мэла.
– Когда-нибудь сделаем ремонт, а пока и так сойдет, – махнула рукой Аффа на стены, обтянутые темным штофом. Жилище умершей произвело на меня гнетущее впечатление. Казалось, время здесь застыло в прошлом веке. Потертая мебель, скрипучие полы, выцветшие обои, пожелтевшие потолки, затхлый воздух, пропитанный старостью и болезнью… Аффа сразу избавилась от мрачных тяжелых штор, и в комнатах стало гораздо веселее.
О чем печалиться, когда рядом любимый мужчина, а в руках – трехкомнатная квартира в центре столицы? Это ли не предел мечтаний?
Оказывается, нет. Требовалось содержать столичные площади и оплачивать коммунальные услуги. Родители Аффы активно тратили наличность на судебные тяжбы с родственниками, поэтому расходы за квартиру частично легли на плечи парочки студентов.
– Поглядим, – сказала неопределенно девушка. – Придется искать подработку.
– Можно жить в общаге, а квартиру сдавать в аренду, – предложила я. – А после окончания института решите, как быть.
– Пока суд не вынесет решение, квартира находится под арестом. Её нельзя ни продать, ни заложить, ни сдать, а оплачивать коммуналку всё равно придется. Так что лучше жить здесь, чем в общежитии.
– Если понадобится помощь, обязательно скажи.
– Спасибо, – ответила Аффа, нахмурившись. Она испытывала неловкость затронутой темой.
Остаток лета Сима подрабатывал в небольшой торговой фирме. Он попытался всучить первую выплату по нашему договору, но я заартачилась.
– Написано, что отсрочка – полтора года, вот и не нервируй раньше времени.
– Афка, ты живешь во грехе, – сказала я как-то, когда мы с Мэлом заехали в гости.
Сильная часть человечества в лице наших мужчин обсуждала в гостиной проблемы мировой величины, а именно: эффективные способы прочистки забившейся канализации, а слабая – в лице меня и Аффы – поглощала на кухне пирожные.
– На себя посмотри, – хмыкнула девушка с полным ртом.
– Ты три года соседствовала в одном закутке с близнецами-балбесами. Неужели предчувствие не подсказало, что когда-нибудь у тебя завяжется с Симой?
– Неа. С Симой вообще ничего не понятно. Смотрю на него как в мутную воду и не вижу будущего. Сплошная непредсказуемость. Наверное, это хорошо. И гадать не решаюсь. Как будет, так будет.
Аффа крайне скупо рассказывала о совместной жизни с парнем. Не хвастала, не делилась интимными подробностями. Наверное, боялась сглазить и отпугнуть счастье восторгами или не хотела, чтобы ей завидовали.
И я последовала примеру Аффы.
7
Обо мне не забывала и Баста. Она могла нагрянуть, когда брат отсутствовал дома. Звонила по телефону и интересовалась: «Эвочка, я заеду?»
Сестрица Мэла оказалась девчонкой нескучной, с озорством и с крупицами наивной детскости.
– Удобно, если буду звать тебя Бастой? – решила я выяснить сразу.
– Конечно. Гораздо лучше, чем Маська или Машенька. Бр-р-р, – поморщилась девушка. – Откуда у вас чудесный котик? Лапусик, мохнатик…
Усатый обжора млел, развалившись на диване и подставив пузо поглаживающей руке.
– Ниоткуда. Шел мимо и завернул.
– Необычно. Черная кошка, сама знаешь, к несчастью. Если дорогу перебегает, – поправилась Баста. – А если живет в доме, то, наоборот, хорошая примета. Значит, животному здесь комфортно.
Притихший Кот замурлыкал как трактор.
В общении с Бастой я всячески старалась, чтобы девушка не подумала, будто из нее вытягивают информацию. Но сестрица Мэла оказалась словоохотливой и компанейской. Она рассказала многое, о чем я не догадалась бы осторожно выпытывать. В частности, о Снегурочке или об Августе Аксёнкиной. Если отсеять эмоциональность и личную предвзятость Басты, выходило, что до серьезных отношений Мэлу и Снегурочке было шагать и шагать. То есть как пешком до луны. И это радовало, потому что роль жестокой разлучницы, разбившей видную и перспективную пару, тяготила меня.
– Она тоже учится в лицее?
– Ледышка? Оканчивает этим летом.
– Помню её по "Лицам года" и по "Вулкано". А больше мы не сталкивались. Почему-то она не посещает приемы.
– Кукла законсервированная, – фыркнула Баста. – С кем же ей посещать? Сопровождать-то некому. Говорят, её папаша сбился с ног, подыскивая дочке муженька.
– Мэл подвел всех, – пробормотала я. Люди распланировали будущее своих детей и семей на годы вперед, а Мелёшин-младший неожиданно встал на дыбы и растоптал чужие планы.
– Подумаешь! Надо не зевать, а хватать. А Аксёнкина вела себя как вобла в глубокой заморозке. Правильно ее называют Ледышкой. Знаешь, я завидую вам с Гошкой, – призналась девушка со вздохом и с усилием положила тяжеленного Кота к себе на колени. – У вас взаимно. Это большая редкость. А меня бесит, когда предстоит прожить жизнь по принципу: "стерпится, слюбится"!
Я растерялась.
– Вокруг много интересных парней. Ты обязательно найдешь свою половинку, – ответила в замешательстве, памятуя, что Мэл велел не провоцировать и не разжигать воинственность сестры.
– Вот ты говоришь и сомневаешься в своих словах, – откинулась Баста на спинку дивана. – Будет чудом, если у меня с "половинкой" найдутся общие интересы. А еще разница в возрасте… На ближайшие пять лет в списке холостяков – ни одной приличной кандидатуры. Не на кого глаз кинуть. Либо малявки, либо старики. Залетных птичек быстро расхватывают. Вдовцы дольше трех месяцев на свободе не задерживаются.
Я сдавленно закхыкала.
– Знаешь, что меня пугает? – разоткровенничалась девушка. – Что проживу с человеком всю жизнь, и мы останемся чужими друг другу. Поэтому я понимаю Гошку. Вцепился в тебя как клещ.
– Депрессивно мыслишь. Нужно верить, что твой принц окажется самым лучшим, – сказала я убежденно, но Баста настроилась на скептический лад.
– Когда ты Гошку впервые увидела, то сердце ёкнуло?
– У меня? Ну-у… дай подумать.
Конечно, ёкнуло и стукнуло, но быстро восстановило привычный ритм и настроилось на повседневные проблемы серой крыски.
– Ты сразу почувствовала, что он единственный и неповторимый? – допытывалась девушка.
– Нет, – призналась я со смущением.
– А когда почувствовала? – не отставала сестрица Мэла.
Когда? Сложный вопрос. Наверное, в медстационаре института, во время реабилитации. Означает ли это, что я – черствый сухарик?
– Вот и я боюсь не разглядеть своего принца в толпе, – вздохнула Баста. – Вдруг ошибусь? Тогда вся жизнь насмарку.
Вечером я устроила Мэлу допрос с пристрастием.
– Гошик, а когда ты решил, что нравлюсь тебе?
– Сразу, как увидел.
– Не обманывай, ты даже не разглядел меня в темноте.
– В какой темноте? – удивился он. – Ага, значит, ты помнишь, когда увидела меня в первый раз? Где?
– Ничего я не помню!
– Эвка, не обижайся. У меня дырявая память, – пожаловался Мэл, и я взглянула с сомнением. – Женщинам свойственно уделять внимание мелочам, а мужчины мыслят глобально. "Пришел, увидел, победил!" Важен результат, а в сандалиях или в сапогах – не имеет значения.
8
Однажды Мэл извлек из конверта очередное приглашение и присвистнул:
– Дашка всё-таки оседлала его.
Мэла пригласили на званый обед по случаю обручения троюродной кузины с перспективным чиновником из Министерства природных ресурсов, и семейное торжество отказу не подлежало. Я тоже получила свое приглашение, к которому прилагалось меню – шесть смен блюд, не считая десерта.
Меня залихорадило. Прежде я не бывала на званых обедах. К распорядку приемов и раутов, включающих фуршетные столы, бокал в руке и неспешное прохаживание по залу, мне удалось привыкнуть. А здесь – экзотические блюда с труднопроизносимыми названиями. Да я опрофанюсь перед гостями, не зная, чем есть – ложкой или вилкой!
Вива, выслушав рев раненой белуги, поделилась телефоном проверенного эксперта по этикету, дававшего консультации частным лицам. Надо ли говорить, что присутствие охранников при конфиденциальной встрече исключалось? Рапорты дэпов полетят к руководству, и Мелёшин-старший посмеется над моими попытками приобщения к культуре питания. Смущаясь и покраснев не меньше вареного рака, я попросила Мэла отвезти меня на встречу со специалистом по ложкам и вилкам. Мэл, вникнув в суть проблемы, не стал подтрунивать, хотя на лице повисла улыбочка, которую он старательно сгонял. Зато он позвонил кому-то и продиктовал фамилию эксперта, рекомендованного Вивой. Через десять минут пришел ответный звонок, и на том конце невидимый собеседник дал добро на общение с мастером этикета.
Холеный интеллигентный мужчина преклонных лет практиковал на дому. Он встретил нас в костюме и с бабочкой. Поздоровался со мной, прикоснувшись губами к руке, обменялся рукопожатием с Мэлом. Эксперт по этикету пообещал за пару-тройку занятий сделать из меня профессионала, разбирающегося в сервировке стола. Разумеется, инкогнито.
Мэл, устроившись в кресле, листал журналы по автотехнике и спорту, а я запоминала разновидности вилок, ложек, тарелок, фужеров, их расположение на столе и основные правила этикета.
Булочки и хлеб берут руками и ломают, а не режут ножом. От целого куска хлеба откусывать не принято, от него отламывают небольшие кусочки. Понятно. Клевать как птичка. Есть с ножа – моветон. Во время еды голову низко над тарелкой не наклоняют. Ага, не хлебать щи носом. Салфетку на груди не раскладывают, и не затыкают за воротник – её расстилают на коленях. Или завязывают рот, чтобы меньше есть и не болтать. После еды сначала вытирают салфеткой губы, и лишь затем пьют. После окончания трапезы нож и вилку кладут на тарелку параллельно друг другу, ручками вправо. Если предполагается смена блюд, нож и вилку кладут на стол. Суп черпают понемногу справа налево или от себя. Сонные мухи. Неужели важно, в какую сторону загребать ложкой? Птицу едят с помощью ножа и вилки. Недопустимо обгладывать все косточки, на них должно остаться немного мяса. Нет, хочу руками, чтобы лицо и пальцы лоснились от жира! Фрукты и ягоды с косточками едят так: сначала аккуратно выплевывают косточку в ложечку, затем выкладывают её на блюдце. Или плюются в гостей. Бутерброды берут руками, едят их с помощью ножа и вилки.
Уф, употеешь запоминать!
Консультант изучил меню предстоящего званого обеда и подробно объяснил, какими приборами пользоваться при поедании того или иного блюда. Чтобы запомнить, мне пришлось неоднократно прорепетировать на специальном тренажере – столике, сервированном на двоих.
В машине Мэл открыл рот, чтобы высказаться, но я ткнула в него пальцем:
– Даже не думай.
Так мы и доехали в молчании до общежития, и Мэл посмеивался, поглядывая на меня. Черт, на будущее нужно придумать, как избавиться от его присутствия. Нельзя, чтобы Мэл узнал мои слабые стороны и подшучивал лишний раз. Или хуже того, исполнился разочарования бескультурьем своей дамы.
Помимо занятий по сервировочному этикету я поселилась в библиотеке. Банально взялась за изучение родословной своего мужчины. Бабетта Самуиловна извлекла последние обновления к генеалогическим справочникам, и я погрузилась в тонкие папиросные странички, отрешившись от мирских забот. Одним из потрясений стало мое имя, появившееся в схеме Влашеки=Падурару. Три буквы "Эва" привязались к имени моего отца одинарной жирной чертой. Я – признанная дочь Карола Сигизмундовича Влашека от первого брака. Слепая висоратка, чье имя внесли в генеалогию элиты.
Не время пребывать в прострации, – одернула себя. Нужно перерисовать семейное древо Мелёшиных.
Бумаги запортилось немало. В голове смешались родственные связи, степени родства, имена, даты рождения и смерти. Клан Мелёшиных поражал многочисленностью и плодовитостью. Он успел пробраться и укрепиться в родословных древах прочих известных фамилий.
И почему я раньше не интересовалась? Маму Мэла звали Ираидой Владимировной, родного деда по линии отца – Константином Дмитриевичем. А еще наличествовали два двоюродных деда и двоюродная бабка, от которых тянулись обширные разветвления к дядьям, теткам, племянникам, племянницам, кузинам и кузенам Мэла.
По итогам исследования выяснилось, что троюродная кузина Мэла, заарканившая перспективного жениха, приходилась родственницей по линии мамы Мэла и к фамилии Мелёшиных не имела отношения. Но суть не менялась. Родители Мэла тоже посетят торжество.
День икс приближался, меня трясло, отчего я не могла сосредоточиться. Не подействовали даже расслабляющие капли последнего поколения, приобретенные в аптеке. Я с сожалением вспомнила о скончавшейся настойке успокоительных капелек Альрика. Они помогали гораздо лучше, чем разрекламированные средства.
Семейное мероприятие прошло как в тумане. Я здоровалась, кивала, улыбалась. Мэл пожимал руки, представлял меня гостям, приобнимая за талию. А потом поздоровался со своим отцом – обыденно, как со знакомым или с хорошим приятелем. Обменялись рукопожатием, кивнули, а я сказала "здравствуйте" Мелёшину-старшему и его жене. Маме Мэла. Симпатичная темноволосая женщина с выразительными карими глазами ответила вежливой приятной улыбкой. Отец Мэла просканировал меня с головы до ног коротким, но емким взглядом, и мы разошлись в разные стороны. Вернее, меня повел Мэл. От волнения отнялись ноги, и если бы он не поддержал, я бы рухнула посреди зала.
Нам достались места за столиком в компании остепенившейся молодежи, неподалеку, среди свободных и незамужних, сидела Баста в блестящем платье на бретельках. Она помахала рукой, приветствуя.
Родственники Мэла не бедствовали. Для торжества зал украсили цветами, лентами, воздушными шарами, декоративными иллюзиями. Если званый обед по случаю обручения обставлен с невероятной роскошью, то какова будет свадьба? – силилась я представить охват будущего празднества, но воображение отказалось работать.
Накануне Мэл выдержал пытку расспросами о тонкостях обручального этикета.
– Подарки не полагаются. Обычно период от обручения до свадьбы составляет от полугода до года. Бедняга в присутствии гостей дает обещание своей избраннице и подкрепляет…чем?… кольцом, например. А-а, еще с этого дня они считаются женихом и невестой, – сообщил Мэл. – Вроде бы всё. Лично для меня званые обеды – лишняя трата денег. Так, для соблюдения приличий.
К слову, после переезда в общежитие Мэл быстро научился считать деньги. Он делил расходы на необходимые и пустые. Всё, что касалось меня, входило в первую группу затрат.
Я ужасно боялась ударить в грязь лицом. Боялась сказать лишнее, боялась не понравиться родственникам Мэла, боялась показаться высокомерной или, наоборот, зажатой серой крыской. Боялась, что званый обед перерастет в неуправляемый хаос. На меня, конечно, посматривали, но как на экзотику, и шептались, обмениваясь сплетнями на ушко. А еще я ловила взгляды мамы Мэла и его отца, сидевших за столиками для гостей старшего поколения. Однажды наши взгляды перекрестились, я улыбнулась маме Мэла, и она ответила тем же.
Мэл придвинул стул и сидел рядом, обнимая меня. В торжественный момент вручения обещания зал озарился фейерверком фотовспышек, а гости засвистели и зааплодировали.
– Для семейного альбома, – пояснил Мэл, хлопая за компанию.
Мне вдруг вспомнились фотографии, которые моя покойная тетка рвала и бросала камин. Кому нужны счастливые лица на снимках, если счастья больше нет?
– Как вам? – ворвался голос в ухо. К нам проскользнула Баста. – Скукотища, правда? Превращаюсь в ленивого слизня.
Почему в слизня? – не успела спросить я, как она юркнула к своему месту.
– Поганка, – сказал Мэл, глядя ей вслед. – Не платье, а тряпочка.
– Симпатичненько, – встала я на защиту девушки.
Мэл посмотрел на меня недовольно и перекинул взгляд на мои ноги. А что? Я – сама культурность. Ни грамма скандала: длина платья – два сантиметра выше колен. И всё равно Мэл хмурился. Но потом успокоился. Положил руку на спинку моего стула и вполголоса рассказывал о собравшихся: кто есть кто, как зовут, степень родства или отсутствие такового.
– Эвка, ты хотела бы вот так же? – показал на свою кузину, взволнованную важным для нее событием. Разрумянившаяся девушка обмахивалась веером.
– И чтобы ты в роли бедняги-жениха? – кивнула я на молодого человека, вручившего избраннице бархатную коробочку перед более чем двумястами гостями.
– Ну да, – ответил Мэл, ковыряясь вилкой в тарелке.
– Об этом мечтает любая девушка, – ответила я, подумав. – Но…
– Но?
– После окончания института планирую съездить на побережье, – ответила тихо. – Это моя наипервейшая цель.
– И надолго собираешься уехать? – спросил Мэл, гоняя горошину по тарелке.
Он не сказал "мы поедем". Он спросил, сколько времени я собираюсь кататься по курортам западного побережья.
– Не знаю. Постараюсь обернуться быстро. Очень хочу увидеть маму.
Концовка праздника померкла. Уж лучше бы Мэл не задал свой вопрос.
Я твердо запланировала, что когда-нибудь, а точнее, после окончания четвертого курса, навещу побережье. И приложу все усилия, чтобы попасть туда. А Мэл останется на Большой земле. Наверное, наша разлука станет проверкой крепости отношений. Но я обязательно вернусь обратно, и как можно скорее, – успокаивала себя. Ничего страшного. Представим, что уезжаю в командировку. Правда, в длительную, но с билетом в оба конца.
Мэл тоже задумался и погрузился в молчание. По приезду в общежитие он занялся оформлением доклада по теории культов, делая вид, что увлечен темой предмета. Или в действительности увлекся. Кот отирался возле Мэла, составив ему солидарную мужскую компанию.
